Текст книги "Мохнатый ребенок. Истории о людях и животных"

– Слушай, чем он там занят?

Костик заглянул под стол.

– Марсик! Ты что ешь? А-а-а-а… А ну, отдай! – Костик осторожно ухватил котенка за ноги и вытянул наружу – вместе с предметом, целиком поглотившим внимание котенка. А именно – с собственным изжеванным и изгрызенным портретом, на котором остался только волчий взгляд, а контуры изображения были полностью сведены на нет.

– Мам, ты посмотри, что он сделал! – закричал Костик, отбирая у Марсика остатки своего шедевра.

– Ай-я-яй! – покачала головой мама, глядя на Марсика.

Она всегда ему так говорила, а Марсик делал вид, что понимает. Все-все слова. И что он поступил плохо. И что так не поступают приличные коты. Приличные коты не берут без спроса чужие вещи с письменных столов, хотя им и можно залезать на эти столы своими лапами. А Марсик, конечно же, кот из приличной семьи. Но это надо каждый раз заново подтверждать – примерным поведением и выполнением установленных правил. После такой односторонней беседы с пассивным участием Марсика мама успокаивалась. Хотя, если смотреть фактам в лицо, пришлось бы признать: Марсик знает только два слова. Одно из них – его собственное имя, другое – «нельзя». А все остальные слова звучат для него примерно так: «Мяу-мяу-мяу-мяу!» Иногда длиннее, иногда короче.

– Слушай, может, он оскорбился на вас за все эти подозрения? Будто его отец – волк, и он – не вполне кот? – хохотал Гришка. – А вообще это было бы здорово – гибрид кота с волком!

* * *

Все решили принять Гришкину версию – про оскорбленное Марсиково достоинство – и на некоторое время забыли про фотографию и про сложные гипотезы о происхождении котенка.

До тех пор, пока в кухне не засорилась раковина.

Прочищать засор пришел сантехник Сережа. Он быстро все сделал, скрутил свой шланг, снял перчатки и собрался уходить. Но как раз в это время Марсик появился в кухне, чтобы навестить свою миску.

– Ого! – сказал Сережа. – Ну и кот у вас!

– Что вы, это не кот, это котенок, – поспешила уточнить мама. – Ему всего четыре месяца.

– Тем более, – веско сказал Сережа. Хотя что «тем более», было не совсем ясно. Марсик стал хрумкать сухой корм, а Сережа продолжал на него смотреть и минуты через две вынес свой приговор: – Ценный кот. Монгольский.

– Монгольский? Почему монгольский? – удивился папа.

– Есть такие – монгольские коты. Пушистые. Вот такого окраса. В степи живут. Он, небось, у вас темноту любит? В щели разные залезать?

– Да, любит, – растерялась мама. – Но разве не все кошки охотятся ночью?

– Монгольские коты, они особенно темноту любят. Потому как в норах живут. Ладно, пока. Пошел я.

Папа протянул Сереже сто рублей. Сережа засунул деньги в карман спецовки, еще раз взглянул на Марсика и сказал, уже скрываясь за дверью: – Ценный кот!

– Что-что? Татаро-монгольский? – ржал Гришка. – Вы же его из деревни привезли? Со среднерусской возвышенности? Или это результат кровосмешения в ходе трехсотлетнего ига? Папа, так сказать, кот-монгол, а мама местная.

– Не ёрничай, – оборвала мама зарвавшегося Гришку. – Собачку «японский хин» видел? За ней что, хозяева в Японию ездят? Нет. В московском клубе собаководов покупают. И английского дога тоже. «Монгольский» – просто название породы. В этом что-то есть.

Марсик действительно любил залезать в разные щели, дырки и тоннели. Он, например, обожал смотреть, как стелят постель. То есть не смотреть, а участвовать в процессе. Как только кто-нибудь встряхивал простыней, Марсик тут же прибегал и садился в самой середине кровати. Все остальное стелилось ему на голову. Сначала вверх-вниз взлетал пододеяльник, потом – одеяло или покрывало. Наконец все это опускалось на Марсика, и он оказывался в темной и мрачной пещере, выход из которой можно было проложить, только проползая на пузе некоторое расстояние. Это было приключение, и Марсик никогда не упускал возможности в нем поучаствовать.

– Степные коты действительно существуют, – сказала мама. – И они действительно крупных размеров. В Монголии много степей. Наверное, они там водятся. Правда, эти коты вряд ли живут в норах. Скорее всего, просто мышкуют и поэтому не боятся засовывать морды и лапы в разные земляные дыры. Почему бы не допустить, что у Марсика в роду есть какой-нибудь степной кот? Это более вероятно, чем лев или волк. Эй, Марсик! Ты где?

Марсик сидел на мамином столе, не проявляя никакого интереса к своей родословной. Он опять что-то жевал.

– Марсик! Что это у тебя?

На этот раз Марсик со смаком обкусывал фотографии с маминого школьного праздника, аккуратной стопочкой лежавшие на письменном столе.

– Ну, что ты наделал?

Миф об оскорбленном самолюбии Марсика, обвиненного в связях с волками, бесповоротно развеялся. Никаких претензий к маминым ученикам в костюмах бабочек и жуков у него не могло быть.

– Кажется, я кое-что поняла, – сказала мама и достала пакет с новым свитером (совершенно новым!), который она недавно купила папе.

Марсик услышал шелест, тут же насторожился, перебрался со стола, где уже не было ничего интересного (остатки фотографий у него отобрали), на диван, направился к пакету и стал деловито его обследовать, пытаясь добраться до клеевого края.

– Ты разоблачил себя, Марсик! – торжественно сказала мама. – Не знаю, есть ли в тебе монгольская кровь. Но очевидно: ты наглая наркоманская морда, помешанная на клее! Это у тебя по наследству или как?

Марсик не ответил и продолжил свои попытки засунуть голову в пакет. Мама отобрала у него зловредную игрушку, зашуршала пакетом, зашипела страшным голосом и захлопала в ладоши:

– Ш-ш-ш! Лови пож-ж-жирателя фотографий!

Марсик тут же задрал хвост и весело побежал спасаться. Потом вернулся с полдороги и выглянул из-за косяка: бегут за ним или не бегут?

Мама шутливо затопала ногами:

– Сейчас догоню, стра-ш-ш-шный котище! С-с-сын ехидны и утконос-с-с-са!

Марсик тут же дунул обратно, вспрыгнул на подоконник и, сверкая глазами, высматривал оттуда столь необходимого для жизненного тонуса врага.

– Монгольской ехидны и загорского утконоса, – уточнила мама вслед Марсику. – Сынок, подергай немного веревочку. Пойду ужин готовить.

Больше происхождение Марсика не обсуждалось.

Кактус с глазами

Марсик любил сидеть на подоконнике. Мама специально сдвинула цветочные горшки, чтобы Марсик мог с комфортом устроиться у окошка и наблюдать мир «за стеклом». Комнаты выходили на широкий проспект, по которому в обе стороны бесконечным потоком двигались восемь рядов машин. Машины фырчали, троллейбусы пускали искры, иногда проносились автомобили с мигалками – все это Марсика совершенно не интересовало.

Интересовали его птички – голуби и вороны, время от времени мелькавшие в небе. Марсик сидел на подоконнике и «считал» ворон. Появление каждой птицы было сигналом к большой охоте. Уши Марсика напряженно сдвигались вперед, он вытягивал шею и пригибался, готовясь к прыжку. Еще немного – и Марсик непременно, просто обязательно поймал бы эту ворону. Прямо за хвост. Если бы она – вот ведь зловредное существо! – не исчезла из поля зрения. Тут несправедливо обойденный судьбой охотник оглядывался вокруг, ища способ справиться с разочарованием, и принимал решение заняться прополкой!

По весне мама высаживала в маленькие горшки крошечные росточки новых цветов. Они были еще слабенькими и не успели хорошенько схватиться за землю корешками. Марсик некоторое время оценивающе смотрел на эти ростки и приходил к выводу: их присутствие на подоконнике совершенно неуместно. После этого он хватал какой-нибудь росточек зубами за маленький листик, раскачивал его и вытаскивал из горшка. Некоторые растеньица Марсик бросал тут же – рядом с горшком. А некоторые еще некоторое время таскал в зубах по всей квартире – как мышку. Следы его сельскохозяйственной деятельности обнаруживались то на полу, то на кровати. Даже в ванной.

– Зачем ты это сделал? Чем эти бедные кустики тебя не устраивают? – мама пыталась понять Марсика, его настойчивое желание искоренять зеленые насаждения.

Она вкапывала в землю то, что можно было вернуть к жизни, и пыталась укрыть маленькие горшочки между больших цветочных горшков. Но Марсик с виртуозностью опытного сыщика отыскивал спрятанные растеньица, вытягивал их из укрытия своей цепкой монгольской лапой и опять выдергивал из земли.

Тогда мама грозилась отдать Марсика Юрию Куклачеву, знаменитому дрессировщику кошек: может, в цирке способности котенка к прополке найдут полезное применение. Или, придумывала мама для Марсика еще более страшную кару, она начнет сдавать его в наем, в крестьянские хозяйства. Там он будет трудиться от зари до зари, пропалывая свеклу и морковку. Правда, есть опасность, что после марсиковой работы на грядках вообще ничего не останется…

– А я подскажу фермерам, чтобы они смазывали сорняки клеем! – фантазировала мама. Потом гладила Марсика и говорила: – Скучно тебе, котик, в каменном мешке. Вот ты и придумываешь себе хоть какие-то развлечения.

– Скоро лето, Марсик. В Покров поедем, – обещал коту Костик. – У нас там тоже есть грядки. А полоть никто не любит. Будешь главным!

* * *

Солнышко и правда припекало совсем по-летнему, манило на улицу и обещало новую жизнь. На деревьях лопались почки, из земли пробивалась молоденькая травка, а у Гришки появились довольно заметные усики. В связи с этими особыми обстоятельствами ему в голову пришла идея – такая же свежая, как травка, почки и усики, – завести себе девушку.

– Можно завести собаку или кошку; крысу или хомячка, – возмущалась мама. – Но девушку! В девушку можно влюбиться. О девушке можно мечтать. На девушке можно жениться, наконец! Но завести…

– Маман, у тебя устаревшие взгляды! – важно разъяснял Гришка. – Сейчас все заводят девушек. Представь: идешь ты по улице. Ну, идешь себе и – ничего такого. А если ты с девушкой идешь, сразу видно: ты крут!

– Это из чего же видно?

– Ну, ты ее за руку держишь или обнимаешь. Вот и видно.

– А из чего видно, что ты девушку завел? Может, это она тебя завела? Вот Марсик, например, уверен, что это он нас себе завел. Правда, Марсик?

Но Марсик не желал отвечать. И Гришка принимался хохотать, как будто мама сказала что-то совершенно несуразное. Такое, чего на свете просто не бывает. А Костик, хоть и подозревал в маминых словах опасную правду, все-таки был на стороне Гришки. Костик в глубине души тоже мечтал завести себе девушку: ходить с ней, держать ее за руку и говорить приятелям: «Знакомьтесь: МОЯ девушка!»

Пожалуй, так он не мечтал даже о собаке.

* * *

Костик ехал по набережной на велосипеде и вдруг услышал:

– Эй, чувак! Стой!

От неожиданности он резко затормозил: кто его обозвал? Этот кто-то сейчас получит! Костик соскочил с велосипеда – и обнаружил: перед ним стоит Гришка и держит за руку незнакомую девушку. На девушке была короткая розовая маечка, которая очень шла к ее светлым волосам. Между маечкой и джинсами светилась полоска голого живота. Свободной от Гришки рукой девушка прижимала к розовой маечке книжку в ярко-коричневой глянцевой обложке. Костик сразу отметил, что обложка очень красиво блестит на фоне розовой маечки. Девушка так держала книжку, что можно было прочитать: «Гарри Поттер». Сверху на маечке были написаны буквы «I love…». Но что именно «I love», загораживала книжка. Поэтому получалось «I love Гарри Поттер».

– Знакомься! Это Лена! МОЯ девушка! – сказал Гришка.

Костик не очень знал, что говорят в таких случаях – когда впервые встречают брата с ЕГО девушкой. Поэтому он довольно глупо улыбнулся и спросил:

– Вы чего тут делаете?

– Мы-то? – Гришка с веселой покровительственностью взглянул на Лену. – Гуляем. На солнышке греемся.

Костик чувствовал, что Гришка прямо-таки раздувается от гордости, и, не зная, что делать дальше, стал дергать велосипедный звонок.

Дзинь… Дзинь… Дзинь-дзинь-дзинь-дзинь…

– Ты это, как думаешь, если Лену к нам в гости привести? Ну, на обед? Мама не испугается?

– А чего ей бояться? – Костик почувствовал себя полномочным представителем маминых интересов.

На самом деле он не был вполне уверен, что маме нечего бояться. Костик искал какие-нибудь веские аргументы, чтобы убедить себя и Лену с Гришкой, будто это действительно так. Но все аргументы куда-то делись. Они вдруг испарились, эти аргументы. И Костик брякнул первое, что пришло в голову:

– Ей сейчас некогда бояться. Она про Винни-Пуха думает.

– Про Винни-Пуха? – удивилась Лена.

– Винни-Пух – мамин любимый литературный медведь, – с каждой минутой Костик чувствовал себя все глупее. – Ему в этом году восемьдесят лет исполнилось.

– Это какой Винни-Пух – из мультика? – уточнила Лена. – Он что – такой старый? А я-то думала! Он же малюська – Винни-Пух! – Лена переливчато засмеялась и запела:

 
Я тучка, тучка, тучка,
Я вовсе не медведь!
 

Гришка тоже стал хохотать и подпевать густым баритоном:

 
Ах, как приятно тучке
По небу лететь!
 

Он замахал руками, изображая нечто среднее между тучкой и пчелой, и стал кружиться вокруг Лены.

– Малюська! Из мультика! А такой старый! – продолжала заливаться Лена.

– Ну, вообще-то он не из мультика, – Костик почувствовал, что начинает злиться – от этого их беспричинного общего веселья. – Он из книжки. Это потом про него мультик сняли. И он не старый. Просто его давно придумали. А мама школьный праздник готовит. Ей сейчас про другое думать некогда. Поэтому она не испугается, – сделал Костик неожиданный вывод. – Так что – приходите.

И, чтобы сменить тему, кивнул на блестящую обложку, которую Лена прижимала к животу. На «I love Гарри Поттер»:

– Читаешь? Нравится?

– Очень! – Лена произнесла это с особым выражением лица, позволявшим безошибочно опознать в ней духовное существо. – Правда, я пока немного прочитала: пять страниц сначала и три – с конца.

– С конца? – Костик не то чтобы удивился. Просто решил уточнить.

– Ну, знаешь, за героев всегда так волнуешься, пока читаешь. Прямо все нервы себе истреплешь, – тут Лена немного скосила глаза, чтобы заглянуть в зеркальце велосипеда и оценить урон, нанесенный такими волнениями. Урон оказался не столь сильным, как она опасалась, и Лена уже совершенно спокойно подытожила: – Вот я и смотрю сразу, чем кончится. Чтобы не очень волноваться. К тому же, надо быть в курсе.

– В курсе чего?

– Ну, спросит тебя кто-нибудь, чем все кончилось. А ты не знаешь. Не прочитал еще. И неловко как-то. Вот и хочется быть в курсе.

– А-а! – тут Костик решил, что пора прощаться. – Ну, я поехал! Пока!

– Пока-пока, – мило улыбнулась Лена.

– Пока, брат. До встречи! – на прощанье Гришка решил подпустить немного семейной теплоты.

* * *

– Мам, Гришкину девушку Леной зовут. Она «Гарри Поттера» читает, – поделился Костик с мамой свежей информацией. – И еще – они на обед к нам придут. В воскресенье.

– В воскресенье?

– Я их пригласил. Нечаянно. Само как-то получилось.

Мама вздохнула:

– Придется отменять репетицию, – и вдруг засуетилась. – Может, котлетки пожарить? Как ты думаешь? Папы, правда, не будет. Он в это воскресенье работает. Оно и к лучшему. Давай, мы сначала сами… Ну, познакомимся.

В воскресенье Гришка с Леной пришли на обед. На Лене была короткая голубая маечка, под которой светилась полоска голого живота. Одной рукой Лена держалась за Гришку, а другой прижимала к себе книжку в темно-лиловой обложке с белыми разводами. Сверху на маечке можно было прочитать слова «Все будет», а на обложке – «Мураками». Получалось «Все будет Мураками».

– Ты что – «Гарри Поттера» уже прочитала? – удивился Костик.

– У меня еще будет время, – уклончиво ответила Лена. – А Мураками – тоже очень модный писатель. И обложка видишь какая красивая.

Чтобы лишний раз убедиться в собственных словах, Лена взглянула на себя в зеркало. Костик должен был признать: лиловая обложка Мураками действительно подходит к маечке. Гораздо лучше, чем коричневый «Гарри Поттер».

– И что же – вам нравится Мураками? – церемонно вмешалась мама.

– Ой, очень нравится. Правда, я пока немного прочитала: пять страниц сначала и три – с конца. Знаете, так волнуешься за героев, пока читаешь. Прямо все нервы себе истреплешь. Вот я и смотрю, чем кончится.

Тут Костик почувствовал себя Архимедом, который открыл Новый Закон. Он мог бы почувствовать себя кем-нибудь другим. Например, Ньютоном или Эйнштейном. Но почувствовал себя Архимедом. Из-за Гришки. Взглянул на него в этот момент, и в голову пришел Архимед.

Архимед прославился тем, что полез купаться в ванну, до краев наполненную водой. Гришка всегда поступал так же: наливал полную ванну воды и влезал в нее. Вода выплескивалась на пол. Тут обычно прибегал папа, заставлял Гришку вылезти и вытереть лужу – чтобы ни капли не просочилось к соседям на нижнем этаже, – и только после этого Гришка мог продолжить принимать ванну.

С Архимедом все обстояло иначе. Возможно, у него не было папы. Или соседей. Архимед влез в полную ванну, и на полу образовалась лужа. Но никто не стал вытаскивать его из ванны. Архимед совершенно спокойно сидел и смотрел на лужу. Смотрел, смотрел и вдруг понял: он вытеснил воду! В том объеме, который занял сам. В результате Архимед все-таки выскочил из ванны, но не для того, чтобы этот вытесненный объем вытирать. Он понял, что открыл Новый Закон, и голышом помчался по городу с криком «Эврика!»

Костик еле сдержался, чтобы не закричать «Эврика» – ведь он тоже открыл Новый закон! Закон чтения. Под названием «Пять плюс три». Читаешь пять страниц с начала, три с конца – и всегда в курсе!

Костик увидел, что и мама догадывается о существовании этого закона и потому смотрит на Лену как-то не так. Не совсем так, как надо.

– А вы, Лена, значит, не любите волноваться? – очень вежливо уточнила она.

Гришка почуял неладное и поспешил перевести стрелки:

– Это маман у нас волноваться любит, – хохотнул он. – Правда, маман? Ты все время волнуешься – по поводу и без повода? А вот и Марсик пришел! – Гришка решил, что Марсик поможет разрядить обстановку. – Смотри, Марсик, это Лена! Моя девушка.

Марсик вытянул шею и стал нюхать, чем пахнет от Гришкиной девушки.

– Ой, какой котик! – заверещала Лена и присела на корточки. – Ой, какой хорошенький! А что это у него мордочка такая несимметричная? Слева щечка черная, а справа – с белым пятнышком? Замазать надо! А то некрасиво. Пусть обе щечки одинаковыми будут. Иди, иди сюда! Меня все кошки любят, – заявила она, слегка повернувшись к нам. – Сразу на руки идут.

– Но Марсик ни к кому не идет на руки, – осторожно заметила мама. – Он очень самостоятельный и не любит, когда ему навязывают ласки.

– Ну, да! Не любит! Сейчас полюбит! Как миленький! – Лена вдруг хищно ухватила Марсика и прижала к себе. – Вот и славненько!

Марсик напрягся и замер. Потом вдруг дернулся, уперся задними лапами в голый Ленин живот, вывернулся из рук и дал стрекача.

– Ай!

У Лены на голой полоске под маечкой стали проступать красные следы Марсиковых когтей. Как в детской книжке «Волшебные картинки».

– Ну, вот! Я же предупреждала! Подожди! Я сейчас перекись достану, – от расстройства мама без предупреждения перешла на «ты».

Пока она прижигала следы когтей на Ленином животе, Гришка суетился вокруг, подбадривая Лену глупыми шуточками и сомнительными обещаниями, что «до свадьбы у нее все заживет».

– Вы что же – и не накажете его? – в голосе Лены появились капризные нотки. – За то, что царапается?

– Мы никогда не наказываем Марсика, – сухо заметила мама. – Он прекрасно понимает слово «нельзя». К тому же он поцарапал тебя нечаянно – потому что испугался.

– Ну, ладно, Ленка! Сама виновата! – Гришка вдруг перекинулся на мамину сторону. – Не надо было его хватать. Чего теперь жаловаться?

– Но как я пойду по улице с такими метками? Что обо мне люди подумают? – И Лена, ища утешения, скосила глаза в сторону зеркала.

Костик хотел сказать, что можно держать «Мурками» чуть пониже, и тогда красных точек не будет видно. Но мама предложила более удобный вариант.

– Я одолжу тебе пудру. Припудришь ранки, и следов не будет заметно, – заверила она Лену. – А сейчас давайте обедать. Вы же на обед пришли?

– Давайте, давайте! – засуетился Гришка. – У нас сегодня что? Неужели котлетки?

– Котлетки, котлетки, – примирительно заворчала мама.

– Обожаю котлетки. Ленка, проходи. Ой, маман, знаешь, мы тебе подарок принесли. Вот. Лена выбирала!

Гришка бросился обратно в прихожую, притащил в кухню пакет и достал оттуда маленький колючий кактус в горшочке.

– Правда, забавный? – Лена уже расслабилась и позволила себе снова незаметно взглянуть в зеркало.

К колючкам кактуса были прицеплены бумажки, изображающие глаза и нос.

– Гриша сказал, вы не любите срезанные цветы. И мы решили подарить вам цветок в горшочке. Вам нравится?

– А зачем кактусу глаза? – не поняла мама.

– Маман, ну ты совсем! Это ж для прикола! Как в анекдоте: сидит в горшке грустный кактус. Его спрашивают: кактус, кактус, ты чего грустишь? А он отвечает: я не кактус. Я ежик. В норе застрял.

– А я тоже анекдот знаю, – вмешался Костик. – Ежика спрашивают, ты чего такой колючий? А он отвечает: я не ежик, я мышка. Просто болею.

Мама почувствовала, что сопротивление бесполезно.

– С глазами так с глазами, – вяло согласилась она. – Пусть пока здесь постоит. А вы идите мыть руки.

Гришка устроил Лене экскурсию по квартире, а мама принялась накрывать стол. Она ходила из кухни в комнату, а Лена с Гришкой ходили из одной комнаты в другую, из комнаты в ванную и обратно. И Костик тоже ходил туда-сюда. Поэтому прошло изрядно времени, когда все, наконец, снова собрались в кухне. Стол был накрыт, как на Новый год. И там, среди тарелок с салатами, между селедочницей и фаршированными помидорами, стоял маленький цветочный горшочек. Вокруг него была рассыпана земля. А внутри – там, где должен был сидеть кактус с глазами, – ничего не было.

– Где же кактус? – удивилась Лена.

Все благоразумно промолчали. Костик искал глазами Марсика, но его не было видно. «Кактус ведь колючий, – подумал Костик рассеянно. – За что же Марсик его ухватил? Неужели – за колючки?»

Мама быстро смахнула со стола землю и скомандовала:

– Все. Давайте рассаживаться! Лена, ты куда хочешь сесть? Садись в это кресло. Мы всегда усаживаем в него дорогих гостей.

Все могло сложиться иначе, не будь в кухне настенного шкафчика. Дело даже не шкафчике, а в зеркале, которое украшало его дверцу. Не будь этого зеркала, Лена бы, может, взглянула на место для дорогих гостей, куда ей предстояло сесть. А так она смотрела на себя в зеркало и садилась в кресло спиной, придерживая его за ручки. И когда она в это кресло села, ее лицо вдруг странно вытянулось. А глаза и рот внезапно стали круглыми. Секунду-другую Лена смотрела мимо нас невидящими круглыми глазами, и ее рот сначала тоже был просто круглым. Потом раздался оглушительный визг. Лена вскочила с кресла и, не переставая визжать, кинулась в ванную комнату.

– Неужели? – ахнула мама. – Неужели Марсик бросил кактус в кресло?

– Нет здесь никакого кактуса, – сообщил Костик, исследуя покинутую Леной поверхность. – Одни глаза. – И показал на прилипшие к ворсинкам кресла кусочки бумаги.

– Тем хуже для Лены! – горько констатировала мама.

Несмотря на трагичность ситуации, Гришка не мог не восхититься кровожадностью Марсика.

– Это что – кошачья вендетта? Месть за то, что его схватили и хотели сделать симметричным? – уточнил он.

– Не надо приписывать Марсику злые намерения, – раздраженно оборвала Гришку мама. – Он не хотел ничего плохого. Бросил кактус, где пришлось. Без всяких задних мыслей. Костик подумал, что Лене это вряд ли удастся объяснить. Она уже перестала визжать, заперлась в ванной и включила воду, чтобы заглушить свои рыдания и бесполезные попытки «посторонних» прийти ей на помощь. Не могла же она сказать: «Освободите меня, пожалуйста, от этого кактуса! Он воткнулся в меня там-то и там-то!» Она даже Гришке не могла этого сказать, потому что хоть Лена и была Гришкиной девушкой, но не до такой же степени! Поэтому Лена одиноко страдала в ванной и как-то спасала себя сама. Потом мама поила ее успокоительным. Но это мало помогло.

И в конце концов Лена сказала Гришке, что больше не желает знать ни его, ни его зловредного кота. При этом Лена очень выразительно окинула взглядом всех остальных, чтобы и они на свой счет не заблуждались. Хлопнула дверью и ушла, так и не воспользовавшись пудрой. Будто бы ей нарочно подложили кактус в кресло.

* * *

Прошло несколько дней. Гришка пытался вернуть окружающему миру прежние очертания, но у него ничего не получалось. Он звонил Лене – она бросала трубку. Он стоял у нее под окном – она не выходила. Потом Лена вдруг позвонила сама и заявила, что готова снова стать Гришкиной девушкой, если он принесет к ее ногам шкуру своего гадкого кота.

– Она ведь не знает, что это Марсик вырвал кактус из горшка? – удивился Костик.

– Может, догадалась? – предположил Гришка.

– Скажешь! Где ты еще видел котов, способных к прополке? К тому же Марсик не знал, что она сядет в это кресло. Он ни в чем не виноват!

– Да она просто глупая какая-то! – вдруг сказал Гришка. – Еще закрасить его хотела. Помнишь? Все кошки ее любят! Прям уж!

– Слушай, а может, мама была права. Может, она считает, будто это она тебя завела, а не ты ее?

– Ну, ты скажешь!

Но Гришка внезапно утешился. И решил, что девушек пока заводить не стоит. Вот завели Марсика – и хватит.