Текст книги "Третий круг рая"

Глава 9

– Да брось, кому, к лешему, нужно ее травить? – повеселел Захар разом. – Точно допилась!

– Это всего лишь мои предположения!

– Нет, Лянка, я тебе верю. Фу, отпустило… спасибо! – расслабился он окончательно. – Расскажешь, что там полиция нарыла? Деда кто на тот свет отправил, версии есть?

– Скорее, никто. Вскрытие будет, но эксперт утверждает, что он умер от сердечного приступа. – Я решила умолчать об избиении старика.

– Круто! А ты? Ты знаешь?

– Нет, Захар. Я устала, давай-ка по чаю и спать. Ляжешь в кабинете на диване. Да… завтра к девяти нам с тобой в местную полицию на опрос.

– И мне?! Ты что, меня сдала?!

– Ну, прости. Не все следы твои уничтожила!

Я смотрела на перепуганного насмерть Захара и понимала, что он не играет. Он действительно боится – только понять бы, чего именно.

– Меня подозревают? Или тебя? – взял он себя в руки.

– Никого. Егор Романович умер около полудня. Ты ведь был в это время в офисе? Сотрудники подтвердить смогут?

Захар, не ответив, отвел взгляд в сторону.

– Не было тебя на работе, так? А где ты был в это время? – Я протянула к нему руку.

– Не трогай! Не было меня там, да! Но и на даче меня не было, надеюсь, ты понимаешь? Я вообще о твоем дедке от тебя услышал впервые!

«Ого! Сколько эмоций!» Мне вдруг стало грустно. Нет, задело не то, что не доверял мне. Передо мной сидел, пряча взгляд, трусоватый молодой мужчина, внешне похожий на того Захара, которого я помнила со школьных лет. А я все еще не могла заставить себя отпустить его – того, прежнего. «Я все скажу Жанке, Ляна. Вот сейчас она проснется, так сразу!» – говорил он мне после той ночи на даче. Мы стояли у открытого кухонного окна, слушая утреннее пение птиц. Я молча кивала в ответ, млея в его объятиях и подставляя губы для легких поцелуев. Вдруг руки его разжались, он резко отшатнулся. Я обернулась – по лестнице из мансарды спускалась Жанна. Я невольно вздохнула – даже сонная и растрепанная она была бесподобно красива. Шагая со ступеньки на ступеньку ножкой с туго вытянутым носком, она словно танцевала. Длинный пеньюар, небрежно накинутый на обнаженные плечи, вился за ней шлейфом. Вдруг на последней ступеньке она споткнулась, Захар рванул к ней, успел подхватить до падения. Усадив ее на диван и бросив на меня умоляющий взгляд, опустился рядом. «Потом, ладно?» – прочла я по губам не высказанную вслух просьбу. Тогда я не сомневалась – «потом» обязательно наступит.

Он не обманул, рассказав Жанне о той ночи. И в тот же день честно признался мне, что может быть мне лишь другом: они с Жанной после школы женятся. Уже все решено. «Да без проблем, Тальников», – равнодушно бросила я ему в ответ. Тогда я приняла это его решение, даже сохранив что-то вроде уважения: ведь мог бы и просто сбежать без объяснений…

Да, наверное, тогда он думал не только о себе…

– Захар, либо рассказывай все, либо уходи, – произнесла я твердо.

– Ладно. От тебя ничего не скроешь! – недовольно начал он. – Если коротко, я создал одну вирусную программку на заказ. Мне удалось ее «подсадить» куда нужно. Я действительно в обеденное время мотался домой, но Жанку не видел, она меня тоже. Все камеры отключил еще утром. Но не я шастал в серых трениках! И очков темных у меня нету, не ношу принципиально! Не веришь? Ну, на, держи за руку, смотри все сама! Ты же можешь!

– Рассказывай, – даже не пошевелилась я.

– Как хочешь, – облегченно вздохнул он. – А что еще рассказывать? Подсадил вирус в комп Жоры и уехал. У него кабинет в нашем доме! Точнее, апартаменты! Целое крыло с отдельным входом… Купил старушку Гелу с потрохами! Она молчит, он отстегивает. И держат друг друга в поле зрения!

– Подожди! А смысл заносить вирус в домашний компьютер? Наверное, вся информация по бизнесу и на офисных есть?

– Уже почти час, как нет, – кивнул он на кухонные часы, показывающие без трех минут полночь. – Утром все вскроется, и если меня найдут, мне конец. Я бы тихо слинял из города, пока Жанка с матерью тусили бы у Жоры в новом клубешнике. Но Жанка, сама знаешь… Теперь эта «бомба», моя программка, – у тебя в багажнике авто, в сумке с ноутбуком. Там кармашек, в нем флешка. Если Фандо меня найдет у тебя, машину твою обыщут…

– Кто может обо мне знать? Мы не виделись с тобой почти пятнадцать лет, Тальников!

– Теща. Жанка ей проболталась о нас еще тогда, летом… помнишь? Почему и со свадьбой торопились – Каверин меня от себя далеко отпускать не хотел. Я уже тогда на него работал, правда, так, по мелочам помогал тырить бабки со счетов «друзей». Но о его делишках знал все. И он знал, что я знаю! Жанкой просто привязал к себе – мол, зятек не сдаст.

– Ты же программист, Захар! Или?…

– Или! Хакер. После смерти Каверина, да, работал несколько лет в одной мелкой фирмешке сисадмином. Потом перешел к Фандо: Жанке все денег не хватало, а он своим работникам щедро платит. Хоть уборщице, хоть заму. А в этом году на меня вышел один из бывших партнеров Каверина, ныне чиновник высокого ранга. И предложил охренительные бабки за тьфу нечего делать.

– И ты продал своего кормильца.

– Ну, не я – нашли б другого! Жора половине чинуш местных поперек горла! Ты знаешь, что он взяток принципиально не дает? Платит своим юристам, а те по закону все его идеи проталкивают. Вот этот детский парк «Остров бест» в природоохранной зоне взять хотя бы. Ни деревца не вырубил, ни цветочка не помял! А берег, который подмывает каждый год, укрепил, спуск к воде, к пляжу шикарный сделал – подъемник даже для колясок детских есть! Да, вход на территорию платный, но вполне демократичный. Охрана кругом, камеры. Мамки с детьми там целыми днями тусуются. Была хоть раз? Впрочем, детей у тебя нет, что тебе там делать…

– То есть ты считаешь, что Гела может предположить, что ты у меня? – перебила я его.

– Может, Лянка. Она при каждом удобном моменте тычет той «изменой» ее дорогой доченьке. А какая это измена?! Это я тебя предал, когда на Жанке женился! – с тоской изрек он. – Знаешь, мне кажется, отец с тех пор смотрит на меня с каким-то брезгливым удивлением. Мол, продался… Хотя и он выиграл от этой свадьбы! Они с мамой душа в душу всю жизнь, как мы с тобой могли бы…

«Пробило тебя, Тальников, на воспоминания… Но поздно! – подумала я, равнодушно глядя на расчувствовавшегося Захара. – Теперь нужно думать, куда тебя спрятать. Хотя бы на время… К родителям выехать не вариант – там люди Фандо будут искать в первую очередь. А вот квартира Таты пока пустует, и о ней никто из семейства Кавериных не знает!»

– И куда ты планировал смыться, Захар? Если бы не смерть Жанны?

– На машине в Карелию к другу. Учились вместе. Приграничный поселок, он там лесником… Год пересидел бы, а там все утихнет, вся эта хрень с пандемией закончится – переберусь за границу. Мне бы только туда добраться! Но теперь мое авто не проскочит ни один пост на выезде из города! Жора наверняка полицию вызвал, как только Жанку обнаружили. Я же там на всех камерах!

– Ты же их отключил?

– Так это днем. Когда уходил – включил. В особняке система «Умный дом», с телефона дистанционно работает. Прошел через калитку со стороны леса, запустил программу.

– Понятно. Значит, на записях – ты вечером вернулся домой, а днем тебя, получается, не было. Но в спальне-то камеры нет?

– Нет, конечно! А вот лестница на второй этаж и коридор под наблюдением! Как я Жанку нес – зафиксировано! Черт! Как я не подумал… Тот мужик в серых трениках, которого ты узрела… Он на видео – во всей красе! Класс! – обрадовался Захар, но тут же сник. – Только… пока менты разберутся, меня Жора уже того… А всего-то мне нужно было добраться до Екатериновки, там брат Кольки свою тачку мне бы отдал, я бы дальше рванул. Ну, как-то так. До утра, пока Жора бы чухнулся, мой след простыл бы!

– Понятно. У тебя была фора по времени, а смерть Жанны спутала карты. Ты решил переждать у меня на даче, а там – труп деда. А сейчас сидишь здесь и дрожишь от страха, что Гела догадается обо мне и скажет об этом своему любовнику. Все правильно?

Захар кивнул.

– У Таты есть квартира, она сдает ее периодически, но сейчас жильцов нет. До утра сюда никто не придет…

– Это почему?!

– Потому что я закрыла порог. И не проси объяснить, как это, – оборвала его я. – Завтра к девяти нам в район к следователю, но поеду я одна. Скажу, что ночью сбежал от меня… А тебя по пути заброшу на квартиру Таты. Все, Захар, давай спать. Я дам постельное белье, пойдем.

– А может…

– Не может, Тальников.

– Ладно, – покорно согласился он, а я на миг пожалела, что он так и не спросил – почему?

* * *

Деликатно пропел будильник – спала я чутко, для пробуждения мне было достаточно нескольких тактов красивой мелодии, а не пронзительного трезвона. Зарядку выполнила по ускоренной программе, торопясь на кухню: завтрак Тальникову придется готовить плотный, я уже поняла, что ест тот с аппетитом и помногу. Правда, не имею понятия, чем именно предпочитает питаться по утрам.

Омлет из шести яиц с тертым сыром томился на сковороде на малом огне, кофе был готов сбежать из турки, а никаких звуков со стороны кабинета я до сих пор так и не услышала. Мой гость, похоже, будильник не ставил, положившись на меня. И тут я вспомнила, что Захар свой телефон накануне расколотил на мелкие кусочки…

Ох, не хотелось мне видеть его спящего! Вот такого, едва уместившего свое упитанное тело на узкой и короткой для него лежанке: руки закинуты за голову, одна нога согнута в колене, вторая упирается в диванный валик. Пикейное одеяло на полу, простынь комом под спиной. Влажное посапывание крепко спящего мужчины. Когда-то любимого до самого простого жеста – поворота головы, смешного почесывания кончика носа или попытки пригладить пятерней растрепавшиеся соломенного цвета кудри. Когда-то я млела от каждого движения, с трудом сдерживая желание дотронуться до него, пусть мимолетно, ничего не значащим для него, но таким нужным мне движением руки. Прятала взгляд, боясь, что заметит, как жадно я его рассматриваю. Я его изучала, запоминала, потому что знала, что эта ночь на даче будет единственной. Зачем?! Уже скоро, чтобы не сойти с ума от этих воспоминаний, мне пришлось буквально вытравливать память о ней…

Я поставила на пол рядом с диваном заведенный механический будильник, прихваченный из комнаты Таты, и быстро вышла – до звонка оставалась пара минут. Да, я готова помочь Захару вылезти из паутины лжи, в которую он сам себя и загнал, но не более того. «Не ты моя судьба, Тальников, не ты», – подумала я уже без тени грусти, закрывая за собой дверь кабинета.

…О дате бракосочетания Захара Тальникова и Жанны Кавериной мне сообщила наша одноклассница. С ехидным злорадством повертев перед моим лицом отпечатанным золотом по белому приглашением, она фальшиво-сочувственно поинтересовалась, получила ли я такое же. Позже оказалось, на свадьбе присутствовал почти весь класс. Я знала, что видеть меня не захотела Жанна. После той ночи на даче в июне две тысячи шестого я не встречалась ни с ней, ни с Захаром. Я почти не выходила из квартиры, отказавшись поступать в музучилище, как планировалось раньше. Родители фактически были в разводе, не оформляя документы и при мне старательно сдерживая эмоции. Отцу, я видела, спокойствие давалось с трудом, я все чаще замечала, как блестят его глаза – он стал выпивать без повода. Меня берегли, а я злилась. Мама все чаще смотрела на меня с жалостью, чем вызывала во мне приступы если не бешенства, то бурно проявляемого неудовольствия. Я грубила ей, цепляясь за каждое слово, сказанное, как мне казалось, с неуместной интонацией. У нее в ответ на автомате вылетала фраза: «Не волнуйся, тебе нельзя», – но я понимала, что на самом деле она уже готова к моему срыву – я была на грани. Через какое-то время я вдруг догадалась, что меня пасут – одна не оставалась никогда: мама, отец и Тата сменяли друг друга четко по расписанию.

На новогодние праздники они решили ехать на дачу, что вызвало у меня истерику. Успокоившись, я согласилась на альтернативный вариант – у Таты в далекой деревне на границе области жила старенькая тетушка, сестра отца.

Дом стоял у самого леса, отапливался дровами, толстые бревенчатые стены долго хранили уютное тепло, несмотря на постоянный приток свежего воздуха из приоткрытой форточки. Баба Лиза оказалась бодрой сухонькой пожилой дамой, сохранившей стать и добрый нрав. Переступив порог избы впервые, я замерла в дверном проеме – вдоль стен просторной прихожей тянулись полки, заполненные печатными изданиями: собрания сочинений классиков стояли в ряду с детективами и любовными романами в мягких обложках. Тогда я поняла, что попала в книжный рай – читать любила очень.

Новый, две тысячи седьмой год мы встретили весело. Отец, как единственный мужчина в нашей компании, с удовольствием ухаживал за нами, с особенным рвением подливая шампанское маме. Мне даже показалось, что ее взгляд в его сторону смягчился, исчезло обычное выражение брезгливого недовольства, даже презрения. Я расслабилась, смеясь его шуткам и радуясь наступившему перемирию в их напряженных отношениях. Получился семейный праздник, ненадолго омрачившийся лишь спешным отъездом Таты в город – она торопилась на дежурство в клинику. Едва отъехала ее «Нива», в дом потянулись гости – бывшие ученики бабы Лизы с семьями: например, Елизавета Ниловна Блюм, за год до смерти Сталина попавшая в лагерь. После освобождения она всю жизнь проработала учителем немецкого языка в местной школе.

Я словно попала в другой мир: открытые лица, искренняя любовь, бескорыстная соседская помощь – баба Лиза никак не была обделена вниманием.

Родители уехали, я же вернулась в город практически перед рождением Сани, полностью освободившись от своих страхов и страданий по Тальникову: теперь они мне казались даже смешными…

Я бы и сейчас не вспоминала о нем и той боли, если бы он вчера не нарисовался у меня на пороге со своими проблемами.

– Лянка, такой запах, с ума сойти! – прогудело над ухом.

Я вздрогнула, вырываясь из прошлого и опасливо отодвигаясь от плиты: только что сняла с горячей сковороды крышку.

– Не пугай, Захар! Давай договоримся – дистанцию в полтора метра ты держать будешь. Умоешься или сначала завтрак?

– Завтрак, конечно! Не поверишь, давно так не спал – как в яму провалился! Будильник ты завела? Ну, понятно… А как же утренний ласковый поцелуй и кофий в постель? – попробовал пошутить он, но я равнодушно бросила «обойдешься».

– Неси поднос в кабинет, включи ноутбук. Нужно посмотреть кое-что. А я пока позвоню Тате.

Спешно отсылая Захара, я пыталась понять причину возникшего вдруг беспокойства. Сама себя не понимая, медлила, стоя на пороге кухни. Звонить Тате в такую рань я не собиралась, просто мне нужно было, чтобы ушел Захар. Зачем бы это?

Выйдя в коридор, я на миг замерла у входной двери. И в этот момент раздалась громкая трель звонка. «Не успели!» – поняла я, снимая с петли дверную цепочку.

Глава 10

– Ляна Шандоровна Бадони?

– Да, это я.

Глядя на молодого полицейского, я готова была подумать, что передо мной ученик старших классов или студент колледжа, но никак не представитель власти. Мешковато сидящий на узких плечиках китель придавал ему вид подростка, примерившего на себя форму отца или старшего брата. Из-под форменной фуражки, закрывавшей половину лба, виднелся светлый чубчик. На лице – смущенная улыбка. Милота… А у меня от дурных предчувствий подкосились ноги.

– Лейтенант Суворов, отделение полиции Центрального района. Разрешите войти? – справившись со своим смущением, четко представился парнишка и как-то разом подобрался.

Я молча посторонилась. Тревога немного отступила, но настороженность не пропала.

– Татьяна Яковлевна Новицкая попросила меня выяснить, все ли у вас в порядке. Она вчера не смогла до вас дозвониться ни на мобильный телефон, ни на городской. – Он был серьезен, даже суров.

– Простите, а при чем здесь райотдел?! – опешила я. – Я в порядке, собиралась позвонить ей… чуть позже! Это все?!

– Все! – выдал лейтенант широкую улыбку. – Так и передам!

Только сейчас я сообразила, что Тата, скорее всего, подключила свои «родовые» связи: или она принимала роды у жены этого парнишки, или же, скорее всего, приняла его самого, только что появившегося на свет божий.

– Татьяна Яковлевна – наш с мамой ангел-хранитель. Если бы не она, я двадцать четыре года назад мог бы остаться сиротой, – подтвердил он мои мысли, разворачиваясь к двери.

Я уже протянула руку к защелке замка…

– Ляна ни в чем не виновата, я сам попросил ее помочь! – раздалось за нашими спинами, и мы с лейтенантом одновременно обернулись.

– Уйди! – процедила я сквозь зубы.

– Стоять! – скомандовал совсем не по-детски Суворов, делая два шага вперед и загораживая меня собой. – Тальников? Захар Петрович? Вы задержаны по подозрению в убийстве вашей жены Тальниковой Жанны Алексеевны. Лицом к стене, руки за спину.

Я молча наблюдала, как Суворов застегивает наручники на запястьях Захара, одним резким движением усаживает того на стул и достает из кармана мобильный телефон.

– Как же так, Ляна Шандоровна! Укрываете преступника! Это же статья! – проговорил он с упреком, набирая номер.

* * *

На самом деле все случилось именно так, как и предполагал Захар: Ангелина Станиславовна нашла дочь бездыханной, первым делом позвонила любовнику, Фандо тут же подключил полицию. Даже беглого просмотра записей с камер наблюдения им хватило, чтобы назначить виновного. К человеку в сером, возможно, тоже был проявлен интерес, но Тальникова сразу же объявили в розыск. И если бы Егор Романович не скончался так внезапно, сидел бы Захар сейчас тихонько на даче, выжидая удобный момент для побега в Карелию к другу – леснику Кольке. А меня бы не обвиняли в пособничестве убийце. Красивая версия, но тупиковая. Я была в этом уверена.

С меня взяли показания и отпустили. Я не сразу покинула негостеприимные стены следственного комитета – уже у входной двери остановил звонок Сотника: без всякого приветственного слова тот выговорил мне за опоздание к нему на рандеву. Пообещав прибыть в течение часа, я сунула в карман мобильный и толкнула от себя массивную входную дверь.

Да, тот, кто в этот момент стоял по ту сторону, оказался проворнее и резче – я буквально вылетела из холла в тамбур, крепко вцепившись в дверную ручку. Кто-то удержал от падения, я замерла: мои плечи, казалось, были зажаты в тиски, лоб упирался в мягкий лен рубашки. Запах мужского парфюма я уловила на вдохе, выдох сделала, уже освободившись от цепких рук. Чтобы увидеть «спасителя», пришлось посмотреть вверх. Поймав недовольный взгляд, я машинально извинилась. Мужик хмыкнул, отчего его и так не тронутое природной красотой лицо сделалось совсем страшным. «Господи, помилуй!» – прошептала я, не понимая, почему не могу сдвинуться с места. В тесный тамбур с улицы вошли двое полицейских в форме, я же, воспользовавшись минутной заминкой, наконец выскользнула на свежий воздух. Почему-то вспомнилась сказка об аленьком цветочке. Только чудище, с которым я столкнулась, никак не тянуло на доброго заколдованного принца. Пока шла к машине, никак не могла стереть картинку перед мысленным взором: зловещий оскал, колючий взгляд и черные широкие брови домиком.

– Ляна, стой! – Окликнувший женский голос показался знакомым, я обернулась.

– Здравствуйте, Ангелина Станиславовна! – Я не без восхищения смотрела на легко спрыгнувшую с высокой подножки «Хаммера» женщину. Да, представить рядом с ней стареющего, с хорошо заметным брюшком мужчину ее возраста было бы кощунством. Думаю, с дочерью они смотрелись почти ровесницами.

– Как ты могла?! И почему?! Не понимаю! Ты его простила?! – Она стояла, прижав обе руки к груди и глядя на меня с ужасом.

– Тальников просил помощи, я не отказала. Не вижу трагедии! – резко ответила я, нажимая кнопку брелока сигнализации. – Простите, Ангелина Станиславовна, я опаздываю. Да, вот что. Захар не убивал Жанну. Я думаю, это скоро выяснится.

– Мой зять вновь запудрил тебе мозги, девочка! – все так же трагически-театрально проговорила она, покачав головой.

– Вы не правы. Сейчас меня уже трудно обмануть кому бы то ни было. Я бы сказала – невозможно. Поэтому ищите настоящего убийцу, не расслабляйтесь.

– Ты стала… грубой, Ляна! – упрекнула она меня, возвращаясь к машине.

Волшебным образом у меня улучшилось настроение. Наверняка благодаря моей уверенности в невиновности Тальникова. Четко обозначив свою позицию Кавериной, я отбросила последние сомнения.

Позвонив Тате, я проникновенно покаялась за «девичью» память, несколько раз извинилась за «непредвиденные» обстоятельства и, пообещав, что завтра обязательно заберу ее из больницы домой, отключилась. Выезжая со стоянки следственного комитета, думала уже только о смерти Егора Романовича. Да, возможно, причина – сердечный приступ. Но избиение и факт пропажи его записей, папок с содержимым и фотографий говорили о существовании загадки. И в чем я уже не сомневалась ни секунды – связанной с судьбой моих предков.

Решив, что Захару я помочь ничем не смогу, – и вообще я была уверена, что все обвинения с него скоро и так снимут, – я поторопилась к Сотнику. Час пик прошел, мост я проскочила удачно – машины хотя и медленно, но двигались. Мысленно отрепетировав оправдание перед майором, почему так опоздала, да еще и не привезла ценного свидетеля, я подумала, что особенно распинаться перед ним не стоит – мало ли как он истолкует мой правдивый рассказ. «Две-три фразы – и переключусь на другую тему. Спрошу про экспертизу», – подытожила я, пристраивая свою «Ауди» между двумя практически одинаковыми джипами с иногородними номерами.

Все вышло не так. Сотник не упрекнул за опоздание, лишь поздоровался коротко и кивнул на стул. Растаяв под его сочувственным взглядом, я выложила все, умолчав лишь о последнем признании Захара.

Сотник слушал не перебивая и не выказывая никаких эмоций. Было немного неуютно из-за того, что я рассказала ему не обо всем, и я, говоря о своих видениях, пару раз запнулась.

– Этот Тальников вам очень дорог, Ляна Шандоровна? – неожиданно задал Сотник вопрос и тут же, не дав мне раскрыть рта, добавил: – Не отвечайте, это не мое дело! К сожалению, на сей момент факты против него. Но и тот человек в сером, которого вы мысленно узрели, вполне мог реально засветиться перед камерой. Полиция будет его разыскивать, по крайней мере чтобы опросить, что он делал в особняке вашей бывшей школьной подруги в день ее смерти. Кстати, вы не в курсе, из дома что-нибудь пропало ценное?

– Об этом речь не шла. Но возле полицейского участка я встретила мать Жанны. Если бы что-то украли, она бы непременно озвучила этот факт. Хотя бы для того, чтобы Захара обвинить еще и в воровстве. Честно говоря, не понимаю, почему она его так ненавидит: Каверины всегда хотели этой свадьбы.

– Возможно, хотел только ее муж? Вы сами сказали, что Тальников работал у него еще со старших классов и был в курсе его дел. Отпускать от себя далеко такого осведомленного сотрудника опасно. А зять, если что, будет молчать. Чем занимался Каверин?

– Как все – бизнесом. Наверняка успешно – особняк впечатляет.

– Вы там были?

– Можно сказать и так, – уклончиво ответила я, вспомнив свои картинки. – Но со слов Захара после смерти Каверина все это великолепие содержит бойфренд Ангелины Станиславовны, некий Жора Фандо.

– Ох ты ж! Ничего себе! – Сотник смотрел на меня с удивлением. – Так вот вы о ком мне тут… Любовник! Это его, скажем так – не без оснований боится ваш друг?

– Да, – односложно ответила я, все еще раздумывая, стоит ли поведать Сотнику о главной причине этого страха.

– Ну, хорошо. Помочь Тальникову выпутаться из создавшейся ситуации вы все равно не в силах: следствие пойдет своим чередом. По сути, прямых улик против него нет, ваши видения к делу не пришьешь, разрабатывать будут в первую очередь его и мужчину «в сером» – они оба должны были попасть под видеонаблюдение. Закрыли вопрос. Давайте теперь вспомним о смерти пригретого вами Егора Романовича. Вот заключение патологоанатома: причина – геморрагический инсульт.

– Ну, хотя бы не убийство, – облегченно вздохнув, перебила я.

– Не спешите с выводами. Геморрагический инсульт возникает при стрессе или сильных физических нагрузках. Постоялец ваш бетонные балки не таскал, тяжелее ведра с водой не поднимал, так?

– Не совсем. Егор Романович затеял достроить навес над стоянкой, который начал еще мой отец. Я так понимаю, как раз для того, чтобы нагрузить себя физически. Но самая трудоемкая работа была уже сделана.

– Допустим, переоценил свои силы. Имеется еще гематома на височной части – от удара о камень при падении. Помнится, у вас там булыжники кружочком выложены – клумба такая? Да, и дед ваш был не так уж и здоров – давно удалена одна почка. Не забываем и о второй причине возникновения такого рода инсульта – стрессе. Вызванном, например, общением с человеком. Вскрытие показало также надрыв селезенки, перелом двух ребер, свежие гематомы мягких тканей. И хотя травмы не являются причиной смерти, этот факт также указывает на недавнее присутствие враждебно настроенного к пострадавшему человека в вашем доме. Проще говоря, Егор Романович был вчера избит неизвестным лицом. И ограблен – пропали документы и фотографии.

– Ума не приложу, кто мог знать, что он на даче! Если только те, от кого он бежал? Выследили? Но это невозможно!

– Почему вы решили, что бежал?

– Без вещей, с одним портфелем, в котором не было даже смены нижнего белья? Есть еще один вариант – выгнали, не дав собраться. Те, с кем жил… А я не смогла считать о нем ни капли информации! – прозвучало с досадой, я замолчала, и Сотник тут же воспользовался возникшей паузой.

– Давайте-ка подробнее, Ляна Шандоровна. Раскройте мне, хотя бы минимально, ваши… методы. Постараюсь понять. Честно.

– Подробно не получится. С каждым человеком все происходит по-разному. Есть те, кого достаточно взять за руку – и возникает даже не картинка, а небольшое видео – как ответ на заданный мной мысленно вопрос. С близкими проще всего – идет «озвучка», понятны эмоции. Картами я пользуюсь как вспомогательным инструментом, они скорее для человека, чем для меня: глядя на картинки, тот успокаивается и освобождает голову от своих мыслей. Но есть люди, которые сами обладают какими-то способностями, силой. Часто даже не подозревая об этом. Таких немало, и с ними можно работать только ночью, когда они спят.

– В вашем доме?!

– Да нет же, конечно! У себя в постели! Давайте здесь без подробностей!

– Хорошо-хорошо! А что Егор Романович?

– С первых минут, как очнулся тогда в лесу, он выставил такой блок, что я не смогла понять, что происходит. Была только одна мысль – довезти до дачи и накормить. Я пыталась расспрашивать, но он ловко переводил тему. Поэтому я даже не уверена, что он на самом деле Егор Романович. Одно знаю точно: он – коммунист. Знаете, из этих, ярых. Этого он скрыть не смог. А вы пытались установить его личность?

– В нашей области человека с таким именем никто не разыскивает, по другим информация будет позже. Но я уверен, что он местный, куда ему без документов?

– А меня больше всего интересует, откуда он знал о наших дачах? То, что шел целенаправленно туда, я не сомневаюсь. Вы сами знаете, дорогу непосвященный не найдет!

– Согласен. На этот вопрос мы с вами ответили еще вчера – он бывал в этом месте в прошлом. На этом пока остановимся. Теперь о вашем отце Шандоре Бадони. Я с утра еще раз наведался в Жуковку, где он жил в детстве. Его помнят не многие. После смерти баро Тамаша Бадони, который его воспитал, в таборе из старых осталось несколько семей. Шандор покинул дом, когда ему исполнилось шестнадцать, в восемьдесят первом. Сестра баро Люба, ей сейчас около девяноста лет, утверждает, что тот с тех пор ни разу не был у них – Шандор ушел из Жуковки, поссорившись с ее братом. Винит она себя – рассказала парню, как погибли его родители. Идите сюда…

Сотник встал и подошел к географической карте, висящей на стене. Я встала рядом с ним.

– Вот Агатовое озеро. Кстати, знаете, почему его называют Озером грешников? Нет? Позже расскажу, любопытная история…

Я кивнула, вспомнив, что слышала это название от отца не один раз. Почему не пришло в голову поинтересоваться, откуда оно?

– Озеро протяженностью полтора километра. По берегам непролазный лес. Слева озеро огибает дорога в ваш дачный поселок на восемнадцать коттеджей. У жителей были лодки? – неожиданно спросил Сотник.

– Не припомню. По-моему, нет. По крайней мере, у единственных мостков я их не видела. Дальше берег идет высокий, спуска к воде нет. И везде камыш! Практически болото. А почему вы вдруг об этом? – В памяти всплыла недавняя картинка – лодка удаляется от берега, в ней человек в плащ-палатке тихо напевает романс.

– Дорога, проложенная в лесу, не единственная возможность попасть в поселок. Можно еще и по озеру, как оказалось. Вашему отцу не было и трех месяцев, когда цыгане на двух лодках отправились грабить ваши дачи. Думаю, домики среди леса кто-то из них обнаружил случайно, как раз катаясь на лодке. В конце сентября, дождавшись, когда дачники разъедутся, они двинулись от окраины леса, что возле Жуковки, – Сотник ткнул ручкой в точку на карте, – по воде в сторону поселка. Среди них были и родители Шандора. Обе лодки затонули. Никто не спасся. С тех пор цыгане и близко к озеру не подходят. Шандора взяли к себе в дом баро и Люба, остальных детей, у кого в том бесславном походе погибли родители, разобрали по другим семьям.

– Не понимаю причины ссоры баро с моим отцом – разве он виноват, что лодки затонули? – Я отошла от карты и присела на стул.

– Ну, видимо, парень тогда посчитал, что Тамаш должен был запретить соваться в дачный поселок Комитета госбезопасности.

– КГБ?! – Я в изумлении уставилась на майора. – Шутите?

– Тогда КГБ, позже – ФСБ. Не будем разбираться во всех тонкостях структурных преобразований внутри ведомства. Вот же вы нелюбопытная, Ляна Шандоровна! Вы в самом деле не знали историю поселка? Ваша мать Вера Ильинична Бадони, в девичестве Зулич, проработала в архиве этого ведомства четырнадцать лет, а вы так и не поняли, на чьей территории прошло ваше раннее детство?

Вот и нашлось объяснение многим «странностям», например запрету детям рассказывать о даче, где провел лето, городским друзьям. И тому, что взрослые практически не общались между собой, лишь вежливо здороваясь при редких встречах. Я знала многих по именам, но практически никого – по фамилии. Одинаковые черные «Волги» каждое буднее утро проезжали мимо нашего дома, одна из машин забирала и маму. Я считала «дядю Пашу Громова» ее водителем, пока однажды не увидела рядом с ним на пассажирском сиденье папу моей подружки Оли. Мама села позади него. Отец сказал тогда, что тот – мамин начальник. Мне, ребенку, такого объяснения вполне хватило.