Текст книги "Взорванный город. Роман"

У друзей Жюльетт

Друзья Жюльетт оказались милыми людьми. Большей частью иностранцы. Поражала легкость, с какой эти люди попирали общепринятые нормы морали.

Подруга оставила Дженни с пожилой парой, сама же увлеклась беседой с молодым некрасивым мужчиной, который, видимо, расписывал нечто чрезвычайно интересное. Старая дама Виктория Владимировна, молодясь, просила звать по имени. Евгения с усилием преодолевала возрастной барьер.

Виктория, с видимым удовольствием рассказывала о присутствующих:

– Видите молодую женщину возле бара?

Кивнула.

– Извращенка. И муж такой. Сожительствуют с двойняшками. Брат и сестра из нищей семьи. Родители алкоголики, продали отпрысков на потребу. Сыты, одеты и выполняют сексуальные прихоти парочки. И ведь все знают, но молчат. Что и говорить, нынешнее общество мало чем отличается от первобытного: каждый готов сожрать ближнего.

Подошла женщина среднего возраста, чопорно поздоровалась с собеседницей и попросила представить Женю. Та назвалась просто именем. Незнакомка осуждающе глянула и высокомерно процедила:

– Графиня Мария Николаевна.

– Домохозяйка и поэтесса Евгения Наумова, из простых, – девушка усмехнулась.

Графиня возмущенно дёрнула плечом и отчалила к группе гостей, толпящихся у шведского стола.

– Скажите, графинька! Фу ты, ну ты! – Виктория презрительно фыркнула, – строит из себя королеву, а слышали бы, какими словами прислугу костерит. Самый пьяный сапожник позавидует. Между прочим, везде с собой альфонса таскает. Что-то не видно. Опять сменила?

Муж Виктории стоял рядом, не вмешиваясь в разговор, и внимательно следил за супругой, выжидая момента. Женя перехватила взор, тоскливо провожающий официанта, несущего поднос со спиртным. Похоже, жена не даёт пить. Но, кто ищет, тот найдет. Виктория неожиданно вообразила, что у нее лоснится нос, попросила обождать, и скрылась в туалетной комнате. Супруг, показав для своей комплекции невероятную прыть, умчался догонять официанта.

Минут через десять вернулась Виктория и не найдя мужа, возмутилась:

– Старая пьянь!

Дженни поняла, что дома того ожидает головомойка и посочувствовала в душе.

Подошла Жюльетт, Виктория ретировалась.

– Старая пройдоха! Не утомила сплетнями?

– Узнала массу нового. И ничего хорошего не скажу о высшем обществе.

– С чего решила, что оно высшее?

– Дворянское сословье.

– А! Да всё купленные дворянчики. Нувориши. Шваль. Правда, чрезвычайно испорченная. Бесятся с жиру.

– Извращенцы, я бы сказала.

– Ну да, извращенцы.

– Жюльетт, тебе нравится здесь бывать?

– Мне нужен успех, для этого важны связи. Хотела показать тебе свет.

– Мерзкие людишки! Корчат из себя чёрт знает что!

– Жюльетт! – заметно прихрамывая подходила коротко стриженая шатенка средних лет, оценивающе рассматривая Евгению.

– О! Виола, дорогая! – Жюльетт манерно приложилась щекой к щеке Виолы. – Познакомься, Дженни.

– Дорогая, как на тебя смотрит Ефрем Олегович! Вон тот интересный господин в темно-зеленом костюме от Диор. Просто глаз не сводит. Обязательно познакомлю.

Виола махнула рукой мужчине лет сорока, худощавому, среднего роста, который, в самом деле, смотрел на женщин. Тот не заставил долго ждать.

Дженни протянула руку, а кавалер галантно склонился над ней.

Виола утащила Жюльетт к каким-то общим знакомым, а девушка осталась наедине с Ефремом Олеговичем, который принялся усиленно поить коньяком.

После нескольких рюмок безудержное веселье овладело Евгенией, собеседник показался чудесным малым. «О, я отомщу Герхарду!». Поискав глазами Жюльетт, не увидела подруги, и решила, что никто не заметит её отсутствия. Поэтому, когда мужчина предложил испариться, то не встретил возражений.

Подъехали на такси к двухэтажному особняку, во дворе которого высилась статуя Самсона, раздирающего пасть льву. Только без фонтана.

– Ого! – воскликнула Дженни в душе, и решимость изменить Герхарду поколебалась.

Смешно сказать, но помпезное богатство нового знакомого родило чувство вины перед Герхардом. Ей казалось, что если сейчас уступить похоти олигарха, то продажность возлюбленного станет обычным делом. Всё таки решила зайти в дом. «Посижу, выпью пару коктейлей, не изнасилует».

Налив гостье второй коктейль, олигарх решил перейти к действиям. Сел на подлокотник кресла, в котором милая девушка спокойно попивала напиток, и обнял за плечи. Женя молча сняла руку, заметив, что не готова к ухаживаниям первого встречного.

– Однако это не помешало отправиться в гости к встречному, – саркастически парировал он.

Затем поинтересовался, давно ли девушка знакома с Виолеттой. Узнав, что не более минуты, разочарованно протянул:

– Старушка Виола теряет нюх!

– Что это значит?

– Раньше она безошибочно чуяла девушек, ищущих спонсора.

– В таком случае, разочарую и вас, и Виолетту. Я замужем. Не скрою, есть причина, по которой оказалась в кругу данных людей. Скажу даже намеренно искала развлечений, дабы унять свою боль. Теперь вдруг поняла, не могу сделать этого.

– А если бы я подпоил и воспользовался?

– Неужели вы совсем не дорожите репутацией в обществе?

Он захохотал:

– В обществе? Сброд извращенцев – общество?

– Что вы там делаете в таком случае?

– Ловлю на крючок рыбку. А Виола находит девочек, желающих красивой жизни.

– Так ли она красива?

– Я много что могу предложить: дом, машину, яхту, украшения.

– И всё?

– Кому-то и этого много.

– Да, кому-то.

– Похоже, вам пришлось столкнуться с неприятностями.

– Слишком близко.

Ефрем Олегович покачал головой:

– Я не держу. Если хотела излить душу, выбор оказался неудачным, девочка. Мне глубоко плевать на чужие страдания. Постель сегодня пуста. Увы, вечер не удался.

– Не сочувствую таким, как вы, Ефрем. Вызовите такси.

Олигарх протянул телефонную трубку, и, отойдя к бару, налил себе водки.

– Может, передумаете?

Она мотнула головой.

Не прошло получаса, как машина затормозила у дома.

Ефрем Олегович даже не изволил проводить до дверей особняка.

Без Герхарда

Вечеринка разочаровала настолько, что Дженни решила ждать возвращения мужа затворницей. Натали несколько раз приглашала в гости, но девушка отказывалась, ссылаясь на выдуманные причины. Эти дни явились творческим откровением, подвигли на создание стихотворений, проникнутых горечью и тоской. Герхард звонил почти каждый день, что вовсе не мешало чувствовать себя покинутой. Тон его разговоров казался всё более холодным, и камень, лежавший у беспокойного сердца, вырос до размеров булыжника.

Однажды Натали заявилась без предупреждения и пожалела об этом. Впрочем, Дженни тоже корила себя за грубость, с какой выпроводила подругу. Отношения прервались.

Тем временем она сблизилась с Жюльетт, но потеря Натали не восполнилась новой подругой. Напротив, днем скучала о Натали, ночью лила слезы по Герхарду.

Наконец, в один прекрасный вечер рискнула навестить бывшую подругу. Натали встретила холодно, что говорило о не проходившей обиде.

– Наташа, милая, прости, если можешь! Я дурная, невоспитанная девчонка. Тоска о Герхарде заслонила все на свете, – выпалила Дженни, падая к её ногам.

Натали порывисто обняла девушку:

– Ну, будет, будет! Я люблю тебя!

– И я люблю тебя! Было так плохо одной!

– А Жюльетт?

– Знаешь поговорку «Старый друг лучше новых двух»?

– Милая… хочешь чаю? С сухариками?

– Чаепитие с лучшей подругой. Что милее на свете?

– Помни, ты не одна в мире. Кроме Герхарда есть близкий человек, любящий тебя не меньше всех мужчин.

Женя рассказала о рауте в высшем обществе и попытке переспать с олигархом, и они до слез смеялись над некоторыми представителями, которых Дженни изображала в лицах. Радостно видеть смеющуюся Натали: впервые за много дней счастье переполняло грудь.

– Как Эдуард?

– Наша любовь не вынесла испытания временем. Сначала охладела я, а Эдуард, кажется, не заметил. Потом и его любовь сошла на нет. Мы встречались всё реже, потом перестали. Безболезненно и никаких сожалений и угрызений совести.

– Значит, не любили.

– Легкое увлечение, – кивнула подруга. – Выпить хочешь? За примирение.

– Поводов много, я – одна.

– Да или нет? – достала бутылку шампанского из музыкального бара.

– Давай!

Потягивая шампанское из высоких фужеров, непринужденно болтали, забыв о времени. Натали будто хотела спросить о чем-то, но не решалась. Евгения сама затронула наболевшую тему:

– Герхард звонит часто, но будто, и говорить не о чем. Отдаляюсь. Вопросы о доме, о здоровье. Будто я по-прежнему наёмный работник, управляющая, горничная. Где он, на Майами, на Евгении?

– Ты звонила на Евгению?

– Герхард строго-настрого запретил. Сам звонит исключительно с мобильного скайпа.

– Я бы попробовала соединиться с Евгенией.

– Решит, что проверяю.

– И пусть. Ты должна знать, где муж.

– Официально я не жена.

– Гражданский брак тоже считается. Если совесть на месте.

– Боюсь узнать слишком многое, но и дурой быть не хочется.

– Вот и реши, что перевешивает. Лично я бы проверила, и будь что будет.

– А если разлюбил?

– Развей сомнения. Впрочем, твое дело.

– Я думала, может, что-то знаешь.

– Мы с Герхардом не так близки, хоть и друзья.

Уходя от Натали поздней ночью, Женя дала себе слово позвонить на остров.

С приходом следующего дня решимость улетучилась. Раз за разом брала телефонную трубку и снова опускала на рычаг. В надежде, что алкоголь прибавит храбрости, выпила несколько рюмок коньяка. К вечеру смелость набрала её рукой код острова, после чего девушка как улитка спрятала рожки, притворившись, что внезапно забыла дальнейшие цифры. Рука вновь потянулась за бутылкой, произвольно, без малейшего на то указания хозяйки.

Но, как говориться, на ловца и зверь бежит. Поздно вечером телефон издал решительную трель, и Дженни в пьяной красе, откликнулась:

– Алло! Резиденция Герхарда. Оператор Евгения Наумова на связи.

– Так, Евгения Наумова, – голос мужа был зловещим, и несчастная девушка сразу протрезвела, – запасам коньяка грозит опасность.

– Дорогой, твоя любимая сходит с ума! Приезжай, я тоскую!

– Послезавтра дневным рейсом. Готовься к неприятному разговору.

– Что случилось?

– Ничего хорошего, – Герхард сделал паузу, после чего тихо добавил, – для тебя…

Короткие гудки настойчиво врезались в мозг, который ничего не хотел понимать. Тупо смотрела на трубку, сжатую в руке. Наконец, дошло: Герхард убьёт. Заезженной пластинкой звучали последние слова:

– Ничего хорошего… для тебя.

Фраза обрастала невиданными образами, глумившимися над телом, распростертым на заплеванном цементном полу помещения, которое она знала. Гараж из далёкого воспоминания. То, что Дженни не хотела помнить. Кого не хотела видеть.

Старший брат

– Олег! – голос мамы звенел от негодования. – Олег, сколько можно говорить, котёнок не игрушка? Тебе что, два года, простых вещей не понимать!

Услышав крик, девчушка выбежала на террасу. Перегнувшись через витые перила, мама обращалась к тупо ухмыляющемуся подростку. Снизу доносился писк.

– Мишка! – девочка помчалась выручать питомца.

Брат стоял на коленях возле куста сирени. В его руках извивался чёрный пушистый комочек.

– Что ты делаешь? Отдай моего Мишку! – младшая сестрёнка заплакала.

Олег протянул котёнка, и она прижала трепещущее тельце к груди. Слава богу, котик был жив, но очень испуган. Брат смотрел на подошедшую мать.

– Смотри, отцу пожалуюсь.

– Я ничего не сделал. Просто поиграл. Разве нельзя просто поиграть?

– Мишка мой кот. Заведи своего и играй, – девочка надула губы.

– Шестнадцатый год пошёл. Пора задуматься о чем-то полезном, а не котят мучить, – сказала мама.

Олег пожал плечами.

Это был рослый парень, не по годам развитый физически. К тому же старше сестры на десять лет. Мама относилась к Олегу с чувством досады, считая оболтусом и недорослем, тем не менее, любила слепо, и Жене казалось, незаслуженно. Сестрёнка побаивалась брата, он вечно насмехался, дразнил, и не упускал момента, чтобы пребольно ущипнуть, пока родители не видят. За что бывал строго наказан. Папа считал сына трудным подростком и маленькая Женя слышала, как он говорит маме, что Олег отбился от рук и того гляди пойдет не по той дорожке. А по какой, малышка не знала.

Мама ожидала раннего возвращения отца со службы; как-никак дочери шесть лет. А это означало приближение взрослой жизни ещё на год.

Пирог с палтусом стоял на столе, готовый мгновенно оказаться в духовке. Несколько разновидностей салатов, украшенные экзотическими цветами из морковки, свеклы и огурцов, пестрели в тонких фарфоровых салатниках на белоснежной скатерти. А на плите издавало соблазнительный аромат жаркое из оленины. Казалось, прибудет большое количество гостей. Однако, кроме отца никого не ждали.

По случаю праздника девочке прикололи гигантский сиреневый бант на макушку, и одели в белое с сиреневыми манжетами платье. Отец появился на пороге с большущей коробкой:

– А это для принцессы! Для самой любимой девочки в мире!

Женя повисла на его шее.

Огромная кукла, умеющая ходить и говорить слова «мама, кушать, дай, гулять». Магнитофончик внутри игрушки записывал новые слова, что давало возможность обучать куклу словно ребенка. Девочка давно мечтала о ней, и теперь визжала от радости.

Папа умылся, переоделся, уселись за стол. Олег поел на удивление быстро и, получив разрешение мамы, умчался в сад. Имениннице не терпелось поиграть с новой игрушкой в дочки-матери, а также похвастаться ближайшей подружке подарком.

– Мама, – сказала девочка, – можно, позову в гости Лину?

– Можно, но не сегодня.

– Почему в День Рождения дочке не позвать подружку? – спросил папа. – Дорогая, делай, что хочешь.

Мама пожала плечами, и, приняв сей жест за согласие, девочка убежала звонить подружке в холл, где находился телефонный аппарат. Лина, аппетитная толстушка, сверстница, не заставила себя уговаривать, и, получив разрешение, скоро пришла. Женя потащила её в детскую. Увидев куклу, Лина пискнула от восторга. Женя гордо подняла нос.

– Мне купят ещё лучше! – похвасталась Алина.

– Лучше не бывает! А потом твоему папе денег не хватит. Знаешь, сколько такая кукла стоит?

– А ты знаешь?

– Папа сказал, что миллион рублей! Вот.

– И врёшь! Игрушка не может стоить миллион. Врушка и задавака!

– Ты завидуешь, потому, что у тебя никогда не будет такой куклы. Вы бедные, а твой отец нищий. Вот! – Женя высунула язык.

– Ага! Только папе вчера предложили работу за миллион. Мы будем богаче всех теперь! – Лина состроила нос, приложив растопыренные веером пальцы к самому кончику.

Женя толкнула Лину в грудь так, что гостья чудом устояла на ногах.

– Ах, так?

Подружка вцепилась имениннице в волосы. Та взвизгнула и стала звать папу.

Отец появился на пороге, и Лина отпустила.

– Девочки, что за ссора? Не хотите играть мирно, Лина уйдет домой.

Лина всхлипнула.

– Только сначала угости подружку пирогом и тортом. Да, извинись перед гостьей.

Женя надулась и запыхтела. Ещё чего?

– Полно. Так не годится. Надо быть приветливой. Помиритесь, ну! – отец взял дочку за руку и подтянул к подруге. – Теперь обнимитесь и поцелуйте друг дружку. Вот так! Евгения, где Мишка? Поиграйте с котёнком.

Чмокнув дочь в щёку, отец вышел из детской. Злость улетучилась, Лина тоже забыла о недавней ссоре.

– Женя, покажи Мишку. Он вырос?

– Конечно. Маленькие котята растут каждый день. Бежим!

Взявшись за руки, помчались в гостиную, где родители праздновали шестилетие дочери.

– Доча, вам столик накрыт в уголочке.

Только сейчас девочки заметила низкий столик, на котором стояли соки и лимонады, фрукты и конфеты, кусочки любимого пирога с корицей и профитроли. Лина жадно смотрела на лакомства, и Женя сглотнула слюну. Не сговариваясь, подружки уселись за стол. Потом убежали играть с новой куклой. Время пролетело незаметно, и только мама в самый разгар веселья открыла дверь детской:

– Лина, за тобой пришел отец! Домой!

– Мама! – заныла Женя, – Скажи ему, пусть Лина ещё побудет, на самом интересном… ну почему?

– Милое дело! Девятый час. Спать пора!

Подружка нехотя простилась, обещав завтра продолжить игру.

Женя, с разрешения мамы проводила Лину до порога и помахала рукой.

– Чистить зубы и спать!

Подчинилась, проворчав, что вовсе не уснет, что ещё рано и уже шесть лет, она взрослая. Тем не менее, едва коснулась головой подушки, провалилась в сон, где продолжила игру с Линой, а говорящий Мишка просил:

– Дайте и мне куклу подержать, – при этом тянул широкие лапы с растопыренными когтями.

– Негодяй, урод, как ты объяснишь сестрёнке? – голос отца доносился откуда-то снизу, и был еле слышен. Брат взвизгивал и что-то отвечал.

Женя вскочила с ощущением надвигающейся беды. Мамы дома не было, верно ушла с утра по делам дамского общества, в котором активно работала.

Голоса доносились из гаража. Бегом спустилась и тихо приоткрыла дверь в холодное помещение. Отец держал одной рукой брата за шею, в другой руке болтался подобно тряпке котенок Мишка, которым папа тыкал Олегу в лицо. Брат мямлил, размазывая сопли по щекам. Женя притаилась, испытывая отчетливый страх перед неведомой угрозой.

– Садист, маньяк! Я удавлю тебя! – Папа откинул Мишку, и начал бить Олега по щекам ладонью. Брат завопил:

– Мама! Мама!

– Мать не поможет убийце!

– Я не виноват, это Серега, это всё Серёга!

– Ты мой сын, и заплатишь за преступление!

Олег хватал отца за руки, но тот был непреклонен. Тумаки так и сыпались на парня: по спине, по груди. Не выдержав, Женя громко заплакала. Отец обернулся и, увидев дочь, отпустил Олега.

– Милая, не плачь, мы возьмем другого котёнка! Утри слёзки. Пойдем, пойдем.

Взяв на руки, папа понёс дочку в дом.

– Мишка! что с моим Мишкой? Он умер?

– С чего ты взяла глупенькая? Просто котёнок убежал в лес, ему там лучше.

– Неправда, я видела кровь. Что ты сделал с моим Мишкой?

– Ну вот, ещё не хватало! Разве папа сделает любимой доченьке плохо?

– Это Олег, он ненавидит Мишку! Где мой котенок? Я хочу видеть своего Мишку, – рыдания сбивали вдох, и нижняя губа судорожно дёргалась.

– Родная, не плачь, мы возьмем ещё лучше, самого красивого котика. Купим, какой понравится.

– Я Мишку люблю! Умру без него!

Руки отца подрагивали, казалось, он едва сдерживал слезы. Девочка навсегда запомнила его бледное несчастное лицо.

– Доченька, доченька, что говоришь? Папа не переживёт, если с тобой случится беда.

– Выгони Олега! Я не хочу такого брата! Пусть будет как у Лины! Сашка любит её, защищает. А Олег щиплет пребольно!

– Я ему руки обломаю!

– Обломай!

– А мама? Олег и её сын. Она любит его. Ты хочешь, чтобы мама умерла?

– Я маме всё скажу про Олега, и она разлюбит.

– Доченька, тебе шесть лет, разве ты маленькая? Давай не расстраивать мамочку. Она не должна знать, что её сын жестокий и глупый.

– Нет, пусть знает!

– Ладно, ладно, только успокойся, милая.

– Зачем ты унес меня в дом? Мишка остался лежать в гараже, я видела. Ему плохо. Дай Мишку! – Женя забилась в детской безутешной истерике.

Напрасно отец уговаривал, она хотела видеть котёнка, во что бы то ни стало.

Маленькое тельце погибшего котёнка – первое столкновение с жестокостью мира. Нет, она не могла смириться с тем, что смерть может оказаться у порога в любой час. Отец взял дочь на руки и стал убаюкивать. Всхлипывания затихали, наконец, она уснула, схватившись за сон как за соломинку. Думалось, что пробуждение всё исправит, подобно ночному кошмару, уходящему с рассветом. И действительно, когда проснулась, воспоминания были лёгкими, и напоминали утренний туман, хотя она не ощущала времени. Приоткрыв дверь, услышала голоса внизу: спокойный мамин и возмущенный папин. Изредка вклинивался голос Олега, плачущий и высокий. Реальность вылилась на маленькую девочку со всей безжалостностью. Но гибель котёнка сейчас не была связана с реальностью: Мишка, думалось, жив.

Родители замолчали как по команде. Красное лицо брата говорило о перенесённом наказании. Олег с ненавистью смотрел на сестру и отца. Мама обняла его и, легко подтолкнув, ласково произнесла:

– Ничего, дорогой, видишь, всё уладилось. Разве мама даст сына в обиду кому бы то ни было?

– Кто бы то ни было, надо понимать, твой муж, и, между прочим, тоже родитель. Или я стал врагом?

– Ты слишком строг с Олегом, жесток. А с Женькой сюсюкаешь, как с маленькой.

– Разве она взрослая, моя малышка? Сын старше на десять лет, должен защищать сестренку, а не обижать.

– Разные бывают братья. Вспомни свою семью.

– У меня нет брата.

– Ты забыл Алексея?

– У меня никогда не было брата.

Мама замолчала обескураженная и вышла следом за Олегом. Папа обнял меня:

– Хорошо поспала?

– Да. Сейчас вечер?

– Нет, дорогая, день.

– Папа, мне приснилось, что Олег убил Мишку?

– Да, милая. Котёнок ушел гулять с вечера и пока не вернулся. Не беспокойся, придёт.

– Что опять натворил Олег?

– Подрался с Сережкой.

– Сережка ведь маленький.

– За это ему и попало от меня.

– А мама?

– Ты знаешь, как слепо любит мама твоего брата.

– Ну и глупо!

– Согласен! Ты умница!

– Папа, почему Олег такой плохой?

– Ты умнеешь с возрастом, а он не хочет взрослеть, думает, всё сойдет с рук, пока мамочка прикрывает.

– Мама любит Олега больше, чем меня.

– Дочка, ты не права: и ты, и твой брат – вы наши дети, мои и мамины.

– Но ведь ты не любишь Олега.

– Почему? Люблю, конечно.

Почудилась фальшь в словах отца, и девочка внимательно посмотрела на своего кумира. То, как он выдержал взгляд (подчеркнуто честно и открыто) показало её правоту.

– Нет, не любишь.

Папа отвел глаза в сторону:

– Дорогая, тебе надо пообедать, и, может, пойдем Мишку искать? Ведь котёнок маленький, вдруг заблудится.

– А что на обед?

– Супчик с фрикадельками твой любимый и отварная треска с овощным пюре.

– Я хочу супа.

– Он ещё горячий.

Уписывала суп, а отец сидел напротив, и, подперев щёку рукой о чем-то сосредоточенно думал.

Наконец, отставила тарелку.

– Больше ничего не хочешь? – Папа встрепенулся.

– Я объелась. Пойдем искать котёнка.

Естественно они не могли найти Мишку, ведь котёнок был мертв, и, видимо пока спала, отец убрал остывшее тельце. Но Женя была слишком мала, чтобы разобраться во всём. Единственно возможным было то, во что девочка верила и чего желала. Смешиваясь, явь и мечты создавали некий сказочный симбиоз, в котором страшные фантазии обретали безжалостную реальность, а нежелательные жестокие события окружающего её детского мира обретали мифические черты. Неудивительно, что виденный труп убитого котенка, она вычеркнула из реального. Осталось неясное воспоминание, взятое из темноты снов, наводящих порой безотчетный ужас, но с рассветом бесследно уходящий, подобно утреннему туману.

Два голоса: басистый отца и тоненький девочки резали воздух то широкими ломтями, то прозрачными рассыпчатыми кусочками. Мишка всё не шел и после двух часов поисков вернулись домой. Женя ожидала, что котёнок уже прибежал, но, увы, его не было. Не вернулся он ни этим, ни следующим вечером. И каждый раз, придя домой с работы, папа терпеливо отправлялся с дочкой на поиски.

С наступлением осенних заморозков папа с дочкой звали котика все реже, а потом и вовсе перестали. Женя смирилась не с тем, что Мишка умер, а с тем, что его взяла другая девочка, девочка, у которой нет старшего брата, а может, вообще нет брата, как у папы. Здорово не иметь брата! Почему мама с папой не родили вторую девочку, вместе бы играли в куклы? Женя просила подарить большую черную овчарку, страшную клыкастую, верную хозяйке. Папа обещал поговорить с мамой. Время шло, Женя пошла в первый класс, где подружилась с девочками, и досуг с одноклассницами заменил многое. Почти не было свободного времени. Самую близкую подругу звали Сольвейг. Ее отец имел норвежские корни, вот и дочку назвал необычным именем. На День Рождения Сольвейг пригласила её и еще трёх девочек из класса к себе в гости, согласовав данное событие с родителями. Женя ещё никогда не праздновала вне дома, поэтому готовилась особенно тщательно. Так хотелось быть красивой, самой красивой на вечере. Тогда будут хвалить, восхищаться. Голова кружилась в желании успеха.

Папа одобрял капризы дочери, потакал им. Он тоже хотел гордиться дочкой. Но убеждал девочку в том, что самой красивой должна быть именинница. Скрепя сердце Женя признала доводы убедительными. Олег внимательно наблюдал за ними, и презрительная усмешка не сходила с губ подростка. Женя старалась не видеть злость, не обращать внимания на зависть, уродующую его правильные, точеные как у девушки черты.

Так отучилась первое полугодие. Начались зимние каникулы, которым предшествовал любимый праздник – Новый Год с нарядной ёлкой и Дедом Морозом. Отметки хорошие, без троек и она была счастлива. Даже поведение Олега не могло омрачить радости. Папа, казалось, радовался не меньше, мама же больше времени уделяла Олегу, чем Жене с отцом. Она постоянно выручала брата из неприятностей, как девочка поняла из разговоров с отцом. Какие именно неприятности случались с Олегом – от неё тщательно скрывали. Однако, Женя росла не в вакууме, и подружки порою знали больше из разговоров своих родителей, о чем охотно с ней делились. Так она услышала, что Олег подстерегал и безжалостно расправлялся с кошками. Через некоторое время перекинулся на небольших собачек. В дом стали приходить люди, которые видели брата возле места преступления, и мама отчаянно выкручивалась, нагло и беспардонно обвиняя во всех грехах хозяев животных. Однажды, в самый канун следующего Нового Года, Олега поймали на месте преступления: он резал отчаянно вопящую кошку, кровь лилась рекой. Его товарищ убежал, а брата без лишних сантиментов потащили в полицейский участок и составили протокол. Олегу было семнадцать.

Отец уплатил большой штраф и брата отпустили. Люди стали обходить дом стороной. Отчуждение коснулось и Жени. Бывшие подруги отвернулись, и девочка осталась одна. Надежды на веселый школьный карнавал рухнули, она распростилась с мечтой встретить Новогодний праздник шумно и беззаботно. Родители, заглаживая вину, нарядили шикарную елку, отец пригласил Деда Мороза в дом. Девочка очень жалела папу и изо всех сил старалась делать вид, что всем довольна. И именно в ночь на Новый год разразился огромный скандал между папой и мамой. И причиной, конечно же, послужил Олег, которого отец не простил. Все сидели за столом, отчаянно изображая беззаботность и веселье, и смеялись над шуточками краснолицего Деда Мороза, который что-то очень часто подходил к столу и опрокидывал рюмку-другую в рот. Женя уже знала в свои семь лет, что дедов морозов в природе не бывает, но любила получать подарки, поэтому радовалась, как маленькая. Брат явно скучал, но теперь находился в постоянной опеке папы и мамы. Олега тяготило такое внимание к своей персоне, и он, развлекая сам себя, ковырял вилкой конец скатерти. Дед Мороз напился допьяна и городил чушь. Отец повел его наверх проспаться. Мама подсела к брату, и они начали шептаться. Тут вошел отец:

– Вы похожи на заговорщиков, – молвил он.

– Олегу скучно, ведь теперь он в заточении.

– Ой, ой! бедный невинный мученик! Мамочка, подотри мальчику сопельки! – кривлялся отец.

– Знаешь, я подозреваю, что ты предал брата не из-за него. Проблемы на самом деле у тебя.

– Угу. Я вешаю кошек, издеваюсь над собаками и всему этому научил сыночка.

– А в кого он, по-твоему? Это ведь у тебя брат Алексей маньяк-убийца.

– Да нет у меня брата! – папа умоляюще смотрел на маму, едва заметно кивая на дочку, чтобы оградить от беды.

– Какие у сына гены? У мальчика переходный возраст и вместо понимания отца, он получает ненависть. У Олега нет отца, как у тебя нет брата. Отказаться легче всего, а вот поддержать…

– За что ненавидишь? В то время, как сюсюкаешь со своим выродком, я целиком и полностью воспитываю твою дочь.

– Вот-вот – мой выродок! И зачем только вышла за такого чурбана. Теперь пожинаю плоды. Предупреждала мама, царство ей небесное, так нет же, засвербило… А наследственность не скроешь! Признавайся, кто ещё в твоем проклятом роду душегуб? Дед, бабка? Ну, говори!

– Дед Дракула! – отец нарочито зловеще расхохотался, – И сэр доктор Франкенштейн! Довольна? Угораздил же бог жениться на идиотке! Хотелось бабу под бок, знал бы, холостяком остался.

– Ах так! И остался бы, невелика радость постель делить с импотентом.

– Ты от импотента двоих детей родила? Значит, не мои? Поэтому и сын твой в проезжего молодца-маньяка. А не сплю с тобой теперь, потому как ты антисексуальна. Поясняю для дуры, что не хочу тебя более. Пожалуй, разведусь, идиотка!

– Что? – голос мамы сошёл на визг, и она набросилась на отца с кулаками.

Женя громко заплакала. Папа бросился к дочке и, взяв в охапку, выбежал на террасу.

– Папа, мне страшно! Что-то будет? Мама уйдет от нас?

– Это мы уйдем от неё.

– Я люблю маму. Почему она меня не любит. Чем Олег лучше?

– Не знаю. Но я ведь твой, только твой папа. Нам никто не нужен. Пока я жив, у тебя будет всё, что пожелаешь!

– А большую зубастую собаку?

– На днях поедем и выберем. Самую грозную и самую верную!

– Обещаешь?

– Клянусь! Замерзла?

– Да.

– Пойдем в дом.

Девочка замотала головой: хотелось ещё побыть наедине с папой. Теперь, когда мама разлюбила, в душе поселился страх потери единственного близкого и родного – отца. Отныне Женя будет испытывать сиротский холод всегда, когда его не будет рядом, даже если просто уйдет на работу.

– Папа? – робко спросила дочка, – сможешь взять меня с собой на работу? Буду сидеть тихо, как мышка.

– Милая, – отец прижал её к себе и заглянул в глаза, – прости, не могу, не положено, – он чуть не плакал.

– А как я?

– Никого не бойся.

– Ты всегда будешь возвращаться?

– Пока жив. Клянусь!

Ребёнка качнуло при мысли, что отец может умереть. Тогда его не будет вообще! Как уложить такую мысль в детской головке. Котёнок Мишка. Но он есть где-то у другой хорошей девочки. Папа умрёт и тоже будет папой для другой хорошей девочки. Женя спросила об этом у отца.

– Когда умру, буду на небесах!

– Там есть девочки? Ведь если там есть папы, то есть и дочки.

– Нет, милая, на небесах буду жить один.

– Подождёшь, когда приду к тебе? Да ведь?

– Да. Только, если не будешь спешить. Я очень люблю ждать, просто обожаю. Тогда можно мечтать о встрече, считать минутки, часы и дни.

Девочка обняла папу за шею: прекрасный, сильный, добрый! Как любит такую некрасивую, что даже мама… Слезы хлынули из глаз. Отец покачал дочку как маленькую.

– Успокойся, тебе не идут опухшие глаза и красный нос.

– Все равно. Мама не любит, потому что я урод?

– Ты красавица! И мама любит тебя, просто она жалеет Олега, ведь тот болен.

– Болен? – Искренне удивилась Женя. Олег был здоров, как бык. Он сроду не болел. Разве, что однажды съел что-то. Тогда вырвало и всё.

– Конечно. Здоровый человек станет мучить собак?