Текст книги "Взорванный город. Роман"

Мама

Год потери отца мама переживала трудно: пристрастилась к спиртному и катилась вниз по наклонной. Женя поняла лишь позднее, что чувство вины перед мужем не отпускало маму до конца. А конец был близок. Спустя десять месяцев бедная Роза погибла нелепо и случайно: переходила улицу по зелёному сигналу, а пьяный водитель не остановился. Так девочка попала в сиротский приют.

Временами Женя с тоской вспоминала жизнь в семье, но, странное дело, брат теперь рисовался не плохим, даже напротив, и она скучала. Олег стал единственным близким человеком, всем, что осталось после счастливой жизни с родителями, с отцом. А вестей о брате не было. Воспитатели уходили от детских вопросов, пожимая плечами, словно недоумевали, о чём идет речь, и сирота подозревала, что они намеренно скрывают правду.

Жене исполнилось двенадцать, когда в группу пришла Анечка, прелестная, хрупкая и очень ранимая. Девочки сразу подружились, и возле сердца затеплилась искорка надежды.

Почему судьбе угодно лишать ребенка самого дорогого? Она не смогла ответить, как бы не пыталась. Вскоре родная тётка по матери изъявила желание взять опеку над племянницей. Женя трогательно простилась с Анечкой, пообещав, что никогда не забудет.

Итак, чужой дом. Тетя Мара относилась жалостливо, называя сироткой, несчастной жертвой глупости родителей. Однажды, в минуту особого расположения, девочка спросила:

– Вы слышали о брате, Олеге? Что с ним?

– Охо-хо! – Тётя покачала головой, – Лучше не знать тебе вовсе, бедная сирота! Господь возложил тяжелую ношу на хрупкие плечи ребёнка. Грехи тяжкие!

Такой ответ не удовлетворил Женю. Поняв, что тётя многое скрывает, она решила узнать, во что бы то ни стало о брате.

– Расскажи о маме. Какая мама была в детстве?

– Роза? Роза была баловнем родителей. Не знаю, какие надежды они возлагали на твою мать, но всё лучшее в нашем доме было для Розы. Последний ребенок, мы с братом намного старше, Роза была всеобщей любимицей. Брат обожал малышку, я же порой ревновала, но тоже души в сестре не чаяла. Увы, она вышла далеко не за принца. Фамилия Максима, твоего отца, прогремела тогда на всю страну в связи с одним страшным делом.

– Алексей?

– Ты знаешь?

– Мама не раз напоминала отцу о брате. Но папа отказывался признавать.

– Наш с Розой отец, твой дедушка, был вне себя. Он пытался всеми силами противиться выбору любимой дочки, но тем самым сделал запретный плод еще желаннее. Роза вышла замуж без одобрения родных, отрезав себя от семьи.

– Поэтому бабушка никогда не приезжала в гости?

– Да. Кроме того, мама не простила Розе того, что нашего папу (твоего деда) хватил инсульт от переживаний. Он так и не оправился полностью. Стал инвалидом. Оставшиеся годы подволакивал ногу, а одна рука так и не распрямилась.

– Я не знала, что мама так любила моего отца.

– Максим умел добиваться чего хотел. Он был очень красивым юношей. Таким загадочным, романтичным, с бледным трагическим лицом. Просто неотразим! Будь я моложе, возможно потеряла бы голову. Он выбрал твою маму, своевольную, избалованную девицу. Роза была прехорошенькой.

– Да, неумно, – кивнула Женя.

Тетя расхохоталась:

– Причем тут ум? Твоя мать думала другим местом!

Девочка вспыхнула, потому что кое-что уже знала от подруг сирот.

– Пришло время, а принц Максим был тут как тут. Влюбленный, нежный красавец, с не очень хорошей родословной. Роза, привыкшая к потачкам, сделала по-своему. Она ушла с твоим папой, в чём была, без приданого. Даже не взяла личных вещей.

– Дедушка простил когда-нибудь?

– Папа не держал зла на любимую дочь. Он ждал возвращения младшей дочери всю жизнь. А Роза ни разу не навестила отца. Папа умер, глядя на дверь, с именем Розы на устах.

– Мама была счастлива с моим папой. Они стали ссориться, когда Олег вырос. Тетя Мара, вы знаете почему?

– Нет. Роза не общалась с нами, с тех пор как вышла замуж.

– Ни разу?

– Ни разу. Мама послала ей телеграмму, когда отец заболел, но Роза не откликнулась.

– Верно, бабушка прокляла Розу, поэтому они с папой возненавидели друг друга.

– Не думаю, чтобы прокляла, ведь её очень любили мы все. Тебе, девочка, не надо смотреть триллеров и ужастиков. Зря Роза выбрала твоего отца в мужья. Алексей повлиял на вашу с Олегом наследственность.

– Я не убийца. А за Олега не в ответе. Он уже совсем взрослый, и почему не навестит родную сестру?

– Твой брат повредился рассудком. Когда Роза вызвала скорую Максиму, Олег вовсе рехнулся, кидался на отца, тряс, выкрикивая угрозы. Его изолировали, то есть отправили в психиатрическую клинику.

– Мама позволила?

– Да.

– Откуда вы знаете?

– Когда решилась забрать тебя из приюта, узнала всё, что смогла.

– В какой клинике Олег? Можно навестить брата?

– Уверена, что хочешь видеть?

– Хочу.

– Не знаю, пустят ли, ведь ты мала. Впрочем, ладно.

– Тетя, папа похож на Алексея?

– Близнецы.

– Близнецы? Ты знала?

– Фото Алексея обошло газеты. Одно лицо! Да, Роза бросила вызов семье, связавшись с Максимом.

– Как могла!? Девочки из школы избегали меня. Правда, Алине родители не запрещали дружить. Папа не запятнал себя. Он был хорошим, очень. Я любила отца больше мамы. Тетя, жаль, ты не знала отца. Папа говорил, что у него не было брата. А мама попрекала родней. Папа был самым лучшим человеком на свете! Он сильно страдал из-за Олега, предупреждал маму, что Олег болен. Но мама не слушала.

– Бедная Роза! Сестрёнка не вынесла боли. Как поверить, что сын растет маньяком по вине любимого мужчины?

– Папа не виноват! Почему он должен нести кару за брата?

– Он не виноват в том, что сгубил Розу? А что испоганил жизнь любимой дочке, сыну? Не виноват, говоришь? Чем Максим лучше брата-убийцы?

– Это несправедливо! Папа не делал плохого. Он не отвечает за брата.

– Максим не имел права на обычную жизнь, на женитьбу, рождение детей. Нет, не имел. Он убил Розу! Убил моего и Розы папу, сделал несчастной твою бабушку. Чем же лучше Алексея?

– Но почему, тётя, почему?

– А Олег? Бедный парень!

– Его лечат?

– Лечат. Только лучше бы сделали лоботомию. Говорят, запретили.

– Ах, тётя, разве можно так говорить? Скажи, и мне нельзя заводить семью, детей?

– Да, нельзя. Род Наумовых не должен продолжаться. По-честному, я и Олега не выпускала бы из клиники, даже, если признают здоровым. Наоборот, заперла бы ещё тщательнее.

– Олег мучил кошек и собак. Он не убивал людей.

– Всему своё время. Прошел «хорошую» школу, теперь легко убьёт человека.

– Брату двадцать два года. Он стал умнее. Если выпустят, я помогу встать на ноги. Знаю, сама ребенок. Но любовь сестры вылечит Олега, верю. Я не уйду от проблемы, как отец, и потакать не стану, как мама.

– Милая Роза! Ей не хватило божьего благословения. Но тебя пусть Господь не оставит заботой, девочка моя! Молись чаще, будь искренна в молитвах.

Тетя Мара обняла горячими полными руками, и девочка растворилась в обширной массе. Только теперь Женя поняла, что виной всему, не папа, а любовь, такая вот коварная штука. Мамино чувство было настолько сильным, что ни минуты не сомневаясь, она связала судьбу с отцом. Любовь не только зла, но слепа, и глупа.

– Никогда не полюблю безрассудочно, слепо, как мама. Или полюблю настоящего парня, верного и доброго. Разумеется, с хорошими предками, – Женя прижалась крепче к надежной толстой Маре. – Клянусь!

Тетка покачала племянницу, словно баюкая:

– Да, моя хорошая! Пусть Бог поможет.

– Тетя, я похожа на маму? – отстранилась, чтобы она могла внимательно рассмотреть лицо. – Когда приходили в дом люди, то всегда говорили, что я вылитая мать, но папа считал меня своей дочкой.

– Ты похожа на отца чертами, но, кинув беглый взгляд, любой скажет, что ты вылитая Роза.

– Как? Разве бывает такое?

– Да. Мимика, улыбка, даже то, как морщишь очаровательный носик – Роза. Глядя на тебя, вижу сестрёнку и далёкое детство. Также прижималась (я еще была худышкой) и спрашивала, на кого больше похожа на маму или на папу. И ей хотелось услышать, что на папу, которого боготворила.

Девочка зажмурилась:

– Как мама познакомилась с отцом?

– Однажды Роза таинственно вошла в мою комнату и, округлив глаза, прошептала:

– Мара, не поверишь! Я встретила парня мечты! Его зовут Максим. Только родителям ни слова. – Почему? – Спросила я. – Не знаю. Но пусть пока это будет нашей с тобой тайной. – Я пообещала молчать. Мне было лестно, что Роза доверилась мне, а не папе.

– Тётя, мама уже знала о папином брате?

– Уверена, знала. И не желала раньше времени открываться родителям. Роза была скрытной девочкой: мы не догадывались, что она способна молчать о сокровенном. Ах, если бы она попросила совета, призналась! Но нет, Роза дала себя утянуть в омут большой любви.

– Она не хотела, чтобы кто-то вмешивался в её чувства.

– Да, милая, она ухватилась за этого парня, будто за последний шанс. А ведь, захоти, толпы поклонников окружили бы нашу Розу. Не то, что красавица: само обаяние. Максим недостаточно любил её.

– Неправда, папа очень любил маму, пока она не начала говорить ему гадости. Очень. Я всегда считала, что мама плохо относится к нему. Папа был слишком терпелив и редко обижался.

– Что ж, тебе лучше знать. Только будь любовь Максима настоящей, он отказался бы от Розы.

– Тетя Мара, звучит странно. Подумай. Сам Дракула добивался Мины, помнишь фильм Копполы? Там ещё играет Вайнона Райдер. Любовь спасает душу вампира, подарив успокоение в смерти.

– Мина остается жить, а Роза мертва.

– Но и папа не вампир. Я любила маму. Только мама разлюбила дочку. Ах, тетя, я так несчастна! Никого не осталось, кроме брата. Неужели по вине самого близкого человека, папы?

– Ты ещё встретишь настоящую любовь. И поймешь маму, растерянную бедную Розу, углядевшую в сыне тень маньяка. Максим точная копия брата, и Олег – одно лицо.

– Знаешь, тётя Мара, однажды я нашла у отца вырезку из газеты. Там говорилось о маньяке-убийце с фамилией Наумов. Фотография была выдрана из нее. Кажется, отец возненавидел себя в обличье брата. Бедный папа, жил, чувствуя себя, как доктор Джекил и мистер Хайд одновременно.

– Детонька, ты преувеличиваешь. Не надо читать подобных вещей, тогда меньше дикостей будет приходить в маленькую головку. Полно, зачем только ввязалась в подобную беседу? Теперь всю ночь не засну, совесть заест.

– Тетя, не кори себя. Рано или поздно, я бы выведала про Олега, маму. Пусть уж лучше от тебя, чем от плохих соседей-сплетников.

– Лапушка, рано девочке мучиться такими проблемами. Ложись-ка спать. Отдохни, дорогая.

Женя проследовала в свою комнатку, но долго не могла уснуть. Самые нелепые мысли приходили на ум. Казалось, она знает, отчего у мамы ничего не вышло с Олегом. Мама слишком была снисходительна к проделкам брата, списывая на подростковый период. Надо быть жестче, не спускать парню вспышек ярости и ненависти. Но как? Брат далеко не мальчишка, теперь это взрослый мужчина. Олег обязательно полюбит младшую сестру, когда поймет, что нужен. Это сработает. Любовь и терпение излечит брата. Придя к утешительному выводу, Женя спокойно заснула, и что в последнее время редко случалось, не видела снов.

Спасение

Едва девочке исполнилось тринадцать (вскоре после Рождества) тётя Маре, наконец, разрешили навестить Олега. Накануне Женя долго не могла уснуть; воображение рисовало радужные и не очень картинки встречи с братом. Когда сон сморил, она не почувствовала, продолжая проворачивать варианты свидания. Утром тётя разбудила, и девочка встала с тяжелой головой.

Приехали в знаменитую клинику Скворцова-Степанова, основанную, как выразилась тётя Мара, при царе Горохе. Посетительниц провели в кабинет главврача, с отчеством, поразившим необычностью. Пожилой доктор внимательно рассматривал сестренку, Женя даже смутилась.

– Так, так, – протянул он, – эта девочка хочет забрать брата домой.

– Очень хочу. После гибели родителей остался только брат. Мама очень любила Олега и одобрила бы решение.

– Милая девочка, тебе всего тринадцать, а Олег взрослый молодой человек. Он абсолютно здоров и должен сам заботиться о младшей сестре. Но кто заставит? Как подействует свобода, он ведь отвык от самостоятельности.

– Я помогу Женечке, – вмешалась тетя Мара, – парень адаптируется, если, конечно, какое-то время будет под наблюдением психиатров.

– Лечащий врач выпишет справку с рекомендациями. Районный психолог не оставит вниманием. Очень хорошо, что вы следили за судьбой Олега: молодой человек вернётся к семье, а не будет предоставлен себе. Завтра в одиннадцать встречайте. Возьмите вещи по сезону.

С этими словами доктор поднялся, давая понять, что аудиенция окончена.

– Доктор, – осмелилась Женя, – если можно, хочу повидать Олега сейчас, прежде чем вернемся домой.

– Подождите в коридоре, вызову сестру, чтобы проводила в рекреацию.

Со смешанным чувством ожидала свидания с братом: с одной стороны радость переполняла сердце, с другой – опасения по поводу того, разделяет ли чувство Олег.

Наконец, он вошёл в сопровождении медсестры и широко улыбаясь, раскинул руки:

– Привет, Женька! Ну, обними брата, малышка!

Девочка повисла на шее молодого человека. Тётя стояла в стороне, умильно сложив на груди руки. Медсестра тихо вышла, притворив дверь.

– Наконец, будем вместе. Не верь никому, детка, брат защитит от злопыхателей, не даст в обиду. Клянусь, стану лучшим на свете братом!

– Верю!

Тетя Мара вытирала слезы: вероятно, картина выглядела по сериальному трогательной. Они тепло простились с Олегом, пообещав встретить из больницы. Женя была полна счастья: наконец, не одна! Конечно, была сестра мамы, но она так далека от воспитания детей! Тётя Мара не обзавелась семьей, откуда ей знать про детей, а тем более подростков! Она казалась старухой, ведь ей было уже под пятьдесят.

– Олег совсем взрослый, – сказала тётя, – тебя это не смущает?

– А что может смущать? Он же брат.

– Почему никогда не спрашиваешь о доме?

– О каком доме?

– Дом, где ты жила с родителями, закрыт. Ключи у меня. Олег в любой момент может забрать. С тобой иначе. До восемнадцати ты под моим крылом. Я вроде матери, и отвечаю за твоё счастливое отрочество.

– Тётя, а не хочешь переехать вместе с нами в дом? Ведь с братом не разместиться в твоей квартирке. Там всего две комнаты.

– Ну, во-первых, я работаю здесь, в центре Питера. Легко ли мотаться из пригорода, хоть и ближнего? Во-вторых, дом не мой. В-третьих, Олег, как совершеннолетний, может жить один.

– А он дееспособен? (Женя где-то слышала такое).

– Доктор сказал, что Олег полностью здоров. Ему выдадут справку. Впрочем, завтра узнаем.

Женя проснулась, не было восьми. Приняла душ, сделала зарядку и, впервые в жизни уселась перед зеркалом, внимательно разглядывая себя. Присутствие в доме красивого юноши, хотя бы и брата, возбудило желание нравиться. Олег должен понять, что перед ним юная девушка, и вести себя соответственно. Возможно, она была чуточку наивна, но взросление началось тогда, когда умер отец, следом мать. Девочка попала в приют, затем к тете. Быстрая смена трагических событий так повлияла на неё, что Женя перепрыгнула ту пору, когда девочки начинают интересоваться мальчиками. Сестра не считала Олега злодеем, в детских воспоминаниях он виделся взрослым, и то, что отец воспринимал сына как порождение дьявола, выглядело по меньшей мере смешным. Желание папы уйти от проблемы с трудным подростком привело родителей к гибели, Олега к психбольнице, а дочь к сиротскому приюту. После такого вывода рушилась любовь и вера в отца, и папа рисовался до тошноты жалким и беспомощным неврастеником, смотрящим на мир через розовые очки.

Девочка-подросток жаждала прислониться к сильному и надежному плечу и таким надеялась видеть старшего брата.

Тётя зашевелилась в соседней комнате, встала, прошла в ванную.

– Скоро, скоро привезем брата! – ликовала Женя.

После завтрака, наконец, поехали на метро до станции Удельной. Лечащий врач Олега дал тёте рекомендации и вручил рецепт с психотропными препаратами от практически невозможных рецидивов какой-то психопатии.

– На ваше счастье признаков шизофрении не просматривается, поэтому излечение считаю полным, а юношу готовым к здоровой жизни. Помните, срыв нежной психики мальчика был связан с обстановкой в семье, школе, обществе.

– Отец умер на глазах мальчика, – сказала тётя.

– Да, конечно, и это сыграло плохую роль.

– Отец, который ненавидел сына, – подумала Женя, но промолчала, не желая раскрывать семейной тайны.

Затем доктор сказал подождать внизу у выхода. Ждать пришлось не долго. Олег обнял Женю и тётю:

– Наконец, буду дома, с любимой сестрёнкой.

Девочка была на седьмом небе. Брат выглядел растерянным и напуганным, когда вошли в тётину квартиру. Чувство Жени было точно таким же, когда переступила этот порог после приюта. Теперь, сестра наблюдала поведение брата, находя его естественным.

– Мы с Женечкой поживем пока вместе, а твоя комната вот эта, – тетя Мара распахнула спальню, приготовленную совместными усилиями для Олега.

– Что с нашим домом?

– Готов к проживанию.

– Почему не переехать туда?

– Тётя Мара работает рядом, – ответила Женя за тётю.

– Олег, тебе надо немного привыкнуть к окружающему миру, подумать о работе, если хочешь самостоятельной жизни. Так что пока живи у меня, а там посмотрим.

– Ладно, – нехотя согласился брат.

Елена

Евгения вернулась в дом Герхарда еще не вполне остывшая после ссоры. Возлюбленный казался довольным, словно не вздорили пару часов назад. Елена кивнула на часы:

– Милочка, пора подавать ужин.

– Я не прислуга.

– А кто ещё? Разумеется прислуга. Я – хозяйка, Герхард – хозяин, остальные – слуги.

– За столом всегда прислуживала Вера.

– У неё заболела мать, и я отпустила.

– А на что вы держите ещё и кухарку?

– Разговорчики! – прикрикнул Герхард, – будешь пререкаться, премии лишу.

Елена одобрительно посмотрела на мужа и ласково улыбнулась:

– Наконец-то, мой друг, ты понял, что совсем распустил работников.

Герхард взял руку жены, и поцеловал в ладонь. Сердце Евгении трепыхалось.

– Что стоишь? Подавай! – Велела хозяйка.

– Слушаюсь, госпожа, – церемонно склонила голову.

Герхард фыркнул.

– Она изволит кривляться, – Елена покачала головой.

– Мне нравится. Дорогая, пусть теперь все слуги так разговаривают с господами. Какие мы хозяева? Господа – звучит. А?

– Вычурно и устарело. Но раз любимый хочет, пусть так.

Евгения поплелась на кухню. От злости жар охватил внутренности, язык стал шершавым, словно покрылся мехом.

– Госпожа, знала бы, как меня любит твой муженек, какие горячие ласки дарит! – шептала в горячке, – и этот гусь хорош, командует, как на параде. Ну, я тебе покажу!

Жажда мести овладела ею, и девушка чуть не вылила на голову Елене горячий соус. Теперь Женя мечтала о безвременной смерти хозяйки.

– Кончилась бедная добрая Дженни, – шептала она, – кое-кто заплатит за страдания.

За две недели Герхард не назначил Евгении свидания, и та поняла, что задела любимого. Он не видел Женю, глядя в упор. Планы, казалось, вновь овладели возлюбленным, и девушка надеялась, что творческие. Женя радовалась, а Елену невнимание супруга раздражало. Наконец, он позвонил, и влюбленная «дурочка» вырвалась на свидание, хотя стоило большого труда отпроситься на вечер. Впервые, Елена не хотела отпускать управяющую. Неужели заподозрила в связи с Герхардом? Ну и пусть. Почему Женю должны волновать миллионы, которые светят любимому? Бедный Герхард ей милее продажного.

Когда вошла в номер, возлюбленный сидел в огромном кресле,. Кивнув головой, указал на второе кресло. Пожав плечами, села, жадно разглядывая милого. Казалось, он осунулся и похудел.

– Любовь моя! – голос девушки дрогнул, – единственный мой. Ты не виноват. Прости.

– Превратился в мерзкого нувориша. Стал паразитом, альфонсом. Сам себе противен. Дорогая, я снова работаю. Ты рада?

Дженни опустилась на колени и припала к его ногам. Он вмиг очутился рядом на полу. Она приоткрыла рот, ожидая волнующего поцелуя. Любимый приник к губам, её глаза закрылись, и озноб желания прошел по телу к ногам.

– Хочешь?

– Нет, нет, – сопротивлялась, чтобы помучить любимого, но недолго, – возьми меня! Сделай больно!

Герхард застонал. Он любил грубые утехи.

Лежали не в силах унять слабость в членах. Наконец, Герхард вновь потянулся к Дженни:

– Разреши полюбить нежно. Чтобы в разлуке помнила меня разным.

– Ты уедешь? Один?

– Да. И нет. Наталья едет в кругосветное путешествие на купленном теплоходе. Я отправляюсь на Евгению. Голова полна планов. О, знаю, что делать! Жена открыла мне счёт в банке. Круглую сумму с него оставляю тебе, чтобы полгода ни в чём не нуждалась. Кроме того, я оформил на тебя страховку.

– Какую? Мне ничего не надо.

– А если я умру?

– И мне не жить. Люблю тебя прежнего.

Руки Герхарда не находили покоя. Он ласкал тело Дженни, пока она не потребовала, чтобы вошёл. Он не спешил, и девушка взмолилась:

– Скорее, любовь моя.

Властно и нежно, он поднял её и положил на кровать:

– Я возьму тебя, но старайся не шевелиться. Лежи, как труп, – он уставился на Дженни, дрожа, – милая, я любил тебя пока ты жила, а теперь ещё сильнее. Как холодна ты нынче, могильным холодом веет от трупа той, которую любил больше всего на свете.

С этими словами он сильно и нежно раздвинул её ноги, и погрузился в дрожащую, очень живую плоть.

Несмотря на скорую разлуку, душа пела: он снова прежний, она любит его! Герхарда не будет с ней долго, может быть полгода, но и с богатой супругой он не будет!

Два дня до отъезда прошли в угаре сборов. Елена выглядела недовольной, хмурилась и почти не разговаривала с Герхардом. Дженни понимала её, сама прошла через одиночество. Возлюбленный был очень доволен, глаза блестели, улыбка не сходила с лица. Он радостно потирал руки. Как-то забывшись, обмолвился, сказав Дженни:

– Любовь моя, выпьем по рюмочке.

Елена, решив, что Герхард обращается к ней, хотя смотрел он на управляющую, ответила:

– В такое время? С чего бы?

Герхард украдкой подмигнул, и Дженни поняла, что в сговоре против Елены. Очень приятное чувство.

– Если не хочешь, сам выпью.

– Сейчас полдень.

– И что? Я сказал, что выпью, пусть хоть утро. Дженни, составь компанию хозяину.

– Если госпожа разрешит.

– Вот, вот, пей со слугами, спи со служанками.

– Дорогая, это классика. Господа иногда спят со служанками, ничего нового здесь нет, а их жены спят с мускулистыми садовниками или работниками по чистке бассейна. Так ведь?

– Уволила и того, и другого. А ты, что сделал для меня? Так и таешь при виде куколки-управляющей, невооруженным глазом заметно.

– Я изначально не собирался обходиться без Дженни. Она с шестнадцати лет в моём доме служит, и доросла до управляющей.

– Через какое место?

– Что-о-о?

– Через какое место доросла?

– Тебя не касается. Ты знала всё, что я счел нужным сказать. И захотела меня. И получила. Что ещё? Хочешь испортить настроение? Не получится. Решил ехать на Евгению и точка! Мне не нужны круизы. Дженни, милая, налей скотча две рюмки. Я хочу выпить с тобой.

– Ну, ну, – Елена вышла, хлопнув дверью.

– Видела семейную сцену? – Герхард усмехнулся. – Женщины! Ревность и ни капли здравого смысла.

Выпили, и теперь Герхард сам наполнил рюмки:

– Давай по-второй. Будет грустно без тебя. Может, приедешь на остров?

– Раньше не приглашал.

– Да, когда была мне женой, не приглашал. Теперь приглашаю.

– Приеду, если действительно захочешь. Но сейчас тебе нужно работать, восстановить форму. Боюсь помешать.

Герхард поцеловал ей руку:

– Спасибо, любовь моя.

Раздались хлопки:

– Браво, дорогой!

Елена стояла в дверях. Герхард захохотал и низко поклонился супруге:

– Тебе понравилось, Елена?

– Очень. Почти поверила. Актер пропал в тебе, милый.

– Рад, что позабавил, – подошел к жене и чмокнул в щеку. – Ну, я выиграл пари? Гони монету!

Елена вынула из сумочки, что держала в руке, пачку банкнот, и протянула деньги мужу.

– Более бескорыстной, верной и преданной дурочки не видела.

Она повернулась к Жене и добавила:

– Чем заслужил это мой Герхард?

– О, тут особенная история. Давняя и грустная. Как-нибудь ты узнаешь. – Герхард улыбнулся Елене.

– Гнусный предатель! – вертелось на языке, но Евгения смолчала.

На следующий день они уехали. Сначала Женя ненавидела Герхарда, но через неделю стала скучать, а потом простила, обвинив во всем Елену, которая превратила возлюбленного в раба. Несчастный алчный молодой человек. Любой другой продался бы с потрохами и за меньшую сумму, твердила Евгения.

Наконец, вспомнила о Натали, и позвонила подруге.

– Сколько лет, сколько зим! Совсем забыла.

– Да, нет, просто столько всего случилось!

– Ну, подруга, и досталось же тебе! Как пережила измену Герхарда?

– Он по-прежнему любит, просто деньги любит немного больше. Мало кто не соблазнился бы.

– Да, всё покупается в мире! И не таких, как Герхард ломало богатство. Он вечно бился за право работать, изобретая то, что кажется более интересным для ученого, а не безделушки на потребу толстосумов. А тебе пора жить своей жизнью. Впрочем, не мне советовать. Приходи в гости сегодня же. Посидим вдвоем, покалякаем. Знаешь, Жюльетт уехала в Париж.

– А у тебя что нового?

– У меня опять новая пассия! Художник из Москвы. Впрочем, не думаю, что понравится тебе, слишком занят своей персоной. Но любовник!

– Счастлива за тебя!

– Приезжай! Не то сама приеду!

– Уже собираюсь.

С огромной радостью позвонила в знакомую дверь. Наталья распахнула её настежь, и кинулась на шею подруге.

– Может, войти позволишь?

– Заходи, помни, здесь всегда тебе рады. Коньяк?

– Как обычно.

– И я за компанию.

Она принесла две рюмки, наполнила их до половины, и одну из них протянула Евгении.

– Давай переберемся в кресла. Так удобнее.

– Ну, рассказывай, Женька.

– Что рассказывать? Тайные встречи с любимым, неиссякаемая страсть. Я как на вулкане: то люблю, то ненавижу. Елену то жалею, то хочу, чтобы сдохла.

– Найди другого мужика. Ты красавица, за тобой любой побежит.

– Да не больно. Не поймешь, какого рожна надо мужчинам. Во всяком случае, не красота. Сейчас все больше хотят богатых баб. А что могу дать я, кроме смазливой внешности, да сомнительной родословной?

– Ладно тебе. Мы тоже не из баронов. Прадед под крылом у Берии невинных душ сгубил немерено. Тот ещё, душегуб.

– Так ведь за идею!

– Какая идея? Власть над людьми, чтоб боялись. Он, думаешь, не получал удовольствия от пыток? Садист, на голову больной. А ты, говоришь, сомнительная родословная. Давай, напьёмся, и по мужикам! Плевать на твоего Герхарда, и моего самовлюбленного художника. Давай?

– А что? Давай. Наливай по полной!

Выпили ещё и ещё. Женька говорила о брате впервые за свою жизнь. Натали слушала внимательно. Потом спросила:

– Где он теперь?

– У Олега своя жизнь. Но, кажется, у него наладилось после второго срыва. Давай не будем сейчас об этом. Мы решили напиться и загулять, так давай, наливай.

– Видишься с братом?

– Нет, даже не созваниваюсь. Мы – чужие. Мое участие не принесло пользы ему, и облегчения мне. И все – точка! Забудем!

– Тебе не приходило в голову, что можешь потерять и Герхарда.

– Я и так много теряла в этой жизни, Хватит! – Евгения Наумова поднялась, – так что, идем в бар?

– Идем!

Бар, в который повела Натали, оказался неподалеку, и подругу там знали.

За столик девушек моментально присели двое мужчин, и один стал ухаживать за Женей, а другой, разумеется, избрал её спутницу. Натали громко хохотала над грубоватыми шутками мужчин, Женя пожимала плечами, находя их весьма плоскими. Наконец, ей до тошноты надоело присутствие данных ухажеров, и девушка предложила подруге сменить бар.

– Если мы вам не подходим, скажите прямо, – обиженно поджал губу тот, что пытался веселить Дженни, – вон там появились клёвые девчушки.

– До свидания, – весело молвила Натали, и подмигнула спутнице, – и не обязательно искать другой бар. – Бармен, ещё по коньяку, и дай, что ли, жареного арахиса.

– Знаешь, не хочу никого клеить. Пошли отсюда!

– Сначала выпьем.

– Ну, выпьем, ну напьемся. Ты подклеишь очередного кобеля, я вернусь домой на автопилоте, проблююсь, а наутро охватит такая тоска по милому, что повешусь на кушаке от халата.

– Джен, послушай старую шлюху (засмеялась, видя, как та возмущенно замотала головой от неожиданности). До смерти боишься потерять Герхарда, а пусть сам почувствует, что может потерять тебя. Наставь рога. Честно, станет легче.

– Я не могу. Да и с кем?

– А я найду отличного любовника, красавца с хорошим телом.

– А как насчет ума?

– Ой, ну ты размечталась! Ума! Зачем тебе ум?

– Терпеть не могу глупцов!

– Ладно, поищем умного. А если найду, согласна?

– Найди, чтоб и понравился.

– Вот так задача!

– Сама заговорила. Выпьем, а то коньяк прокис, и я трезвею с каждой минутой.

– Думаю, коньяк балованный. Эй, Кирилл! Что за пойло?

– Дамы, что за сленг!

– Мы пришли пьяные, выпили конины и протрезвели. Объяснись, а то не заплатим.

– Вы уже заплатили! Вот спиртомер. Что скажете?

– Ну, ладно. Мы уходим. Хотя, что за чёрт? Женька, на кого ты пялишься? А он ничего…

– Похож на Герхарда улыбкой.

– Хочешь, познакомлю?

– Но он с дамой.

– Попытка не пытка. Главное, не щёлкай!

Наталья наполнила бокал вишневым соком, и пьяной походкой направилась к столику, где сидела парочка.

– Линка, оторва, привет! – Она потянулась обнять незнакомку, и неуклюже запнувшись, выплеснула содержимое на бледно-розовую кофточку.

Незнакомка взвизгнула, и, подскочив на месте, разразилась нелицеприятной бранью:

– Мразь, кошка драная, уродка фригидная, плесень болотная, – лились помои на бедную голову пьяной подруги.

Не выдержав оскорблений, Женька поднялась с места, и, приблизившись вплотную, добавила сока из своего бокала на розовую кофту, после чего толкнула спутницу незнакомца. Бармен схватил за плечи Натали, и потянул в сторону. Женя вернулась на своё место.

Облитая соком подруга понравившегося Дженни мужчины, переключилась на спутника:

– А ты, что пялишься? Твою женщину поливают грязью в прямом смысле, а ты даже заступиться не в состоянии, идиот никчемный!

Она схватила салфетку и судорожно стала тереть особо запачканные места. Мужчина стал помогать.

– Дима, отпрянь, лучше сиди и жди! Иду в бабский сральник!

Продолжая изрыгать ругательства в адрес подруг, она двинулась прочь. Кирилл силой усадил Наталью за столик, и принес две больших рюмки коньяка:

– Девчонки, угощаю! – он подмигнул Жене, – даёт, подруга!

Та не поняла о ком говорит, но кивнула.

Дима подошел к девушкам, и восхищенно сказал:

– Вы когда-нибудь слышали такую отборную ругань? Какова тёлка! А?

Евгения посмотрела на него потускневшим взглядом: невыносимо скучно. От мужчины повеяло нечистоплотностью. Он повернулся к Натали:

– Ловко ты её облила! Оставь телефончик, созвонимся. Хочешь классный куни?