Текст книги "Взорванный город. Роман"

Грехопадение

Они лежали, словно заблудшие в пустом мире братья, и без стыда смотрели в глаза друг друга. Брат и сестра, двое сирот, дети маньяка и истерички.

– Жалеешь? – Спросил Олег.

– Не по-человечески.

Он усмехнулся:

– А родители по-человечески? А Дунька, а Герхард – по-человечески? Ты и я, созданы друг для друга. Папаша предал Алексея, чистенький. Но ты и я – близнецы по духу, по крови. Пройдет время – Наталья кинет, знаю, и мы опять сольёмся в экстазе. Природа ошиблась, сроднив нас. Даже в детстве, ты боялась, а я любил и ревновал к отцу. Куда ты? Я сам.

Олег прошлепал босиком к столу и налил виски:

– Будешь?

– Не сейчас. Дай поразмыслить.

– А думать надо меньше! Заявляю, как старший брат. Тебе хорошо со мной? Хорошо, не отвечай. Ты не счастлива с Герхардом, признайся. Загляни в себя, и не лги. Вы с Герхардом занимались извращениями, играми всякими? Ага, покраснела, врушка! Я тоже хлестал Наташку тонкой плеткой по спине. Заводит. Потом наскучит, и Наташка променяет меня на добропорядочного клерка, который раз в неделю влезет по рабоче-крестьянски. Родит детей, и будет по выходным выгуливать семейство в парке аттракционов.

Дженни засмеялась, представив Наташку, ту самую Наташку, гуляющую в парке с пуделем в окружении семейства.

– Ты поняла, о чем я?

– Поняла. О чем?

Теперь засмеялся брат.

– Поняла. Тоже мне. А я тебе скажу: мы – праздник! Нас будут помнить всегда, но вечных праздников не бывает. Представь себе, какие дети могут быть у родителей, хлещущих друг друга плетками. Нет, милая, за удовольствие платят! Или откажись и выходи за какого-нибудь импотента-работягу. Будешь рога ставить с родным братом.

Резко притянул сестру и осыпал поцелуями, грубыми, ненасытными, такими как Дженни любит.

Олег разгадал сестрёнку: она лгала. В душе Дженни были понятия о морали: то, чем она занимались с родным братом, грех. Но понятия и действия не одно и то же. Невольно в память пришел званый вечер светского общества Жюльетт. Теперь ей самое место в сборище извращенцев. Те люди не скрывали пороков, она же предалась похоти, изображая стыдливость. Что ж, фарисействовать нынче в моде. А когда было не в моде?

По совести: ей действительно полегчало. Брат, как говорится, оказался в нужном месте в нужное время.

Они лежали рядом, родные по крови, по духу любовники, сестра и брат, с общими родителями и общим горем.

– Любишь Наталью?

– Она забавная.

– Я тоже забавная?

Олег промолчал. Повторила вопрос.

– Зачем тебе?

– Интересно.

– Не знаю. Родной человек.

– Ты убил Дину?

– Нет. Откуда домыслы?

– Дэмиан говорит со мной.

Брат испуганно посмотрел на Женю.

– Думаешь, чокнулась? Кто-то беседует сам с собой, а я с – куклой. Порядок? Я понимаю, Дэмиан деревянный истукан. Мы говорим о таких вещах, о которых не поговоришь с живыми.

– Интересно послушать.

– Интересно? Сущий бред. На повестке дня – убийство Дуньки. Как ты замочил шлюху? Топором, лопатой, отравы в мороженое? А, может, сжал пальцы на горле в порыве страсти? Убийство и страсть!

– Допустим, скажу… Какие дивиденды от честности, а?

– Облегчишь душу.

– Ха-ха-ха, – брат подчеркнуто засмеялся. – У меня нет камня там, где подразумевается душа.

– Жену в гараже закопал?

– Ловишь простаков?

– А если экстрасенса позвать?

– Хоть десять. Ломай пол, труп в другом месте. – Олег явно посмеивался. – А ты в гараже бы спрятала?

– Надо подумать. В одиночестве.

– С Дэмианом? Игра в угадайку? на будущее пригодится…

Итак, Олег сознался. Дженни осталась наедине с демоном.

Дэмиан торжествовал.

– Я же говорил…

– В гараже трупа нет.

– Брату веришь?

– Он прав: зачем прятать тело в доме? Ты, Демон, знаешь всё.

Дэмиан ухмыльнулся:

– Нужна подсказка…?

Кивнула.

– Зачем тебе знать? Все равно не оживить. Куда труп денешь?

Пожала плечами: о том, куда спрятать труп не думала.

– Хочешь увериться, что Олег способен убить?

– Да. Если он убийца, то и отца спровадил.

– Вспомни, сколько лет было брату? Парень решился бы на такое?

– Мама?

Дэмиан сочувственно кивнул:

– Очень жаль!

– Мама? Нет, нет! Злой идол. Нарочно пугаешь! Врёшь, все врешь!

Евгения зарыдала. Конечно, мама его убила. Она знала правду, только поверить не могла. Но почему? Почему мама сделала это?

– Несчастный случай.

– Как? Что произошло в тот день?

Идол прошептал:

– Помоги брату вспомнить день гибели папы.

Ностальгия

Дженни зачастила в родительский дом. Стены могут говорить. Затащить бы брата в дом, Олег вспомнит, чему стал свидетелем. Теперь, когда они стали близки, Олег не имел права отказать возлюбленной и сестре. Эта простецкая на вид изба, необъяснимо влекла: призракам обитавшим здесь, не терпелось поделиться сокровенным, и они выбрали девушку наперсницей. Кошмарные тайны прятались в углах. Духи неразборчиво шептали на ухо, и Женя напрягала слух и интуицию, чтобы узнать сокрытое. Олег наотрез отказывался составить компанию. А на что рассчитывал брат в случае скорого возвращения Герхарда? Думал, Натали примет?

Позвонила подруге, чтобы узнать у подруги о планах на братца. Как и следовало ожидать, любвеобильная подруга начала уставать от его жестких игр, и подыскивать более спокойного жениха.

На прямой вопрос, обращенный к Олегу, тот заявил, что намерен гостить в доме Герхарда, пока не решится вопрос с продажей дома:

– Герхард не откажет брату обманутой девушки, не имеет права. Разве ты когда-нибудь обращалась с подобной просьбой? Ну и не бойся. Буду посаженным папашей на свадьбе.

Наконец, Женя предупредила Олега: цементный пол в гараже откроет тайные преступления.

– Ломай себе, – и нервно почесал переносицу.

Набрала телефон строительной конторы, чтобы прицениться к стоимости подобной работы. Олег нажал рычаг аппарата:

– Если так важно, сам вскрою. Довольна?

Женя обняла брата.

Завтра собрались вместе посетить дом.

Лом в гараже имелся, инструментов не брали, зато по дороге купили спиртного и полуфабрикатов, не требующих разогрева: салатиков и выпечки. По сборам будто веселая компания собралась на пикник, Пригласила шофера Елены Прекрасной отвезти на место. Обратно планировали такси.

В гараже пятно мазута ярко выделялось на сером фоне цемента. Брат взял, стоявший у стены лом:

– С чего начнем?

Женя махнула рукой на пятно.

Олег взмахнул ломом. Ещё и ещё. Старый цемент крошился, будто засохшее печенье. Внизу слой песка. Брат остановился:

– Хватит! Ничего нет. Песок, и только. Горы песка.

– Для песка есть лопата.

Он отбросил лом в сторону и уселся на капот видавшей виды развалюхи.

– Я – пас. Надо, сама надрывайся. – Скрестил на груди руки и засвистел «Чижика».

– Ладно, братик, перекур. Пошли, выпьем по капле. И есть охота.

– Зря приехали. Дурак, поддался, а ради чего?

– Убедить в невиновности родную сестренку.

– Если в доме трупа нет, это не значит, что его вообще не существует.

– А если тело здесь, то убийца – вот! – торжествующе указала на Олега.

– Навязчивая идея. Мамка спровадила в «дурку» меня, а чокнутая – ты!

– Отца убила мама. На твоих глазах. Любой рехнется! И я бы рехнулась! Расскажи, как всё произошло?

– Женька, ты фантазёрка! Везде мерещатся убийцы.

Женя вынула из кармана куртки мобильник.

– Звоню приятелю! Гришаня? Это Дженни! Нужна помощь, срочно! Условие – строго конфиденциально! Что? Доверяю, потому и звоню. Прямо сейчас! Адрес? Записывай.

– Кто такой? Очередной хахаль? А говоришь, верна Герхарду!

– Кто? Знакомый экстрасенс. Пусть разберется с энергетикой.

Олег усмехнулся:

– Шарлатаны.

– Вот увидишь. К помощи медиумов даже полиция прибегает.

– Давай хотя бы вмажем, чтобы не шокировать гостя аппетитами.

Выпили.

Гришаня приехал на удивление быстро: ещё не успели вторую бутылку распечатать. Худощавый, в обвисших джинсах на плоском заду, экстрасенс был похож на сутулого нескладного подростка. Слабая растительность на подбородке подчеркивала сходство. Тем не менее, ему было за тридцать, и позади четыре призовых места на конкурсах экстрасенсов Питера.

Гриша сразу приступил к делу: вымыл руки и начал водить ими вдоль стен. Лоб экстрасенса покрылся испариной. Брат с любопытством следил за его действиями.

– Злая энергетика исходит от этого дома. Чую, призраки хотят мщения. Насильственная смерть. Жертвой явилась женщина. Вижу мужчину, скандал. Убийство из ревности.

Гришаня уставился на брата. Олег пожал плечами:

– К чему ломать комедию?

Экстрасенс перевел взгляд на Дженни:

– Могу назвать убийцу. Он с нами!

– Я догадывалась. Олег, скажи что-нибудь.

– Ещё чего, оправдываться.

– Где тело?

– Тела не вижу, – ответил Гриша.

– Идём, – Женя увлекла его в помещение гаража. Олег поспевал следом.

Войдя в гараж, экстрасенс остановился как вкопанный:

– Несчастный случай.

– Убийство?

– Смерть, давно. Но нет, не убийство.

– Можешь описать, как это случилось?

– Нет. Но это не убийство. Связано с автомобилем.

– Где тело Дины?

– Вообще не вижу.

– Значит, и состава преступления нет, – подытожил Олег. – Нет главной улики. Кто может меня заподозрить? Сестра-фантазерка?

– Бывшая тёща тоже.

– Все тёщи не любят зятев.

– У меня тёща замечательная – вставил Гришаня. – Если хотите, можете рассказать о том, что произошло. Могила, клянусь!

Олег хмыкнул:

– Поделитесь, Григорий, как угораздило получать призы и звания на международных конкурсах. Всё, что якобы увидели, яйца выеденного не стоит. Злая энергетика, – саркастически повторил брат. – В каждом доме своя история, и к гадалке не ходи! Как в любой семье: плохое и хорошее живут по соседству. Ничего нового, Гриша, не открыли! Выпьем за экстрасенсов. Откуда только взялись они на нашу многострадальную голову? Виски, вино, шампанское?

– Шампанское. Брат, хочу шампанского! Открой с хлопком!

– Я выпью виски.

– И я.

Переместились в столовую.

Пробка ударила в низкий потолок. Женя хлопнула в ладоши! Безотчетное веселье охватило девушку.

– Чему радуешься? – упрекнул брат, – обвинила родного брата в убийстве: хороший повод для радости.

– Но тела нет. Возможно, появится живое и невредимое?

Гриша сумрачно покачал головой:

– Вряд ли.

Олег засмеялся:

– Он прав. Вряд ли.

Экстрасенс вытер потный лоб:

– Вы ещё смеётесь. Не боитесь призраков? Я не о тех, что по ночам в белых одеждах бродят по коридорам в поисках места. Их не стоит бояться. Когда станете старым и больным, почти выжившим из ума, вот тут они вылезут из-под кровати, станут корчить рожи, страшные такие, рогатые. Будут звать с той стороны окна, приглашая на прогулку, искушая шагнуть с подоконника. И не дай Бог встречаться с ними один на один.

Олег снисходительно улыбался. Жене казалось, она видит мысленный жест братишки: крутит пальцем у виска. Но рука брата держала рюмку.

– Гриша, возможно, ещё что-то. Расскажите.

– Об этом не говорят в приличном обществе.

– Считаете нашу компанию приличным обществом? Или вы обозначили общество лжецов-фарисеев, на которых негде пробы ставить, по шею в смертных грехах. Честнее быть грешником, а не рисовать над головой нимб ангела.

– Меня не беспокоит ваш взгляд на сестру, но волнует, пусть это будет штампом, твоя позиция, Женя. Я искренне симпатизирую вам с Герхардом, и то, что между вами происходит, беспокоит.

– Как-то веселилась в обществе тех, кто не только не скрывает грязной сути, но кичится развращённостью. Меня поразила пара, что живет с братом и сестрой нежного возраста, используя их в соответствии с толщиной кошелька. Дети, привыкшие к нужде. Что из них вырастет? Убийцы, наркоманы?

– По сравнению с ними я – Божья овечка. Хотя нет, я – справедливый мститель, карающий меч, отсекающий грех. – Олег заносчиво вскинул голову.

– Что отсекающий? – фыркнул Гриша, наливая виски. Экстрасенса занимала наша компания.

– То самое. Причинное место.

– Отсекающий или вырезающий?

– Какая разница? Она умерла, а её место отправилось прямиком в ад. Пусть догоняет хозяйку.

– Огонь! – закричал Гриша, – Благодарю за подсказку. Трупа нет, один пепел, развеянный по ветру.

Олег улыбался с довольным видом.

– Даже, если захочу признать вину, ни вы, ни Женька, не сможете узнать, говорю правду или играю с вами. Полиция ничего не найдет.

– Где ты сжёг тело? – Женя смочила пересохшее горло водой.

– В лесу. Покажу, когда будем одни. Надо протрезветь, и завести ржавую старушку-развалюшку.

– Можно взять машину Герхарда.

– С шофером? Нет, увольте, свидетелей не надо.

– Хорошо, возьму напрокат.

– Пожалуй.

Гриша поднялся из-за стола:

– Дженни, вызови такси. Вы остаётесь?

– Остаёмся, – сказала она, пристально разглядывая Олега.

Брат открылся. Женя словно вывернула его внутренности, и они предстали розой, истекающей кровью от ран своих же шипов. Сердце бешено колотилось. Сблизившись физически, сестра, казалось, примерила на себя кожу, нервы, душевные переживания Олега. Он рисовался этаким циником-маньяком, но только Женя видела метания брата. То, что родители в своё время оттолкнули от себя подростка, объявив изгоем, заставило Олега много позже бежать и искать ласки у сестры.

Едва экстрасенс укатил, Дженни раскрыла брату объятия. Олег прижался лицом к груди сестры, неожиданно всхлипнул, затем ещё и ещё, пока плач не перешел в безудержные рыдания, затем в истерику.

– Мама, мама, – говорил он, всё крепче прижимаясь к ней, – за что меня? Дина, Дина, я так любил тебя! Прости, любимая, я не хотел убивать! Мама, не надо было рожать детей на мучения, на погибель. Ты же знала правду об отце!

– Олег, милый, дорогой брат! Как же тебе больно! – Она подняла голову брата и прижалась к его губам своим ртом. Он, словно в бреду, отвечал на ласку.

– Женя, ты моя мама? – он расстегнул блузку на её груди, и жадным ртом обхватил сосок.

Она запела колыбельную, ласково укачивая старшего брата, превратившегося в маленького сыночка, которого не дал Герхард.

– Спи, сынок, спи, маленький, пусть уходит боль. Твоя мама Женя все поймет, все простит. А ты не бойся, спи, родной.

Возвращение

Герхард приехал, когда она устала ждать. Периодически сообщал, что дела задерживают, а на расспросы о ходе бракоразводного процесса, отвечал, что всё расскажет по приезде. Водитель отправился встречать хозяина в аэропорт. Дженни места не находила: то нервно бродила по дому, то как пришитая намертво, лепилась к окну, до боли в глазах высматривая машину. Олег помогал садовнику высаживать новый сорт лилий: Герхард обожал цветы.

– Спокойно, Дженни, – сказал Дэмиан, – Герхард не должен видеть страданий. Будь весела и он опять полюбит.

Шины прошуршали по гравию, и девушка поняла, что автомобиль подкатил к подъезду. Окно спальни брата выходило на сторону подъезда, она кубарем скатилась вниз, даже не потрудившись глянуть в него. А зря.

Как чувствует себя ученый, всю жизнь идущий к главному открытию, и, когда цель вот она, протяни руку, – узнаёт, что многолетний труд бессовестно украли. Думаете про дитя, которого лишили любимой игрушки? Загляни бедная Дженни в окно, будет пара минут на подготовку.

Сбежала, чтобы кинуться Герхарду на шею.

Герхард стоял, придерживая заднюю дверцу машины. Вот подхватил супругу под локоть. Женя стала, как вкопанная. Краска медленно сползла с девичьих щёк, ноги подкосились, но удержали. Ледяной холод сковал грудь, дробью ответили зубы. Герхард небрежно обернулся:

– А-а! Дженни!… Что скажешь, милая жёнушка, кажется, экономка побледнела?

– Она бела, словно мел, любимый. Евгения, уж не больна ли? Доктора позвать? Смотри, дорогой, девчонку лихорадит.

Герхард нежно поднес к губам руку жены:

– Леночка, не стоит беспокоиться, я займусь здоровьем служанки. Отдыхай, золотко. Дженни, кликни горничную.

– Горничная уволилась: задолжали два месяца.

– Черт, забыл, – досадливо хлопнул себя по лбу, – совсем из головы вон! Черт! Денег не оставил.

– Зачем поминать лукавого? Вы многое забыли.

– Дженни, не позволяй себе лишнего, – строго заметила Елена, и добавила, обращаясь к благоверному, – вольготно у тебя живет прислуга, дорогой. Я не раз указывала на то, как необходима дистанция между нами и ними. Вплоть до расчёта.

– Вот уж Дженни не уволишь ни ты, ни кто другой. Это моя служащая, и останется моей, пока сам не решу, что с нею делать. Иди, Дженни, приляг. Позже приду с доктором.

Евгения вышла, не чуя ног. Поднялась в спальню, и, зажав рот руками повалилась на кровать.

Дэмиан шептал проклятия в адрес Герхарда. Он ненавидел возлюбленного Дженни за то, что тот предал однажды, а теперь издевался, полностью уничтожая душу подопечной. Девушка ненавидела лишь Елену, разлучницу. Потому, что никогда бы не смогла злиться на Герхарда. Бедный жадный Герхард! Защити его Господь!

Шмыгнула носом: кончик совсем заледенел.

– Ты умерла, – голос брата, – любовь и тебя прикончила!

Истукан зловеще светился.

– Всего лишь игрушка, – сказала Женя.

– И ты тоже, – ответил Дэмиан. – Что скажет Герхард и его жена? Не стыдно? Думаешь только о себе и удовольствиях, а брата забыла.

Женя вскочила, как ужаленная в мягкое место!

– Ой! Олег ждёт!

Бежать не пришлось. Герхард вошел без стука, чего никогда не позволял себе раньше.

– Хозяин, разреши пожить в этом доме брату. У него тяжелый период, жена предала. Олег нуждается в поддержке.

– Это который в психушке лечился?

– Давным-давно. И было ли?

– Ладно, Женя. Мне трудно отказать тебе, в чём бы ни было. Сама знаешь.

– Отказал в главном: в любви.

– Неправда. Кто не остался со мной в отеле? А я нуждался.

– Не во мне, в моём теле. Посмеялся над преданностью, обманул свою Дженни. Вот и сейчас. Продолжаешь жить с Еленой, будто ничего не случилось. Мы столько раз мечтали о разводе. Или мало получить часть, ты надумал получить все деньги. Как здоровье благоверной, может рак ест плоть? Тогда стоит переждать. Не так ли?

Герхард вспыхнул:

– У нас послезавтра прием. Надеюсь, напоминать не надо, какой день. Пятничный ужин незыблем. Будет всего тридцать человек, так сказать тесная дружеская обстановка, без особых излишеств. Я соскучился по обществу. Приглашения Елена разослала сама. Твой брат поработает официантом. За плату, разумеется. Мы с женой будем развлекаться.

Вышел, стукнув дверью. Дженни сорвалась: так и подмывало устроить большой скандал, напомнить о встрече в отеле, о горячем сексе, да так, чтобы Елена слышала. Вместо этого Женя выпила большую рюмку водки, и бранилась не хуже сапожника. Вошел Олег:

– Ну, дорогая сестра, разве можно распускаться прислуге? Барин послал утихомирить, если понадобиться, приказал связать и в рот сунуть кляп. Тогда он придёт и отымеет во все щели. Короче трахнет, и жены не побоится.

– Пусть трахнет! – на брата обрушились кулаки, – предатель. Успокоить меня, вместо того, чтобы успокоить навечно ублюдка Герхарда с его дутой кикиморой. Елена – сушеная вобла! Силиконовая кукла. Ау-у, Герхард, трахни меня в зад!

Олег закрыл сестре ладонью рот:

– Тихо, тихо, успокойся. Пошутил я, дурочка. Хочешь, увезу домой? Забудь проклятый дом, и Герхарда забудь. Умоляю тебя. Нам будет хорошо вместе. Ну, что тебе, Герхард? Клин светом сошелся?

– Сошелся. Люблю, понимаешь? – тихо ответила Дженни, бессильно вдруг повиснув на руках брата.

– Бедная моя, – Олег нежно поцеловал её щеку, опустился в кресло, посадив сестренку на колени. – Бедная моя девчушка! Только не стоит Герхард таких страданий. Он одного поля с Дунькой. И дорога ему – та же!

– Нет, – смертельно испугалась Женя, – не смей, не трогай его!

– Что ты, что ты переполошилась? Твоё дело, милая. Хочешь, пожалуйся выговорись, родненькая, не таись.

– Знаешь, Олег, что случилось. Меня испугало не то, что Герхард обманул с разводом. До поездки на Евгению наше трио было иным. Герхард делил так: мы (я и он) и Елена. Теперь всё иначе: они (он и Елена) и я. Отодвинул меня, как ширму, а завтра уберет в чулан, где благополучно забудет.

– Могла предвидеть.

– Не могла. Герхард знает, что вернее Дженни в его пустой жизни никого нет, а Елена часть плана.

– А ты?

– И я часть плана.

– Хорош гусь, твой Герхард! Исчадье ада! А ведь Герхард может одним ударом избавиться и от тебя, и от Елены. Если сумеет стравить двух ревнивиц.

– Елена не ревнива. Герхард сказал.

– Герхард не скажет правду. Зачем? Строит из себя этакого невинного мальчика.

– Олег, займись любовью со мной.

– Не знаю, смогу ли в доме с хозяевами на одном этаже.

– Никто не войдет сюда, – Женя встала и закрыла дверь на защелку, – буду немного отомщённой.

– Странная, непостижимая. Спишь с родным братом, любишь изменника. У тебя нет предвидения, что события тянут в пропасть тебя, меня, и Герхарда?

– А Елену?

– А её будто и нет вовсе…

Сестра не дала закончить фразу, закрыв рот горячим долгим поцелуем:

– Пусть всё идет к чертям! – подумала, отправляясь в путь по дороге наслаждений.

Любили нежно, как могут только очень родные и близкие друг другу люди. Женя оправдывала себя тем, что в истории достаточно примеров инцеста. Современные люди не осуждают такую любовь, хотя Дженни сама могла бы счесть её издержками развращенного общества. Но брат и сестра искренне любили, и рано или поздно это могло случиться, ведь они были так одиноки и несчастны. Кому ещё дарить невостребованную частицу ласки? Женю больше не заботило преступление, совершенное Олегом. Он не был виновен в глазах сестры: ревность ослепила, и всё произошло. Олега оправдывало дикое отчаяние, которое скользило порой в его глазах. Зачем судить того, кто казнится ежечасно?

В дверь постучались, и Женя покачала головой, призывая брата лежать в объятиях и находясь притом в совершенном неглиже. Она гладила мускулистую грудь, едва касаясь кончиками ногтей. Олег лежал расслабленный, целиком отдавшись ласке. Грудь сестры наполняло теплое чувство радости, которую она дарила. Двое отвергнутых сирот нашли пристанище в преступных объятьях друг друга, бросили вызов условностям, и девушка была горда и смела отныне.

Быстрые и легкие шаги удалились.

– Елена.

– У меня душа замерла на секунду.

– Напрасно. Хотела бы я видеть лицо Герхарда, узнай он, чем занимаемся в его доме.

– Не боишься?

– Нет. Он отверг мою любовь, и я вправе дарить её кому захочу.

– Возможно, Герхард считает иначе. Думаю, был бы ужасный скандал, и страшные неприятности. А тебя выкинули бы на улицу!

– Но мы не скажем ему.

Олег начал одеваться.

– Не стоит злоупотреблять гостеприимством. Да, совсем забыл. Герхард просил передать это, – вынул из кармана записку и положил на кровать.

Дженни отвернулась, делая вид, будто ей нисколечко не интересно. Но только дверь за Олегом затворилась, жадно схватила. Герхард назначал свидание в гостинице после одиннадцати вечера. Дважды прочитав, разорвала листок в клочья и выкинула в окно:

– Вот тебе неверный!

После этого уселась в кресло и налила еще немного водки.

Герхард ненавидел Женю пьяной, и ей думалось, больше всего потому, что брала из его личных запасов. В душе называла любимого жадиной. Иногда, когда много и с аппетитом ела, ловила, казалось, взгляд, говорящий о непомерной жадности: э, дорогая, тебя не прокормить! Не люби она этого мужчину, презрительно фыркнула бы от одной мысли о знакомстве. Жадный мужчина вызывает чувство омерзения. Конечно, Герхард умело скрывал скаредность. Но Дженни изучила хорошие и плохие черты возлюбленного, научившись любить все.

Итак, сказала Женя, скорее плешь на голове появится, чем пойдет на свидание. Выпила немного водки. Потом ещё.

Елена снова постучалась. На сей раз, Евгения отворила. Хозяйка осведомилась о самочувствии, при том вид её говорил: «Чтоб ты сдохла, Дженни!». Возможно, Елена догадывалась о связи мужа со служанкой. Но порою казалось, она сознательно подталкивала мужа к Евгении, чтобы был, так сказать, под присмотром, а не болтался по проституткам.

Вышел брат, будто случайно. Он поигрывал бицепсами-трицепсами и смотрелся очень сексуально. Хозяйка невольно загляделась на обнаженный торс. Выше говорилось, что и красотой Олег не обижен.

– Уж не пытается ли братик соблазнить вянущую красотку? – подумала Дженни, чувствуя укол ревности, – Ах, ну и задам же трёпку!

Любуясь Олегом, невольно сравнила с Герхардом. Последний уступал в эффектности. Зато был талантливым ученым, что не оставляло женщин равнодушными. Но, как говорится, одно другому не помеха. Завести интрижку с таким красавцем, как Олег, Елена смогла бы, не будь он братом управляющей.

Елена отвела глаза в сторону, и пошла вниз. Дженни схватила брата за руку и втащила в свою комнату.

– Не вздумай! Думаешь, не вижу, куда целишь?

– Ревнуешь? И к Наталье?

Покачала головой:

– Нет. Буду рада, если найдешь женщину, что полюбит всем сердцем, – растянула губы в подобие улыбки, – ведь мы все-таки родные, наша связь обречена.

– Жалеешь, о том, что произошло между нами?

– Да, жалею. Сердце говорит, я не вправе надеяться на любовь Герхарда, после того, что натворила.

– Разве не стало легче?

– Только вначале. Думаю, надо прекратить.

– Говоришь искренне?

– От чистого сердца.

Женя лгала. Говорила действительно ревность. Олег считал отношения дружески-родственными, что неизбежно вело к измене. Да, впрочем, и Евгения относилась к связи, как к игре брата и сестры. И с чего в голову засела мысль о личной принадлежности брата? Не то ли было и с Герхардом? Она до сих пор обвиняла возлюбленного в измене. А если бы сама нашла мужчину лучше, краше, богаче, радовался за неё Герхард или хотел бы отомстить?

Евгения поглядывала на часы, решив что не пойдет на свидание. Вздрагивала, представляя, как Герхард считает минуты, ожидая, вот Дженни примчится и повиснет на шее. Поймав себя на том, что ищет причину, по которой необходимо увидеться с любимым, Евгения отбросила сомнения и скоро катила на такси к отелю, изнывая от нетерпения.

Герхард был в номере. Он обнял любимую:

– Дженни, милая, тоска напрочь с ума свела! Как выжил?

– С Еленой. Или похотливая сучка холодна?

– У нас деловой брак.

– Настолько, что притащил в наш дом? Движется ли бракоразводный процесс? Можешь не отвечать. Я скажу: ты и не собираешься оформлять развод, даже не говорил с ней об этом. Хорошо устроился: развлекаешься с прислугой, а твоя мымра масляными глазками на братца смотрит.

– И пусть смотрит. У нас свободные отношения.

– А как тогда брачный контракт, по которому муж получит приличное вознаграждение за супружескую верность?

– Два года прошли. Ныне я свободен от обязательств. Но зачем разводиться? Я могу унаследовать все деньги, если она умрёт, конечно. Елена старше на пятнадцать лет…

– А ты рассуждаешь, словно дитя. Она старше, но вовсе не обязательно умрёт раньше. Елене ведь не сто сорок лет.

– Поможешь избавиться от жены?

– Что-о? Избавлю жены, сяду в тюрьму лет на десять, а ты найдешь другую богатую дуру? Совсем за идиотку держишь?

– Тогда остается ждать. Подумай, как заживем, если избежишь наказания.

– Я не убийца.

– Но ведь у тебя в роду есть маньяк. Хоть и не рассказывала об этом, но я навел справки.

– Меня не волнует родня, будь хоть среди них сам Гитлер.

– Скромность, конечно, не последняя из добродетелей. Зачем прибедняться? Лично я гордился бы братом-маньяком.

– Дурак, клоун! Изобретатель с умом ребенка! И зачем полюбила? Горе, проклятье моё.

– Я пошутил насчет убийства. Дурацкая идея, измерять верность. Хотел узнать, на что пойдет любимая ради меня.

– На все, кроме убийства!

В номер постучали. Герхард распахнул дверь и впустил официанта, катящего сервировочный столик, на котором расположились деликатесы, шампанское, коньяк, виски и безалкогольные напитки.

– Ещё что-нибудь? – уточнил официант.

– Довольно. – Герхард порылся в карманах, – милая, не найдёшь мелочи?

Достала из сумки сторублевую купюру, и положила в руку гарсона. Тот поблагодарил кивком, и, бросив возлюбленного Евгении укоризненный взгляд, мгновенно испарился.

– Ему не нравится, когда мужчина просит денег у девушки.

– С какой стати? У них есть зарплата.

– Положено и не обсуждается. Десять процентов от стоимости заказа платят во всех странах.

– Тогда могла дать больше. Одних напитков на пять тысяч.

– И меня жаба душит. Хотя, сможешь поднять настроение, добавлю.

– Обойдется.

Герхард наполнил бокалы шампанским:

– Знаю, обожаешь коньяк, но за встречу прошу выпить шампанского «Дон Периньон».

Торжественно встал, и по-гусарски отставив локоть, поднял фужер:

– За любимую даму! Ура!

Дженни глотнула и отставила бокал. Герхард выпил до дна. Присел, округлив глаза:

– Ничего себе расшалились! Я про пузырьки. Гуляем до утра!

– А что скажет Елена?

– Ничего.

Но после часа ночи Герхард заметно стал нервничать, поглядывать на электронное табло на стене. Евгения делала вид, что не замечает, зачем облегчать жизнь мужчине?

Под утро любовники уснули в объятьях друг друга, а когда Женя пришла в себя, ощутив перемену в обстановке, Герхарда и след простыл. Горькая усмешка тронула губы девушки. Но глаза оставались сухими, привыкая терпеть обман.