Текст книги "Взорванный город. Роман"

Женю затошнило, лицо приобрело зелёный оттенок:

– Если ты не уберешься, меня вырвет! – Она поднялась из-за стола, и исполненная дурных намерений, приблизилась вплотную к Диме.

Тот спешно ретировался за свой столик, и оттуда покрутил пальцем у виска.

– Омерзительный тип, – сказала Натали.

– У… бок, – добавила Женя.

Засмеялись.

– Пойдем-ка домой. Может, выпьем чаю у меня? – предложила Наталья.

– Я к себе. Только поймаю тачку. Доберёшься одна?

– Конечно. Родной район, каждая собака знает. А вон такси!

Подружки обнялись.

Евгения села на заднее сиденье и назвала адрес. Таксист кивнул, и машина плавно тронулась с места. Круглый затылок водителя вызывал неприятное ощущение: где-то видела похожий. Внезапно словно током ударило: затылок отца и Олега. Точь—в-точь. Такой же, верно, у дяди Алексея. Безумная мысль овладела ею: а что, если за рулем дядя-маньяк. Да, он специально выследил, и хочет отомстить за предателя брата. В висках застучало, и кровь хлынула из носу. Поспешно зашарила в сумке, ища платок. Таксист обернулся мельком, и притормозил:

– Вам нехорошо? – Достал из бардачка бутылку прохладной воды, и, взяв у Жени платок, смочил. – Закиньте голову, и на переносицу, положите платок на переносицу!

– Нет, не он! – Девушка облегченно вздохнула, прикладывая влажный платок.

Машина плавно тронулась. Вот парк. Скоро и дом. Внезапно попросила остановить:

– Я здесь выйду, – протянула купюру, – сдачи не надо.

– Все хорошо?

– Отлично.

Водитель помахал рукой.

Светало. Слабый туман дрожал над полянкой. Голубые ели казались призраками, размахивающими руками-лапами под слабым ветерком. Шла напрямик, не соблюдая дорожки, желтеющей крупным, словно политым краской песком. Вдруг что-то увидела под ёлкой и остановилась, напряжённо всматриваясь. Наконец, убедившись, что объект не движется, подошла, всё больше изумляясь.

Деревянная фигура, длиной около полуметра, лежала между корней. Оглянувшись по сторонам, присела на корточки, чтобы разглядеть.

Круглые глазницы темнели на топорном лице то ли филина, то ли человека. Острые ушки выточены основательно, и почему-то ассоциировались с рогами. Туловище короткое, безногое принадлежало не человеку, но было в то же время человеческим. Три понятия всплыли в голове – идол, дьявол, чёрт:

– Нет! Чёртик. И он – мой!

Провела по шершавой голове фигуры, и та ответила теплом на ласку. Затем бережно подняла с травы, покрытой росой, и, прижав к себе, как дитя, понесла домой.

Дома было тихо и душно, но одиночество больше не смущало. Поставив чёртика на стол, сварила кофе и уселась с чашкой в руке напротив деревянной фигуры. Идол глядел пустыми глазами, загадка таилась в его присутствии, в том, что магнетическая сила с каждой секундой увеличивалась. Трудно отвести глаза, но сделав усилие, она переключила внимание на бутылки, стоящие в открытом настежь баре: что-то не помню, когда открыла створки.

Словно ища поддержки, сказала, обращаясь к чёртику:

– Дурная манера пить по утрам. Хотя, если поразмыслить, что тут дурного? Если выпью, то ведь и закушу.

Ожидала кивка или иного знака, но идол пытливо уставился глубокими глазницами.

– Изучаешь? – С молчаливого согласия нового приятеля, налила рюмку коньяка, и отломила кусочек шоколада, от начатой вчера плитки. – Думаю, мы подходим друг другу, иначе, ты остался бы лежать под деревом. За дружбу! – Женя чокнулась рюмкой с крючковатым носом и выпила до дна. Передёрнулась:

– Нет, все-таки пить утром не очень приятное дело. Надо имя тебе дать. Дэмиан, как в фильме «Омен». Тебе подходит? Вижу, очень нравится. Надеюсь, Дэмиан, ты будешь мне хорошим другом, так сказать Ангелом-хранителем. – Громко рассмеялась, – дьявол в роли Ангела, забавно? Очень. А что скажешь, если назову Анджелло?

Дэмиан смутился, конечно, в её воображении.

– Ладно, ладно, Дэмиан. Рад? Как там? «Цветок останется цветком, хоть розой назови, хоть нет». Обряд крещения проведем прямо сейчас.

Налила в маленькую рюмочку несколько капель напитка, и снова наполнила свой бокал. Обмакнула два пальца в коньяк и помазала лоб идола:

– Нарекаю тебя Дэмианом. Во имя Отца и Сына, и Святого … – запнулась, и начала снова, – Отца и Сына, и…

Зазвонил телефон.

– Да, слушаю!

– Где ты бродишь? – крикнул Герхард, – звоню весь вечер и ночь. Загуляла?

– А если и так?

– Выпорю, когда приеду!

– Ревнуешь, никак?

– Делай, что хочешь, только не на моей территории. Ну и как любовничек?

– Супер!

Он растерянно помолчал, потом взволнованно спросил:

– Ты, правда, изменила мне? – и закашлялся.

– Мастер ты сочинять сказки. Вот, пришла от Натали, сижу, опохмеляюсь.

– Фу! А пить по утрам брось, гнилое занятие!

– Что прикажешь делать? Променял любимый на мешок с баблом, ещё и место застолбил! Одно осталось – спиться от тоски-печали!

– Тебе не идет арго. Приезжай на остров!

– Прислуги не хватает?

– Мне не нужна прислуга, нужна моя Евгения! Приезжай! Сдай дом под охрану, и ко мне! Закажи авиабилет на завтра до Гаваны. А там встречу на своём катере.

– Правда? – Дженни моментально протрезвела, – по-прежнему любишь?

– Конечно. Знаешь, осталось ждать около трёх месяцев, и подам на развод.

– Я приеду! – с этими словами положила трубку на рычаг.

Сердце пело. Набрала авиакассу, заказала билет. Как просил, на завтра. Собирать было почти нечего: любимые вещи уместились в небольшой баул. Дэмиан недоверчиво косил глазом. Поставила его на окно в спальне и завесила портьерой.

Позвонила Натали. Радовалась за подругу и даже выпила бокал шампанского за здоровье Дженни, стукнув им по телефонной трубке.

И вот самолет сел в долгожданной кубинской столице, но девушке было всё равно. Куба или Африка, только бы рядом с Герхардом. В группе встречающих сразу увидела любимого, потому что другого такого нет. Он стал ещё красивее:

– Здравствуй, милая! – обнял и поцеловал в губы, – как долетела?

– Не знаю, да какая разница? Вижу тебя после долгой разлуки. Чего ещё можно желать?

Получили багаж, и вышли из здания аэропорта.

– Стой, надо такси поймать! – Машина нашлась быстро, и Герхард скомандовал, – Отель Гавана.

– Отель? Почему отель? Не поехать ли сразу на Евгению?

– Тебе надо отдохнуть с дороги, принять ванну, выпить шампанского за нашу встречу. Кроме того мне не терпится побыть наедине со своей возлюбленной.

– Только в этом дело?

– Да, дорогая. А ты, что вообразила?

– Не знаю. Думала сразу к причалу, и на остров.

Такси остановилось возле отеля, и метрдотель приветливо распахнул дверь!

– Добрый вечер, мистер Джерхард.

– Добрый вечер, Рауль! Эта дама со мной!

Рауль низко согнулся в приветствии.

Герхард забрал ключи от номера, и они поднялись на лифте.

Номер был шикарным и состоял из двух спален и большой гостиной. Едва переступили порог, Герхард взял любимую за плечо, повернул лицом к себе и осыпал жадными поцелуями:

– Как я соскучился! Милая, милая Дженни!

Ноги Евгении дрожали, она закрыла глаза, трепеща в неге. Но жажда любоваться милым, его совершенным лицом, мускулистым телом одержала верх. Чувственный восторг смешался с эстетическим.

– Ты прекрасен, ты – мой бог!

Герхард самодовольно улыбнулся, подталкивая любимую к широкой кровати, и на ходу раздевая. Оголив грудь, ласково провел языком по затвердевшим соскам, поиграл ими губами. Дженни застонала. Тыльная сторона пальцев прошлась, ноготками поглаживая по задрожавшему животу. Низ живота испытал сладкую истому, пронзительная тоска ножом поразила сердце:

– Не могу ни дня без тебя! О, любимый! Люби меня, бери всю, делай, что хочешь. Хочу боли, восторга, экстаза!

Герхард опустился на колени перед кроватью и, с силой раздвинув колени любовницы, развернул к свету.

– Дай посмотреть! – властно произнес он. – Ты не смущена?

– Что?

– Смущайся, разыгрывай недотрогу. Давай поиграем.

– Ты хочешь быть старым сатиром?

– Молодым извращенцем.

Она приняла игру. Дженни испытывала огромное удовольствие от всяческих любовных затей, и Герхард знал, потому, что тоже обожал играть.

Потом лежали без сил, приходя в себя. Наконец, она встала и, открыв холодильник, достала бутылку пива:

– Хочешь?

Герхард кивнул:

– Именно пива не хватало для абсолютного счастья.

Сидели на кровати, попивая холодный напиток, болтали о том, о сём, пока Женя не спросила?

– Когда едем на остров?

– Видишь ли, милая, – помялся любимый, – на Евгении тебе придется исполнять обязанности помощницы управляющего, а то и горничной. Хозяйка не знает, что пригласил, но я так соскучился по своей Дженни. Прости, дорогая, маленькую ложь. Лучше всего тебе оставаться здесь, а я буду навещать и любить. Прекрасная идея, не правда?

– Ты всегда был эгоистом и думал только о себе. Купи обратный билет, и это будет лучший выход. Там у меня хоть есть Натали, а здесь никого. Только чужой мужчина.

– Ты обнимала чужого мужчину? Любила чужого мужчину?

– Любила того, кому нравится мучить.

– Имеешь в виду себя? Какое тебе дело до моей жены?

Теперь он назвал Елену своей женой. Дженни отодвинута на второй план.

– Я так понимаю, у тебя ничего хорошего для меня?

– Вот именно.

Он оделся, положил на стол пачку денег.

– Делай, что хочешь! – и вышел на балкон.

Евгения собралась, и через полчаса катила в аэропорт, не простившись.

Дэмиан

Ангел-хранитель глядел сочувственно и печально, когда, бросив сумку на пол, Женя открыла шторы и повернула его лицом:

– Мы снова одиноки! – разрыдалась, упав лицом на постель, – Господи, за что муки? Если испытываешь меня, господи, то разве я провинилась перед небесами. Отец, мать, Олег – этого мало? Почему отнимаешь и Герхарда. Возьми мою жизнь!

Телефон оторвал от горестных стенаний, и подарил надежду, что Герхард раскаивается в том, что натворил.

– Герхард!

На другом конце провода послышался смешок:

– Ха, ха! Твой Олежек вспомнил о милой сестренке! Ты рада? Или нет? Ну, не скромничай! Слышал, муженёк бросил красавицу Женечку: нашел смазливей или богаче? О, мне сразу не понравился вальяжный красавчик! И что дурочки находят в красавцах и альфонсах?

– Ну и?

– Решил повидать сестренку. Представь себе, соскучился! Ты же знаешь, я абсолютно здоров и стою возле дома. Открой дверь родственнику.

Повернув Дэмиана лицом к окну, задвинула штору.

– Что ж, входи, Олег!

Брат не изменился с тех пор, как сестра видела его в последний раз, только выглядел небритым.

– Бороду растишь?

– Возможно. Не видела брата целый год, и спрашиваешь о бороде. Глупо.

– Рассказывай, что привело к сестре. Ты ведь никогда не пылал ко мне братской любовью.

– Ты тоже.

– Я мечтала о настоящем брате, чтобы защищал и оберегал.

– Просто нам не повезло с родителями. Папаша шизофреник, мамаша истеричка, ослепленная жалостью к сыну с плохой наследственностью по линии отца. Сама помнишь, как часто мать упрекала отца. Мне тридцать лет и я стал умнее и лучше наших предков. А что ты скажешь в оправдание?

– Мне не в чем оправдываться. Я не жестока и не зла. И, если помнишь, очень хотела жить с тобой, когда тетя взяла из приюта. А кто настаивал на свидании в клинике?

Олег тихо засмеялся:

– Доктор сам желал видеть родных, чтобы сбагрить меня под присмотр. Так что получить свидание не составило труда.

– Я благодарна тете Мааре: ты не мог заботиться обо мне, находясь в клинике.

– Но ведь потом смог? – вопросительно заглянул сестре в глаза, и та растерялась.

– Думаю, отчасти. Ты сам казался не приспособленным к самостоятельной жизни, к миру, полному разных людей.

– Но справился, скажи, ведь справился?

– Не было времени доказать. А потом нашла дом, куда взяли горничной совсем дитя.

– Твой хозяин был извращенцем? Обижал? Ты никогда не жаловалась.

– Герхард полюбил меня всем сердцем.

– И обманул. Должен был жениться, вместо этого сломал жизнь бедной девочке. Но ничего, у тебя есть брат, хороший взрослый братец, который больше никогда не позволит обижать сестрёнку.

– Не надо. Герхарда долги заставили принять решение о браке с денежным мешком.

– Да, видел я, вовсе не дурнушка, даже очень интересная дама. В светской хронике показывали свадьбу. Помнится на каком-то острове.

– На Евгении?

– Точно. ― Женя нервно кусала ногти, ― На Евгении. Мой остров, куда мчалась недавно, но куда не пустили.

– Сочувствую. Теперь ближе к делу. Ты ведь одна теперь. Дай недельку покантоваться. Клянусь, не помешаю.

Подошел к бару, по-хозяйски открыл дверцу:

– Ого! – присвистнул, сложив губы трубочкой, – неплохо. Разрешишь?

– Конечно. Бар в твоем распоряжении. Налей и мне рюмочку коньяка.

– А я хочу виски!

Олег протянул сестре рюмку коньяка, а себе налил виски в стакан, и уселся на пуф, возле кресла, в котором, естественно, сидела Дженни.

– За встречу! – звякнул стаканом о рюмку.

– За встречу!

Снова налил:

– За взаимопонимание!

– Так что привело тебя?

– Нужна всего неделя, чтобы Дунька убралась восвояси!

– Дунька??

– Дина, кто ж ещё?

– Поругались?

– Мы-то? Я слишком мягок и терпим к дуре. Как папаша к чокнутой матери. Нельзя быть таким добрым. И так, и сяк, Душечка моя, сю-сю, му-сю. А она только хвостом туда-сюда, вертихвостка! Возомнила королеву Шантеклеру из себя!

– Изменила?

– Да уж, куда дальше. Рога в небо упираются! Достала такая «радость». Кто бы ей глотку перерезал, шлюхе драной. – Брат зловеще скрипнул зубами. – Что смотришь? Ну, нет! Охота мараться, и срок мотать из-за дряни? Я, по-твоему, совсем спятил?

– Где она?

– Просила неделю, чтобы собрать манатки. И ещё вопрос: может, продадим родительский дом – плохая аура мне не дала жить, и никому из нас не позволит? Продадим, а деньги поровну. А? Прикинь: половина твоя. А я бы маленькую квартирку приобрел. Давай.

– Пожалуй, но я немного все-таки подумаю.

– Конечно, подумай. Разве я гоню? Дом хороший, большой, да и город рядом. За вырученные деньги купить две двухкомнатные квартирки, ещё и на мебель останется. Думай. Хочешь, на тебя оформим? Будут дети – всё им, твоим крохам. А говоришь, брат у тебя плохой. Раньше был плохой, что, правда, то, правда. Когда это было? То-то. Запомни, люди меняются! Выпей со мной.

Теперь она выпила.

– Я тебе верю, Олег. Живи пока. Только, если вернется Герхард…

– Всё, понял.

– Идем, увидишь спальню для гостей.

– А где ты спишь?

– Рядом спальня Герхарда, а за ней – моя!

– Вот так баре!

– Официально я числюсь управляющей.

– Классика! Барин спит с обслугой, но жениться для него низко! Таков Герхард! Продажная душа.

– Ты не можешь судить!

– Очень даже могу! Покажи твою спальню!

Женя распахнула настежь дверь. Дэмиан смотрел одним глазом в просвет между неплотно задвинутыми занавесками.

– Как так? Был к окну повёрнут!

– В доме завелся барабашка? – спросил Олег, – да ладно, не пугай. Машинально задернула штору, а его оставила так. Всё просто, если учесть твое состояние! А виноват Герхард! Сделай ему плохо.

Олег взял чёрта на руки:

– Отменная работа! Дьявол водил резец мастера. Скульптура теплая, а у меня мороз по коже. Жуть!

– Его зовут Дэмиан! Мой ангел-хранитель!

Брат протяжно свистнул:

– Ну, дела! Дэмиан! Как в фильме «Омен»? – (Женя кивнула). – Глаза его глубоки и пусты. Сделай их голубыми или серыми. Краски есть? акварели или гуашь?

– В кабинете Герхарда, кажется есть.

Нашла коробку акварелей, и протянула Олегу:

– Пусть они будут небесно-голубыми.

– Здорово. И мне занятие. Хочешь, смотри.

Он налил воды в пластмассовый стаканчик, и изрядно смочив кисточку, окунул в голубой колер. Небесно-голубые с чёрными зрачками, глаза изумлённо глядели на мир. Дэмиан превратился в куклу. Дженни растерялась.

– Н-да…, – протянул брат, и снова свистнул, – раньше было лучше. Вымыть?

– Нет, оставь. И не свисти в доме!

– Не замечал суеверия в тебе.

– Раньше многое было иначе.

– Опять о своем. Успокойся, избранник не женится на тебе. Лучше поищи другого парня.

Женя мотнула головой.

– Отказываешься признать очевидное, дорогая сестричка. Герхард жаждет власти, которую дают деньги, а не чистая любовь провинциалки.

– Я не провинциалка.

– И не светская львица, хоть бываешь, чёрт знает в каких высоких кругах.

В дверь позвонили.

– Откроешь?

– Садовник доложит о визитере.

Домофон издал трель.

– Мадам Натали. Впустить?

– Это подруга.

– Не волнуйся, мешать не стану. С твоего разрешения прилягу.

– Хорошо, дорогой, – погладила брата по щеке, и он издал некое мурлыканье.

Натали удобно расположилась в гостиной, чувствуя себя как дома:

– Звонил Герхард. Что произошло?

– Он ещё и звонил. Артист. Все, злодей, подстроил, а теперь овечку из себя корчит. Ненавижу! – до крови закусила губу.

– Вот так страсти! Может, нальешь водочки? О, у тебя были гости! – теперь Наталья увидела стакан с недопитым виски.

– Брат. Оле-е-г! Ты не спишь?

Олег в одно мгновение нарисовался из темноты лестницы:

– Я мечтал под журчание прелестных созданий, – скатился вниз по перилам.

– Что за детство?

– Я взрослый мальчишка, – галантно поднес к губам руку Натали. – Олег, родной брат нимфы, – кивнул на Женю, играя обольстительной улыбкой.

– Я и не знала, что у тебя красавец брат. Хотя, посмотреть на сестру! – Развела руками, не находя слов, – Очарована.

Женя наполнила бокалы.

– За знакомство!

Выпили. Олег по-свойски заглянул в холодильник, достал и нарезал ветчину, сыр и помидоры. Натали не сводила с него глаз, но сестру мало беспокоило; мужчины долго не задерживались, сердечные волнения подругу особо не ранили. Чувства же противоположного пола с некоторых пор вызывали у Евгении только недоверчивую ухмылку. Тем временем Олег поспешил вновь наполнить бокалы:

– А теперь за хозяйку дома! – Брат значительно подмигнул подруге, и та залилась очаровательным смехом, который сводил с ума многочисленных поклонников. – Сирена! – Восхитился Олег, – Понимаю команду Одиссея, – прикрыл ладонью руку Натали, и нежно сжал.

Серые глаза подруги тотчас стали голубыми: она снова потеряла голову. Евгения предостерегающе глянула на брата, но тот сделал вид, что не понял.

Выпили ещё, и Женя почувствовала себя лишней.

– Пойду спать! – но её не слышали.

Встала, намереваясь откланяться.

– Олег проводит меня, – объявила Наталья.

Они, как пьяные (правда и выпито было немало) поднялись, и, взявшись за руки, вышли из дому. Женя затворила дверь, не без основания решив, что брата ждать не стоит. Слишком хорошо знала подругу: если брат окажется хорошим любовником, неделя в доме Натали ему обеспечена.

Опять одна

Находясь в доме Натали, Олег не оставлял сестру в покое. То ли подход к любовным делам не позволял ежедневно баловать подругу своим присутствием, то ли, в чужом доме было не с руки, но так или иначе, он поселился у Жени. Натали стала звонить чаще, подолгу беседовала с подругой, пока та, наконец, не звала брата. После двух-трех фраз Олег быстро одевался и исчезал на несколько часов, а то и на ночь.

Истерзанный мозг нашей героини постоянно ворошил прошлые отношения с Герхардом, стараясь понять, когда возникло отчуждение любимого. Однажды, после очередной попойки в обществе подруги, решившей отметить незначительное событие, наутро проснулась с больной головой и сразу поняла: что-то изменилось.

Дэмиан глядел с подоконника черными глазницами, наводящими жуткое ощущение беспомощности. Рот светился изнутри: казалось, он силился говорить. Наконец, грубый шёпот заставил волосы на голове колыхнуться:

– Слушай Олега. Он знает правду: Герхард никогда не любил, Герхард использует людей.

Женя привстала, изумленно внимая идолу.

– Не может быть! Куклы не говорят!

Свет, идущий изо рта, померк. Идол стоял, молчаливо глядя черными дырами глаз.

– Что это? Белая горячка? Кто перекрасил глаза Дэмиана?

Олег? Дженни встала и подошла к двери брата: храп. Вернулась в спальню и перевернула фигуру, внимательно рассматривая, нет ли где микрофона. Нет. Послышалось, померещилось, нафантазировалось. С больной-то головы.

Спустилась на кухню сварить кофе. Достала из холодильника упаковку перепелиных яиц, и, подавив рвотный рефлекс, выпила четыре штуки. Намазала ломтик зернового хлеба маслом, и съела с хрустящим малосольным огурчиком. Полегчало. Чашка дымящегося ся кофе, любимое кресло и газета, принесенная садовником. Политика, стихийные бедствия, крушения, аварии, убийства, исчезновения людей. Страсти-то какие. Взгляд выхватил нечто, привлекшее внимание. Знакомая фамилия. Наумова Авдотья. Авдотья? Дуня, Дина. Заявление матери о пропаже. Ушла из дому три недели назад и не вернулась. Олег сказал, что Дина собирает вещи. Сколько прошло времени? Чуть более недели. А моё какое дело? Но брат солгал. Зачем? Итак: жена наставляла рога, но это не повод, чтобы убить. А с чего решила, что Олег убил гулящую бабу? Развлекается с очередным хахалем, а мамаша беспокоится.

Олег, покашливая, занял место на пуфе:

– Башка трещит! Пиво есть в этом доме?

Женя кивнула в сторону холодильника. Тяжело вздыхая, Олег достал банку и опять уселся на пуф. Молча, протянула газету.

– И что? – Брат небрежно откинул прессу на столик. – У человека голова раскалывается, а ты газету суёшь.

– Дина твоя пропала, ушла из дому три недели назад и не вернулась. Мать ищет.

– Пусть ищет. Дочка-шлюха зависает у очередного е..ря, а мамаша ищет. Кошёлка старая. Хочет меня напрячь, дескать, виноват, что дочь проститутка. Последний раз Дунька загуляла, так я её два месяца не видел, а карга выгораживала, прикрывала, врала, что жена на что-то обиделась и пришла к ней плакаться. Я поначалу верил, а потом увидел, хахаль высаживает супругу возле дома тёщи. Та ещё сводница.

– Точно хахаль? А может, подвёз кто?

– Скажешь. Подвёз? За лоха меня? Подвёз и дожидался, пока шлюха одёжку сменит. А она начипурилась, и скок в машину. Только пыль столбом, да шлейф духов за машиной. Стоял дубом и вдыхал её запах.

– Олег, ты обманул меня, что Дина осталась в доме вещи собирать. Зачем?

– Ну, обманул. Пусто в доме, как в склепе. Не могу один сейчас, вот и придумал. А ты что вообразила? Убил, в землю закопал и надпись написал: У лоха была Дуняша? – засмеялся, но как-то невесело. – Не одной тебе в любви вместо поцелуев неприятности да измены, – потер указательным пальцем переносицу.

– Да, кстати, когда Дэмиану глаза перекрасил?

– Глаза? Дэмиану? Ну и ну!

– Теперь у моего ангела глаза не голубые, а чёрные, зловещие, и он больше на чёрта смахивает.

– Ничего я не красил! Мы с тобой вернулись с приёма у Натали, я попил воды и ушел спать.

– А я не помню, как очутилась в кровати, но не сама же красила будучи в полной отключке!

– Хотел бы глянуть на истукана.

– Пойдем, глянешь.

Поднялись в спальню. Штора неплотно задвинута, а Дэмиан в том же положении, в каком Дженни оставила, то есть повернутым к окну. Олег взял его на руки, рассматривая:

– Хм. Пожалуй, так лучше. Больше суть отражает.

– Суть?

– Но ты ведь изначально не считала, в самом деле, демона своим ангелом-хранителем? Вот и имя дала соответствующее.

– Была идея назвать Анджело, но не прижилось.

– Вот видишь, не случайно. Больше не зови ангелом-хранителем, зачем гневить Бога и насмехаться над дьяволом.

– Моё дело! – сестрёнка массировала пальцами виски.

– Опохмелись, – посоветовал брат, – пивка хлебни.

– Нет, до обеда не буду.

Он вернул Дэмиана на прежнее место, и сестра с братом сошли в гостиную.

Олег взял из холодильника вторую банку:

– Беру последнюю.

– Бери, бери. Только не забудь пополнить запас.

– Ухожу, наметилась клевая халтура.

– Ограбить банк?

– Почти, – он засмеялся, – банковская охранная система устарела, просят сделать по новейшим стандартам.

– Ясно. Каковы намерения с Натали?

– Мне нравится: девушка без комплексов, веселая. С ней легко.

– Смотри, глубоко не увязни! Не обольщайся, что будет хранить верность. Люблю Натали, восхищаюсь, но и судьба милого братика волнует.

– Хватит опекать старшего брата! С тех пор, как забрали из клиники, прошло много времени. Прошлое не довлеет надо мной.

– У Наташи много поклонников, и переспать с одним из бывших нормально. Не наступай на одни грабли дважды!

Олег изо всех сил тер переносицу:

– Ладно, переживу и это.

Женя поняла, как он чувствителен в душе и раним.

– Побриться бы не мешало. Выглядишь, будто из лесу вышел, – попыталась разрядить атмосферу.

– Подружке нравится щетина.

– Вот как? Натали всегда любила чисто выбритых мужчин. Удивил!

– Плохо знаешь подругу.

Тряхнул чемоданчиком с инструментами:

– Пока, сестренка!

– Пока. Вечером ждать?

– Приду. Должен пива купить!

Едва брат ушел, Евгения поднялась в спальню, и откинула занавеску.

Дэмиан смотрел бездонными глазами.

– Ну, и задам Олегу! Опять повернул истукана!

Опустилась в кресло, безотрывно глядя на демона. Тот еле заметно шевелил тонкими губами. Девушка напрягла слух:

– Вранье, – слова-выдохи, – брат убил жену…

В голове Дэмиана вспыхивали светлячки.

– Что, что?

– Вранье…

Дженни прошиб пот. Выглянула в окно: черный Мерседес стоял прямо в саду.

– В моем саду незнакомая машина. Ох, и задам садовнику!

– Мой автомобиль, – шепнул Дэмиан, – колесница из преисподней. Невозможно убрать.

Закрыла лицо руками. Когда отняла, Мерседеса не было.

– Черт возьми! У меня галлюцинации! Брат что-то подсыпал!? Надо выпить.

– Выпей, выпей, – на этот раз мужской хор радостно подпевал Дэймону, – выпей Дженни, полегчает.

– Я схожу с ума.

На трюмо стояла бутылка виски: видимо вчера после раута девушка добавила изрядную порцию к уже выпитому. Тут же был стакан. Понюхала: пахнет виски. Странно. Она не любит этот напиток. Хотя, наверно было уже все равно, что пить. И не помнит как красила глаза своему хранителю. Трясущейся рукой налила полстакана:

– Ну вот, допилась: руки дрожат, черти мерещатся! Ну и ладно. Приедет Герхард, пусть знает до чего довел!

Слезы хлынули из глаз при воспоминании о неверном возлюбленном. Боль взяла грудь в тиски. Девушка сидела, раскачиваясь из стороны в сторону и стонала, подобно раненому животному. Дженни никто не видел. Влила в себя виски:

– Фу! Ну и гадость!

Вслед за этим обрадовалась нормальному человеческому желанию: съесть кусок жирной ветчины с горячим крепким чаем. Голова прояснилась. Дэмиан стоял обычным деревянным истуканом: просто кукла. Вспомнила сказку о Буратино из дальнего детства и, улыбаясь, подмигнула. Дэймон ответил.