Текст книги "Как все начиналось"

Когда я ввалилась в лавку с ребенком на руках, Лукинична как-то сразу все поняла и вопросов не задавала. После того как мы малыша отогрели, накормили, выкупали и уложили спать, собрались на семейный совет.

– Ты его должна была отнести в Совет сразу, – ругалась она, – где ж это видано: звереныша и в дом?!

– Не говори так, – оборвала я ее, – днем раньше, днем позже, ну не могла я его тащить туда. Ты же видела, в каком он был состоянии! Ну что, они бы его там холили и лелеяли?

– Больно ты знаешь, – буркнула Марфа, – чай не изверги, сберегли бы дитя. Вот что, – помолчав, сказала она, – не дело это. Как бы тебя, дуреха, в похищении не обвинили. Завтра возьмешь его и отведешь в Совет, оставишь там и расскажешь, как все было! Поняла?

– Поняла, – я ласково посмотрела на нее, – спасибо.

– Эх, девка, вечно ты себе неприятности на голову находишь. Люблю я тебя, вот душа за тебя и болит.

Марфа погладила меня по голове:

– Ну иди, посмотри, как он там. Вижу ведь, не терпится.

Я тихо открыла дверь в маленькую спаленку на втором этаже. Мальчик свернулся калачиком на огромной Марфиной кровати, обняв старого потрепанного зайца, и спокойно спал. Я осторожно присела рядом и ласково погладила малыша по темным волосам. Какое-то странное чувство раздирало меня изнутри. Смесь нежности и желания защитить, и еще что-то, какая-то дикая радость, будто это маленькое существо мне было самым близким человеком на свете. Собственно, это меня и конфузило. Мое отношение к малышу мне самой было не ясно. Материнский инстинкт у меня пока отсутствовал напрочь, и ни один ребенок не вызывал даже умиления. Но этот мальчик? Я нежно коснулась пальцем его курносого носика. Неожиданно малыш открыл свои огромные черные глаза и счастливо улыбнулся:

– Мама.

– Спи, малыш.

Мальчик резво подвинулся к стенке, предлагая мне прилечь.

– Мама? – вопросительно посмотрел он.

Я покачала головой.

– Я не мама, маленький, – попыталась объяснить ребенку, – я просто тетя. Тетя Ася.

И тут я увидела у него на шее тонкую золотую цепочку и осторожно потянула за нее, выуживая золотой медальон – тонкий кругляшок, величиной чуть побольше монетки. На нем было выгравировано мое лицо, а с другой стороны имя Анук. У меня по спине побежали мурашки.

– Тебя зовут Анук, малыш?

Мальчик кивнул и показал пальчиком на изображение:

– Мама, люблю.

– Спи, маленький. – Я поцеловала его в лоб и затушила свечи. Маленькие звездочки у указательного пальца загорелись ярким красным цветом. Анук увидел их и засмеялся:

– Звездочки.

Я улыбнулась. С этим надо было что-то делать. Все было совершенно несуразно и дико! Так не должно быть!

* * *

Когда на следующий день я появилась у Дома Совета магов Словении за руку с маленьким Наследником, начался настоящий переполох. Стражи у ворот уставились на нас так, словно перед их взором появилось чудище лесное в зеленом сарафане. Подобно рыбам, выброшенным на берег, они беззвучно открывали рты. Нас моментально препроводили в огромный круглый зал с высоким сферическим потолком. Через стеклянный витраж лился белый прозрачный свет. Я стояла, ослепленная, в ярком световом столбе, крепко прижимая к себе Анука, и ощущала внутри всевозрастающую панику. В Совете мне появляться ни разу не приходилось, так что лица наших Ипсиссимусов мне были знакомы лишь по гравюрам в газетных листах.

Вокруг нас собрались служки. Взрослые и сильные боевые маги пытались изобразить на лицах высшую степень озабоченности, но я различала лишь настоящий животный ужас, когда их взгляд падал на малыша, доверчиво прижимающегося ко мне. Перед ними был не маленький испуганный мальчик, а Наследник провинции Бертлау, будущий данийский Властитель, яблоко раздора, повод для нападения на Словению.

Где-то, тихо скрипнув, открылась дверь. Я поспешно оглянулась. Предо мной во всем своем величии стоял Ипсиссимус Ануфрий – пожалуй, самый известный маг Словении, Глава магического Совета. Он молча оглядел меня прозрачными голубыми глазами и кивнул, предлагая следовать за ним. Я рассматривала его прямую, как доска, спину и болтающуюся до самого пола, словно мешок, рясу, прикидывая возраст старика. В голове крутилась как будто приколоченная мысль, что старикан мог бы и поздороваться со мной. Как-никак я спасительница всей Словении и заслуживаю некоторых почестей.

Кабинет Ипсиссимуса светлый, с дорогой мебелью: один лишь огромный стол из мореного дуба, заваленный горами рукописей и свитков, стоил не меньше десяти моих месячных заработков.

Да уж, неплохо маги устроились. Мебель хорошая. Поди, за выплаты в Совет обычных горожан куплена. Скорее всего, за мои ежегодные отчисления приобрели этот миленький письменный прибор из настоящего серебра. От досады я прикусила губу.

Ипсиссимус Ануфрий сел за стол и указал на кресло. Анук еще до приглашения плюхнулся в него и теперь самозабвенно расковыривал в обивке крохотную дырочку. Я осторожно уселась на краешек, подвинув малыша.

– Так это вы нашли юного Анука Бертлау? – начал разговор Ануфрий. Голос у него был старчески скрипучий.

– Ну-у-у, – протянула я, почесала нос и выпалила все как на духу.

История не заняла много времени. События, приведшие меня в трущобы, я скромно опустила, зато в красках рассказала, как ребенок заливался плачем.

– А где ты была до этого? – последовал вопрос. Я смутилась и принялась лихорадочно придумывать правдоподобную ложь. Действительно, какая причина может заставить молодую девушку притащиться в городские трущобы, куда даже стражи днем по одному не суются.

– Ты участвовала в обмане более ста пятидесяти законопослушных горожан и гостей столицы, презентуя некий эликсир, – ответил за меня Глава Совета.

Я стала бордовой, даже уши загорелись, и осторожно покосилась на Ипсиссимуса. Он что, мои мысли читает?

Тот положил руки на стол и начал внимательно следить за мной. «Черт! Он действительно читает мои мысли!» – догадалась я и забавы ради стала про себя петь скабрезную песенку про неверную жену Магуса. У старика отвисла челюсть, и он поперхнулся. Я смущенно кашлянула. Похоже, я таки перегнула палку. Ануфрий помолчал и продолжил:

– По всему видно, что ребенок принял тебя за данийку. Они очень сильно реагируют на родную кровь. В твоем роду были данийцы? – Он внимательно посмотрел на меня из-под густых седых бровей.

– Нет. – Я не понимала, к чему Ипсиссимус клонит.

– Кто твои родители? – последовал вопрос.

Потупив взор, я едва слышно пробормотала:

– Моего отца звали Прохор Вехров, он был служкой Совета магов Словении.

Ну вот, он теперь знает мою фамилию. Сейчас станет припоминать все мои подвиги и подвиги папашки, отошедшего в мир иной по пьяному делу.

Ипсиссимус удивленно вскинул брови и как-то по-новому, с каким-то подозрительным интересом посмотрел в мое лицо.

– Так ты Асия Вехрова? – Батюшки, он и имя мое знает! Точно, наслышан о нашей неспокойной семейке! – Как я сразу не заметил, что ты похожа не нее.

У меня отвисла челюсть – про что он тут болтает, ядрена кочерыжка?!

– На кого? – выдавила из себя я.

– На свою мать. – Теперь он смотрел на меня почти с нежностью. Ага, мы просто страдаем старческим маразмом. Я-то полагала, маги не подвержены неприятному недугу. Ан нет, поглядите, и на старуху бывает проруха.

– Я не помню своей матери, – с натугой проговорила я, – она в родах умерла, а отец пить начал.

Казалось, старец вновь угадал мои мысли, усмехнулся и вынес вердикт:

– К вам с мальчиком мы приставим двух стражей. Ребенок пока будет с тобой. Сегодня свяжемся с Арвилем Фатиа и решим, что делать дальше. А сейчас идите.

Я кивнула и, взяв Анука за руку, поспешила к двери.

– Асия, – позвал тихо Ипсиссимус, я обернулась, – пожалуйста, береги его!

– Обещаю.

* * *

Больше всего Марфу раздражала охрана. Стражи, высказывая особое рвение в несении службы, обыскивали и входящих и выходящих покупателей. Тетка искренне переживала, что они распугают всю клиентуру, но народу в лавке толкалось как никогда много. В основном это были жаждущие увидеть маленького Наследника. Ребенок их разочаровывал: ни тебе страшных черных глаз, ни клыков и даже звериных когтей у него не нашлось.

Нам же Анук казался идеальным мальчиком: не капризничал, не плакал, а улыбался, ел с аппетитом и даже спокойно улегся днем спать.

– Красавец, – шептала Марфа. – Был бы твой сыночек, Аська, – вздыхала она, – была бы я счастливая бабка!

На следующий день, сопровождаемые отрядом охранников, мы с Ануком в закрытой карете прибыли в Совет.

Публика к нашему приезду подобралась колоритная. Там были два Советника Ипсиссимуса Ануфрия: один невысокий, с пивным животом и румянцем на круглых гладких щеках, сам напоминающий бочонок с пивом – Советник Леонид; второй его полная противоположность – длинный и худой, как жердь, со спутанными седыми вихрами, с фанатичным блеском в выпученных глазах – Советник Георгий. Я им смущенно кивнула и окинула быстрым взглядом остальных.

На диване развалился гном, закинув ноги в грязных дешевых сапогах на подлокотник. Как все северяне он являлся альбиносом и пугал бесцветными глазами под почти прозрачными ресницами.

Прислонившись к широкому подоконнику и задумчиво рассматривая вид из окна, стоял молодой человек. Этот субъект был, наоборот, яркий брюнет. Больше всего он походил на вурдалака, простите, перевертыша: волосы цвета вороньего пера, бородка клинышком и красные радужные оболочки глаз.

Кого же он мне напоминает?

«Он не напоминает вурдалака, он и есть вурдалак! – вдруг осознала я. – Мама!»

Помнится, мой папаша водил дружбу с одним так называемым перевертышем. Каждый раз тот приходил к нам в дом, смотрел на меня своими красными глазищами, но не приближался, а потом напивался как сапожник и засыпал на узкой лавке в горнице.

«Этот тип больно на того пропойцу смахивает. – Я нахмурилась. – Хотя кто их разберет, этих вурдалаков? Они все на одно лицо!»

Находящиеся в комнате господа напряженно переглядывались, будто в комнате собирался военный совет.

– А вот и вы! – нервно улыбнулся мне сидящий за столом Ипсиссимус, пытавшийся сохранить по крайней мере внешнее спокойствие. – Мы уже Анука… вас с Ануком, – быстро исправился он, – заждались.

Он продолжал улыбаться, отчего в мою душу закралось предчувствие надвигающихся неприятностей.

Я в нерешительности мялась на пороге. Кроха, перепугавшись незнакомцев, доверчиво прижался ко мне и осторожно исподлобья оглядывал собравшихся.

– Итак, господа, – начал Ипсиссимус, – мы обсудили с Арвилем Фатиа сложившуюся ситуацию. К нам уже вчера выехала делегация, возглавляемая его правой рукой Леоном Неаполи. – Ануфрий замолчал, проверяя эффект от сказанного. Присутствующие непроизвольно подались вперед. – Нет, это не объявление войны, визит дружественный, – довольный результатом, резюмировал старик.

Раздался всеобщий вздох облегчения.

– Кроме того, Арвиль Фатиа подозревает, что похититель мог быть человеком, поэтому вся человеческая община в Данийи попадает под подозрение. Боюсь, что некоторых вышлют на родину. Так что готовьтесь, господа, вероятно, начнется то, чего мы все так сильно опасаемся.

Новость о том, что данийцы людей не съедали, а просто позволяли им оставаться, жить и работать на их плодородной земле, для меня стала откровением.

– Чтобы обеспечить безопасность мальчика, мы с Арвилем пришли к общему решению отправить его обратно в Фатию без лишнего шума, инкогнито, под присмотром специально отобранной группы.

– Но как так? – удивился Советник Георгий. – Мы должны для выяснения всех недоразумений выслать делегацию. Ипсиссимус Ануфрий, что могут сделать для погашения конфликта девчонка, гном, вурдалак, простите, – он с искренним сожалением посмотрел на брюнета, – перевертыш и теоретик. Они же ничего не понимают в политике! Мы на пороге войны и высылаем к недругу развеселую гоп-компанию!

Я вытаращилась на Советника, все вышесказанное доходило до меня туго. Так, значит, я еду с маленьким Ануком в Данийю? Потом я покосилась на брюнета: еще и с настоящим вурдалаком. Они чокнулись всем Советом?! И потом мне что же, не спать все время и трястись, что вурдалак как-нибудь в полнолуние превратится в чудище, разорвет меня на куски и полакомится моей печенкой?! Если нежить требует независимости и признания себя цивилизованной расой, это не значит, что она впредь не намерена покушаться на беззащитных девиц! Да, я такая беззащитная, что меня сам бог велел сожрать!

Из горестных размышлений меня вывел голос Советника Леонида:

– А где, кстати, теоретик Петушков? – Ответа не последовало, и о нем сразу забыли.

– Выслушайте меня, не перебивая! – вдруг рявкнул Ануфрий. – Вслед за ними через несколько дней поедет и делегация, состоящая из магов во главе с Советником Леонидом. – Пухлый величественно кивнул. – Группа с Ануком тронется в путь на лошадях без повозок, а потому она будет двигаться быстрее. До Фатии они доберутся уже через неделю, не привлекая нежелательного внимания, а делегация будет ехать почти месяц, и ее увидят и заметят все. Если отправить ребенка с делегацией, то он может быть снова похищен или, хуже того, убит!

Последнее замечание нависло над головами спорщиков, как дамоклов меч.

План приняли после долгих и нудных обсуждений, со скрипом и перевесом «за» в единственный голос. «За» выступил только сам Ипсиссимус, но его слово стоило всех остальных. Впрочем, о моем участии в «крестовом походе» все, кроме Ануфрия, также высказали однозначное «против» (в том числе и я), правда, и здесь голос Главы Совета снова оказался решающим.

Я проголодалась, у меня устали ноги, свербело в носу от одеколона Советника Леонида, а чихнуть не получалось, сколько я ни выпучивала глаза. Анук освоился, от нечего делать потрогал все статуэтки в кабинете, отломал у одной мраморную руку, нарисовал какую-то каракулю на секретном документе у Ипсиссимуса Ануфрия и вызвал немое удивление всех окружающих. Я под шумок широко зевнула.

– Она не должна ехать, – уже в сотый раз произнес Советник Георгий, – она же была отчислена за профнепригодность из Училища магов. Девушка потенциально опасна. Как выяснилось, ее сила не опечатана. Недоученный маг не может управлять своими способностями.

– Не надо было выгонять, – буркнула я себе под нос. Все документы на отчисление согласовывались и подписывались Советом.

– Прецедент сохранения магии мы рассмотрим по ее возвращении. Поймите же вы, – устало повторил Глава Совета, – без нее Наследник никуда не поедет. Да вы попробуйте сейчас увести его в другую комнату, он сразу превратится в маленькое чудовище, разнесет весь кабинет и нападет на охрану.

– Это дочь Прохора Вехрова? – вдруг спросил вурдалак.

В его голосе слышался неприкрытый ужас. В комнате воцарилась гробовая тишина, давящая на уши.

Ипсиссимус то ли кивнул, то ли пожал плечами.

Я ничего не поняла из этого разговора, но вопрос мне сразу не понравился.

– Решено, – заключил Ануфрий. – Вот, Ася, познакомься, эти люди, – тут он запнулся, – эти господа будут сопровождать и защищать вас с Ануком. Это Виль – наемник по особо важным делам Совета магов. – Перевертыш величественно качнул головой. Я же уставилась на его тонкие аристократические пальцы с острыми черными звериными когтями. Голос Главы Совета снова отдалился.

«Значит, все же папашкин приятель! Вляпалась ты, Аська, по самые уши!»

– Это Пантелей – он изъездил всю территорию Словении вдоль и поперек и проведет вас самой безопасной дорогой. Он ваш проводник, – продолжал знакомить Ануфрий.

Гном махнул рукой и усмехнулся:

– Для тебя, милая, – обратился он ко мне, – можно просто дядя Пан. А вам, Ипсиссимус, я вот что скажу – за такие деньги я и василиска лично препровожу народ пугать и еще платочком ему вслед помашу.

Глаза Ануфрия недобро сверкнули. Гном не затыкался все утро и своими скабрезными шуточками и намеками довел его личного секретаря, премилую девушку Настюшу, до слез.

– А это Иван, наш лучший на сегодняшний день служка, – произнес Ипсиссимус, а потом осекся. Ивана в кабинете не оказалось. – А где Иван?

– Иван! – крикнул Советник Леонид, краснея как рак.

Этот самый Иван Петушков, горе луковое, вечно портил все показатели! То пьяный на сборы придет, то в караул с разбитым носом выйдет, а сейчас и вовсе на секретное совещание опаздывает!

В дверь заглянула чья-то круглая башка и, очень хитро улыбаясь, произнесла:

– Он через минутку будет.

В тот же момент, отталкивая доносчика, в кабинет ввалился мой давний знакомый. Выглядел он хуже прежнего. Губа зажила, и опухоль с переносицы спала, но кроваво-красные глаза свидетельствовали о бессонных ночах, проведенных в интересном месте после скрупулезного приема слабительной настойки. Горемыка готов был зайтись захлебывающимся кашлем, но сдерживался, мучительно скукоживаясь всем телом. Его затравленный вид вызвал во мне глухой приступ раскаяния. Может, напрасно я с ним так жестоко поступила?

– Что с вами, теоретик Петушков? – строго спросил Ипсиссимус.

– Я приболел, – прошамкал, едва дыша, тот. – Я последнее время себя очень, очень плохо чувствую!

Я не выдержала и хихикнула, тут Иван заметил меня. Глаза его засветились жаждой крови, а руки сами потянулись к моей шее.

– Она! Она! Это все она виновата! Ведьма! В костер ее! – заорал он дико и кинулся в мою сторону. – Задушу! Ненавижу!

– Теоретик Петушков! – закричал Ануфрий, но все было тщетно – парень его не слышал.

Тут передо мной появился Анук, поблескивая черными глазищами на пол-лица.

– Ой, мама, что это?! – тоненько заголосил Иван. – Спасите!!!

Он попытался выскочить в коридор, но принялся открывать дверь в обратную сторону. Та никак не поддавалась – чем яростнее Ваня дергал, тем печальнее скрипел косяк. И тут случилось страшное: Петушков чихнул с такой силой, что его отшатнуло, развернуло спиной, в его животе раздался булькающий звук, и служка сполз на пол, блаженно и виновато улыбаясь. Совещание пришлось отложить до момента, когда он приведет себя в порядок.

Через полчаса после того, как я принесла ему лекарство и свои извинения, мы тем же составом собрались в кабинете. Иван сверлил меня злобным взглядом, а потом заявил, едва не плача:

– Нет! Можете лишать меня лицензии, но я с ней никуда не пойду! Она меня или со свету сживет, или искалечит! Не пойду! Ведьма самая настоящая! Ну почему этого ребенка не нашла славная, милая девушка?!

– Я пойду! – пробасил знакомый голос. Я даже не заметила прихода Сергия. – Я эту пигалицу одну далеко боюсь отпускать, тем более с такой компанией. Ипсиссимус, вы посмотрите на нее. Посмотрите внимательнее! Видите? У нее на лбу написано: «Притягиваю все беды». И вообще, она мне без пяти минут жена!

Я на него вытаращилась, но с последним заявлением спорить не стала. Действительно, если рядом окажется хорошо знакомый человек, на кого я смогу положиться, будет гораздо легче.

– Нет, – отчеканил Глава Совета, – при всем моем к вам уважении, вы, Сергий, ученый. Вы с детьми возитесь. А нам нужен воин, которой практиковал боевую магию, а не учебники о ней писал. Поедете в составе делегации, там вы пригодитесь. Все. Сегодня вечер на сборы, завтра с утра отправляетесь в путь. Обсуждение завершено и решение окончательно!

* * *

Вечером Марфа, Сергий и Динара устроили мне проводы. За столом все молчали как на поминках. Тостов не говорили, и когда выпивали, не чокались. В конце концов эти трое стали говорить обо мне в прошедшем времени, будто я не сидела рядом, а уже сгинула где-то по дороге к Данийе Солнечной.

– Хорошая была девка, – причитала пьяная Марфа, – правда, глупая и все время в неприятности попадала.

– Ага, – сморкалась в льняную салфетку Динарка, – это ее и сгубило. А глаза, какие красивые и печальные!

– И звездочки, – вдруг всхлипнул Сергий, – эти звездочки у пальчика… Как они переливались… Какие были яркие. Я ей магию опечатал самым сильным заклинанием, а они горят.

Я не выдержала:

– Слушайте, вы меня уже умертвили, похоронили и цветочки на могилку посадили. Откройте глаза – я здесь, живая и здоровая!

Троица удивленно уставилась в мою сторону, а потом Марфа прошептала:

– Это пока! – И вдруг заголосила во весь голос: – На кого ж ты меня покинула?! Кто ж теперь в старости мне чай на травках будет подавать! – А потом замолчала и зло ткнула пальцем в глаз Сергию, он даже охнул. – Вот! Надо было замуж выходить! Никто бы мужнюю жену не потащил никуда!

– Да! – поддакнул тот. – Надо было за меня замуж выходить, я бы тебе купил платье из эльфийского шелка!

– Да ну вас! – разозлилась я. – Не нужно мне твое платье и замуж не пойду! Лучше уж и вправду помереть!

Сергий удивленно посмотрел на меня:

– Ты чего, Ась, я и не настаиваю! Можно подумать, ты одна девка в городе! У меня, к твоему сведению, и другие кандидатуры есть.

– Ну и вали к своим кандидатурам! – едва не плакала я от злости. – Больно надо! Иди, иди, прямо сейчас.

– Ну все! Аська с ума сбрендила, – констатировала Марфа, – то замуж не хочет, то гонит, как влюбленная дура!

– Да ладно, – примирительно прогудел Сергий, – не обижайся, просто на заметку возьми. Давай я лучше тебе про данийцев расскажу, чтобы ты врага в лицо знала!

– Рассказывай! – согласилась пьяная Динарка.

– Значит, так, Аська, злить их нельзя, если уж он превратился в демона, то можно спрятаться в сугробе, а можно попричитать: «Даниец, миленький, не кушай тетечку!»

Подружка залилась веселым смехом, Марфа прыснула в кулак.

– В Данийе сугробов нет – там вечное лето! – прошипела я. – Советчик безмозглый. Тебе, Сергий, вообще, стыдно такое говорить! Все-таки лекции в Училище читаешь!

* * *

И опять я летала во сне. Проснувшись среди ночи, я увидала, что мальчик не спит, а внимательно смотрит на меня.

– Ты видел, малыш, – шепотом спросила я, – ты знаешь, где это?

Тот серьезно кивнул и прошептал:

– Дома.