Текст книги "Как все начиналось"

Абсолютная тишина начинала действовать на нервы.

– Слушай, Ась, разбуди зверье, что ли! – не выдержал Иван. – У меня ощущение, что мы на том свете, такая тишина.

– А ты привыкай, Ванечка, думаешь, в гробу как? Так же! – буркнула я.

Не признаваться же, в самом деле, что усыпить усыпила, но как обратно расколдовать, понятия не имею.

– Ты меня чего, хоронишь?! – взвился Петушков.

– Нет, предупреждаю, чтобы потом разочарования не было.

Внезапно где-то в звенящей неживой тишине пугающе громко хрустнула ветка. Гном застыл над огнем и с напряжением прислушался. Сердце мое на мгновение остановилось, а потом забилось с тройной силой. Оказывается, кроме нас здесь были люди, и не верилось, что им нужны лишь угольки для костра.

Они выступили на поляну все разом. Высокие плечистые мужчины в черных тканевых масках, полностью закрывающих лица. Но даже несмотря на это, я точно знала – среди них есть даниец. Да я пальцем могла на него указать.

Один заговорил приглушенным тканью голосом:

– Отдайте мальчишку, и мы сохраним вам жизнь.

Я с силой прижала кроху к себе и испуганно глянула на Пана. Тот поймал мой затравленный взгляд и осклабился:

– Попробуй, забери! Чего, малец, за масочкой прячешься? Личико стыдно показать?

– Ты, гном, не юродствуй! – гаркнул недруг. – Я смотрю, ты весельчак.

В прозрачном скудном свете пламени у него в руках блеснуло лезвие меча. Я охнула и закрыла Ануку глаза ладонью. Незачем ребенку видеть отвратительное зрелище.

Нападавшие молчали и не двигались с места, Пантелей приосанился, готовый обороняться.

Внезапно раздался страшный хриплый рев. На пришельцев, замахиваясь тупым клинком, кинулся Иван, который прервал продолжительную паузу. Бойня началась в один момент. Раздался звон мечей, громкий мат, чьи-то хриплые стоны.

Я сгребла малыша в охапку и кинулась прочь с поляны с единственной судорожной мыслью в голове, что если успею его спрятать, то, возможно, сохраню ему жизнь.

– Девчонка! Вон она! Держи ее!!! – услыхала я вопли за спиной и припустила еще быстрее по узкой ухабистой тропке.

Мимо мелькали темные силуэты деревьев, легкий туман тонким слоем вился по земле. Внезапно у меня звучно хрустнула ступня, ногу рассекла резкая боль – я вскрикнула и, прижав к себе ребенка, кубарем покатилась в закрытую полуголыми кустами яму. Дно ее застилали мокрые прошлогодние листья с торчавшими сучьями и сломанными ветками. Я шибанулась на спину и, закрыв ладонью рот мальчишки, постаралась не дышать.

Где-то над головой раздались шаги и басовитые голоса:

– Не могла же девка сквозь землю провалиться?! Да здесь она!

Шаги смолкли аккурат напротив моего убежища. От страха я зажмурилась, надеясь остаться незамеченной. Возможно, так бы и вышло, но Анук, окончательно перепугавшись, стал вырываться, зайдясь громким ревом. Ветви кустов раздвинулись, сильные руки потащили мальчика к себе, но я изо всех сил вцепилась в его курточку, не желая отпускать.

Мужчина недолго думая схватил меня за волосы, вынуждая вылезти. Я кричала и вырывалась, но мои попытки оказались тщетными.

– Я их нашел! – крикнул в темноту мой преследователь, дернув меня за косу. Он выволок меня с малышом обратно на тропинку, а потом, подгоняя тычками в спину, заставил тащиться к небольшой темной полянке, озаренной лишь прозрачным голубоватым лунным светом. Нас тесным кругом обступили преследователи. Кроха, превратившийся в маленького уродца, тихо всхлипывал и льнул ко мне, как котенок, не понимая ужаса происходящего и скорее чувствуя мое собственное напряжение и волнение.

– Отдай нам ребенка, – потребовал тихий голос.

Даниец.

– Не отдам! Что ты со мной сделаешь, даниец? Убьешь?! – заявила я, поражаясь собственной отваге и незнакомым твердым ноткам, прозвучавшим в голосе.

В нашу сторону ощетинились острия мечей, наточенная сталь которых поблескивала в призрачном свете. Стало страшно, даже в жар бросило. Меня затрясло еще сильнее, чем ревущего Анука. Я попятилась, оступилась и едва не уронила своего кроху. Поляну накрыл грубый мужской гогот, из лесной чащи доносились обрывки ругани. Взгляд мой в ужасе метался с одной фигуры на другую, подонки медленно приближались. Вот даниец уже протянул руки, чтобы забрать ребенка… и в голове моей вдруг щелкнула какая-то пружинка. Горячая волна окутала тело, и неизвестно откуда появилась странная диссонирующая мысль: «Да как посмели они загонять меня?! Как смеют трогать моего ребенка?!»

Медленно, не спуская глаз с противников, я поставила Анука на землю, тот заорал пуще прежнего и схватился за мои ноги…

Случившееся позднее вспоминалось как во сне. Оглушающая волна гнева накрыла все мое существо. Не осталось ничего, кроме тяжелого дыхания и стука сердца. Красная пелена встала перед глазами. Я резко развернулась, схватив мальчонку за шкирку, грубо, будто щенка, отбросила в кусты. Тот шлепнулся на ковер из мягких листьев.

Тело само приняло боевую стойку, а руки сложились в странную комбинацию.

– Страшно, девка? – прохрипел один из нападавших.

– Хочешь проверить? – прошипел за меня совсем чужой голос, даже горло запершило.

В моих пальцах, обжигая кожу, внезапно загустел воздух, яркий свет ударил в глаза, и вот я уже удерживала странный столб огня, напоминающий своими очертаниями меч. Мужчины застыли на месте. Вдруг, опустив клинки, они попятились назад, готовые к бегству.

– Не ожидали, мальчики? – осклабился кто-то внутри меня.

Я легко подпрыгнула вверх, будто взлетая, развернулась вокруг своей оси, застыв на мгновение и позволяя соперникам насладиться ужасающим зрелищем, а потом махнула огненным оружием. Вокруг меня плескалась кровь, вырываясь из перерезанных артерий, заливала кафтан. Крики боли несчастных не пробивались сквозь странный кокон, будто бы окруживший меня, и мне было совершенно наплевать, сколько их погибнет. Они хотели уничтожить меня и забрать моего кроху! Я просто защищаю то, что принадлежит мне. Разве должна Властительница отдавать кому-то свое, кровное?! Сердце пело от блаженства и восторга, словно что-то черное и незнакомое попало в кровь, заставляя меня визжать от счастья. Я сделала последний взмах и победоносно заорала:

– Ну кто кого теперь?!

Поляна превратилась в кровавую арену, покрытую мертвыми изуродованными телами, воздух был наполнен воплями раненых. Внезапно пламя в руках потухло, я вздохнула полной грудью и будто вышла из транса. От запаха крови меня согнуло пополам – даже отвернуться не успела, как вывернуло наизнанку.

Что со мной было?!

– Анук! – заорала я, оглядываясь, когда смогла наконец дышать.

Ребенка не было, данийца тоже. На ватных ногах я сломя голову бросилась в лес за ними, словно чувствуя их следы.

Сажень в темноте, еще сажень почти вслепую. Бесполезно. Мальчика нет, его похитили!

Упав на колени, я захлебнулась слезами безысходности. Я позволила украсть моего малыша, забрать моего маленького беззащитного птенчика, моего черноволосого ангела…

– Вехрова? – через пелену донесся до меня оклик гнома. – Вехрова?! – Мозолистые руки легли на мои вздрагивающие плечи. Пантелей прижал меня к себе.

– Его забрали!!! – заорала я, вырываясь. На страшную долю секунды мной завладело безумие. Я билась в агонии, колотила гнома, сжав руки в кулаки, что-то орала ему в лицо и пришла в себя лишь после звонкой обжигающей оплеухи.

– Они украли Анука, – с ледяным спокойствием повторила я в небритую колючую щеку, прижатую к моему лицу. От Пантелея тоже пахло кровью, потом и боевым жаром.

– Я понял.

– Где Ваня? – Гном молчал. – Где Петушков?!

– Ранен. Сильно.

Я так резко вскочила на ноги, что закружилась голова, и, не помня себя, кинулась напролом к Ване.

– Ася, что это? – заорал мне в спину гном, когда, спеша за мной, увидал кровавое месиво.

– Это мертвые, – отозвалась я, не замедляя шага.

– Кто это сделал?

– Что именно?

– Покромсал их?! Черт, да здесь и тел нет, одни куски! Кто мог такое…

Оглянувшись на ходу, я произнесла холодно и безразлично:

– Я.

Пантелей вдруг резко остановился, попятившись, и тихо прошептал:

– Ну да…

Мы шли сквозь темноту леса, до нас доносились громкие Ванины стоны. В душе у меня происходило странное кручение. Что-то неизвестное, но несомненно сладкое и родное проснулось внутри. Самое страшное – мне это нравилось до умопомрачения!

Иван лежал у потухшего остывающего кострища и, прижимая руку к животу, хрипел от боли. Я упала рядом с ним на колени и вгляделась в перекошенное мукой бледное лицо. Рубаха пропиталась кровью, казавшейся просто черными пятнами.

– Они меня ранили, – просипел он через одышку и кашлянул, брызнув кровавой слюной.

– Тихо. – Я ласково прижала палец к его губам, заставляя замолчать.

Отчего-то на глаза снова навернулись слезы, а к горлу подступил удушающий комок. Сегодня Петушков стал настоящим мужчиной. Не трусом теоретиком, рухнувшим на пол во время дуэли и опозорившим себя, а героем.

– Где Анук?

Я промолчала, Ваня откинулся, пытаясь расслабиться. Лихорадочно облизнув губы, я попросила:

– Иван, дай я посмотрю, что у тебя там.

Маг снова кашлянул, убрал руку от живота. Оттуда фонтаном брызнула кровь, меня затошнило. Ивану располосовали живот.

– Я мертвец, – прошептал он, вымученно кривясь в улыбке.

– Лежи, не шевелись.

Превозмогая отвращение, я положила руку на рану, чувствуя под ладонью горячую липкую жидкость. Ваня что было силы, сжал синеющие губы. Я закрыла глаза и почувствовала, как маленькие звездочки оторвались от пальца. Эта боль стала почти привычной, а потому не такой пронизывающей. Звездочки, блистая ярко-зеленым цветом, двигались над разрезом, как будто зашивали ниткой. Рана стала затягиваться, сначала медленно и неохотно, потом быстрее и быстрее. Через минуту от нее не осталось и следа, только кровь да прореха на рубахе напоминали о ней. Руки у меня затряслись, голову охватила тупая боль, будто череп стискивали железными клещами.

– Ась? – Ваня дотронулся до моей перепачканной кровью руки, я подняла на него глаза. – Спасибо.

– Угу. – Я завалилась на холодную землю рядом с ним и уставилась в небо бессмысленным взором. Высоко в черной глубине перемигивались крохотные желтые точки – далекие и недоступные, – им было наплевать на безобразия, происходящие на земле.

– Птенчика моего украли.

– А где Пантелей? – невпопад отозвался Петушков.

Действительно, где Пантелей? Я одним махом вскочила, как только появился гном. Он еле передвигал ноги, будто они были приделаны на несмазанные шарниры. Лицо его казалось застывшей маской.

– Я никогда такого не видел, – шевельнул он губами, взгляд его казался остекленевшим. – Только кровавые ошметки… – Он без сил осел на землю, разглядывая невидимую точку пред собой. – Вехрова, как ты могла сотворить такое? – подняв на меня измученное лицо, вопрошал он.

– Они украли моего птенчика, – упрямо повторила я, поджимая губы.

Я понятия не имела, как смогла перерезать столько народу и сейчас ничего не чувствовать: ни сожаления, ни мучений. Ведь убивала совсем не я, а кто-то странный, внезапно появившийся внутри. С ним, незнакомцем, мы совсем разные люди, два чуждых друг другу элемента.

– Мы можем попытаться найти похитителя, – заявил Петушков. – Я все-таки маг второй ступени и кое-чего умею. – Только нам, – осекся он, – нужна какая-нибудь вещь Анука и его кровь…

– Петушков, ты гениален, – зло проворчала я.

– Вот. – Пан вытащил из-за пазухи, очевидно, сорванную с шеи ребенка золотую цепочку с круглым кулоном. – Ее зажимала рука. Там, на поле. Я руку отрезанную нашел, в кулаке… – Он оборвал себя на полуслове.

– В принципе, можно кровь родственника. – Ваня покрутил в руке медальон и обратился ко мне.

– Названого, – добавила я, – и только попробуй схалтурить!

Я выхватила из его рук легкий меч и резанула себе ладонь. Кровь хлынула ручьем. У меня опять потемнело в глазах, и подступила тошнота. Странно, я сегодня перерезала стольких людей, что вид крови должен был уже перестать пугать.

– Ваня, колдуй, пока я не упала в обморок, – скомандовала я сквозь зубы.

Два раза повторять не пришлось. Иван, бормоча под нос заклинания, с быстротой молнии нарисовал на земле круг клинком и воткнул его в середину. Потом повесил цепочку с кулоном и, схватив меня за руку, обмазал его кровью.

– Да свершится то, чему суждено, да найдется тот, кого потеряли, – вдруг громко, подняв лицо к небу, произнес он.

«Высший уровень», – мимолетно оценила я про себя.

В этот момент из рукояти меча вылетел зеленоватый шар, напоминающий мыльный пузырь. Он вспыхнул, и через сияние мы увидали белокаменные стены города.

– Его потащили в Краснодол, – прокомментировал гном.

Потом шар оторвался, подлетел к моей груди и резко впечатался, проникая внутрь. От неожиданности меня отбросило назад. Я почувствовала странный холод и страх, только это был не мой страх, это был страх малыша.

– Ты теперь будешь знать, как он себя чувствует, и сможешь практически точно указать его местонахождение, – прокомментировал Ваня, вытаскивая из земли меч и обтирая его о рваную штанину.

Я неуверенно кивнула, в глазах потемнело.

– Ну вот и ладненько, – вдруг подал голос Пантелей. – А как вы думаете, нашу птичку мы еще сможем скушать?

– Лучше остановите мне кровь, уроды, – прошипела я и провалилась в беспамятство.

Глава 5

Область Пяти Островов раскинулась на восточных островах Желтого озера. Пять больших многолюдных городов, разделенных каналами, как будто возникли посреди первозданной природы: стоило отъехать от этого места на двадцать верст, как путника встречали непролазные леса и болота.

Краснодол – город вечного праздника, куда съезжались игроки всей Словении, был возведен на Пятом острове в начале этого века руками беглых рабов. Его называли «городом вечного праздника». Он был центром игорного бизнеса и сопутствующих ему пороков. Многие наивные авантюристы в одну ночь проигрывали сбережения, накопленные годами. Здесь разбились тысячи жизней, загубленных азартом, алчностью и распутством. Город кипел нечеловеческими страстями. Огни домов терпимости завлекали клиентов, а в темных подворотнях прятались торговцы дурман-травой и галлюциногенными грибами, что поставлялись из Петенок.

Тому, кто появлялся на Пятом острове в первый раз, казалось, будто его окружает абсолютный хаос.

Улицы кишели представителями всех известных рас. Сверкали яркие вывески питейных заведений. Шатались молодые люди с остекленевшими отсутствующими взглядами. Дороги являли собой невыносимое месиво из двуколок и карет. Мир здесь кружился калейдоскопом, менялся со скоростью ветра, и человек уже не понимал, как его засасывает страшная воронка – Краснодол.

Даниец, похитивший ребенка, выбрал самое удачное место, чтобы надежно спрятать кроху.

Утро вступало в свои права, и осознание потери ребенка накатилось на нас холодной волной. От мыслей, что с нами станется, если мы не сможем найти маленького Наследника, становилось жутко. Мне, наверное, приходилось хуже всех. После Ваниного колдовства что-то засело у меня внутри, я постоянно ощущала страх и холод Анука, и хотелось его обнять и успокоить. Гном и Петушков хмуро молчали, каждый про себя искал пути к отступлению, а потом вдруг стали рассуждать о запрещенных словенских городах, где без проблем уже не один год живут беглые государственные преступники. Потом они пригорюнились, осознав тщетность любой попытки укрыться. Не найдет Совет, это сделает Арвиль Фатиа, от него даже под землей не спрячешься.

– Ась, – вдруг подал голос гном, – я еду и думаю: а как даниец смог нас найти? Наш маршрут знали только я да Виль.

Сердце мое ушло в пятки, а живот свело. Страшная догадка рассекла воздух, мы хором выдохнули:

– Виль.

Прибавить к этому было нечего. Все сходилось как два плюс два!

Вурдалак заметил в темноте деревню с упырями. Видно, надеялся, что нас обглодают до костей, оттого и потащил туда. Для пущей убедительности он все время повторял, мол, не нравится ему обстановка. А когда мы счастливо выжили, то покинул нашу теплую компашку под дурацким предлогом, торопясь предупредить своих подельников. И на следующий день на нашу стоянку напали, нас едва не убили, а Анука и вовсе похитили.

– Когда перевертыш от нас уехал, то встретился с данийцем-предателем и указал, где можно нас найти! – подвела я итог собственных умозаключений.

– Вурдалак чертов, – прошипел Ваня, – нас подставили, а нам и крыть нечем!

Мы совсем сникли. Раскрытие предателя в наших стройных рядах не принесло никакого мало-мальского облегчения.

Спустившись с пригорка в низину, мы оказались недалеко от берега озера, облепленного домишками. Пахнуло свежестью, подул прохладный ветерок. С плохонькой проселочной дороги мы свернули на людный торговый тракт. Мимо нас пронеслась золоченая карета. Возница, размахивающий длиннющим хлыстом, с остервенением оглаживал им бока четверки скакунов и орал хриплым голосом: «С дороги все!!! Я сказал: с дороги!»

От испуга моя лошадка шарахнулась в сторону, я едва заставила ее вернуться обратно.

Впереди выросли белокаменные городские стены с остроконечными башенками. Открытые арочные ворота провожали гостей и принимали вновь прибывших. Через канал, разделяющий остров и «большую землю», был перекинут длинный мост. Мы последовали за толпой, и вот уже огромная арка впустила нас в нутро Краснодола. Нас встретила уставшая от созерцания бесконечного людского потока стража, окончательно потерявшая бдительность.

Город подавлял многообразием зданий и построек, пестрящими вывесками на языках всех цивилизованных рас, мельканием постоянно меняющихся лиц. Глазея по сторонам, мы ехали по широкой, выложенной брусчаткой мостовой.

Меня оглушили несущиеся со всех сторон звуки и запахи. Мы миновали пекарню, и я задохнулась от одуряющего сладкого аромата свежего хлеба. В животе до неприличия громко заурчало. Цветная вывеска с нарисованной пивной кружкой гласила: «Питейная на Наклонной».

Мой взгляд наткнулся на витрину лавки готового платья, где на деревянных манекенах красовались наряды из натурального шелка. Я никогда не видела такой роскоши – от изумления остановилась и с благоговением рассматривала маленькие произведения искусства краснодольских портных.

– Что, Ась, – крякнул гном, – нравится?

– Да, – выдохнула я.

– Заработаем денег, купим тебе сарафан.

Я сразу пришла в себя, словно на голову выплеснули ушат ледяной воды, и злобно глянула в сторону Пантелея:

– Интересно, как ты собираешься их заработать? Ограбить кого-нибудь? Тогда предлагаю тебе сделать это быстрее, иначе нам будет негде ночевать! Краснодол не деревня – на скамье спать не станешь! Вмиг в карцер загребут!

Гном, кажется, обиделся, поджал тонкие губы и пробурчал:

– Зачем грабить? Обманывать будем! Мы же не преступники!

Я фыркнула:

– Это типично, но я вся во внимании!

Сконфуженный и ошарашенный городом Иван неожиданно отвлекся от созерцания намалеванной на фанере голой девицы и с неподдельным интересом прислушался к разговору.

– Значит, так, – начал Пантелей, – у меня кузина дом терпимости держит. Она нам на часок комнатку уступит за гроши.

Я задохнулась от возмущения:

– И что ты предлагаешь мне? Заработать немного, продав свое тело?! Это твой гениальный план?!

– Мне нравится ход ваших мыслей, – задумчиво протянул Ваня.

– Заткнись! – рявкнула я.

– Да что ж ты будешь с этими бабами делать, – вздохнул гном, – ну слова не дадут сказать. Торговать по-настоящему не надо!

– Понарошку? – ехидно протянула я. – Расскажи мне, милый гном, как торгуют собой понарошку.

– Ты приоденешься, накрасишься, выйдешь на улицу, снимешь какого-нибудь простака, приведешь его в комнату, а тут я на пороге: «Ты почему, гад, мою женщину обижаешь?!» и тюк ему по башке. Деньги забираем, его на улицу выставляем. Вот. Как тебе план?

– Гениально! – обрадовался Ваня.

– Фиговый, – буркнула я, стараясь справиться с накатывающим волнами раздражением.

– Да? – удивился, вытаращившись на меня, гном. – А что тебе не нравится?

– Все! Мне нравится решительно все, – заорала я. – Не нравится слово «снимать», слово «приведешь в комнату», а больше всего слово «тюк». Может, ты его так тюкнешь, что мы на улицу будем выставлять не обманутого дурака, а его труп? И что тогда? Мало того, что потеряли Анука, так еще и человека убьем?!

– А девонька правду молвит, – снова подал голос Иван.

– Ну может, у тебя есть план лучше, – разозлился гном, – а я только это могу предложить. Не подходит, придумывайте сами!

Мы замолчали. Я начала размышлять.

А ведь это не такой уж и плохой план. В конце концов, меня здесь страхуют и Ваня и Пан. Когда мы с Юрчиком людей обманывали, то была одна надежда на быстрые ноги. После того случая свою бессмертную душу я все равно покрыла несмываемым грехом, а одним больше – одним меньше, – на Страшном суде рассчитаемся.

– Хорошо! – сквозь зубы прошипела я. – Ну если только что-то пойдет не так…

Гном, не дослушав меня, просиял:

– Вот и ладненько, поехали к Эллиадочке.

Дом терпимости название имел поэтичное – «Райское блаженство». Находился он на маленькой грязной улице, в обшарпанном двухэтажном здании: некогда яркий зеленый фасад облупился, оконные рамы посерели от пыли и дождей. Над входом кособочилась вывеска с витиевато начертанным названием. На крыльце сохли пальмы в кадках. Дом казался постаревшей, но отчаянно молодящейся дамой, под слоем грима тщательно прячущей морщины.

Сестру Пана звали Эллиада. Это была полная, некрасивая гномка с огромной родинкой над верхней заячьей губой. Она окинула меня цепким взглядом, как заводчик скаковую кобылу, и пожала плечами, словно оценивая мои шансы знаком «минус». Сообщать о своих истинных намерениях мы ей, конечно, не стали, прекрасно осознавая, что хозяйка не потерпит разбоя в своем маленьком королевстве. Пантелей придумал совершенно удивительную историю о том, как я решила раздобыть денег, продав свое хрупкое неразвитое тело какому-нибудь любвеобильному клиенту. На мои возмущенные взгляды во время рассказа гном внимания не обращал, к тому же стареющую Эллиаду уже ничем нельзя было удивить.

На панель, значит, на панель, лишь бы за комнату заплатили сполна.

Она поцокала языком, глядя на меня, а потом махнула холеной рукой и крикнула:

– Девочки, сделайте из нее человека!

На ее крик вышли весьма живописно одетые девицы. Они накинулись на меня, как стая голодных волков на молочного ягненка, и я уже не понимала, как оказалась на лестнице, ведущей на второй этаж. Они что-то щебетали о краске для ресниц и губ, но главное, я услышала волшебное слово «горячая ванна» и моментально расслабилась.

Через полчаса я стояла перед зеркалом и не могла узнать в отражающемся чудовище себя. Тонкие губки превратились в пухлый карминовый рот. Веки, намазанные синей краской для глаз, едва открывались. Кожа приобрела нежно-персиковый оттенок. Нарядили меня в чудной корсет, поверх него натянули ярко-красное платье из довольно неплохого шелка, а завершали картину туфли на высоком каблуке, поднявшие меня на три вершка над полом, отчего мне казалось, будто я лечу. Последним штрихом был пшик из пульверизатора духами прямо в мой открытый от изумления рот.

Кашляя и чертыхаясь, держась двумя руками за перила, я бочком спустилась по лестнице. Пантелей с Иваном вытаращились на меня с отвисшими челюстями, пытаясь узнать в ковыляющем уродце их наперсницу.

– Чего уставились? – рявкнула я. – Спуститься помогите!

– Отлично выглядишь, – с трудом очухавшись от шока, выдавил из себя Ваня.

– Помолчал бы уж! – огрызнулась я. – Знала бы, никогда в эту аферу не ввязалась. Ей-богу, лучше с Юрчиком по улицам бегать!

– Ты о чем? – не понял Пан.

– Ни о чем. – Я с трудом доковыляла до кресла и буквально упала в него. – Пантелей, я вся во внимании.

Гном никак не мог прийти в себя, хлопал белесыми ресницами и беззвучно открывал рот, как рыба, выброшенная на берег.

– По-моему, Эллиадка, твои девочки перестарались, – наконец, изрек он.

– А по-моему, она выглядит на сто золотых! – ощетинилась сестра.

– Выгляжу я как дура! – разозлилась я. – Да меня мама родная в этом наряде не узнала бы!

Эллиада фыркнула и удалилась в другую комнату, спрятанную за занавеской.

– Ладно, чего делать надо? – обратилась я к Пану.

– Значит, так, – начал гном, – сейчас мы проводим тебя до соседней улицы. Ванятка будет подстраховывать в подворотне, на всякий случай. Ты встанешь у какого-нибудь фонаря и начнешь строить глазки проходящим мимо мужчинам. Выберешь из них того, кто поприличнее, а главное – похилее, – понизил он голос, – и приведешь сюда, а дальше по обстановке. Все понятно?

– Значит, так, – я начала загибать пальцы, – «строить глазки» – поняла, «похилее» – поняла, но это твое «по обстановке» мне совсем непонятно! Что это значит?!

– Ну сымпровизируй, станцуй там чего-нибудь, погладь его где-нибудь… – Пан осекся, наткнувшись на мой разъяренный взгляд.

– Где? – прошипела я. – Где мне его погладить, ядрена кочерыжка? Может быть, мне еще и платье снять?

– Не возбраняется, – кивнул гном.

– Да пошел ты в баню!

Я встала и скомандовала:

– Иван, за мной! Пойдем осваивать старейшую профессию! А ты, – я повернулась к гному, – только забудь ввалиться в комнату вовремя! Пришибу заразу!!!

Высокие каблуки казались пыточным средством, идти на них было неудобно и больно. Колени не сгибались никоим разом, а ступни горели огнем. Горожане оглядывали нашу парочку с явным неодобрением. Полагаю, даже в Краснодоле заниматься «этим» в дневное время – просто неприлично. К моему облегчению, на другой стороне улицы я заметила ярко одетую девушку, тут же зачислила ее в коллеги и даже посочувствовала про себя горькой доле несчастной. Только дамочка уселась в шикарную карету и что-то недовольно буркнула кучеру. Тот подобострастно кивнул, а у меня моментально испарились все теплые чувства. Я постаралась распрямить плечики и завиляла бедрами, но лишь до хруста подвернула ногу и едва не рухнула на брусчатку, покрывая весь мир трехэтажным матом.

Ванечка плелся следом, изредка поскуливая:

– Ну Ась, ну стой уже здесь! Глянь, какая премилая подворотня, меня здесь никто не увидит.

– Зато меня все увидят! – зло отбрехивалась я.

– Ну а этот тебе чем плох? – опять канючил он.

Когда ноги окончательно отказались шагать, я остановилась, неловко обхватив дерево.

– Все, Вань, прячься!

Я взбила пышные волосы, скромно потупила взор, кокетливо прикусив губы… и почувствовала себя последней дурой. Мимо проходили господа, никак не реагирующие на мое присутствие. Тогда я решила поменять тактику. Уперла руки в бока, прислонила одну ногу к стволу дерева и энергично захлопала ресницами. Эффект от моих стараний получился нулевой. Мужики совсем уж быстро проскакивали мимо, а с ресниц осыпалась тушь. Я уже пригорюнилась, когда за моей спиной раздался надтреснутый бас:

– Сколько?

Передо мной возник гном в грязной тельняшке и стоптанных башмаках. Один глаз был закрыт черной повязкой, на руке красовалась татуировка: игриво выгнувшаяся русалка и подпись крупными буквами – «ГОША». Я решила, что одного гнома в лице Пана мне хватает под завязку, и демонстративно отвернулась. Так прошло два часа. Признаться, я сама распугала всех клиентов, проявляя слишком откровенный интерес к их кошелькам, и совсем заскучала. Ноги отваливались, в желудке заурчало.

– Сколько? – послышалось рядом.

Я повернула голову, и сердце пропустило один удар. Передо мной стоял даниец, я это поняла каким-то шестым чувством. Красивый молодой человек лет двадцати шести, с темными волосами и пронзительными черными глазами, очень похожими на глаза Анука. У меня заныло под ложечкой.

– А у меня сегодня в первый раз, – выпалила я, хлопая ресницами.

– Ну пойдем.

– Куда?

– К тебе! – заявил он.

– Зачем? – не поняла я.

– А зачем ты здесь стоишь? – разозлился парень.

– Загораю! – начала свирепеть я. Если я приведу этого товарища в номер, то он прибьет и меня, и Пана, и Ваню в придачу, да еще сам отнимет наш последний медяк.

– Не пойду!

– Двадцать золотых.

– Мало. – Я едва не обалдела от собственных слов.

– Сорок.

– Мало. – Моя совесть начала давать позывные, мол, не устою я перед такими богатствами.

– Шестьдесят.

– Мало! – Совесть заорала: «Побойся Бога, да это денежный мешок».

– Слушай, – не вытерпел он, – я тебе предлагаю шестьдесят золотых, а ты отказываешься?

– Да.

– Но почему?

– Я боюсь.

Парень вроде удивился и коротко кивнул:

– Сто.

– Идет!!! – как полоумный заголосил из подворотни Ванятка.

– А это кто? – вытаращился парень.

– Охранник.

– А-а-а, ну-ну. И что, помогает?

– Помогает, – разозлилась я, – каждый раз стоит в подворотне и орет, клиентов зазывает! Ну так ты идешь?

Мы побрели к «Райскому блаженству». Ноги налились свинцом и отказывались шевелиться. Оступившись, я схватила парня под руку и больше не отпускала, со злорадством повиснув на нем всем телом.

Зайдя в здание, я заметила, что на первом этаже никого не было, но семь пар глаз обитательниц дома, прятавшихся за портьерами, буравили наши спины любопытными взглядами.

– На второй этаж, – скомандовала я.

Мы поднялись и зашли в комнату, что делать дальше, я не знала. Теперь, наверное, я должна протянуть время, дожидаясь Пана. «Клиент» завалился на огромную кровать со спинкой в виде большого красного сердца, скрестил ноги, обутые в грязные сапоги, и недобро усмехнулся:

– Чего смотришь? Зарабатывай свои деньги. Кстати, в Краснодоле самая дорогая женщина стоит пятьдесят золотых, так что тебе придется расстараться.

Я почувствовала, как ладони вспотели, щеки залил румянец, а во рту пересохло. Самое время появиться Пану.

– А что, часто пользовался услугами? – поинтересовалась я, стараясь протянуть время.

– Танцуй.

– Что? – опешила я. – Может, давай, я тебе спою, у меня это лучше получается.

– Нет, танцуй и раздевайся, – потребовал парень.

– Ладно, – я тоненько захихикала, – только туфли сниму.

– Ну уж нет, на шпильках.

«Вот урод, – подумала я, пытаясь танцевать, получалось как всегда плохо. – Где этот проклятый гном?»

Я стала усердно крутить бедрами, поднимать ноги и приседать, выделывая премудрые гимнастические упражнения. Парень не выдержал:

– Ты танцуешь, как маршируешь!

«А что же ты хотел? – зло подумала я. – Я же предупреждала!»

Именно в момент моего окончательного провала в комнату ввалился запыхавшийся раскрасневшийся Пан.

Виват, я спасена!

– Как ты смеешь, подонок, прикасаться к моей женщине? – проорал он заранее выученный текст, но, разглядев моего спутника, вдруг мелко затрясся и пролепетал: – Ой, здравствуй, здравствуй, давно не виделись.

– Привет, Пантелей, – криво усмехнулся парень, поднимаясь с постели. – Все разбойничаешь?

Я переводила взгляд с сильно побледневшего гнома на довольного незнакомца. В голове не укладывалось, что из всех многочисленных мужчин я выбрала именно приятеля Пантелея.