Текст книги "Психологическое консультирование: учебное пособие"

Марина Петровна Гусакова
Психологическое консультирование
Учебное пособие

Рецензенты:

Бефани А. А. – кандидат психологических наук, доцент

Пономаренко Л. П. – кандидат психологических наук, доцент

Никакая часть настоящего издания ни в каких целях не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, будь то электронные или механические, включая фотокопирование и запись на магнитный носитель, если на это нет письменного разрешения ООО «Издательство «Эксмо».

Раздел 1
Введение в предмет психологического консультирования

Тема 1.1. Методологические основания психологической практики

Психологическая наука: теория и практика

■ Философия практики Л. С. Выготского

■ Практическая психология и психологическая практика

■ Академическая и психотехническая теория

■ Формы психопрактики: от манипулирования до майевтики

Современная психология противоречива: с одной стороны, она является продуктом позитивистской ориентации, нацеленной на изучение «объекта», а с другой – стремится проникнуть в глубины мира личности, исследовать субъективное. Такие направления как бихевиоризм, гуманистическая психология, психоанализ, гештальтпсихология – представляют собой не просто направления практических подходов, а, в сущности, разные науки. Об этом писал Л. С. Выготский:

«…По мере продвижения науки, по мере накопления фактов, мы получим последовательно три различных обобщения, три различных закона… – три отдельные науки (персонология, бихевиоризм и психоанализ – М. Г.), которые будут тем дальше от общего, объединяющего их факта и тем более далеки и различны друг от друга, чем успешнее они будут развиваться. Скоро после возникновения они уже будут вынуждены подбирать различные факты…» (Выготский Л. С, Cобр. соч., Т. 1, 1982, с. 299).

Именно отсутствие в психологии единой методологии, способной объединить разные теории и методы, порождает эклектичность практических программ. Часто такие компиляции включают в себя методы, техники, интерпретации, процедуры, взятые из теорий, нацеленных на принципиально разные и несовместимые «картины мира» и «образы человека». «Человек осознающий», «человек спонтанный», «человек переживающий», «человек коммуницирующий» – представляют не только разные феномены психологической реальности, но разные ценности и парадигмы работы психолога.

Практическая психология – прикладная отрасль «научной» психологии. Исторически сложившаяся практика общественной жизни требовала от психологии решения тех или иных практических задач и проблем. Психолог же, включаясь в практику, внешнюю по отношению к самой психологии, становился всего лишь практическим психологом, который хотя и решал прикладные задачи, но настоящего научного исследования провести не мог. Не мог не в силу некомпетентности, как мы могли бы подумать сегодня, будучи знакомы с современным делением психологов на бакалавров – не получивших квалификации, достаточной для самостоятельной исследовательской деятельности, и магистров – уже полностью компетентных в данном вопросе, а в силу ненужности такого научного исследования, привычно воспринимаемого как далекое от нужд и запросов самой жизни.

То ли дело – психолог-ученый. Пусть он никогда не выходил из института, и практическая психология для него сводится к «прикладным аспектам» и «внедрению» его собственно научного исследования, он-то занимается настоящей наукой. Такого рода деятельностью, которая строго следует законам и правилам, установленным мировым сообществом ученых, снисходительно принявшим в конце ХIХ века под свое крыло и психологию, делавшую отчаянные реверансы в сторону физики, математики и естествознания.

Психология как наука должна соответствовать определенным принципам построения научной дисциплины (методологическим, гносеологическим) с ее ориентацией на идеал естественных наук: объективность, субъект познания, контакт, процесс и процедуры исследования, знания, предмет теории, соотношение предмета и метода. Вместе с этим практическая психология, к которой относится и практика консультирования, только недавно стала включаться в рамки академического образования, которое становится для нее вынужденным прокрустовым ложе. Чтобы сохранить полноту присутствия практики и, вместе с тем, приобрести возможность ее теоретического и методологического осмысления, требуется преобразование самого метода и даже методологии психологического исследования. А может быть и пересмотр основ психологии как науки, подобный тому перевороту, который совершил Коперник в физике.

Отсутствие единой методологии внутри психотерапии и консультирования всего лишь отражает ситуацию в науке в целом. Психология, приобретя сферу собственной практики в дополнение к теории, не смогла избавиться от методологического кризиса, на который указывал Л. С. Выготский в работе «Исторический смысл психологического кризиса». Статус научности по-пре ж не му остается за объективистски ориентированными направлениями в психологической науке. Деятельность психолога-консультанта не воспринимается как исследовательская, научная деятельность и соответственно приобретает статус более низкий, профанский, вненаучный и доступный любому желающему. В этом утверждении мы встречаем два имплицитных утверждения:

1) научная деятельность лабораторна и требует особой подготовки ученого;

2) консультативная деятельность психолога не относится к области науки и значит не должна соответствовать строгим научным требованиям: обоснованности, верифицируемости, воспроизводимости и т. д.

Оба априорных утверждения нуждаются в переоценке, которую способна обеспечить только новая методология научной психологии.

Эти априорные установки классической психологии не способствуют развитию психологической практики – методологии, методов, теории, так как оставляют ее на произвол здравого смысла (у которого хороший нюх, но старчески слабые зубы) и личных пристрастий. Это не просто препятствует выработке общего научного языка: принципов, терминологии, понятийного аппарата, фактов (Выготский писал, «что факты, добытые при помощи разных познавательных принципов, суть именно разные факты»[1]1
  Выготский Л. С. Исторический смысл психологического кризиса // Собр. соч. в 6 т. Т. 1. М.: Педагогика, 1982, с. 352, 386–393.


[Закрыть] и далее «чужие принципы проникают в науку именно по мостику фактов, …некритическое применение которых приводит к чудовищным натяжкам и ложным фактам»[2]2
  Там же.


[Закрыть]), а значит выработке единого научно-практического пространства для адептов разных школ и направлений, но и не позволяет выработать критерии отбора консультирующих психологов и принципов их профессиональной подготовки.

Это приводит к тому, что сегодня мы видим появление в этой области непрофессионалов, которых кто-то на личный вкус оценил как обладающих достаточными навыками и умениями для практического их приложения и удостоверил это своим именем.

По линии психологической практики проходит водораздел современной психологии. С одной стороны остаются представления и априорные теории, рассматривающие психологию в ряду естественно-научных дисциплин, руководствующихся классической методологией этих наук (см. подробнее ниже). С другой стороны – остаются апостериорные теории, выросшие из нужд практики и обслуживающие практику, и потому не соответствующие методологическим принципам эмпирических наук естествознания.

По мнению Л. С. Выготского кризис методологии, начавшийся еще в XIX веке, обусловлен спецификой предмета научного исследования, в корне отличающегося от таковых в эмпирических науках. Сам предмет не является природным или естественным как флора, атмосфера или гидросфера. Но является культурным продуктом, результатом наших с ним взаимодействий, также как и в истории, искусствоведении. Поэтому предмет психологии относится к области гуманитарных наук, требующих разработки собственной научной методологии.

Именно психологическая практика сделала явным методологический кризис в психологии, о котором писал Л. С. Выготский в 1927 году. Когда психология столкнулась с высокоорганизованной практикой (медицина, промышленность, педагогика), она оказалась не готова усвоить богатый опыт, накопленный веками, но не структурированный и научно не осмысленный внутри этих практик. Ее неготовность вызвана именно противоречивостью психологической методологии, исповедующей принципы субъект-объектных отношений, а реально встраивающейся в струк ту ру субъект-субъектных отношений в педагогике, клинике, политике. Это основное противоречие ограничивает возможности проверки теории практикой, приводит к несоответствию между ожидаемыми и получаемыми результатами, и в целом демонстрирует и утверждает беспомощность научных теорий в практическом плане.

Теория практической психология должна быть не просто набором представлений, понятий и схем, она требует теории нового психотехнического типа, основанной на философии практики Выготского. В своей работе «Исторический смысл психологического кризиса» он показывает значение и роль развития прикладной психологии для самой науки психологии. В основу реальной психологии, которую только предстоит построить, должны быть положены философия, которую отверг слепой эмпиризм, и прикладная психология, отвергнутая академической научной психологией. Камень, который презрели строители, стал во главу угла. Это камень философии и практики. Или философии практики.

Через прикладную психологию наука столкнулась с высокоорганизованной практикой – промышленной, воспитательной, военной. В этом столкновении психология должна пройти испытание практикой: ибо наука должна перестроить свои принципы так, чтобы быть в состоянии ассимилировать в себя опыт, накопленный в практической деятельности человека. И церковь, и политика, и военное дело регулировали и организовывали психику. Их опыт нуждается в научном осмыслении. Именно практика для развития реальной психологии сыграет ту же роль, что и медицина для физиологии и анатомии, техника для физических наук. Кроме того, практика призвана подтвердить или опровергнуть правильность теории, призвана быть судьей теории и критерием истины. Практика перестала быть выводом теории, но именно она ставит задачи перед теорией и поверяет собою психологические законы и понятия, становится конструктивным принципом самой психологии.

Как раз практика больше всего нуждается в философии или методологии науки, т. е. в обосновании научного метода практики, психотехники – как метода организации и управления психикой. Метод выступает средством познания, но путь определяется целью движения, а ею для реальной психологии является практика. Принцип практики перестраивает всю методологию науки в методологию психотехники.

Основной задачей психологии Л. С. Выготский утверждает не просто изучение, описание и объяснение психики, сколько стремление «понять и овладеть ею», что объясняет постановку практических дисциплин в принципиально новое отношение к теории. И не просто практических дисциплин, а именно психотехники как психологии, обладающей наибольшим, хотя и нереализованным потенциалом в отношении практики и методологии одновременно. Читая текст Выготского, можно сделать акцент на овладении как управлении психикой и поведением другого человека, то есть понять этот текст слишком буквально. Другой акцент представляется нам более выраженным и органичным в контексте целостной мысли Выготского: акцент на понимании, поставленном в ряд с овладением. Использование таких сильных и слишком технических терминов в сфере социального призвано лишь подчеркнуть и усилить социальную природу и характер психики, нуждающейся в субъект-субъектных отношениях, к каким может быть отнесено понимание, но каким не может быть объяснение, относящееся к области субъект-объектных отношений. Справедливо было бы сделать акцент в приведенном тексте не на управлении психикой человека, а на взаимодействии, участном познании, которое Выготский называет «овладением» ею, в котором подразумевается взаимная доступность влияния (ведь понимание активно изменяет не только того, кого понимают, но и того, кто совершает это понимание).[3]3
  Наиболее подробно и обстоятельно излагается понимание психотехники как науки майевтической в противовес манипулятивной в работе А. А. Пузырея «Манипулирование и майевтика: две парадигмы психотехники» // Психологический журнал.1998, № 3, с. 149-165.


[Закрыть]

Итак, именно на пути создания психотехнической методологии возможно снятие двух априорных утверждений: лабораторного характера психологической науки и ненаучности психологической практики.

В этой работе Л. С. Выготского речь ведется о практике психолога, включенного в чужую социальную практику: педагогическую, военную, медицинскую. Сегодня, на что указывает Ф. Е. Василюк, мы обязаны сделать принципиальное уточнение: важно не только участие психолога в других социальных практиках, как полагал Л. С. Выготский. Для создания реальной психологии необходимо создание собственной психологической практики. Только она способна стать краеугольным камнем здания новой психологии.

До начала 90-х годов XX века у нас была только прикладная или практическая психология, то есть приложение психологических знаний к разным отраслям человеческой практики (детская, организационная, медицинская и т. д.), но не было специальной сферы психологических услуг, не было психологической практики. Их отличие, прежде всего, состоит в степени самостоятельности психологии. Теперь психология обладает собственной практикой, которая реализуется в различных психологических службах, а не просто решает задачи, которые ставит ей другая практика, например, педагогическая. Именно в них психология обретает свое тело: мышцы и кровь.

Обретая собственную практику, психолог занимает другую социальную позицию. Он сам формирует цели и ценности своей деятельности, сам осуществляет необходимые воздействия на обратившегося к нему человека, а также несет ответственность за результаты своей работы. Это обстоятельство способно менять его профессиональное восприятие реальности, отношение к людям и себе.

Современное положение психологии в обществе создает новую ситуацию внутри самой психологии. Главные изменения касаются отношения между теорией и практикой. До сих пор отношения между ними строились по принципу внедрения: из науки в практику. А сама психология полностью отождествлялась с наукой. Какие бы практические задачи психологи ни решали, практика всегда оставалась для науки чем-то внешним. По словам Л. С. Выготского: «...выводом, приложением, вообще выходом за пределы науки, операцией занаучной, посленаучной, начинавшейся там, ...где научная операция считалась законченной»[4]4
  Выготский Л. С. Исторический смысл психологического кризиса // Собр. соч. в 6 т. Т. 1. М.: Педагогика, 1982, с. 387.


[Закрыть].

С появлением собственной практики принцип обращается на саму психологию – теперь практику надо внедрять в психологию. Именно практика внутри психологии должна стать ее краеугольным камнем.

В практике возникает потребность в теории, способной определить и методы, и предмет практики. От чужой практики исходил запрос не на теорию, а на конкретные рекомендации.

Существующие концепции и теории личности, деятельности, коллектива не дают ответов на главные вопросы практика-психолога: что можно делать, как это делать, почему возникает тот или иной результат? Необходимо руководство к действию и средства научного понимания своих действий.

Практика нуждается в теории, у которой можно не только взять, но и отдать. Богатейший живой материал перегружает психолога, не имея возможности структурировать свой опыт и таким образом встроить его в общую теорию, он тонет в эмпиризме. А теория выхолащивается и засыхает без него. Как Алладин, который может унести сколько угодно золота, но не может выйти из пещеры, или бравый солдат, который богатствами, лежащими вокруг, только и может, что наполнить свои карманы.

Теперь уже, говоря о собственной практике, мы отмечаем необходимость не академической, а новой теории особого типа – психотехнической.

До последнего времени психология сводилась к психологической науке, а та, в свою очередь, строилась по подобию естественных наук, поэтому и называлась психология академической. С возникновением собственной практики психология должна пересмотреть и основные принципы своей методологии, чтобы иметь достаточно «крепкие зубы» и быть в состоянии переварить богатый и противоречивый опыт своих адептов. Линия водораздела, инициированная практикой, проходит по основным целям и ценностям научного исследования[5]5
  Василюк Ф. Е. Методологический анализ в психологии. М.: МГППУ, Смысл, 2003, с. 185-190.


[Закрыть].

Кратко охарактеризуем их.

1. Ценности. Ценностная ориентация естественно-научной психологии соответствует канонам всякой классической науки и «классической рациональности». Высшая ценность – объективная истина, не зависящая ни от чьего произвола и субъективности. Психотехническая теория, в силу включения в себя принципа практики, не может не иметь ценностной позиции как основы самой себя. Она сознательно выбирает предельные ценности – добра, красоты, пользы и самоопределяется относительно них. Ценностная установка становится внутренним началом теории, условием получения научного (но не естественно-научного) знания. Не принимая во внимание предельных ценностей теории (мы не говорим о ценностной позиции психолога), мы не сможем понять и сущность явлений, феноменов и методов, являемых в практике. Для исследования феноменов какой-либо области мы должны подходить к ним не с меркой объективности, а исходя из ценностной системы координат, принятой в этой области. Только в таком случае знание может быть научным – доказуемым и проверяемым.

2. Адресат. Академический психолог может воспользоваться теорией для разработки собственных академических исследований. Психолог-практик, который мыслит живым психологическим опытом, ожидает от теории релевантности его опыту. Это соответствие глубинное, то есть теория находит в практике свои задачи, сама описывает эту практику и в практике оказывается востребованной. «Нет ничего практичнее хорошей теории», – сказал И. Кант. Для нас хорошая практичная теория и психотехническая теория – одно и то же. Психолог-практик – действующее лицо этой теории, она от него, про него и для него.

3. Субъект познания. В классической научной парадигме познание должно быть объективным и осуществляется независимо от позиции познающего субъекта. Точнее эта позиция определяется как нейтральная, невключенная позиция наблюдателя. Познание в психотехнической парадигме совершается в практике с личностной, субъективной позиции. Профессионализм состоит не в устранении этой личностной позиции, а в объективном и честном принятии и осознании ее, в выработке такой личностной позиции[6]6
  Артемьева Е. Ю. говорила своим ученикам: «Надо иметь не только концепцию, но и позицию».


[Закрыть].

Кроме того, в психотехнической ситуации субъектом познания выступает и сам клиент (психолог, помни: когда ты изучаешь клиента, клиент изучает тебя!). Самые творческие моменты познания, озарения возникают у «диалогического субъекта» или в совместном субъектном акте познания, со-творчества.

4. Контакт. В классической парадигме взаимоотношение между субъектом и объектом познания должно быть сведено к минимуму. Объект изучается сам по себе, вне отношений с психологом, изучающим его. Поэтому идеальным контактом в естественно-научной парадигме признается замочная скважина, в которую можно подглядывать за объектом познания. Не то происходит в психотехнической парадигме. М. М. Бахтин, описывая психологию как науку гуманитарную, а не естественную, отмечал, что знание, добытое о человеке в третьем лице как «о нем», подсмотренное и украденное, делающее из человека объект, это знание является ложью о человеке. Лишь знание, полученное «о ты» в совместном диалоге, лицом к лицу может быть правдивым. Именно в психотехнической ситуации психолог стремится к интенсивному эмоциональному контакту (существующие здесь правила и ограничения, о которых и будет вестись речь в курсе консультирования, призваны помочь управлять и регулировать такие отношения). Однако важна даже не столько насыщенность и уникальность контакта, как тот факт, что психотехническая теория нацелена не просто на изучение «чистого» объекта познания, элиминирующего саму ситуацию познания. Она стремится изучать «человека-в-ситуации», человека в контакте с исследователем, в контакте с практиком. Поэтому отношения психолога-практика с человеком также входят в объект исследования психотехнической теории.

Процесс и процедуры исследования: квинтэссенцией классического подхода в психологии является экспериментальный метод познания. Программа эксперимента не может меняться в ходе его проведения. А любые отступления от запланированного течения процедуры расцениваются как срыв эксперимента и нарушение его «чистоты». Процедуры и методы, используемые в психотехнической теории, отличает не просто отсутствие программы, но гибкость реагирования на ситуацию, изменения поведения человека и даже состояния исследователя. Каждая такая процедура по-своему уникальна, как уникальна ситуация, в которой она осуществляется. Однако отсутствие жесткой программы не должно приводить к произволу. Если в классическом исследовании психолог руководствуется программой, являющейся внешней по отношению к ситуации исследования, приготовленной до и вне самой ситуации исследования, то в психотехническом подходе можно сказать, что психолог изнутри ситуации управляет ее развитием. Безусловно, в эту ситуацию попадает и сам психолог вместе с подготовленной заранее программой исследования, и живая ситуация общения, взаимодействия с человеком, его поведение и собственное меняющееся состояние специалиста. Как неслучайно слово в песне, так неслучайны и процедура, и процесс в психотехнике. И то и другое задается целостным контекстом. Другое важное отличие заключается в том, что направленность процедуры в психотехнике не ограничивается испытуемым. В равной степени познается и сам психолог, его отношения с клиентом и сам исследовательский психотехнический процесс (исследование познает и само себя).

5. Знания. Получаемые в естественно-научном исследовании знания являются достоянием исследователя и предназначены для других психологов и их исследований или для нужд других специалистов. Это знание «о нем», в третьем лице, поэтому они не могут быть сообщены самому человеку. В психотехническом процессе это знания «о тебе» или «о себе», это знания, нужные самому процессу, развивающие и изменяющие процесс познания. Поэтому они всегда субъектны и личностны.

6. Предмет теории. В естественно-научной парадигме действительность познается в форме объектов, а в психотехнической теории – как чувственная деятельность, практика, причем именно моя практика. Поэтому психотехническая теория – это не теория объекта, а теория «психологической работы-с-объектом», теория практики. Так 3. Фрейд назвал свою теорию не «Теория бессознательного», которое безусловно является здесь предметом, но «Психоанализ»; П. Я. Гальперин свою психотехническую систему назвал не «Теория мышления», а «Теория поэтапного формирования умственных действий», т. е. обозначил, что здесь теория направлена к практической деятельности психолога (анализа, формирования).

7. Соотношение предмета и метода. В классической парадигме научный метод превращает эмпирический объект в предмет исследования. То есть метод не столько исследует некий эмпирический объект действительности, сколько создает искусственный предмет исследования и предлагает рассматривать его как натуральный объект. Так И. П. Павлов, изучая условные рефлексы у собак, создавал такие экспериментальные условия (станок, программа), что все многообразие поведения животного сводилось к условно-рефлекторному реагированию. А после утверждалось, что все естественное поведение животного можно описать в терминах условных рефлексов. В психотехническом познании совершается методологический переворот классической парадигмы: субъект и объект познания объединяются методом в единое целое. Именно метод позволяет, во-первых, создать предмет путем объединения, а не разделения объекта и субъекта, а во-вторых, исследовать это новое единство, ситуацию взаимодействия психолога с клиентом. Например, психотехническая постановка вопроса переживания горя состоит в утешении горюющего, проблемы бессознательного – в исследовании толкования бессознательного. Поэтому общим предметом психотехнической теории является сам метод, выделяющий и создающий пространство работы с объектом.

Академическая теория подбирает метод, адекватный изучаемому центральному предмету, а психотехническая теория по работающему эффективному методу должна нащупать центральный предмет, который возможно этим практическим методом еще и познавать.