Текст книги "Сердце ведьмы"

– Ты не только чертовски сильна, но и чертовски мила. Я постараюсь не разрушить то, что начало между нами складываться.

– Меня радует подобная перспектива, – она оперлась на локоть и другой рукой ласково коснулась его густых с лёгкой проседью волос, обволакивая облаком нежности и позитива.

Он замер над ней, явно борясь с искушением наброситься и начать ласкать, потом решительно выдохнул: «Всё, отдыхай», выпрямился и вышел.

Миранда медленно встала, сняла платье, бросила на пол и, вернувшись в кровать, забралась под одеяло и закрыла глаза.

Глава 23

Проснулась Миранда от уже привычных причитаний камеристки над ухом:

– Миледи, миледи, просыпайтесь, пожалуйста… Скоро ужин, просыпайтесь…

– Когда?

– Что когда, миледи?

– Ужин когда?

– Скоро.

– Сколько времени до него?

– Меньше, чем полчаса.

– Чёрт… И правда, скоро… Платье подай, – Миранда села на кровати, натягивая на плечи вручённый камеристкой халат, и перевела всё ещё сонный взгляд на по-прежнему валяющееся на полу платье.

– Это? – та, перехватив её взгляд, подняла платье с пола.

– Нет, конечно… Для ужина.

– Ой, какой кошмар, миледи, что вы с ним сделали? – не смогла сдержаться от комментариев Лидия, рассматривая потрёпанное и порванное в нескольких местах платье.

– Испортила, – безразлично проронила Миранда, отводя взгляд.

– Зачем, миледи? – не выпуская платье из рук, удивлённо и с явным осуждением осведомилась камеристка.

И тут Миранда не выдержала, вскочила и, не сдерживаясь, заорала:

– Тебе какое дело «зачем»?! Захотела и испортила! Не твоё это дело, что я порчу! Что хочу, то и порчу! Выговаривать она ещё мне будет! Ещё раз подобное сказать посмеешь и слезами не раз умоешься, так и знай! Совсем распустилась! Пошла вон! Скройся с глаз моих, тварь наглая!

Рукой махнула в сторону двери и растерянно замерла, поскольку в дверях стоял удивлённо смотрящий на неё герцог.

– Что случилось, моя дорогая? Почему вы так кричите?

– Ничего, Ваша Светлость… Это так… К ужину опаздываю одеться, вот и не сдержалась немного. Извините.

– Что она тебе сказала?

– Ничего особенного… Я просто ещё не совсем проснулась… Вот и не сдержалась… Подождите буквально пару минут, и я оденусь…

Герцог повернулся к камеристке, властно вытянул руку и очень тихим голосом потребовал:

– Повтори дословно, что сказала герцогине!

– Я спросила зачем… – срывающимся голосом испуганно выдохнула та.

– Что зачем?

– Милорд, – Миранда шагнула к нему, просительно коснулась руки, – зачем вам вмешиваться в женские разборки? Не стоит это вашего внимания. Я погорячилась, и поэтому начала кричать, признаю, что была неправа, готова пообещать впредь быть более сдержанной. Не надо перед ужином портить аппетит. Всё же хорошо…

На последних словах она искательно заглянула ему в глаза и столкнулась с таким холодным и злым взглядом, который до того и не видела.

– Миледи, вам следует учесть, – ледяным тоном проронил он, – что в моём доме я вправе сам решать, что требует моего внимания, а что нет! Поэтому сядьте в кресло и помолчите хотя бы пять минут! Иначе последствия для всех будут гораздо более серьёзные.

Чувствуя, что дальнейшие просьбы лишь ещё больше его разозлят, Миранда молча отошла к креслу, стоящему у окна, и села, напряжённо сжав перед собой руки.

В голове раненой птицей билась мысль, что в раздражении пожелала девушке совсем не того… Сосредоточившись, постаралась сгенерировать обратную волну, дезавуирующую прежнее пожелание, но получалось плохо, потенциала не хватало.

– Итак, что зачем? – тем временем, вновь повернувшись к камеристке, тихо повторил свой вопрос герцог.

– Платье… – потупившись, всхлипнула она.

– Что зачем платье?

– Ну сначала я спросила миледи, что она сделала с платьем, она сказала, что испортила, ну я и спросила зачем… Но я не нарочно, милорд, клянусь… Я просто удивилась очень… – всхлипывая и сглатывая потёкшие из глаз слезы, начала испуганно причитать камеристка.

– В людскую, 20 ударов, потом вечером придёшь ко мне и ещё поговорим. Поняла?

– Да, Ваша Светлость, – камеристка склонилась перед ним и быстро выскользнула за дверь.

Проводив её взглядом, герцог обернулся к Миранде, сжавшейся в кресле, подошёл, осторожно положил руку на плечо:

– Что ты так испугалась?

– Зачем? Зачем вы так с ней? Она же не простолюдинка… А вы её так… – Миранда вскинула на него полный укоризны взгляд, хотя внутренне с облегчением вздохнула, поскольку опасалась гораздо более серьёзных последствий.

– Именно поэтому в людской, а не на конюшне и только ради тебя минимальное наказание ей назначил. На мой взгляд, она заслужила гораздо более суровое. Но твой несчастный вид заставил меня сжалиться. Не захотелось тебе портить аппетит.

– Он был бы ещё лучше, если бы вы не стали вмешиваться совсем…

– Ты соображаешь, что требуешь? Моей супруге делает замечания какая-то шваль, а я должен не вмешиваться?

– Почему шваль?

– Потому… – герцог поморщился. – Вот что ты споришь, если сама прекрасно понимаешь, что она не имела права так говорить? Вот зачем? Позлить меня хочешь и ткнуть носом, насколько распустились мои слуги? Да, я виноват, я слышал твои слова о «кичащейся своим происхождением особе», но не предпринял ничего… Хотя, конечно же, должен был ещё тогда наказать, причём так, чтобы ты и не знала, но её поведение тебе бы начало нравиться. Но не догадался, извини. Надеюсь, ты сумеешь пережить этот инцидент и не станешь на меня злиться.

– А можно как-нибудь без наказаний обойтись?

– С тобой, наверное, можно, но даже с тобой мне порой очень сложно… А с остальными у меня нет ни времени, ни терпения, ни желания сотню раз объяснять одно и то же. Через задницу доходит быстрее, если не с первого раза, то со второго уж точно.

– Зачем вы ей велели вечером к вам прийти?

– Мне же надо понять, как наказание на неё подействовало и хватило ли его…

– Понятно, – Миранда невесело усмехнулась и встала с кресла. – Вы, кстати, лишили меня профессиональной помощи… Как мне теперь к ужину одеваться?

– А кто кричал, чтобы она скрылась с твоих глаз? Ты как на тот момент одеваться хотела?

– Уели… Ладно, сама справлюсь.

– А хочешь, прикажу ужин тебе в спальню подать? В спальне можешь и в халате остаться.

– Хочу поужинать в вашем обществе, поэтому это не вариант.

– Я могу поужинать с тобой здесь…

– Вы нарушите традиции?

– Вот что ни сделаешь к удовольствию уставшей супруги, которая мне невообразимо нравится и которую я смогу даже частично раздеть во время трапезы, раз она будет происходить в спальне. Ради такой перспективы, на мой взгляд, стоит отойти от традиций…

– Перспектива оказаться раздетой во время ужина мне не особо по душе, но если отсутствие одежды вы компенсируете жаркими объятиями, то почему бы не согласиться?

– Чертовка! После таких слов мне уже и ужина не хочется, – он притянул её к себе и начал страстно целовать.

Им принесли подносы с едой, и они ели, лёжа на кровати и обнимаясь. Потом герцог поил её вином и пил его сам, и они начали длительную дискуссию о его свойствах, вреде и пользе…

После она захотела посмотреть на звёздное небо с самой высокой башни, и он, укутав её в меховой плащ, повёл туда. И они любовались звёздным небом, и она рассказывала ему о созвездиях, а потом она ему пела, а он слушал.

А когда на небе показалась полная луна, он сравнил её с прекрасной фейри. Она долго смеялась в ответ и говорила, что и железом, и проточной водой Его Святейшество уже доказал её непричастность к этому народу и герцогу придётся смириться с мыслью, что в супруги ему досталась обыкновенная женщина.

А он спорил и говорил, что она необычна и похожа на лунный свет, запутавшийся в ветвях деревьев, мимолётным прикосновением дарящий волшебство дрожащим на ветру листьям. Она снова смеялась и называла его романтиком, а потом читала ему стихи и рассказывала сказки.

Ближе к утру он отнёс её на руках в спальню и, нежно поцеловав и пожелав спокойной ночи, удалился к себе.

***

Утром она проснулась сама и из-за плотно зашторенных окон даже не поняла, сколько времени. Приподнялась на локте и заметила стоящую навытяжку у противоположной стены Лидию.

– Скоро завтрак?

– Он уже прошёл, Ваша Светлость.

– Почему не разбудила?

– Вы не приказывали, Ваша Светлость. Милорд герцог запретил мне будить вас без вашего приказания.

– Понятно… А времени сколько?

– Обед через два часа.

– Ничего себе… – удивлённо хмыкнула Миранда и достаточно раздражённо продолжила: – Что застыла как изваяние? Халат подай и готовь платье, в котором к обеду выйти можно.

– Да, извините, Ваша Светлость, – девушка немного неуклюже метнулась к ней, протягивая халат. – Не извольте гневаться, сейчас всё сделаю.

Глядя, как она двигается, Миранда не могла отделаться от ощущения, что что-то с ней не так. Её, конечно, вчера наказали, но назначенное герцогом наказание, не должно было так сказаться.

Сосредоточилась, вглядываясь в её ауру, и непроизвольно скривилась. Её вчерашнее проклятие сработало, и девушку наказали намного сильнее.

Сначала хотела расспросить, пожалеть и помочь, а потом интуитивно почувствовала, что любая её помощь сейчас будет принята как дополнительное унижение и ещё повод к дальнейшим репрессиям со стороны герцога.

Светский этикет и субординация накладывали жёсткие рамки и не предполагали никакого человеческого участия. И теперь её положение обязывало ему следовать.

Ей ещё повезло, что герцог в общении с ней порой отходил от него, проявляя и участие, и искреннюю заботу. Поэтому решила не усугублять ситуацию и сделать вид, что ничего не заметила.

Однако её первая реакция не укрылась от Лидии, которая с явным испугом, вглядываясь в её лицо, тихо спросила:

– Вы чем-то ещё недовольны, Ваша Светлость?

– Всё нормально. Иди подбери мне платье.

Нервно теребя перед собой руки, девушка неожиданно опустилась перед ней на колени:

– Ваша Светлость, милорд герцог велел, чтобы я докладывала ему обо всех случаях вашего недовольства, если не доложу, меня очень сильно накажут, Ваша Светлость… Поэтому очень прошу, вы скажите, потому что если вы ему пожалуетесь, а я не доложу… – не договорив, она исторично всхлипнула и прижала руки к лицу.

– Я всем довольна, Лидия. Успокойся. Всё хорошо. Иди принеси мне платье.

– Благодарю вас, Ваша Светлость, – прошептала девушка, поднимаясь с колен и выскальзывая за дверь.

***

Перед обедом герцог по обыкновению зашёл к ней, чтобы проводить к столу. В дверях окинул взглядом фигуру шагнувшей ему навстречу Миранды.

– Хорошо выспались, дорогая?

– Милорд, – очаровательно улыбнувшись, она присела перед ним в реверансе. – Вы были несказанно любезны, что позволили мне проспать завтрак. Я очень вам благодарна.

– Я рад, что это доставило вам удовольствие. А где эта тварь? – герцог повёл взглядом по комнате.

– Какая? – непонимающе переспросила Миранда.

– Наглая. Какая же ещё?

– Это вы о Лидии, что ли? Милорд, это я в сердцах вчера сказала, не надо придавать этому такое значение. Давайте забудем этот небольшой инцидент, мне, право слово, очень неловко за свою несдержанность.

– Так где она?

– Я отпустила её, как и остальных девушек. Хотела перед обедом в тишине и одиночестве побыть.

– А как эта наглая тварь с утра себя вела?

– Милорд, я же попросила… Зачем вы так?

– Затем, что она и есть именно такая тварь! И мне очень хочется узнать, сумел ли я ей вправить мозги.

– Милорд, да что такого случилось, что вы так раздражены?

– Ты не представляешь… – герцог неприязненно скривился, вновь отбрасывая церемониальность. – Эта тварь мало того что вечером ко мне не явилась, так ещё утром оправдываться начала, что, мол, она приходила, но меня вечером не было…

– Так вас действительно не было, не под дверями же ей стоять…

– Могла бы и под дверями постоять, не развалилась бы. Но я, кстати, это ещё стерпел, хотя и с трудом, а вот когда она мне начала говорить, что ей очень сложно, поскольку с этикетом у тебя проблемы, тут я уже не выдержал и постарался объяснить, что с этикетом проблемы у неё. Надеюсь, до неё дошло, а если не дошло, я разъяснительную работу продолжу…

– Дошло, всё до неё дошло. Сегодня была мила, тиха и очень покорна. Так что продолжать не стоит, милорд. Вы всё очень хорошо ей сумели объяснить с первого раза.

– Нет, ты представляешь, какая наглость, мне на твоё происхождение намекать?! Я думал, убью её прямо на месте, тварь…

– Так это же правда, Ваша Светлость…

– Замолчи! Замолчи сейчас же! – герцог рубанул рукой воздух. – Это не имеет никакого значения, если я посчитал тебя достойной! Я посчитал! Ясно?! И если мне кто-то ещё раз посмеет хоть что-то подобное сказать, вот точно убью на месте! – он, зло сверкнув глазами, решительно сжал руку в кулак.

– Не надо так нервничать, милорд. Никто вам ничего не говорит и вряд ли скажет. У вас не та репутация, чтобы подобные вопросы с вами обсуждать. Девочка по неопытности и неразумности, не подумав, сказала. Но больше не посмеет. Она очень раскаивается в своём необдуманном поведении. Говорю же, сегодня просто шёлковая была.

– Хорошо, если так… Но я всё равно проверять буду… Это надо же такую тварь под боком с самого начала не окоротить… Вот до крайности меня разозлила…

– Что вы так расстраиваетесь по пустякам, подумаешь, какая-то камеристка. Вы мне лучше расскажите, как утро провели. С Джоном на охоту ездили или как вчера отложили, так и не поехали вовсе.

– Какая охота, если я был так зол? Никуда мы не ездили. Только двух просителей принял, а больше и не занимался ничем.

– О чём просили?

– Один мелкий землевладелец мельницу поставить хочет, а граф Гермон не разрешает плотиной реку перегородить.

– Что решили?

– Не разрешил. Плотина и правда графские угодья затопить там может, а граф мне люб, да и мельница есть в тех краях уже, не особо близко, конечно, но есть, и тот мельник неплохие налоги мне платит. Так что рушить сложившиеся устои мне не резон.

Чуть нахмурившись, Миранда устремила взор к потолку, потом недовольно повела плечом:

– Угодья не затопит, граф лжёт. Там пойма реки такая, что не затопит. Это ему удобно там вброд через реку переправляться во время охоты, а мост чуть выше по течению делать не хочет, хотя местным он там был бы очень кстати… Но если мельник и впрямь налог хороший платит и второй вам не особо надобен, то разумно отказали.

– Откуда знаешь?

– Вспомнила, что когда-то была там.

– Так я не говорил где!

– В угодьях графа лишь в одном месте мельницу можно поставить, у старой запруды, что на краю заброшенной пустоши, где он охотиться любит. Я знаю те места.

– Вот ты догадливая какая… Прям чертовка, а не женщина!..

– Могу молчать в следующий раз.

– Нет, не молчи. К тому же ты умеешь достаточно аккуратно формулировать то, что с выводами я поторопился. Я приму к сведению и сначала графа сподвигну мост там поставить, а потом разрешение дам. Про второго, кстати, спросить не хочешь?

– Буду рада узнать, если вам то не в тягость будет, милорд. И если к обеду вы не торопитесь.

– Ах, чертовка… Люблю тебя, – герцог шагнул к ней ближе и, прижав к себе, страстно поцеловал. После чего с улыбкой продолжил: – Староста твой являлся, дорогу они там задумали спрямить. Я разрешение дал. Довольна?

– Вырубив дубовую рощу? – ахнула она, после чего поспешно отвела взгляд и, пытаясь подавить волной нахлынувшее внутреннее раздражение, деловито осведомилась: – А дерево кому пойдёт?

– Там роща дубовая? – герцог нахмурился.

– Он не сказал? Там по-другому её не спрямить, Ваша Светлость. Её потому в обход и проложили, чтобы дубы не трогать. Вот ведь ушлый паразит… Посчитал, что не прознаете вы о ней. Отправьте к нему своих людей, раз разрешение дали, пусть хоть древесину заберут. Она там знатная выйдет, дубы более чем столетние все.

– Вот мошенник… – герцог раздражённо хмыкнул, потом ласково коснулся рукой её щеки. – Я начинаю понимать, почему Его Святейшество тебя на Советах держал. Что ж, благодарю, миледи, за ценную информацию. Вы несказанно помогли мне.

– Была рада оказать посильную помощь, милорд, – она постаралась мило улыбнуться, но улыбка вышла нерадостной.

– Расстроилась из-за дубов?

– Скорее из-за того, что спровоцировала вас дать согласие, не разобравшись в ситуации. Это моя вина.

– Твоя? Это как же?

– Я же понимаю, что вам хотелось мне приятное сделать, показать, что озаботились благоустройством моего родного посёлка. Вы не могли знать о дубах, раз этот пройдоха утаил от вас эту информацию.

– Их не срубят, моя радость. Прямо сейчас охранников пошлю и разрешение изыму. Это в моей власти. А старосту прикажу на площади вздёрнуть.

– Ой, вот этого не надо, умоляю! Не хочу быть повинной в его смерти. Милорд, пожалуйста, я очень прошу. Не надо! – она схватила его за руки и просительно заглянула в глаза.

– Ладно-ладно… Не вздёрнут. Успокойся! Но на площади прилюдно выдерут. И не спорь больше! Мне не с руки, чтобы кто-то считал, что со мной лукавить позволено.

– Но вы ведь не до смерти его бить прикажите?

– Не до смерти, успокойся только. И хватит об этом! Идём обедать.

– Да, милорд, конечно, как скажете…

Глава 24

Дни текли равномерной чредой, а потом герцогу доставили необъезженного скакуна, купленного им по случаю на торгах. И герцог стал целыми днями пропадать на конюшне, стараясь с помощью своего берейтора поставить его под седло.

Миранда вначале не сильно интересовалась новым конём, но, слушая восторженные рассказы о нём и герцога, и его сына, в один из дней не удержалась и попросила разрешение тоже поприсутствовать на очередной попытке объездить строптивого скакуна.

Герцог без раздумий разрешил, и после обеда они отправились к конюшням, на специально огороженную площадку для выездки лошадей.

Встав у забора, Миранда с интересом наблюдала, как двое слуг на растяжках вывели красивого взнузданного и осёдланного коня, а потом берейтор попытался сесть в седло. Конь тут же взвился на дыбы, сбив с ног слуг и сбросив берейтора, а потом начал нервно ржать и бить задними копытами.

Поднявшись с земли, все попробовали повторить попытку, но с тем же успехом. Потом ещё и ещё.

– Крепче держите, олухи! – входя в загон, раздражённо рявкнул герцог поднявшимся после очередного падения слугам, потом повернулся к вставшему с земли берейтору: – Спокойней к нему подходи и твёрже за узду сразу бери. И быстрее, быстрее в седло садись, он тебя выбивает, пока ты ещё не сел.

Однако, несмотря на наставления герцога, картина не менялась, и конь раз за разом сбрасывал пытающегося сесть на него берейтора. В какой-то момент тот не выдержал и со всего размаха огрел хлыстом коня, а тот рванул в ответ так, что порвал сдерживающие его поводья и понёсся в сторону, где стояла Миранда с Джоном, и, не задумываясь, перемахнул через изгородь.

Всё дальнейшее произошло очень стремительно. Сильно оттолкнув сына герцога подальше в сторону, так что он упал, Миранда вцепилась в остатки поводьев, прикреплённых к узде коня, и со всей силы дёрнула его голову вбок, заставляя повернуться. А потом, не давая коню опомниться, рванула юбку и взлетела в седло. Конь взвился на дыбы, но, плотно обхватив его корпус коленями, Миранда удержалась в седле, продолжая пытаться удилами заставить его опуститься и отойти подальше от лежащего на земле сына герцога. Громко заржав, конь опустился и понёсся вперёд, не разбирая дороги.

К счастью, ворота замка оказались распахнуты, и они вылетели на дорогу. Конь шёл уверенным галопом, а Миранда тем временем пыталась настроиться в резонанс с ним не только телом, но и мысленно.

Скакали они долго, так долго, что Миранда, вначале получавшая удовольствие от чувства единения с конём, хлещущего по щекам ветра и его свиста в ушах, начала уставать. Склонилась к шее коня, коснулась его гривы лбом и осторожно потянула на себя удила, тот медленно стал сбавлять темп, перешёл на рысь, потом на шаг, а затем и вовсе остановился, встав на краю лесной опушки.

Миранда отпустила удила и начала ласкать голову и шею коня, периодически по ней похлопывая и распевным голосом говоря ласковые слова. Конь переступал с ноги на ноги, периодически всхрапывая и мотая головой.

– Не злись, не злись, мой хороший. Ты же умник у меня, мой мальчик, умник мой, мой красавец… Что ты так злишься? Ты ведь замечательный. Я люблю тебя. Ты лучший… Всё хорошо… Всё хорошо…

Потом вновь подобрала обрывки поводьев, потянула один из них и осторожно туфельками стукнула по бокам:

– Давай тихонько трогай, мой хороший, нам домой вернуться надо. Скоро вечер, ночевать у леса – дело недоброе, не ровен час ещё волки нападут, давай поворачивай обратно и вперёд.

Тяжело вздохнув, конь повернулся в нужную ей сторону и медленным шагом двинулся по дороге к дому. Она ослабила удила и никак его не погоняла, но через какое-то время нетерпеливо вновь стукнула туфельками:

– Давай хоть чуточку побыстрее, темнеет быстро, да и в замке нас, небось, обыскались все.

Конь не стал противиться и покладисто прибавил ходу, а затем и вовсе перешёл на размеренную рысь.

– Умник, мой хороший. Какой же ты умник, мальчик мой сладкий. Правильно, отлично просто, – шептала Миранда, с удовольствием ощущая, что сливается с конём, составляя вновь как бы единое целое.

Вскоре вдали показался замок на горе, и им навстречу выскочили человек сорок всадников с собаками.

Послышались крики: «Милорд, мы нашли её! Ваша Светлость, она здесь! Вот она, милорд!»

Конь нервно всхрапнул, и Миранда, крепко сжав удила, склонилась к нему и зашептала:

– Стой, мой хороший, стоять! Стоять!

Конь остановился, нервно переступая ногами, а их тем временем окружили сначала собаки, потом всадники, а затем подъехал герцог.

Окинул её пристальным взглядом, неодобрительно качнул головой, потом хрипло выдохнул:

– Ладно, хоть жива и не покалечена…

Потом властно протянул руку:

– Слезай и иди ко мне!

Не став спорить, она похлопала коня по шее на прощание и, спрыгнув на землю, шагнула к герцогу. Тот тут же подхватил её и боком усадил перед собой, после чего развернул своего коня и, бросив через плечо приказание отвести в поводу коня в замок, неспешной рысью направился к замку.

Когда они во главе столь большой кавалькады подъехали к центральному входу, выяснилось, что весь двор заполнен слугами, а у лестницы стоят два лекаря.

– Все свободны, и всем вон! – подъезжая, рявкнул герцог, и двор мгновенно опустел.

Остановив коня у лестницы, герцог осторожно спустил её на землю, потом спрыгнул сам, бросив повод подбежавшему слуге, подхватил её на руки и внёс в замок.

Пройдя в её спальню, осторожно положил на кровать, сам сел рядом и, крепко сжав за плечи, просто навис над ней:

– Ты не представляешь, как меня напугала, чертовка… Зачем? Зачем ты это устроила?

– Что устроила? – она непонимающе распахнула глаза. – Я ничего не устраивала, я постаралась отвести опасность от вашего единственного наследника, и не более того.

– Ты сумасшедшая, что ли? Он мужчина! Он умеет обращаться с лошадьми! А не смог бы справиться, то на всё воля Божья… А ты полезла не в своё дело! Идиотка чёртова!

– Если на всё воля Божья, то вот и примите её в таком виде. Не справился бы он с конём, как пить дать. Вот меня Господь и сподобил ему помочь. Мчащегося на тебя коня так не встречают: на расслабленных ногах, даже не сгруппировавшись! А он стоял как на празднике. Конь снёс бы его и по земле размазал, и никто даже охнуть бы не успел. Я почему его с ног сбить смогла? Да потому что не готов он был ни от моего удара увернуться, ни от коня!

– А дальше? Дальше зачем на него вскочила?

– Потому что в раже конь был, и его увести подальше от людей надо было. Он не просто так на нас понёсся, он убивать шёл, это же видно по глазам его было, и, пока не сошло с него это, к людям подпускать его было нельзя…

– Ты что, раньше выездкой лошадей занималась? Когда? – герцог плотно схватил её за плечо, и на Миранду сошло понимание, что сказала она явно лишнее. В глазах мелькнул ужас, и она поспешно зажмурилась.

– Я спросил когда? – повторил вопрос герцог и несильно тряхнул за плечо.

– Никогда, милорд. Никакой выездкой лошадей я не занималась, – испуганно сжавшись и не открывая глаз, прошептала она.

– Откуда тогда ты это знаешь? – не унимался герцог. – Ты не можешь этого знать! Я всю твою биографию теперь досконально изучил! Ты не пересекалась с лошадьми никогда!

– Я читала, – прибегла она к последней уловке.

– У тебя навык за версту чувствуется, так что не ври! Нельзя так в седло вскочить, если лошадь впервые видишь! Давай говори, когда и где этому научилась!

Не открывая по-прежнему глаз, Миранда помотала головой, показывая, что отвечать не намерена.

– Рассказывай давай! Иначе будет хуже! – герцог повысил голос.

– Оставьте меня, Ваша Светлость… Можете делать, что хотите. Ничего дурного я не сделала, и рассказывать мне вам нечего. Я вообще вам больше ничего не скажу.

– Не скажешь, значит… – тон герцога заледенел. – Что ж, прекрасно! Мы завтра с тобой должны ехать к Его Святейшеству. Пока ты выкрутасничала с конём, гонец его приезжал. Вот я у него завтра и спрошу, где ты с лошадьми научилась так обращаться. Пусть он мне расскажет, раз ты мне говорить не желаешь.

Миранда испуганно распахнула глаза, в уме просчитывая, как отреагирует Альфред на подобный вопрос и что сделает. Скорее всего, скажет, что это надо выяснить, и оставит её во дворце инквизиции… И она окончательно потеряет даже надежду на свободу. Нервно сглотнула, облизнула губы, потом покорно выдохнула:

– Хорошо, Ваша Светлость, я расскажу. Только можно не сегодня? Я так перенервничала с этим конём. Я же женщина. У меня до сих пор руки трясутся и голова как чугунная. Я вам прям утром всё-всё подробно-подробно расскажу, ещё до поездки или, в крайнем случае, в карете. Сейчас у меня сил нет ни вспоминать, ни подробно рассказывать. Подождите до утра. Вы можете мне даровать такую малость: отдохнуть до утра после того, как я вам, между прочим, наследника сохранила?

– Хорошо, пусть будет по-твоему, – видя её явный испуг, сжалился над ней герцог. – Только учти, если утром всё честно не расскажешь, пожалеешь, так и знай!

– Благодарю, Ваша Светлость… Конечно, всё честно расскажу… Просто рассказ долгий, а сил сейчас у меня совсем не осталось. И ещё, можно я спать лягу, не ужиная? Плохо мне очень, а сон – это лучшее лекарство…

– Так, может, лекаря тебе позвать? Вряд ли их далеко отпустить успели.

– От нервов лекари не помогают, Ваша Светлость, сон лучше. Я посплю, и утром всё будет хорошо.

– Ладно, отдыхай, – герцог встал и, размашисто осенив её крестным знамением, вышел.

Глава 25

Выйдя в коридор, герцог в раздражении прошёлся по центральной зале, в которую, увидев его, спустился сын.

– Как она, отец?

– Нормально, только перепугалась очень и просила дать ей возможность отдохнуть.

– Вы знаете, а Аякс сильно нервничает снова, его еле в стойло завели, постоянно копытами молотит.

Герцог смерил его мрачным взглядом, прикидывая высказать, что вёл себя как слюнтяй или не стоит. Решил, что не стоит, раз не дана парню прирождённая сноровка и хватка, зачем ещё больше самооценку его опускать. Старается ведь по мере сил. Но потом подумал, что аккуратно сказать всё же надо, и хмуро осведомился:

– Ты хоть понял, что произошло и почему она тебя оттолкнула?

– Я растерялся, отец. Вот совсем не ожидал такого, что он барьер перемахнёт, думал, остановится перед ним, поэтому и не дёргался. А тут вдруг она меня как пихнёт, что я в сторону отлетел и упал, а она на него потом кинулась. Только я не понял, зачем в седло вскочила. Она выездкой раньше занималась?

– В седло вскочила, чтобы от людей увести, поскольку в неистовство он впал и опасен очень был. А чем раньше занималась, не знаю, не спрашивал, говорю же, устала она очень.

– Хорошо, что она не пострадала. Я боялся, что убьётся она на нём. Он же дикий и дурной совсем. Сейчас чуть Георгу голову копытом не раскроил, тот еле увернуться успел.

– Хорошо, что успел, – достаточно равнодушно откликнулся герцог, потом взглянув на часы, спохватился: – Ты есть-то хочешь?

– Хотелось бы… Мы вроде не ужинали ещё. Но если вы устали и не хотите, я не настаиваю, отец.

***

Поужинав с сыном, герцог ушёл в свой кабинет, долго разбирал бумаги, которые получил о супруге: выписки из церковных книг, свидетельства священников и старост посёлков, и всё больше уверялся в мысли, что к верховым лошадям Марта нигде даже близко подойти не могла. Вот не было в её биографии места, где кто-то мог её научить так мастерски держаться в седле, причём по-мужски. Откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Что-то явно было не так. Особенно учитывая то, как она испугалась, когда поняла, что проговорилась, и ещё больше, когда он про главного инквизитора упомянул. Сразу в лице поменялась. Лежит сейчас, небось, и размышляет, как лучше преподнести утаённую от всех часть биографии. Ладно, пусть поразмышляет, всё равно он разберётся, если где-то и в чём-то наврёт.

Опять начал перебирать бумаги, гадая, когда мог быть этот утаённый период. В детстве? Но таких навыков в детстве не получить, хотя, может, и в детстве. Отправили родители к тётке какой при конюшне на лето, а священнику не сказали об этом. Или забыл он, вот и написал, что присутствовала на всех воскресных службах с родителями. Но тогда почему так испугалась, особенно упоминания о главном инквизиторе?.. Мол, всё расскажу, лишь его спрашивать не надо. Может, именно потому, что на службах регулярно не присутствовала?.. Хотя вот в посёлке своём в церковь и вовсе не ходила и не скрывала этого, лишь к ней священник приходил… На этой мысли он понял, что окончательно запутался, решил, что домысливать больше ничего не будет и подождёт до утра.

После чего вызвал Лидию и приказал за час до завтрака разбудить герцогиню и предупредить, что он к ней зайдёт, а потом, после завтрака, приготовить ей платье, в котором она с ним поедет во дворец инквизиции.

– Да, Ваша Светлость. Я всё исполню, – тут же часто закивала та, склоняясь перед ним.

– Её Светлость, кстати, звала тебя сегодня вечером?

– Да, Ваша Светлость. Платье приказала забрать и заранее подготовить то, которое завтра утром она наденет.

– Ты сделала?

– Да, Ваша Светлость.

– И ничего про платье, которое забирала, ей не сказала?

– Нет, что Вы, Ваша Светлость! Я просто выкинуть его приказала, его не восстановить уже: юбка просто пополам разорвана.

– Значит, больше дерзить не смеешь. Это хорошо. Она, кстати, тобой довольна?

– Довольна, Ваша Светлость. Я очень стараюсь… Очень-очень… И дерзить не смею…

– Смотри у меня! Узнаю, что вновь язык свой поганый распустила и либо ей дерзишь, либо с кем-то её поступки обсуждаешь, вообще выдеру его тебе. Поняла?

– Да, Ваша Светлость, – камеристка склонилась перед ним ещё ниже.