Текст книги "Пустые Холмы"

– Я знаю, бабуля, знаю. – Анисья потерла виски. – Но иногда накатывает что-то неотвратимое. Будто на плечи свалились все беды сразу… и не видно просвета, и нет надежды на счастливое будущее.

– Неужели сюда примешались и дела сердечные?

– Тут замешано все. И это так тяжело, что просто не хочется жить.

– Ну вот еще! – Марья Васильевна фыркнула и потянулась за новой порцией мяты. – Никогда не произноси этих слов, дорогая.

– Почему? Если это так!

– Потому что женщины рода Муромцев слишком долго расплачиваются за деяния одной такой девицы, что расхотела жить.

– О ком ты? – Анисья выпрямилась.

– Я говорю об одной из наших предшественниц. Тогда колдуны еще носили титулы и неудобные наряды, романтизировали смерть и были склонны к отчаянным поступкам. Девчонка, наследница нашей фамилии, по доброй воле лишилась жизни. И все из-за кого? Из-за мужчины. Точнее, двоих мужчин, что не смогли разобраться между собой. С одним она была обручена, второго любила. Тот второй обещал ей руку, сердце, вызволение из сетей нежеланного брака, но струсил и сбежал, а ее нареченный жених оказался бесчувственным тираном. В общем, оба хороши. И оба были недостойны ее смерти.

– Что она с собой сделала? – спросила Анисья.

– О, в предсмертной записке она написала, что отправляется в лес – стояла зима. Что ляжет под деревом и позволит Карачуну забрать ее душу. Но история повествует о том, что она сгорела. Ее тело нашли посреди выжженной поляны.

– Выжженной?!

– Не знаю, правда ли это. Иногда семейные предания доходят до нас в очень странном виде.

– А что же стало с теми мужчинами?

– Того, который обещал ей побег и вечную любовь, сочли виноватым в ее решении. Но все же он не был убийцей. Его семья отплатила Муромцам всеми своими богатствами и сокровищами, а позже он нашел себе новую избранницу и завел семью. Тот же, который должен был стать ее женихом, через несколько лет тоже женился на другой и продолжил свой род. Как видишь, жизнь пошла своим чередом. И только бедная душа девушки осталась навечно скитаться по земле, потому что путь дальше был ей закрыт. Но знаешь, что самое важное в этой истории? Что теперь мы, женщины ее рода, несем за нее этот груз. Мы влюбляемся в недостойных нас мужчин, воротим нос и от тех, кого нам выбрали родители, и от тех, кто любит нас на самом деле. И неизвестно, сколько раз еще мы должны будем сделать тот самый «правильный» выбор, чтобы история прекратила повторяться. Так что запомни, Анисья. Ты не имеешь права ставить под сомнение ценность собственной жизни. Ее не стоит ни один мужчина, ни один друг и ни один Союз Стихий. Ты – ценнее всего и всех.

Анисья кивнула, но мысли ее унеслись вовсе не к тем парням, которые ей нравились и которым нравилась она. Сейчас ее больше не волновал ни предатель Дима Велес, ни равнодушный Заиграй-Овражкин. Она думала про брата. И про таинственного призрака юной княжны, что, по слухам, прислуживал ему, а по рассказам самого Мити – помогал ему на Посвящении. А следом вдруг вспомнились сны, которыми то и дело с подружками делилась Маргарита. Ей снилась одна и та же колдунья: то в старинном наряде бегущая по мужскому крылу Белой усадьбы, то в середине зимы в легких туфлях разгуливающая по Драконьей волыни. И после одного такого сна Маргарита застала Драконью волынь сожженной дотла… Анисья взволнованно огляделась. Так, для начала надо бы выпить еще мятного чая, чтобы успокоиться и привести мысли в порядок. Она наклонилась к столику, схватила чайничек, плеснула в кружку кипятка и вдруг зацепилась взглядом за старинную сахарницу. На ней была выгравирована руна «Велесов шлем» – руна рода Заиграй-Овражкиных.

Анисья медленно выдохнула, вытащила из кармана зеркальник и выскочила из бабушкиной комнаты. Ей нужно было срочно связаться с братом.

* * *

Когда Полина закрыла глаза, седая снежная тьма за окнами Гнезда проникла и в ее сон. Деревья высились по обе стороны тропинки, она шла, дрожа и поскальзываясь. Ветки сверкали иглами инея, отовсюду свешивались клочья белой, заледеневшей паутины. Босые ноги ныли от холода. Она терла ладонями локти и плечи, но не согревалась. Ее преследовала толпа наставников. Лица некоторых из них чуть яснее проглядывали в сером мареве, остальные же терялись в тени.

– Сейчас-сейчас, – приговаривали голоса. – Еще немного.

Полина знала, что нужно идти вперед, что наставники защитят ее, что ведут ее в тепло, на свет. Дорожка вывела на край обрыва, под пальцами зашуршал холодный белый песок.

– Ну вот, ну вот, – ласково повторяли голоса.

Полина огляделась, жадно ища глазами что-нибудь приметное на голом берегу, и увидела лоснящуюся шкуру нерпы. Она была влажной, в складках собрались комья слизи с кровавыми прожилками, но Полина бросилась к ней, чувствуя ее уходящее тепло. Во сне это было естественно и правильно. Наставники окружили ее, помогая расправить шкуру и влезть в нее. Кассандра, Яга и Фея вынули откуда-то иголки с красными нитками и принялись штопать расползавшийся мех прямо на Полине. Она не обращала внимания на их действия, только сводила вместе руки, чтобы им удобнее было шить, а сама все смотрела на Дарью Сергеевну, чье печальное лицо тускнело, стоило Полине моргнуть.

Ловкие руки Феи втыкали иголку и вытягивали красную шерстяную нить возле Полининого горла. Она вдруг ощутила плотный, неживой запах нерповой кожи и вздрогнула. На голову ей опустилось что-то тяжелое, перед глазами расплылись черные, похожие на кошачьи усы.

– Хватит, – сказала Полина, но поняла, что руки ее скрещены на груди, а шкура прилегает к ним так плотно, что она не может пошевелить и пальцем.

Кто-то взял ее за плечи и легонько подтолкнул. Сквозь влажную шерсть она разглядела край обрыва и черное ледяное море под ним. Кто-то тронул ее, она невольно шагнула, оказавшись над пропастью.

– Нет! – закричала она что было сил. – Нет!

– Так нужно, милая, – ответило многоголосье.

– С тобой ничего не случится, ты же Водяная.

– Случится! – кричала Полина. – Вы не понимаете! Не понимаете! Остановитесь!

Волны неистово били о скалы, вздымая горы соленой пены. Они становились похожими на гигантские крылья, на острые когти, на разинутые хищные клювы.

– Это не вода… – шептала Полина, задыхаясь от вони нерповой кожи. – Не вода!

Кто-то еще раз коснулся ее плеча, надавил, и когтистое, опасное море начало стремительно приближаться. Полина зажмурилась, она слышала свой оглушительный крик, но не могла ничего сделать.

Вода обрушилась отовсюду. Она сдавила виски, затекла сквозь редкие красные нити швов. Полина дышала часто и надрывно, пытаясь выпутаться. Было темно, во рту стоял вкус крови. Казалось, ничего не может быть страшнее, но вдруг в проеме шва мелькнуло что-то черное. Цепкие когти вцепились в мех и принялись раздирать. Полина снова завизжала, но рот наполнился водой и звук пропал. Она боролась изо всех сил. Билась ногами и локтями, прогоняя хищную черную птицу. Но та продолжала раздирать нерпову кожу, шипя от прикосновений к шерстяным ниткам. Ее когти теперь походили на человечьи руки и оттого справлялись с задачей куда быстрее. Шкура треснула по шву, руки сдернули ее, как горящий страстью любовник мог бы сдернуть с девушки платье. Полина высвободилась и попыталась оттолкнуть птицу, но с удивлением уперлась в человеческую грудь. Существо походило на тень, за спиной его расплывались призрачные черные крылья. Щеки надулись, чтобы удержать в легких побольше воздуха, поэтому лицо было трудно узнать. Темно-оливковая кожа покрылась сотнями пятен. И интересовала его именно нерпова шкура, а не зашитая в нее девушка. Существо отчаянно дергало мех и тянуло его к себе. Полина выпуталась из склизких лохмотьев и, уловив желание существа, стала помогать ему нацепить изодранную шкуру. Крылья каким-то чудом уложились в нее, существо, скрючив руки и ноги, втиснулось тоже. Полина обнаружила в своей руке иголку с красной нитью и быстро-быстро стала штопать огромную прореху на груди нерпы.

«Вот же удача, – думала она. – Похоронила эту птицу вместо себя. Похоронила свое проклятие».

Существо в шкуре задергалось и заскулило. Но Полина торопилась. Остался последний стежок. Она проткнула края шкуры, потянула, и ее обдало снопом пузырьков – необычная птица выдохнула. Края шкуры сомкнулись. Но прежде чем это случилось, Полина узнала лицо существа. Узнала эти черные глаза и хмуро сведенные брови.

– Нет! Не-е-ет!

Она затрясла обмякшую тушу, но на нее смотрели лишь стеклянные глаза зверя. Его мягкие смешные усы безжизненно повисли.

– Очнись! – кричала Полина, но вода искажала звук, превращая его в утробный вой.

Она схватила нерпу и поволокла на поверхность. Там бушевали волны, но уж с ними она умела обращаться. Море быстро принесло ее к каменистому берегу. Исцарапав все тело о камни скал, она выволокла свою ношу. Это была мертвая нерпа. Ее мех был цел и невредим, но жизнь ее покинула. Полина обняла ее, уткнулась в шею и разрыдалась.

– Эй! – Она удивленно разлепила мокрые от слез глаза. Над ней склонялись Маргарита, Ася Звездинка и Синеглазка. Их лица были встревоженными.

– Проснулась? Полина?

– Да, Марго, – прошептала она, вытираясь краешком одеяла. – Да, я тут.

– Боже, По, что с тобой было?! Почему ты так рыдала?

– Мне приснился сон. Страшный и грустный…

Девушки выжидательно глядели на нее.

– Про… мертвую нерпу.

– Ну слава Мокоши! – воскликнула Ася. – Мы-то уж подумали, что с тобой теперь происходит то же, что и с местными!

Полина сразу поняла, о чем она. С приближением равноденствия поведение воспитанников изменилось. Сначала это было не так заметно, но вскоре все девчонки, что жили с ними в одной комнате, начали просыпаться от кошмаров. Они стали тревожнее, прозрачнее, истончились до пульсирующего сгустка чистого, но ненадежного волшебства. Они вздрагивали, стоило неожиданно обратиться к ним или подойти со спины. Теперь почти все время они посвящали практикам, проводили обряды в бане, начинали и заканчивали день обетами молчания, словно собирались хоронить все живое на самом деле.

Это вызывало у гостей недоумение, а иногда и страх. Маргарита, Полина и Айсулу разыскали бабулю Ябме и попросили рассказать о здешнем празднике, догадавшись, что все будет проходить совсем не так, как в Заречье.

Ябме Акка жила не в Гнезде, а в отдельной хижине на большой круглой кочке посреди болота. К ней вела шаткая тропка из крутобоких бревен. Дом полнился ароматом ягод и трав, на коньке крыши отсчитывала годы ручная кукушка наставницы. Маргарита с удивлением обнаружила в комнате Ульяну – зареченскую целительницу: та тоже пришла к Ябме за ответами на вопросы.

Старушка – очень высокая, тонкая и белая, словно сотканная из тумана, – заварила в чайнике травы, разлила их по глиняным чашкам и раздала девушкам.

– Три Огненных и одна Водяная, – пробормотала она и улыбнулась, – интересная компания. Ты, девочка, чья? – Она обратилась к Айсулу.

– Я из Дивноморья. Воспитанница Августа Адамовича.

– Что вы желаете узнать, птички?

– Как здесь празднуют равноденствие, – начала Маргарита. – Надо ли и нам готовиться? Совершать омовения? Разучивать заговоры?

– Почему местные стали такими замкнутыми и сосредоточенными?

– И какого такого жребия страшатся непосвященные? – закончила Ульяна, и остальные девушки дружно обернулись, услышав что-то новенькое.

– Земля Китежа издревле полнится особенной силой… Здесь зародилось Светлое колдовство. Именно тут мы решили отказаться от Магии крови, чтобы обрести новую мудрость и знания. Но для того чтобы это получилось, нужна была жертва…

– Жертва? – воскликнула Айсулу, нахмурившись.

– Да, мой лунный цветок, жертва. Одна-единственная кровавая жертва, отданная по любви. Одни маги отказываются от этого чувства, чтобы дать остальным возможность любить и строить союзы, основанные на любви. Здесь, на севере, Светлые забирают жизнь невинного существа, чтобы защитить остальных, купить благосклонность древних сил, что властвуют над этой землей. Этого жребия боятся местные девочки, моя милая. Одна из них станет частью старинного ритуала, который теперь мы отнесли бы к Темной магии.

– Но… разве нельзя обойтись без крови? Мы же все-таки в двадцать первом веке! – сказала Водяная колдунья.

– Век роли не играет, – ответила Ябме. – Для тех, кого поит кровь жертвы, он пролетает, как одна ночь. Эти болота окружены вовсе не камнями – это верлиоки спят под землей. И кровь нужна, чтобы продлить их сон. В благодарность за кровь верлиоки встанут на защиту Китежа, когда придет время. Разве это большая жертва за такой дар? Да и можно ли называть жертвой то, что сделано по любви?

Книг о верлиоках нашлось много. В каждой комнате Гнезда отыскалась или детская сказка об одноглазых каменных великанах, или красочная энциклопедия. Здесь не ведали о Водяном, почти не отличали Сирин от Гамаюн, но о верлиоках знали, казалось, всё, хотя уже несколько столетий никто не видел их живьем.

Очнувшись от сна, Полина быстро нашла глазами верлиоку, вырезанного на спинке Маргаритиной кровати. Комната наконец обрела привычные очертания. Необычным казалось лишь внимание Аси Звездинки.

– Тебе стоит поторопиться, – посоветовала Синеглазка. – Надо умыться и позавтракать до Боевой магии.

– Точно… Боевая магия, – простонала Полина, выбираясь из постели.

Обычно утром всех будила Рана: она заглядывала в комнаты и ласково приговаривала: «Пора». К голосу ее было явно прибавлено какое-то колдовство, потому что он продолжал звенеть в ушах, даже если накрыться одеялом. Воспитанницы не выдерживали и минуты этого вездесущего шепота и спускались в теплую баню умываться. В этот раз Ране пришлось заглянуть во второй раз, чтобы убедиться, что с гостьями все в порядке.

– Сегодня мне тоже снился сон про морских обитателей! – Маргарита упала на стул в гостиной. К ее облегчению, завтракать можно было дома.

– И что же ты видела? – поинтересовалась Рана, в то время как остальные воспитанницы рассаживались за большим столом.

– Мне приснился ваш наставник Каврай Степанович. И во сне он был моржом.

Девушки перестали жевать, некоторые из них переглянулись.

– Вот как? И что же он говорил?

– Не помню. – Маргарита потянулась за хлебом и полила его брусничным вареньем. – Просил о чем-то. Даже умолял. И я в конце концов согласилась. То ли отдала ему что-то. То ли пообещала. Не помню. Но раньше мне незнакомые наставники не снились.

– Интересно, – ответила Аксинья. – Ведь Каврай Степанович и правда общается с воспитанниками во сне. Ты же знаешь, что он не разговаривает?

Маргарита вспомнила, как в самом начале они с Полиной этому удивлялись. Наставник по Огненной магии оказался глухонемым и руководил воспитанниками с помощью длинного посоха, похожего на несколько сросшихся костей. Он принадлежал к числу редких костяных магов, обосновавшихся на севере, и, по слухам, когда-то действительно оборачивался моржом, но разучился. Все это казалось странным. Наставник мог посохом огреть по спине несообразительного воспитанника, и здесь никто не обращал на это внимания. Полина же считала его сумасшедшим и жестоким. И он был главным наставником по боевому колдовству! Он тыкал посохом в бок, приказывая присоединиться к какой-нибудь группе магов, бил по руке, сделавшей неверный пасс, чертил на земле круг, который создавал вокруг него невидимую защиту, – и только Маргарита различала в холодном воздухе пляску призрачных животных вокруг него. Наверняка, думала она, из костей этих бедолаг и сложен его посох.

– Он не может говорить, но ведь общаться с воспитанниками ему как-то нужно. Что-то им объяснять, – как ни в чем не бывало подхватила Улльна, теребя ожерелье из звонких птичьих косточек.

– И правда! Не все же палкой лупить, – усмехнулась Маргарита.

– Поэтому он приходит во снах и разговаривает с нами. Но я ни разу не слышала, чтобы он о чем-то умолял. – Аксинья улыбнулась.

– Что с ним вообще такое? – не выдержала Полина. – Почему он нем, почему перестал оборачиваться моржом, почему пользуется такими методами?

– Когда-то он встретился со смертью. Мы не знаем, что за история приключилась, но про эту встречу болтают все кому не лень. Но он не умер – сумел ускользнуть от той, кто вершит судьбы. А она успела отнять у него только голос и тело перевертня, но с тех пор он готовит воспитанников ко встрече с ней. Говорят, только костяные маги способны обмануть смерть. Они умеют скрываться от нее, убегать и прятаться. И Каврай Степанович учит этому и нас, – благоговейно закончила Улльна.

Полина глянула на Маргариту. Та лукаво улыбалась.

– Марго, что скажешь насчет истории про старого моржа? – шепнула Полина ей на ухо, когда они выбрались из-за стола и пошли мыть посуду.

– Если это правда, то печально. Если бы я была наследницей Мары, Каврай должен был бы это почувствовать. Но он уже раза четыре за прошлую встречу ударил меня палкой, и это, знаешь ли, больно!

Покинув Гнездо, они ахнули. Вся деревня потонула в густом тумане, сквозь который пробивалось далекое солнце. Костяной дом, возвышавшийся на четырех толстых столбах, плавал в молоке, а указатель, возле которого дорога разветвлялась, и вовсе стал виден, только когда они приблизились почти вплотную.

Они свернули в сторону Колоколовой горы, взобрались на пологий холм и очутились на поляне. Она была окружена безжизненными деревьями и опутавшими их вьюнами – некогда зелеными и живыми, а теперь такими же серыми. В тумане деревья всплывали подобно призрачным чудовищам. Одни поднимали огромные руки-крылья, другие дыбились острыми хребтами. И если Полина разглядывала их, пытаясь уловить знакомые образы, то Маргарита сразу же рассудила, что все их легко сжечь одним неосторожным заклятием.

Люди подтягивались, и сердце в Полининой груди заходилось дробью. Она предчувствовала чужое внимание. Знала, что все это затеяно чуть ли не ради нее, – сейчас опять начнется отчаянная гонка за колдовство с Водяной! И если дело дойдет до атак, ей снова придется несладко – холм возвышался над болотами. Она не сможет вытянуть на поверхность подземные воды. Ей останется довольствоваться только щитом да неидеальным Отбрасыванием.

Время шло, толпа уплотнялась, но Ирвинг все не появлялся. Уже встали на изготовку Черная Курица, Каврай Степанович и Аристарх, но Полина ждала Ирвинга. Вскоре стало ясно, что он не придет и что наставники об этом знают. Они дожидались последних воспитанников.

Полина нашла глазами Ёгру. Тот витал в своих мыслях. Белые, похожие на седые волосы светились в тумане. Оленихи поблизости не было, зато по обе стороны от него застыли две колдуньи: снежинка Аксинья – строгая, степенная, как молодая береза, – и Улльна – напротив, низенькая и быстрая. Ее черные косы, похожие на змеек, были украшены на концах перевязью мелких костей, а под раскосыми глазами на плоском и круглом, как луна, личике виднелись две нарисованные точки. Она выглядела младше Аксиньи и Ёгры и едва доставала им до плеч. Это и был тот самый Союз Стихий, о котором шептались еще в Заречье.

– Ох, – выдохнула Полина. – Не хочу, не хочу! Уже через минуту они окажутся рядом и начнут подбираться к моей силе.

– Ты боишься приступа?

– Конечно! Посмотри, тут нет Ирвинга… Если что-то случится…

– Есть Черная Курица и целительница-нойда, – утешила ее Маргарита. – Но я разделяю твой страх. Не напрягайся сильно, слышишь? Здорово, конечно, если в конце концов ты дополнишь их Союз Стихий, но ревность во мне диктует плохие советы.

Полина рассмеялась и сжала Маргаритину руку.

Аристарх Назарович раздал указания. Боевая магия здесь проходила по одной и той же схеме. Сначала воспитанники посвящали время себе. Нужно было успокоиться, подышать, настроиться на магов своей стихии и на всех остальных. Только потом переходили к тренировке щитов и атак. После недолгого перерыва начиналось то, что Полина совсем не любила: все поляна превращалась в место битвы. Кто угодно мог нападать, объединяться в группы и защищаться. В перерыве, когда она разминала ноги, готовясь просто убегать от желающих поколдовать с ней или против нее, со спины подкрался Ёгра.

– Я наблюдал за твоим щитом, – начал он без предисловий. Кажется, утром они даже не поздоровались, так что его манера заводить разговор Полину удивила.

– И?

– Это что-то среднее между обычной и физической магией, так? Я заметил, что иногда, если свет падает под правильным углом, он сверкает. Становится даже похож на стекло.

Полина молча посмотрела на него. Она прекрасно знала, как выглядит ее щит.

– Значит, у твоего щита есть особенности, которые с этим связаны? Да?

Полина справилась с растерянностью и дернула бровью.

– Конечно. Но можешь поделиться своими идеями…

– Думаю, это то, что лежит на поверхности. Наверняка ты уже сотню раз и сама пыталась воспользоваться щитом чуть иначе… Ладно, в общем, логично, что такой щит не просто останавливает заклятия. Он должен их отражать.

– Отражать… – повторила Полина.

– Ну да, как зеркало. Возвращать поток магии обратно тому, кто его создал.

– По местам! По местам! – раздался голос Черной Курицы, и Ёгра зашагал к Улльне с Аксиньей, оставив Полину с открытым ртом.

– Марго. – Она бросилась к подруге и схватила ее за локоть. – Пожалуйста, поработай со мной! Мне нужно отработать защиту!

Воспитанники выбежали на поле. Среди них замелькал Каврай Степанович: он размахивал посохом, разгоняя стайки Воздушных и парочки Земляных. Огненные при виде наставника сами кинулись врассыпную, а он направился к Ёгре, Улльне и Аксинье, которые уже несколько встреч подряд действовали слаженно и не давали никому продыху.

– Кажется, он снова чего-то от нас хочет, – крикнула Маргарита, и из ее рук вырвался ровный горящий шар. Полина сплела щит и постаралась удержать на нем внимание. Но щит поглотил огонь и растаял.

Что-то кольнуло в ногу, она обернулась и увидала Матрешу, которая быстро чертила в воздухе знаки и направляла колдовство направо и налево. Водяной щит снова сверкнул. Она краем глаза видела, как увернулся от посоха Ёгра – интересно, что в его действиях не понравилось старому наставнику? Аксинья, Ёгра и Улльна продолжали стягиваться с разных концов поляны к центру, будто их тянуло друг к другу магнитом. Конечно, на каждой встрече они незаметно вырастали возле Полины и пытались плести заклятия с ней вместе. Она изо всех сил старалась настроиться хотя бы на Огненную Улльну, но ее магия отказывалась соединяться с чьей-то еще.

– Атакуй! – сурово рыкнул Ёгра, возникнув за ее плечом. Полина увидела впереди темноволосого парня, но вместо того, чтобы напасть, снова сплела щит. Парень выиграл время, отскочил в сторону и заклинанием сбил с ног Аксинью.

Где-то рядом с коротким воем разрезал воздух костяной посох. Полина пригнулась и сиганула сквозь толпу.

– Куда ты? – разочарованно крикнула Улльна.

Но Полину интересовал лишь ее щит. Только это дребезжание капель, появляющееся от взмаха руки. Капли отражали свет, иногда даже чуть слепили, ловя солнечные лучи. Ёгра был прав, они должны были отражать и заклятия! И как ей это раньше в голову не пришло? Почему не пришло никому из зареченских наставников? И никому из местных?

Маргарита заметила хмуро сведенные брови Каврая Степановича. Полина всего секунду назад улизнула от него, и он бросился следом. Полина не работала так, как требовали правила. Наставники хотели, чтобы воспитанники пробовали колдовать друг с другом. Чтобы они быстро и слаженно объединялись в тройки, менялись партнерами, учились нападать, хитрить. Единственная же Водяная колдунья, от которой все ждали слишком многого, постоянно сбегала от любой возможности попробовать себя в коммуникативной магии. Сегодня она не хотела участвовать даже в простых парных боях.

Маргарита тоже бросилась вперед, расталкивая остальных. Ее атаковала Айсулу, но внезапно прикрыл пробегавший мимо Петя. Перепачканная Матреша поднималась с травы, Лёлль что-то прокричал обступившим его парням, и те выстроились на изготовку. Полинина куртка с капюшоном мелькнула прямо за ними, туда же направлялся наставник-морж.

Ей тоже казалось, что Полина не стремится войти в Союз Стихий, но она доверяла ей. Она знала, что Водяная часто идет на поводу у собственного страха, однако только она и могла решать, правильно это или нет.

Маргарита увидела, как поднялся костяной посох Каврая Степановича.

– Нет! – крикнула она в отчаянии. Полину нельзя было бить. И не только потому, что это было жестоко: любая внезапная боль, даже слабая, могла вызвать приступ. Как Маргарита вспомнила об этом? Просто внезапно ощутила рядом черную сосущую пустоту. Полина опасалась не зря! Она, как никто другой, чувствовала приближение тьмы! – Не смей!

В голове что-то лихо крутанулось, время остановилось. Маргарита увидела перед собой замершего старика с занесенным посохом, почувствовала силу, вложенную в руку и уже передавшуюся палке. Вокруг же лежала только голая пустыня с дымчато-сизой травой и таким же небом. Магия человека-моржа пульсировала, отведенная в сторону рука наливалась сиянием. И Маргарита узнала этот тяжелый золотой свет. Это был свет ее собственной силы – она когда-то видела его на своих руках. Стоило ей подумать об этом, как посох и сжимавший его кулак перестали сиять, свет поспешно уходил из запястья, из предплечья. Через секунду вся его фигура погасла, слилась с пепельным туманом, разлитым вокруг. Воцарилась тишина. Маргарита оглянулась. Эта пустыня была ей знакома. Родное, спокойное место, где нет ничего: ни движения, ни цвета. Потому что смерть – это просто отсутствие жизни. Отсутствие энергии. Отсутствие силы и магии. Это не какая-то особая сила – это ее отсутствие.

Она громко втянула воздух и заморгала, звуки и цвета мира навалились разом. Она стояла на протоптанном пятачке земли, выставив вперед руку, а перед ней замер изумленный старик с длиннющими моржовыми усами. Пальцы его разжались, и палка глухо стукнулась о землю. Обернулась удивленная Полина. Лёлль и парни, что примкнули к его команде, ошарашенно глазели на наставника.

– Он ее услышал? – зашептался кто-то у Маргариты за спиной. – Не может быть! Как это так?

Наставник перевел взгляд на посох, утонувший в грязи. Все его тело вздрагивало, кончики длинных усов тряслись. Он рассеянно обернулся. Воспитанники молчали.

– Что здесь такое? – подскочили Аристарх Назарович и Черная Курица. – Что случилось? Каврай Степанович, вы в порядке? Вас кто-то ранил?

– Ага, попробуйте ранить наставника! Сами знаете, что это невозможно! – усмехнулся Лёлль.

Черная Курица дотронулась до плеча старика и легонько его встряхнула. Но тот словно окаменел и продолжал исподлобья глядеть на Маргариту.

– Тогда что?

– Она… приказала ему бросить посох, – выдавил Петя. – И Каврай Степанович повиновался.

– Не может быть. Все знают, что он ничего не слышит, – возразила Черная Курица.

– Даже у меня не получилось уговорить его выкинуть свой посох и сменить методы. – Аристарх Назарович упер руки в бока.

– Я сказала, чтобы он не смел бить Водяную колдунью, – произнесла Маргарита, и Каврай Степанович под рукой Черной Курицы вздрогнул. – Он преследовал ее и пытался заставить атаковать.

– Потому что Боевая магия… – начал Аристарх Назарович.

– Потому что эта Боевая магия проходит без Ирвинга! – воскликнула Полина. – А Ирвинг следит за мной. Следит за тем, чтобы… – Она осеклась, не решаясь говорить при всех о своем проклятии.

– Так вышло, барышня, – ответил Аристарх Назарович. – Мы не можем постоянно подстраиваться под Ирвинга. А у него есть дела и поважнее.

– Главное, – Маргарита пожала плечами, – Каврай Степанович теперь точно запомнил, что его методы не подходят для работы с Водяной.

– Что это было, Марго?

Девушки поднялись в Гнездо и вошли в комнату. До дома их провожали человек десять. Все они покинули поляну и не скрывали своего восторга от произошедшего. Теперь же Маргарита и Полина, сославшись на то, что им нужно отдохнуть, остались вдвоем.

– Я толком не поняла… – призналась Маргарита. – На поляне я сказала правду. Я увидела, как этот старый дурак замахнулся на тебя, и просто приказала ему остановиться. А ты что-то заметила?

– Да, твое странное выражение лица! Почему Каврай выронил палку?

– Послушай, это прозвучит как бред. – Маргарита села на кровать. – У меня было видение, но я спрашиваю себя, не придумываю ли все это? От того, что Серп Мары теперь принадлежит мне, я как будто пытаюсь все объяснить моей с ним связью. На мгновение мне привиделась пустыня. Все вокруг было выжжено. Я уже видела это место. Во сне. И на практиках с Македоновым. В тот миг, когда Каврай занес свой посох, я словно попала в эту пустыню, и он оказался там же. Но в том месте власть над временем и пространством принадлежит мне одной. Старик был похож на застывшую фигурку, он не мог пошевелиться. И он… узнал меня. Или я узнала его? Как если бы это был мой дедушка, с которым я сто лет не виделась. В общем, ладно, забудь. – Она тряхнула головой. – Самой неловко от такого.

Маргарита судорожно потерла шею, пробежала пальцами по кожаному мешочку, который носила вместе с парой амулетов, и вдруг замерла. Рука ее задержалась на груди, прикрывая подарок Странника.

– Что такое? – настороженно спросила Полина.

Маргарита сняла мешочек, развязала тесемки и медленно, не веря своим глазам, вытащила из него маленький бумажный квадратик, оказавшийся запиской, сложенной в несколько раз. Пальцы заметно дрожали, быстро разворачивая письмо. Внимание цеплялось за мелкие детали – важным вдруг стало все: и плотная белоснежная бумага, почему-то казавшаяся такой знакомой (ах да! ведь такой пользовались потусторонние!), и то, во сколько раз был сложен прямоугольный лист, и почерк – убористый, четкий, с сильным нажимом.

«Спасибо за твое письмо. И за твою смелость. Я представляю, сколько ее потребовалось, чтобы написать наставнику. Написать то, что ты написала. Теперь мне придется поучиться этой смелости у тебя. В который раз я думаю о том, насколько все в наших жизнях неслучайно. Я отлично умею избегать любых решительных шагов. Тех, где мне нужно проявить волю и смелость, столкнуться лицом к лицу со своей темной стороной или чьей-то тяжелой тайной. И вот первый опыт наставничества оборачивается тем, что в воспитанницах у меня – моя полная противоположность. Человек, который мог научить меня гораздо большему, чем я – его.

Если тебя смутит это письмо, сожги его и не отвечай.

Со мной все в порядке. Особенно теперь.

Знай, что ты можешь написать, если возникнут трудности. Только будь осторожна. Не называй имен. Передай письмо тем же способом, что и получила. И наложи колдовство, которое не позволит адресату узнать, кем письмо написано, а постороннему человеку – открыть его и прочитать».