Текст книги "Однажды была осень"

Лина ничего не ответила, растерявшись от неожиданности, даже отшутиться не догадалась.

– А мне – изменяет, – спокойно сообщила Вероника, не дожидаясь ответа. – А я ему. Он тоже в курсе. Вот прямо сейчас пойду и…

Она приподнялась с дивана, будто собирась немедленно приступить к осуществлению своего плана, но покачнулась и плюхнулась обратно.

– Твой муж здесь? Ты нас не познакомила, – Лина ляпнула глупость.

– Ха! Здесь! Чихал он на мою компанию. У него своя тусовка, у меня – своя. А вот раньше – да, раньше была одна… – Вероника не без труда сфокусировала взгляд на стоявшем перед ней пустом бокале, взяла его в руки и начала рассматривать его на свет. – Вот черт…

Она помахала рукой одному из гостей, и тот немедленно поднялся и пересек комнату. Подойдя, он бережно погладил Веронику по шее и плечу, с которого сполз широкий свободный свитер. Она в ответ запрокинула голову и потянулась за рукой, как кошка, которой нравится ласка.

– Тимоша, зайка моя, принеси нам с Галкой мартини. Только со льдом и с лимоном. И возвращайся побыстрее, а то мы тут без тебя вообще… – В эту простую фразу Вероника вложила столько разных оттенков смысла, что осчастливленный Тимоша по-гусарски щелкнул несуществующими шпорами и полетел выполнять ее просьбу, не касаясь пола.

– Вероника, я пить не буду, мне же еще ехать, – запротестовала Лина. – И, знаешь, мне, наверное, пора. Уже поздно.

– Ну, не пей, – разрешила Вероника, расслышав лишь половину фразы. – Мне больше достанется. Два мартини лучше, чем одно мартини. Высшая математика.

Лариса вежливо улыбнулась, придумывая, как бы ей поделикатнее отделаться от подвыпившей хозяйки, которой приспичило пообщаться. Черт ее дернул согласиться на приглашение! Вот вся компания веселится, кое-кто уже, похоже, уединился в разных уголках немаленькой квартиры, а она вынуждена тут сидеть и выслушивать Вероникины бредни.

– А я, между прочим, физтех окончила. Веришь?

– Конечно… – поддакнула Лина.

– Чистая правда, – подтвердил вернувшийся с двумя бокалами посланец. – Мы тут почти все – однокурсники. Вы не бойтесь, Галина, мы люди вполне приличные, семейные, в нормальной жизни даже солидные и скучные. Только вот изредка себе позволяем вспомнить студенческие годы. Исключительно в своей компании.

– Уйди, противный, приходи позже! – отпихнула его Вероника, и Тимоша, изобразив комическое отчаяние, отошел.

– Ничего себе! – уважительно удивилась Лина, которой Вероника изначально показалась пустоголовой вертихвосткой, удачно отхватившей богатого мужа. – А я – биофак.

– Я же вижу, что ты – наш человек! – похвалила ее Вероника, принимаясь за первый бокал. – Вот я и хочу тебя спросить – правильно я поступаю или нет? Потому что они все, – она махнула рукой в сторону танцующих пар, – они все меня осуждают. Говорят, что если я его не люблю и он меня не любит, то надо разводиться к чертовой матери. А не заниматься всякой… Да. Вот и скажи – правильно или нет?

– Не знаю, – честно ответила Лина, рассматривая гостей уже с другой точки зрения.

– Когда я была еще совсем молодой и глупой, – неожиданно эпически начала Вероника и тут же скатилась на привычную скороговорку, – я его встретила и быстренько в него влюбилась по самые уши.

– В Тимошу?

– В какого Тимошу? Ах, в Тимошу? Не, он же такой ботаник был, как и все наши, – не меньше Галины изумилась резкости звучавшего в ее ушах собственного голоса Вероника. – В мужа моего, его зовут Даниил. Он и до нашей встречи был крутой и при всем, что положено, – квартира, машина, денежки, своя фирма. Но ты не думай, я не поэтому в него влюбилась. А может, и поэтому – что за мужик без денег? Он же самец, значит, должен еду добывать и эти… шкурки. И лучше норковые, – Вероника хихикнула своей удачной шутке. – Он женат был, да как иначе? Такие по одному не ходят. Он быстренько там развелся и на мне женился – что ему, жалко, что ли? Работать меня не пустил, да я и не рвалась, куда с моим дипломом, в школу только. Но мне в школу нельзя, я на детей плохо по…повлияю. Ты же не будешь мартини, да? Тогда я выпью. А я ему помогала сперва, да. И бухгалтерию освоила, и все такое – на раз. Близняшек родила – сыновья. Но потом он еще одну нашел, которая тоже за него замуж хотела и чтобы он ей шкурки добывал. Даниил мне и говорит: давай быстренько разводиться…

С этого места Лина стала слушать внимательнее.

– А я говорю: давай, только посчитаем сперва – я же математику в универе учила, да еще и бухгалтер. Мы с тобой семнадцать лет прожили…

Лина ахнула про себя – она считала, что Веронике никак не больше тридцати, а выходит, они – ровесницы?!

– …получается совместно нажитое имущество. Значит, делим пополам. На два делить умеешь? – это я ему говорю. Возьми все свои миллионы и подели пополам. Плюс алименты. То есть это мне плюс, а тебе, стало быть, минус. И недвижимость твою заграничную тоже вот прямо пополам, в коммуналку превратим. Тебя же, говорю, жаба задавит со мной разводиться. Он посчитал и говорит, что я права и что дешевле киллера нанять.

– Ничего себе…

– Да это шутка такая, – успокоила ее Вероника. – Он же не маньяк, так просто – потаскун и жадина. Если б не это – суперский был бы мужик! Хотя нет, не жадина, это я уж так. Я вас как-нибудь познакомлю, он часто приезжает, дела у него тут.

– И что дальше было? – направила ее мысли в нужное русло Лина. Теперь ей и вправду было интересно.

– Дальше… А что дальше? Ах, да… Я ему и говорю – давай я буду жена, и наследники у тебя по одной линии, чтоб аккуратно все было, как в бухгалтерии. А баб имей, сколько хочешь, тебе дешевле встанет. Он и согласился. Он же умный мужик так-то, только на баб его переклинивает. Так они все такие. Хрен ли менять одного на другого? Этот все-таки не чужой человек – муж. Вот я с ним договорилась. Теперь живу себе – то тут, то в Хайфе, в Черногории еще вилла и в Мюнхене квартирка. Не тесно вообще-то. Мы друг другу не мешаем. Иногда встречаемся даже. Я бы совсем за границу свалила, мальчишки в Лондоне учатся, в теннисной школе. Да там скучно, ты не представляешь, какие они там все зануды. А тут родители, друзья, эти вот самые… да. У меня магазинчик тут, для развлечения, с подружкой пополам. Шмотки из Германии. Я вот и смотрю – сумка у тебя хорошая, не паленка, сейчас редко у кого… Я тебе зачем это рассказала?

Вероника сосредоточенно смотрела на собеседницу, ожидая ответа. Лина растерялась.

– Ну… ты хотела спросить – правильно ли ты поступила.

– Конечно, правильно! Без вопросов! – горячо заверила ее Вероника. – А ты бы как на моем месте? Вот тебе муж изменяет – а ты что?

– Я не знаю… Развелась бы… – пробормотала Лина. – Наверное.

– Ты дурочка! На богатых мужиков бабы сами вешаются, что ж им – на бантик завязать? Природу на бантик не завяжешь! Ты ж вот зоологию изучала, да? Здесь то же самое. Пусть изменяет! Лишь бы деньги платил. А на его денежки ты себе купишь эту самую… любовь. Только в другом месте.

– Глупости! – всерьез обиделась Лина. – И с чего ты взяла, что муж мне изменяет? У меня в личной жизни все нормально.

– Это тебе только кажется, – уверила ее Вероника. – Я вот тоже так думала, а потом – ап! – и получите рога. Или это у мужиков рога, да! Ой, и рога у моего Данилы – развесистые! То есть это… раз… разветвленные – во! Ты ко мне приходи почаще, я тебе такого мужика найду! Это мужа найти трудно, а любовника – на раз!

– Не надо, – отказалась Лина. – Спасибо, у меня есть.

– Это правильно! За это надо выпить! – обрадовалась Вероника, вскочила на ноги и, пошатываясь, отправилась на поиски спиртного.

Улучив минутку, Лина подхватила Буську и стала осторожно передвигаться в сторону прихожей. Но уйти по-английски не получилось. К ней подошел тот самый Тимоша, которому было велено приходить позже. Разумеется, он был совсем не противный, с умными веселыми глазами за стеклами модных очков и почти трезвый, в отличие от своей однокурсницы.

– Вы уже уходите? Какая шубка вам нравится – выбирайте! – шутливо показал он Лине на гору шуб и курток.

Помог ей одеться, проводил до машины и, когда Лина уже собиралась захлопнуть дверцу, нагнулся к окну и сказал:

– Галя, вы человек новый… Вы про нашу Нику плохо не думайте. Она умница. И человек очень хороший. Только вот…

Не договорив, он устало махнул рукой и отошел от машины.

По дороге домой Лина перебирала в памяти обрывки разговора. С одной стороны, она ругала себя за то, что потратила вечер на выслушивание глупых разглагольствований полузнакомой и к тому же изрядно выпивающей дамочки. А с другой… Ника ей отчего-то понравилась. Она была какая-то молодая, что ли. Ровесница Лины – а будто моложе, вон и компания у нее со студенческих лет. Только в молодости можно вот так легко и безоговорочно принимать решения, диктовать окружающим свои условия, не сомневаясь, что твои правила игры будут приняты и что изменчивый мир в конечном итоге прогнется под нас. Лина так больше не умеет.

Очередной трудовой день ознаменовался событием криминальным: у Адамули пропал ошейник. То есть пропал он еще накануне, но мопсиху забирала прислуга, и пропажа обнаружилась лишь утром следующего дня. По такому поводу хозяйка Адамули – обвешанная ювелирными изделиями толстая отдышливая тетка лет пятидесяти – не поленилась к полудню явиться лично в детский сад. И закатить такой виртуозный скандалище, что у Лины от изумления едва не пропал дар речи, слишком уж давно она не сталкивалась с таким откровенным чистопородным хамством. В тех магазинах, поликлиниках, турфирмах, фитнес-залах, сервисных автоцентрах, ресторанах и прочих местах, куда обычно ходила Лина по делам и досуга ради, такие экземпляры, как Адамулина хозяйка Нелли Сергеевна, либо не водились вовсе, либо они мимикрировали под окружающую доброжелательно-предупредительную среду, временно становясь незаметными.

– Значит, так, девушки, – Нелли Сергеевна обвела глазами Лину, Ирину и Майю, стоявших перед ней посреди кабинета как новобранцы перед генералом. – Я вас предупредила. Ошейник дорогой, ручная работа, на заказ, три бриллианта, стразы Сваровского, кожа змеи. Если сказать вам, сколько я за него отдала, – опупеете. Даю вам срок до вечера. К вечеру не найдете – пишу заявление.

Ошалевшие от такого напора сотрудники детского учреждения во главе с администратором госпожой Белоглазовой испуганно кивали.

– Тебя это особенно касается, – она вперила в Лину маленькие поросячьи глазки. – Думаешь, я не видела, как ты тут на «Лексусе» распыляешь? Я все видела! Я воров за километр чую. Вот этим самым носом!

Она с шипением втянула в себя воздух, будто и в самом деле вынюхивая криминальные намерения сотрудников детсада.

– Что вы себе позволяете? – возмущенно начала было Лина.

Но Адамулиной хозяйке, как оказалось, только того и надо было. Получив ответную реплику, она взвилась ввысь, как ястреб над полем с несчастными мышками-полевками.

– Я свои права знаю! Ты меня тут не учи, дорогуша! Клиент всегда прав, усекла? Я на вас не только полицию натравлю! Все проверят – и как налоги вы платите, и документики, какие есть, перешерстят, и потребнадзор придет. Развели тут антисанитарию – собаки в поселке! Да еще воровать?! Я вам…

– И что это у нас тут происходит? – раздался насмешливый голос.

Увидев стоящего в дверях Валентина, Лина едва не разрыдалась от счастья: даже чудесное шествие Деда Мороза с мешком подарков в детстве не радовало ее так, как появление зоопсихолога.

– Валя… У нас ошейник пропал, с бриллиантами, то есть не у нас, а вот у…

– Не пропал, а сперли! – вставила тетка. – А эта, понимаешь ли, на «Лексусе»! Откуда у нее деньги, а?

– Ваш ошейник мы непременно найдем, – улыбаясь, пообещал Валентин. – Вы, Нелли Сергеевна, прежде чем затевать конфликт, выяснили бы, с кем имеете дело. «Лексус» уважаемой Галине Борисовне подарил ее родной папа, заместитель генерального прокурора. Аккуратней надо, честное слово.

– Б…ь… – задумчиво сказала тетка. – То-то я и смотрю…

– Вот именно. Вы же неглупая женщина. В целом, – подбодрил ее Валентин. – Ну пропал ошейник. Стоит ли устраивать разборки? Найдем. А имидж уже не восстановишь. Пойдут разговоры по поселку. Оно вам надо?

– Ищите, ладно, – согласилась тетка, глядя на Лину. На лице ее ясно читалась напряженная работа мысли. – Если не найдете, так и быть, возьму деньгами.

Она опять шмыгнула носом, но уже без прежней уверенности, и вышла из кабинета, сильно хлопнув дверью.

– Ира, Майя, идите, работайте, не берите в голову, – беззаботно отослал Валентин девушек. – Разберемся.

– Валь… что это было? – с трудом приходя в себя, спросила Лина.

– Ничего из ряда вон выходящего. Коробова Нелли Сергеевна, директор плодоовощебазы. Вполне приятная дама… если знать, как с ней обращаться. Тут главное – не переборщить с вежливостью. От этого она сатанеет. Так что я вовремя.

– Ты ужасно вовремя! – горячо заверила его Лина. – Она нас чуть не поубивала, а тут ты! Валь, а откуда она здесь, Коробова эта? Вроде не по чину ей в Карасьем жить?

– О, это отдельная история! – оживился Валентин. – У нее дочка есть, прелестное дитя… ну, теперь уже лет тридцати, пожалуй. И напрасно ты хихикаешь! Дочка эта была прелестна и невинна, у нее чудные манеры и плюс по мелочи – фортепиано, языки, бальные танцы.

– У такой мамаши? Опять врешь? Сказки сочиняешь? – догадалась Лина. – Я тебя серьезно спросила, а ты…

– Никак нет! Ты можешь мне не верить, но супруг нашей уважаемой Нелли Сергеевны играет на валторне в нашем филармоническом оркестре, милейший и интеллигентнейший человек.

– Так это он иногда приходит за Адамулей? – У Лины вытянулось лицо. – Господи! А я еще думала – что за странный персонаж? Вроде мужчин-домработниц не бывает, наверно, родственник какой-нибудь. Он еще такой робкий, даже заискивает немного. И одет очень просто. Ой, как неудобно…

– А ты не суди о людях по внешнему виду, – злорадно посоветовал Валентин. – Бедный родственник – хозяин дома, а воинственная госпожа Коробова – нежнейшая и заботливая супруга. Так вот, если тебе интересно: воспитанием дочки занимался в основном он, а мама взяла на себя функции обеспечения семьи. И девочка Лерочка выросла в обстановке полной гармонии, любви и взаимопонимания. Закончила музыкальную школу-десятилетку при консерватории. Мать при ней старалась даже рот не открывать, чтобы, не дай бог, чего не ляпнуть из привычного. Ну вот, выросла дочка большая-пребольшая…

– Это репка, – уже давясь от смеха, подсказала Лина.

– Крепкая, как репка, и нежная, как… как… – пощелкал пальцами в воздухе Плюсик.

– Как роза. Давай дальше.

– Как хочешь, – наигранно обиделся Плюсик. – Полюбил эту розу, то есть Леру, сын большого, просто-таки огромного начальника. А мамаша ее, будущая теща то есть, поставила условие: отдам дочку, если мне в Карасьем участочек застолбите. Дочка вышла замуж, уехала в Москву, кажется. А мама с папой тут остались. Мама теперь скучает. Королевство ей маловато, и с соседями поссориться не удается, потому что соседи ее персону попросту игнорируют. А ты ее бойся, Галка, она женщина отважная: когда в прошлом году на ее овощебазу рейдеры явились – мужики с автоматами, так ее охранники вместе с таджиками разбежались кто куда. А она, говорят, их с гранатой встретила. Отбилась. Хотя, может, и врут, конечно.

– Валя, тебе смешно, – вспомнила про свою беду-обиду Лина. – А она на меня орала, как на прислугу. На черта мне такая работа? Вот уйду, и баста!

– Это точно подмечено – и все, – согласился Валентин. – Только этот вариант мы с тобой обсуждали, если помнишь.

– А чего она меня оскорбляет? – по-детски надувшись, капризничала Лина. Ей хотелось, чтобы Плюсик ее утешал и уговаривал. Она столько его ждала и достойна хоть капельки внимания, в конце концов!

– Теперь Нелли Сергеевна будет к тебе относиться со всем уважением, – заверил ее Валентин. – Раз у тебя неожиданно оказался такой высокопоставленный папа. Это она понимает.

– Врун! И меня заставляешь врать! Выдумал какого-то папу, – разочарованно сказала Лина. – Ты вообще где был и чего сейчас приехал?

Ей очень хотелось услышать – к тебе приехал, давно не видались, узнать, что и как и не нужна ли помощь.

– По делам в Питер ездил, – вместо этого буднично сообщил Валентин. – И работы было много. Рада говорит, что ты отлично справляешься.

«Рада, Рада! Свет клином сошелся на этой Раде, – расстроилась Лина. – Они меня, стало быть, еще и обсуждают в узком семейном кругу. Нужна мне ваша похвала, как рыбе зонтик».

Наверное, лицо у нее было таким разочарованным, что Валентин улыбнулся и добавил:

– А заехал просто так – соскучился. Ты не звонишь, вся в делах, старая дружба побоку.

– Да я… – начала было Лина и замолчала. А что сказать? Что она тоже очень-очень соскучилась? Что постоянно вспоминает его и мысленно разговаривает с ним, обижается, что его долго нет, и ждет… Чего ждет? И зачем… Рада ведь говорила… да пропади она пропадом, эта Рада с ее разговорами!

– Только сперва надо этот артефакт найти, – напомнил Валентин, с усмешкой наблюдая за Линой. – Тем более если с тремя бриллиантами, не говоря уже о стразах.

– А как искать будем? – растерялась Лина. – Дом, что ли, обыскивать?

– Есть методы, не волнуйся, – успокоил ее Валентин. – Пойдем.

Для начала они вместе с поварихой Леной, как самой молодой и востроглазой, обыскали все помещения, в которых вчера побывала Адамуля: игровую, тренажерный зал, прихожую, коридоры. Безрезультатно. Опять вернулись в игровую комнату и перетрясли все подстилки, надеясь, что кто-то из питомцев утащил к себе Адамулин ошейник в качестве игрушки. Но все было напрасно.

– А чего вы тут – убираетесь, что ли? Так вроде ладно все у нас, – удивилась, застав их за уборкой, вернувшаяся с обеда нянечка Анна Петровна. – Что надо – могу я подтереть.

– Беда у нас: ошейник мы Адамулин потеряли, бриллиантовый. Хозяйка приходила скандалить, обещала в милицию заявить, – пожаловалась Лина. – Вы не видели вчера? Куда он делся, как сквозь землю провалился?

– Это Нелька, что ли? Эта может, – с удовольствием подтвердила Анна Петровна. – Такой ор подымет – хоть святых выноси. С ней только ее муж и может справиться. Тихонечко ей так – Нелечка, мол, не надо, перед людьми неудобно, – она рот-то и заткнет. Хорошая семья, дружная, любовь у них, сразу видно.

– А вы откуда знаете, Анна Петровна? – удивилась Лина.

– Дак соседи мы с Коробовыми-то, забор в забор, – охотно пояснила Анна Петровна. – Если хозяина, Дмитрия-то Евгеньевича, дома нету, то Нелька так орет, бывало – хоть окна закрывай. У них и прислуга поэтому долго не держится, таджики одни остались. Хотя у нас тут таджиков не жалуют.

– А… где вы с ними соседи, Анна Петровна? – осторожно спросила Лина.

– Дак здесь, в Карасьем, – удивилась Анна Петровна. – Где же еще-то? Ихний дом на второй улице, номер восемь, у них у одних первый-то этаж камнем обделан – видела, поди? А наш – номер десять. Вишни там вдоль дорожки. Хотя ты у нас недавно, а вишня-то, она весной хороша, вот в мае посмотришь – красота, глаз не оторвать. Я сама сажала!

– А вы… то есть я хотела спросить… – не решаясь спросить напрямую, Лина замолчала, оглянувшись на Плюсика, который отчего-то ухмылялся за ее спиной – похоже, его эта ужасная ситуация даже развлекала. – Я хотела спросить про ошейник этот несчастный. Не видели вы его, Анна Петровна?

– Чего ж не видела? Видела. Вчера собаку Нелька в нем привела. Адамулька, бедная, скоро с жиру лопнет, хоть вы и заставляете ее по дорожке бегать, да где там – чисто поросенок. И даже хрюкает. Меньше жрать-то надо. Что ей, что Нельке, обеим. Ошейник этот собачушке мал, прямо душит, та аж хрипит. Я его и сняла.

– И… где же он? Вы его куда потом положили? – не веря своим ушам, спросила Лина. Валентин за ее спиной фыркнул от смеха, и она обернулась сердито. – Валя! Что смешного, не понимаю?

– Слушай, Галина Борисовна, а вот куда положила – не помню, – задумчиво ответила нянечка. – Все забываю, старость не радость.

– Анна Петровна, миленькая, вспомните! – взмолилась Лина. – Очень вас прошу! Так хочется ей этот проклятый ошейник кинуть, чтоб она себе не позволяла!

Нянечка нахмурила лоб. В полном молчании все напряженно ждали.

– Нет, не помню! – обреченно махнула рукой Анна Петровна. – Потом, может…

– Как склероз одолеете, так вы уж сразу нам скажите, Анна Петровна, голубушка, – попросил ее Валентин. – А мы пока пойдем чайку попьем, да, Галь? На нервной почве полагается.

– Валь, ну что сегодня такое, а? То эта, прости господи, халда в поселке живет, хотя она ни в одном приличном месте фейсконтроль не пройдет, то муж у нее скрипач…

– Валторнист, – поправил ее Плюсик, похоже, настроение у него и впрямь было преотличное.

– Плевать! – разошлась Лина. – То нянечка Анна Петровна у нее в соседях. Бред какой-то?

– Отчего же бред? Опять-таки не суди о людях по их виду. Анна Петровна действительно живет в поселке, в доме сына. Сын, как водится, с утра до ночи на работе, с невесткой Анна Петровна не ладит, внуки выросли. Целый день сидеть сложа руки ей скучно. Вот она себе и нашла занятие. Сидит, собак караулит, чтоб не передрались. Ну, лужу подотрет, если что. Между прочим, ты знаешь, сколько она здесь получает? Думаешь, те пятнадцать тысяч, что по ведомости?

– А сколько? – удивилась Лина.

– Сорок пять, – лениво пояснил Плюсик. – Тридцать сын доплачивает, только от нее по секрету. А она, опять же по секрету от него, эти деньги откладывает. Ему на черный день. У милейшей Анны Петровны нормальное пролетарское мышление, и она, как представитель рабочего класса, уверена, что всех богатых рано или поздно все равно раскулачат. Но ее любимый сын и в этом случае по миру не пойдет, потому что у нее – заначка.

– А сын знает?

– Ну конечно. Сложная схема финансового потока: он раз в месяц заносит Раде тридцать тысяч в конвертике. Рада добавляет пятнадцать и вручает его Анне Петровне. Анна Петровна аккуратно пересчитывает и тридцать пять тысяч сразу Раде обратно отдает, а Рада кладет деньги на ее счет. Сын контролирует, потому что счет в его же банке – но опять же по секрету. Анне Петровне десяти на все про все хватает.

– Вот психи… – растерянно прокомментировала Лина.

– Отчего же? – пожал плечами Плюсик. – Люди любят друг друга, заботятся. Это нормально. У всех по-разному.

– А ты откуда все это знаешь? – спохватилась Лина и посмотрела на Валентина с подозрением. – Может, опять сочиняешь?

– Мне надоели твои беспочвенные подозрения! – возмутился Плюсик. – Как только что-то выходит за рамки обыденного, так ты сразу обвиняешь меня во вранье! Так это не я врун, а просто у тебя узкий кругозор. Два месяца с лишним тут работаешь и ничего ни про кого не знаешь! Это же надо до такой степени не интересоваться людьми! А я все знаю, потому что мне интересно. И потому что я со всеми разговариваю.

– Валь, а со мной ты разговариваешь тоже потому, что тебе интересно? – вопрос задала быстро, и интонация была вполне невинной. Распалившийся оратор Плюсик с разгона влетел в расставленную ловушку.

– Что значит – интересно?! Ты же мне не чужой человек! Я хочу знать, что с тобой происходит, чтобы я мог тебе помочь… – Он остановился, поняв, что разговор неожиданно принял опасный оборот.

– Спасибо, Валечка, – серьезно сказала Лина. – Ты мне и в самом деле очень помог. Я за эти два месяца стала жить совсем по-другому. Целый день кручусь, домой приезжаю поздно, падаю спать. Мне даже сны теперь не снятся. Как у Сергея дела, я и вовсе не знаю. Понимаешь, он со мной никогда не разговаривал вот так, как ты. Это значит, что ему никогда не было интересно про меня знать?

– Я про твоего Сергея ничего сказать не могу, – серьезно сказал Валентин. – У меня слишком мало данных. И потом, у меня правило: никогда и ни с кем не обсуждать своих близких.

– Он мне не близкий, Валечка! Он далекий! Так далеко, что едва разглядеть можно. Очень дальний родственник.

– И все равно, – закрывая тему, положил ладонь на стол Валентин. – Не будем.

– Я давно заметила, – начала Лина, и губы у нее вдруг задрожали, – что ты про свою жену ничего мне говорить не хочешь. Потому что она тебе – близкая, да? Потому что ты ее любишь? А она про тебя говорит! И мне говорила! Знаешь, что?

– Примерно догадываюсь, – Валентин смотрел не мигая ей в глаза, на губах застыла невеселая улыбка. – Вы женщины, вам можно… наверное. С мужиков другой спрос. Слушай, давай сменим тему. У меня к тебе предложение. Я тебя приглашаю в ресторан! Послезавтра. Идет?

В ту же секунду позабыв о своих обидах и коварных намерениях, Лина смотрела на него растерянно, пытаясь сообразить – он ее просто так приглашает или… со смыслом? Но вредный Плюсик изобразил на своей веснушчатой физиономии самое что ни не есть невинное выражение, и она просто кивнула. В этот момент в дверь вежливо постучали, и на пороге возникла Анна Петровна.

– Вот – нате! – подойдя к Лине, она положила перед ней ошейник из змеиной кожи, сплошь усыпанный сверкающими камушками. – Целы ваши брильянты, нашлись. Делов-то!

– Где? – хором спросили Лина и Валентин.

– Дак в кармане, – охотно пояснила Анна Петровна, явно гордясь собой. – Я вчера в халат положила, в кармашек. А халат потом в стирку отдала. Хорошо, что еще не постирали. А то бы отвалилось все от этой цацки, не дай бог, машина сломалась бы.

– Анна Петровна, миленькая, вы нас просто спасли! – с чувством поблагодарил ее Валентин. – Какое разочарование для Нелли Сергеевны…

– Да уж, Нельку хлебом не корми – дай пособачиться, – согласилась Анна Петровна. – Ну, пойду я, а то там мои охламоны учинят еще чего-нибудь.

Когда она ушла, Лина с брезгливым любопытством рассмотрела ошейник.

– И не змея, и не бриллианты, – разочарованно сообщила она Валентину. – Искусственная кожа, стразы. Тьфу, у Буськи и то лучше.

– Конечно, лучше, – согласился Валентин. – Твоя Буська собачонка гламурная, а ты женщина непрактичная. Не то что госпожа Коробова.

– Слушай, Валь, так, может, и Адамуля ее вовсе не от Донцовой?

– Очень даже может быть, – согласился Валентин. – То есть не от ее мопсов, ты хотела сказать. Насколько я знаю, Донцова разведением собак не занимается.

– А зачем тогда она врет?! – возмутилась Лина.

– А тебе что – жалко? – вскинулся Плюсик, очень похоже скопировав ее возмущение. – Ты пойми, с ней здесь, в поселке, только из-за мопсов и поддерживают кое-какие отношения. Она всем врет про знакомство со знаменитостью – занятно же. Кто-то верит, кто-то смеется за спиной, просят ее рассказать, а она и рада. Трудно ей здесь. Ладно, Галка, пойду я, клиентка должна из города приехать.

– Почему ты ей здесь назначил? – не поняла Лина. – Если из города, то ей в «Ваш зоодоктор» ближе.

– Нет, все-таки ты блондинка, хотя и не такая неисправимая, как я предполагал! – шутливо воздел руки к небу Плюсик. – Кстати, тебе очень идет новая стрижка. Я тебе уже битый час объясняю, что приехал сюда, на край света, чтобы спасти тебя от людоеда и пригласить на бал. В субботу, не перепутай!

Когда он вышел, Лина посмотрелась в зеркало, сильно прижав ладошки к щекам, чтобы не расплыться в совсем уж глупой улыбке. Плюсик – приехал! Стрижка – отличная! И они идут в ресторан! Ну, Валечка, держись! На своей территории я тебе шансов не оставлю! Я буду неотразима, шикарна, соблазнительна, и посмотрим еще, так ли уж права твоя драгоценная Рада, свято веря в твою непогрешимость. Даже себе Лина не хотела признаваться в том, что недавние слова Рады о безусловной преданности мужа задели ее за живое и требовали опровержения.

Дома вернувшуюся с работы Лину ждал сюрприз в виде супруга, уже облаченного в домашнюю одежду, и это в восемь вечера… просто неслыханно. Только Линино воспитание и годами выработавшаяся привычка быть хорошей женой удержали ее от ехидного вопроса – уж не получил ли он отставку у своей блондинки, раз вынужден коротать вечер в семейном кругу? И еще: раньше она боялась ссор и никогда не задавала мужу вопросов, на которые, она знала, он не захочет отвечать. Теперь опасения ушли – что толку трястись над когда-то обожаемой, но теперь разбитой и как попало склеенной чашкой, стоит – и пусть стоит себе, лишь бы пореже на глаза попадалась.

Но чашка… то есть муж, разумеется, не просто попался на глаза, потому что на этот раз он не сидел, по обыкновению, у себя в кабинете, а лежал на диване, якобы читая книжку. Лина точно знала, что за время их семейной жизни никаких книжек он не читал ни разу, только изредка просматривал новости в Интернете.

Но и на этом перечень странных неожиданностей не был исчерпан. Как немедленно выяснилось, Сергей был настроен поговорить. Он так и сказал: Галя, нам надо поговорить (Лина всегда сердилась, что он так и не отучился звать ее старым именем, которое ей не нравилось). И это было совершенно из ряда вон. Разговаривать с женой на отвлеченные темы он не любил примерно так же, как и читать книжки.

«О разводе», – осенило Лину. В желудке стало противно и пусто. Холодея и сжимаясь в комок, она медленно опустилась на край кресла (ей на колени немедленно забралась сразу что-то почувствовавшая и забеспокоившаяся Буська) и приготовилась слушать, заботясь об одном – не разреветься, не разреветься, еще чего не хватало!

– Я хочу спросить – ты наигралась в свою работу?

– Работу? При чем здесь моя работа? – к такому повороту Лина не была готова.

– Вот именно. Столько лет было все нормально, и вдруг ты нашла себе какую-то дурацкую работу. Дома тебя вечно нет, приходишь усталая, как кассирша из супермаркета. Подстриглась. Вот я и спрашиваю – ты наигралась в свою работу?

– Я не играю, – зачем-то возразила Лина, отлично понимая, что ее мнение в данном случае не имеет никакого значения. – Я деньги за нее получаю.

– Сколько они тебе платят? Я добавлю, если тебе не хватает, – сказала бы.

Лина вдруг вспомнила незнакомого ей сына Анны Петровны, который играет со старенькой мамой в «подкидного» с купюрами вместо карт. Смешно, конечно, и глупо. Со стороны. Но сразу понятно, как он ее любит. И она его – непоказушно, искренне. А тут… Мало – скажи, я добавлю.

– Галя! Я с тобой разговариваю, – поторопил ее Сергей. – Ты вообще какая-то странная стала. Молчишь. Мне интересно, о чем ты думаешь?

– А, теперь тебе интересно… Я думаю, что ты же сам советовал мне найти работу. Сказал, что у меня мозги без тренировки усохли. Что в фитнесе нуждается не только задница. Что мне от скуки всякие глупости в голову лезут. И чтоб я занялась чем-нибудь, – добросовестно перечислила Лина. – Вот я и занялась. Теперь ничего лишнего не лезет. Честное слово.

– Ну, я… – Лина с удивлением заметила, что ее дорогой супруг, кажется, смутился, услышав свои же собственные рекомендации в адаптированном изложении. – Я имел в виду – как-то в рамках… Приличное что-нибудь. Галерея там или лекции читать. А ты уж сразу и понеслась на всю катушку. Перед знакомыми неудобно, как будто я жену прокормить не в состоянии.