Текст книги "Однажды была осень"

Лина бросилась было к нему – рассказать, спросить, пожаловаться, что он втравил ее в дело совершенно несусветное, но Валентин опаздывал и спешил: к нему вот-вот должна была явиться на прием клиентка. В кабинете Валентина Лина еще не была – он единственный из всех помещений был заперт, а ключ Валя возил с собой. Конечно, она немедленно зашла полюбопытствовать. И ничего особенного: дорогая мягкая мебель, тяжелые, не пропускавшие свет портьеры, уютный свет неярких ламп в разных углах – ни дать ни взять, гостиная в хорошем доме. А вот первая Валина клиентка ее неприятно поразила – это была та самая высокомерная дама с вредной китайской хохлатой собачкой, с которыми Лина уже дважды сталкивалась в разных ветклиниках. Поэтому она, сославшись на занятость, немедленно ретировалась, успев, однако, заметить, что Валентин, пропустив даму в кабинет, запер дверь на ключ.

– Чертова истеричка! Носится со своей невоспитанной собачонкой, как дурень с писаной торбой! – злилась Лина, спускаясь вниз по лестнице. Она расстроилась, устала и чувствовала, что у нее начинает болеть голова. Очень захотелось поехать домой, лечь на диван, включить хорошее кино… Или пойти на аквааэробику, она всегда отлично помогала ей снять напряжение. С таким графиком, пожалуй, забудешь про всякий фитнес. Черт ее дернул согласиться на роль директора этого дурдома. Черт по имени Плюсик.

– Вы чего тут, Галина Борисовна, стоите столбом?

Непочтительный вопрос вывел ее из прострации, и Лина с изумлением воззрилась с высоты своего немаленького роста на Анну Петровну, которая смотрела на нее снизу вверх, впрочем, без малейшей робости.

– Давно уже, говорю, стоите, бормочете чего-то… – продолжала старуха. – Ну, оно и понятно, в первый день тут немудрено и с катушек съехать. По мне – чистый дурдом, я сама пока привыкла, так сколько нервов намотала. Ничего, и ты привыкнешь, работа – она сама лечит.

– От чего лечит? – переспросила Лина, немного сконфуженная оттого, что Анна Петровна так откровенно озвучила ее собственные мысли.

– Так от всего! – охотно пояснила старуха. – Ты вот чего сюда пришла работать? Скучно тебе или муж бросил?

– Почему… Откуда вы… С чего вы взяли? – растерялась Лина.

– Так у тебя машина вон какая. И сама ты как эти ровно, которые родители то есть собачонок этих – я уж насмотрелась, понимаю, – удивила ее нянечка. – И псинка новая – твоя, что ли? Вот. И чего ты работать-то пошла? Или скучно тебе, или муж бросил, денег не дает. Да ладно, ты не говори, если не хочешь. Мне вот и то скучно дома сидеть, в окно без дела таращиться, да и деньги нелишние, к пенсии-то. Ты потерпи, Галина Борисовна. Я к тому, что вот покрутишься тут недельку-другую – так все забудешь, и мужика своего, и себя самою. Тут у нас самый цирк!

Обалдевшая от такого напора Лина растерялась, не зная, как реагировать: то ли возмутиться тем, что нахальная старуха лезет с вопросами, которые ее совершенно не касаются, то ли спокойно сказать, что персонал должен обращаться к ней на «вы», то ли сделать вид, что все это – пустая болтовня, не стоящая внимания.

– А пойдем-ка, я тебя чаем напою! – вдруг предложила Анна Петровна. – Я смотрю, ты молодец, весь день на ногах, во все вникаешь, а поесть-то ни разу и не поела. У меня хороший чай, ты не думай. И пирожки свои, с капустой. Я не всем предлагаю, а то не напасешься. Игоряша, водитель-то наш, такой-сякой, с утра прибегает: баба Аня, пирожки есть? Я ему говорю – какая я тебе баба, тоже внучок нашелся, а пирогов-то всегда дам, хороший он парень. И Ленке тоже, впроголодь живет девчонка, а считай, при кухне, при паштетах всяких. Бульончики им варит – тьфу! А куска у них не возьмет. Честная потому что. Так я ей пирожков непременно…

Не дожидаясь Лининого согласия, Анна Петровна повернулась и пошаркала куда-то по коридору, а Лине волей-неволей пришлось последовать за ней. Прислушавшись к ее бормотанию, Лина вдруг вспомнила, что она сегодня не пила утром кофе, не завтракала и не обедала, а время уже к ужину, между прочим. И ей вдруг ужасно захотелось домашних пирожков с капустой.

После вкуснейших, тающих во рту пирожков, которых новая директриса под поощрительные речи Анны Петровны умяла несчетное количество, головная боль прошла, толком не начавшись, жизнь стала легче, а события стали развиваться наоборот, будто включили обратную перемотку. Опять приехала Рада, вихрем облетела дом и всю территорию и немедленно навела шороху, углядев множество недостатков. К Лине у нее претензий не было, но Лина поняла, что это – до поры до времени, Рада не из тех, кто делает поблажки себе или другим. Приехал Игорь и забрал сразу шестерых «детишек», которых надлежало развезти по домам на такси. Потом стали приходить за собаками. Если приходили хозяева, то Рада и воспитатели по очереди отчитывались о том, как прошел день, и взахлеб рассказывали об успехах питомца, а соскучившиеся хозяева умильно кивали и наглаживали своих деток. А если приходили домработницы, которые не настаивали на подробном отчете, то им просто отдавали собак вместе с попонками и игрушками.

Когда забрали последних детишек, на часах было уже восемь. Едва передвигая ноги от усталости, Лина отдала ключи пришедшей уборщице и спустилась в гараж. Она и вспомнить не могла, когда еще так уставала. Наверное, только в колхозе на картошке, но это было очень давно. Но, кроме усталости, ей не давала покоя досада оттого, что с Валентином она так и смогла поговорить. Закончив прием, он тут же уехал вместе с нетерпеливо ожидавшей его Радой – они то ли принимали вечером гостей, то ли сами собирались в гости.

– Какое свинство, правда, Бусечка? – пристраивая едва живую от усталости собаку на переднее сиденье, жаловалась Лина. – Бросил меня и уехал. Гости у них, видите ли. Он вполне мог бы… Погоди, а это что такое?

На капоте машины она увидела сверток в подарочной бумаге. Подойдя, разглядела надпись, сделанную маркером наискосок: «Лине от +!» – и расплылась в улыбке. Он про нее не забыл, как она могла подумать такое о своем верном Плюсике! Сгорая от любопытства, Лина разорвала упаковку и обнаружила внутри толстенную общую тетрадь в яркой обложке. С недоумением открыла. Торопливым и неровным почерком, таким знакомым (сколько конспектов она передрала у добросовестного Плюсика, бессовестно просыпая первую, а то и вторую пару!), на первой странице было написано: «Здесь, уважаемая Дюймовочка, Вы можете написать все, что думаете об Эльфе и о той жизни на солнышке, в которую он Вас втравил – Вы ведь именно так думали сегодня, не так ли? Не стесняйтесь, прошу Вас! И у нас будет о чем поговорить!»

Лина засмеялась и спрятала тетрадь в сумку. Значит, они обязательно встретятся и поговорят. Значит, он думал о ней, купил вот эту тетрадку, украдкой положил в гараж. Он знал, что заставит ее улыбаться. Отличный конец первого рабочего дня!

– …Ну так что – тетрадка твоя уже, наверное, на роман тянет? – не дожидаясь ответа, Плюсик заговорил противным сладким голосом. – Знакомьтесь: Галина Белоглазова, основоположница жанра дамского зоологического романа! Ей удалось органично совместить производственную тематику с любовной, детективной и комедийной линией, наполнив свои произведения драматизмом, лиричностью и глубоким знанием зоопсихологии! Книга уже переведена на тайский, бельгийский и американский языки!

– Ты закусывай, Валь, закусывай, а то чепуху несешь! – отмахнулась Лина. – Я только для себя писала, чтоб мысли в порядок привести и запомнить, кого как зовут и кто есть кто. А вообще, ты знаешь… И правда жаль, что я писать не умею. Такой бы грезофарс получился – твой Северянин умер бы от зависти. Давай еще шампанского, Валь? Напьемся! А потом такси вызовем, ладно? Только жаль, мало у нас. Шампанским, пожалуй, не напьешься.

– Давай! – согласился Валентин и принялся снова наполнять кружки. – Помнишь, как в общаге говорили? Нам бы только пробку понюхать, а дури у нас своей хватит.

– Точно! – расхохоталась Лина. – И ведь хватало же! А помнишь, как в тот раз, у Володьки Зайцева в общаге…

– Здравствуйте, Линочка Борисовна! Как вы сегодня рано, я с утра смотрю на вашу фамилию и думаю – не перепутана ли запись? – радостным голом пела администратор салона красоты.

Лина вдруг впервые отметила эту режущую слух фамильярность – «Линочка»! Еще бы сказала – пупсик. И радость от встречи, так и распиравшая администратора, тоже вдруг показалась ей наигранной – чего бы это ей так радоваться в восемь утра, когда все завсегдатаи салона еще спят крепким сном? Странно, а раньше, приходя сюда, она ничего этого не замечала. Она считала, что персонал искренне радуется ее приходу, потому что деньги она всегда оставляет тут очень даже немаленькие. Да и полагается в дорогих салона встречать клиентов как родных. А теперь вдруг подумала, что деньги – одно, а «Линочка» – совсем другое, и любить лично ее у стилистов и нейл-дизайнера салона нет никаких оснований. Надо взять на заметку – здороваясь с клиентом, не стоит перебарщивать с радостью.

– Как обычно – подравниваем, красим, цвет ваш, масочка, укладка? – привычно уточнила Олечка, ее постоянный мастер.

– Цвет мой, да. Только не подравниваем, а делаем каре, – решительно сказала Лина и с удовольствием увидела в зеркале, как округлились глаза парикмахерши. Оно и понятно – какая же блондинка, пусть даже ненатуральная, но имеющая роскошную длинную шевелюру, вдруг добровольно откажется от двух третей своего богатства, нажитого непосильным трудом стилистов? Нарастить – это логично, но состричь?!

Однако приверженность лозунгу «клиент всегда прав» взяла свое. Олечка осторожно взяла прядь волос, отмерила самый кончик и неуверенно спросила:

– Может быть, так? Или обычное каре?

– Конечно, обычное каре! – весело заверила ее Лина. – Оля, не бойтесь, я не передумаю на половине!

Лина с интересом наблюдала в зеркале, как осторожно порхают вокруг ее головы ножницы и как падают на пол длинные светлые с золотистым оттенком пряди (ее любимый оттенок «подсолнечный блонд», ни в коем случае не пошлый платиновый!). Достаточно крамольная идея расстаться с длинными волосами появилась у нее примерно с месяц назад, в тот самый момент, когда Лина нашла в кабинете мужа альбом с фотографиями его первой жены. Ее неприятно поразило, что и первая жена Сергея, и его нынешняя пассия внешне очень похожи на нее, Лину, – стройные, светловолосые. Или она на них. Что называется, «излюбленный типаж», в рамках которого ее драгоценный супруг и подбирал варианты, наиболее привлекательные для него в тот или иной период его жизни. А Лина всегда считала себя особенной, не то чтобы из ряда вон, но все-таки не такой, как другие-прочие. Но даже когда решение оформилось и созрело, она решилась не сразу – боялась, что скажет муж.

А вчера ей вдруг стало все равно. То ли выпила лишку с Плюсиком, то ли звезды так сошлись, что – пора, но вчера, едва успев до закрытия салона, она позвонила и записалась на стрижку. Вообще-то в этом недешевом заведении запись была на неделю вперед, но стричься в восемь утра желающих, кроме Лины, не нашлось, чему она была несказанно рада. А то вдруг передумала бы?

Час спустя она смотрела в зеркало, смутно угадывая знакомые черты в зеркальном отражении. Новая Лина была на несколько лет моложе прежней: из-под длинной, закрывающей брови челки смотрели сияющие глаза. Подбородок как будто стал уже, скулы – четче, а шея – длиннее. Ей понравилась эта привлекательная незнакомка в зеркале: она знает, чего хочет, и не боится перемен. И к тому же такая стрижка легче в укладке, что немаловажно для женщины, которая в десять утра должна быть на работе.

– Вау! Круто! Вам идет, Галина Борисовна! – первым осчастливил ее комплиментом Игорь, когда Лина появилась на работе. – Я там добермана на дрессировку привез, а тренера нет – в гостиницу его или пусть на улице ждет?

– В гостиницу, конечно, – распорядилась Лина. – Не лето, еще простынет, не дай бог. А где Виктор? Взяли моду опаздывать! Рада приедет – всем мало не покажется.

Лина, сама не очень-то умевшая снимать стружку с подчиненных, очень любила при случае пугать всех Радой, как детишек – милиционером. Уж Рада никому спуску не давала. И день, начавшийся так удачно, покатился по накатанной колее.

Как обычно, первым рейсом Игорь доставил из города «двух толстых и одного длинного», так он называл, игнорируя запреты Рады, ленивых ворчунов мопсов Колю и Петю, и кроличью таксу Чарли – хитрюгу и всеобщего любимца. Вторым рейсом час спустя Игорь привозил в садик «одного ушастого и двух белобрысых» – французского бульдога Моню, склочника и безобразника, вечно норовившего кого-нибудь тяпнуть исподтишка, и двух действительно белоснежных пушистых созданий – мальтийскую болонку Фреда и японского шпица по кличке Уайт, которого, разумеется, все звали Васей.

Теперь Лина уже знала своих воспитанников в лицо и по характеру. Зазнайке Фреду ни до кого не было дела, и вывести его из себя мог только тот, кто покушался на его игрушки, – тогда песик поднимал такой истошный визг, что сбегался весь дом, и обидчику немедленно давали укорот. А Вася был феноменально брехлив (или, как здесь говорили, разговорчив): он мог лаять часами, по поводу и без. Лина подозревала, что именно в этом кроется причина, почему Васины любящие хозяева и пошли на расходы по оплате детского сада. Компанию Васе всегда составлял померанский шпиц Боня, готовый сорваться с места на любой шорох, – их пронзительный дуэт частенько доводил всех до головной боли. Тем не менее умильно кивавшей хозяйке всегда отдавали его со словами: «Ваш Бонечка такая прелесть – очень общительный!»

В любом коллективе есть свои звезды, в детском саду их было две: едва дышавшая от упитанности, невозмутимая и равнодушная ко всему, кроме еды, мопсиха Адамуля и похожий на черного нестриженого пуделя Бо-бо – спокойный, умный пес с покладистым характером и манерами настоящего аристократа. Хозяйка Адамули – нахрапистая тетка с булыжниками бриллиантов в ушах и склочным характером, вечно недовольная, как она говорила, «качеством оказываемых услуг». Она уверяла, что ее мопсиха – прямой потомок мопсов «той самой» Дарьи Донцовой, причем сразу двух – Ады и Мули, и поэтому ее любимица «стоит как Мерседес». При этом хозяйку Адамули совершенно не смущало, что, согласно легенде, оба родителя ее сокровища – женского пола.

Бо-бо был знаменит в узких кругах тем, что происходил из одного помета с собакой президента Барака Обамы. Во всяком случае, именно так утверждала его «мамочка», говорившая, что муж, который здесь бывает наездами, а постоянно проживает в Соединенных Штатах, там вхож в самые что ни на есть высокие круги. Ей предпочитали верить на слово, потому что, с одной стороны, чего только на свете не бывает, а с другой – ну где еще они могли раздобыть щенка такой невиданной породы – португальская водяная собака? Не иначе как в Белом доме.

Компанию Бусе, неожиданно легко влившейся в разношерстный коллектив детского учреждения, составляли сразу четыре йорка: Катюша, Любочка, Алиса и единственный джентльмен Алекс. Отвязная компания придумывала всевозможные проказы и, нарушая правила, шастала вместе с Буськой по всему дому, пользуясь ее привилегированным положением.

Идеально воспитанная Миу-миу породы ши-тцу и чихуа-хуа по имени Зайка (и в самом деле пугливый, как заяц) никому не доставляли хлопот, и за это все сотрудники их любили особенно горячо.

Утром проверив по журналу – все пятнадцать детишек на месте, – Лина пошла в игровую комнату: хвостатый народец увлеченно занимался своими делами. Кто-то грыз искусственные кости, кто-то гонял мячики, кто-то дрых на подстилках. Уайт и Боня сидели у окна, с нетерпением ожидая малейшего повода поднять оглушительный лай. Лина спустила с рук Буську, и к ней тут же кинулась вся ее компания. Лина, улыбаясь, понаблюдала, как они отчаянно вертят хвостами и тычутся носиками, будто обмениваются впечатлениями, выслушала комплимент по поводу своего внешнего вида от Анны Петровны, которая по долгу службы всегда находилась в игровой («Вот и молодец, а то трясут волосьми, трясут – так-то аккуратнее будет!»). И отправилась дальше, решив начать осмотр с подвала.

В подвальном помещении располагался большой бассейн, но пока там было пусто. В течение дня в бассейн приводили поплавать ротвейлера, который сломал лапу и теперь восстанавливался, огромного бордоского дога и еще двух собак, которым, что называется, водные процедуры сам доктор прописал. Владельцы маленьких собак своих изнеженных деток в бассейне не купали, опасаясь простуды.

Рядом располагался тренажерный зал. Здесь Майя заставляла Адамулю трусить по беговой дорожке. Толстуха с трудом передвигала ноги и стонала так, что могла разжалобить и камень.

– Давно занимаетесь? – спросила Лина.

– Трех минут нет, – отдуваясь, ответила Майя. – Но она меня уже вымотала своими капризами. Лина Борисовна, надо мастера вызвать, на второй дорожке компьютер барахлит, пульс не меряет, а на завтра у меня на обе клиенты записаны, с кардионагрузками.

– Вызову, – пообещала Лина. – А сегодня у тебя как?

– Весь день расписан по минуткам. Там в журнале все записано. А канат сегодня в игровой будем перетягивать, там веселее.

– Майя, слушай, все хотела у тебя спросить – а канат-то перетягивать зачем? – осторожно спросила Лина, боясь показаться глупой. – Для смеха, что ли?

– Нет, почему? Зубы укрепляет, как элемент фитнеса, – пояснила Майя, обхватывая поперек сарделькообразного тела Адамулю, которая подгибала лапы, пытаясь улечься на движущейся дорожке. – Нет, вы только посмотрите на нее, это же наказание, а не собака!

– А-а, ну тогда понятно, – с трудом сохраняя серьезность, пробормотала Лина.

– Галина Борисовна! – уже вслед прокричала ей Майя. – Вам очень идет стрижка!

«Кто бы сомневался!» – самодовольно подумала Лиина, поправляя выбившиеся прядки, и пошла собирать комплименты дальше.

В танцевальном зале хендлер Юля занималась с бобтейлом Арчи и девочкой лет десяти, дочкой его хозяев. На носу (у Арчи, разумеется) была выставка, а «мамочка» собачки и девочки непременно хотела, помимо призов за экстерьер, получить награду еще и в номинации «Дети и собаки». Для этого она не ленилась вот уже третью неделю приходить вместе с дочерью на занятия и наблюдать, как прелестная парочка бегает по кругу, по прямой и по треугольнику и выполняет команды. Лине ужасно хотелось узнать, почему девочка не в школе, хотя время самое что ни на есть учебное, но удовлетворить свое любопытство не считала возможным. Не ее, в конце концов, дело.

– Было бы идеально, если бы мы смогли показать свободный, так называемый английский, хендлинг, то есть вообще без поводка и без рук. При такой демонстрации создается впечатление, что собака все делает сама, а хендлер лишь сопровождает ее на ринге, – объясняла Юля. – Этот стиль дрессировки достаточно трудный, но мне кажется, мы справимся. Если не успеем – тогда сделаем американский, «ручной».

– А какой лучше? – немедленно осведомилась мать девочки.

– Сложно сказать, это зависит от многих обстоятельств – от породы, от темперамента собаки, от умений хендлера, от того, как они работают в паре…

– И все-таки? – настойчиво перебила ее женщина.

– Свободный эффектнее, конечно, – сдалась Юля.

– Тогда давайте свободный, – распорядилась клиентка. – К лету мы собирается переезжать в Москву, там есть нормальные школы хендлинга, на международном уровне, не то что в этой дыре. У девочки должна быть перспектива.

Лина, до сих пор с интересом слушавшая разговор, решила наконец вмешаться:

– Юля, прошу прощения, там Игорь добермана на занятия привез, вы не знаете, где Виктор?

– А он, наверное, уже пришел. Он занимался на шестом участке с ротвейлером с девяти до десяти. Или его там задержали? Я позвоню сейчас, Галина Борисовна.

– Пожалуйста, прошу вас. Собака в домике для гостей.

– Давайте еще раз по кругу, «нога в ногу», – кивнула девочке Юля и, извинившись, достала телефон. Прижав к уху трубку и ожидая ответа, она прошептала Лине: – Вам очень идет!

До обеда Лина пополнила свою копилку комплиментов еще парой экземпляров, нашла мастера по тренажерам, устроила кучу мелких дел… И стала ждать Валентина, заранее предвкушая, как он удивится, увидев ее в новом облике, и что скажет. Она не знала, назначен ли у него сегодня прием, он вел свой отдельный журнал и принимал клиентов там, где им было удобнее, – то в ветклиниках, то здесь. А звонить без повода постеснялась. Вместо Валентина приехала Рада, она всегда приезжала неожиданно, чтоб народ не расслаблялся.

Посмотрела на Лину оценивающе, кивнула:

– Так удобнее.

И все. «Неужели ревнует? – неожиданно обрадовалась Лина. – Значит, и правда хорошо!»

– Как у вас тут – все в порядке? Давай в кабинет поднимемся, обсудить надо кое-что, – предложила Рада.

А Лина и не заметила, когда они перешли на «ты».

– Ты ведь у нас уже второй месяц работаешь, – приступила к делу Рада, едва они устроились в кабинете – она никогда не теряла времени зря. – Ты, Галка, молодец, я просто не ожидала, честно тебе скажу. Валя тогда сказал, что ты хочешь у нас работать, надо, мол, помочь человеку…

Рада сделала многозначительную паузу, но Лина не стала объяснять причины своего решения. И уж тем более – жене Плюсика.

– Короче говоря, я как тебя увидела – ну, думаю, совсем дорогой муженек нюх потерял, блондинка да на «Лексусе», из нее работник, как из меня – балерина. Но ведь Вальке моему отказать невозможно, сама знаешь. Он вечно всем помогает, всех пристраивает, он по жизни Санта-Клаус. Расшибется – а человеку подарок под елочку положит, причем даже чужому…

Ее Валька. Всем, значит, помогает. Даже чужим. Лина слушала и чувствовала, как настроение, с утра бывшее совершенно безоблачным, становится пасмурным.

– …Очень рада, что ошиблась. Теперь ты мне вот что скажи: ты дальше работать собираешься? В смысле, какие у тебя там обстоятельства? Я ведь понимаю, что ты не из-за денег.

Рада смотрела вопросительно, но Лина опять промолчала. И собеседница не выдержала:

– Слушай, Галина, а правда – ты чего к нам пришла? Случилось у тебя чего?

– Ничего не случилось, – через силу улыбнулась Лина. – У меня все в порядке. Мне просто… просто скучно стало. Муж работает, сын вырос, ему пятнадцать на той неделе исполнилось. Вот мы с Буськой и решили: а не поработать ли нам? А тут как раз Валентин сказал, что такое место есть. Мы подумали, что это интересно.

– Кто – мы? – не поняла Рада.

– Я и Буська.

– О, и ты туда же, – хмыкнула Рада. – Доченьки-сыночки, мы кушаем паштетик, мы не любим красные попонки, у нас болит животик… Вот сколько с ними работаю, столько и не перестаю удивляться. Ты же вроде не такая.

– Я такая, – улыбаясь, заверила ее Лина. – Была. Я даже имя меняла – не Галина, а Лина, так красивее. Вероника – Ника, Рада…

– Я просто Рада, – обиделась ее работодательница. – Меня так родители назвали. А что тебе Лина больше нравится – я не знала, прости. Валя меня не предупредил. Он тебя всегда Галей зовет. Если хочешь…

– Нет, меня и Галина устроит, – заверила ее Лина. – Ты про что поговорить хотела, Рада?

– Вот и хотела выяснить насчет твоих планов, – оживилась Рада. – Если ты уходить не собираешься, мы под тебя все это дело расширим.

– Куда еще? – поразилась Лина. – И так тут целый санаторий.

– Эта гостиница не работает в полную силу – раз, а Новый год на носу и летние отпуска, передержка всем понадобится, – начала загибать пальцы Рада. – Бассейн почти простаивает, а это же и при артрозах, и при ожирении, и еще массе показателей – надо рекламу давать и загружать по максимуму. Это два. Еще одного грумера надо брать, а то у Наташи запись чуть ли не на месяц вперед, народ ждать не хочет и уходит. Это три. Да, и Майя хочет чемпионат по танцам провести – пока в поселке, потом в городе можно.

– По каким танцам? – не поняла Лина.

– Темнота! Кинологический фристайл называется. Чемпионаты мира проходят! Не говоря уже о России. Только у нас пока клубы есть в Москве, в Ростове-на-Дону и в Астрахани, а у нас в Екатеринбурге нет. Если мы успеем нишу занять – других уже не пустим. Две пары у нас в городе точно есть, надо еще искать. Может, уровень будет пока и не тот, но местный народ от скуки пойдет, я уверена. Слушай, Галь, а если тебе скучно – чего ты себе еще ребенка не родишь?

От неожиданности Лина вытарашила глаза и посмотрела на Раду с изумлением, не понимая, по какой же хитроумной кривой следует ее мысль. Только что говорила про фристайл, и вдруг – про ребенка. Ах да, пароль – «скучно», сама же сказала.

– Твоему сколько? – приняв ее молчание за интерес, продолжала Рада.

– Пятнадцать на прошлой неделе как раз…

– Да не сыну, мужу сколько?

– Он меня старше, – уклонилась от прямого ответа Лина.

– И хорошо! В этом возрасте они как раз по бабам набегались и начинают над детьми трястись. А старшие-то уже выросли, их не потискаешь, мультики с ними не посмотришь. А ты ему – на, дорогой, нянькайся. И тебе хорошо, и он счастлив. Мужика держать надо – или детьми, или делом каким. Я знаю, что говорю. Вот Валька у меня – как пришитый.

– Ты уверена? – не удержавшись, спросила Лина, хотя вовсе и не собиралась поддерживать этот неожиданный и неприятный разговор.

– В Вальке? На все сто.

– А если любовь? Ведь бывает же? – настаивала Лина. – Как ты можешь быть уверена, что он не влюбится в какую-нибудь… Ладно, может, и не уйдет. Но будет изменять. Ведь бывает же?

– Любовь бывает одна на миллион случаев. Не чаще. А гулять от жены – это просто… – Рада нашла определение емкое, но непечатное. – Он порядочный, понимаешь? Если любовь – он уйдет. А просто так спать с другой не будет. И ее, и меня пожалеет.

Лина растерянно молчала – разговор слишком быстро перешел на темы абсолютно личные, которые обсуждать с Радой она не была готова.

– Но ты не боись, никуда он не денется, – успокоила ее Рада, как будто речь шла о законном супруге Лины, а не о ее собственном. – Раньше опасность была. Его знаешь как водило из стороны в сторону, когда мы познакомились? О-го-го! То он балы дает, то дуэли устраивает. А ты не знала? Ха, на полном серьезе: чтоб мужики, если охота пришла, друг другу морды били не в подворотне, а, например, в спортзале. Или в тире там по мишени стреляли, кто больше выбьет, тот и победил. Причем с секундантами. И находились же идиоты! Ничего себе, да? То в политику полезет – помощником депутата Госдумы был. То за тюльпанами в Казахстан на полгода черти его унесут. Или вот собачий театр себе завел, по гастролям ездит. Клоун, а не муж! Причем натуральный рыжий. Кстати, он одно время замдиректора в цирке работал. Я на это дело смотрела-смотрела, а потом взяла да и затеяла свой бизнес расширять. У меня до этого только один зоомагазин был, и все. Тогда я и давай добавлять сперва питомник, потом еще магазины, а потом и вовсе ветклинику, да еще аквагалерею. И чуть что – я к нему: Валя, помоги, Валя, объясни… Смех, короче говоря. Он теперь уверен, что все на нем и держится, что я без него – ни шагу. Ну и пожалуйста. И как же он все это бросит? Ради какой такой любви? Глупости все это. А у тебя небось муж крутой, ты в его дела не лезешь, своих у тебя нет… То есть не было до сих пор – вот ты со скуки и помирала. Так или нет?

– Так, – вынуждена была признаться Лина.

– Во-от! Выходит, он уже к тебе мою методику применил, – торжествующе заключила Рада.

– Подумаешь! Если человеку нечем заняться, то надо придумать ему дело – тоже мне, психология, – непочтительно фыркнула Лина. Но, увидев обиженное лицо Рады, добавила: – То есть я хотела сказать – спасибо, конечно. И тебе, и Валентину.

– Кстати, о психологии, – неожиданно опять переключилась Рада, и Лина подумала, что этому она наверняка научилась у Валентина. – Ты не хочешь тоже на зоопсихолога учиться? С твоим-то дипломом – самое то.

– Зачем? Есть же Валентин?

– Так он один уже не справляется, – с удовольствием пояснила Рада. – Сперва, как мы это дело замутили, над нами смеялись все: собачий психолог, у нас не Америка! А теперь отбою нет. Я спокойно вторую ставку открою. Прямо здесь и будешь потом принимать, Вале меньше мотаться, а то у него в трех точках по городу кабинеты, неудобно. Интересное, между прочим, дело, ты подумай. Валя говорит, что он не собаками занимается, а людьми, поэтому ему и интересно.

– Да, он говорил мне, – кивнула Лина, слегка досадуя, что информация, которая была у нее, не так уж и эксклюзивна.

– А он тебе не говорил, сколько от этих теток натерпелся? – вдруг хихикнула Рада. – Помнишь, эта приходила, Ольга, ну, которая с китайской хохлатой?

– Помню, конечно, я с ней еще раньше у Валентина сталкивалась. Неприятная такая особа, – заинтересованно подтвердила Лина.

– А вот она считает, что она очень даже ничего. Представляешь – проходу Вальке не давала. Сперва кокетничала, как несовершеннолетняя, а потом и прямо предложила…

– Ничего себе у тетеньки самомнение! – возмутилась Лина. – Ей же уже за сорок, да и не красавица.

– Зато денег у нее! Короче, все, что продается, она вполне может прикупить, вот и к Вале приценивалась. Ох, он прямо стонал от нее.

– И что? Крепость пала? Или враг снял осаду? – пошутила Лина.

– Не угадала! Он ей сказал – по секрету, разумеется! – что он импотент. Представляешь? И честное слово с нее взял, что она никому не расскажет. Это Валька-то импотент! Ой, я не могу!.. Она ушла такая грустная-грустная и больше на прием не записывается, – Рада хохотала, утирая выступившие слезы.

Лина тоже невольно засмеялась, представив, как хитрый Плюсик с сокрушенным видом отказывает даме в любви и ласке, ссылаясь на обстоятельства непреодолимой силы.

– Ну ладно, разболталась я тут, мне уж давно ехать пора, – отсмеявшись, поднялась Рада. – Насчет учебы ты подумай. Да, и Валя тут еще какой-то конкурс на сайте замутил, а у тебя вроде знакомые в журнале есть. В этом, как его?

– «Жизнь и бизнес», – подсказала Лина. – Я с редактором знакома, с Ритой Бариновой, мы соседи.

– Видела я ваши фотографии, занятная вечеринка. Может, они нам рекламную поддержку окажут? А мы потом им поможем вообще неделю моды провести: у них чудный репортаж выйдет, а нам реклама. Поговори, если можешь, ладно? Там у них аудитория – самая что ни на есть для нас подходящая. Ну ладно, это Валя тебе сам подробно объяснит, он сегодня заехать собирался. А я полетела, пока!

«Неделя моды – интересно… Чемпионат по танцам. Чего только не придумают! На зоопсихолога – а почему бы нет?» – проводив Раду, Лина старательно перебирала в памяти самые неважные моменты, чтобы не думать о главном. Но в голове назойливо всплывали слова: «рыжий клоун… любовь… он порядочный… и ее, и меня пожалеет…» И еще как она смеялась: «Это Валя-то импотент?!» Черт возьми, ей до этого нет никакого дела, но настроение после разговора с Радой испортилось окончательно – не то что пасмурно, а и вовсе дождь накрапывает. Даже собственное отражение в зеркале не помогает, значит, дело совсем плохо.