Текст книги "Тайна черного озера. Иронический детектив"

Минут через пятнадцать у ворот зафыркал милицейский УАЗик и я пошла к калитке встречать драгоценного Виктора Петровича. Борщом то покормишь? Куда же тебя, такого красавца денешь, покормлю. Конечно красавец, приосанился Петрович, а рюмочку нальешь? А вот это мимо, товарищ подполковник, у вас язва и печень, забыли? Я еще жить хочу и причем не в разобранном виде! Да, это точно, Танька у меня баба грозная, можешь и ты язву заполучит на пару с печенью, заулыбался приятель. Ну, я то как нибудь от её яда противоядие найду, не то что ты, подкаблучник. Весело переругиваясь, мы уселись за стол на котором дымились тарелки с борщом. Нин, ну одну маленькую, маленькую рюмочку! Ну рюмашку! Отстань, нету у меня. А у меня есть, я человек запасливый, из кармана форменных брюк на стол материализовалась чекушка « Столичной», пришлось доставать рюмки. Под « Столичную» борщ прошел на «ура»! Когда голод был утолен, а чекушка подошла к концу, Витюша начал наконец то рассказывать зачем приехал. Понимаешь, Нин, сама знаешь городишко у нас не криминальный, ну драки, поножовщина, семейные разборки, а такого как вчера я и не упомню, это ведь не авария, а что то другое. Вот ты там была, скажи на что это было похоже? Я немножко подумала и выдала версию, которая беспокоила меня с самого утра – это было похоже на драку, как будто в машине люди дрались не давая водителю вести машину и потом его или ударили или еще что сделали, но управление он, вернее она потеряла, она не тормозила, а так на скорости и вошла в столб, причем скорость была очень большая для гравийки, просто огромная! Я не понимаю куда они так летели? Ты же сам знаешь, там ехать некуда! Роща, за рощей болото и граница! Так может к границе и перлись? Реалист в моей голове настойчиво твердил: расскажи про сумку, расскажи! Авантюрист грозил кулаком и подпрыгивал на одной ножке: Вот только попробуй! Итог спора был абсолютно предсказуем, победил как всегда авантюрист, прав Петрович, я наверное никогда не повзрослею, так и останусь пожившей девчонкой. Задумавшись, я пропустила суть рассказа Петровича – ты меня слушаешь или нет, или тебе борщ в голову ударил? Прости, задумалась. Задумалась она, я тут перед ней бисер мечу… а она задумалась. Вить, ну ладно тебе, давай еще раз, на бис. Ага, нашла тоже мне Киркорова! Петрович! Ладно, говорю тебе, сам сегодня еще раз туда с замом ездил, ты права, тормозного пути нет, машина как шла, так и ушла в столб, как будто водитель был уже мертвый, ну или без сознания, и в машине я сам пошарил, мои то ухарцы сама знаешь какие. Да знаю, знаю, просто шерифы! Петрович поморщился – где же я тебе других возьму, хорошо хоть шерифы есть. А ты им еще бляхи дай, будут перед беззащитными женщинами махать. Ну все, больше ничего не буду рассказывать! Ладно Вить, прости, перегнула палку, ты то тут не причем, давай лучше чайку. С вареньем? С вареньем. Попивая чай вприкуску с клубничным вареньем, Петрович успокоился, да и я больше не давила на его больную мозоль. В общем сам я в остове от машины покопался и вот смотри, что нашел, оно под сидение водительское завалилась, и ничего с ним смотри нет, думаю что то дорогое, какая нибудь хрень сгорела бы или расплавилась и он положил мне на ладонь кольцо, две виноградных лозы золотая и серебряная свиваясь, несли изумрудную кисть винограда. С кольцом и правда ничего не случилось, как будто его нашли не в сгоревшей машине, а достали из шкатулки, я подняла на Петровича глаза: не понимаю, под сиденьем то оно как оказалась, ведь по идее оно должно остаться на руке трупа? Шеф полиции пожал плечами и ни чего не сказал мне в ответ.

Агния шла по улице, воздух был липким и тягучим, на Москву надвигалась гроза. Туча затянула уже половину неба, люди поглядывая на её приближение, прибавляли шагу, надеясь побыстрее оказаться под спасительными крышами своих домов. Под крышами своих домов! Свой дом! Господи, как же это могло произойти с ней? С ней, такой благополучной, такой умной, такой всеми и всегда, с самого детства, с первого момента воспоминаний, любимой! Она шла, держа в руках букетик голубых альстромерий, её любимых цветов, каждую пятницу она приносила такой букетик домой и ставила на туалетный столик в спальне. Сегодня он был в её руке не нужным приложением, она не знала зачем его взяла и куда понесет. Агния шла пешком, оставив машину на стоянке у магазина, ноги сами несли ее в непонятном направлении, она даже не задумывалась о том куда идет, просто шла, помахивая опущенным вниз букетиком. Голубые головки цветов были похожи на мотыльков, которым очень хотелось оторваться от стебельков и улететь, а не мотаться вниз лепестками при каждом шаге. Агния дошла по Ленинскому проспекту, до площади Гагарина, постояла у серебристого памятника первому космонавту, повздыхала и зачем то спустилась в метро, доехав до кольцевой, она перешла по переходу, села в последней вагон электрички, бегающей по кругу и стала опять думать об одном и том же. Её жизнь всегда была благополучной, любящие папа и мама, счастливое детство, в красивом старинном городе, потом МГУ, в который подключив все свои связи, помог поступить ей отец. На двадцатилетие родители подарили ей двухкомнатную квартиру в Москве, причем ни какую то новостройку в тьмутаракани, а добротную сталинку в посольском доме на Ленинском проспекте. В квартиру Агния влюбилась сразу, в высокие потолки с лепниной, в широкие подоконники, на которых так хорошо жилось её любимым цветам, в большую ванную комнату, отделанную нежно -голубым кафелем, в уютную светлую кухню, в которой по утрам было так приятно пить кофе. Квартира стала ее оплотом, ее кровом, ее гнездом!

Когда Агния с отличием закончила биофак МГУ, отец купил ей маленький цветочный магазинчик, наверное ей передалась отцовская хватка, не даром говорят, что гены пальцем не сотрешь, но через два года у нее было уже два цветочных магазина. Жизнь Агнии была налажена, отточена и разложена по полочкам и вдруг в этой ее устоявшейся жизни появился Эдуард. Они встретились абсолютно случайно, он пришел покупать букет своему руководителю преддипломной практики на юбилей в её магазин, они скидывались на этот букет почти всей группой, а покупать пришел он. Уже в тот же вечер Эдуард ждал ее после работы у магазина. Он учился на пятом курсе автодорожного института, был красив яркой мужской красотой, смешлив и игрист, как хорошее вино и она такая вся правильная, такая уравновешенная влюбилась в него как малолетняя дурочка, иногда ей казалось, что её голова поворачивается за ним, как цветок за солнцем. Уже через месяц они стали жить вместе в её квартире и это было счастье, теплое, ласковое и нежное как котенок. Каждый вечер засыпая на его руке, Агния благодарила Бога за то, что он у нее есть. Эдуард писал диплом, Агния много работала, занимаясь любимым делом. Однажды вечером, когда, впрочем как и довольно часто, они обнаружили, что в их холодильнике благополучно повесилась мышь и ужин им не светит, Эдуард предложил взять домработницу, Агния согласилась. Следующим вечером к ним пришла рыжая, конопатая девчонка лет восемнадцати, она была вся кругленькая и розовая, как молодой поросеночек. Это Наташка, сестра моя двоюродная, поступать приехала, да провалилась дура, домой не едет, тетка ей денег комнату снимать прислала, пусть пока у нас поработает, пока нормальной работы не найдет. И Агния согласилась, согласилась ведь, дурища, и даже заботится стала об этой конопатой заразе, к тому же оказалось, что они из одного города. Дни утекали один за другим, как вода сквозь сжатые ладошки, последние время Агния чувствовала себя не важно, а неделю назад, с утра, по дороге на работу ей стало совсем плохо, в голове вдруг что то зазвенело, комок подступил к горлу, она еле успела остановить машину и выскочить из нее, как её стошнило. Заехав в ближайшую аптеку, Агния купила тест на беременность, уже через полчаса, она с удивлением рассматривала на маленькой полоске две поперечные красные черточки, не поверив тесту она поехала к своему гинекологу – она была беременна, срок четыре-пять недель. Беременна от любимого человека! Они с Эдиком скоро станут папой и мамой! Агния летела домой как на крыльях, сейчас она купит чего нибудь вкусненького, отправит сегодня Наташку домой пораньше, сама накроет стол, зажжет свечи и будет ждать своего любимого.. Агния открыла дверь своим ключом, разулась, занесла пакеты на кухню и вошла в гостиную…

На журнальном столике стояла открытая бутылка шампанского, ваза с фруктами и два бокала, в кресле, в ее голубом пеньюаре полулежала Наташка, ее обнаженная нога лежала на поручне кресла и эту ногу самозабвенно целовал ее Эдик. Агния крепко накрепко зажмурила глаза, надеясь что когда она их откроет, ничего этого не будет, что все это окажется просто дурным видением, плохим сном, кошмаром. Увы.. все осталось так как и было, парочка так была занята собой, что не услышала ее прихода. Это что? Агнии казалось, что она кричит во весь голос, но с губ слетел только какой то сдавленный писк, но он был услышан. Эдик повернулся к ней, да так и остался сидеть на ковре, зато Наталья выскочила из кресла и подлетела к Агнии: наконец то, наконец то ты будешь все знать! Эдик мой! И всегда был моим! Это ты, тощая мымра решила, что захомутала такого парня! Да нам просто жить было негде! А теперь мы будим жить здесь, а ты вали куда хочешь! А то магазины у нее, квартира, машина, да еще мужика – красавца ей подавай, моль засушенная! Наташка наступала на Агнию, та пятилась от нее в коридор, не понимая что ей делать. Наташка махала руками, в запале из пеньюара на свободу выскочила левая грудь, с пола поднялся Эдик, чмокнул Наташкину полную, белую грудь в сосок, Агния зажмурилась, чтобы не видеть всего этого. Наталья зажала её в угол, содрала с ее пальца кольцо и надела себе на руку. Глянь ко, Эдька, давно хочу у нее эту штуку забрать, ведь это то самое кольцо, мое кольцо! И она сунула Эдику под нос свою толстую ладошку, на мизинце которой красовалась виноградная гроздь. В общем, сука, съезжай, а то я тебя прибью, а Эдик в ковре вынесет и безутешного вдовца будет изображать. Будешь, Эдичка? Еще как буду!

Но мне некуда идти, это мой дом! Был твой, стал наш! Неделю тебе даю и чтобы духу твоего тут не было, сучка! Наташка ткнула ее кулаком в живот, потом развернулась и повисла у Эдика на шее, тот стоял и глумливо улыбался Агнии. Прошло пять дней, пять ночей она не спала ни одной минуты, прислушиваясь к чужому присутствию в своем доме, к смеху, шуму воды в ванной, звукам их близости, которые разносились по всей квартире. Агния все так же ходила на работу и каждый раз возвращаясь поздно вечером, боялась войти в свою собственную квартиру. Сегодня была пятница и вот она катится с этим букетом не известно куда.

Петрович уехал на работу заниматься своими важными делами, клятвенно пообещав мне, если что, звонить. Я вымыла посуду и забралась на кровать, читать дальше: « Гельмут, малыш! Как бы я хотел сейчас быть дома, в Гамбурге, мы бы пошли с тобой и мамой по нашей улице, зашли бы в кондитерскую на углу, выпили бы чаю с пирожными, я так часто вспоминаю их вкус. Мы бы смеялись и веселились. А вместо этого я лежу в окопе и смотрю на полуденное небо, оно синее-синее, совершенно бездонное, ни одного облачка и звенящая тишина. У меня над головой шумит сосна, ее корни нависают над окопом, вчера, пока я спал мои дурачки стесали у нее бок и вырезали на белой древесине наши имена, восемь имен, мое поставили первым, дерево плачет терпкой смолой, пытается залечить рану. Как бы эта сосна не оказалась памятником нам, лежащим в его корнях…»

Не заметно для себя я задремала, сон был яркий и живой: школа, двухэтажная, деревянная, выкрашенная коричневой краской, отец пока вез меня сюда, рассказывал, что ей сто лет, что она была еще земской школой, но мне это не интересно, мне двенадцать лет, я считаю себя уже вполне взрослой, а меня взяли и как репку выдернули из привычной среды, увезли от друзей и товарищей, через неделю Новый Год, а я должна идти в эту чужую школу, в чужой класс! Новогодний школьный вечер, я новенькая, все смотрят на меня, школа-восьмилетка и поэтому здесь мы, шестиклассники, уже большие, вечер с танцами. Меня приглашает на танец первый красавец в школе, мечта всех девчонок, учительский сын, восьмиклассник Валерка. Там откуда я приехала медленные танцы танцуют осторожно покачиваясь, а здесь какой то непонятный танец – раз, два, три, раз, два, три. Я ни как не могу приспособиться и ужасно злюсь на Валерку, а еще больше на себя, что я такая неуклюжая. Все смотрят на нас, Валерка выше меня на голову, он самодовольно ухмыляется и пытается задать свой темп. Я для них всех новенькая, дочка директора крупного совхоза, но никто из них не знает, что я совсем не пай -девочка, что всю свою жизнь я дружу только с мальчишками и если меня разозлить можно сильно нарваться, причем очень сильно! Я поднимаюсь на цыпочках к Валеркиному уху, со стороны кажется, что я хочу сказать ему что то хорошее, Валерке тоже так кажется и он благосклонно наклоняет ко мне свою розовое ухо, в которое я четко выговаривая слава шепчу: «Слушай, друг! Если ты сейчас не прекратишь выделываться, я дам тебе по яйцам так, что ты навсегда забудешь о танцах!» – я продолжаю мило улыбаться на публику. Валерка моментально меняется в лице, ритм танца замедляется, я успокаиваюсь… и просыпаюсь. Вот ведь дела – и школы той уже нет, и Валерки, Царство ему небесное, тоже нет, а сон есть и каждый раз я в нем чувствую себя такой незащищенной, зависимой от чужих действий… Этот сон всегда сулит мне неприятности, всегда! Тогда, в свои двенадцать лет, я навсегда вынесла для себя урок из того медленного танца, ведомый всегда уязвим, он никогда не знает, какая шлея попадет под хвост его ведущему, поэтому потом никогда ни в танцах, ни в жизни я не становилась в позицию ведомого, всегда старалась задавать ритм сама. Это все так, но какие неприятности могут меня ожидать, ведь я же в отпуске, сижу дома с котом, следовательно источник неприятности у меня один– маленький коричневый баульчик и его содержимое.

Агния долго каталась по кругу, бездумно уставившись в окно, потом ноги сами вынесли её на площадь трех вокзалов. Поднимаясь по лестнице она задавала себе один и тот же вопрос: Что делать?, он бился в ее мозгу как живой, принося ей тупую боль, она вышла из метро и села на лавочку, букет нежных голубых цветов упал рядом с ее рукой и сиротливо взирал на проходящих мимо людей. Рядом с букетом присела пожилая, не ухоженная, усталая женщина, осторожно погладила голубые лепестки: Красота то какая! А ты чего, доченька тут сидишь? Случилось что нибудь? Наверное с чужими разговаривать легче или просто накипело, но Агния почему то выплеснула всё, что было у неё на душе этой чужой женщине, она говорила не останавливаясь, слезы текли и текли по ее щекам. Сидящая рядом тетка поглаживала ее по руке, успокаивая, когда рассказ подошел к концу, она резко поднялась с лавочки и сказала: поехали! Куда? Домой! Так в жизни Агнии появилась тетя Валя. Квартира встретила их тишиной, дома ни кого не было. Тетя Валя отправила Агнию собирать вещи Эдика, а сама позвонила по номеру телефона, который сорвала на доске объявлений по дороге. Уже через час дверь квартиры Агнии украшал новый замок, который очень быстро поставил какой то невзрачный мужичонку, чемодан с вещами Эдика стоял по ту сторону запертых дверей. Они обе успели принять душ и пили чай на кухне, кода в дверь начали звонить и тарабанить – явилась сладкая парочка. Что нужно? открой сука! Наталья брызгала слюной за закрытой дверью. Уходите, это моя квартира, я вас сюда не пущу! Пустишь, куда ты денешься, я тут живу и жить буду! Из кухни с телефонной трубкой в руках вышла тётя Валя, прислушалась к шуму на лестнице, который стремительно нарастал, повернулась к Агнии: прости меня, девочка! И изо всех сил ударила Агнии кулаком в глаз! Агния рухнула на банкетку и схватилась за лицо. Её никогда в жизни не били по лицу! Её вообще никогда не били! Никогда! Боль была такая, что казалось лопнул глаз! Одна тихонечко подвывала, не понимая что происходит. А тётя Валя спокойно открыла дверь, за дверью стояли Эдик с Наташкой и два полицейских. Сыночки миленькие, что же это твориться! Приехала к внучке своей подруги в гости, а тут смертоубийство твориться, девчонку то нашу, кровиночку, сволочи с квартиры собственной выгоняют! Гляньте, гляньте, что твориться, она отодрала ладошку Агнии от лица, под глазом набухал лиловый синяк. Вот этот гад ударил, а девка паспорт мой схватила, да унесла, чтобы я отсюда уехала. А я куда уеду, когда здесь такое творится! Агния, не очень понимая к чему клонит её новая знакомая только кивала головой, в знак согласия. Да не бил я её! Я здесь живу, это моя девушка! Тётя Валя толкнула Агнию в бок и ту как прорвало: ни какая я не его девушка! Вот его девушка -она ткнула пальцем в сторону Наташки, мы из одного города, я пустила их на недельку пожить, а они решили меня из квартиры выгнать, моей собственной, убить грозились, хорошо тётя Валя приехала. Так, господа, я пока ничего не понимаю, поэтому прошу вас предъявить документы, один из полицейских требовательно протянул руку вперед, на эту протянутую руку легло три паспорта. А мой у этой швабры, она его забрала! Ничего я не брала, дура! Я тебя в первый раз вижу! Так минуточку, полицейский открыл первый паспорт – Светлова Агния Сергеевна, ага.. прописана в этой квартире. Это моя квартира, моя, мне её папа подарил, хотите документы покажу. Да нет, не надо. Он открыл следующий паспорт – Васильев Эдуард Николаевич, прописка у вас совсем другая. Следующий – Логинова Наталья Ивановна, вот ваша прописка с молодым человеком практически совпадает, город один, только улицы разные. Так, а что с вашим документом – так говорю же, эта стерва выхватила, орала, что тут заступницам делать нечего и другими разными непечатными словами. А вы если хотите, позвоните в паспортный стол, я из Гжели, не далеко тут, зовут меня Валентина Ивановна Смирнова, я там на улице Мира прописана. Взгляд полицейского становился все строже и строже, его напарник так и не вошел в квартиру, стоял в дверях, поэтому когда Наталья попыталась выбежать из прихожей, он подхватил ее и вывел из дома под белые рученьки, она орала на ходу обзывая всех и вся, Эдуард вышел сам и молча сел в милицейскую машину. Агния захлопнула дверь, заперла ее на замок и в изнеможении рухнула на банкетку.

Дочитывать написанное в тетради я села уже поздно вечером, кот благосклонно улегся у меня на коленях и тихо мурлыкал, а я перелистывала страницу за страницей: « Гельмут, малыш, человеческая жизнь не стоит ничего, это просто мелочь, разменная монета. Я заметил, что Филимон Логин уже несколько дней бегает к одинокому дому стоящему за лесом, такие дома называются здесь хуторами, здесь вообще много одиноко стоящих домов. А этот добротный двухэтажный дом, он очень отличается от всех деревенских домов. Так вот бегает он туда и бегает, да и изменился, стал не так услужлив, перестал заглядывать всем в глаза, как побитая собака. Я решил посмотреть, что же его так заинтересовало в этом доме, ведь там живет одинокая женщина и больше ни кого нет. Я пошел за ним следом, он стоял и заглядывал в окно небольшого домика в саду, потом вошел в него, через пару минут раздалась автоматная очередь, я ворвался туда следом, этот скот целился в маленького онемевшего от страха мальчишку. Что то помутилось в моей голове, мне показалось, что он целится в тебя, мой малыш! Я выстрелил ему в голову, когда он упал, я увидел, что упал он на мертвого мужчину, лежащего ничком посреди комнаты. Наверное это был отец мальчика, который пытался закрыть сына собой. Но зачем этому чертову Филимону убивать этих людей? И вдруг я увидел зачем? На столе, на расстеленной холщовой тряпице лежало изумрудное ожерелье и серьги, виноградные грозди струились и переливались на свету, серебряные и золотые кисти сплетались в замысловатом узоре. Вот то, что хотел забрать этот гад, то во что оценил он жизнь мужчины и ребенка! Если я это здесь оставлю, мальчишку все равно убьют, ни этот, так другой. Я завернул гарнитур обратно в тряпку и положил его в карман, потом подхватил на руки мальчишку и вынес его из домика. Мальчик был как раненая птичка, такой же невесомый и полуживой, я принес его к женщине, кое как попытался ей объяснить, что спас мальчика от смерти, назвал свое имя, но не знаю поняла она меня или нет, она только плакала и прижимала к себе безучастного малыша. Я ушел от них, ушел в лес, там в середине между сопками, есть странное место, я часто прихожу туда, вот и сегодня ноги меня сами туда принесли. В этой впадине все словно мертвое, черная, какая то жирная земля, на которой ничего не растет, кроме корявых сосен, тут даже птиц никогда не слышно, я сел на поваленный ствол и тупо уставился на темные перекрученные стволы. Я не знал что мне делать, куда деть эти дорогие чужие вещи, которые уже окроплены кровью их владельца. Мне они не нужны! Драгоценности нужно или дарить или получать в подарок, запомни это малыш, только тогда они светлые, если же они украдены или отняты, они ни кому не принесут счастья. Я даже не хочу на них смотреть еще раз! И вдруг я увидел у растущей рядом сосенки странно расположенное дупло, оно видно было только с одного места, оттуда где я сидел, потому что расположено под большим суком, растущим параллельно земле. Я вытащил сверток из кармана, замотал его поплотнее и опустил в это дупло. Отряхнув руки, я с чистой совестью ушел из этого мертвого царства. Я не знаю, зачем я это все пишу, Гельмут, скорее всего ты этого никогда не прочитаешь и никогда мы не сходим с тобой в кондитерскую на углу, никогда не сядем вместе за столик у окошка и не съедим воздушное пирожное со странным названием « Воскресенье». Никогда – это страшное слово, малыш! Страшное! Но знай, я очень тебя люблю, очень. Твой отец, Гюнтер Краузе.»

Господи ты, Боже мой! Да ведь я отлично знаю эти пирожные под названием « Воскресенье». Их пекут в одной единственной кондитерской в Гамбурге, в кондитерской Питера, за которого вышла замуж моя Зинка. Я соскочила с кровати, свалившейся на пол кот ошалело моргал, соображая не рехнулась ли хозяйка и куда бежать если рехнулась. Я включила компьютер и уже через несколько минут к Зине в Гамбург улетело письмо, в котором было задание найти Гельмута Краузе примерно 1942 года рождения, отца у которого зовут Гюнтер Краузе и этот Гюнтер воевал в войну в наших местах. С глубоким чувством удовлетворения я улеглась в постель, кот тихонько забрался назад, боязливо на меня поглядывая. Да давай укладывайся, я не рехнулась и никуда больше не побегу, я притянула серого безобразника к себе и благополучно отбыла в царство снов. Утро встретило меня солнцем, оно заглядывало в окно, растекалось яркими пятнами по подушке, кот морщил нос и подергивал во сне усами, но стоило мне приподнять голову, как он уже в одно мгновение стоял на кухни у своей миски и требовательно просил завтрака. Начинался новый день!

Тётя Валя взяла Агнию за руку и как маленькую привела в спальню, уложила в постель, подоткнула со всех сторон одеяло, поцеловала в щеку и попросила: Прости за глаз, по другому бы ничего не вышло. Агния уснула уже через минуту, во сне ей очень хотелось есть, какие то запахи тревожили и будоражили обоняние, но измученный организм отказывался просыпаться. Она проспала пятнадцать часов, последние два часа испуганная тетя Валя приходила слушать ее каждые пятнадцать минут, проснувшись Агния не сразу поняла почему левый глаз не хочет открываться, вспомнив она стремглав кинулась к зеркалу, картина была еще та! Синяк был лилово-багровым, глаз отек и не открывался, и это ей под глаз дала пожилая женщина! А если бы синяк подвесил здоровый мужик, чтобы было тогда? Тогда вместо лица была бы попа, решила Агния и пошла на ароматы, доносящиеся из кухни. Тетя Валя колдовала у плиты, увидев Агнию, она замерла: Господи, я же тебя не сильно стукнула! Прости ты меня дуру старую! Она обняла Агнию и заплакала, так и стояли они посреди кухни, две женщины – молодая и старая, которых шутница судьба свела вместе. Потом они долго обедали, Агния с удовольствием уплетала все, что наготовила тетя Валя. За этим обедом они рассказали друг другу все– все. Агния рассказала, что она беременна и как дальше жить представляет себе плохо, сваливать свои проблемы на родителей ей совсем не хочется, отец конечно же ринется ей помогать, а у него больное сердце, да и возраст уже приличный. Тетя Валя рассказала, что её выгнал на улицу из собственной квартиры зять, поменял в один прекрасный день замки и не впустил больше и дочка, единственная её дочка промолчала, а в электричке украли сумочку с последними деньгами и документами и вот уже месяц она живет на вокзале, ест что попало и спит, где придется. Валентина Ивановна плакала взахлеб рассказывая историю своей жизни, жизни в которой под финал оказалась у разбитого корыта. Хотя и не знает, за что ее наказал Бог! Да не наказал он, это он тебя мне прислал, Агния обняла женщину и погладила ее по голове. Вместе теперь будем жить. Как вместе? Да так вот, вместе и вместе! Вон ты тетя Валенька как вкусно готовишь, будешь меня кормить, у меня то честно сказать ничего кроме яичницы никогда не получалось приготовить. Подожди ты хочешь сказать, что я буду жить у тебя? А что у нас есть другие варианты? Ну хочешь поедем выселим твоего гада– зятя, но ведь дочка то у тебя прописана и долю наверное в квартире имеет? Имеет. Так она тебе нового гада приведет! И тебя опять на вокзал, а то и чего похуже, сама знаешь какая сейчас жизнь, так чего опять то по новой все начинать. Завтра выходной, выспимся, отлежимся, а в понедельник пойдем в наше отделение доказывать, что это Наташка паспорт сперла! Пусть выкручивается! Она хоть и в глаза его не видела, а ничего не докажет, мой синяк все её вопли пересилит! А тебе новый паспорт выдут и все, а теперь давай лечить мой глаз, а то как я на люди с такой рожей покажусь! Валентина Ивановна снова заплакала, но это были уже слезы радости. В понедельник ей выдали справку об утере паспорта и сколько Наташка не орала, ее обвинили в краже паспорта и заставили оплатить все издержки по получению нового документа и прописке Валентины Ивановны по ее месту жительству. Это решение они приняли с Агнией вместе, Агния была не против прописать Валюшу (так попросила называть себя Валентина Ивановна) у себя, но тогда получалось, что та сама отказалась от своей собственной квартиры, такой радости они решили гаду -зятю не доставлять. А Эдик и Наталья пропали из их поля видимости, ничем не напоминали о себе и Агния с Валюшей зажили в мире и согласии, очень было жаль только кольцо, которое Наташка так и не отдала. Прошло время, на свет появилась маленькая хорошенькая девочка с зелеными глазами, она была копией Агнии, как будто отец и не присутствовал при ее зачатие. Девочку назвали Сашенькой, приезжали дедушка с бабушкой посмотреть на внучку, Ольга Львовна вознамерилась дитятко забрать, ведь Агнии будет тяжело одной с маленьким ребенком, а их с отцом двое, они справятся. Все эти разговоры были пресечены на корню, родители благополучно отбыли дамой, а они остались жить втроем – старый, малый и удалый любила говорить Валюша.

Я проверила входящую почту, письмо от Зинки было, первый и главный вопрос звучал в нем несколько раз, под разным соусом: зачем мне нужен какой то Гельмут и куда я опять вляпалась? И хоть она кудахтала и причитала, но все узнать обещала уже сегодня же. Внизу была приписка от Питера, он желал мне здоровья и удачи во всех моих начинаниях, рядом с этой припиской улыбались задорные смайлики. Хорошо все же когда есть друзья! Так, и все же надо подумать, вот Агния пишет, что записки офицера попали к ней случайно, а он скорее всего погиб в наших местах, ведь если бы не погиб, эти его записи были бы дома, в Германии. Значит кто то их нашел, кто то раскопал его могилу! Могила! Всё, пазлы в моей голове наконец то сложились. На горе у дороги были окопы и солдатская могила, на 9 – е мая мы носили туда букетики цветов, ну как я могла об этом забыть! Кто говорил, что там похоронены немцы, кто говорил, что русские, но бабушка Вера, живущая с нами по соседству говорила, что там были и те и другие, деревенские бабы уложили их всех вместе на дно окопа и засыпали землей, хоть и воевали они друг против друга, а лежать им пришлось вместе. В конце девяностых, останки перенесли и перезахоронили в братской могиле, может эти записи оттуда, но тогда где они были столько лет? Да и по описанию место совсем другое, Гюнтер описывает старый двухэтажный дом, а он здесь всего один, старое имение Трофимовых за лесом у речки, следовательно окоп в котором они сидели, должен быть совсем в другой стороне. И где? Отдельно стоящая сопка, это « Спиченка», не знаю уж за что ее так назвали, может за то, что торчит одна как спичка или еще за что, люди ведь иногда придумывают совсем не понятные названия, прозвища и клички, вот у меня одного знакомого в деревне звали « Петя – Малышня», деду под семьдесят лет, здоровый крепкий мужик под два метра ростом, а по имени отчеству никто не называет, все « Петя – малышня», да «Петя -малышня», и только потом я узнала, что прозвище прилипло потому что, в молодости, в любой драке он выходил первым, закрывая собой всех своих друзей и говорил им « отвалили, малышня». Крутой был дед, еще в семьдесят лет подкову в узел завязывал! Размышляя о странностях наших восприятий, я сама не заметила как оказалась готова к походу. Спортивный костюм, тапки на резиновом ходу, темная ветровка, я положила коту еды на обед, подумала, добавила еще и на ужин. Пути Господни неисповедимы, особенно у меня! Вытащила из холодильника бутылочку минеральной воды, немного подумала, достала из баульчика три тысячи рублей, положила их во внутренний карман куртки, на всякий пожарный случай и вызвала такси. Уже через полчаса я подъезжала к знакомой деревне, стоящей на горе, здесь прошла моя юность, я часто приезжаю сюда к друзьям, но сегодня у меня были другие планы, а значит к лесу надо пройти так, чтобы ни с кем не встретится, не зацепится языком и не застрять на половине пути, поэтому такси я остановила на половине подъема в гору, расплатилась и вышла, машина уехала, я перекрестилась и свернула на дорогу ведущую к лесу.