Текст книги "Тайна черного озера. Иронический детектив"

Утро было сереньким и каким то плохо выстиранным, с грязными пятнами тумана и запахом не пролившегося дождя. Подниматься с постели не хотелось, было желание бездумно поваляться часик другой, щелкая кнопками пульта от телевизора. Увы, надо было вставать и думать, думать, думать, уж слишком много накопилось вопросов, на которые не было ни одного ответа. Накормив кота, я быстро позавтракала и начала день с телефонных звонков. Первый звонок я сделала в областную больницу по номеру который мне вчера дал Петрович – состояние больной было стабильно -тяжелое, она так еще и не пришла в сознание, но надежда была. Потом я позвонила в паспортный стол, городишко у нас маленький, все мы друг друга знаем, поболтав со знакомой несколько минут, я узнала, что за березовой рощей есть дом егеря (я даже и не представляла себе, что там кто то живет, там ведь уже практически граница) и там живет Лев Яковлевич Трофимов, 1938 года рождения, крепкий еще старикан, до сих пор приглядывающий за ближайшими лесными угодьями. Так первая ниточка есть, а вдруг этот Трофимов и есть тот мальчик из записей Гюнтера Краузе, по возрасту сходиться, значит машина могла вполне ехать к нему и в ней что то произошло, вопрос что? Так этого дедушку необходимо навестить, но попозже, вот приедет Гельмут и мы вместе съездим к нему в гости, буду разговаривать с ними обоими сразу, может что то и всплывет. А сейчас самый главный вопрос – кто такой Саша? Где он? Будем исходить из того что эта девушка – Агния, я еще раз вытащила фотографию, да, это именно эта самая девушка, если она Агния, а вот этот старик – Трофимов, только так я могу объяснить появление машины на дороге к роще, то Саша это вот этот ребенок, на фото не понятно девочка это или мальчик, но ребенок совсем маленький, года два, от силы три. У меня сжалось сердце, если кто то пытался убить его мать, а её именно убивали, ведь это чистая случайность, что меня туда принесло, ведь если бы сумочку подобрал другой человек, большой вопрос, догадался бы он что то искать на «Спиченке», да я там и искала то окоп, а не полуживую девушку. Я думаю, что у нее очень сильный ангел -хранитель, ведь не давало же мне что то уйти с этой поросшей кустами горки, когда я поняла, что там ничего нет. Предаваясь такого рода размышлением, я сама не заметила как собралась в дорогу, тетрадь, вода, фонарик, зонт. Господи! И куда опять несет мою душу грешную! Но если я не пойму, что произошло, если не сумею использовать хотя бы мизерный шанс для спасения ребенка, я этого себе ни когда не прощу! Я ни кому не давала ни каких обещаний, но кто то в последнее мгновение перед смертью понадеялся на меня. И пусть мое присутствие на дороге было чистой случайностью. Пусть. Но отступить я уже не смогу! Через полчаса таксист высадил меня на краю деревни, с другой стороны сопок. Я вошла под сень сосен, села на пенек и снова открыла тетрадь: «Я ушел от них, ушел в лес, там в середине между сопками, есть странное место, я часто прихожу туда, вот и сегодня ноги меня сами туда принесли. В этой впадине все словно мертвое, черная, какая то жирная земля, на которой ничего не растет, кроме корявых сосен, тут даже птиц никогда не слышно, я сел на поваленный ствол и тупо уставился на темные перекрученные стволы. Я не знал что мне делать, куда деть эти дорогие, чужие вещи, которые уже окроплены кровью их владельца. Мне они не нужны! Драгоценности нужно или дарить или получать в подарок, запомни это малыш, только тогда они светлые, если же они украдены или отняты, они ни кому не принесут счастья. Я даже не хочу на них смотреть еще раз! И вдруг я увидел у растущей рядом сосенки странно расположенное дупло, оно видно было только с одного места, оттуда где я сидел, потому что расположено под большим суком, растущим параллельно земле. Я вытащил сверток из кармана, замотал его поплотнее и опустил в это дупло.» Странное, мертвое место, где же оно? Лес моего детства всегда был радостным и живым, здесь всегда пели птицы, с самой ранней весны, до поздней осени лесные полянки и сам лес был расцвечен разными цветами – подснежники, ландыши, иван-да-марья, чего тут только не было, даже «Венерин башмачок» такой красивый, редкий цветочек, как маленький лопаток, рос в нашем лесу, а зимой к нам в беседку приходили за угощением белки, дятел стучал на сосне, отыскивая свой обед, нет я не понимаю о чем он пишет, нет тут такого места! И вдруг я поняла – есть! Оно есть, это странное место, посреди леса, во впадине, есть небольшое озерко, местные жители называют его « черным», потому что вода в нем черная и какая то жирная, когда спускаешься в эту впадину все звуки вокруг пропадают и там действительно ничего не растет, даже вездесущие пролески не спускаются вниз, как то, все та же соседская бабушка Вера рассказывала нам, ребятишкам то ли сказку то ли быль, что в озере этом утопилась девушка, первая красавица в деревне – полюбила она парня, замуж за него собралась, и свадьба уже готова была, да не тут то было, загляделся на неё местный помещик, да и забрил парня в солдаты, а сам девушку взял силой к себе в дом, да сбежала она от него под утро и на рассвете утопилась в этом озерке, других то водоемов у нас рядом нет, вот вместе с этой девушкой озеро и умерло, и вокруг него тоже все умерло, ничего не растет, только корявые и согнутые сосны, растут рядом, как будто всю жизнь молятся за её упокой, а барина на утро нашли в своей постели с ножом в сердце, но кто его убил, так и не дознались. Вспомнив все это, я с тяжелым сердцем пошла по тропинке к « черному» озеру.

Поезд до родного города Агнии шел двенадцать часов, целую ночь, все это время лежа на покачивающейся полке купейного вагона, Агния не сомкнула глаз, она думала и думала, о маленьком мальчике, на глазах у которого убили отца, о немецком офицере, который спас мальчика и не забрал драгоценности, хотя они стоили огромных денег, он посчитал их грязными, окропленными безвинной кровью и просто оставил их в лесу, в котором и сам остался лежать, так и не увидев своего маленького сына. Агния вздыхала, вставала, слушала сонное дыхание дочери и молилась Богу, о том чтобы он дал здоровья и счастья ее крошке, и если будут в жизни её малышки драгоценности, то пусть они буду подарены ей с любовью и уважением. Но Бог не услышал её, наверное он просто задремал в эту ночь, потому что на перроне родного города их встретил толстомордый, бритоголовый мужик, за спиной которого маячила Наташка. Мужик выхватил из рук Агнии Сашеньку, повернулся и пошел прочь, унося извивающегося и кричавшего ребенка, и они с Валюшей побежали за ним следом, беззвучно открывая рот, бросив на перроне, ставший не нужным чемодан. Их всех троих запихали на заднее сидение видавшей виды машины, злобно ощерившись с переднего сидения на Агнию смотрел совершенно не знакомый, страшный мужик. Планшет где? Какой планшет? В голове у Агнии билась одна единственная мысль: спасти Сашу! А следовательно ни чего не отдавать, к тому же когда собирались в дорогу, она почему то сам планшет с записной книжкой внутри засунула в детский рюкзачок, который болтался сейчас у Саши за спиной. Ты мне не дури, сука! А то на ремни порежу, и тебя, и старуху, и девку твою, причем начну с девки! Жорик не знал был ли планшет когда нибудь у Агнии или нет, или этот идиот Эдик сбросил его в каком то другом месте, поэтому сейчас ему надо было запугать Агнию до икоты, старуху и девчонку он во внимание не брал, что с них возьмешь, одна малая, другая старая. Он размахнулся, насколько позволила теснота машины и ударил Агнию в лицо, Валюша закричала, заплакала Саша. А ну, заткнитесь! Он выхватил из кармана нож и ткнул им Агнию в шею, тонкая струйка крови поползла по мертвенно белой коже. Не заткнетесь, я ее прирежу прямо здесь, а потом примусь за вас! Жора, успокойся, здесь везде менты, смотри уже идут сюда, Наталья завела машину и стронулась с места. Жорик выхватил лежащую на коленях у Агнии сумочку и повернулся к пленницам спиной, они сжались в один комок, обхватив руками, всхлипывающего ребенка. Жора копался в сумочке, в приоткрытое окно полетели влажные салфетки, косметичка, телефон, связка ключей. О, глянь, тут денежки, много денежек, он потряс банковской упаковкой тысячных купюр, взятых Агнией с собой в дорогу, вытащив несколько купюр, он сунул их Наталье. Давай на заправку, заправь полный бак и пожрать мне чего нибудь купи, очень жрать хочется. Наталья безропотно выполняя его указание, повернула на ближайшую заправку. Жорик копался в сумочке, планшета не было, он достал фотографию, которую Агния везла деду, она, Саша и дед, веселые и безмятежные. Глянь фотомордие, ну это две наших дурочки, а это кто, не знаешь? Это ее дед, я их вместе видела, он в том же районе живет, где ты в лесу планшет нашел. Планшет! Где же планшет? Так, а это что? Пока Наталья ходила заправлять машину, он принялся читать написанное в темно синей тетради. А ты была права, Эдик планшет отдал ей, и она все перевела, так что планшет нам больше не к чему, на, почитай. Отъехав несколько метров от заправки, Наталья остановилась. Отдала Жорику купленную еду и под его размеренное чавканье принялась читать содержимое темно синей тетради, прочитав положила тетрадь обратно в сумочку, которую кинула на заднее сидение, чтобы не мешалась под руками, причем кидая специально старалась попасть Агнии в лицо, в чем и преуспела, сумочки уголком расцарапала щеку Агнии и упала ей на колени, но та даже не дернулась, чтобы не испугать Сашу еще больше.

Озерко встретила меня с полным равнодушием, если наверху по его периметру буйствовали осенние краски, то здесь была мертвая, сонная тишина, не всплеска, ни шороха, только странные, согнутые корявые сосенки обступали его берега с черной маслянистой водой. Даже если гарнитур и лежит где то здесь, как я сумею его найти, ведь прошло столько лет, старые деревья давно сгнили, выросли новые, хоть сосны и живут долгую жизнь, но это настоящие корабельные гиганты, свечкой уходящие в небо, а не эти жалкие пародии на настоящие живые деревья, я в глубокой задумчивости присела на поваленный ствол. Что мне делать, я не знала, так все, открываю тетрадь еще раз: «И вдруг я увидел у растущей рядом сосенки странно расположенное дупло, оно видно было только с одного места, оттуда где я сидел, потому что расположено под большим суком, растущим параллельно земле. Я вытащил сверток из кармана, замотал его поплотнее и опустил в это дупло.» Так следовательно дупло было невысоко над землей, и я пошла ощупывать каждую сосенку, растущую на этом богом забытом клочке земли. Я ползала от одного деревца к другому уже больше часа, ничего нигде не было, я опять уселась на поваленный ствол, что же надо подводить итог, я ничего не нашла, если даже изумрудный гарнитур Бернштейна здесь и был, то его уже кто то давно нашел, или он лежит где то внизу вместе с осевшим под землю дуплом, или я вообще ищу не там, потому что у каждого свое восприятие мира и может и для Гюнтера странным и мертвым было совсем другое место в этом лесу. Надо было выбираться из этой ямы и двигаться к дому, завтра с утра приедет Гельмут, надо привести себя и свой дом в божеский вид, приготовить что нибудь вкусное, чтобы не ударить в грязь лицом перед заморским гостем. Выйдя на окраину деревни, я вызвала такси, и поехала домой, стараясь больше ни о чем не думать. На пороге дома меня застал звонок от Петровича, раненная девушка пришла в себя, но еще слишком слаба, чтобы давать показания, единственное, что удалось узнать, что её зовут Светловой Агнией и она все время просит спасти какого то Сашу. Так, значит я права, это Агния. Нин, ты чего молчишь? Ты от меня случаем ничего не скрываешь? А чего мне скрывать то, знала бы что, все тебе рассказала, а так я просто рада, что девушка выкарабкается, спасибо, что позвонил и я торопливо оборвала разговор, боясь дальнейших расспросов моего проницательного друга. Весь остаток дня я занималась домашними делами, стараясь не думать об маленьком мальчике или девочке по имени Саша. Я наварила борща, стушила мяса с овощами, испекла пирог и поужинав, с чистой совестью отправилась спать, к встречи иностранной делегации в количестве одного пожилого джентльмена я была полностью готова.

И что будем делать? Что-что? Сама что ли не понимаешь или совсем дура? Поедем к окопу, она это переводила, значит и знает где искать изумруды. А если не знает? Что то она точно знает, не зря с переводом к деду рванула, и ты говорила, что кольцо было у нее, вот мы из нее это знание там и выбьем. Жора и Наталья разговаривали так, как будто в машине кроме них ни кого не было, сердце Агнии обливалось кровью, ладно она, но Сашенька! Что этот сумасшедший мужик может сделать с ее ребенком? И защитить она не сможет ни свою малышку, ни Валюшу. Валентина Ивановна словно почувствовав ее горькие мысли, осторожно погладила Агнию по руке, наплакавшаяся Саша спала положив кучерявую головку матери на колени, машина двигалась со скоростью сто километров в час, увозя их в неизвестность. Через два часа Наталья остановила машину на краю леса, Жора вылез наружу, походил, чтобы размять ноги, потом открыл заднюю дверь и вытащил из машины сопротивляющуюся Агнию. Пойдешь с нами, а эти двое останутся в машине, увидев отблеск надежды в глазах девушки, он глумливо заржал – не надейся, не убегут, будут тут как миленькие нас ждать, он покопался в бардачке, вытащил оттуда наручники и пристегнул правую руку Валентины Ивановны к поручню переднего сидения. Наталья толкнула Агнию в спину и они цепочкой двинулись в лес, первым шел Жора, за ним Агния и последней шла Наташка, старающаяся ткнуть бедную девушку на каждом шагу, кусты царапали лицо, дергали за одежду, бурелом не давал им двигаться прямо, все время приходилось огибать упавшие полусгнившие стволы деревьев. Агния шла и молилась, чтобы дорога была как можно длиннее, чтобы за время их отсутствия кто нибудь вышел на стоящую на опушке леса машину с плачущим ребенком и прикованной наручниками пожилой женщиной, но, увы, каждой дороге приходит конец, и вот они стоят над полузасыпанным окопом, у Жоры хватило ума зарыть потревоженные останки и поэтому ничего не было видно, лишь сосна со стесанным боком с надписью 1944 ..Gunter Krа… нависала корнями над могилой погибших солдат. Так, а теперь рассказывай что ты знаешь? Я не знаю, что рассказывать, я только перевела все, что было написано в записной книжке, вы это все прочитали, что вы еще хотите от меня услышать. Жора схватил Агнию за волосы и притянул к себе – ты мне голову не дури! Он резко оттолкнул ее от себя, Агния ударилась затылком о сосну и осела на землю. Наташка дай кольцо! Зачем? Сказал, дай кольцо! Это мое кольцо! Ты что не поняла? Удар, и уже Наташка барахтается на земле у его ног, сплевывая сгустки крови, вместе с выбитым зубом. Жора нагнулся, содрал с пальца Натальи кольцо и сунул Агнии под нос, видишь, на нее смотрели изумрудные гроздья винограда. Вижу и что? Это кольцо было у тебя, его у тебя отобрала Наталья. И что? Да то, сука, что это мое кольцо и изумруды тоже мои, Наташка покачивалась перед ней, продолжая сплевывать кровь. Ты же ведь все читала, это мой прадед убил твоего и если бы ни этот мудак, валяющейся в этом окопе, убил бы и его щенка и изумрудный гарнитур был бы наш уже тогда и мне не надо бы было бегать в поисках тебя, но я выбью из тебя место где он находится сейчас, ты мне все скажешь. Филька Логин твой прадед? Да, он мой прадед! Он убийца. И что? Цель всегда оправдывает средства! А этот еврейчика пожалел, да и сам тут лежит, не далеко ушел, взял бы гад изумруды с собой, мы уже бы их нашли, а то видишь побрезговал, сука! Ладно все, побеседовали – Жора схватил Агнию за шиворот и поставил на ноги. А теперь говори куда нам идти отсюда, где это грёбаное мертвое место? Но я не знаю, я вообще тут никогда не была! Врет, она все врет – визжала Наташка – она хочет все забрать себе! Зачем ты мелкую в машине оставил. Сейчас бы ее ножиком пощекотал и это все бы рассказала. Отвали. Я сам разберусь! Я вижу как сам, ничего не можешь сделать! Наталья кричала, Жора тряс Агнию, руки и ноги у нее болтались, как у тряпичной куклы. Я не знаю, я ничего не знаю! Сука, все знаешь, бей ее Жора, бей! Нож вошел в беззащитную живую женскую плоть, как в подтаявшее масло, Агния вскрикнула и упала на землю рядом с окопом в котором лежал спаситель ее деда. В этот раз не кому было за нее заступиться, мертвые может и видят все, что происходит в этом мире, но вмешаться в дела живых к сожалению не могут. Ты убил ее, гад! Убил! Как мы теперь узнаем где искать изумруды. Заткнись! Есть еще ее дед! Он ничего не скажет, когда узнает, что ты ее убил. И откуда он интересно это узнает? Об этом знаем только мы, а мы это точно ни кому не скажем, давай ка закидаем ее валежником, чтобы когда мы его сюда приведем, он не увидел труп, нам надо, чтобы он считал, что его внученька нуждается в помощи, вместе они споро насыпали над телом девушки кучу веток и сгнивших палок, не заметив, что кровь стекая по руке капает в небольшую ложбинку, не закрытую ветками. Оглядев результаты своих трудов и вполне довольные собой, они двинулись к машине, кольцо так и осталось у Жорика.

Уже на рассвете мне приснился странный сон – я стояла на склоне впадины, внизу жирно отблескивало черной водой озерцо, над головой у меня гулял ветер, шевелил ветки деревьев и кустов, кленовый лист оторвавшись от ветки спланировал мне прямо в лицо, я сбросила его вниз и он застыл над впадиной, не падая вниз, чей то голос прошептал мне на ухо « смотри, а ветра то внизу нет, откуда же тогда там взялось упавшее дерево?» на этом месте я проснулась, было девять часов утра, за окном светило яркое осенне солнце, нужно было вставать, ведь скоро приедет Гельмут, интересно на чем он будет добираться от границы, хотя это его проблемы, я его сюда не звала, он сам решил приехать, и вообще, правда, как это я не подумала, ведь поваленное дерево там одно единственное, остальные, пусть рахитичные и перекрученные, даже кое где уже высохшие на корню, все стоят, потому что там внизу действительно нет ветра, и повалить их некому, получается, что это дерево самое старое, раз оно все таки упало, так с этим вопросом надо разобраться, но позже, а сейчас кормить кота, завтракать и приводить себя в порядок, а то вот-вот на пороге появиться гость. Мобильник прочирикал в половине одиннадцатого, высветившийся номер был мне не знаком, звонил Гельмут и на довольно не плохом русском объяснил мне, что стоит на въезде в город и не знает куда двигаться дальше, я объяснила ему маршрут движения и пошла его встречать к калитке, через пятнадцать минут из машины с иностранными номерами вылез седой, высокий, улыбающейся, подтянутый старик лет семидесяти– фрау Нина? Да, это я, здравствуйте, проходите. Он прошел по тропинке, погладил рукой мои хризантемы – у вас очень красиво, и вы тоже очень красивая женщина. За комплимент спасибо, а теперь проходите, мойте руки, я вас покормлю с дороги. Нет, я не голоден, я хочу знать все о моем отце. Не торопитесь, я все расскажу, что знаю сама, только чуть-чуть попозже, мы поедем с вами в гости к одному человеку, я вам обоим сразу все и расскажу, потому что это касается вас обоих. Я не понял, почему мой отец касается еще кого то, вы меня запутали, я не очень вас понимаю. Гельмут, всё, садитесь за стол, не торопите события, вы все узнаете, давайте сейчас перекусим, что вы будите борщ или мясо? Борщ? О,я всегда хотел попробовать это русское блюдо! Ну, оно скорее украинское, хотя думаю для вас разница не велика. Горячий борщ с черным мягким хлебом прошел просто на «ура»! Гельмут утирал пот со лба и только причмокивал от удовольствия губами – очень вкусно, очень! Я только улыбалась и пару раз подливала ему добавки. После обеда мы собрались и поехали в гости к Трофимову Льву Яковлевичу, я решила для себя, что записи в темно синей тетради, одинаково касаются их обоих. В гости? Если в гости нужно взять с собой шнапс, я читал что к русским в гости нужно ходить со шнапсом. Он вытащил из багажника литровую бутылку виски – такой шнапс подойдет? Ну вам же его пить, если вам подойдет, то его и берите. Вы хотите сказать, что я буду пить с русским? А что боитесь? Я бы сказал, опасаюсь. Ну что я вам могу сказать – мужайтесь! И мы поехали к березовой роще. Удивительно, как это я раньше не придавала значения тому, что дорога идет через всю рощу и за крутым поворотом выскакивает на пригорок к небольшому, ухоженному, деревянному домику, стоящему посередине большого яблоневого сада. Да собственно меня никогда и не интересовало, куда ведет эта лесная дорога, упирающаяся в границу нашей Родины. Под колеса машины выкатилась черно– белая собака, громко лая, она не давала нам выйти из машины. На её лай из дома вышел крепкий, статный старик с седыми кудрявыми волосами, стоя на крыльце, он смотрел на нашу машину из под руки, не пытаясь отозвать пса. Гельмут открыл окно машины и посигналил. «Малыш» ко мне! Молодец, мальчик, молодец! С этими словами старик посадил пса на цепь. Здравствуйте, вы Трофимов Лев Яковлевич? Да. А что вы хотели? Меня зову Нина Павловна Разумовская, я хочу вас познакомить с одни человеком и дать вам почитать очень интересные записи. Ну что же, тогда проходите в дом, я вошла в чистую, уютную, пахнущую мятой горницу. Познакомьтесь, пожалуйста, это Гельмут Краузе, он специально приехал к вам из Гамбурга. Я? Разве я приехал к нему? Зачем? Мужчины, выслушайте меня пожалуйста, я сейчас уйду, оставлю вас вдвоем и вот эту тетрадь, вы все в ней прочитаете. Я не умею читать по русски! Тяжелая, дрогнувшая рука легла Гельмуту на плечо – не переживай, я умею и буду читать тебе вслух, нам действительно надо поговорить. Так что, Гельмут, несите свой шнапс, я думаю он вам пригодится, если захотите, приезжайте ночевать ко мне, хотя я в этом сомневаюсь, а пока до свидания. Я закрыла за собой дверь в горницу, прошла мимо ругающегося «Малыша» и пошла в город, у меня были свои дела и планы.

Агния уходила под конвоем в лес, в машине криком кричала Сашенька: мама, мамочка! Она била ладошкой по стеклу закрытой дверцы машины, слезы катились по лицу крупными горошинами. Что же делать? Что делать? Лишь одна единственная мысль билась в голове Валентины Ивановны: Как спасти Сашу? Она не думала о своем спасении и даже о спасении Агнии, Саша, вот о ком она думала сейчас. Маленькая девочка, неизвестно за что попавшая в эту передрягу, к страшным людям, которые не перед чем не остановятся. Валентина Ивановна попробовала освободить руку, увы, браслет сидел плотно и держал её крепко накрепко. Сашенька не плачь, это мама в прятки играет, сейчас вот спрячется, а потом найдется и мы с тобой пойдем прятаться, хорошо? Пьятки? Хоесо! Девочка потихоньку успокоилась и даже заулыбалась. Сумочка Агнии так и валялась на сидении, но дотянуться до нее Валюша не могла: Саша, дай мне, пожалуйста, мамину сумочку. Нет, ето мамина, мама будет угаться. Не будет, малыш, дай пожалуйста. Не будет угаться? Нет, не будет. В сумочке лежала тетрадь, фотография, авторучка и ни кому не нужные в этой ситуации деньги. Зачем они сейчас? Чем могут помочь? Просто бумага и всё! Валентина Ивановна взяла авторучку и кое как левой рукой написала на обратной стороне фотографии ломанными буквами: Спасите Сашу!!!, потом положила фотографию обратно в сумочку в надежде, что как то сможет передать кому нибудь этот коричневый баульчик и тот, этот совершенно не знакомый человек, спасет их девочку, их малышку, а уж с ними будь, что будет, главное сейчас, спасти маленькую,. родную девочку, сидящую рядом. А мамы нет, где она, это пахие пьятки! И правда, от леса к машине шли только Жорик и Наталья… Агнии с ними не было! Где Агния, что вы с ней сделали? Мама, мамочка! Заткнитесь обе, а то сейчас прибью! Гады! Что вы сделали с моей девочкой? Ой, я сейчас умру! Жора, ты слышишь, с ее девочкой.. Да ты им кто, дура старая! Ты приживалка! Поломойка! А девочка то тю-тю, была девочка и нет девочки, Наталья ухмылялась, разворачивая машину на лесной дороге. Что вы от нас хотите, отпустите нас! Конечно отпустим, мы же хорошие, добрые, вот сейчас к деду нас отведешь, расскажешь ему, что внученька его попала в беду, да красиво будешь рассказывать и доходчиво, чтобы поверил и в машину сел – внучку спасать. Что вы сделали с Агнией? Мама, мама! Так, всё, останови машину, Жорик вышел, открыл заднюю дверцу машины, схватил Сашу за шиворот и выбросил, как паршивого котенка в придорожные кусты, Неет! Зашлась в крике Валентина Ивановна, Жорик нагнулся и изо всей силы ударил ее по голове, Валюша потеряла сознание и рухнула на сидение. Во, тишь, да гладь– Божья Благодать! Поехали дальше. Машина двинулась, оставляя на обочине в придорожных кустах маленького человечка двух с половиной лет ни кому не нужного в этой глуши.

Кот сидел на окошке и не смотрел в мою сторону, если бы эта серая зверюга могла разговаривать, то думаю выслушала бы я много о себе лестного, о том, что разумные женщины проводят отпуск совсем по другому – валяются в постели до полудня, читают толстые умные книги, гладят и лелеют своих питомцев, чешут им толстое серое брюхо и кормят разной вкуснятиной, а не шляются где то, по лесам и болотам, в поисках не известно чего. Все правильно, согласна я, мой дорогой, с каждым твоим не высказанным словом, только есть у этой ситуации обратная сторона медали, кто то в последнее мгновение перед смертью понадеялся на меня, просто не было ни кого другого рядом, кому бы смог он передать свою последнюю просьбу на этой земле, просьбу спасти Сашу, и пусть я не знаю где искать, но если есть хоть один шанс, хоть одна десятая доля этого шанса на спасение маленького ребенка, я буду проводить свой отпуск именно так, как провожу сейчас. Через десять минут я уже сидела в такси, и давала себе честное слово, что эта моя последняя поездка к « черному»озеру, если и сегодня я ничего не найду, то завершу эту эпопею, смирившись с неудачей. Лес буйствовал красками – желтые, красные, багряные, зеленые – всё перемешалось, слилось в один пестрый фон, густо пахло хвоей, где то стучал дятел, трещали сойки. Тропинка привела меня к озеру, стоило только спустится во впадину, и все звуки исчезли, словно накрыл кто то это место большим стеклянным колпаком, все видно, но ничего не слышно. И правда, ветра во впадине не было, он гулял где то там, наверху, беспокоя верхушки растущих по краю впадины сосен, а здесь все спало в заколдованном сне. Вот она, упавшая сосна на стволе которой я сидела в прошлый раз, одна сторона пня была сухой и чистой, подернутой ниточками засохшей смолы и без одного сука, так, это не мой вариант, Гюнтер писал, что дупло находится прямо под суком, расположенном над землей, надо осматривать другую сторону пня. Другая сторона была закрыта сломанным стволом с ветками, я попробовала сдвинуть ствол с места, он даже не шелохнулся, и дерево то вроде было не высокое, здесь вообще нет высоких деревьев, но такое тяжелое! Я попыталась сдвинуть его за макушку, макушка благополучно обломилась и я шлепнулась на пятую точку, ругаясь и потирая ушибленное место, я поползла из впадины наверх, усевшись на кромке впадины, я призадумалась, придется наверное признать свое поражение, одна я ствол не сдвину. Внизу подо мной маслянисто поблескивало озерко, и правда откуда оно здесь взялось? Впадина абсолютно круглая, как будто искусственная, может когда сюда попал метеорит и оставил после себя такой странный след, или ледник, проутюживший миллионы лет назад наши места, оставил здесь круглую льдину из которой и родилось это странное озерко. Ладно, сиди, не сиди, а что то делать надо, или надо вставать и топать на выход. И все же еще одна, последняя попытка – я нашла крепкий упругий сук, спустилась вниз и попыталась действовать им как рычагом. Я пыхтела и потела, и вот « ура», ствол сдвинулся, еще чуть -чуть, еще! Я рухнула на землю рядом с освободившимся от ствола пнем, прямо перед глазами у меня было поросшее мхом дупло! Вот оно! Осталось только протянуть руку и посмотреть, есть ли что внутри. И вот тут пришел страх, он сжал меня в комочек, рисуя картинки свернувшихся в клубок ядовитых змей, лежащих в дупле и только и ждущих моей протянутой руки, чтобы вцепиться в нее мертвой хваткой (змей кстати в нашем лесу нет, во всяком случае я их никогда здесь не видела, и не слышала, чтобы кто то видел), мохнатых огромных страшных пауков, которые в наших местах вообще не водятся, в общем я сидела на земле перед пнем и, как дура, хлопала глазами, боясь сдвинуться с места. Точно, умалишенная, так прямо здесь меня кто то и поджидает, да здесь вообще ни кто не живет, даже червяки, я взяла палочку и постучала по пню – ни чего! Внутри дупла была какая то плотная слежавшаяся масса, то ли труха, то ли перепревшие листья. Я попробовала ковырять их палкой, было не удобно, но кое как получалась, вот вытянута первая пригоршня мусора, вторая.. на пятой пальцы зацепили уголок материала, я дернула посильнее… и вот он лежит у меня на коленях, не большой сверток из слежавшегося холста, материал весь почернел от времени, но был целым, без единой прорехи, я стала его осторожно разматывать и тут откуда сверху, в эту дрему и полутьму пробился солнечный луч, он упал ко мне на колени и в его свете заиграли, заискрились зеленые глаза изумрудов. На расстеленном старом холсте лежал изумрудный гарнитур Якова Бернштейна, я погладила изумрудные гроздья винограда и заплакала, я плакала о человеке, который сотворил такую красоту, о маленьком мальчике, на глазах у которого убили отца, о девушке, которую пытались зарезать из за этих камней, о ребенке который брошен где то в этом лесу, я плакала и плакала, и слезы капали на изумрудные кисти винограда, спавшие в старом дупле семьдесят лет.

Они стояли друг напротив другу в горнице старого дома на краю березовой рощи, два старика, не знакомых с друг другом, но связанных одной общей нитью, одним поворотом того, что люди называют судьбой. Зачем фрау Нина привезла мня сюда? Я только хочу узнать все про моего отца и всё. И я тоже хочу узнать про моего отца. Я не понимаю, мой отец, он что и ваш? Нет конечно, хотя в какой то степени и да. Я ничего не понимаю, вы меня совсем запутали. Да здесь дела такие, что без бутылки не поймешь. Без бутылки? Это что ли шнапс? Я шнапс привез, в гости к русским нужно шнапс. Ну так и неси свой шнапс, и выкать мне завязывай, мы с тобой одного возраста. Но мы же чужие, не знакомые люди. Ну это как посмотреть – знакомые или не знакомые. Все, я вообще ничего уже не понимаю. Ну вот, тетрадь почитаем, глядишь чего нибудь и поймем, не даром же Нина Павловна тебя сюда привезла и нам её читать велела. Но я не умею читать по русски, я же уже говорил! Ну слушать то ты наверное умеешь? Слушать? Слушать умею. Всё, я пошел за шнапс, иначе сейчас запутаюсь окончательно! Пока Гельмут ходил к машине, обходя по кругу рычащего « Малыша», Лев Яковлевич выставил на стол дымящуюся, щедро посыпанную укропом картошку, соленые рыжики, хрустящую кислую капустку, маринованные огурчики в зеленых пупырышках, достал из подпола вишневый компот и бутыль первача. Ого, вот это стол! А пахнет то как! Мой шнапс на фоне этого просто ерунда! Лев Яковлевич покрутил в руках бутылку вискаря пятнадцатилетней выдержки, посмотрел бутылку на свет, янтарная жидкость просвечивалась на солнце – ладно, давай начнем с твоей, поглядим, что вы там у себя в заграницах пьете. Да я больше пиво люблю, это для меня крепковато. Это крепковато? Тогда начнем с моей, чтобы настоящую крепость почувствовать. Гельмут сделал первый глоток и закашлялся, но потом мужественно допил рюмку до конца. Закусывай, закусывай давай, на вот огурчик. И как тебе мой шнапс? Очень крепкий, очень! Ничего, зато свой, на травках, для здоровья полезный. Выпив еще по рюмки и собравшись с духом, они наконец то открыли тетрадь и начали читать: «Гельмут, малыш, человеческая жизнь не стоит ничего, это просто мелочь, разменная монета. Я заметил, что Филимон Логин уже несколько дней бегает к одинокому дому стоящему за лесом, такие дома называются здесь хуторами, здесь вообще много одиноко стоящих домов. А этот добротный двухэтажный дом, он очень отличается от всех деревенских домов. Так вот бегает он туда и бегает, да и изменился, стал не так услужлив, перестал заглядывать всем в глаза, как побитая собака. Я решил посмотреть, что же его так заинтересовало в этом доме, ведь там живет одинокая женщина и больше ни кого нет. Я пошел за ним следом, он стоял и заглядывал в окно небольшого домика в саду, потом вошел в него, через пару минут раздалась автоматная очередь, я ворвался туда следом, этот скот целился в маленького онемевшего от страха мальчишку. Что то помутилось в моей голове, мне показалось, что он целится в тебя, мой малыш! Я выстрелил ему в голову, когда он упал, я увидел, что упал он на мертвого мужчину, лежащего ничком посреди комнаты. Наверное это был отец мальчика, который пытался закрыть сына собой.» Этот мальчик – это ты? Да, твой отец спас мне жизнь, и только благодаря ему я сейчас сижу здесь и разговариваю с тобой, но вот отца моего он спасти не успел. Чертова война! Пусть она будет проклята! Лев наливай еще по одной твоей, на травках, я не могу это слушать на трезвую голову. Они читали и пили, пили и плакали, вспоминая своих погибших в страшной мясорубке войны отцов.