Текст книги "Для кого цветет лори"

Глава 26

– Я ведь говорил! Надо уходить, Оникс.

Он посмотрел на свою грудь. В разрезе черной рубашки на коже была кровь. Только раны не было. Стянувшуюся кожу обвивал, словно штопал, черный рисунок. Ран провел пальцем, посмотрел на Оникс. Но на разговоры и признания уже не было времени.

– Идем, – он поднялся, схватил ее за руку. – Скорее, Оникс!

Они не пошли – побежали! Дом уже трясся, словно норовя спрыгнуть со скалы.

– Что происходит?

Оникс запнулась на лестнице, но трупа Итора не увидела. Лишь кровь на полу.

– Похоже на обвал, – помрачнел Ран. – Я пытался ударить Итора магией, но здесь слишком много артефактов. Но дар все же отозвался, да так, что дрогнули горы! Архар, скорее!

Ран сдернул со спинки кресла расшитый камзол Анрея, накинул Оникс на плечи.

– Руки, – скомандовал он, просовывая ее ладони в рукава. – Теперь идем.

Они выскочили за дверь и шарахнулись обратно. Скалы гневались. Сверху катились камни, норовя погрести под собой дом.

– Бежим! – закричал Ран.

Он рванул к тропинке, таща за руку девушку. Перепрыгнул через труп стража Итора, даже не остановившись. Чуть дальше Оникс увидела и еще одного… Сглотнула. Мелкая крошка камней, катившихся по склону, превратилась в камни размером с кулак, а потом и вовсе забарабанили валуны.

– Назад!

Ран отдернул Оникс, и туда, где она стояла, упал осколок размером с саму раяну. Лавьер тревожно оглядывался, ища выход. По дорожке уже было не пройти, камнепад набирал силу, заваливая узкую тропу. Еще несколько осколков вонзились в землю совсем рядом, валун глухо ударился о крышу дома. Скалы дрожали, словно злились, норовили похоронить под собой растревоживших их людей.

– Оникс! – Ран развернул к себе девушку, перекрикивая грохот водопада и скал. Быстро посмотрел на ее живот, прищурился. – Нам придется прыгнуть!

– Что? Ты с ума сошел!

– Другого выхода нет. Иначе смерть, Оникс. Камнепад усиливается!

– Нет!

– Доверься мне. – Камни стучали по скале. Слишком близко… слишком много! – Доверься! Я тебя вытащу.

Она в ужасе посмотрела за его спину. Прыгнуть в бурлящий поток?

– Мы разобьемся!

– Верь мне.

Ран скинул сапоги, отстегнул меч, стащил камзол с плеч раяны, понимая, что одежда потянет их на дно. Быстро примотал к ноге нож и огневой камень, протянул Оникс руку.

– Ран, нет!

Он сжал ее ладонь, заглянул в глаза.

– Поверь мне. Я тебя не отпущу!

И потянул к краю, на самую грань бездны…

…Когда-то Оникс пришла в голову мысль, что Ран Лавьер – это бурная стихия, шторм, бьющийся о скалы. Мощный поток, что несет раяну, словно щепку, швыряет в разные стороны, закручивая водоворотом своей страсти. Он был слишком другим, чтобы мерить его обычной меркой. Разве можно судить шторм за то, что он разбивает корабли? За то, что несет их к зазубренным рифам?

Так и Лавьер. Он был собой. Со своей жестокостью, своей правдой и своей любовью. Безумной и безудержной, ранящей и исцеляющей.

Где-то там, падая в бездну, Оникс поняла, что Ран Лавьер похож на стихию. И его просто надо принять, чтобы иметь смелость жить с ним. Любить его. Принимать его любовь.

…Холодная вода обожгла тело, потянула на дно, затаскивая под водопад, к скалам. Оникс забилась, мгновенно потеряв ориентир в этом потоке, захлебнувшись, ослепнув и оглохнув. И единственное, что осталось, – это сильная рука, что сжимала ее ладонь. Ран тащил ее куда-то, делая уверенные и мощные гребки, тянул сквозь поток, преломляя течение. Раяна не знала, сколько это продолжалось, ей казалось, что вечность. Воздуха внутри не осталось, нутро горело, требуя спасительного вдоха. Она еще успела подумать, что больше не выдержит, когда Ран вытолкнул ее на поверхность.

– А-а-а, – с хрипом, жадно Оникс дышала, радуясь хотя бы этому – возможности дышать.

– Обхвати мои плечи, – Ран не дал ей передышки. – Мне нужны свободные руки.

От его уверенности и силы стало немного легче. Оникс подчинилась, стуча зубами от холода.

– Держись крепко.

Она прижалась к нему всем телом, пытаясь не обхватывать шею, сдерживая свое желание повиснуть на Ране, сжать его ногами, потому что он был единственной опорой в бушующем потоке. Лавьер плыл сильно, рассекая воду обеими руками. Скалы все еще гремели, сверху сыпались камни. На миг повернув голову, Оникс увидела, что от дома на скале почти ничего не осталось, его засыпали валуны.

Ран назад не смотрел, только вперед. Он двигался, словно огромная рыба, и Оникс болталась на его спине, вцепившись в плечи.

Пологий берег показался тогда, когда у раяны уже зуб на зуб не попадал от холода. И когда ее ноги зачерпнули песок отмели, она даже не сразу поверила.

– Скорее, – Ран уже не плыл – шел, таща за собой обессилевшую девушку.

– Знаешь, я забыла тебе сказать, – зубы стучали, отчего слова вышли невнятными. – Я боюсь высоты.

Ран остановился, посмотрел на нее. И вдруг прижал к себе, сильно поцеловал в замерзшие губы. Лишь на миг, и тут же потащил дальше.

У берега высились колючие сосны, подступая почти к самой воде. Между ними темнели покрытые мхом и присыпанные прошлогодней листвой валуны. Внутри каменного кольца было тихо, безветренно. Но после холодной воды Оникс колотила дрожь.

– Надо согреть тебя, – он цедил слова, в зелени глаз билась тревога. – Слишком холодно. – Выругался, глядя на ее посиневшие губы. Посадил Оникс на поваленное дерево, присел, сильно растирая ей ступни. Девушка ойкнула, но Ран лишь нахмурился. Растер ей ноги, руки, грудь, спину.

– Прекрати меня вертеть, – попыталась возмутиться Оникс, но получила в ответ лишь хмурый взгляд.

– Сиди здесь, – приказал он, вытаскивая привязанный к ноге нож. Вернулся с охапками еловых веток, бросил, снова ушел.

Оникс обхватила себя руками.

Лавьер набросал целую кучу веток, присел рядом, чиркая огневкой. Искра упала на сухую листву, пустила тонкий дымок. И разгорелась, закоптила. Оникс протянула заледеневшие ладони к зарождающемуся пламени. Огонь лизал влажные ветки, трещал, разбрызгивая снопы красных искр. И рос, становясь все больше.

– Вставай! – Ран схватил ее за руку, потянул с плеч девушки мокрое платье.

– Что… что ты делаешь?

– Раздеваю тебя, как обычно, – насмешливо протянул он. – Знаешь, что мы сейчас будем делать?

Оникс ответила ему хмурым взглядом, и Лавьер усмехнулся.

– Нет, раяна. Не то, что ты подумала. Мы будем танцевать.

Сказать, что она думает, Оникс не успела, потому что Ран успел ее раздеть и расплести косу. И толкнул к огню.

– Танцевать, Оникс!

– Ты сумасшедший?!

Он хмыкнул, стаскивая одежду и с себя, развешивая ее на ветках. А потом схватил девушку за руку, притянул к себе, целуя в губы. Сильно и нежно. Так, как не целовал раньше. И тут же отпустил.

– Только попробуй остановиться, раяна!

Это был самый странный и безумный танец, который только можно себе представить. Два голых и сумасшедших существа прыгали вокруг огня, протягивали к нему руки, присаживались, вертелись, почти обжигались, приближаясь слишком близко… В какой момент Оникс забыла о стеснении? Обо всем забыла, чувствуя живительное тепло, что наполняло продрогшее тело. И она танцевала. Под бой водопада, под скрип сосен, под звуки ветра и земли. Глядя на мужчину рядом, что двигался словно зверь – сильно, красиво, уверенно. Она не знала, что он может быть таким. Диким и свободным, танцующим с ней древний танец огня и ветра…

И внутри тоже было обжигающе-горячо. От счастья и надежды, от того, что они оба живы и от того, что вместе.

И он тоже смотрел. Смотрел не отрываясь, зная, что навсегда запомнит этот миг. Белые волосы, летящие по ветру. Искры огня, обнимающие тело. Раскрытый цветок на спине, когда раяна поворачивалась… Ее глаза, когда смотрела на него… И он был пьян. Хмелел от того, что наполняло тело и разум. Хмелел от Оникс. Желая сжать ее в объятиях уже сейчас, накрыть своим телом. И не делая этого. Втягивал воздух, двигался и смотрел… смотрел на нее сквозь пламя, смотрел и не мог насмотреться. Оникс была его огнем – сильным, неуловимым, обжигающим. Чем сильнее он пытался пленить ее, тем яростнее она сопротивлялась. Но если не пытаться сжать пламя в кулаке, а позволить ему свободно гореть, оно согреет и растопит лед…

Сигнал рожка прозвучал на скалах, возвращая обоих в реальность. Сумеречные заметили костер, а значит, скоро найдут их.

Оникс опустила вздернутые руки, качнулась в последний раз. Они застыли, глядя друг на друга. Ран резко шагнул к девушке и так же резко остановился. Заставил себя остановиться. Вздохнул рвано.

– Я должен тебе сказать.

Она посмотрела слегка испуганно.

– Сейчас?

– Сейчас, – сквозь зубы процедил аид. Нахмурился. – Я не жалею, Оникс. Ни о чем. О том, что делал с тобой. – Снова втянул воздух. Он слишком быстро заканчивался внутри. – Я совру, если скажу, что жалею, – сжал кулаки. – Если бы все повторилось… Все было бы так же. Я не хотел причинять тебе боль, но желал привязать к себе. Владеть. Правда, для тебя это одно и то же. И я такой, какой есть, Оникс, уже не изменюсь. И все, на что я способен, это делать выводы.

– И какой ты сделал вывод? – Оникс смотрела спокойно, чуть склонив голову.

– Что боюсь тебя потерять. И что не могу удержать, – он криво усмехнулся. – Это ужасное для меня чувство, раяна. Самое ужасное, что я испытывал. Я никогда и ничего так не боялся, как потерять тебя. Мне тяжело смириться с тем, что я так чувствую. Это какая-то постоянная агония, вечный архар, который я не могу преодолеть. И знаешь, я ведь готов был на все, лишь бы ты была рядом. Убивать, принуждать или запугивать – неважно… – Ран криво усмехнулся, глядя ей в глаза. – Страшно? А мне вот наплевать, как это звучит и как выглядит… Наверное, нормальные люди любят как-то по-другому. Не знаю. У меня это почти невозможность – жить без тебя. Знаешь, когда другой человек становится условием собственного существования, внутри что-то меняется, Оникс. Неотвратимо меняется…

Оникс смотрела на него молча. Сигнал рожка раздался ближе. Ран сжал зубы, словно что-то решая про себя. Что-то очень важное.

– Но со мной тебе плохо, я вижу это. И слишком опасно. – Он помрачнел еще больше. Вскинул голову, рассматривая девушку. – Я тебя отпущу, Оникс. По-настоящему. Насовсем. Больше не буду решать, как тебе жить и заставлять оставаться со мной.

Оникс прищурилась, словно дикая кошка.

– Отпустишь?

– Да. Если ты захочешь, – слова царапали горло, но он все же процедил их.

Замах он, конечно, увидел, но останавливать не стал. Пощечина обожгла его щеку так яростно, что Ран даже опешил. Он не помнил, чтобы когда-нибудь чувствовал подобное. Потер щеку, прищурившись и глядя на Оникс, что сжимала кулаки, с яростью глядя в его лицо.

– Значит, отпустишь? – зашипела она. – Как благородно. Ну надо же. Ран Лавьер первый раз в жизни решил проявить благородство! – она ткнула его кулаком в грудь. – Отпустишь, да? Ты вытащил меня из моей привычной жизни, – снова удар кулаком. Ран смотрел во все глаза. – Ты заставлял делить с тобой постель. – Удар. – Ты поставил на мне клеймо. – Удар, удар! – Ты распоряжался мною, как своей собственностью! Ты! Сделал мне ребенка! – она пнула его ногой в колено. – А теперь решил отпустить и пожелать найти того, кто исправит все твои грехи, да, Ран? – заорала Оникс. Лавьер от изумления потерял дар речи. Он никогда не видел раяну такой. Разъяренная дикая кошка, что била его и орала. – Да? Решил избавиться от меня? Ну уж нет, Ран! Это все сделал ты, так что тебе и исправлять, понял? Сам исправляй свои ошибки, ясно тебе? Сам!

Ран начал смеяться. Хохотать, как ненормальный. И Оникс снова его ударила.

– И прекрати смеяться надо мной!

– Небесные, ушам своим не верю. – Он резко сгреб ее, прижал к себе так крепко, что, казалось, его сердце бьется внутри раяны. – Ты хочешь остаться со мной. Ты хочешь этого!

Он прижался губами к ее макушке, отстранился, обхватил руками ее лицо, заглядывая в гневно сверкающие синие глаза.

– Прошлое я исправить не смогу, раяна, – серьезно сказал Ран. И усмехнулся. – Но могу дать будущее.

Оникс открыла рот и вдруг зажала его ладонью, вырвалась и метнулась в сторону, упала на колени. Ран оказался рядом сразу же, убрал ей волосы, подержал, пока девушку выворачивало остатками кабаньего мяса.

– Это самое лучшее признание в любви, что я когда-нибудь видел, – иронично сказал он.

– Тебе нравится, что меня тошнит? – простонала Оникс.

– Нравится? Это совсем не то слово, раяна. Я счастлив, как безумец, понимая, что тебя тошнит из-за моего ребенка, – он поцеловал ее макушку.

– Значит, теперь это твой ребенок? – огрызнулась она.

– Похоже, просить прощения ты заставишь меня бесконечно, – вздохнул Лавьер.

– Просить прощения? – хмыкнула Оникс. – Ты знаешь такие слова? Я удивлена, аид.

– Нет, не знаю, раяна. И сомневаюсь, что мне удастся эти слова выучить. Но я что-нибудь придумаю. Мне ведь теперь есть ради чего, верно?

Лавьеру хотелось сжать ее в объятиях, прижать к себе изо всех сил, но он снова сдержался. Накинул свою рубашку на ее хрупкие плечи. Да, что-то изменилось. К безумной жажде обладания теперь добавилось новое, неизведанное и исцеляющее чувство.

– Я принесу воды, стой здесь.

Потом он держал девушку на руках, согревая собой, пока не подъехали Сумеречные. Гладил ей живот – осторожно, лишь кончиками пальцев, и при этом у Рана было такое сосредоточенное лицо, что Оникс фыркала и улыбалась.

– Не могу поверить, – сказал он, снова проведя ладонью. – Никак не могу…

– Поверишь, – зевнула раяна. – Когда живот вырастет и я стану толстой, как рыба-шар. Вот тогда точно поверишь…

Она уснула раньше, чем Сумеречные добрались до них, слишком измученная этим днем. И уже сквозь сон чувствовала, что Лавьер завернул ее в меховое покрывало и поднял в седло, прижимая к себе.

Куда он везет ее, раяна не спросила.

Впрочем, это уже было неважно.

Глава 27

Шесть лет спустя…

Кристиан следил за полетом сокола. Тот реял в вышине, распластав крылья, а потом, заметив добычу, камнем падал вниз. И снова взмывал, неся в клюве полевку… Крис улыбался. Ему нравился полет. И птица. Возможно, стоило приманить пернатого, но не сейчас. На это кладбище он пришел не для того, что ловить соколов.

Дух перевел взгляд на надгробный камень. Мало кто посещал эту могилу. Хотя бы потому, что мало кто знал о ней. Одинокий камень на краю бурлящего водопада, без опознавательных знаков и надписей.

Даже если в эти края занесло бы одинокого путника, он и не понял бы, что этот камень венчает чье-то последнее пристанище. И к лучшему.

Кристиан воткнул нож в рыхлую землю.

Лето уже бушевало вокруг буйством красок и запахов, кружило голову ароматами цветов. Лошадь подошла ближе, ткнула Кристиана рыжей мордой с белыми пятнами.

– Уже иду, – рассеянно протянул Сумеречный. Хотя сейчас, в простой полотняной рубахе и штанах с кожаными вставками, какие носят обычные горожане, Кристиан мало был похож на ученика цитадели. Хотя, говорят, что бывших Сумеречных не бывает.

И сколько не вытравливай из себя цитадель, она все равно где-то внутри. С ее жестокостью, извращенной вседозволенностью и вечной болью… Они все носят ее в себе, и вопрос лишь в том, когда цитадель решит напомнить о себе.

Кристиан не смог бы объяснить, почему приезжает сюда. Он бросил взгляд на уступ, где когда-то стоял дом. Сейчас там ничего не было, дом смело в пропасть обвалом. И на самом деле надгробный камень должен бы лежать там – на уступе. Но Кристиан положил его здесь. В конце концов, место не так уж и важно…

Так зачем он приезжал сюда?

Возможно, он просто не хотел забывать. Кто он. Что носит внутри себя. И чего стоит бояться.

– Наверное, больше не приду, – Крис снова посмотрел на сокола. – Так что… прощай, Итор.

Запрыгнул в седло и дернул поводья, направляя кобылу на юг, в сторону Темного Града.

* * *

Медленный разворот. Наклон. Остановка. И выпад! И снова разворот… Это похоже на танец. И Оникс затаила дыхание, наблюдая. Она всегда его таила, боясь вздохом нарушить тренировку. Мужчина и мальчик. На обоих лишь широкие полотняные штаны. Босые ноги твердо стоят на светлых досках паркета. Шаг. Поворот… Глаза закрыты. Ран учит Лиера видеть без зрения…

Выпад!

Поворот…

Завораживающе-красиво. У мужчины движения отточенные, четкие, совершенные. У мальчика – еще по-детски мягкие, неуверенные. Но он старается, нахмурив от усердия темные брови. Маленькая копия своего отца. Вот так, с закрытыми глазами, он был удивительно похож на него, даже хмурился так же, как Ран. И только когда распахнет темные ресницы, можно будет увидеть не ярко-зеленые, а темно-синие радужки.

Выпад, пригнуться, поворот…

Оникс казалось, что учить его драться слишком рано. Но она не вмешивалась. Ран знает, что делает.

Шаг… поворот…

Губы Рана изогнулись в улыбке. Значит, снова услышал ее, а ведь Оникс стояла так тихо! Или почувствовал? Он всегда ее чувствовал…

Она скользнула назад, в приоткрытую дверную створку. У нее так много дел!

Ран нашел ее в овальной гостиной, сел в кресло, вытянув ноги. Мальчик, копируя отца, тоже вошел степенно, но потом не выдержал, сорвался, бросился к Оникс.

– Мама! Мы сегодня учились слушать, как пума! И двигаться, как летящий ястреб!

– У тебя получается? – Оникс пыталась сдержать улыбку.

Лиер осторожно покосился на отца. Вздохнул.

– Не очень. Я пока не слышу, как пума.

– Может, как маленькая пума? – Оникс смотрела серьезно, только в глазах танцевали смешинки. – Совсем маленькая? Пуменок?

– Нет, – Лиер огорченно покачал головой.

– У тебя получается, – Ран и Оникс переглянулись поверх головы сына, и у аида тоже заплясал в глазах смех.

Лиер вспыхнул от восторга и покраснел. Даже нежные детские ушки стали розовыми от смущения. Скупая похвала отца для него значила очень много.

Он склонился в поклоне.

– Светлейшая повелительница, Верховный аид, позвольте мне покинуть вас, – Оникс сделала строгое лицо, Ран кивнул. – Меня ждет учитель верховой езды.

– Надеюсь, вы не вернетесь вновь перепачканным с ног до головы землей, мой сын, – Оникс не сдержалась и рассмеялась.

– Мама! – снова зарделся Лиер. Но тоже хихикнул и унесся, подпрыгивая от нетерпения.

Ран проводил его взглядом, хмыкнул. Сына он не баловал, хотя Оникс знала, что Лиер значит для Рана Лавьера. Почти все. После самой Оникс.

Он посмотрел на Светлейшую.

– Подглядывала? – Лавьер приподнял бровь.

– Я? – она посмотрела на него с истинным недоумением. – Вот еще!

Лавьер рассмеялся, откинулся в кресле. Все еще в одних полотняных штанах, влажный… Успел побывать в купальне…

– Иди ко мне.

Он не просил. Хотя и не приказывал. Оникс никак не могла понять, как у него получается это – в одну фразу вложить и приказ, и просьбу.

– Ран, не сейчас!

Она прошлась по гостиной, расстроенно тряхнула головой. Тонкий розовый шелк, расшитый птицами, облегал ее фигуру при каждом шаге, струился за спиной. Светлейшая не признавала деревянных пластин, сдавливающих тело, и тяжелых нарядов. И двор с радостью с ней согласился. За плечами хрупкой повелительницы стояла такая сила, что с ней все соглашались с радостью.

Волосы ее были убраны наверх, лишь один локон вился по спине, опускаясь до самой талии. Оникс раздраженно перекинула его вперед, пытаясь не смотреть на Верховного. От его жадного, следящего за каждым движением взгляда у нее путались мысли.

– Птицы опять вернулись ни с чем. – Оникс расстроенно мерила шагами гостиную. – Снова! Четыре года поисков и никакого результата! – Она не сдержалась, топнула ногой. – Мы отправляли птиц на запад, на юг и север, во все пределы! И все впустую… Раян нет нигде. – Снова нервное хождение. – А в империи мы нашли лишь два десятка, из которых половина – старухи! – Она возмущенно ударила ладонью по каминной полке. – Два десятка, Ран! А Сумеречных – тысячи!

– Мы хорошо выполняли свою работу, – невозмутимо сказал Лавьер.

Оникс одарила его гневным взглядом.

– Я знаю! Совет считает меня ненормальной, даже Баристан уже не верит, что раяны существуют в других землях. А ведь поначалу он вызывался сам отправиться на поиски! Никто не верит мне!

– Тебе верю я.

Он сказал это спокойно, но Оникс осеклась. Да. Он ни разу не усомнился в разумности ее поисков. Никогда не высказывал ни малейшего сомнения. Он одобрял ее проекты, хотя тот же совет поначалу воспринимал идеи Оникс в штыки. Так, например, для того, чтобы открыть общественное хранилище знаний, ей пришлось написать вместе с Мэртом Виорантом кучу бумаг, доказывая необходимость такого шага. Но совет все равно отклонил это предложение.

Правда, на следующий день глава совета лично явился во дворец и дал согласие. На Верховного, с безразличным лицом сидящего рядом, советник упорно не смотрел. Только бледнел каждый раз, когда на него смотрел Ран.

Оникс тогда ругалась, понимая, что совет просто запугали, но Лавьер лишь улыбался. Его методы Светлейшую злили, но в то же время она не могла не признать, что порой лишь они давали результаты. Там, где не работал здравый смысл, успешно действовал страх.

И все знали, что единственным щитом, сдерживающим разрушительную мощь Верховного аида, является раяна. Слишком часто над столицей бушевали грозы и бури, оправдывая ее название. Темный дар Верховного требовал выхода. И каждый житель Града в такие ночи боялся высунуть нос за защиту каменных стен.

Оникс не обольщалась насчет своего мужа. Ран никогда не станет ручным, но свое обещание он сдержит. Слишком дорога ему жизнь раяны. Почему небесные сплели две судьбы таким причудливым образом, Светлейшая не знала, но иногда, глядя с высоты императорского дворца на раскинувшийся внизу город, она осознавала, что в таком сплетении был смысл. Больший, чем судьбы одной монахини из Обители Скорби и одного Сумеречного пса из Цитадели. Их мир был жестоким, в нем было много крови и мало справедливости, но теперь у Оникс была возможность эту справедливость творить. Она надеялась, что у нее хватит на это сил и мудрости.

Ведь без нее Ран Лавьер мог стать новым тираном, а с ней… С ней у империи появился шанс на новое и, может быть, более счастливое будущее.

Хотя нововведения и давались с трудом.

Хранилище знаний открылось полгода назад – огромное круглое здание, заполненное книгами. Мэрт Виорант плакал, вытирая тайком слезы белым рукавом своего целительского одеяния. Почти месяц хранилище пустовало. Люди стояли у дверей, смотрели, но внутрь не заходили. Так продолжалось до тех пор, пока Оникс лично не явилась к хранилищу, а потом решительно взяла за руки двух мальчишек, что глазели на нее, открыв рот, и пошла к арке двери.

– Знания должны быть доступны для всех, – громко сказала она, остановившись на пороге. Она столько сил вложила в это хранилище! Здесь даже были организованы ученические для тех, кто хотел научиться грамоте, и были чтецы, что будут читать книги тем, кто не знал букв. А люди зайти боятся! Оникс посмотрела на мальчишек, которые доверчиво держали ее ладони. – Хотите узнать историю о древнем чудовище, что живет в далекой пещере на берегу Вечного Моря?

Те закивали головами. Мать мальчишек стояла красная от смущения и восторга, раздумывая, то ли упасть перед повелительницей на колени, то ли просто в обморок.

– Вы ведь не боитесь зайти в эти двери? – лукаво спросила Оникс, глядя лишь на пацанят, словно и не было рядом замершей толпы людей.

Мальчики отчаянно замотали головами. Сейчас они готовы были войти и в логово даже того самого чудовища.

– Хорошо.

Оникс посмотрела поверх голов на Рана, что стоял в стороне, наблюдая, но не вмешиваясь. Развернулась и кивнула страже, распахнувшей перед Светлейшей двери.

Толпа загудела. Мать мальчишек потопталась и тоже пошла к двери. А следом за ней – остальные…

…Оникс снова перекинула прядь, раздумывая. За годы своего правления она многое сделала. Хотя занималась в основном образованием, лечебницами, приютами и прочим, что могло облегчить жизнь людей. Оникс решила, что если небесным и Рану Лавьеру было угодно привести ее на престол империи, то она станет достойной этой судьбы. К тому же никто не сомневался в том, кто обладает реальной властью. Официальный статус Рану был не нужен. Впрочем, он сможет получить его, когда захочет.

В этом тоже никто не сомневался.

Да, сделано много… но самого важного не свершилось. А она так надеялась! Желание найти раян стало для Оникс навязчивой идеей.

– Птиц и поисковых отрядов мы будем отправлять столько, сколько ты посчитаешь нужным, Оникс. А теперь иди ко мне.

– Ран!

Она возмущенно топнула ногой, заслужив еще один голодный взгляд.

– Нет? – изогнул черную бровь. Оникс упрямо качнула головой. – Хорошо. – Он неторопливо развязал шнурок на своих широких штанах, приспустил их, не спуская с нее глаз. – Уверена?

Оникс стало нечем дышать, и даже легкое шелковое платье показалось тяжелым. Захотелось избавиться от него. У аида не существовало табу или запретов. И не было ни капли стеснения. Он делал то, что хотел, нарушая все нормы приличия и раз за разом провоцируя Оникс.

– Нет?

Он повторил вопрос, насмешливо и жадно глядя ей в глаза. И Оникс сдалась.

Сверкнула глазами, а потом медленно подошла, качнув бедрами.

– Не знаю… надо подумать.

Оникс лукаво улыбнулась. В конце концов, играть в эти игры она тоже научилась. У нее был отличный наставник. К тому же в ней текла горячая кровь раяны. И еще она любила этого мужчину.

Ран рывком дернул ее к себе, забираясь ладонями под длинный подол, торопясь добраться до кожи. Коснулся горячими пальцами внутренней стороны ее бедра, вскинул голову.

– Значит, нет? – усмехнулся он. Нательных лент на Оникс не было.

– Слишком жарко, – отбила раяна. Она оперлась на его плечи, дразня и соблазняя. Ран не двигался, позволяя ей вести в этой игре, лишь смотрел в синие глаза.

Оникс опустилась, тихо застонала. Приподнялась и снова опустилась, наслаждаясь и ощущениями, и его хриплым дыханием, и голодом во взгляде. Вверх и вниз. Вверх и вниз… скольжение и толчки, нежные губы, сильные руки… Вверх… и вниз.

– Оникс, – он замер на миг перед самым взрывом, разорвал поцелуй, чтобы увидеть ее затянутые дымкой наслаждения глаза. – Пожалуйста… – просить он так и не научился. Но ради этого желания был готов на все. – Оникс. Подари мне дочь.

Вверх и вниз. И столько внутри нежности и любви, что хочется плакать. Близость – лишь возможность что-то сказать… Иногда то, что не могут произнести губы. Надо только услышать.

– Чтобы ты перерезал всех, кто на нее посмотрит? – дыхание одно на двоих…

– Чтобы стать еще счастливее…

Сплетенные пальцы, соединение телами… или душами? На груди Рана до сих пор сизый рисунок – словно отпечаток лозы, обвивающей шрам.

И взрыв наслаждения – тоже один на двоих.

– Кажется, ты придумал новый способ привязать меня к себе? – Оникс нежно поцеловала его в губы, не спеша менять позу. – Решил сделать мне кучу детей, чтобы я точно никуда не делась?

Ран положил ладонь на ее затылок, зарываясь пальцами в белые волосы, проложил дорожку поцелуев от губ до мочки уха. Прикусил, заставив Оникс вскрикнуть.

– А ты все еще тешишь себя надеждой, что когда-нибудь освободишься от меня, раяна? – насмешливо спросил он. – Даже не мечтай, саанма…

– Шер саан, Ран…

Он задохнулся, а Оникс тихо рассмеялась. Они смотрели друг на друга, улыбаясь и вдыхая упоительный запах лори…

В дверь застучали, прерывая этот молчаливый обмен взглядами, в котором было больше, чем можно сказать словами.

* * *

– Светлейшая повелительница! – прислужница склонилась, на ее круглом лице застыло такое изумление, что Оникс встревожилась не на шутку. Она уже успела привести себя в порядок, Ран тоже оделся.

– Что случилось?

– Там… там!

– В чем дело? – Ран нахмурился. Выглядел он спокойным и расслабленным, не то что слегка растрепанная императрица.

– Там такое!

– Вам стоит это увидеть, – у дверей насмешливо улыбался Кристиан, и Оникс радостно вскрикнула. Старого друга они не видели почти год, он не любил жизнь в столице.

– Да что случилось?!

– Выйдите на балкон.

Оникс метнулась к створке, но Ран оказался там раньше, по обыкновению закрывая ее собой. Кристиан рассмеялся. Оникс попыталась выглянуть из-за плеча, но Лавьер отодвинулся, лишь убедившись, что опасности нет.

– Небесные заступники… – прошептала Оникс, когда наконец увидела.

На дворцовую дорожку опустилась птица. Белые крылья. Хищный загнутый клюв. Желтые умные глаза. Птица, только размером с лошадь. И самое невероятное, самое изумительное, что за огромными крыльями в седле сидела девушка.

– Не стрелять, – приказ Верховного заставил арбалетчиков убрать оружие.

Девушка подняла голову, окидывая взглядом и дворец, и людей, глазеющих из всех окон, и парк, в котором ее окружили мужчины в черной одежде.

– Я ищу сестру, – звонко сказала она, откинув распущенные рыжие волосы. В ее голосе не было страха. – Одну из своих потерянных сестер. Я ищу Оникс. Мы получили ее послание.

Рыжая подняла ладонь, и с нее слетел голубь. Один из тысячи голубей, что отправляла Светлейшая на поиски.

Понимание перехватило горло, и Оникс вцепилась в ладонь Рана. Оказывается, он все это время держал ее за руку.

– Это же… – прошептала Светлейшая. – Это…

– Да. – Ран улыбался.

– Раяна?

– Нет, – мягко поправил он. – Раяны.

Темные тени поползли по парку, словно на небо набежали тучи. Длинные, крылатые тени огромных птиц, которых никогда не видели в империи. И на каждой сидела девушка. Светлые, рыжие или жгуче-черные волосы развевались на ветру или были заплетены во множество кос.

Сумеречные уже давно опустили свои арбалеты и клинки и лишь молча смотрели, как у парковых фонтанов, деревьев и клумб опускаются невиданные белые альбатросы, принесшие раян…

* * *

Оникс уснула в платье – слишком вымотал ее этот день. Лиер снова сбежал от няни и устроился рядом с мамой, уткнувшись ей в плечо. Ран снял перевязь с оружием, скинул одежду, бесшумно прошел в купальню. Вернулся в одних полотняных штанах, опустился на кровать. Притянул к себе сразу обоих – и Оникс, и сына. Закрывать глаза не хотелось. Порой Лавьер ловил себя на том, что не хочет засыпать, опасаясь проснуться и не найти рядом тех, кто стал смыслом его жизни.

Иногда он думал о том последнем предсказании Морганы. Какое слово не сказала ему прорицательница?

А впрочем…

«Девушка с цветком на спине никогда тебя не оставит». Пусть будет так.

Ведь он сделает все, чтобы это было именно так.