Текст книги "Дикарь"

Глава 6

…Разве смогу я победить? – усомнился Остроухий.

Линк снова копалась в земле, ее мордашка была грязной и счастливой. Я улыбнулась ей и прошла дальше, завернула за угол дома. Прислонилась к каменной кладке, тяжело дыша. Мне нужно было пару минут побыть одной. Просто… подышать. И понять. Что только что произошло.

Меня поцеловал дикарь. Нет, не так. Меня поцеловал мужчина.

Раньше меня целовал только мой муж. До него я лишь пару раз ходила на свидания в академии, но все они были довольно невинными. В то время я честно пыталась овладеть магией, найти тот самый вектор, куда можно применить силу. Верила, что получится, стоит только постараться.

С Гордоном мы там и познакомились, в академии. Правда, у него годы учебы уже были позади, как и алая лента – знак особого отличия. Не знаю, почему он обратил на меня внимание в тот день. Может, просто захотел разнообразия. Или скоротать полчаса ожидания, болтая ни о чем. Я сидела на скамейке, читала историю королевства, а Гордон просто сел рядом и улыбнулся. Пожалуй, я влюбилась в него с первого взгляда. В него трудно было не влюбиться. Молодой, безупречно одетый, красивый, мужественный. Образец мужчины, сильный маг, наследник одного из лучших родов королевства. Я и подумать не могла, что наша короткая беседа выльется во что-то большее. Где я и где он… Небо и земля. Я была так же далека от Гордона, как Кронвельгард от Дейлиша. И чуть не скончалась от удивления и восторга, когда он приехал в академию снова, но на этот раз – увидеть меня.

Я окунулась в него с головой, провалилась, как в омут, оглушенная и ослепленная. Забросила и без того не слишком удачную учебу, забыла обо всем на свете. Гордон тоже казался влюбленным… Через два месяца он сделал мне предложение. Мы обвенчались в маленькой часовне недалеко от Кронвельгарда, и не было на свете невесты счастливее меня. С одним чемоданом и бабушкиным ящичком с нитками я вступила в огромный и пугающий Лангранж-Холл.

И моя жизнь превратилась в кошмар.

Я потерла виски, не желая вспоминать. Но картины прошлого слегка отвлекли от настоящего. А именно – поцелуя. Хотя это и поцелуем не назвать, дикарь просто засунул свой язык мне в рот и облапал, как гулящую девку. И разве не должна я в данный момент с омерзением полоскать рот, чтобы избавиться от вкуса? Почему у меня нет никакого желания сделать это? Даже ради приличия, в конце-то концов?

Впрочем, как утверждала моя уважаемая свекровь, истра Элеонора, более наглой и бесцеремонной девки, чем я, мир не знал. Так что… приходится соответствовать! Все-таки невежливо разочаровывать таких уважаемых особ!

Поэтому тереть губы я не стала, а лишь покачала головой. Надо просто выкинуть все это из головы и заняться делом. Кстати, меня ждет белье, валяющееся в грязи.

Решительно расправила плечи и вышла из своего укрытия. И тут же услышала визг Линк. Мужчины, поцелуи, романтический бред, воспоминания и прочее покинули мою голову в мгновение ока! Страх сжал сердце обручем, и я понеслась к девочке, не чувствуя под собой ног.

– Милая! – Линк стояла у ограды, подпрыгивая на месте. Я упала на колени, судорожно ощупывая маленькое тельце и пытаясь понять, что случилось. – Линк! Почему ты кричала?!

– Я не кричала, – она поморщилась, вырываясь из объятий. – Я радовалась!

– Радовалась?

– Конечно! Я нашла Толстолапого Пыха!

– Что?

Я моргнула, а Линк вырвалась из моих рук и вытащила из зарослей вечнозеленого кустарника… мангута! Этот зверек, живущий на деревьях, отличается характерной пятнистой шкуркой, огромными круглыми глазами, двумя маленькими рожками на лбу и коротким пушистым хвостом. Насколько я помнила, мангуты питаются орехами и ягодами, а еще, вырастая, приобретают ядовитые колючки вдоль хребта.

Этот мангут был еще маленьким и полудохлым. Его глаза гноились, а шерсть свалялась клоками.

Я снова моргнула, слегка растерявшись. Откуда он здесь?

– Толстолапый Пых, Софи! – завопила Линк, сияя от счастья глазенками. – Это же он, правда?

Я тяжело вздохнула. Пых – это тоже персонаж сказки, неудивительно, что Линк так обрадовалась. Я осмотрела ограду – под каменной кладкой обнаружился подкоп.

– Мы ведь оставим его, да?

Девочка обхватила животное обеими руками, не обращая внимания на грязь и то, что зверь пытался вылизать ее щеку. Я отобрала мангута, придирчиво осмотрела. Сказать, что нам самим есть нечего – язык не поворачивался. Стоило только взглянуть в полные безоблачного счастья глаза ребенка, и все разумные доводы улетучивались, как тополиный пух.

– Для начала его надо подлечить, – осторожно начала я, опустив Пыха на землю. Он тут же перевалился на спину, показывая беззащитное грязно-белое брюхо и поджав лапы. Похоже, так мангут изображал дохлого.

– Он ко мне пришел! – уверенно заявила Линк, присаживаясь рядом. – Ты ведь сама рассказала мне про Пыха!

– Ну да, рассказала.

Снова вздохнула, не зная, как выкрутиться из ситуации. Сказать девочке, что Пых – это выдумка? Нельзя разрушать сказку. По крайней мере, я хотела бы, чтобы Линк верила в них подольше. Поэтому лишь улыбнулась.

– Хорошо, милая, мы его оставим. Но! – Подняла палец, обрывая очередной вопль радости. – Но ты сама станешь ухаживать за ним и лечить! Поняла меня?

Линк подскочила и обхватила мои ноги.

– Любимая, хорошая, самая лучшая Софи! Теперь с нами будет жить Пых! Я дам ему молока!

– Лучше орехов. Пых любит их гораздо больше, милая.

Погладила темные кудряшки, улыбаясь и размышляя, что теперь мне предстоит не только заново перестирать вещи, но и отмыть Линк вместе с прибившимся мангутом.

До самого вечера я стирала, мыла, что-то готовила на чадящей плите и снова мыла. К ночи моя спина болела так, словно мне уже стукнула сотня лет, а кожа на руках покраснела и начала шелушиться. Я осмотрела ладони с усмешкой. В Кронвельгарде все ходят в перчатках, эту моду ввели маги, которые истово берегут руки. Конечно, ведь вязать магические узлы с мозолями на пальцах – невозможно. Поэтому можно с первого взгляда отличить одаренных от простолюдинов, достаточно взглянуть на руки.

Мне беречь нечего, так что и сожалеть не стоит.

К ночи я валилась с ног от усталости и мечтала лишь о том, чтобы вытянуться на жестком диване. Право, сейчас даже это непритязательное ложе представлялось мне верхом блаженства! Но прежде чем сделать это, я задернула шторы, закрыла дверь, подперла ручку стулом и внимательно осмотрела спину Линк. Девочка ерзала, не желая сидеть на месте. В неверном свете свечи я все же увидела то, чего боялась. Бугры на теле девочки никуда не делись, напротив, увеличились. Прикусив губу, я провела пальцем по выпуклому очертанию, Линк поежилась.

– Больно? – испугалась я.

– Нет, чешется.

Я нанесла на спинку Линк мазь, понимая, что она не поможет. От того, что происходило с девочкой, не спасет пчелиный воск, смешанный с шалфеем. Одна надежда – на гейзер. Ведь говорят, что он обладает силой исцеления. Так мне сказали.

Линк сгорбила плечики, задрожала. Я торопливо накинула на нее теплую пижамную кофту и велела:

– Залезай под одеяло, живо!

Покорно устроившись на постели, девочка привычно потребовала сказку. Я присела рядом, и пока Остроухий Заяц с друзьями латали свой новый дом, Злыдняклют строил коварные планы мести…

* * *

Она. Должна. Уехать!

Исчезнуть на хрен, свалить из этого дома и не нарушать покой, который я по крупицам выстраивал целых семь лет.

Я снова покосился на окно, запрещая себе смотреть. И думать – тоже. Моя реакция на прикосновение понятна. Она – женщина, хоть и рыжая. Никогда не любил рыжих. Когда-то мне нравились блондинки. Гордону темненькие, а мне – светленькие.

Не выдержав, все же подошел к окну, тому, где были открыты ставни. Наглая захватчица стирала, я видел ее согнувшуюся над тазом спину и растрепавшиеся косы. Под тонкой тканью платья двигались лопатки, кожа на тонких руках покраснела.

Процедив сквозь зубы ругательство, отвернулся.

Зато я изрядно повеселился, когда рыжая шлепнулась на землю. Назвать истру Лэнг верхом грациозности точно не выйдет. Шмякнулась, как медуза, раскинув руки и ноги. Давненько я так не смеялся! Правда, потом смех застрял в горле.

И этот ее приход ко мне…

Я до сих пор чувствовал на губах ее вкус, словно глотнул вина – рубинового и тягучего, с ярким и мягким послевкусием. Когда-то в Дейлише рос особый виноград – «поцелуй любимой», и из него получался такой напиток. Мне довелось один раз его попробовать, у Фирса. Тот расщедрился, правда, быстро пожалел об этом. Оказалось, что спиртное мне так же противопоказано, как и сильные эмоции. Но вкус вина я запомнил. Губы Софии были такими же сладкими и пьянящими.

Потряс головой. Она должна уехать. Как можно скорее. И дело не только в моем спокойствии. Дело в безопасности этих двух глупых девчонок, что залезли прямиком в капкан. Во всем городе лишь Фирс догадывался о причинах моего отшельничества, да и то не знал точно. И благо не распускал язык, здраво полагая, что весть о запечатанном маге может вызвать панику у горожан. Сто лет назад таких прокаженных ссылали на Остров Проклятых, но в просвещенный век пара и электричества правящие решили быть гуманными. К тому же изобрели новые печати – вечные. Теперь запечатанным просто запрещалось жить ближе чем в двух литах от человеческого жилья. Считалось, что этого достаточно. Увы, не для таких, как я. Правда, таких, как я, всегда было мало. Когда-то я считался особенным.

Усмехнулся, прикрыв глаза. Каким же глупцом я был! Самонадеянным, молодым и тщеславным глупцом… Думал, что весь мир лежит у ног, стоит лишь протянуть руку…

Снова посмотрел в окно. София теперь развешивала платья на веревке, девочка возилась у ограды.

Надо выгнать обеих. Для их же пользы… Даже если это будет выглядеть ужасным, я обязан выгнать их. Уже сейчас боль облизывает тело, а в глазах клубится туман, а ведь после приступа прошло так мало времени! Дальше будет хуже.

И рассказать нельзя. Стоит лишь заикнуться об истинных причинах, и весть обо мне в тот же день разлетится по Дейлишу. Женщины болтливы и не умеют держать язык за зубами. Да, узнав правду, рыжая в ту же минуту исчезнет из Оливковой рощи, а уже через час к дому явятся горожане с вилами и топорами. И меня просто вынудят покинуть эту местность! И куда я пойду? Мне нигде нет места…

Надо выгнать.

Потому что мне слишком понравились губы Софии Лэнг.

Это недопустимо.

Нахмурился, рассматривая узкую спину рыжей. План уже созрел в голове, единственное слабое звено – это девочка. Сегодня я наконец рассмотрел ее, удивляясь, что в крошке нет ничего от самой Софии. Темные кудряшки, ярко-голубые глаза. Странно. Насколько я помню, цвет глаз передается от родителей к детям. У Гордона глаза синие, у Софии – светло-карие. Не в этом ли несоответствии причина развода?

Интересно, как он там… Гордон. А мать? Тереза? Они вычеркнули меня из своей жизни. Впрочем, я сам сделал это, когда ушел.

План. Надо вернуться к нему. И маленькая помеха – ребенок. Какой бы я ни был сволочью, но пугать девочку подлости не хватало. Значит, надо сделать так, чтобы ночью девчонка спала. Открыл ящик комода, в котором теснились пузырьки, перебрал их. Вытащил один – с темной жидкостью. Пожалуй, это подойдет. Здесь же лежали осколки – несколько довольно крошечных. Раньше они не были мне нужны, а теперь вот… снова мотнул головой, избавляясь от мыслей. Если так пойдет, у меня скоро башка отвалится. Чтоб не мотал.

В кладовке нашел сверток с печеньем, придирчиво обнюхал. Слегка засохшее, но, сдается мне, девчонка не откажется от угощения. Выждав, пока София скроется за углом, вышел из дома и подошел к девочке, готовясь к тому, что та заорет. Тогда сделаю вид, что мимо проходил.

Но малышка лишь похлопала ресницами, с интересом меня рассматривая. Я даже растерялся. Отвык от такого взгляда – пристального, но откровенно дружелюбного. Девчонке явно было любопытно, она даже ближе подошла. И улыбнулась, показывая щербатый рот.

– А я знаю, кто ты! – доверительным шепотом поведала она.

– Кто? – еще больше растерялся я.

Девочка подошла еще ближе, закинула голову и объявила торжественно:

– Ты – Злыдняклют!

– Точно, – хмыкнул я. – А ты кто?

– А я Линк. – Она важно протянула ладошку. – И я тебя не боюсь!

Какая смелая девочка. Смелая и глупая, вся в рыжую мамашу. Я пожал грязные и тонкие пальчики. Совесть не вовремя напомнила о себе, так что пришлось ее заткнуть.

– Хочешь печенье, Линк? – душевно спросил я и увидел ответ во вспыхнувших голубых глазах.

Отдал угощение и смылся, пока София не вернулась. Хотя хорошо бы взять хворостину и всыпать нерадивой мамаше, которая не научила ребенка, что брать сладости у незнакомцев – опасно для жизни и здоровья.

Впрочем, мне это только на руку. Вышел за ограду, ухмыляясь и размышляя, что может напугать девушку так, чтобы она неслась отсюда, сверкая пятками. Раз уж приставания такого урода, как я, ее не проняли, найду другой способ. А от приставаний хуже лишь мне, кажется…

Ничего, утром рыжей здесь уже не будет.

На холмах дурманяще пахло кедром и землей, солнце плескалось в ночных лужах, ползли из-под лежалых листьев желтые пушистые шарики цветов. Звенели птичьи трели, предвещая начало тепла. Первая птица мазнула крылом щеку, подлетев слишком близко. Я удивленно поднял голову, прищурился. Вторая покружила над головой, словно примериваясь к макушке. И тут же появилось еще с десяток! Они стаей вертелись вокруг меня, издавая истошные крики, уже мало похожие на пение! Что за жротовы проделки?

– Отвалите! – рявкнул я, махнув рукой. И тут же получил снарядом птичьего помета на голову! А потом на плечи! На куртку, штаны и даже ружье, которым пытался отмахиваться от свихнувшихся пернатых!

Взвыл и понесся в сторону родников. Однако одуревшие летуны устремились за мной, и каждая считала своим долгом оставить на мне одну, а то и несколько своих меток! Ругаясь и шипя сквозь зубы, я добрался до пещеры, в которой стояла лужа холодной воды, и только тут догадался стянуть куртку и обнюхать ее. Сквозь резкий и кислый запах птичьего помета пробился другой – сладковатый. Знакомый. Такие капельки помогают уснуть. А еще приманивают пернатых!

Я отчетливо скрипнул зубами, почесал макушку. Взвыл, ощутив помет в волосах. И от мысли, что снова придется себя отмывать, лезть в воду, стирать вещи, мерзнуть, совесть уползла в самую дальнюю нору моей души. Верно, пряталась от гадкого запашка.

Вот гадина рыжая!

Я предвкушающе оскалился. Ничего. Ночью посмотрим, как эта проныра будет визжать и плакать. Знатное будет развлечение!

Глава 7

– …тогда делай то, что умеешь, – шепнул Ветер…

Среди ночи меня разбудили скрежет и царапанье возле двери. Я с досадой потерла глаза, отгоняя сон, что убеждал плюнуть на звуки и снова свернуться клубочком под одеялом. Но царапанье повторилось, к нему добавилось какое-то ворчание. Я со вздохом села на кровати, посмотрела на Линк. Та глубоко спала, разметавшись во сне. Укрыла девочку и, сунув ноги в домашние туфли, пошла к двери.

Верно, это Пых, которому не нравится ночевать в корзине на пороге. Вот и скулит, просит, чтобы его пустили в теплый дом!

Я накинула шаль, отодвинула стул, подпирающий дверь, и распахнула створку.

В Кронвельгарде нет такой темноты. Улицы освещены электрическими и газовыми фонарями, из окон домов льется свет. По крайней мере, там, где жила я, ночи были мутно-серыми, с желтыми и голубыми пятнами.

А здесь, в Дейлише, ночь напоминала суп из томатов и черных древесных грибов – крепкий, густой, плотный. Тонкий юный месяц болтался в этой густоте, как серебряная ложечка в тарелке. Туман лежал во дворе маревом, укутывая деревья, заросли кустарников, бочку с водой.

– Пых, ты здесь? – почему-то шепотом спросила я. И осеклась, увидев мирно дрыгающего во сне лапами мангута. Но если Пых сопит в корзине, то кто царапал дверь? Стоило подумать, и я увидела ЕГО. Фигура выплыла из тумана – скрюченная и жуткая. Самый страшный кошмар любого человека, порождение ночного ужаса. Хаосники, так они назывались, и раньше я не думала почему. А теперь поняла. Это создание было сосредоточием буйства и неправильности. Словно шарнирная кукла, дергающаяся в разные стороны. Одно плечо выше другого, хребет выгнут под неестественным углом, челюсть свисает, а с тонких белых губ падает слюна. Одет в лохмотья, но самое страшное – это глаза: дикие, нечеловеческие, глядящие в разные стороны.

Хаосник – это крайняя стадия проявления магии. На лестнице силы в самом низу стоят штилевые, такие, как я. Чуть выше – грозовые, потом шквалистые и самые сильные и редкие – штормовые маги. А еще есть хаосники. Это те, чья сила выплескивается в окружающий мир рывками, хаотичными и беспорядочными. Маг не контролирует этот поток и не может сдержать его. Я свою силу спокойно удерживаю внутри, а вот хаосники – нет. Поэтому они чрезвычайно опасны. К тому же на последней стадии хаосник теряет и разум, и человечность, превращаясь в животное – дикое и агрессивное.

– У-у-у-у! – завыло чудовище, делая дерганый шаг ко мне.

Ужас приковал к месту не хуже цепей. Я просто не могла сдвинуться, глядя на приближающийся ко мне кошмар. Кто-то разумный внутри меня разглядывал то, что когда-то было человеком и даже магом. И отмечал со странной отрешенностью, что убьет меня мужчина, которому около тридцати лет, череп лысый, глаза цвета неопределенного, руки неестественно длинные и уже тянутся меня задушить. В прорехах развевающегося рваного плаща видно тело – белое, с синим отливом. Или это все туман?

– Сожру-у-у-у! – заклекотало-заскрежетало существо и сделало еще шаг.

Линк. Мысль возникла в голове, как вспышка света. Линк в доме, спит. И когда хаосник расправится со мной, он пойдет в дом. Если эта тварь приблизится к моей девочке…

Нет, я не думала. Разум помахал мне рукой, оставив лишь инстинкты. Защитить Линк от угрозы, спасти, укрыть! Я схватила первое, что попалось под руку, а попались мне вилы, и понеслась вперед, издавая вопль, достойный предводителя какого-нибудь древнего и очень воинственного племени!

– А-а-а-а!!! – орала я, почти ничего не видя и не слыша.

В ушах колотилась кровь, сердце стучало так, что вот-вот окажется на языке, а тело покрылось холодным потом. Но я неслась и вопила, не рассуждая, подчиняясь лишь желанию защитить.

Туман сыграл со мной злую шутку, уже через минуту я увязла в нем, крутясь на месте и пытаясь хоть что-то рассмотреть. Хаосник пропал, и, потрясая вилами и пятясь задом, я вернулась к порогу. Теплый ветер лизнул двор, сдувая клочки мути и оголяя деревья с кустами и бочкой. Пространство очистилось, а луна налилась светом, заливая двор золотом. Ясная, красивая южная ночь. И никакого хаосника!

Я бухнулась на порожек, не в силах ни встать, ни выпустить вилы.

И, кажется, только сейчас я осознала произошедшее. Голова закружилась, горло сдавило комком. Я всхлипнула, стараясь делать это тихо. Потом еще раз. И снова, размазывая по щекам соленые слезы. А когда рядом возникла темная фигура, вскочила и снова чуть не заорала.

Истр Хенсли. Верно, я разбудила его своим криком. Стоит, смотрит, хмурится. Руки в карманах куртки, словно ему снова холодно.

Я сердито стерла слезы и облизала губы.

– Хаосник! – выдохнула я. – Вы понимаете? Я его видела! Надо срочно сообщить стражам порядка в Дейлиш. И градоначальнику! Поднять людей! Найти его! У него остаточная магия, он напустил туман! И куда-то делся!

Я завертела головой, нервно вздрагивая.

– Наверное, сдох от ужаса, когда вы заорали, – мрачно сказал мужчина, не сводя с меня прищуренных глаз.

Я снова оглянулась.

– Вы думаете? Нет, вряд ли. Я училась в академии, там нам рассказывали, что хаосники очень живучие. Вы понимаете? О, Духи! А уничтожить его почти невозможно…

– Да ладно?

– Да! Это нам тоже рассказывали в академии! Великие Духи, надо срочно разжечь огонь! Везде!

– Зачем?

– Это отпугнет хаосника! Он ведь словно зверь, идет к человеческому жилью и боится огня! – Я вскочила, раздумывая, где лучше развести костер. Конечно, жаль тратить дрова, но что делать? – А утром я сообщу градоначальнику, он что-нибудь придумает!

– Разве приличным девушкам не положено просто падать в обморок? – как-то задумчиво спросил дикарь.

– Что? – невежливо переспросила я, продолжая выбирать место для костра. – В обморок? А не знаю, наверное. Но я не могу в обморок. У меня Линк. Ну и потом… Мне много раз говорили, что я к приличным не отношусь.

– Это кто же? – хмыкнул Хенсли, не моргая глядя на меня. В темноте его глаз билось какое-то странное чувство, но мне было совсем не до разгадывания дикаря. Однако появление соседа меня приободрило, каким бы он ни был гадом, но уж лучше Шерх, чем свихнувшийся маг!

– Истра Элеонора, – я снова повела вилами, – моя бывшая свекровь. Она сообщила мне это, как только увидела. И добавила, что более беспринципной и наглой особы в жизни не видела!

Дикарь издал какой-то сдавленный звук, словно поперхнулся.

– За что это она так?

– Я посмела совратить ее сына, – рассеянно ответила я, все еще высматривая хаосника. И все же, куда он делся? – Правда, сын был старше меня и уж точно опытнее, но не суть. Ему уже присмотрели родовитую и богатую истру Мортем, а тут я, такая неприличная. В целом я согласна. Невиданная наглость с моей стороны!

Дикарь смотрел на меня, слегка склонив голову, а я вдруг очнулась. Мы что, обсуждаем мое замужество? От страха я совсем ум потеряла! Ходячий ужас все еще рядом!

– Вы слышали, что я сказала про хаосника? Вы понимаете, кто это? Надо оповестить людей…

– Думаю, не стоит.

Дикарь вытащил руки из карманов и подышал на них, согревая. На ладонях у него снова были перчатки, вязаные, с обрезанными пальцами. Он что, и спит в них? Впрочем, сонным мужчина не выглядел. Одет, обут, перчатки опять же…

– Обязательно надо! – уверила я. – А если он пойдет в город?! Нападет на горожан?! Это же кошмар!

– Какая сознательная, – пробормотал дикарь и печально вздохнул. – И неприличная. Это проблема.

– Что?

– Ничего.

– Вы не понимаете масштаба катастрофы! – горячо заявила я. – Но я знаю, что надо делать, не переживайте!

– Да что вы.

– Да!

– Я слышал, хаосники здесь не редкость. Их тут очень, очень много, – вкрадчиво сказал Хенсли, снова сунув руки в карманы. – И если вы так их боитесь…

– Надо развести огонь! – перебила я. – И заприте дверь. Говорят, хаосники могут оборачиваться огромными собаками или гигантскими летучими мышами. У вас есть спички?

Положила вилы и начала складывать башенкой поленья. Хенсли моргнул, глядя на мою протянутую ладонь.

– Спички, – терпеливо повторила я. – Понимаю, что вы испуганы, но держите себя в руках. Вместе мы сможем противостоять этому чудовищу! Я знаю, как с ним бороться, мы проходили это в академии! Я смогу нас защитить!

– Охренеть, – сказал дикарь.

– Шок – это нормально, не переживайте, – понимающе кивнула я. – Я тоже ужасно испугалась. Так у вас есть спички?

Не спуская с меня темных глаз, мужчина покачал головой.

– Думаю, истра Элеонора наградила вас еще множеством лестных эпитетов, – задумчиво буркнул он. – Да, думаю, вы изрядно ее раздражали. Прямо даже бесили наверняка… Идите в дом. А то вдруг этот ваш хаосник уже забрался и туда, пока вы тут болтаете. Обернувшись… м-м летучей мышью.

Я пискнула, замерев. И метнулась к двери, не забыв прихватить вилы. Кажется, за спиной прозвучало какое-то ругательство, но я не обратила внимания. Шок – он такой, никого не щадит!

Следующий час я посвятила внимательному изучению всех углов, шкафов и темных проемов. А убедившись, что, кроме сопящей Линк, в комнатах никого нет, снова придвинула к двери стул, положила на него кастрюлю с ложками и забралась под одеяло. Сердце все еще колотилось, но, как ни странно, мысль о дикаре, что остался во дворе, меня успокаивала. Пусть он не слишком дружелюбен, но все же мужчина. И внезапно я подумала, что хорошо иметь соседа. Пусть даже и такого!

Оказалось, что жить вдали от людей, в глуши, одной и с ребенком – не так уж и приятно.

Честно говоря, это просто страшно.

* * *

Спала я нервно и плохо, потому и проснулась уставшей и злой. Линк уже прыгала на постели, требуя завтрак, за дверью скулил мангут. При свете утреннего солнца ночные кошмары всегда кажутся глупыми и несущественными. Я привела себя в порядок, оделась, натянула платье на упирающуюся девочку и накормила ее слегка пригоревшей кашей.

Во дворе грелся Пых, ловя открытой пастью жужжащую муху, солнце ласково гладило камни дома, словно заливая расплавленным медом. С утра было свежо и все равно тепло. Я зевнула, оглядывая башенку дров. Огонь сосед так и не развел, вот же глупый! Я ведь все объяснила! С другой стороны, поленья целые остались, а хаосник, я надеюсь, уже далеко.

Подняла несколько деревяшек, решив перетащить их в дом, чтоб не напитывались влагой. И нахмурилась. Скинула поленья и присела, провела пальцем по земле. На жирном, темном дерне мерцала золотистая пыльца. Совсем немного, самая малость. На коже остался тонкий след, словно я прикоснулась к бабочке.

Я знала, что оставляет такое мерцание. Осколок. Крошечный прозрачный камушек, дорогой и редкий. Осколки находили в разных частях империи и продавали за большие деньги. Все потому, что осколок содержал магию. Капли силы, которой мог воспользоваться даже обычный человек, без дара. Говорят, за крупные осколки богачи готовы на все. Ведь магия – это власть, возможность войти в элитный круг высшего общества. Сколько бы ни было у человека денег, но без магии он всегда останется во втором круге.

Вот, к примеру, я. Даже со своей штилевой магией я была принята в столичную академию, мне платили стипендию и могли предоставить жилье, если бы я в нем нуждалась. А после окончания я получила бы распределение на какую-нибудь приятную должность.

Дар открывал много дверей, и у кого его больше, тот и главнее. Эту истину знали все. Поэтому и за осколками гонялись, поэтому они стоили дороже бриллиантов. И далеко не все знали о золотистой пыльце, что остается после их использования. Но мне довелось увидеть использование осколка, один раз, в юности. И я помню эту мерцающую пыль, которую ни с чем не спутать.

Я снова тронула землю, закусив губу. Значит, кто-то использовал здесь осколок. Совсем недавно, след сохраняется не более суток. Кто-то сделал это сознательно и намеренно, стоя напротив моей двери… Зачем? Для чего? Может… может, чтобы создать иллюзию?

Я медленно выпрямилась, прищурилась, вспоминая события ночи. Да, я была напугана и не совсем разумна, но на память никогда не жаловалась. По крупицам перебрала картинки – воспоминания. То, как Хенсли смотрел, как двигался…

Обернулась на закрытые ставни северной половины. Вот, значит, как? Или я идиотка, как уверяла истра Элеонора, или меня ночью банально надули. Зачем? Понятно зачем. Чтобы сбежала из Оливковой рощи к людям, за надежные городские стены. Поджав хвост и подвывая от ужаса. Да еще и рассказывая всем и каждому про кошмарного хаосника, блуждающего поблизости.

Страх людей перед потерявшими контроль магами общеизвестен, это самая любимая страшилка и детей, и взрослых. И, конечно, другая на моем месте сбежала бы уже утром.

Но не я.

Первым порывом было снова вломиться в дверь соседа и двинуть ему кулаком в нос. Но нет.

– Посмотрим, кто кого, – пробормотала я себе под нос и решительно двинулась в дом.

* * *

Через час мы уже подходили к Дейлишу. Я так неслась, заправленная своей злостью, что Линк едва за мной поспевала. Но, миновав виноградники, притормозила и по улицам городка уже пошла с улыбкой.

Марта, как обычно, помахала мне рукой, стоило войти.

– София! Как хорошо, что вы пришли! Заходите скорее!

Кофейня встретила нас ароматными запахами кофе, миндаля, ванили и шоколада. Чудесно!

– София, милая! – Сегодня Марта выглядела по-другому: раскрасневшаяся и какая-то сияющая. На ней было зеленое платье с круглым воротничком, на груди красовался мой подарок.

– Дорогая, у меня для вас новости!

– Что случилось? – почему-то испугалась я.

– Все замечательно! – Марта всплеснула руками. Кофейник плясал над столом, грозя пролить напиток на белоснежную скатерть. Рядом танцевал сливочник и кружилась тарелка с крошечными меренгами. И все это говорило о волнении хозяйки кофейни. – Милая Софи! Я лишь хотела сказать, что вчера ко мне заходили сестры Долинье, и они тоже захотели себе такую брошь! Конечно, не бесплатно!

– Что? – растерялась я.

Моя брошь? Но ведь это просто тряпочки, кружева и бисер, ничего драгоценного! Истра Элеонора называла их ужасающими и безвкусными, как и я сама. Так что во время своего проживания в Лангранж-Холле я если и мастерила украшения, то за плотно закрытыми дверьми.

– Вы сделаете украшение для истры Долинье? Конечно, она жуткая зазнайка, и в другое время я ни за что не стала бы с ней общаться, но сейчас… – Марта таинственно подмигнула мне и улыбнулась. – Сейчас у меня на редкость хорошее настроение! Истр Вудс пригласил меня на прогулку у озера!

Я вспомнила седовласого истра и понимающе кивнула. Вон оно что! Оказывается, Марта влюблена!

– Очень рада за вас, – рассмеялась я.

– О, истр Вудс! – Хозяйка кофейни красноречиво закатила глаза и вскочила. Похоже, бурлящие внутри чувства не давали Марте сидеть спокойно. – Я ужасно волнуюсь! Просто как юная девушка, вы представляете? А мне ведь уже… хм…

– Марта, вы прекрасно выглядите, – искренне уверила я.

– Да? – Она кокетливо склонила голову. – Спасибо, моя дорогая Софи! Так что мне сказать истре Долинье?

Я задумалась. Пожалуй, план моей мести созрел окончательно.

– Знаете, Марта, у меня есть идея, – медленно сказала я. – Что, если вы пригласите истру Долинье в Оливковую рощу?

– Что? – слегка опешила моя знакомая.

– Да-да, – торопливо продолжила я. – Я испеку мясной пирог, мы поговорим, а потом я покажу истре свои украшения. У меня есть несколько в запасе. И она сможет выбрать, если что-то понравится. А если нет… Ничего страшного, я совсем не обижусь. – Так как Марта продолжала шокированно молчать, я добавила в голос меда: – Я ведь новенькая в городе, никого не знаю, и буду рада пообщаться! Конечно, дом пока не готов к приему гостей, но я могла бы накрыть стол во дворе! Днем уже достаточно тепло! И, возможно, кто-то еще захочет взглянуть на мои украшения, я буду рада!

– Да, но… дорогая Софи, но там ведь… истр Хенсли! Простите, вы уверены, что он…

Я решительно поджала губы.

– Я являюсь полноправной хозяйкой Оливковой рощи. И если истру Хенсли что-то не по нраву, он вполне может убираться… куда подальше!

Марта блеснула глазами. Я прямо видела, как загорается в темных радужках отчаянное любопытство. Долгие годы Оливковая роща была для горожан запретным местом, а вот сейчас я готова распахнуть ее двери для чужих глаз и языков. Кто же откажется от такой возможности?