Текст книги "Опция поиска. Книга четвертая из серии «Сказки мегаполиса»"

шутить. Та впоследствии непременно спросит, как Лерочке показалась мазь, а

Лерочка ни ухом, ни рылом, и даже не вспомнит мудреное название, чтобы

поддержать разговор. Такого прокола допустить было никак нельзя.

Теперь Лера была рада, что устояла от соблазна. Потому что вот она, эта

пачка, у нее в руках. Но почему сигареты нашлись в сумке у Юльки? И правильно ли

Валерия поступила, скрыв этот факт от полиции?

Почему Юлька таскала с собой эту пачку, Лера, кажется, догадалась. Забыла

выбросить, а, скорее всего, выбросить пожадничала. Лера дешевое барахло не

курила.

В последнее время Лепехина-младшая к ним зачастила. Помнится, и в это

воскресенье она приезжала. Подменить пачку с сигаретами какие проблемы? А

подготовить сюрпризную начинку девица могла заранее и в другом месте, хоть бы и

на съемной квартире загадочной подруги. Гель… А что гель? Минутное дело.

Закрывшись под подходящим предлогом в твоей, Лера, ванной, в течение минуты

можно затолкать в горлышко флакона целую пригоршню колючек, встряхнув,

размешать и вновь закупорить.

Кто готовил Лере мучительную смерть от яда кураре, теперь становилось

понятно. Ну, может это не совсем кураре, а, допустим, кураре-лайт, в противном

случае сейчас бы Лера, сидя на пуфике, не рассуждала, да и Костик бы тоже не

прыгал с мячом и ракеткой.

Дышать стало легче. А мысль о том, что столько лет она жила рядом с

монстром вместо мужа, можно забыть, отфутболить и никогда больше не принимать.

Оказалось, для Леры очень важно, что это не Лёнька ее приговорил. Фиг с ней, с

фирмой, в которой он отказал жене, главное, что жену он убивать не собирался.

А зачем и почему избавиться от Валерии захотела ныне покойная юная

гастролерша, так причин тому может быть тьма, и все уважительные.

Валерия тяжело поднялась с пуфика и, оставив сигареты на тумбочке, прошла

в библиотеку, которая, на самом деле, была и не библиотека, а кабинет мужа.

Уселась за его письменный стол. Ей захотелось посидеть за его столом, на его стуле

и подумать. Собрать мысли в кучку и подумать. Она сидела и думала.

Кто умертвил Юльку, и каким образом девица вообще оказалась в их квартире

ранним утром? Может, ее уже мертвую подбросили? Хотя этот вариант отпадает.

Криминалист уверенно заключил, что тело после смерти не перемещали.

И все-таки зачем Юлька влезла в квартиру? Ради тостера и ноутбука? Бред

какой-то. На те деньги, которые отстегивал ей Леонид на шоколадки, она через пару

месяцев смогла бы приобрести себе такой же ноут, если не круче, не ограничивая

себя в шоколаде. Значит, она дебилка. Была. Но дебилка не смогла бы проникнуть в

квартиру.

Хотя, кое-что предположить можно. Лера припомнила, что недавно Леонид

посеял свою связку ключей и попросил «подкидыша», тусовавшегося по

обыкновению последних дней у них в квартире, сбегать в металлоремонт и заказать

дубликаты.

Видимо, она заказала немножко больше дубликатов. Странно, что

новодельной связки при ней не обнаружилось. И квартира была заперта снаружи на

оба замка, Лера хорошо помнит, утром она их отпирала. Тот, кто пришиб насмерть

девчонку, был настоящий педант с железными нервами, если не поленился запереть

их за собой.

И каков мотив убийства? Говорят, это важно, узнать мотив, чтобы вычислить

убийцу. Опять же – зачем убийца проник в дом? Ради кражи? Но у них ничего не

пропало, Лера проверила.

Торопился? Испугался? Угу. Запирать дверь на два замка не боялся, а

прихватить саквояж с ноутбуком спасовал? Значит, приходил ради убийства.

А в квартиру как вошел? Еще одна связка ключей? Не многовато ли? Или они

пришли вместе? Или эта дура сама открыла ему дверь? Может, она ждала

знакомого? Ага, в пять утра и не в своей квартире. Натянуто, натянуто… Лера

поняла, что запутывается и теряет нить рассуждений.

Может, все же это Лёнька ее… грохнул? И нервы у него что надо, и педант еще

тот. И ничего из квартиры не пропало.

Нет, не похоже это на Воропаева, Лера мужа знает. Даже если он девицу и

пристукнул, то просто так с места событий он бы не умотал. Он же не шизофреник.

Он бы труп вывез и где-нибудь спрятал.

Тут Лера встряхнулась. Что за абсурд лезет ей в голову?.. Да и зачем Лёньке

ее убивать, доченьку нежданно обретенную, раз он даже собрался одарить ее по

полной программе? Какой у него, так сказать, мотив для этого? Нету у Леонида

мотива!

Но мысли продолжали назойливо лезть. Он же был вчера вечером здесь? Был.

По телефону с кем-то разговаривал. Значит, возможность у него имелась? А

возможность – это уже серьезно. Хоть и не доказательство вины.

Кстати, а кто ему звонил? Или это он звонил кому-то? Нужно непременно с тем

человеком поговорить. Вдруг он знает, где сейчас Воропаев? Убийство – убийством,

но ей же мужа надо найти, даже если он от нее прячется. Хотя бы для того, чтобы

объяснить, что не она повинна в убийстве его дочери. А там – пускай, как хочет. И от

«Скворечника» Лера откажется сама.

И она кинулась искать трубку домашнего телефона.

«А полисменты-то – лошары. Мобильник Юлькин изъяли, а домашний не

проверили», – думала Лера, нервно нажимая на кнопки и радуясь, что они такие

лошары. Если бы проверили, не отвязались бы так просто от их семьи. Никакая

информация о Глыбокоречинских делах Юлии Лепехиной не отвела бы тогда

подозрения от Леонида.

Даже если он и пришиб девчонку ненароком, во что, Лера, все же не особенно

верила, полиции об этом знать не обязательно. Кроме того, девица такую жизнь

стремную вела, что, скорее всего, не своею смертью бы скончалась. В конечном-то

итоге.

А если все-таки окажется, что Воропаев причастен к смерти собственной

дочери, Лера ему этот факт не помянет и от мужа не отвернется. Он не урод, чтобы

от него отворачиваться, не садист и не психопат. И не монстр. Просто так все

сложилось для него неудачно. Ну, и для Юлии тоже. Главное, что он Леру отравить не

собирался.

Главное, чтобы память телефона не подчистил после вчерашнего звонка.

А он и не подчистил. И разобраться в вызовах было несложно. За вчерашний

день только один и был. На светло-сером дисплее высветился исходящий номер в

виде какого-то непривычного набора цифр. Лера не сразу сообразила, что это

межгород. Но это был не просто межгород. Леонид звонил в Глыбокоречинск.

Зашибись.

«Ой, ну, как же ты сразу не догадалась? – тут же принялся ерничать

внутренний голос. – С кем же ему еще было на ночь глядя общаться, как не со своей

провинциальной пассией?»

Хотя его пассия вчера после обеда свинтила в Москву на электричке и, по

Лериным предположениям, тем же вечером должна была разгуливать в неглиже вот

по этому самому ковру, дразня Лериного мужа черно-красными подвязками. Или она

не до Москвы ехала? Или, доехав, тут же с Казанского вокзала села в обратную

сторону, чтобы успеть вернуться домой как раз к Лёнькиному звонку?

Ты бред не неси, хорошо?..

Внезапно Лера почувствовала неприятный холодок под ложечкой, только

ревность была ни при чем. Вспомнив Турчинскую, Лера вспомнила про весь

Глыбокоречинск. Так сказать, в комплексе. И как будто очнулась от дурного

наваждения. Вновь зашевелила мерзкими щупальцами тревога, и сердце гулко

забило по ребрам, получив внепланово дозу адреналина. Совсем, как вчера вечером,

когда она гнала Миху в Москву и безуспешно пыталась дозвониться до Леонида, а

мобильник его был вне доступа, а домашний не отвечал. И она боялась, что с

Лёнькой уже что-то случилось. И торопилась его предупредить, надеясь, что

предупредить еще не поздно.

О чем? О том, чтобы был поосторожнее, если решит вмешаться в чужие

криминальные разборки? Или рассчитывала запретить ему в них вмешиваться? Зная

наперед, что это нереально. Уж если Воропаеву что-то втемяшилось, переубедить

его невозможно, а запретить тем более.

Помнишь, как всю дорогу из Глыбокоречинска ты психовала? Изводила себя

придуманными ужасами, пока не случилось то, что случилось: Воропаев не захотел

снять трубку, чтобы поговорить с тобой. И тогда ты моментально, забыв все страхи за

него и тревоги, сделала вывод, что муж больше не желает тебя слышать, видеть,

знать, и что он тебя предал. Зловещая картина утюгов и паяльников, нацеленных на

связанное тугими веревками тело мужа, вылетела у тебя головы, улетучившись

стремительно и бесследно.

Ты опять повелась на эмоции, детка, а тебя ведь предупреждали. Алинка

Росомахина даже прочитала лекцию по поводу твоих, дорогуша, прямых реакций в

обход головного мозга и следующих за таковыми реакциями катаклизмов. А ты на

Алинку тут же разозлилась, сочтя обвинения беспочвенными и оскорбительными,

хотя не оскорбила она тебя, а предостеречь хотела. В своей манере предостеречь, но

ты же Алинкины приколы знаешь, могла бы и перетерпеть. А ты взъярилась,

впрочем, как обычно, и отшила Алинку нехорошо. Помнишь? Высказалась, что,

может, кого и послушалась бы, только при чем тут Росомахина с ее собственными

неадекватными реакциями? Киреева тогда тебе пальцем на лоб показала тайком,

чтобы Алинка не видела. А ты и на Кирееву тогда наехала по ходу, а потом

подлизывалась и обеих на тортик зазывала. Хорошо, что твои приколы они тоже

знают.

Вот не взбесилась бы вчера по причине того, что Лёнька не захотел ответить

на твой звонок, а приехала бы домой, поговорила бы с ним… Услышала бы от него

без всяких недомолвок и уверток правду. Что не нужна ты ему больше… А, может, он

что-нибудь другое сказал бы тебе, откуда ты знаешь? И, возможно, присутствуй ты

здесь вчера, не случилось бы непоправимой беды сегодня, и Юлька осталась бы в

живых, и не боялась бы ты сейчас, что муж убил собственного ребенка.

Но Лера больше не думала, что ее муж убийца. На эту роль напрашивались

более подходящие кандидаты, наркогопники из Глыбокоречинска, от которых две

недели назад в панике сбежала Лёнькина дочь. За что именно они Юльку убили, это

уже другая тема. Но ее убийство по времени совпало с исчезновением Леонида, и

такое совпадение Валерию пугало.

«Кому все-таки Воропаев звонил? И зачем? Вел переговоры с наркобароном,

уговаривая не наказывать глупую Юльку? Обещал денежную компенсацию за

недополученную прибыль?» – не давал ей покоя вопрос, на который некому было

ответить.

Хотя, почему же некому? Поступи незамысловато: набери и выясни. Тебе ведь

важно, чтобы это была не Антонина, верно? Мужской голос от женского отличить

сможешь?

Однако пересилить себя Валерия не смогла. Достаточно с нее унижения от

глупой слежки через весь Глыбокоречинск. Да и толку-то в звонке… Молчать в

трубку? Или нести какую-нибудь ахинею, представившись сотрудницей колл-центра?

Бессмысленно и бесполезно. Потому что не помнит Валерия голос Лепехиной-

старшей, да и своим ли голосом квакала Турчинская с подмостков?

Выложить все полицейским, чтобы взялись выяснять они? Визитку они Лере

оставили. А вдруг это как-то навредит Лёньке? Выходит, не нужно им знать, что он

был вечером в квартире.

Валерия вспомнила звонок на Юлькин старый мобильник. Голос

злорадствовал, что не поможет ей папашка. Не помог. Похоже, Леонид все же встрял

в это дело. Но насколько серьезно он в него встрял?

И где он сейчас? И что с ним?

Валерия была спецом по дурным прогнозам, поскольку полагала, что это

спасает от разочарований. Киреева время от времени критиковала ее за пессимизм и

невозможный скепсис, однако убедить подругу смотреть на жизнь веселее так и не

смогла. Потому что, зачем Лере это надо? Разгильдяйство это, а не оптимизм. И

готовить себя следует к любому развитию событий.

Допустим, Ленька звонил не Антонине. И что, Лера должна развеселиться?

Глупости. Кто может гарантировать, что на другом конце телефонного провода не

окажется тот самый Скула, которому Димон слил Юльку? И чем такой необдуманный

поступок обернется для Лёньки? А чем обернется для нее самой? Ей же неизвестно,

кто такой этот Скула, и что от него можно ждать.

По всему выходит, что не нужно Лере набирать этот номер. Пока не нужно.

Если бы она догадалась запомнить телефон существа по прозвищу Килька…

Хотя навряд ли это что-нибудь изменило. Интересно, а звонивший, он вообще кто:

мальчик или девочка? Тоже неважно. Особенно потому, что со своими угрозами он

сильно запоздал.

А может быть, счет к Лепехиной-младшей был не только у Скулы, и с юной

авантюристкой разобралась какая-то третья сила? Потому и запоздали угрозы?

Кстати, не о том ли Димоне шла речь, что мутил с Юлькой и ее подружкой

Машкой и исчез после убийства этой самой подружки? Машку тоже, на минуточку,

прикончили ударом в висок.

Может, Димон и есть Юлькин убийца? Его она, наверно, впустила бы в

квартиру. Или не впустила?

Ее могли подстеречь в лифтовом холле и втолкнуть в квартиру после того, как

она отомкнула запоры. Чужим проникнуть в дом не проблема. Консьержка пропустит

кого угодно, поскольку никак не может запомнить новых жильцов, а признаться в том

не желает.

Если подвести резюме, то получается, что Лепехина-младшая притащила за

собой в Москву хвост криминальных проблем и впутала в них отца по самое некуда.

«Когда вы видели вашего мужа в последний раз? – спросил Валерию старший

опер. Ее передернуло. Он задал вопрос, не привнося в него никакого особого

смысла, обычный полицейский вопрос, а Лера все равно испугалась, хоть и не

считала себя суеверной. Она тогда ему резко ответила, маскируя испуг

раздражением:

– Не в последний, а в крайний! Вы что, не служили? Или Тармашева не

читали?

Менты тогда переглянулись с веселым изумлением, а опер Коняев,

насмешливо приподняв бровь, сказал, делая ударение на слове «крайний»:

– Извиняюсь. Так, когда вы его видели в крайний раз?

Она сказала коротко: «В понедельник утром». И больше ничего уточнять не

стала. Например, как тем же утром, но несколько позже, сидя в темном закутке

кладовки, слышала разговор мужа с нотариусом Костенко.

Кстати, о Костенко. А не позвонить ли ему? Хотя это и унизительно. Хотя, как

обставить дело. Главное, не сидеть сложа руки и хоть что-то начать предпринимать.

Нужно попробовать выведать, на какой день они с Воропаевым договорились о

встрече. А вдруг эта самая встреча состоится сегодня, и Лере удастся Лёньку

перехватить? И Лера набрала телефон нотариальной конторы.

Костенко был на месте и, как оказалось, совсем не удивился звонку. Валерия,

не успевшая обдумать линию разговора, забормотала что-то невразумительное. Не

спрашивать же в лоб, когда тот видел ее мужа в последний, нет же, в крайний раз?

Не спрашивать же, в какой день Костенко ждет у себя в офисе Леонида? Ни к чему

знать нотариусу, что муж от Валерии сбежал, а брошенная жена ищет его с собаками

по всей Москве, не считая Подмосковья.

Но словоохотливый и фонтанирующий бодростью Костенко, не дожидаясь

наводящих вопросов, сходу выдал Лере неслабый кус информации, сообщив, что с

ее мужем он весьма плодотворно поработал и, кстати, отсоветовал Леониду

Николаевичу оформлять договор дарения, сэкономив таким образом его деньги на

госпошлине. Вместо дарственной он рекомендовал составить завещание, в текст

которого можно будет внести параграфы, которые не позволят впоследствии отсудить

имущество или его, имущество, то есть, перенаправить.

– И как Леонид Николаевич? Согласился? – со сдержанной вежливостью

спросила Валерия.

– О! А вы разве не в курсе? Позавчера он его подписал и оставил у меня на

временное хранение. Если вы хотите с этим документом ознакомиться, то сначала

мне нужно заручиться согласием Леонида, хотя это и формальность. Но вы же

понимаете, Валерия Львовна, если мы, законники, не будем придерживаться буквы

закона, то кто же тогда будет?! И кто будет в этом случае нам доверять? – хохотнул

Илья. Видимо, у него было хорошее настроение.

– Ну что вы, Илья Борисович! Я ни в коем случае не посягну на ваши

принципы, тем более, что они меня восхищают, – деревянно проговорила Валерия и

повесила трубку.

Было обидно, было гадко, но не только это.

Позавчера. Завещание эта парочка составила позавчера, а затем Леонид

исчез, как в воду канул. Нехорошая последовательность. За ней может скрываться

все, что угодно. И самый безобидный вариант – это то, что Воропаев элементарно не

заморочился поставить жену в известность о планах порыбачить или провести досуг

как-то еще, у него же отпуск, на минуточку. Пошел, к примеру, с лукошком по грибы и

заблудился в непролазных тверских лесах. Или в брянских. И проплутал по дебрям и

болотам двое суток. Скоро злой, грязный и искусанный комарами, он вернется домой

принять ванну, побриться и сменить, наконец, боксеры.

Ага, именно так все и произойдет буквально с минуты на минуту.

Может быть, хватит уже прятаться от правды?! Какие дебри, какое, на хрен,

лукошко?! Нужно идти в полицию, завтра же! Только паниковать не надо. И заранее

изводить себя предчувствиями плохими не надо, сочиняя кошмары.

И, кстати, про кошмары. Еще неизвестно, милочка, с чем тебе будет легче

дальше жить: если потеряешь мужа, похоронив, или если останешься одна

вследствие того, что он тебя бросит, поменяв на другую. И ты внезапно увидишь себя

униженной и жалкой. И оскорбленной. И все вокруг увидят тебя именно такой.

Несмотря на обычный твой самоуверенный кураж.

Откуда-то всплыло старомодное слово «бесчестье». Представилось

неискреннее сочувствие знакомых, телефонные звонки по вечерам и однотипные

слова поддержки, слабо маскирующие жгучее любопытство. Будут втирать, что в их

головах не укладывается, а ведь какая дружная семья, да и сам Леонид Николаевич

такой положительный мужчина… Хорошо, что еще детей нет… Или

противоположный вариант: это оттого, что деток не завели… И так далее. А за спиной

самозабвенное до сладострастия мытье Лериных костей с рефреном про ожидаемый

финал.

Валерия фыркнула, отбиваясь от абсурда. Ну ты и ляпнула. Подумаешь,

бесчестье – с мужем развестись. Каждый второй брак так завершается, если не

каждый полуторный. Привычная реальность современности. Сказала бы уж –

самолюбие пострадает или материальная сторона, а ты – про бесчестье какое-то.

Стоп. Вот, что важно, а она чуть не упустила. Материальная сторона. Не

дарственная была оформлена, а завещание.

Отлично. Великолепно. Теперь ты, детка, первой подозреваемой у следствия и

будешь. При таком раскладе именно тебе жгуче необходима смерть Лёнькиной дочки.

Если, конечно, тебя хорошо не знать, только кому это интересно? Разве ты

сможешь убедить сотрудников органов, что, направляясь сегодня домой, вернее, в

тот дом, который в последнее время считала своим, ты прикидывала, какие личные

вещи уложишь в чемодан, чтобы забрать с собой на съемную квартиру?

Полицейским парням дело закрыть нужно поскорее, а не искать психологические

опровержения версии, которая на виду. И мотив, и возможность, что еще надо?

Но тут Лера вспомнила про козу Майину и успокоилась, переведя дух. У

Валерии есть алиби, и это алиби трудно опровергнуть. Если, конечно, следователь,

войдя в штопор, не примется доказывать, что Лера наняла для убийства падчерицы

киллера. Или кем ей приходилась покойная?

Хотя в этом случае Лера возразит, что киллера мог нанять любой. Любой кто-то

третий. Понятно же, что Валерию намеревались подставить. И подставили бы, если

бы не утренняя разминка на соседском огороде. Может, и красть девчонка у них

ничего не собиралась. Может, саквояж укомплектовал вместо нее преступник,

набросав внутрь более или менее подходящих вещей. Сначала убил девчонку

разделочным молотком, а потом и саквояжик к ней, убитой, поближе поставил, чтобы

уж не сомневались опера ни в чем. Выходит, работал профессионал высокого

уровня. А кто заказчик?

Если отставить в сторону глыбокоречинский наркосиндикат, если чисто

гипотетически допустить, что зловещий Скула к убийству Юльки не причастен, а

вместо этого заняться поисками вероятных желающих заполучить нехилый кус по

завещанию, то круг подозреваемых наверняка станет шире, а мотив для убийства

наследницы найдется не у одной только Леры.

Кто по закону является наследником первой очереди? Дети, родители, супруги.

Детей у Юлии не было, иначе об этом не преминула бы насвистеть Лере

словоохотливая билетная контролерша. Мужа, соответственно, тоже. Юлькин

паспорт Валерия не просто подержала в руках, а ознакомилась досконально и

подробно. Далее. Незамужнюю бездетную гражданку постигает безвременная

кончина. Что в таком случае происходит с завещанным? Оно вновь перейдет к

завещателю, пока и если таковой жив? Или не к завещателю?

Надо же, какой юридический казус получается… Потому что тут есть, о чем

поспорить: то ли к Юлькиному папане вернется фирма «Скворечник», то ли

Юлькиной мамане отойдет. Хотя, скорее всего, завещатель назначит нового

наследника. Так кому же выгодна смерть девчонки? Не считая самой Валерии

Буровой?

Могла Лепехина-младшая просветить маменьку, что московский папка отписал

ей бизнес? Естественно, могла. Откуда узнала? Да от него же, от папки Лёньки и

узнала. А примадонна, в свою очередь, поделилась с супругом, у которого друзья в

наколках. Похвастаться решила или, наоборот, завистью к родной кровинке изошла,

но ведь могла ему рассказать? Скорее всего, так и было.

И как отреагирует на свалившееся Тонькиной дочке богатство Артурчик, то ли

бизнесмен, то ли уголовник? Как отнесется к тому, что эта свистушка, пусть в

перспективе, но все же владелица строительно-монтажной фирмы в Москве, а,

может, и не одной только фирмы? А у него бильярдная в Глыбокоречинске.

Нормально?

Конечно, он хищник отнюдь не крупный, но хищник, однако. И, кстати, от крыс

лучше держаться подальше.

Кто для Артурчика Юлька? Никто. Девчонку ему не жалко, а бабла дармового

хочется. Почему не сделать так, чтобы наследство Тоньке досталось? А уж он с

супругой как-нибудь разберется.

Получается, что именно он заказчик убийства. И если это так, то вторым

покойником станет Леонид. Если он не стал первым. Если Артур не дурак, а это

навряд ли, логичнее убрать сначала Лёньку.

Об этом думать Лера не могла. Не желала. Лучше думать, что Воропаев

заблудился в брянских лесах. Хотя это полный дибилизм. Тогда она будет думать, что

муж запил с мужиками и не просыхает с понедельника.

Нужно что-то срочно делать. Нужно Лёньку поскорее найти и предупредить, что

на него идет охота. Пусть спрячется на даче или где хочет, но только не звонит

больше своей бабе в Глыбокоречинск, она его подставит.

Или все-таки наркоделец Скула с подручными приложили ко всему

происшедшему руку, и Леониду следует опасаться угрозы именно с той стороны?

Вывод, который смогла Лера сделать, был тривиален и потому ничего не

давал: от кого следует Воропаеву Лёне прятаться и кого ему бояться, знает только

сам Лёня Воропаев. Может, он как раз и прячется? А жену не предупредил, потому

что… Почему? Не доверяет? Не считает нужным?

А может, он вообще отсиживается в подполе у «лягушки-квакушки», и та носит

ему по вечерам в кастрюльке котлеты и вареную картошку, а под фартуком кринку

молока? А что, прелестный способ укрыться. Никто не найдет, даже Артурчик. Может

быть, для того Воропаев и звонил в Глыбокоречинск, чтобы убежища попросить?

И что в связи с этим делать Валерии?

«Скоро у меня крыша поедет» – мрачно подумала Бурова. – «Судя по

динамике, это случится в ближайшие пять минут»

И тогда она позвонила Надежде Михайловне.

Валерии в голову не пришло позвонить матери, с которой она общалась не

чаще четырех раз в год и то по телефону, и то превозмогая каменное нежелание что-

то ей говорить и о чем-то спрашивать, и что-то выслушивать. Чужие.

Кто для нее Киреева, Валерия в себе не копалась. Ну, назовешь ее старшей

сестрой или подругой, а разница? К чему статусы определять, какой в них прок, какая

польза? Если надеешься, что сразу, как только припечатаешь статусом, права на

человека заимеешь, и теперь он навеки твой, то это бред. Дружба – это не любовь,

где людей нити тянут, дружба на уважении стоит. Начнешь обижать подругу или

подличать, она потерпит немного, а потом отвернется от тебя. С любым статусом,

заметь. Оттого и редко встречаются настоящие подруги, что уважать друг друга не

хотят да и не стараются. А типа подруги – это повсеместно, в жизни каждой барышни

таких подруг завались, на любой случай жизни и на всякое настроение.

Лере, конечно, очень хотелось, чтобы и Надежда Михайловна относилась к ней

с теплотой и симпатией. Так же, как и сама Лера относится к ней. Только

насмешливую и несентиментальную Кирееву фиг поймешь. Но ирония, присущая

обеим, спасала ситуацию и не позволяла заводить заунывные беседы на тему: «Как

вы ко мне относитесь?» Да и не к лицу было самодостаточной Валерии Буровой

выказывать этакую слабость. Но судьбе за Кирееву она была благодарна. Хотя

теперь она не Киреева вовсе, а Лапина уже больше года. Лера никак не могла

привыкнуть к ее новой фамилии и, по правде сказать, особенно не старалась.

И вот эта самая Киреева-Лапина вместо того, чтобы помочь Лере унять

беспокойство, наговорила ей кучу гадостей. Только не стоит на нее за это сердиться,

она прагматик. И она совсем не сентиментальна. Лера, ты ведь такая же. И ни к чему

чувствовать себя уязвленной. Разве тебе нужны были ее сопли? Тебе нужен был

трезвый совет и четкое направление. И то, и другое ты получила, а уж если тебе не

понравилось, как Киреева отреагировала, это твои проблемы, дорогая. В этом

Михайловна не виновата. Она всегда была такой. Такой и остается.

Солнце шарашило по кузову «газели», накаляя консервную банку до стекания

белой краски с бортов, и выжаривало придурков, решивших рвануть в Москву в

самое послеполуденное пекло. Воздух был заодно со светилом. Потолочный люк

раззявил пасть, и оконные стекла сдвинуты до максимума, но вместо прохладных

порывов ветра разгоряченные лица пассажиров обдувал пыльный зной пустыни

Кара-Кум.

Константин уже минут двадцать раскачивался в маршрутке, которая катила по

выбоинам местечковой дороги в направлении Рудневского шоссе, когда входящий

звонок отвлек его от зависания на форуме русского бейсбола.

Звонила соседка по даче. Нечастый случай. Он спросил со смешком:

– Трудности?

– Можешь подъехать к Тимирязевской? – спросила соседка нервно.

– А на фига? – невозмутимо поинтересовался Костян. Менять планы ему не

хотелось.

– Куплю бочонок чешского. Или какое ты пьешь?

Костян гыгыкнул:

– Только за этим? Думаешь, поведусь? И для справочки, я разливное

предпочитаю, чтобы ты знала.

– Кончай бакланить, подъезжай. Ты где сейчас? Ты мне здесь через час нужен,

– прессовала соседка.

– Ты оборзела? – легонько схамил Костян, обидевшись на командный тон и

соседкину бесцеремонность.

Воцарилась тишина. Костик подул в трубку. Снова поднес мобильник к уху:

– Алё. Есть кто на проводе? Чего стряслось-то?

– Да помощь мне нужна, – устало проговорила Лера, как будто выдохлась от

пустого наезда.

Константин вздохнул.

– Говори, куда подваливать. Но учти, у меня только час, а потом я все бросаю и

еду к пацанам.

Вероника Степановна Грушина внесла в компьютер новую заявку на выезд

замерщика и удовлетворенно откинулась на спинку кресла. День начался

плодотворно и обещал так же плодотворно закончится.

У Панкратова, который с ребятами почти неделю был занят утеплением

сложного балкона в башне на Кожуховской, сегодня завершающий этап. Вечером он

доставит в бухгалтерию деньги и подписанный благодарным клиентом акт. Менеджер

Димка Салтыков к этому времени должен подвезти заключенный договор на монтаж

зимнего сада в новом дачном поселке под Рузой. Следовательно, Панкратов завтра

же займется нулевым этапом зимнего сада, а значит, жирный заказ не зависнет, и

клиент не передумает. Вроде бы, Леонид Николаевич обещал бригадиру

монтажников выходной, но знать об этом Вероника не обязана. Не переломится

Витюша, в ноябре отдохнет.

Вероника Степановна гордилась своим умением управлять делами фирмы, и

гордилась вполне справедливо, хотя числилась простым секретарем, а если быть

точным, то секретарем-диспетчером.

Устраиваясь в «Скворечник» пять лет назад, она не сомневалась, что быстро

оставит эту начальную ступень, продемонстрировав таланты прирожденного

замдиректора. Основанием для такой уверенности служил диплом строительного

техникума, который она закончила сразу после школы, то есть, отнюдь не вчера, а

также стаж работы в ЖЭКе, где ей приходилось разбираться с пьющими

сантехниками и ленивыми дворниками.

Сначала ей показалось, что все идет по плану.

Хозяин ежегодно повышал ей оклад и не скупился на премии, и оставлял на

хозяйстве во время кратких отпусков. Но и только. Его неповоротливый мужской ум

ни разу не озарила идея назначить толковую секретаршу своим заместителем,

выпустив приказ по предприятию и внеся соответствующую запись в трудовой. Судя

по тому, что ситуация за пять лет приобрела характер хронический, уже и не озарит.

Посему Веронике Грушиной приходилось тешить себя мыслью, что быть серым

кардиналом тоже круто, однако она подозревала, что понятие «серый кардинал»

было незнакомо не только составу трудящихся масс «Скворечника», но и самому

владельцу фирмы.

В свои сорок три Вероника Грушина ценила определенность в суждениях и

четкость линий в одежде. На ее голове давно прижилась стрижка каре с цветом

волос «темный шоколад», любимой одеждой была прямая юбка и приталенный жакет

коричневых тонов, а приоритетной косметикой – губная помада оттенка «слива» и

карандаш для бровей.

В связи с июльской нещадной жарой внутренний цензор позволил Веронике

некоторое отклонение от правил, и сегодня она восседала на рабочем месте в

хлопковом платье в черно-белую клетку и с рукавами чуть выше локтя. Платье было,

естественно, прямого силуэта и, естественно, ниже колена. Вырез – умеренное каре.

Все очень четко и очень достойно.

В дверь постучали, и в комнату, не дождавшись приглашения, вошел молодой

субъект. Субъект был одет в бесформенную белую фуфайку на выпуск, широкие

бежевые штаны, сантиметров на десять не доходящие до тощих щиколоток.

Измятые. Кстати, он был без носков. Носить обувь без носков – признак, если не

вызова обществу, то уж бескультурья, это точно.

Вероника про него сразу все поняла. Если бы она встретила такого на улице,

то безошибочно признала бы в нем студента. А студент может появиться в

«Скворечнике» только по одной причине – если он курьер. Вероника Грушина,

надменно приподняв брови, холодно взглянула на безносочного курьера, выразив

таким образом и вопрос, и досадливое недоумение.

Однако оказалось, что она ошиблась. Это был не курьер. Хотя Вероника

абсолютно была уверена, что курьер. Но это был судебный пристав.

– Ты понимаешь, Кость, она такая крыса, что так просто ничего мне не

выложит. А унижаться и ее упрашивать мне не хочется. Тем более, что результат,

скорее всего, все равно будет нулевой. Информировать ее, что Воропаев дома не