Текст книги "Опция поиска. Книга четвертая из серии «Сказки мегаполиса»"

чуть, но страх полыхнул по сердцу. Медленно переставляя ноги, Лера двинулась в

сторону кухни.

А она-то думала, что все ужасы позади. Ужасы позади, они кончились, а

счастливая жизнь началась. Радовалась, что с Лёнькой все выяснили. Приготовилась

дальше жить. Сглазила, должно быть. И еще подумала, некстати и несерьезно, что

на том месте, которым люди боятся, у нее скоро нарастет мозоль. Ей это показалось

таким смешным, что она с трудом удержалась, чтобы не хихикнуть.

Что хоть это за отморозок, что ему надо?! Может, бывшая Лёнькина пассия

наняла уголовника, чтобы отомстить за убийство дочери, посчитав, что во всем

виновата Лера? В таком случае, уголовник разделался бы с ней еще в прихожей, а

потом спокойно отправился бы в Глыбокоречинск получать свой гонорар. Лера до сих

пор жива, значит, у этого типа на ее счет другие планы, и скоро она их узнает.

Главное, не терять здравомыслие, оно может ей пригодиться.

Переступив порог кухни, уголовник из Глыбокоречинска толкнул ее к стулу и, не

отнимая лезвия от шеи, прохрипел: «Руки за спину», после чего ловко сковал ее

запястья наручниками.

«Надо будет тоже купить», – по инерции мысленно сострила Лера. – «У всех

есть, только у нас в доме нету».

Ей снова захотелось хохотать. В голос, с повизгиванием, до отключки ума. Пока

держалась.

– Слушай сюда, тетя, – хрипло сказал уголовник, усевшись напротив и

придвинув под зад табурет. – Ты мне говоришь, где прячешь дурь и бабки, я их

забираю и ухожу. Идет?

Валерия заставила себя сосредоточиться. Получилось. Догадалась, о чем он.

Но догадка ее не обрадовала. Нужно сообразить, как себя вести. Урод не поверит,

что она знать не знает, где вышеназванные дурь и бабки. И она проговорила

насмешливо:

– Угу. Поняла, не дура. Я тебе расскажу, а ты меня тут же замочишь. И я тебе

не тетя.

На нее обрушился удар. Вернее, он бы точно обрушился, если бы у Леры не

было опыта вовремя замечать и парировать удары. Несмотря на ограниченность в

движениях, она смогла уклониться, и ее зацепило по касательной, но в ухе

зазвенело, и стул покачнулся.

«Кажется, я выбрала неправильную тактику», – промелькнула в ее голове

пустая мыслишка, но ее понесло:

– Если ты меня сейчас вырубишь, придурок, то кто тебе скажет, где твой товар?

И присобралась, ожидая следующего удара.

Следующий удар был более серьезным. Он был настолько серьезен, что

отбросил глыбокоречинского гостя к подножию холодильника, мирно урчащего в

полутора метрах от эпицентра событий. Потому что Лёнька не спал.

Гость был слишком поглощен процессом, чтобы быть начеку. И он не проверил,

действительно ли «волчиха» в квартире одна, и это был прокол, непростительный

для профессионала.

Лёнька в этом смысле профессионалом не был, но опыт последних дней

приучил его не терять бдительность. Услышав звонок в дверь, невнятный диалог и

вслед за этим затянувшееся общее молчание, он решил убедиться, что причин для

беспокойства нет. Просто убедиться. В том, например, что в подъезд проник адепт

партии «Защитим морковь от кукурузы», который в данный момент склоняет Лерку

отдать свой голос на предстоящих выборах в сенат.

Почему-то Лёнька старался не шуметь и даже оставил тапки у дивана. И

почему-то не удивился, увидев клетчатую спину «адепта», устроившегося по-

хозяйски посреди его, Лёнькиной, кухни и презрительно цедящего слова. А когда тот

ударил наотмашь его Лелу, его девочку, его Кнопку, Леонид озверел. Он вломил

крепким кулаком в височную кость подонка, не думая о последствиях. Пришибет, так

пришибет.

«Адепт» растекся по кухонному кафелю, и Леонид, кряхтя, склонился над

снулым телом. Пощупал пульс, принялся обшаривать карманы. Все делал молча, но

было видно, что злится и нервничает. После того, как ключи от наручников были

найдены, а Лера освобождена, Лёня вызверился:

– Кнопка, ты офигела пускать кого попало в квартиру?! Ты чем думала, когда

дверь открывала?

– Ты бы лучше видеодомофон у входной двери повесил! – привычно бросилась

в контратаку Валерия, но, опомнившись, сказала примирительно:

– Ну, прости, прости, солнце… Спасибо, что выручил.

– Нет, ну ты дура, да?!

– А что? – недоуменно подняла брови Лера, не переставая растирать запястья.

В ушах у нее сильными толчками продолжал хозяйничать адреналин, мешая

оформиться запоздалой мысли, что эпизод-то был страшненький и закончиться он

мог иначе.

– Не нашла лучше, за что поблагодарить, кретинка?! Как будто я мерзавец

какой, что меня благодарить надо, что жену от садиста спас! Ты вообще,

соображаешь?!.. Ты просто бессовестная особа!

Лера вознамерилась уже обидеться в ответ и нахамить, как-никак, ей пришлось

пережить весьма неприятные минуты, а муж не собирается вовсе ее жалеть, прижав

мокрое от слез лицо к надежной груди и поглаживая нежно по волосам сильной

ладонью, а вместо этого ругает несправедливо, но вовремя вспомнила слова

Надежды Михайловны, которая внушала им с Катюхой и Алинкой:

– Девчонки, не стесняйтесь показывать своему мужчине, что ты глупенькая и

слабенькая. И мужику приятно, и для вас польза. Такой прием любой скандал

купирует, проверено неоднократно. Особенно это вас касается, Лерочка. Вы на

эмансипации здорово повернуты, все время с мужем бодаетесь, кто из вас круче. Да

нехай муж круче будет, вам же самой приятнее. Что не за слюнтяем-подкаблучником

замужем, а за серьезным зверем.

Лера посмотрела искоса на своего «серьезного зверя» и тихонечко всхлипнула,

потом громче, а потом Леонид, наконец почувствовав себя бессердечной скотиной,

прижал ее жалобно-обиженную физиономию к широкой груди, затянутой

камуфляжной майкой. Его ладонь принялась поглаживать жену по голове, и, словно

вода из сорванного водопроводного крана, на серо-зеленые разводы майки обильно

хлынули слезы. Лера себя «отпустила».

Мангал исходил ароматным шашлычным дымком, бутылки вина, которые

Леонид неспешно извлекал из картонной коробки со снедью, призывно позвякивали

боками, задорно лаял Тугарин, носясь по лужайке. Стоял жаркий июльский полдень.

Гости приехали в два приема, сначала чета Лапиных на серебристом «Порше»,

пахнущем мастикой, а почти сразу за ними подкатил полицейский майор на пыльном

заслуженном «БМВ». Все были заранее предупреждены, что остаются с ночевкой,

чтобы спокойно посидеть и расслабиться, не загружая голову, что вечером придется

тащиться пехом до электрички или вызывать к воротам такси.

– Лерочка, как же я рада вас видеть! – захлопнув дверцу авто, рассмеялась

Надежда Михайловна и засеменила в узконосых лодочках по гравиевой дорожке

навстречу Лере.

Они расцеловались, звонко и вкусно чмокая друг друга в тугие щеки. Потом

Киреева принялась вертеть Леру за плечи, придирчиво рассматривая с ног до

головы, потом вынесла свой вердикт: весьма удовлетворительно. Круги под глазами

пройдут, стоит только хорошенько выспаться, а что Лера сбросила несколько

килограммов, так пока Киреевой непонятно, хорошо это или плохо.

Лера тоже разглядывала подругу и тоже придирчиво. Ну, а как же иначе?

Раньше виделись каждый день на работе, а теперь лишь на каждый день рождения

Леры, Кати, Алины, их мужей, их малышни и, конечно, самой Надежды Михайловны.

Киреева, как всегда, блистала, и не только лоском волос, маникюра и сияющей

улыбкой, но и на пальцах и в мочках ушей бриллиантами. Или это у нее бесцветные

сапфиры? Но не фианиты, это точно.

Вот ведь неистребимая любовь – камешки. Даже в летний полдень, даже на

дачу к подруге. Все как всегда. Стоп, а вот это уже что-то новенькое. Новенькое и

странное. Лера не нашла на правой руке Надежды Михайловны ни одного кольца,

если не считать обручального. Спору нет, обручальное колечко было высший класс,

биметалл с тремя брюликами по паре карат каждый. Хотя, может, карат было и

больше, Валерия Бурова в этом не очень разбиралась. Но кольцо на руке было одно!

Только на безымянном пальце! Ни на среднем, ни на указательном колец не было.

Нонсенс.

Помнится, несколько лет назад, когда Бурова только-только устроилась на

работу в корпорацию «Микротрон» и познакомилась с начальницей патентного

отдела, то сразу все поняла про ее страсть к золотым украшениям и разнотравью

драгоценных камней. Смотрелось все это на Киреевой уместно, даже если она порой

и забывалась, нанизывая по четыре кольца на каждую руку и несколько цепочек с

кулонами на шею и грудь. Возможно, брюнетка и выглядела бы вульгарно, но

Киреева была блондинка. А может, и, поменяв «светлый мед» на «черную вишню»,

она сохранила бы за собой право на такое бриллиантово-золотое безумие, и

безумием оно, скорее всего, никому не казалось бы. Но суть не в этом. Суть была в

том, что поверх обручального кольца непременно надевалось еще одно, в

дополнение к прочим. Как объяснила Надежда Михайловна, чтобы не оставалось

нелогичных пустот, и для придания яркости облику.

Бурова ей поверила. А почему не поверить? И не одна Киреева носила на

безымянном по два кольца, многие женщины. Отличие было только в цене и качестве

ювелирных изделий. У Киреевой всегда все было первой категории.

В то время у Надежды Михайловны была другая семья. И жизнь другая. С

Кириллом она не была счастлива, несмотря на обилие колец, серег и массивных

цепочек. Однако окружающие были уверены, что муж пылинки сдувает с супруги,

выполняя каждый малейший каприз.

Неудивительно. Надежда Михайловна умела прятать слезы за яркой улыбкой.

Она даже от близких подруг скрывала, насколько несчастна. Кое о чем девчонки,

конечно, догадывались. Но все равно для них стала шоком история ее развода и

напрямую с нею связанная другая история, скандальная и гнусная история

последней измены Надеждиного мужа.

Драгоценности Надежда ему вернула, сложив в полиэтиленовый пакетик для

бутербродов. Не все поняли ее жест, но Лера поняла и согласилась. Хотя об этом

поступке Лера узнала много позднее.

А потом Надежду увидел черствый и прагматичный фабрикант Иван Лапин,

хозяин радиоэлектронной корпорации, где Киреева работала лет этак пять до этого.

Их орбиты раньше не пересекались и не должны были пересечься никогда. Значит,

судьба. Увидел и потерял голову.

Легок на помине. Лера смотрела, как, захлопнув водительскую дверцу, к ним

приближался тот самый прагматичный фабрикант. Поздоровался просто и спокойно,

Лера это оценила. Все же Иван Викторович был не только муж подруги, а еще и

большим боссом по отношению к начальнику отдела маркетинга, кем и являлась

Бурова Валерия в штате холдинга «Микротрон».

А потом он повернул лицо к Надежде Михайловне. Лера не видела выражения

его глаз. Она видела только глаза его жены, обращенные на мужа. И все про них

поняла. Киреева была счастлива. И не Киреева она вовсе, а Лапина. И Надежда

Лапина не станет надевать на правую руку никакие цацки. Только обручальное

кольцо. Хоть биметаллическое с брюликами, хоть из серебра и без камня, хоть

скрученное в два витка из медной проволоки. И будет носить его с радостью и

гордостью.

Лера вспомнила, что колечко, которое подарил ей Воропаев к свадьбе,

валяется в шкатулке. Видите ли, оно не сочетается с ее серебром. Лера уважала

серебро. Еще вспомнила, что муж, тем не менее, свое кольцо носит не снимая. Ей

жгуче захотелось пойти в гараж и найти кусок медной проволоки.

Намерению помешал полицейский майор, в это время подкативший к воротам

дачи. Церемония приветствия, церемония знакомства, с кем пока майор знаком не

был. Оказалось, что только с Леонидом.

Майор Кутузов оказался нормальным мужиком, компанейским и незаносчивым,

и чувствовал себя абсолютно в своей тарелке. Он заработал себе дополнительные

очки, не стараясь притворяться, что не понимает, почему и зачем оказался здесь, и

получил баллов еще больше, не испытывая от этого неловкости.

Гастрономической оргии предавались за большим дубовым столом,

спрятавшись от солнцепека в беседке, увитой плющом. Леонид излучал радушие и

гостеприимство, Надежда Киреева, то бишь, Лапина, как водится, озорно смеялась,

сверкая синими глазами, Иван Лапин был сдержан, но не до неприличия, а Сергей

Кутузов балагурил и при этом ни разу не скатился до армейских анекдотов. Валерия

старательно прятала нетерпение, суетливо предлагая гостям то и это.

Ей хотелось поскорее утереть нос Надежде Михайловне, которая считала себя

звездой сыска и гением дедукции. Может быть, это и справедливо, поскольку были в

жизни Киреевой Надежды и ее подруг, Леры, Кати и Алины, такие ситуации, в которых

именно ее решительные действия вкупе со смекалкой неоднократно помогали

выбраться из серьезных передряг. Однако скромности от этого у Киреевой не

прибавилось, Леру ее высокомерие бесило до невозможности, в связи с чем и не

терпелось услышать, и чтобы все услышали, и Киреева тоже, как майор примется

превозносить Лерины героические подвиги, которыми та отличилась по ходу

следствия и благодаря которым следствие было успешно завершено. Ну, и разгадку

всех шарад тоже хотелось бы услышать поскорее.

Наконец, все наелись и выбрались на лужайку размяться. Прогулялись по

участку, обошли прудик по берегу, поочередно сунули носы в свежий сруб бани.

Хвалили, одобрительно крутили головами и цокали языком. Нагулявшись, расселись

по шезлонгам в тенечке. Желающие закурить закурили, продолжая обсуждать угодья.

О деле – ни гу-гу. Наконец, Надежда Михайловна с улыбкой произнесла:

– Хватит нас томить, Сереж, не видишь разве, как Валерия Львовна извелась!..

Валерия на нее зыркнула обиженно, майор гыгыкнул.

– Ну, что ж, – сделавшись серьезным, проговорил он. – Приступим. С чего

только начать… Начнем с Фогеля, пожалуй. Хотя, нет. Начнем с вас, Валерия

Львовна. Справедливости ради замечу, что ваши энергичные действия

способствовали ускорению расследования. И за вещдок, конечно, вам спасибо. Не

обнаружь вы печать «Фактора», навряд ли бы смогли прищучить этого упыря.

Однако, вы неоправданно рисковали, когда решили выманить его на дачу. Какое-то

безголовое поведение, извините. Да и не только в этом случае. Я бы на вашем месте,

Леонид Николаевич…

– Майор, ты женат? – вполголоса загасил его Леонид, бросив взгляд из-под

бровей в сторону Леры.

Майор, сбившись с волны, проговорил обескуражено:

– Нет, а что?

– То. Женись сначала… на такой.

А Лапин Иван Викторович усмехнулся в усы мудрой улыбкой. И посмотрел на

свою Наденьку.

И зачем он снова эти дурацкие усы отрастил? Не иначе, Киреева настояла.

Еще бы. С этой «подковкой» он полный гоблин, а для Надежды Михайловны, которая

теперь работает вдали от мужа, это только на руку. Эгоистка.

Кстати, о чем речь вообще? Впечатление такое, что мужики поняли друг друга,

а вот Лера…

Киреева-Лапина тоже, кажется, поняла, но сделала вид, что на перепалку

внимания совсем не обратила и мимических упражнений мужа не заметила. Лишь

мимолетно взглянула на Валерию, но тут же прикрыла веками глаза. Нет, Надя вовсе

не подсмеивается над подругой. И не ехидничает. Если только слегка. Тем более, что

вид у Буровой не располагал к неуместным остротам.

Да, вид у Валерии был весьма недовольный. И ноздри напряглись, и веки

опасно сузились. А как вы думали? Совсем не то ожидала услышать Лера от

полицейского майора. Где дифирамбы, где овации? Где простое человеческое

спасибо, наконец? Унизил только, остолоп ментовский. И Киреева вон как лыбится,

единственная и неповторимая…

– Вы все испортили, Сергей, – весело попеняла остолопу «неповторимая». – Я

бы на вас обиделась, будь я на месте Лерочки. Хотя вас, сыскарей, тоже понять

можно, самолюбие-то как задето! Какая-то офисная крыска вместо вас всю работу

выполнила. Ну, хорошо, не всю, преувеличиваю. Однако вклад значительный внесла,

не так ли? А вы на похвалы скупитесь.

Кутузов Сергей замахал руками с шутовской миной на лице и проговорил,

смеясь:

– Сдаюсь, сдаюсь! Виноват, барышни, не бейте, пощадите! Может, я мужу ее

позавидовал. Отчего вы, Надежда Михайловна, такой вариант не допускаете?

Леонид Николаевич, ваша жена – редкая женщина, вы ее на руках носить теперь

должны. И ребята, которые дело вели, очень ей благодарны. Вам, Валерия Львовна.

Только вашему мужу просили передать… Впрочем, я уже передал.

Валерия, благосклонно выслушав заявление Киреевой, подумала, что все-таки

Надежда Михайловна отличная баба, хоть и много о себе думает. Да и майор Кутузов

в людях разбирается, и все ему простила.

– Вы про Фогеля нам рассказать хотели, – напомнила майору Надежда, и тот

послушно начал:

– Во-первых, Фогель прозывается гражданин Куркин Николай Давыдович, одна

тысяча девятьсот пятьдесят второго года рождения, бывший зэк, бывший рэкетир. В

перестройку данный бизнес процветал, если вы забыли.

Отсидевши срок и осмотревшись на свободе, понял гражданин Куркин, что

нужно менять масть, потому как рэкет стал сходить на нет, уступив место

продвинутому рэйдерству. При всех амбициях наезды с захватом Куркину было не

потянуть, а идти шестеркой в какую-нибудь группировку натура не позволяет да и

возраст не тот. Вот и решил гражданин освоить другой родственный бизнес и освоил,

поставив на широкую ногу.

Базой ему послужило детективное агентство, которое он купил, оформив

учредительные документы на какого-то пенсионера. В главном офисе на

Кожевнической Фогель не светился, поэтому в лицо его знали только ближайшие

клевреты, обосновавшиеся совсем в другом месте. Фогель открыл филиал, и данный

филиал размещался, как вы, дамы и господа, наверно, сообразили, в

полуподвальном помещении муниципальной больницы на окраине Москвы.

Это полулегальное помещение было нужно Фогелю, чтобы при необходимости

было где решать некоторые практические вопросы, например, потолковать с

«клиентами», которые окажутся несговорчивыми или тупыми.

Работающих на него в основном офисе детективов, коих имелось трое, вполне

устраивало, что босс в тонкости процесса не встревает, график присутствия и

маршруты передвижения не отслеживает, а довольствуется отчетами по электронке и

поступлениями денежных средств на расчетный счет. Дела, которые вело агентство,

были незамысловатые и обычные – разводы, любовницы, любовники, мелкий

коммерческий шпионаж.

Бизнес шел ни шатко, ни валко, однако Куркина это не волновало. Время от

времени он самолично выдавал «мальчикам» задания, требуя скорейшего и

наиточнейшего выполнения, и они рыли землю носом, зная, что за такую работу их

ждут совсем другие чаевые. И не вдавались при этом в подробности, догадываясь о

подоплеке. Не гимназистки же, бывшие следаки, у всех за плечами нехилый опыт

работы в органах.

Подоплекой и целью являлся шантаж, но, как бы выразиться, организованный

и поставленный на поток. Обычный бытовой шантажист сосет из одного бедолаги,

может, из нескольких, ну, а Фогель наловчился расширять круг интересов. В конце

концов, что было ему нужно? Только зацепка, намек на какую-либо постыдную тайну,

а уж подтверждающий материал добывали профессионалы.

Замечу, что этот господин был креативен. Предъявив жертве компромат,

требовал за неразглашение плату в виде регулярных отчислений в некий

некоммерческий фонд, а платить, на минуточку, надлежало пожизненно. Однако

предоставлял выбор, или, если хотите, лазейку. «Клиент» вместо себя может

подставить Фогелю кого-то другого, но непременно более платежеспособного, либо

помельче, но зато двух. Сетевой маркетинг, короче.

Некоммерческий фонд – тоже его изобретение. Какая-то благотворительная

хрень по охране городских птиц. Или исторических памятников от птиц, неважно. Не

придерешься с наскоку: все потерпевшие вполне легальные жертвователи.

Накопивши таким образом деньжат на «Факторе», гражданин Куркин решил

вложиться в недвижимость и приобрел недостроенный спорткомплекс. Тот самый, на

пейнтбольном поле которого вы, Леонид Николаевич, любите снимать напряжение

рабочей недели. Как я понимаю, небедные людишки посещали заведение, я прав?

Ну, в основном? Конечно, небедные. И у каждого в шкафу по скелету, при нашей-то

действительности. Отличное место для клева.

Как выглядит владелец спорткомплекса, не было известно даже

управляющему. А Куркин, между тем, устроился в клуб гардеробщиком и получил

таким образом массу возможностей подслушивать, подсматривать и шарить. И

присматривать за собственным бизнесом, естественно. Он не желал, чтобы его

обворовывали наемные работники, присваивая часть выручки себе.

Похоже, исполняя роль убогого пенсионера, он получал извращенное

удовольствие. Нравилось ему ходить в потертой спецовке, подбирать за дорогими

гостями мусор, заискивающе им улыбаться и наблюдать, как те пузырятся и гнут друг

перед другом пальцы, в то время, как у этих «хозяев жизни» нет даже десятой доли

того, чем владеет мастер перевоплощения. Но это все мои домыслы, как психолог я

слабоват.

После работы Фогель сбрасывал с себя в каком-нибудь укромном месте

жалкое шмотье и принимал респектабельный вид. Жил он в очень хорошей и очень

большой квартире в Новой Москве, и соседям по этажу был известен как финансист,

спекулирующий бумагами на бирже, а не как одинокий подрабатывающий пенсионер.

Правда, периодически ему требовалось посещать банк, находящийся

поблизости от спорткомплекса. Именно там был открыт счет благотворительного

фонда, на который поступали деньги «доноров». В этом случае Куркин так и возникал

в дверях пафосного деньгохранилища – в задрипанных штанах и линялой майке.

Банковские служащие привыкли к странному виду богатого вкладчика, удивляться

перестали и, кроме того, умели держать язык за зубами, по определению.

Все эти конспиративные манипуляции должны были сделать Фогеля этаким

фантомом, человеком-невидимкой. В лицо его знали только двое ближайших

подручных, без которых он не смог бы провернуть ни одного из своих преступных

проектов, но даже и Сэму с Митяем он был известен исключительно как владелец

агентства «Фактор». То, что их босс заправляет еще и каким-то там спортклубом, им

в головы не приходило и прийти не могло.

В этом многомудрый Фогель несколько перебдел, за что и поплатился, но эту

мысль я поясню немного позже.

Тем не менее, благодаря такой параноидальной осторожности все в его жизни

шло чики-поки, и преступный бизнес работал без сбоев, принося дивиденды. Наехав

на вас, Леонид Николаевич, он не сообразил вовремя отступиться, будучи уверенным

во вседозволенности и безнаказанности. Он уперся, возжаждав захватить ваше

имущество целиком, раз уж вы не хотите делиться частями. Справедливости ради

хочу отметить, что с другими у него это получалось.

– Вы Ярослава Тимохина сейчас имеете в виду? – перебил, чтобы уточнить,

Леонид.

– Его тоже. Он был не единственной и не первой жертвой этой шайки убийц и

вымогателей. У преступников имелась обкатанная схема на тот случай, если

требовалось избавиться от трупа «клиента». Такая необходимость временами у них

возникала, если кандидат в дойную корову не соглашался становиться таковой. К

нему в этом случае применяли особые средства убеждения, а по получении нужного

результата, устраняли, как отработанный и, главное, взрывоопасный, материал.

Поскольку безлошадных в среде их «клиентов» не водилось, бойцы Фогеля

наловчились ставить инсценировки то с пожаром личного автомобиля вследствие

аварии, то со взрывом того же авто вследствие конкурентной борьбы. Одурманенного

наркотиком, но способного переставлять ноги «клиента» доводили до машины, а

дальше все просто. Но в истории с Тимохиным мальчики допустили косяк.

На допросе Фогель признался, что Тимохин не просто решил соскочить с

крючка, Тимохин захотел вернуть себе бабки. Грозил, что пойдет с заявлением в

полицию. Фогель сделал вид, что сдался, однако у него были совсем другие планы.

Ярославу назначили встречу, нисколько не усомнившись, что топ-менеджер прибудет

в своем авто. Однако накануне Тимохин поставил машину в сервис с серьезной

поломкой и на встречу приехал в наемном экипаже. Посему обычный план с ним не

прокатывал, но парни надеялись, что у них будет время все обмозговать. Выбьют из

«клиента» подпись под документом и решат спокойно, как лучше организовать ему

несчастный случай.

Однако Тимохин скончался, как только подписал завещание, не выдержало

сердце. Гориллы серьезно поработали над ним кулаками, добиваясь своего, да еще и

большую дозу наркотика вкатили. Результат, конечно, получен, бумага с подписью

уложена в сейф, а подкупленный нотариус ее заверит. Однако, куда девать

мертвяка? И пацанов осенило.

Днями раньше босс перекинул им заказ, поступивший в агентство легальным

путем. Требовалось развесить несколько видеокамер в некоем спортклубе. Иногда

парням приходилось заниматься лошарной работой в рамках декларированного вида

деятельности.

Сэм с Митяем и представить себе не могли, что стороннего заказчика вовсе не

было, а просто боссу захотелось немножко больше точек обзора на территории своих

владений, чтобы заполнить информационные плеши.

Работу они выполнили, а место запомнили, и пропуск для проезда за ворота

решили сохранить, чисто на всякий случай. Вот и родилась в голове у Митяя идея

подкинуть труп куда-нибудь туда, в бетонные руины, а местные лохи пусть потом

разбираются, кто такой и откуда, если вообще жмурика обнаружат.

Вывезли тело Тимохина в большом несгораемом шкафу. Охраннику на КПП

спорткомплекса объяснили, что недопоставили в прошлый раз оборудование, а

больничному охраннику, что начальство задолбало с переездами. Отряхнув

кирпичную пыль с ладоней, довольные собой, отрапортовали шефу, что все нормуль,

не вдаваясь в нюансы.

Могу себе представить, какой стресс пришлось пережить пацанам, когда босс

узнал, что на территории принадлежащих ему площадей обнаружили труп

отработанного «клиента». Большей подставы придумать было нельзя. Сгоряча чуть

не прикончил придурков, пока до него не дошло, что парни тут ни при чем, они как

раз сделали все грамотно. Если бы Фогель не шифровался от подручных, как маньяк,

такого косяка не случилось бы. Но страху на персонал он нагнал, однако. Авансом и

для профилактики, внушив, чтобы впредь нештатные действия согласовывали с ним.

А потом очень скоро ему дали наколку на вас, Леонид Николаевич, и вам тоже

довелось познакомиться с его методами. Но, как я понимаю, вы были отчасти готовы

к такому повороту событий. Вас Тимохин предупредил, я прав?

– Что-то в этом роде, – ответил уклончиво Леонид.

– К работе с вами Фогель подготовился более основательно, – продолжил

майор. – И заранее опубликовал на вашей странице «Вконнекте» фейк. Не сам,

конечно, а специально нанятый хакер этим занялся. Почему Фогель от вашего имени

наехал именно на господина Ефремова, бизнесмена с непростой биографией, я вам

сказать не берусь. Возможно, это случайный выбор. Однако, тому, кто в теме,

репутация данного господина известна, и впоследствии никто бы не удивился, узнав,

что вы подорвались в собственной машине. Незачем было оскорблять и сыпать

угрозы в адрес уважаемого человека. Знаете, сколько взрывчатки обнаружили под

днищем вашего автомобиля? Саперы сказали, что, если бы рвануло, то снесло

полквартала.

Лера сидела с пунцовыми щеками, стараясь не выпустить злые слезинки

наружу. Вот как. Это был фейк, деза, и разместил ее фогелевский хакер. Не Лёнька в

приступе застарелой мстительной ревности, а хакер. Она еще в большей степени

дура, чем думала днями раньше. А Лёнька, небось, и не догадывается о том, кто

такое этот бизнесмен Ефремов. Хотя… Какой-то отстраненный вид сделался у ее

мужа, когда речь зашла о Тохе. Или ей показалось?

– Кто вас сдал, вы догадываетесь? Или просветить на всякий случай? –

безучастным голосом поинтересовался у Леонида майор Кутузов.

– Да уж, догадался, – неохотно проговорил Леонид. – Горячев. Хорек. Он, как я

понимаю, из воды сухим вышел? Типа, неподсуден?

– Именно так. Уверяет, что его вынудили. Планируете с ним разобраться?

– Да пошел он, падла… Извините, дамы. Не хочу я с ним разбираться. Я сам

виноват, что с таким скунсом дружбу водил. Завистливый и мелочный скунс. Только

вот мне интересно, как он на Фогеля вышел?

– А это Фогель вышел на него. Горячев тоже был его дойным животным, и сдал

вас, чтобы сняться с крючка. Фогель предъявил ему ДТП, с которого тот смылся, хотя

должен был отвезти пострадавшего в больницу. Горячев даже неотложку не вызвал,

и парню пришлось отнимать обе ноги. А Фогель наврал, что молодой человек

скончался. Горячев поверил и испугался. Теперь административной

ответственностью не отделаешься, грозит срок, а этого ему жутко не хотелось.

Чем-то вы ему по жизни насолили, Леонид Николаевич, на допросах он своей

ненависти к вам не скрывал. Хотя и не объяснял ее корни. Посему и Фогелю сдал вас

радостно. А когда выяснилось, что платить дань шантажистам вы не намерены и

имущество чужим дядям завещать не собираетесь, подал бандитам мысль, каким

образом можно на вас воздействовать. Он им рассказал, как вы привязаны к жене.

Парни тут же отправились разыскивать Валерию Львовну. Но они никак не

могли застать ее дома, на работе она тоже отсутствовала, а потом, в очередной раз

позвонив в дверь вашей квартиры, наткнулись на Юлию Лепехину, назвавшуюся

вашей дочерью. Решив, что дочь даже лучше, чем жена, приволокли ее в «Фактор».

Косяк довольно быстро прояснился, дело с места не сдвинулось. Горячев

нервничал, поскольку вы путали все его карты. Вы были готовы скорее подохнуть,

чем выполнить требования вымогателей. Значит, придется Паше открывать

бессрочный кредит для этой банды, не говоря уже о моральной сатисфакции, которой

как не было, так и нет. Поэтому Горячев решил подключиться к поискам сам.

Дальнейшее вам известно. Дозвонившись до Валерии Львовны, он заманил ее в

западню, прибегнув к безошибочной уловке. Любая нормальная женщина, не

раздумывая, кинется к мужу, попавшему в реанимацию. Она и кинулась. Горячев был

доволен. Вернее сказать, какое-то время он оставался доволен.

Шум, который поднялся по поводу учебного пожара Валерией Львовной в

медбоксе учиненного, застал его в больничном дворе, где на скамеечке под тополями

он покуривал сигаретку. Совершив очередное предательство, Горячев не торопился

уходить. Он надеялся посмотреть, кто же такой этот Фогель, ведь с ним он общался

лишь по телефону. А еще не терпелось узнать о результатах «переговоров».

Убедиться, что, во-первых, Воропаев сломлен и разорен, а во-вторых, сам Павлик

теперь свободен от «налога».

Кстати сказать, Куркин и не собирался оставлять Горячева в покое, поскольку

не боялся черного пиара, и в этом был прав. Немыслимо представить, что жертва

шантажа будет давать объявления в газете, что его «контрагент» не держит слово.

Был ли Горячев настолько наивен, поверив вымогателям? Сказать не берусь,

но приходит в голову мысль, что не последним доводом в пользу предательства было