Текст книги "Опция поиска. Книга четвертая из серии «Сказки мегаполиса»"

Он вообще, как заметила Лера, опасался быть излишне насмешливым, если

это могла принять на свой счет Киреева. Дышать в ее присутствии майор, конечно, не

забывал, но, когда обращался к Надежде Михайловне с вопросом или отвечал на ее

вопрос, тон его менялся. Интересно, как к этому относится Лапин? Хотя, Лапин,

наверно, не обращает на это внимания. Майор не выходил за рамки приличий, а то,

что Наденька нравится мужчинам, открытием для Ивана Лапина не было. Это норма

и данность, к которой он привык. Главное, чтобы самой Наденьке не нравились

мужчины. Никакие, кроме него самого.

Попавший в свою же западню Кутузов, старательно взвешивал ответ. Наконец,

он заговорил, позволив себе самую малую порцию вполне добродушной иронии:

– Ну, как вам сказать… В общих чертах, да, отстояли. Однако, хочу заметить,

склад ума у вас, дамы, необычный.

Киреева, в силу особенностей натуры, иронию на свой счет не приняла, хоть,

конечно же, и не пропустила. Бросила торжествующий взгляд на Валерию. Валерия

сникла.

Кутузов меж тем продолжил, несколько осмелев:

– И как это вы, женщины, умудряетесь в каждом мотиве «розовые сопли»

отыскать? Извиняюсь, чувства-с. Любовь-морковь, то, се… С чего вы взяли, милые

дамы, что Юля была влюблена в Амелина? Или хотя бы только ревновала? И что

девицы собачились из-за него вплоть до мордобоя?

Надежда Михайловна сердито проговорила:

– Сергей, вы издеваетесь? Вы же сами это говорили!

– Я?! – совсем уж потеряв меру, театрально поразился Кутузов. – Я вам лишь

пересказал показания подследственного.

– И что? – спросила Киреева, все более раздражаясь. Ей не нравилось, как

складывалась ситуация, и не нравилось, что стала мишенью для идиотских мужских

острот. Обиднее всего, что она сама не заметила уловку и предсказуемо попалась на

нее. Надежда Михайловна негодующе посмотрела на майора, позволившего по

отношению к ней такой фортель.

Кутузов не любил, когда Киреева сердится, Валерия права. Даже не то чтобы

не любил, а боялся, когда она начинала на него сердиться. Поэтому, когда Надежда

Михайловна демонстрировала недовольство, майор тут же пугался, что теперь она

обидится до гробовой доски, и начинал заискивать и мельтешить, в сильной надежде,

что окружающие его мельтешения не увидят. И Киреева, кажется, догадывалась

отчего он впадал в тихую панику, хоть майор и шифровался, как агент под

прикрытием. Временами он даже переигрывал и разговаривал довольно нахально, но

только не сейчас. Сейчас он заторопился объясниться.

– Надежда Михайловна! Я просто не успел досказать! Валерия Львовна меня

перебила, – неблагородно перевел Кутузов стрелки на Леру. – Следствие по делу об

убийстве Дубровиной получило новые данные. После того, как Амелин признался,

что работал на Скуридина и занимался распространением дури, его передали для

беседы ребятам из отдела по борьбе с наркотиками. Те весьма оживились,

поскольку Диман слил им нескольких приближенных босса, до сих пор не

проходивших по их ведомству. За новенькими была установлена наружка, и каково

же было удивление следаков, когда тип по прозвищу Сёма Пряник привел их к той

самой дачке, где ранее прятался Амелин, рассчитывающий отсидеться. За Пряником

решили понаблюдать, выяснить, что будет дальше, и не напрасно. Сёма вынес

операм на блюдце с каемкой вещдок в виде завернутых в газету картонок с

капсулами и перетянутой аптекарской резинкой пачки купюр. Сёму взяли. Конечно,

мужики при этом несколько превысили полномочия, но победителей, как говорится,

не судят.

Потом пошла раскрутка. Сёма, естественно, заявил, что нашел пакет случайно

и ни ухом, ни рылом знать не подозревает, что внутри. Но пальчики этот гон

опровергли. Пальчиков было несколько, в том числе и Пряника, в том числе и

Димана. Тогда Пряник и признался, что решил проверить одну свою догадку, чтобы

выслужиться перед боссом. Вспомнил, что в огороде у Димкиной бабки торчит

старый скворечник, в котором давно не селятся скворцы. Там схрон им и

обнаружился, Сёмина догадка оказалась верна. Только навряд ли теперь он

дождется от босса премиальных.

Предъявили вещдок Диману. Нервы у парня сдали и он признался. Машу убил

он, и убил, как мы и предполагали, нанеся удар пепельницей в висок. И это не Диман,

а Юля сидела во время убийства в соседней комнате и слушала тяжелый рок через

наушники.

– А дальше он сунул пепельницу в сумочку Юли и смылся? – спросила мрачно

Валерия. – А сережки у нее откуда? И как она могла не заметить, что сумка ее

потяжелела килограмма на два?

– Сразу могла и не заметить, – рассудительно возразил Кутузов. – Увидела

подругу мертвой, поняла, что убил ее Амелин, испугалась за себя и кинулась наутек.

Сережки ей тоже Амелин подложил, но сережки провалились за надорванную

подкладку, и Юля их не нашла. А пепельницу, вероятно, обнаружила довольно

быстро и выбросила где-нибудь по дороге.

– А за что он ее так? – поинтересовалась Валерия. – На допросе не соизволил

причину назвать, почему Машу убил? И отчего так испугалась Юля? Могла бы

полицию вызвать, а не кидаться в бега. Кстати, напрасно вы, господин Кутузов, в наш

с Надеждой Михайловной адрес так тонко язвили. О том, что обе девицы вешались

на этого урода, лично меня еще работница Глыбокоречинского драмтеатра

проинформировала. И бабульки из дома, где проживала Дубровина, о том же

полиции поведали, а это уже из ваших слов нам известно. Зачем же так

передергивать и заявлять, что мы строим версии на непроверенных данных? И

откуда вы, уважаемый, решили, что личных мотивов в преступлении не

присутствовало? Никаких «любовь-морковь» и «то, се»? Вам об этом Маша сказала

на спиритическом сеансе? Или вы Юлю с того света вызывали? А может, доверчивый

майор верит в искренность подонка, наркодилера и убийцы, который меняет

показания в зависимости от обстоятельств? Требую извинений.

– В самом деле, Сергей, чем вы можете объяснить такое ваше поведение?

Валерия Львовна права, – строго проговорила, обращаясь к майору, Надежда

Михайловна.

Майор Кутузов вздохнул.

– Был неправ. Готов искупить. Сорвалось, не справился, – забубнил он

покаянно, а Киреева рассмеялась:

– С чем не справились, Сергей?

– С искушением, естественно, – заржал Кутузов. – Может, я такой

злопамятный. Может, до сих пор не могу простить, что обязан вам раскрытием одного

трудного дела. Шучу, шучу! Просто захотелось поиграть в шарады. Мы же на отдыхе?

– Да? – с легким недоверием произнесла Надежда Михайловна. – Тогда вы

нам проигрываете.

– Увы! – радостно подтвердил майор.

– Со счетом два-ноль! – подключилась Бурова.

– А как же! – с готовностью согласился Кутузов.

Дамы переглянулись, заподозрив подвох, но, не найдя в чем именно тот подвох

состоит, решили принять раскаяние майора за чистую монету.

– Мы ждем продолжения, – ворчливо напомнила ему Киреева.

– Да, да. За что Амелин убил Дубровину. На профессиональной почве убил.

Опять шучу. Какая же это профессия? А ситуация там сложилась такая. Товар у Вени

Скулы был качественный – суровый синтетический наркотик, доставляемый долгим

путем через южные границы. Партию для распространения принимал у босса Диман

и только Диман. Он же отчитывался по деньгам за вычетом процентов для себя и

девчонок. А девчонки выполняли функции простых агентов, проще говоря –

продавцов. Кстати, эти дурехи работали на мафию за копейки, Амелин им здорово

недоплачивал. Сами барышни не знали настоящую цену вопроса, а Диман сумел им

внушить, что функции агента настолько простые и необременительные, что и те

деньги, которые барышни получают, ими не отработаны.

Однако в какой-то момент этого бабла Амелину показалось мало, и,

пораскинув мозгами, он родил простенькую схемку. Нашел способ выйти на нужных

людей, после чего полученную от Вени качественную дурь начал сбрасывать им, но

не тупо за деньги, а в обмен на дурь самопальную плюс чаевые. Самопальную

толкал клиентам в Глыбокоречинске по привычной для них цене, то есть, весьма

дорого.

Маша Дубровина эту махинацию унюхала. По крайней мере, в тот день на

своей кухне она предъявила Диману ультиматум: либо он делится, либо она сдает

его боссу. Босса Диман боялся до колик. Он бы поделился, хоть и сильно этого не

хотелось, но Амелин не был уверен, что на этом эпизоде все кончится. Мало ли как

Машка захочет вертеть им потом? Он притворился, что задумался, а потом спросил:

«Юлька в теме?» «Я что, похожа на идиотку?!» – ухмыльнулась Дубровина. Он не

стал говорить ей, что очень похожа, а просто убил. Потом выдернул из ушей серьги,

быстро сунул их в Юлькину сумочку вместе с перепачканной кровью пепельницей и

ушел.

Но, видимо, Юля тоже о чем-то догадывалась, если, увидев подругу мертвой,

рванула из города, не заходя домой. А в полицию обращаться побоялась, резонно

полагая, что по ходу может вскрыться ее причастность к распространению наркоты, а

это большой срок. И не ищите логики и смысла в ее поступках, дамы. Не ставьте себя

на ее место. Делайте поправку на интеллект.

– Послушайте, Сергей! – строго проговорила Валерия. – Значит, у Юлии

наркотиков никогда и не было?! А что же вы нам голову морочили с ключом от

камеры хранения? Дознание учинили…

Кутузов отреагировал моментально:

– А вот про дознание не надо. Этот эпизод мы благополучно миновали.

Набросились на меня всей семьей, не разобравшись, Надежда Михайловна едва

отбила, за что ей спасибо. А ключ в сумочке действительно был обнаружен.

Следовательно, требуется выяснить, что именно Лепехина держала под замком.

Ведь явно что-то прятала. И нельзя исключать, что все-таки наркотики.

Леонид спросил ленивым тоном:

– А отчего стало понятно, что ключ именно от ячейки? Брелок на это указывает

или еще какой признак?

Майор произнес недовольно:

– Никакого брелока на нем нет, и вряд ли его наличие что-либо могло

изменить. Много из брелока не выжмешь. Но ключ, конечно, от камеры хранения,

потому как даже ежу понятно, что приезжая девочка с криминальными проблемами

воспользуется именно таким простым способом, чтобы спрятать то, чего никто не

должен найти.

Леонид пробурчал:

– Это, если имеется, что прятать.

После чего, вытянувшись в шезлонге, залез в карман джинсов и извлек связку

ключей. Перебрал их и протянул один Кутузову:

– Похож?

– Так это же он нашего почтового ящика! – воскликнула Лера.

– Мне пришлось прицепить запасной. Мой недавно куда-то подевался.

Майор внимательно изучил предмет и, бодрой интонацией маскируя смущение,

проговорил:

– А что?! Вполне возможно. Я возьму? Нужно будет сличить с тем, что нашли у

Лепехиной.

Лёня согласно кивнул.

– Как будто в навозе извалялся, – произнес он с досадой. – А девчонку почему-

то жалко. Хоть и чужая она нам, хоть и непутевая.

А потом к их компании подошел Иван Лапин и спокойно сказал:

– Жаль, что обошлось без драки. А я настроился. Разобрались?

– Разобрались, – весело и живо отозвалась Киреева, и Валерия тоже сказала:

«Разобрались», хотя нечто помешало ей произнести это так же живо и весело.

На первый план теперь выступила проблема, которую создала она сама. Лера

должна срочно что-то предпринять, чтобы исправить собственную глупость. Если и

не исправить, так хоть нейтрализовать.

Звонить Ефремову, напрашиваться на встречу и объяснять, что Лёньку

подставили нехорошие дяденьки, и что Лёнька знать Тоху не знает, и дела ему до

бизнесмена Ефремова нет? А Тоха поверит? Ты допускаешь, что после того, как ты

так отчаянно отжигала в «Купчине», он с легкостью поверит, что дело в обычном

недоразумении?

С другой стороны, на Воропаева он пока не выходил, тфу, тфу, тфу. А обещал

разобраться. Обычно он не затягивает с разборками. Неужто, ждал, пока Леонида

выпишут из больницы? Как благородно.

Ее внезапно обожгла неприятная мысль: «Все просто, идиотка! Тоха не нашел

Лёньку именно потому, что тот был в больнице!»

Бред. Лёнька давно уже дома, и ничего, никаких наездов. Может быть, все

уляжется?

А как оно уляжется? Когда они мило общались с Ефремовым в ресторане, Тоха

не стал ее разуверять, что Лера приехала напрасно в виду отсутствия у него

интересующего ее «дебила», прости, милый Лёнечка, прости.

Итак, какой информацией Ефремов владеет? Первое – что ее муж, Воропаев

Леонид, опубликовал в Интернете некий текст, в котором грозит бизнесмену,

рвущемуся во власть, серьезными разоблачениями. Конкретному бизнесмену, надо

подчеркнуть. Второе – если Лера явилась к этому бизнесмену предлагать выкуп за

своего ненормального мужа, бизнесмен может смело предположить, что данный

ненормальный куда-то запропастился. Мог ли Ефремов, в связи с этим, сделать

вывод, что безумца уже догнали неприятности, коим сам безумец и был причиной?

Ведь, наверняка, не к одному ему, Антону Ефремову, обращался Леркин маньяк с

угрозами. Вот и поплатился. Мог так Тоха рассудить? В принципе, мог. И таким

образом получается, что искать Леонида, с целью наказать и поучить, для Ефремова

смысла нету, наказали другие и раньше.

И что в результате данного анализа мы имеем? Каковы, так сказать, будут

наши дальнейшие действия? Попробовать объясниться с Ефремовым? Или

затаиться в надежде, что все само рассосется? Не любила Лера такие замороженные

ситуации. Ей больше импонировала ясность и определенность. Однако в последнее

время ее жажда определенности частенько доводила хозяйку до абсурда, если не

сказать – до беды.

Кстати, следует ли Лере рассказывать об этих событиях Лёньке? Докладывать

мужу о том, что она встречалась в кабаке с бывшим боссом, с которым у нее были в

прошлой жизни непонятные отношения, Валерии не хотелось абсолютно. Конечно,

Леонид все поймет правильно, Лера не сомневается, но, вероятнее всего,

неприятный осадок у него останется. Да и Лере вспоминать прошлое ни к чему.

Нужно жить настоящим.

А как не предупредить? А если в один прекрасный день Лёнька наткнется у

подъезда на полдюжины ефремовских бойцов, которые затолкают его в джип с

затемненными стеклами и в неизвестном направлении увезут? Или подстерегут его

на выходе из спортклуба? А не поговорить ли с Кутузовым?

Мысль ей так не понравилась, что Лера ее сразу же отвергла. Майор, конечно,

мужик нормальный, может, даже неплохой, но новую порцию ехидных поучений и

острот ей выслушивать не хотелось. Да и Лёню он может о ее приключениях

проинформировать, чисто из мужской солидарности.

«Наверно, надо все же звонить Антону. И тянуть с этим нельзя. Придумаю, что

сказать, и позвоню», – приняла решение Лера и отправилась к беседке накрывать

стол для чаепития.

Майор с Леонидом о чем-то переговаривались, стоя над потухшим мангалом.

Тихим колокольчиком смеялась Надежда Михайловна, слушая Ивана Викторовича,

который шептал ей что-то на ушко, склонившись над спинкой кресла, в котором

отдыхала его жена Наденька. Спускался вечер.

– Антон Андреевич, нашел я этот пост. «Вконнекте» опубликован. Вот,

посмотрите.

Петя с ноутбуком на вытянутых руках вдвинулся в кабинет босса.

– И чего, вправду наезжает? – вопросил подчиненного бизнесмен Ефремов, не

отрываясь от бумаг.

– Тупо как-то наезжает. Но борзо, – подтвердил Петя. – Кстати, босс, вы

собрались баллотироваться?

Чувствовалось, что помощник обижен. И расстроен. Босс собрался

баллотироваться в Думу, а Петра в известность не поставил. Какому-то лоху известно

про планы босса, а ему, референту и доверенному лицу, неизвестно. Значит, босс

решил поменять команду. А его, Петра, под зад коленом.

– Не гони пургу, – буркнул босс.

Петя несколько расслабился.

Антон Ефремов развернул ноутбук поудобнее, вчитался.

– Ты чего-нибудь понимаешь? – спросил он раздраженно.

– Я – нет. Могу предположить, что…

– Заткнись тогда.

Петя спокойно заткнулся.

– Мне нужны его данные. Хотя бы номер сотового.

– Сотовый есть, – с высокомерием дворецкого проговорил Петя. – Постоянно

вне доступа.

– Откуда нарыли?

– Фил аккаунт вскрыл.

– Что еще интересного в аккаунте?

– Еще есть, как его зовут. Больше ничего.

– Имя и фамилия?

– И отчество.

– Возраст? Дата рождения?

– Дата есть.

Ефремов раздраженно произнес:

– Да что я из тебя, как клещами тяну?! Перепиши мне его данные и вали. И

передай Савчику, чтобы не отлучался.

Петя аккуратно положил перед боссом лист с уже распечатанной информацией

и, соблюдая достоинство, удалился.

Дождавшись, когда помощник закроет за собой дверь, Ефремов взял в руки

айфон и, найдя нужный номер, откинулся в кресле, ожидая соединения. Он звонил

корешу. И хотя сейчас его все звали господин Железня Сергей Дмитриевич, для

Ефремова Тохи он всегда будет Серегой Железным и всегда будет корешем.

С Серегой они начинали свой бизнес четверть века назад, с ним по подземным

переходам и тамбурам электричек отжимали у очкастых ботаников плееры и

мобильники, те самые первые плееры и мобильники, которые были размером с

кирпидон. С Серегой рисковали деньгами и шкурой, открыв торговлю на

полукриминальном рынке, а затем расширились несколько дальше, чем пейджеры и

мобильники.

Потом они переросли совместный бизнес, но друг у друга на дороге не

светились. Им нечего было делить, Москва большая, и свободных ниш на тот момент

имелось немало. Тоха остался продавать гаджеты связи, а Серега освоил торговлю

самой связью, сделавшись владельцем нескольких вышек.

– Здорово, Железный. Калякать можешь?

– Здорово. Чего хотел?

– Нужно пробить сотовый одного лошары. У тебя же в операторах есть

завязки?

– Ну. Скинь паспортные данные, через час получишь своего лошару.

– Нету паспортных. Только имя, фамилия и сотовый. Нужен второй.

– Так ты к нему домой заехай, перетри. Что ли разучился? – гыгыкнул

Железный. – Или не в теме, где его хата?

– Да не появляется он там, – произнес раздраженно Антон Андреевич. –

Почуял, видимо, что-то, залег на дно.

Конечно, он был в теме, ничего сложного, если сохранились анкетные данные

с прошлых времен. Он узнал ее теперешний адрес, и узнал, что проживает она

вместе с законным мужем, хотя фамилию оставила свою. Но Ефремов предпочел все

это с Железным не обсуждать. То-то Сереге будет клёво узнать, что собрался Тоха

выслеживать мужа Леры Буровой. Той самой.

Серега наверняка помнит Бурову. Еще когда они втроем мутили на

компьютерном рынке, Железный подкалывал другана, что у того, типа, мозги буксуют

в ее присутствии. Дешевое гониво. Хотя… Давно это было.

И теперь, если Ефремов раскроет ему подробности своего дела, как тот

расценит услышанное? Вполне однозначно расценит. Подставляться под тупые

остроты Железного у бизнесмена Ефремова желания не было. Объяснять что-то,

тоже охоты мало.

– А есть он у твоего лошары, второй сотовый? Да, ладно, выясним. Не надо

эсэмэски, так диктуй.

И Тоха продиктовал. А через час получил результат.

– Леонид Николаевич?

Трубка помедлила, затем раздался ответ:

– Допустим. И кому нужен Леонид Николаевич?

– Сотовый оператор вас беспокоит. Менеджер по работе с клиентами Евгений.

Ваш номер выиграл приз…

– Кого-нибудь еще попробуй развести. Дебил.

Отбой.

– Нормуль, – довольным тоном проговорил Петя, обернувшись в сторону

шефа, который в это время с брезгливым видом рассматривал неприличный постер,

приклеенный скотчем в простенке между стеллажами, забитыми компьютерным

железом и компьютерными же журналами. – Наш клиент.

Ефремов сказал:

– Филипп, где он.

– Один секунд, – фамильярно отозвался их системный администратор, он же

штатный хакер, после чего водрузил клавиатуру на колени, а его пальцы принялись

выстукивать по клавишам мягко-клацающую дробь.

Они втроем расположились в его коморке, в которой не было ни единого окна,

зато имелся сильный кондишн и яркое искусственное освещение.

– Попался, – удовлетворенно произнес Филипп, ткнув пальцем в карту на

экране.

– Петь, объясни Савчику, где это. Пусть еще кого-нибудь возьмет. Пусть

работают наверняка. Ну, ты понял. Хотя, нет. Надо подумать.

– Фил, – через минуту вновь заговорил босс, обращаясь к сисадмину, – ты мне

его маршруты отследи. Не хочу ребят гонять попусту. Послезавтра доложишь.

– Ну, Антон Андреевич, – пытался разныться сисадмин, – это же зад не

оторвешь, а у меня работы, знаете, сколько?

– Заткнись, Фил, – сказал Тоха.

Витя Савчик за рулем, Вован и Тимка на заднем. Петька велел у подъезда

постоять, а потом даст команду. Дело плевое, но Витя не любил, когда командует

этот прыщ.

Из подъезда вышла тетка-собачница с черным шпицем на поводке. Бабка в

цветастом фланелевом халате, кряхтя, встала со скамейки, на которой переводила

дух, и пошкандыбала прочь, волоча за собой клетчатую сумку-тележку. На другой

скамейке мужичок немытого вида тыкал непослушными пальцами по кнопкам

мобильника. Со стоянки возле дома отъехал внедорожник с тонировкой. На его место

тут же стала немытая «Мазда» с правым рулем.

Савчик презрительно хмыкнул. И на фига себя так уродовать? Это лет

двадцать назад было понтово. Ты что, чувак, не мог с человеческим рулем купить?

Или по дешевке кто скинул?

Загудел Витьков смартфон. Петька. Сказал: «Давай». Витек извлек из бардачка

простенький сотовый с единственным вбитым в него номером и нажал кнопку вызова.

Приложил аппарат к уху и принялся напряженно всматриваться в окрестный пейзаж.

И пацанам тоже велел водить жалами, чтобы не прозевали того, кто ответит.

Мужик на скамейке остался индифферентен. А Витек уж решил, что он и есть

тема их сегодняшнего задания. Гудки вызова все ныли и ныли, и Савчик злорадно

подумал, что, видно, облажался Петька, накосячил, но в этот момент в его ухе

раздалось отрывистое «да», и Витек приготовился выдать заготовленный текст.

Слова тоже Петька придумал. Обидно, вообще. Что, Витек полный дебил и не

нашелся бы, что по ходу прогнать лоху? Однако, где лох-то, в натуре?

И тут Тимка зашипел:

– Вон он, пацаны, точняк!

Витек посмотрел по направлению Тимкиного указательного пальца и увидел,

что возле уха держит мобильник придурок из праворульной «Мазды». Звонок застал

его как раз в тот момент, когда он выбирался из своей тачки на асфальт, медленно и

аккуратно, чтобы не тюкнул его по открывающейся дверце и не оторвал на фиг вот

тот серый «Ниссан», что неторопливо подкатывает по дорожке, намереваясь

проехать мимо.

Чтобы окончательно увериться, что водитель «Мазды» и есть их искомый лох,

Витек сказал в трубку хрипло:

– Капитан Жуков. ГИБДД Москвы. Гражданин Воропаев? По полученным с

видеокамер данным у вас отсутствуют задние номерные знаки.

И придурок Воропаев повелся. Переждав, когда стремный «Ниссан» проедет,

пошел смотреть на пыльную задницу своей праворульной. Нормуль.

«Выходит, Петька заранее знал, что лох будет на тачке?..», – с ревнивой

завистью подумал Витек, выбираясь из-за руля, чтобы приступить к основной работе.

– Как все прошло? – нейтральным тоном спросил босс у Савчика. – Дошло до

клиента, что он был неправ?

Витек гыгыкнул:

– Да, босс. Думаю, что дошло, босс. Пару ребер мы ему точно… Да и морду…

И, кажется, коленную чашечку. Ну, это Вован работал. Вы же знаете Вована.

– А вы что, просто рядом стояли, бездельники?

– Ну, зачем вы так, босс? И мы работали. Только хлипкий он какой-то. Соплей

перешибешь. Вы же велели его по первому разу только поучить?.. Или не понял я

что-то…

– Все правильно ребята, молодца. Зайдите в бухгалтерию, вам Галина

Михайловна премию выписала за сверхурочные, – благодушно произнес Ефремов, а

про себя подумал с оттенком злорадства:

«Жизнь – сплошной парадокс. Хлипкий муж Валерии Буровой. Соплей

перешибешь Да еще и ходок. Даже обидно за Леру. Такая баба тебя выбрала, скунса,

а ты еще от нее кобелируешь. Как она за тебя, подонка, билась тогда в ресторане! А

ты хату снял, чтобы там с телками кувыркаться. Может, и вправду, завалить козла

надо было? Нужно подумать».

В глазах багровая пелена. В ушах гул, во рту вкус крови. И адская боль во всем

теле. Если тебя провернут в мясорубке, чувствовать будешь лучше.

Подняться бы хоть на четвереньки. Доползти бы до телефона, вызвать

неотложку. И что за отморозки на него набросились? Он так и не понял, что от него

хотели.

Трое качков поднялись на этаж, наступая на пятки. Ввалились за ним в

квартиру, когда он, ничего не подозревающий кретин, спокойно отпер дверь, мечтая о

горячем душе и баночке пива из холодильника.

Ничего не взяли, но, по ходу, исковеркали мебель. Разбили комп и кинотеатр.

Но разве это главное? Мясники знали свое дело и за десять минут превратили его в

скулящую отбивную. Били и приговаривали. Били и приговаривали. Про какого-то

Ефремова, их босса. Не советовали впредь переходить ему дорогу.

Где-то он уже слышал эту фамилию, совсем недавно. Воспоминание

мелькнуло и окрепло. Точно. Он слышал это в треклятом полуподвале треклятого

«Фактора». От парней Фогеля. Но при чем тут он, Паша Горячев?

Паша взвыл от боли в перебитых ногах, когда попытался опереться на колени.

Пришлось перемещаться по-пластунски, от этого невыносимо заболела грудь, и он

начал надсадно кашлять, но все-таки смог дотянуться до айфона. Айфон валялся у

плинтуса за одноногой вешалкой, и ползти до него было ближе, чем до простенького

аппарата китайского производства, подвешенного к стене кухни.

Сейчас он вызовет медиков и ему помогут. Вколют болеутоляющее, наложат

повязки и шины, смажут ушибы целебной мазью.

Пальцы не очень-то слушались, кисти трясло крупной дрожью, но он жив и

поправится. Главное, жив, а кости срастутся.

Вспомнив про «Фактор», Паша с облегчением подумал, что с деньгами теперь

станет посвободнее.

Совсем хорошо станет с деньгами. Фогеля, по слухам,

повязали, его братков тоже. Теперь Паша больше не будет им отстегивать свои

кровные. Может, менты даже вернут то, что Фогель за несколько месяцев успел у

него высосать.

А что, вполне возможно. Паша подготовит справочку из банка. Если с

девчонками-операционистками поговорить правильно, то и справочка может

получиться посимпатичнее. Хотя, рискованно с органами шутить. Но обдумать можно.

С Воропаем-то как все дерьмово обернулось. Для Паши это был удар. Словно

кувалдой под дых вломили. Не ожидал он, что выкрутится Воропай. А тот

выкрутился. И жена его толстозадая тоже.

Ненавижу. Ненавижу!

А разве не за что?!

Паша к деньгам имел отношение уважительное. Нет, он не был скупердяем в

вульгарном смысле этого слова. Но к денежным средствам относился, как бы точнее

выразиться, с благоговением. Планировал расходы. Прикидывал. Экономил.

Экономил!

А Воропаев – нет. И он бесил Пашу, невыносимо бесил тем, что почти не

считал денег. Бабе своей горластой и нахрапистой такую тачку приобрел, зашибись!

Паша месяц горькой слюной исходил. А зачем бабе тачка? Тем более

навороченная… Павликова бывшая вообще на троллейбусе до работы и обратно с

заездом по магазинам, и ничего, а этой Лерке джип семейства «мерседес» подавай!..

Сволочи… Зарплаты своим гоблинам чуть не каждый год повышал. Бабки в долг

давал без процентов! И ведь не разорялся, скотина, никак!.. А Паша на краю полного

трындеца. Иными словами – банкротства. Со своим разумным прагматизмом – и на

краю.

А этот еще глумился, демонстрируя широту души и дружескую щедрость.

Сдался Паше такой друг!.. Но он не спешил Воропая разуверить, зачем? Конечно,

друзья, блин…

Воропай, придурок, сам во всем виноват. Не фига было над людьми глумиться,

тыча в рожу свое благосостояние.

Года два назад Паша тюкнул свою «киа» так, что новую купить было дешевле,

чем эту восстанавливать. Воропай тогда выдал ему доверенность на свою тачку,

которую подготовил к продаже, и сказал: «Да без проблем, Паш, катайся пока. Чего

ей в гараже стоять».

Паша и катался, ожидая с едким сарказмом, когда «друг» напомнит ему, что

пора возвращать или уже платить за аренду бабки. «Друг» не напоминал, а Паша,

исходя ненависть, беспощадно бил днище не своей машины, боком спрыгивая с

высоких бордюров на проезжую часть, и уродовал полированные бежевые крылья о

бетонные ограждения парковок. Виноват он что ли, что у Воропая тачка

праворульная? Тем более, что тот ее сам навязал. Или почти сам. Паша не помнил.

Окончательно доконал Пашу айфон. Вот этот айфон, в черном кожаном кейсе.

Полтинник такая шняга в магазинах стоит, не считая кейса, а Воропай этак запросто

ее Паше в прошлом году на днюху скинул. Сюрприз, гнида, приготовил. На свой

паспорт зарегистрировал, и вот тебе, дорогой друг, живи и радуйся, если сам себе

нормальный коммуникатор купить не в состоянии. Паша давно бы выбросил на

помойку этот айфон, чисто из презрения, однако рачительность не позволяла.

Когда его взял за горло упырь Фогель, Паша подумал: «Должна быть

справедливость на свете?» и напоил Воропая крепким пойлом с подмешанным для

пущего эффекта антидепрессантом из аптечного киоска. Паша знал подход к

барышням, и эта, аптечная, не стала исключением.

И еще Паша мог слушать. Если хотел влезть в чужую душу и что-нибудь

выведать, он умел так внимательно и сострадательно слушать, что собеседник,

натерпевшийся от равнодушия мира и тотального свинства, незаметно для себя

выкладывал подноготную, пребывая в блаженных иллюзиях, что человек, сидящий

напротив, не осудит, поймет и поддержит, и посочувствует.

Паша реалист, он отдавал себе отчет, что не развел бы Воропая, если бы не

коктейль алкоголя с фармацевтикой. Коктейль сокрушил его обычную осторожность,

и Воропай тоже растекся жалкой лужицей, вспомнив безбашенную юность. Немного

он рассказал в тот день Паше, но Фогелю для затравки и этого должно было хватить.

Оно и хватило. И Паша принялся радостно ждать, когда, наконец, главарь

шантажистов объявит, что теперь от поборов Горячев свободен. Отныне и навсегда.

Неужто и вправду выпустит из когтей?

Вышла заминка, но Пашу она совсем не смутила. Воропай с ходу послал банду

Фогеля на фиг, и Паша злорадно подумал, что так оно даже лучше. Он хорошо

представлял, что именно несговорчивого придурка ждет дальше. Дальше ждет его

бокс в больничном полуподвале и умелые руки Фогелевых горилл. Справедливость

существует.

Издеваетесь?! Да где она?!

Паша все сделал за них, бабу его отыскал и приволок, а эти уроды так

облажались! Дебилы, блин! И почему он не подумал, что борзая Лерка сможет

уделать этих качков, словно недоразвитых детенышей шимпанзе?

На Воропае все заживет, как на собаке, и зубы он поставит лучше прежних. И

заживет лучше прежнего со своей горластой и нахрапистой.

А вот Пашу хотят привлечь за соучастие, и хватит ли бабок на адвоката?!.. Да и

отмажет ли адвокат? И что тогда, если не отмажет?!..

Горячев взвыл от переполнившей его невыносимой злобы, и вместо того,

чтобы позвонить в службу скорой помощи, со всей силы, на которую была способна

его травмированная рука, шмякнул в стену шнягу, подаренную гнидой Воропаевым на

прошлый день рождения.

В шортах и майке, в панаме и солнцезащитных очках, смачно шлепая

каучуковыми сланцами по пяткам, Лера перемещалась вдоль своих грядок по узкой