Текст книги "Опция поиска. Книга четвертая из серии «Сказки мегаполиса»"

попыталась она это сделать.

– Сто пудов, – самодовольно ответил Костик. – Не парься, короче. Ты лучше

какого-нибудь знакомого копа сюда вызвони. Для подстраховочки и придания

положительной динамики. Если он у тебя, конечно, есть.

– Знакомого копа? – сбилась с темы Валерия. – Нету знакомого. Но я знаю

человека, у которого есть!

И набрала номер Киреевой Надежды. Вернее, Лапиной.

Воропаев наслаждался выздоровлением, валяясь целыми днями на диване,

попивая литрами апельсиновый сок и отвисая в соцсетях. Позавчера он выписался из

больницы, хоть временами его основательно мутило, а тело ныло от травм. Однако

он был нацелен через пару дней доползти до «Скворечника» и убедиться, что там

все в порядке. Так надолго фирму он еще не оставлял. Разрешенный самому себе

отпуск кончился, лимит был исчерпан. Ничего, они с Кнопкой на выходных

наверстают. И отдохнут, и развлекутся. Теперь они могут себе это позволить. Потому

что его жена смогла выдернуть их из смертельного водоворота.

Леонид не предполагал, какая у него необыкновенная жена, хотя за годы

совместной жизни мог бы разобраться в ней получше, поэтому чувствовал себя

несколько пристыженным. Если бы не Лера, быть бы им обоим поджаренным в

собственной машине на радость ублюдку Фогелю и его холуям. Теперь же парни

вместе с их боссом не скоро выйдут на свободу.

Лера заглянула в библиотеку. Глаза тревожные, а она старается, чтобы были

насмешливые, как обычно, как всегда. Чтобы не подумал, что она уж очень сильно за

него переживает. Девчонка. Колючая девчонка.

– Я с Катериной созванивалась. Она сказала, что проблем взять ребенка на

усыновление у нас не будет, – ровным голосом произнесла Лера, усевшись на

краешке дивана. – У нее в одном интернате знакомые из администрации есть. Катя

сказала, что нам разрешат встретиться с детьми, и ты сам выберешь девочку, какая

тебе понравится.

– Какого ребенка? Зачем девочку?! – задрал брови Леонид.

– Или мальчика, – терпеливо поправилась Лера, не поднимая на мужа глаз.

– Кнопка, Кнопка, ты чего? Эй! Ты что надумала?!

– Я все решила, Лёня. Ты меня прости. С самого начала я вела себя, как

законченная эгоистка. Тебе ребенка хочется, ты, может, мечтаешь его в зоопарк

водить или на каток. А я перед фактом тебя поставила, и все, любите меня такую

необыкновенную, а не хотите, так это ваши проблемы.

Лера всхлипнула и отвела взгляд куда-то между диваном и книжным шкафом.

Потом продолжила, расценив молчание мужа, что угадала, не ошиблась, так оно и

есть:

– Хочешь, родим себе сами ребеночка? Я ведь не старая еще. Хочешь, солнце,

девочку тебе рожу?

Леонид молча привстал с подушки, обнял жену за плечи и проговорил ей в ухо:

– Это ты меня прости, радость моя. Я тебе все жилы вымотал, пока в себе не

разобрался и не понял, что к чему. Никто мне, кроме тебя, не нужен.

– Ты все врешь, Воропаев, я тебе не верю… – с горестным вздохом

проговорила Лера и вытерла слезы.

Леонид свесил ноги с дивана, устроился рядом, прижал к себе поплотнее.

– Послушай… У нас с тобой какая семья? Семья у нас с тобой

самодостаточная. Запомни это и заруби себе на твоем веснушчатом носу.

Постукав легонько указательным пальцем ей по кончику носа, продолжил:

– Кроме того, одна ребенка у меня уже есть. Вторую не надо.

Лера дернулась, отшатнувшись:

– Но ведь Юля…

– Ни при чем тут эта несчастная Юля. И я прекрасно помню, что в живых ее

нет.

– Тогда кого ты имеешь ввиду, Воропаев?

– Тебя, конечно, Кнопка. Хлопот с тобой не оберешься. За тобой же

постоянный присмотр нужен. И одну никуда отпустить невозможно: либо

перепутаешь право и лево и заблудишься, либо с хулиганами подерешься, либо все

деньги цыганке отдашь. Да мало ли что еще!.. Пообедать забудешь, ноги

промочишь…

– Стоп, стоп, Воропаев! – тихо возмутилась Лера. – Когда это я все деньги

цыганкам отдавала? Ты что на меня наговариваешь, вообще?!

– Хорошо, про цыганку беру слова обратно. Но все остальное – моя

постоянная головная боль.

– Чего тогда ты это все терпишь? – оскорбилась Валерия. – Если так доняла

эта головная боль?

– Потому что я тебя люблю, – сказал Леонид.

– Я тоже тебя люблю, Воропаев, – тихо ответила она.

Они посидели еще немножко обнявшись. Он поцеловал ее в темя. Она

потерлась щекой о его руку. Потом Леонид вновь растянулся на диване. Спросил,

кряхтя:

– Мы все прояснили? Тема закрыта?

Лера кивнула. Вернувшись на привычные рельсы, сварливым тоном

произнесла:

– Но заметь, я тебе предлагала!

Вышла.

Муж усмехнулся.

Разговор этот Валерии дался совсем нелегко, внутри все тряслось и

вибрировало. Мог он пожелать себе дочку, раз жена об этом заговорила? Еще как

мог.

Конечно, Валерия все взвесила, прежде чем поднимать эту тему, не с бухты-

барахты ляпнула. И была готова к родильному отделению в клинике по соседству. Но

она поняла: самое худшее для нее не беременность с последующими родами и

прочим всем, а Лёньку потерять. Это для нее самое худшее и самое страшное.

Значит, испытывать мужнино терпение она больше не будет.

Говорят, что ребенок – это счастье. Значит, и Лера будет счастлива своим

детенышем. И любить его будет, и баловать. Нет, баловать будет Воропаев, а она

будет воспитывать. Или наоборот? Неважно, теперь это неважно. Опасность

миновала, рожать не требуется.

Однако, правильно, что она ему все высказала. Если бы она это не высказала,

то и он не сказал бы ей, что сказал.

Надо же, маленькая дочка она для него, несмышленая… Хотя, разве ты сама

не занудничаешь, когда заматываешь мужу шею шарфом при нуле на термометре,

словно он детсадовец? Не одергиваешь сурово, когда тянет клешню в вазочку с

конфетами перед обедом?

«Бывает, бывает», – с усмешкой подумала Валерия. – «Только, что это Киреева

не звонит? Знает ведь, поганка, что подруга волнуется, а ей трудно номер набрать.

Хотя, может, новостей-то и нету?»

Со дня ареста Фогеля Надежда Михайловна звонила Лере всего один раз,

чтобы выложить подробности, которые удалось узнать посредством Сергея Кутузова.

И пропала.

Этот самый Кутузов Сергей, полицейский майор и хороший знакомый Надежды

Михайловны, был выдернут её звонком чуть ли не с совещания у генерала. В

Панкратовке он появился, что называется, к закрытию. Подмосковные опера уже

заканчивали опрос потерпевшей и свидетеля – Буровой Валерии и Кузина

Константина, соответственно.

На момент прибытия майора «медбрат» уже был определен в спецтранспорт, а

его босса извлекли с нижнего уровня. После падения по перекладинам лестницы с

высоты двух метров и последующего пребывания в потемках тети Любиного погреба

Фогель растерял харизму, сгорбился и даже, кажется, меленько трясся, очумело

вращая глазами.

Киреевский знакомый пообщался со смежниками, сумев не задеть их

самолюбия, пошатался по участку, заглянул в сарай, и лишь потом подошел для

разговора к Лере. Сообщил, что по просьбе Надежды Михайловны постарается быть

в курсе дела, сунул визитку и отбыл.

К приезду бабы Любы все было подчищено и приведено в первоначальный

вид. Она не заподозрила, что в ее отсутствие тут гремела вечеринка, лишь Тугарин

нервничал и тихонько рычал, обнюхивая запертую дверь сарая. Но когда услышал с

улицы призывный лай приятелей, махнул лапой и ускакал делиться московскими

новостями.

На другой день Лере и позвонила Киреева. Лера как раз приехала из клиники,

где отлеживал бока Леонид. Лечащий врач сказал, что прогнозы весьма

оптимистичные, да и Лёнька уже не был похож физиономией на жертву зомби до

обращения. Посему Валерия пребывала в приподнятом настроении, ожидая от жизни

только счастливых моментов и хороших новостей. Она была уверена, что новости у

Киреевой именно хорошие и будут. Устроившись с мобильником на терраске, она

приготовилась их смаковать.

Но Надежда Михайловна, маскируя раздражением неловкость, заявила, что

следствию не хватает улик, чтобы притянуть Фогеля к истории с шантажом,

похищением и всеми прочими преступными деяниями. Ему могут инкриминировать

лишь последний эпизод, а именно, нападение на нее, Валерию Бурову, и незаконное

ношение оружия, но он косит под психа и пытается все объяснить душевным

нездоровьем и какой-то там травмой из далекой юности. Его подручный вообще

заявил, что всего-навсего зашел спросить дорогу, но его шарахнули чем-то тяжелым

по голове, и больше он ничего не помнит. Даже, как у него в руках оказалась

армейская винтовка, не помнит, намекая, что ему ее подсунули. Абзац.

Опять тяжесть навалилась сродни безысходности. Конечно, припереть к стенке

подручного проблем не будет, напрасно он на что-то наивно рассчитывает. Свою рожу

он не прятал, когда в полуподвале больницы изображал медика среднего звена. С

его друганом, «компьютерщиком», аналогично. Но вот Фогель…

Отмажется гад от срока, как пить дать, отмажется, а потом отомстит. Им с

Лёнькой что теперь, уезжать из страны? В Никарагуа или Гватемалу? Лера

спустилась с крыльца и побрела в сторону прудика. Мыслей не было никаких.

Со стороны тети Любиного участка раздавались обычные звуки: Тугарин рычал

и подтявкивал, тетя Люба его ругала. Опять, значит, паршивец, украл тети Любины

панталоны и носится с ними по участку, как спортсмен с олимпийским флагом.

– Лерочка! Валерия Львовна! – несчастным голосом возопила неожиданно

соседка, и ее голова показалась над изгородью. Вид огорченный до невозможности. –

Вы посмотрите только, что этот хулиган изорвал! И что с ним делать, ума не приложу!

Но я вам новую куплю, Костю попрошу и он вам купит!

На отвесе, чтобы не испачкаться, соседка держала измочаленное,

изгвазданное в дачной пыли и мокрое от собачьих слюней портмоне. Хотя, позвольте,

не портмоне. Остатки напузника, который любят носить на ремне водители авто и

продавцы на мелкооптовых рынках.

Лера торопливо подошла и забрала тугрикову добычу из соседкиных рук. Тут

же, на травке у забора, принялась ее потрошить, замирая от волнения.

Опомнившись, вскинула голову и посмотрела на оторопевшую тетю Любу, пояснила:

– Наверно, это одного нашего знакомого ридикюль, хочу убедиться, – и

продолжила шарить по кармашкам поясной сумки.

Цену находке она пока не знала. Крошечный грошовый блокнот, который был

исписан буквенными сокращениями и длинными рядами цифр. Пластмассовая

коробочка, в таких обычно хранятся печати. Шариковая ручка.

Ломая ногти, Лера стащила тугую крышечку. Так и есть, внутри кругляк печати.

Бурова жарко дыхнула на чернильную поверхность и с силой придавила ее к

запястью.

На загорелой коже проявился фиолетовый диск с досадными проплешинами,

однако надпись «Детективное агентство «Фактор» по его окружности читалась без

труда.

Надо поймать и расцеловать Тугарина.

Кстати, а где он раздобыл вещицу?

– Любовь Матвеевна, вещь наша, спасибо, что вернули. Но откуда она у

вашего песика?

– Если бы я знала! – мучаясь стыдом простонала Любовь Матвеевна. –

Застала его в сарае, он там, видимо, укрылся, чтобы никто вандальничать не мешал.

Меня увидел, и улепетнул с вашим портмоне гонять по грядкам. Чудом отобрала. Вы

уж нас извините, Лерочка. Хотите, я его хворостиной?

– Да вы что! – искренне возмутилась Лера. – Наш знакомый сам виноват, за

своими вещами смотреть нужно. Тугрику вообще премия полагается за находку.

Успокоенная соседка отправилась отпаиваться чаем, лишний раз убедившись

в великодушии Валерии Львовны, а великодушная Валерия кинулась звонить майору

полиции, чтобы рассказать, что подозреваемый Фогель пытался скинуть основную

улику, но вновь просчитался.

Стоп. Вот где была ее ошибка, причем стратегическая. Нужно было сначала

звонить Киреевой, чтобы Киреева позвонила майору. Естественно, что Михайловна

обиделась и теперь не торопится набрать ее номер, чтобы поделиться новостями. А

новости, конечно, есть. Должны быть! В тот же день приехали мальчики на

полицейской машине и изъяли улику. А прошло уже о-го-го сколько с тех пор. Почти

неделя.

И что делать? Майору звонить? Но майор Кутузов Лере ничем не обязан,

поэтому давать отчет о состоянии дел он ей не будет. Тем более, что это Кутузов

косяк допустил, не осмотрел место происшествия, как следует. Конечно, майор и не

обязан был, а должны были это сделать опера из области, но цеховая солидарность

все равно помешает ему испытывать к Валерии признательность без примеси

раздражения.

С этим делом, замешанным на двух эпизодах, вообще непонятно, какой

следователь ведет, а какой будет его закрывать. Возможно, Москва возьмет под свою

юрисдикцию, освободив область от лишнего геморроя. Конечно, в краткой форме

Лере все объяснят, но в краткой форме ей не хотелось.

И она придумала пикник. Киреева давно рвалась оценить дачный прудик с

настоящим каменным мангалом на берегу и беседкой с резным парапетом. Этим

Лера ее и зацепит. Ревнивый Лапин, конечно, не позволит, чтобы его звезда Наденька

в отсутствие мужа тусовалась с майором, поэтому придется приглашать и Лапина.

Кутузов, скорее всего, будет без дамы, но ведь не на танцульки Лера его зовет.

Вернее, позовет его Киреева. Лёнька возражать не станет, ему самому интересно

узнать подоплеку событий, а не только размер сроков для подследственных.

Идея хороша. При таком раскладе Буровой не зазорно позвонить Надежде

Михайловне первой, не дожидаясь, когда царица изволит простить и забыть

бестактность подруги. А уж под шашлычок и белое вино у кого угодно развяжется

язык, Лера в этом ничуть не сомневалась. Значит надо действовать!

Звонок в дверь застал ее в тот момент, когда она собиралась проверить, что

поделывает Лёнька, турнуть его от компьютера и поделиться идеей насчет шашлыка.

Если он не спит. А если спит, то рулады звонка очень некстати. Разбудят мужика, а

сон ему сейчас важен чрезвычайно.

«Либо новые соседи пришли знакомиться, либо консьержка опять заснула», –

раздраженно констатировала Бурова, решив наперед, что, если явился страховой

агент или какие-нибудь свидетели седьмого дня, то она не поленится и спустится в

холл на первый этаж, чтобы устроить сонной Зинаиде грандиозную выволочку без

скидок на здоровье и возраст. Сколько можно, в самом-то деле?!..

Общаться ни с кем не хотелось. Или не открывать? Но звонок заливался, и она

открыла.

На пороге стоял пухловатый мужик лет сорока. С залысинами на неаккуратно

постриженной голове, круглощекий, весь какой-то пегий, неказистый, в дешевых

джинсах, разношенных кроссовках и клетчатой рубахе навыпуск, прикрывающей

пивное брюшко.

– Вы меня, конечно, извините, что я врываюсь, – прокашлявшись, проговорил

мужик. – Меня мать Юлии Лепехиной прислала. За вещами. Пройти можно?

Затем порученец мадам Турчинской с простодушием жителя глубинки

переступил через порог, потеснив хозяйку внутрь.

– Вот тут у меня записка есть, если вы сомневаетесь, – захлопнув входную

дверь, неторопливо продолжил порученец и полез в карман за запиской.

«Нет, уж, избавьте», – готовилась в сердцах произнести Лера, а потом

добавить, что никаких вещей от покойной Юлии в ее доме нет и не было.

Не успела. Вместо ожидаемой смятой бумажки в руке у мужика блеснула

сталью опасная бритва, которую тот неуловимым движением раскрыл и так же

молниеносно приставил лезвием к Лериной шее.

– Если пикнешь, то пожалеть не успеешь, – зло просвистел прямо ей в ухо

мужик и велел двигать ластами в сторону кухни.

Наконец-то он тут. Он мог бы тут оказаться и раньше, какие проблемы, но ему

не нужна была квартира, ему была нужна хозяйка. Такая акула навряд ли станет

прятать товар в своей хате. Он уверен, что именно эта акула прибрала к рукам их

товар, и для его уверенности есть причины. Она за это ответит. Он заставит ее все

отдать, а потом подчистит за собой.

В первый раз эту бабу он заметил еще на автобусной остановке в Глыбе, но

никаких выводов не сделал. А почему он должен был делать выводы? Срисовал, а

это главное.

Только позже, уже приехав в Москву и вновь столкнувшись с «акулой», он

скомпоновал кое-что в мозгах и сделал вывод, что в Глыбе она засветилась не по

какой другой причине, а именно потому, что вела слежку, и уржался. В таком прикиде

кого-то пасти! Не носят их девки и бабы камуфляжных кепок, не ходят в

бесформенных жеваных штанах и не катаются в автобусе, нацепив на морду желтые

автомобильные очки.

Хотя та, за кем московская дура следила, была еще тупее и «хвоста» так и не

заметила.

Про слежку он сообразил, потому что на следующий вечер натолкнулся на

фактурную бабу рядом с домом, на который навела его Верка Скворцова, подружка

шалавы Юльки. Одета она была уже иначе, как для хорошего кабака была одета, но

не узнать ее было невозможно. Тогда-то он и сопоставил факты, тогда его и осенило,

что все это неспроста.

К тому моменту он уже вволю успел набегаться за Юлькиной мамашкой,

потерял время и лишился единственного следа, отчего был зол и напуган. Скула

косяков не прощает.

Тем более, что Скула все сам просчитал и выдал своим хлопцам приказ,

простой и выполнимый. Для начала следует поговорить с Тонькой Лепехиной и

доходчиво объяснить, что дочкины шалости будет проплачивать Тонька. Актрисулька

кинется разыскивать свою маленькую дрянь, лишь бы отвести неприятности от себя.

Или предупредить, чтобы та в Глыбу не возвращалась. Она и кинулась, Сёма Пряник

умел быть убедительным. А он, Саша Крымский, метнулся по следу.

Он, Саша, громко заявил, что сделает все сам и без сопливых. Скула

проговорил лениво, поигрывая игральными костями:

– Мне ваши разборки с Пряником без интереса. Если считаешь, что очень

крутой, валяй. Но учти. Урон бизнесу пустяшный, но мне принцип важен. Никто не

может у меня безнаказанно воровать. Ты меня хорошо понял, Саша?

Саша хорошо понял босса, и не дрогнул под леденящей улыбкой того, кто

держал всю Глыбу с потрохами и окрестностями, и даже усмехнулся в ответ. Теперь

ему было не до смеха.

Первоначальный план у Саши был прост – проследить за Тонькой, выяснить,

где ее девка, а уж из девки вытянуть, куда она дела товар и бабки.

Все шло хорошо, а потом Антонина его заметила. Ему бы окликнуть ее с

улыбочкой, типа, какая встреча, и все такое… А Саша, придурок, шарахнулся в

ближайшую арку между домами, и Тонька всполошилась. Бросилась бежать, не

разбирая дороги. Что уж переклинило в ее куриных мозгах, но кинулась Тонька на

стройплощадку, забежала в подъезд недостроенной башни, затопотала наверх по

ступенькам. Саша – за ней. Разве у него был выбор?

Конечно, он у тебя был, придурок. Просто ждать, пока она оттуда выйдет. Но у

Саши тоже что-то переклинило в мозгах, и он продолжал гнаться за ней,

перепрыгивая через ступеньки. «Да погоди ты истерить, – разведя в сторону руки,

проговорил он с усмешечкой, когда нагнал ее этаже на десятом. – Перетереть нужно

один пустяк, и пойдешь себе дальше», а она продолжала пятиться к пустому проему,

там было много дверных проемов, и тоже смотрела с усмешечкой. Хотя, на самом

деле, со страхом и ненавистью. Потом он увидел в ее глазах удивление,

моментально сменившееся ужасом, когда Тонькина нога не нашла опоры. На помощь

он не успел. Курица безголовая. А что ему теперь делать?

Он купил чебурек у метро, запил газировкой, посидел на лавочке. Полистал

записную книжку. Нашел адрес Верки Скворцовой, с которой Юлька корешалась со

школы. Веркиным московским адресом он запасся чисто на всякий случай. Навряд ли

сбежавшая «шестерка» прячется у подруги. Ну, не дубина же она, в натуре? Но есть

шанс, что подруга знает, где Юльку найти.

Только у Верки его ждал сюрприз. Сюрприз в нехорошем смысле. Когда на

следующий день он позвонил в дверь ее квартиры, испуганная Скворцова

прорыдала, что Юльку убили, и ей, Верке, звонили из полиции и просили никуда не

уходить. Саша грязно выругался. И какого хрена он отложил дело на утро?! Скула его

теперь точно вздернет на крюк, на который вешают освежеванные туши в

разделочном цеху его мясокомбината.

Времени совсем не оставалось, могут подвалить менты. Не обращая внимания

на забившуюся в угол Скворцову, Саша кинулся шмонать по шкафам и полкам. Но то,

что искал, в скудно обставленной комнатушке он не обнаружил. Либо Юлька успела

все скинуть, либо и вправду была не идиотка и устроила себе схрон где-то в другом

месте.

Поговорил немножко с Веркой, отвесив для разогрева пару оплеух. Пригрозил,

что, если она соврет, то Саша будет разбираться с ее предками и братом-

школьником. Вернее, не Саша будет, он не страшный. Будет разбираться Скула.

Верка размазывала по щекам слезы и жалобно ныла, уверяя, что ничего

юлькиного не брала и знать не знает, о чем Саша толкует.

– Я тебе верю, – погладил ее по голове Саша жесткой ладонью.

Верка от Сашиной ласки шарахнулась испуганно.

Он выпрямился и спросил со злой улыбкой:

– Но что-то ведь ты должна знать, а? Вы же подруги были? Подруги всегда

делятся секретами. Может, парень у нее в Москве был? Говори, шалава, что знаешь!

– рявкнул он, вперив белые от бешенства глаза в искаженную страхом Веркину

физиономию.

Она затрясла головой, силясь объяснить, что ничего, совсем ничего про

юлькины дела не знает. Она бы сказала! Зачем ей скрывать?! А потом вдруг

затараторила, вспомнив. И выложила, что Юлька хвасталась, будто бы раскручивает

богатого лоха. Сумела втереть, что он ее папашка, а тот повелся. Квартировать она

там не квартировала, но частенько захаживала, дожимая ситуацию. Где живет тот

лох, Верка не знает, помнит только, что в «Алых рябинках», а башни у них не под

номерами, а по буквам. Кажется, Д, но, может, и не Д.

И Саша, поймав тачку, рванул в эти «Рябинки». На что он рассчитывал? А ни

на что. Ему вообще больше рассчитывать было не на что. Но на подъезде к

буржуйскому кварталу он сообразил, что вчера уже здесь был, когда гонялся за

идиоткой Тонькой. А потом увидел, как из подъезда башни Д выходит та самая

дамочка, которая тоже гонялась за Тонькой, но только по Глыбе. Он с облегчением

понял, что фарт к нему вернулся.

Если шалава Юлька мутила в этом доме, если Тонькина карьера закончилась в

соседнем, если фактурная чувиха, уверенно захлопнувшая дверцу навороченного

джипа, крутится тут же, то налицо явный клубок, в середке которого может

обнаружиться для Саши Крымского подарок.

Он без труда смог втереться в доверие к консьержке, молодящейся старухе с

вишневой паклей на голове и бардовой помадой на губах. От нее он узнал все, что

его интересовало, и даже немножко больше.

Саша, особо не мудрствуя, представился ей частным детективом по имени

Семен Семенович. На требование бдительной сторожихи предъявить документ,

хохотнул снисходительно:

– От такой проницательной дамы и такое услышать! Разве вы не знаете, что

этих удостоверений в каждом переходе по десять рублей за пучок купить можно?

Консьержка смутилась, устыдившись своей простоты, поэтому подтвердить

статус проницательной дамы ей захотелось жутко, и информация из нее полилась

полноводным потоком.

Перво-наперво она сообщила, что особа, которой «детектив» интересуется, не

в гости к кому-то приходила, а именно здесь проживает. Валерия Бурова, обитающая

в четырехкомнатных хоромах вдвоем с мужем, но хозяин хором – муж. Кстати, супруг

ее недавно исчез, и это вызывает подозрения. Почему вызывает, Зинаида расскажет

позже.

«Не знаю, по какой уж причине вы ею интересуетесь, но я лично этому не

удивляюсь», – многозначительно проговорила она и спросила с любопытством

сороки, а не связан ли его интерес с убийством их дальней родственницы, которое

этой ночью в квартире Буровой произошло.

Саша Крымский не вышел из образа профи частного сыска и внешне остался

невозмутим, хотя и взволновался, почувствовав еще не остывший след.

Зинаида вздохнула, сожалея о сдержанности собеседника, и продолжила слив.

Рассказала, что полицейские считают, будто племянницу переправила на тот свет эта

самая Валерия, проломив ей чем-то тяжелым череп. Зинаида не подслушивала, не

подумайте, случайно получилось. Странно только, что Лерку не арестовали, хоть и

заподозрили. По крайней мере, Зинаида не видела, чтобы ее в наручниках выводили,

а видела как раз наоборот, как та, вульгарно одевшись, под вечер куда-то навострила

лыжи. Мужа пришила, племянницу пришила и отправилась праздновать. Не

подумайте, я не домысливаю про мужа. Слышала, как мужчины из полиции

переговаривались, когда садились в машину. У меня окна нараспашку. В такой жаре

как при закрытых сидеть? А так я вообще-то не подслушиваю. Только странно мне,

что ее не арестовали. Она для окружающих опасность представляет, вы согласны?

Сбежит еще, потом не поймаешь. Вы уж доложите, куда следует, пускай ее в тюрьму

посадят. А то наворовали денег у народа и жируют вдвоем в четырехкомнатной

квартире. И две машины у них. Это как понимать? Откуда у них деньжищи такие?

Ясно, что преступным путем получены. Кстати, муж ее покойный тот еще тип был.

Угрюмый всегда и вид чисто как у рэкетира. Я вам больше скажу…

И она зашептала, оглядываясь по сторонам, что эти муж с женой страшные

люди. Зинаида частенько видела «рэкетира», проходящего мимо с объемной сумкой,

в которой глухо стучали друг о друга приклады. А однажды даже и дуло автомата

торчало, не до конца он молнию застегнул. По всему видать, что парочка

приторговывала оружием. Потому и племянницу убили. Бедная девочка могла что-то

заметить, вот и поплатилась. А мужа Лерка грохнула из-за жилплощади, тут и

гадалке ходить не надо. Теперь одна в четырех комнатах обитать будет, змея.

Саша не всему поверил, он не дебил, однако смог кое-что сопоставить.

Шалава Юлька рассталась со своей никчемной жизнью именно здесь. Консьержка

узнала ее по фотке, которую запасливый Саша ей показал, просунув в окошко

привратницкой свой мобильник. А вот кто ее замочил… Эту Лерку, с повадками

хищницы бабу, он легко мог представить с зажатой в кулаке свинчаткой. Или куском

арматуры, без разницы. Надо все обмозговать и как следует подготовиться.

Прежде всего Саше нужна его машина, которую пришлось бросить в Глыбе на

привокзальной площади, когда он отправился вслед за Тонькой покупать билет до

Москвы. Теперь он пожалел, что отказался от напарника, пусть даже такого гнилого,

как Пряник. За подъездом придется следить, консьержка среди прочего

проинформировала, что в последнее время «эта волчиха» появляется дома лишь

изредка, и где проводит дни непонятно. А многочасовую слежку трудно вести,

расположившись на детской площадке или на лестничной клетке дома напротив. Его

обязательно кто-нибудь срисует, это ни к чему.

И он метнулся в Глыбокоречинск. Опасаясь по приезду засветиться на вокзале,

Саша решил потратиться на тачку. Он стремался попасться на глаза кому-нибудь из

пацанов, чтобы те не донесли Скуле, что Саша Крымский с задания вернулся, а к

боссу не явился и не доложился. Поэтому на окраине родного городка он отпустил

тачку и в потемках вечера опасливо пробрался к гаражу, в котором стояла отцовская

«нива». Оставил папаше записку, чтобы тот кипиш не поднимал, завел двигатель и

вывел машину в безлюдный переулок. Не захлопывая дверцу, выбрался из-за руля,

собираясь запереть гаражные ворота.

– Решил когти рвать, Санек? – услышал он откуда-то из темноты голос Сёмки

Пряника и от души выматерился.

Скула продержал его весь следующий день, выясняя, не крыса ли Саша или не

пожелал ли его, Веню Скуридина, кинуть. Сам, видно, не особо и верил, что

Крымский Санька скурвился, иначе выяснял бы более дотошно. А так – Саша

отделался синяками на роже и онемевшими от наручников запястьями рук. Но страху

Веня нагнал. Никогда не знаешь, что придет ему на ум. Может просто по приколу на

удобрение пустить, такое бывало.

Веня выслушал Сашино горячее повествование о том, как ему конкретно не

повезло, Юльку завалили, а Тонька, дура, навернулась сама, но Саша Крымский не

лох, он смог найти новый след, всего-то делов осталось выследить бабу, которая

прибрала бабло и дурь, но ему помешал этот дебил Пряник. Веня выслушал и

задумался.

Он не поверил ни разу, что баба, замазанная в Юлькином убийстве, реально

торгует натовскими стволами или, допустим, калашами из какой-нибудь

подмосковной части, однако дыма без огня не бывает. Если не оружие, то наркота,

это железно. Он обновил Сашино задание, велев ему объяснить этой борзой тетке,

что хапать чужое нехорошо, пусть вернет, а заодно просветит, под кем ходит.

Неприятности со столичным бизнесом Вене ни к чему. А если на контакт идти не

захочет, то тут уж Саша решает сам, по ходу дела.

С задания его не сняли, только на сей счет Саша не обольщался. Не было это

знаком доверия или признанием прошлых заслуг. Как раз наоборот: облажался, сам и

исправляй, никто за тебя подчищать твое дерьмо не нанимался. На все, про все

потерял Саша двое суток, и, полный злости, рванул обратно в Москву.

Несколько дней он просидел в душной жестянке папашкиного авто,

напряженно наблюдая за домом. Только с чего он решил, что «волчиха» в ближайшие

дни тут появится? Что она тут появится вообще?

Подходить повторно к консьержке за информацией Саша стремался. Если та

своими пенсионерскими мозгами дотумкает, что никакой он не частный сыщик,

поднимет вой, пригрозит вызвать полицию, тогда следить за подъездом Саша больше

не сможет, а это грозит полным провалом. Поэтому он поставил «ниву» в шеренге

пыльных машин напротив башни «Д» и прилип к лобовому стеклу. Конечно, ему

приходилось покидать наблюдательный пункт, не железный. То надо, это… Но он

надеялся, что в его отсутствие ничего не произойдет. Напрасно он отказался от

напарника.

А «волчихи» все не было. Крымский начал паниковать. Но фарт его не оставил.

Когда Саша вернулся из очередной вынужденной отлучки, то заприметил

знакомый джип, припарковавшийся напротив у подъезда. Минутой бы позже – и все,

кранты. Упустил бы.

Крымский метнулся наружу. Он помнил слова консьержки о том, что, если

Бурова планирует снова куда-то уехать, то машину в гараж не ставит. Значит,

планирует. Может, вообще, заскочила на минутку забрать загранпаспорт. В таком

разе, чего тянуть? Самое время наведаться в гости.

Осталось выждать, когда консьержка опять тыркнется в телевизор или

зацепится языком с уборщицей, явившейся наводить лоск в лифтовом холле. Но

долго ждать не пришлось, в дом въезжали новые жильцы. Парни в зелено-оранжевых

спецовках распахнули входную дверь и принялись споро перетаскивать диваны,

кресла и шкафы. Стараясь унять нетерпеливую нервную дрожь, Саша с очередной

партией франтоватых грузчиков проскользнул в гулкую прохладу подъезда. Главное

сделано. Остальное пустяк.

Лере невыносимо захотелось расхохотаться. Как они все однообразны, однако.

«Если пикнешь… Если схватишься за бульник…» С усилием задушив истерику,

готовую вырваться наружу, проговорила насмешливо:

– Уважаемый, а вы уверены…

Договорить не смогла, вернее – передумала.

Бритва дернулась в руке психопата, и острие надрезало кожу. Совсем чуть-