Текст книги "Опция поиска. Книга четвертая из серии «Сказки мегаполиса»"

пониманием и вызвонили неотложку.

Пока ждали неотложку, Валерия сидела рядом с мужем на принесенном из

предбанника стуле. Лёнька лежал на той же кровати, таращился в потолок и в

происходящем понимал мало. Это Леру пугало, но она себя успокаивала, что,

возможно, это шоковая реакция, которая пройдет сразу же, как Воропаев выспится в

безопасном месте.

Потом она вспомнила про Пашу. Она спросила проходившего мимо

полицейского:

– А где Паша? Вы не знаете, где Паша?

– Должен быть еще какой-то Паша? – переспросил ее невозмутимый старлей.

– Ну, да! Возможно, ему тоже нужна врачебная помощь, – разволновалась

Валерия. – Он где-то здесь. Вы его поищете! Вы уже все осмотрели?

«Медбрат» и прочие действующие лица смылись до приезда пожарных, это как

раз понятно. Но куда делся Горячев?

Она уже была в курсе, что пенал медбокса с предваряющим его кабинетом

арендует под офис некое детективное агентство. Точнее – агентство «Фактор».

Узнать об этом никакого труда не составило. Оперативники, конечно, ей не

докладывались, но и не понижали голос, когда сноровисто проверяли содержимое

папок в сейфе и файлов обоих компьютеров.

И Лера сразу задала себе вопрос: почему Паша Горячев решил, что «Фактор»

и есть отделение интенсивной терапии? Он же звонил им, договаривался о

посещении больного. Как он мог договариваться, набрав номер детективного

агентства? При этом «детективные агенты» не отпирались, что они и есть

реаниматоры.

А служащий Пашкиной конторы, якобы заживляющий в местной хирургии

перелом бедра? Он вообще-то существует? По словам Горячева, этот работяга

наткнулся в коридорах больницы на Лёньку, лежащего на каталке и под капельницей.

Столкнулся и поставил об этом в известность работодателя. Зачем?

Разве он знал, что Пашкиного партнера по бизнесу ищут? Он, конечно, мог

рассказать об этом хозяину просто так, между делом, как о занятном случае. Если бы

являлся Горячеву приятелем. Но Горячев с работягами держал дистанцию и

панибратства не допускал. Тем не менее, тот ему позвонил, информацию выдал,

после чего Горячев завез Леру в подготовленную ловушку. Бандиты были ей рады.

Выходит, неизвестный монтажник – человек Ефремова? Валерия тут же

устыдилась своей глупости. Люди Ефремова не станут подрабатывать остеклением

балконов.

А было, скорее всего, так: Горячеву действительно позвонил человек

Ефремова, но представился работником «Окнонавта». Павел ожидаемо донес

радостную весть Валерии, чего Ефремов и добивался. Непонятно только, зачем эти

сложности, ведь могли позвонить напрямую Лере, представившись, к примеру, кем-то

из сотрудников «Скворечника». Однако позвонили Пашке. Может быть, опасались,

что ей известны все работники мужа по голосам?

Тохины бандиты навряд ли рассчитывали увидеть на пороге «Фактора» их

обоих. Для расправы нужна была только Лера. Но Пашка тоже решил навестить

друга и поплатился.

Что ж, это можно принять за гипотезу, если, конечно, предположить, что

Ефремов сумел в кратчайшие сроки собрать о Лерином муже нужную информацию,

причем настолько обширную, что был осведомлен о сложных переломах знакомого

их знакомого.

Кроме своих умозаключений Валерии нечего было сказать полицейским, но и

их она решила оставить при себе. Не из страха перед бывшим боссом, а из

благоразумия. Прежде чем выдавать Тоху следственным органам, нужно будет все

хорошенько взвесить и обдумать. Да и с Лёнькой посоветоваться.

Старлей сухо пообещал: «Будем искать. Разберемся», и Лера, которая больше

волновалась о самочувствии мужа, чем о пропавшем, пусть хорошем, но все же

постороннем человеке, решила, что они и вправду разберутся.

Однако, надо заметить, на столь крупные неприятности Воропаев напросился

сам. А она его выручай потом…

Лера собралась было язвительно высказаться по поводу некой борзой выходки

в виде угроз серьезному человеку, как Леонид ее опередил. Он посмотрел на жену

строго и сказал:

– Лела, нам надо поговорить.

От его тона Валерия почему-то разволновалась. Что он имеет ввиду? Может,

решил, что Леру что-то связывает с бизнесменом Ефремовым? Так ничего не

связывает. И почти не связывало никогда.

Но она трусливо спросила:

– А почему так срочно? Ты же чувствуешь себя плохо. Давай до дома

подождем, а Лёнь? Или хотя бы, когда до больницы доедем…

– Нет, – ответил скупо Леонид. – Сейчас. Пока есть такая возможность. Я

должен тебе многое рассказать.

И он рассказал.

История эта началась дней десять назад. Ему предложили заплатить за

молчание. При этом проявили полную осведомленность о его финансовых делах. И

любезно предоставили выбор: либо в течение последующих лет делать

ежеквартальные взносы, либо оформить сделку разовым платежом.

Он им сказал: «Это блеф. Вы ничего не докажете». «Блеф», – легко согласился

его собеседник, – «Но мы докажем. Однако с доказательствами цена вопроса будет

иной, вы не согласны?» «Да пошел ты», – сказал Леонид и повесил трубку.

Нашли доказательства они быстро. Видимо, на Фогеля работают

профессионалы. Дня через три по электронке ему прислали отсканированные

бумаги, а в письме обозначили новую цену.

Он всматривался в строчки, пятнадцать лет назад напечатанные машинисткой

районного суда, но читать их не мог. Он видел подписи под протоколами дознаний, но

не различал текста. И он понял, что заплатит любую сумму, лишь бы Лера никогда не

узнала о нем такое.

Он так решил и даже подготовил платежку. Реквизиты банка и фирмы, на счет

которой надлежит перечислить бабло, ему прислали тем же электронным письмом.

Чтобы не тревожить главбуха, Леонид решил провести операцию сам, хотя не знал,

чем объяснит несгибаемой Элеоноре немотивированный расход такой огромной

суммы. Других денег у него все равно не было, только те, что копил на расширение

бизнеса плюс НЗ.

А потом он передумал платить. И не потому, что денег жалко стало, и даже не

потому, что шантажист, коли присосется, то не отцепишь.

Леонид внезапно понял, что это неправильно по сути. Неправильно, что у него

от Леры имеется тайна, хоть и постыдная. Наезд вымогателей ему показался как знак

от некоей высшей силы. Что ж, пусть Лера узнает, раз так карты легли, а там – будь

что будет.

И когда ему позвонили и вежливо осведомились, что же он с платежом так

долго тянет, Леонид вновь послал их подальше, несмотря на то что с женой так и не

поговорил. Трусил? Возможно. Разговор предстоял тяжелый, необходимо подготовить

слова и выждать подходящую ситуацию. К чему спешить?

Тем более, что наипервейшим считал он как можно скорее оформить на нее

завещание. Если шайка попытается отобрать у Воропаева имущество, как это они

проделали с Ярославом Тимохиным, то у них ничего не получится. Леонид крепкий

орешек, и никаких бумаг он им не подпишет.

Ирине, жене Ярослава, не осталось ничего, кроме старенькой «Шкоды», на

которой она по субботам ездила в супермаркет. Об этом Лёня узнал на кладбище в

день похорон. Собравшиеся в сторонке родственники шептали, что незадолго до

смерти Славка отписал квартиру, загородный дом и счет в банке какому-то

некоммерческому фонду как безвозмездный взнос. Отписал, и тут же трагически

умер.

Леонид хорошо помнил, что услышал от Тимохина в пивнушке, куда они

завалились после стремного эпизода на автостоянке. Ярослав, выхлебав залпом

первую порцию пива, с нервным смешком похвастался тогда, что только что соскочил

с крючка вымогателей, и что у этих ребят бизнес поставлен серьезно.

Каким образом они смогли раскопать, что Славка косвенно виновен в гибели

подвыпившего пенсионера, Тимохин даже предположить не мог. И неприглядную

историю с пьяным дебошем и девочками, предшествующую тому несчастному

случаю, тоже раскопали, заодно предъявив доказательства. И объяснили попутно,

как данный факт сможет повлиять на его, Славкину, карьеру в крутой заграничной

компании, где тот занимает позицию директора одного из департаментов.

С испугу Славка начал им отстегивать, однако по прошествии нескольких

месяцев сообразил, что ведет себя по-идиотски. Он не выгадывает ровным счетом

ничего, батрача под жутким прессингом на европейских акул и все заработанное тут

же перечисляя местным мародерам. Если не считать понты и статус.

Но с течением времени он уже начал подумывать: а фиг бы с ними, со

статусом и понтами. Да и не факт, что родной бизнес его отвергнет, если уж

европейский побрезгует. А может, и европейский скушает, у них у самих все рыло в

пуху. И решил с крючка сорваться, чему Воропаев был свидетель. А потом очень

быстро Тимохина не стало.

У Леонида с самого начала были подозрения, что на него наехали те же

подонки, которые потрошили Славку. И Воропаев, и Тимохин снимали стресс,

накопившийся за неделю, бегая с маркером по пейнтбольной площадке спортклуба

«Вымпел». Трудно поверить, что выбор жертв для доения был просто

фантастическим стечением обстоятельств.

Ни в фантастику, ни в мистику Лёня Воропаев не верил, однако данный взгляд

никак не помогал разобраться, кто навел на него жадную до чужих денег братву.

Воропаев не осёл, чтобы кому-либо из теперешней жизни трепать о мутной

истории, случившейся на встрече выпускников, хвастаться там было нечем. Даже

Славке Тимохину за пивом ничего не сказал, хотя ситуация располагала.

Тогда откуда они узнали? Ведь не шарят же они по биографиям всех

состоятельных членов клуба, наугад выискивая, чем поживиться? Это несерьезно,

потому что затратно с точки зрения кпд.

И главное. Та история, пусть позорная и гадкая, ничем повредить ему больше

не могла. Он не политик и не служащий банка. Но вот если о ней узнает Лера… А кто,

кроме близких друзей, мог быть осведомлен, как Лёня Воропаев дорожит

отношением жены? Никто. Потому что близких друзей у Лёни Воропаева нет. А даже

если бы и были, навряд ли смогли рассмотреть под легкой броней насмешливой

иронии, которую Леонид усвоил, защищаясь от насмешливой иронии жены, нечто

большее, чем прагматическое содружество по интересам двух взрослых

состоявшихся людей. Вот тебе и мистика с фантастикой.

Но сейчас, лежа на каталке в машине скорой помощи и пересказывая Валерии

хронологию последних дней, он все-таки кое-что начал припоминать. Это было

совсем недавно. Кому-то он плел в суровом подпитии, что в городе детства есть

переулок, который следовало бы закатать бетоном по самые уши, чтобы молчал,

сволочь, как могила. И гулко стучал по столешнице кулаком, сокрушаясь в хмельном

надрыве, то ли горестном, то ли хвастливом. И что-то про жену. О том, как ему,

старому псу, незаслуженно в жизни повезло.

По какому же поводу и с кем поддавали? И отчего его проняло так

нагрузиться? Даже машину на стоянке бросил и добирался домой на частнике.

– Скажи-ка, Кнопочка, а помнишь, я недели две назад набравшийся пришел?

Ты еще меня ругала пьяной рожей, а потом заставляла глотать аспирин и уголь?

– Ну, – кивнула Валерия, подтвердив, что помнит.

– А с кем я алкоголь пьянствовал, ты у меня заодно не допыталась?

– Чего допытываться? Ты сам тогда и выложил. С Пашкой, – ответила Лера. –

А что, сейчас это важно?

– Вот дерьмо, – после паузы процедил Леонид. – Да нет, Кнопка. Забудь.

Неважно.

Лера уточнила:

– Воропаев, ты ему что-то по пьяни разболтал?

– Мог, – ответил тот сдержанно.

Валерия сосредоточенно думала. По ходу Лёниного повествования она уже

начала прозревать, насколько сделанные ею выводы были далеки от

действительности. Во-первых, получается, что Антон Ефремов не причастен к

похищению Леонида. Во-вторых, зловещий Фогель не садист и Тохин подручный в

одном лице, а сам по себе мальчик, свой собственный. Стервятник. Хотя и садист.

Ошибка, допущенная в рассуждениях, Валерию не смутила. С какой стати? У

нее не было нужной информации, поэтому ее мысль и пошла по ложному пути. А

теперь информации у нее достаточно. И тогда встает логичный вопрос: какова же в

этой истории роль друга Пашки?

Она поняла. И процедила:

– Сволочь. Я с ним разберусь.

– Не смей! – взвился муж и охнул, и снова упал на жесткую подушку.

Отдышавшись, произнес просительно:

– Не лезь в это дело, Лерунчик, пожалуйста, не лезь. Ты лучше вот что

послушай. Тот случай, которым меня шантажировали…

– Да иди ты со своим случаем! – тоном завзятой грубиянки прервала его Лера.

– И какое вообще мне дело до твоего прошлого, солнце? Лучше заткнись и береги

силы.

Он так и сделал, заткнулся, прикрыв веки. Вряд ли обиделся, скорее наоборот,

был благодарен.

– Я люблю тебя, – одними губами проговорила Лера и отвернулась к окну,

стараясь сдержать новые слезы. Идиотка. Как есть, идиотка.

– Тоже мне новость, – не открывая глаз, тихо ответил Леонид. – Мы оба любим

друг друга.

Как он расслышал? Расслышал… Сказал, что любит. «Мы оба любим» – это

ведь и значит, что он тоже любит, правда? Конечно.

Оказывается, для Леры это было важно – знать, что Лёнька ее любит. И она

редкостная дура, что никогда не заговаривала с ним об этом.

Но она заявила сварливо:

– Насколько же ты приземленный субъект, Воропаев. Мог бы как-то иначе

выразить чувства. Все-таки в любви признаешься, а не список для супермаркета

пишешь.

Леонид внимательно и грустно взглянул на жену и произнес:

– Если бы я знал, что тебе это надо, я привел бы тебя на вершину мира и там

рассказал, как люблю. Но тебе это надо?

Лера, опустив глаза, сказала:

– Если это правда, то надо.

– Дура ты, Бурова, – со вздохом проговорил Леонид.

– Наверно, – не стала спорить Лера. – Поспи пока. Не трать сил. Памир не

убежит, мы там еще побываем.

А потом, поколебавшись, она все же решилась. У нее оставалось недоумение,

которое необходимо прояснить чем раньше, тем лучше. И корысть была ни при чем.

Просто поступки для Леры Буровой всегда были важнее слов. И она спросила:

– А скажи-ка мне, Воропаев… В завещание ты кого еще вписал? Извини, я этот

нюанс как-то пропустила. И раз уж ты сам об этом заговорил…

Муж ответил удивленно:

– Только тебя. А кого же еще? Что за странные вопросы, Лера?

Потом, сообразив, о чем она, добавил:

– Ты что, про Юлю подумала? Выбрось эту девицу из головы, Лела. Кстати, как

она? У нас не появлялась?

Лера неопределенно пожала плечами, скроив кислую гримасу.

Леонид, расценив ее мимический жест по-своему, пообещал:

– Вот встану на ноги, разберусь с ней. Кнопочка, поверь, даже если я был на

все сто процентов уверен, что Юлия мне дочь, то и тогда я обсудил бы нюансы с

тобой, прежде чем вписать ее в завещание. Хотя в любом случае должен был тебе

посвятить в ситуацию, но как-то так все навалилось разом… Нервничал я очень. Мне

у тебя прощения попросить нужно бы, но только давай отложим, ладно? Что-то не

очень здорово я себя чувствую сейчас.

Лера подумала, что с Юлей уже разобрались, но сообщить об этом ему не

спешила. Зачем волновать? Лёньке и так досталось выше крыши. И потом,

неизвестно еще, как он отреагирует. Это сейчас он хорохорится: разберусь, то, се…

Юлька все же дочь ему. Хоть он и не уверен на все сто процентов. Плохо это или

хорошо, что Лёнька никогда не узнает доподлинно, была ли Юля ему дочерью? Что

они оба не узнают?

И что он имел ввиду, интересно, когда сказал, что хочет с ней разобраться?

Неужто она ему тоже успела насолить? Но все это неважно. А важно на самом деле,

что перед лицом серьезной опасности Леонид завещал все, что имел, Лере и только

Лере. Это о многом говорит. Например, о том, что она и вправду для мужа самый

дорогой человек. И может быть, он даже ее любит.

Однако, что-то мешало Валерии испытывать радость в незапятнанном виде.

Желая быть честной перед собой, она вычленила некую эмоцию, которую

охарактеризовала как абсурдную. Или подлую? Возможно, что и так. Дело в том, что

Лера радовалась, бессовестно радовалась, что муж обнаружился прикованным

наручниками к ржавой кровати в подвале невменяемых «детективов», а не на

шелковых простынях какой-нибудь одинокой гиены в ее слащавой двушке.

Не очень-то красиво испытывать подобное ликование, но Лере было чем

оправдаться. Она слишком намучилась за последние недели, чтобы сейчас блистать

внутренним благородством. Другая на ее месте давно бы умотала на пляжи Турции

или Египта, решив, что с нее довольно. А Лера пусть временами и думала о муже

нехорошо, но шанс ему оставляла. И не сидела сложа руки, ожидая, что он

выберется из передряг сам, или его выручат отважные сотрудники полиции. Вон как

Тоху Ефремова напрягла, хоть и напрасно старалась.

Поэтому, что касается

неблагородных движений души, то она себе их простит, а Лёньку посвящать в них не

будет, она не дура.

И про то, что в Глыбокоречинск моталась, и что Костика отправила секретаршу

Веронику разговорить, Лёньке тоже знать не надо, не обязательно. Наверно, ему

будет неприятно, что Лера сомневалась на его счет, подозревая в интрижках.

Она заметила, что Леонид, прищурив глаз, наблюдает за ней. Не спит, значит.

И Валерия безотлагательно потребовала, чтобы он объяснил, какого лешего ему

приспичило дразнить Ефрема и размещать по всему Интернету пасквили в его адрес,

да еще с угрозами неминуемой кары.

– Какого Ефрема? – открыв оба глаза, притворился шлангом Леонид.

– Такого. Чиновника из гордумы.

– В думе есть чиновники?

– Не пудри мне мозги, солнце. Мне по фигу, чиновник он или представитель

фракции эсеров. Но он важный перец, а ты затеял с ним бодаться. Объясни, зачем?

Вместо ответа Леонид скорчил мученическую гримасу. Валерии стало стыдно,

что совсем задергала мужа вопросами, ответы на которые она вполне могла

подождать до Лёнькиного выздоровления. К тому же Лере показалось, что действие

анальгетика подходит к концу, и Лёньке реально делается худо. Остаток пути она

просидела молча, держа мужа за руку и размышляла о случившемся.

Ей вдруг подумалось, что «объявление войны Англии» являлось чистой

пустышкой и абсолютным фарсом. Навряд ли Лёнькин памфлет дошел бы до того,

кому предназначался. Будет что ли Тоха шариться по всем соцсетям и форумам,

маясь от безделья и не зная, как убить время?

И выходит, что Бурова, как последняя идиотка, сдала мужа коррумпированному

крокодилу. На душе стало погано. Значит, ничего не кончилось? Ожидается еще и

реакция Ефремова? Валерия шепотом ругнулась, высказав в свой адрес несколько

энергичных слов, но ей не полегчало.

Хорошо бы понять, что Тоха имел ввиду, когда пообещал Лере подумать. О чем

он собирался думать, если, как только что выяснилось, к Лёнькиному исчезновению

он рук не приложил и в своих застенках не держал?

Или это не факт? Или как раз он-то и приложил, и держал? То есть, ты хочешь

сказать, что Тоха Ефрем и есть Фогель? Полный абсурд, детка. Он одновременно и

вороватый чиновник, и вульгарный шантажист? Лера почувствовала, что оперативка

ее головного мозга с задачами не справляется и здорово буксует. Пора отдохнуть или

хотя бы поесть и выспаться.

Машина скорой помощи выписывала вензеля по узким дорожкам территории

клинической больницы, пробираясь между корпусами к нужному отделению. В

приемном покое Лере долго задерживаться не разрешили, и она, признаться, была

этому рада. Муж попал в руки хороших врачей, сама же Лера просто валилась с ног

от усталости.

Она доберется до дома и прочувствует, наконец, что все завершилось. Все

опасности позади. Все страхи позади. Спокойно примет душ и сменит

прокоптившуюся одежду на уютную, домашнюю. Поест лёнькиных излюбленных

пельменей, вытянув ноги в кресле у телевизора. Напьется крепкого сладкого чаю.

Наберет телефонный номер Киреевой и с удовольствием огорошит ее новостями.

После чего ей станет окончательно спокойно и легко, и она ляжет спать, и заснет, и

проспит до завтрашнего утра спокойным и легким сном без сновидений.

Лера никогда не практиковала самообман. А все эти мечтания именно

самообманом и являлись. Праздновать победу, когда не знаешь, чего ждать от Тохи

Ефремова? Да и без призрака Тохи на периферии сознания наблюдались какие-то

колышущиеся мутные тени, создающие мрачный антураж. И не надо иронизировать,

уличая себя в несуществующей паранойе. Это будет даже не самообманом, а

откровенной глупостью. Если что-то не дает расслабиться, следует разобраться,

отчего ты, детка, паникуешь. И лишь потом трепаться с Киреевой по телефону и

дрыхнуть без задних ног.

Чего тебе бояться-то, скажи? И кого? Вот, к примеру, «компьютерщик» и

«медбрат». Выловить их полиции труда не составит, пацаны засветили свои рожи на

видеокамерах больницы во всех ракурсах. Их, небось, уже объявили в розыск. Они

это тоже сознают и вряд ли кинутся ловить Бурову, возжаждав отомстить за неудачу,

потому что сейчас им не до Буровой. Потому что в данный момент они рвут из

столицы когти или притаились на чьей-нибудь даче в надежде отсидеться. Хотя, кто

знает…

Хотя, кто знает. Ты, детка, потерпевшая и свидетель. И муж твой тоже

потерпевший, и вы оба можете им кое-что предъявить. Без ваших показаний их не

притянешь к делу, не обвинишь и не посадишь. Может, парни сочтут, что проще

разобраться с вами окончательно, а затем спокойно заняться привычным бизнесом

вместо того, чтобы прятаться на просторах страны и заново налаживать дело?

Да и Фогель этот. . Вполне возможно, что ему тоже неинтересно искать новых

подручных взамен имеющихся, пусть криворуких, но уже натасканных на простейших

функциях.

Вот и получается, что опасность реально существует. Однако навряд ли

полиция предоставит им с Лёнькой телохранителей за госсчет. Отговорятся теми же

аргументами: у пацанов на данный момент есть более важные проблемы, чем

сведение счетов с семейной четой.

Хотя Лера на месте полицейских какую-нибудь наружку за собой организовала

бы. Ловила бы, так сказать, на живца, это в полиции любят.

Может и организовали? Докладывать они об этом не будут, зачем?

Потерпевший, назначенный на эту почетную роль, может оказаться излишне

впечатлительным, постоянно рисуя в воображении зловещий силуэт в подъезде

собственного дома, будет скован и пуглив и своим ненатуральным поведением

насторожит преступников.

Но Лера не из слабонервных. Пусть следят, ей это только на руку. Однако

рассчитывать, что отважный сотрудник органов внутренних дел окажется в нужном

месте и в нужное время, она не собирается. Известно, что спасение утопающих

проблема самих утопающих, поэтому Валерия не имеет права расслабляться.

Преступники не должны застать Валерию врасплох, это первое.

И второе, немаловажное. Ты молодец, конечно, что помогла выбраться из

переделки Лёньке и выбралась сама, но останавливаться на этом рано. Необходимо

вычислить главаря, и лишь после этого ты можешь успокоиться и считать, что твоя

семья в безопасности. И хоть Киреева и говорит, что поиски преступников не твоя

стезя, но выхода другого у тебя, детка нету. Тем более, что даже Киреева может

ошибаться.

Тебе нужны зацепки, и они у тебя есть. Следует повнимательнее изучить

платежку, ту самую, которую Воропаев распечатал, но не оплатил. Интуиция

подсказывала, что имеется в той бумажке нечто, поначалу ускользнувшее, но

чрезвычайно важное. Что Валерии это даст, она узнает, когда это нечто обнаружит.

Значит, следует напрячь мозги и обнаружить.

Припарковаться хорошо не получилось, и Лера сидела, неудобно вытянув шею

и обхватив руками руль. Жаль, что в доме не нашлось бинокля, но, может, оно и к

лучшему. Сидеть в большом джипе и, вооружившись оптикой, пялиться на редких

посетителей банка неумно, потому как небезопасно. Встрепенутся местные

секьюрити, граждане забьют тревогу и вызовут полицейский патруль, а самое

главное – она может спугнуть курьера.

Бурова почти не сомневалась, что безобидный дедок, которого она вчера

подвозила до этого блещущего респектабельностью подъезда, и есть Фогелев

курьер. После изучения реквизитов на несостоявшейся платежке она увидела то, что

в спешке не заметила сразу, а именно – название банка-получателя: ОАО «Такой-

сякой кредит и так далее». Найти адрес через Интернет и подтвердить догадку

никакого труда не составило. Позвонив к ним на горячую линию, она

поинтересовалась у вежливого банковского служащего, работает ли банк с

пенсионными фондами. Ответ отрицательный.

На вопрос, заданный себе самой, за каким тогда хреном дедушку-

гардеробщика туда носило, и зачем он впаривал Лере про пенсию на сберкнижке,

ответ Бурова нашла быстро – это все неспроста и подозрительно. Особенно потому,

что в том же самом спортучреждении, где подрабатывал к пенсии ветеран ВДВ,

проводили досуг оба пострадавших от шантажа: и Леонид, и его приятель Ярослав

Тимохин, ныне покойный. Похоже, дед – человек Фогеля, хотя, возможно, работает в

слепую, исполняя несложные операции, подвластные его пенсионерскому уму.

Например, захаживает в банк, чтобы перевести полученные преступным путем

деньги со счета на счет. Или чтобы снять наличные и вручить их доверенному лицу

главы преступной группировки, поджидающему дедка в непосредственной близости

от дверей банка в бронированном «Хаммере» с затемненными стеклами.

У старика в руках тогда была какая-то тряпичная сумка. Отличная конспирация

для переноски крупных денежных сумм. Выйдет из банка, пошкандыбает по-

стариковски по тротуару, и «Хаммер» за ним зашуршит на первой передаче, чтобы

держать в поле видимости. А в подворотне авоську с баблом у дедульки заберет.

Валерия поспешно завертела головой, готовая обнаружить в плотном ряду

машин, застывших вдоль бордюра напротив банка, какой-нибудь «Хаммер» с

включенным двигателем. Одернув себя, вновь принялась наблюдать за входом.

Глупо высматривать тигра, если шакал не появился.

Кстати, он, может, и не появится сегодня. Он же, наверно, не каждый день

бабки обналичивает. Да и по времени суток никакой уверенности у Валерии не было.

Вчера она деда здесь высадила в конце рабочего дня, часов в половине шестого, а

сейчас только начало третьего. Но Валерии неизвестно его расписание, поэтому

пасти криминального курьера она явилась пораньше.

Потом ей пришла в голову мысль, что Фогель вообще может прекратить всякую

финансовую деятельность и залечь на дно по примеру своих «шестерок». Тогда

никакой курьер ни сегодня, ни в другие дни возле банка не появится. Но с другой

стороны, чего ему, Фогелю, бояться, если к нему не тянется ни одной нити? А

проштрафившихся «шестерок» он, может, уже приговорил и приговор руками других

отморозков исполнил. Значит, есть смысл ждать, и она терпеливо ждала,

всматриваясь в прохожих. Шанс наткнуться на курьера очень мал, просто

запредельно, но не использовать его Валерия позволить себе не могла.

Ей бы дома на диванчике валяться, делиться новостями с Киреевой, а она

сорвалась и кинулась выслеживать старичка. Потому что решила, что завтра уже

может быть поздно. Завтра Фогель точно затаится и прервет все внешние сношения.

Деньги деньгами, а свобода дороже.

Деда жалко. У Фогеля рука не дрогнет завалить еще одну пешку, чтобы

обеспечить для себя полную безопасность. Так сказать, совершить окончательный

расчет. Надо бы предупредить пенсионера. Но сначала нужно его дождаться и

проследить, кто его будет встречать. А дальше Валерия будет действовать по

обстоятельствам. Постарается старика в обиду не дать.

Дверь банка в очередной раз распахнулась и Лера увидела знакомую

сутуловатую фигуру. Цепко хватаясь за сияющие хромом и никелем трубочки хайтек-

перил, по антрацитовому зеркалу ступеней опасливо спустился на тротуар ветеран

ВДВ.

Дед был в том же застиранном тельнике и тех же джинсах, не по размеру

больших, и старческая рука стискивала всё ту же матерчатую сумку, васильковую в

красный горох. Как и в прошлый раз, сумка изнутри топорщилась каким-то барахлом,

не тяжелым, но объемистым, поэтому болталась при порывах ветра. Не очень-то

похоже на тугие пачки купюр.

Но думать над этим Валерии было некогда, так как объект споро зашаркал

напрямки к трамвайной линии. И никаких «Хаммеров» и братков охранения ни

вблизи, ни поодаль. Неужто на трамвай намылился, старый хрыч? И что теперь

делать? Сопровождать по рельсам почетным эскортом лязгающий городской

локомотив? Опасалась она напрасно. Дедулька пересек трамвайные пути, перешел

на другую сторону улицы и тормознул пыльную легковушку.

Валерия поспешно вывела Миху на проезжую часть. Дед ее озадачил. Он

должен был сесть в автобус или пешком дошкандыбать до метро, где действует его

пенсионерский проездной. А он нанял тачку. Хотя, возможно, Фогель компенсирует

своим сотрудникам транспортные расходы? Однако старик озадачил ее еще больше,

когда «Лада» высадила его возле помпезного торгового центра, а сам он направился

к его широченным дверям.

Валерии ничего другого не осталось, как вылезти из машины и постараться не

упустить пенсионера из вида, рассчитывая на то, что в подобных маркетах народ

толпами не ходит. Предусмотрительно держась поодаль, она довела его до

тупикового коридорчика с туалетами, и тут до нее дошло, что дедушке просто

захотелось пописать в приличном месте.

А потом она его чуть не упустила. Укрывшись за колонной, она всматривалась

в выходящих из коридорчика представителей сильного пола, а дед все не появлялся.

Она начала волноваться, не прозевала ли, и нет ли у местного сортира второго

выхода, но тут в прямоугольном проеме тупичка возник высокий сухощавый

иностранец лет шестидесятипяти с яркой спортивной торбой через плечо, на

которого она и залюбовалась.

На иностранце были солнцезащитные очки и кепка-бейсболка, светлые шорты

и черная просторная майка навыпуск, массивная цепь на шее, то ли серебряная, то

ли белого золота, а обнаженные плечи были раскрашены сложными цветными тату с

переплетением иероглифов. Такой прикид можно увидеть не обязательно лишь на

туристах из развитых евростран и штатов Америки, но тем не менее, данный

конкретный чел был явно иностранец. Во-первых, возраст. Наши пенсионеры не

настолько раскрепостились, чтобы рассекать по центру Москвы в трусах и майке. А

во-вторых, только американцы могут с таким непринужденным шиком передвигаться

в толпе хорошо одетых людей, имея на голых ногах разношенные штиблеты.

Да, Лера чуть было не упустила курьера, глазея на поджарую фигуру

стареющего плейбоя. Провожая его глазами, она наткнулась взглядом на торбу,

которая в такт шагам покачивалась на его плече. Молния на стильной сумке была

застегнута не до конца. Ей помешал застегнуться фрагмент тряпицы, застрявшей

между латунными зубцами. Неуместный черно-белый лоскут задорно выглядывал

наружу, словно кроличий хвостик. Если это была не тельняшка гардеробщика, то

Лера была Анжелиной Джоли. Джоли Буровой никогда не нравилась.

«Зашибись», – пробормотала Валерия. Навряд ли корыстный американец

замочил в кабинке сортира нищего курьера с целью поживиться его шмотьем. Значит,

именно нищий курьер сейчас показывает Валерии спину.

«Зашибись», – повторила Валерия и метнулась вслед перекинувшемуся