Текст книги "Мифы мировой истории. От Адама до Потсдама"

Зенобия

Зенобия Септимия – это римское прочтение, для арабов ее имя звучало как Зейнаб. Была эта замечательная женщина второй женой царя Пальмиры Одената II. Жили они во второй половине третьего века нашей эры. Сирийская Пальмира, ныне полностью уничтоженная террористами, в третьем веке нашей эры была великолепным городом. Оазис процветал, давая приют караванам из разных стран мира: Финикии, Эмессы, Дамаска, Египта и даже Индии и Китая. Еще в начале II века Пальмира стала колонией Римской империи. Когда в 260 году персидский царь Шаппур I захватил в плен римского императора, разгромил его легионы и оккупировал большую часть Сирии, то именно властитель Пальмиры Оденат выступил против персов, разгромил их и гнал до самых ворот персидской столицы. Рядом на поле битвы находилась и его жена Зенобия. Новый римский император Галлиен провозгласил Одената вице-императором Востока, т. е. вторым человеком в Римской империи. Оденат был объявлен командующим всеми римскими легионами в Азии и получил полную власть над Сирией, Аравией и даже Арменией. Однако дружба с римлянами была недолговечной: те вскоре пожалели, что дали восточному варвару столь великую власть. В 266 году Оденат и его старший сын были приглашены в Эмессу, где их предательски убили. В Пальмире оставались царица Зенобия и младший сын Одената Вабаллат, которому едва исполнилось 10 лет.

Зенобия, не медля, возвела на престол Вабаллата и объявила себя царицей Востока. Она решительно отказалась признать императором Аврелиана и объявила Рим своим врагом. Военачальники присягнули на верность прекрасной царице. Римские гарнизоны бежали из сирийских городов.

Ранее Зенобия сопровождала мужа в каждой битве, теперь она доказала, что отлично разбирается в военном искусстве. К тому же царица была сильна физически и очень вынослива: она могла пройти пешком вместе с солдатами несколько миль без отдыха, а в битвах всегда была среди воюющих. Следующие десять лет царица непрестанно воевала. Теперь ее владения простирались от Египта на юге до пролива Босфор на севере. Зенобия завоевала всю Сирию и Палестину, покорила Египет и почти всю Малую Азию. Пальмира украсилась роскошными зданиями, ко двору Зенобии были созваны греческие художники и ученые.

Но небольшой Пальмирский оазис не мог обеспечить огромную армию всем необходимым для долгой войны, а захваченные Зенобией племена и народы часто были недовольны ее правлением: в их глазах она была ничем не лучше римлян.

Император Аврелиан выступил против Зенобии и осадил Пальмиру. Осада была долгой. Император перехватывал отряды, посылаемые союзниками на помощь Зенобии; других ее «союзников» он подкупал… В конце концов город пал. Зенобия пыталась бежать, но была схвачена; сын ее умер от болезни.

Во время триумфа императора Зенобию, закованную в золотые цепи, провели перед колесницей императора. Дальнейшая ее судьба неясна: одни говорят, что она уморила себя голодом, другие – что Аврелиан подарил ей поместье и выдал замуж за сенатора.

Древняя Греция и Рим

Увы, быть женщиной в эллинистическое время считалось несчастьем – греки открыто признавали это. Женщины не имели никаких прав, им почти не давали образования, и они редко покидали пределы дома. Жизнь «приличной» женщины была унылой и однообразной: она вела хозяйство и рожала детей, но даже собственному мужу была малоинтересна. Свои сексуальные аппетиты мужчины удовлетворяли с рабынями или с мальчиками; для остроумной приятной беседы и прочих развлечений посещали дома гетер. Древнегреческий оратор и политический деятель Демосфен говорил, что уважающий себя грек имеет трех женщин: жену – для продолжения рода, рабыню – для чувственных утех и гетеру – для душевного успокоения.

Фрина, Мильто, Таис Афинская, Аспазия – имена этих женщин сохранила история. Подчас их слава равнялась известности современных кинозвезд.

Необыкновенной красотой славилась Фрина – любимая модель Праксителя. Рассказывают, что однажды кто-то из именитых граждан Афин возмутился, что скульптор изваял статую богини, использую блудницу как натурщицу. Тогда Пракситель привел Фрину в суд и публично сдернул с нее одежду. Пораженные красотой молодой женщины судьи сняли обвинения, а Фрина еще не раз изображала богиню на праздниках.

Не менее знаменита была Аспазия – уроженка города Милета. Красивая и умная, обаятельная и искушенная в интригах, она заводила связи с мужчинами только самого высокого ранга. Многие в Афинах искали ее общества не ради секса, но ради бесед с нею. Многие ее любовники выбивались в люди благодаря мудрым советам этой женщины. Даже философ Сократ иногда ходил к ней со своими знакомыми, и ученики его иногда приводили к ней своих жен для поучительной беседы. Ведь афинянки из приличных семей умели следить за домом и слугами, рожать и растить детей – и не перечить мужу. И все! Их сызмальства воспитывали так, что они больше ни в чем не разбирались и ничем не интересовались, а значит, интеллигентным молодым людям было совершенно не о чем разговаривать со своими «лучшими половинами». Вот и получалось так, что они посещали «веселые дома» не ради плотских утех, а чтобы интересно и приятно провести время. Там их встречали умные и образованные женщины, с которыми можно было поболтать о поэзии и философии, обсудить городские дела. Гетеры умели петь, танцевать, декламировать стихи. Ну а секс служил лишь дополнением ко всем этим удовольствиям.

Знаменитый оратор и полководец Перикл пленился Аспазией именно как умной, развитой женщиной, понимавшей толк в государственных делах. До Аспазии у Перикла была законная жена, родившая ему двоих сыновей. Потом, когда совместная жизнь перестала им нравиться, супруги развелись. Та женщина вышла замуж за кого-то другого, а Перикл взял в свой дом Аспазию и чрезвычайно ее любил. Говорят, при уходе из дома и при возвращении с площади он ежедневно приветствовал ее и целовал. Но пожениться они не могли, так как Аспазия не была афинской гражданкой. Враги Перикла называли Аспазию «наложницей со взглядом бесстыдным». От Аспазии у Перикла был сын, названный в честь отца. Увы, мальчика долго попрекали тем, что он «блуднице родня».

Аспазия родом была из Милета. Возможно, именно по ее просьбе Перикл провел в Народном собрании постановление о вмешательстве в войну Милета с островом Самос. Эта война затянулась и не приносила Афинам никакой пользы: известно, что пленных афинян жители Самоса клеймили, выжигая на лбу силуэт совы. И теперь Перикла обвинили, что из-за просьбы Аспазии он нанес Афинам вред, предал интересы города. Политические противники грозили Периклу, хоры пели насмешливые песни, чтоб его осрамить, издевались над его командованием, называя его трусливым и отдающим отечество в жертву врагам. Саму же Аспазию обвинители выставляли сводней, поставляющей Периклу молодых любовниц.

Плутарх пишет, что Перикл все же вымолил ей пощаду, пролив за нее во время разбирательства много слез. Но самого Перикла по приговору суда лишили должности стратега и наложили на него штраф, размер которого некоторые определяют в пятнадцать талантов, а некоторые даже в пятьдесят. Между тем Перикл, хоть и обладал огромной властью, богат не был.

Клавдий Элиан:

«Во время своей стратегии Перикл ввел в Афинах такой закон: если один из родителей не афинский гражданин, дети от такого брака не могут быть признаны афинскими гражданами. Но его самого постигло за это возмездие. Ведь двое сыновей Перикла, Парал и Ксантипп, погибли во время чумного поветрия, у оставшегося же в живых третьего сына, Перикла, мать не была афинской гражданкой, так что по закону, учрежденному отцом, он не пользовался гражданскими правами».

Сапфо

Древнегреческая поэтесса Сапфо, родившаяся на острове Лесбос, в Митилене тоже окончила школу гетер, несмотря на то что происходила из семьи аристократа. Царя Митилены свергли, и олигархи тут же принялись бороться за право стать тираном, т. е. самовластным правителем города. Отец Сапфо умер, не вынеся потрясений, а мать вместе с детьми вынуждена была бежать из родного города, оставшись совершенно без средств. Братья Сапфо поступили на военную службу, но как быть с девочкой? К тому же с некрасивой девочкой: слишком худой и смуглой, маленького роста, угловатой… Но в школе гетер любого гадкого утенка могли превратить в лебедя! Вот мать Сапфо и решила развить ее музыкальный слух, грацию и природный ум, отдав дочку в школу гетер. Это себя оправдало: дурнушка научилась прекрасно танцевать, петь, играть на музыкальных инструментах. Девушка была остроумна, владела стихосложением, разбиралась в классической поэзии. Она привлекла внимание немолодого, но очень богатого человека Керкила и вышла за него замуж. Семейство вернулось на Лесбос, Сапфо родила дочь и несколько лет была счастлива и довольна жизнью.

На Лесбосе женщина пользовалась гораздо большей свободой, чем в Афинах: островитянки занимались изящными искусствами, музыкой, пением, пляской. В богатом доме Сапфо собирался кружок молодых девушек, которых она обучала изящным искусствам. Поэтесса возглавила Школу риторики («Дом служительниц муз»), посвященную Афродите, и обучала знатных девушек танцам, музыке и стихосложению.

 
В храм волоокой богини Геры толпою идите,
Девы лесбосские, там пляску начните свою;
В честь богини составьте вы хор, и стройная Сапфо
Вас поведет под звуки лиры своей золотой.
Весело кружитесь вы, руками в такт ударяя,
И как богиня, она песни свои вам поет.
 

Все было хорошо: стареющий муж гордился своей умницей-женой, подруги уважали ее, ученицы любили… Но тут на острове разразилась страшная эпидемия. Моровое поветрие разом отняло у Сапфо и мужа, и дочь.

Сапфо была готова покончить с собой от горя, и лишь поэзия и поддержка подруг удержали ее от этого: она была нужна своим ученицам, своим друзьям. Осознав это, всю вторую половину жизни Сапфо посвятила «Дому служительниц муз», воспитывая талантливых и умных девушек, интересных в общении. В стихах она воспевала наслаждения жизни и предпочитала проводить время с «милыми подругами», «прекрасноволосыми дочерями Зевса». По ее стихам можно предположить, что древняя поэтесса злоупотребляла алкоголем: «Явись, о, Киприда, / И сама разлей на пиру веселом / Нектар дорогой в золотые кубки, /Мать наслаждений!» – восклицала Сапфо. По легенде, состарившись и утратив женскую привлекательность, Сапфо покончила с собой, бросившись со скалы в море

Ученицей Сапфо считают знаменитую гетеру Родопис, ставшую египетской царицей.

Имя Родопис означает «розовощекая». Легенда рассказывает, что однажды во время купания орел похитил одну из сандалий Родопис и принес в Мемфис; в то время когда царь на площади производил суд, орел, паря над его головой, бросил добычу ему на колени. Царь же, изумленный как прекрасной формой сандалии, так и странным происшествием, послал людей во все стороны на поиски женщины, которая носила эту обувь. Родопис нашли в городе Навкратисе и привезли в Мемфис, она стала женой царя. Вот такая древнеегипетская Золушка!

Глава 2
Женщины Средних веков

Императрица Феодора – гетера, ставшая царицей

После падения Западной Римской империи центром мировой культуры стала Византия, Восточная Римская империя. Ее столица Константинополь слыла роскошнейшим городом мира. Расположенный на границе Востока и Запада, он вобрал в себя специфические черты той и другой культуры. Несметные богатства и ужасающая нищета, величественные мраморные дворцы и убогие хижины бедняков, веселые праздники, сопровождавшиеся цирковыми представлениями, и длительные строгие посты, крайняя религиозность и основанная на лицемерии общественная мораль, расцвет наук и искусств, самая изысканная роскошь, придворные интриги и жестокие казни – все это делало Константинополь пугающим и манящим одновременно.

Клавдий Элиан:

«Известно, что жители города Византия страшные пьяницы; поэтому они живут в харчевнях, а свои дома сдают в наем приезжающим в город чужеземцам. И не только одни дома, но и жен в придачу, так что повинны в двух пороках: пьянстве и сводничестве».

Любовь к развлечениям была столь сильна среди ромеев – так византийцы сами называли себя, – что жители Константинополя делились на партии не по политическим пристрастиям, а по тому, за какую спортивную команду они болели. Самыми популярными были «синие» (венеты) и «зеленые» (прасины), названные по цвету, в который были выкрашены их гоночные колесницы, соревновавшиеся на Ипподроме – огромной площади, предназначенной для спортивных состязаний и различных мероприятий. Партии имели влияние в военных, политических и богословских вопросах, а порой их сравнивают с преступными синдикатами. Именно на Ипподроме часто решались государственные дела, там началось и одно из мощнейших восстаний – восстание Ника. Названо оно не по имени предводителя, а по лозунгу восставших «Побеждай», по-гречески – «Ника».

Две враждующие партии «синих» и «зеленых» устроили потасовку во время проведения гонки колесниц. Венеты в правление Юстиниана в основном представляли вельмож, патрициев и землевладельцев, а прасины – городские низы, ремесленников; хотя среди и тех и других были сенаторы, Юстиниан благоволил прасинам.

Венеты потребовали отречения от престола императора Юстиниана, находившегося тут же – в ложе. Он приказал схватить зачинщиков и казнить их, но это не помогло: начался бунт. Начали его «синие», но когда дело дошло до грабежей, к ним охотно примкнули и «зеленые».

Восставшие громили частные дома и лавки, избивали сборщиков налогов, жгли их списки, выпустили из тюрьмы заключенных. Город был основательно разрушен, погибли многие знаменитые здания: Октогон, Бани Зевскиппа, собор Святой Софии с государственным хранилищем Актов Империи, церковь Святой Ирины. Счет убитых шел на тысячи.

Бунтовщики выдвинули нового императора – племянника императора Анастасия, правившего еще до отца Юстиниана. Покойный Анастасий имел трех племянников – Помпея, Пробуса и Ипатия; в свое время их обошли на выборах, предпочтя Юстина, а теперь вспомнили об их «правах». Пробус, не желая в этом участвовать, бежал из города, Помпей спрятался во дворце, а Ипатия, запершегося в своем доме, толпа вытащила на улицу и торжественно короновала. Перепуганный и растерянный поначалу, на второй день он уже вполне освоился со своей ролью и стал отдавать распоряжения. Бунтовщики собирались штурмовать императорский дворец, где заперся Юстиниан.

Во дворце началась паника, Юстиниан уже рассматривал план побега. Удержала его царица – Феодора, произнеся знаменитые слова о том, что царский пурпур – лучший саван.

Прокопий Кесарийский:

«Василевс Юстиниан и бывшие с ним приближенные совещались между тем, как лучше поступить, остаться ли здесь или обратиться в бегство на кораблях. Немало было сказано речей в пользу и того, и другого мнения. И вот василиса Феодора сказала следующее: «Теперь, я думаю, не время рассуждать, пристойно ли женщине проявить смелость перед мужчинами и выступить перед оробевшими с юношеской отвагой. Тем, у кого дела находятся в величайшей опасности, не остается ничего другого, как только устроить их лучшим образом. По-моему, бегство, даже если когда-либо и приносило спасение и, возможно, принесет его сейчас, недостойно. Тому, кто появился на свет, нельзя не умереть, но тому, кто однажды царствовал, быть беглецом невыносимо. Да не лишиться мне этой порфиры, да не дожить до того дня, когда встречные не назовут меня госпожой! Если ты желаешь спасти себя бегством, василевс, это нетрудно. У нас много денег, и море рядом, и суда есть. Но смотри, чтобы тебе, спасшемуся, не пришлось предпочесть смерть спасению. Мне же нравится древнее изречение, что царская власть – прекрасный саван». Так сказала василиса Феодора. Слова ее воодушевили всех, и, вновь обретя утраченное мужество, они начали обсуждать, как им следует защищаться, если кто-либо пошел бы на них войной».

Агенты Юстиниана отправились к тем аристократам, что примкнули к восставшим, объяснив им, что они не понесут никакого наказания, если раскаются в своем заблуждении. Многим из них были даже предложены за это деньги, и немалые. Этот ход принес немало выгоды: напуганные размахом грабежей и насилия аристократы с радостью заверили василевса в своей полной благонадежности. Сохранившие верность Юстиниану войска напали на собравшихся на Ипподроме бунтовщиков и устроили резню. Погибло более тридцати пяти тысяч человек. Те сенаторы, что оставались с восставшими, были казнены. Ипатий был захвачен в плен. Юстиниан колебался, стоит ли лишать его жизни: ведь толпа вытащила беднягу из дома силком и он сам не рвался в правители, но Феодора была тверда и настояла на казни. Эта женщина умела принимать решения и настаивать на своем.

Кем же была эта сильная женщина, ставшая царицей отнюдь не по рождению?

«Она была грешницей, но затем раскаялась», – говорится в ее официальной биографии. Историк Иоанн Эфесский более откровенен: «Она пришла из борделя», ну а благодаря Прокопию Кесарийскому, секретарю близкого к императору полководца Велизария, мы знаем все подробности ее карьеры.

В клане «зеленых» был некто Акакий, надсмотрщик над цирковыми зверями. Этот человек умер, оставив трех дочерей: Комито, Феодору и Анастасию, старшей из которых не было еще семи лет. Наследницей его должности считалась жена, но подкупленный глава «зеленых» отстранил вдовицу от работы и назначил на нее того, кто дал ему взятку. Женщина была в отчаянии: ведь ей грозила голодная смерть. Рассчитывая на миловидность своих юных дочерей, она в день большого соревнования украсила их венками из цветов и поставила у входа в цирк на колени молить о милости. «Зеленые» не обратили на девочек никакого внимания, а вот «синие» проявили снисхождение: оказывается, у них тоже недавно освободилось место надсмотрщика за зверями, и они определили на эту должность бедную вдову, а заодно и нового мужа ей подыскали. При Ипподроме был и театр, где исполнялись вульгарные фарсы и комедии со скабрезными сюжетами, а актеры появлялись на сцене почти обнаженными – их тела прикрывала лишь обязательная по закону тонкая набедренная повязка. Ни петь, ни танцевать актеры почти не умели, сценические выступления служили лишь прикрытием, на самом деле их основной профессией была проституция. В это заведение и поступили подрастающие Комито, Феодора и Анастасия. Поначалу Феодора сопровождала свою старшую сестру – Комито, наподобие служаночки-рабыни, а затем и сама стала участвовать в представлениях. Прямо на сцене она раздевалась до набедренной повязки, затем некоторое время танцевала и делала гимнастические упражнения, выгибаясь назад и делая «мостик», затем ложилась на спину. Служители, на которых была возложена эта работа, бросали зерна ячменя ей на живот, грудь и на «срамные места», а гуси, специально для того приготовленные, вытаскивали их клювами и съедали.

Прокопий Кесарийский:

«Феодора, будучи пока незрелой, не могла еще сходиться с мужчинами и иметь с ними сношение как женщина, но она предавалась любострастию на мужской лад с негодяями, одержимыми дьявольскими страстями, хотя бы и с рабами, которые, сопровождая своих господ в театр, улучив минутку, между делом предавались этому гнусному занятию. В таком блуде она жила довольно долго, отдавая тело противоестественному пороку. Но как только она подросла и созрела, она пристроилась при сцене и тотчас стала гетерой из тех, что в древности называли «пехотой». Ибо она не была ни флейтисткой, ни арфисткой, она даже не научилась пляске, но лишь продавала свою юную красоту, служа своему ремеслу всеми частями своего тела».

После спектаклей артисток часто приглашали в богатые дома для развлечения гостей. Такое застолье обычно заканчивалось оргией и могло обернуться для неопытной гетеры большими неприятностями. Но Феодора умела выходить невредимой из любой ситуации.

Прокопий Кесарийский:

«Была она необыкновенно изящна и остроумна. Из-за этого все приходили от нее в восторг. У этой женщины не было ни капли стыда, и никто никогда не видел ее смущенной, без малейшего колебания приступала она к постыдной службе. Она была в состоянии, громко хохоча, отпускать остроумные шутки и тогда, когда ее колотили по голове… Отдаваясь своим любовникам, она подзадоривала их развратными шутками и, забавляя их все новыми и новыми способами половых сношений, умела навсегда привязать к себе распутные души».

Надо признать, что этот древний автор патологически ненавидел Феодору и собирал о ней всевозможные непристойные сплетни, мало задумываясь об их достоверности. Порой он сообщает совершенно фантастические истории: «Она часто приходила на обед, вскладчину сооруженный десятью, а то и более молодцами, отличающимися громадной телесной силой и опытными в распутстве, и в течение ночи отдавалась всем сотрапезникам; затем, когда все они, изнеможенные, оказывались не в состоянии продолжать это занятие, она отправлялась к их слугам, а их бывало порой до тридцати, спаривалась с каждым из них, но и тогда не испытывала пресыщения от этой похоти».

Она часто бывала беременной и с помощью различных настоек вызывала у себя выкидыши. Ее здоровье от этого сильно пострадало, и, выйдя замуж, Феодора уже не могла родить, а затем женские болезни стали причиной ее ранней смерти.

Репутация ее в то время была ужасна, и «когда кому-либо из более благопристойных людей случалось встретить ее на рынке, они отворачивались и поспешно удалялись от нее, чтобы не коснуться одежд этой женщины и таким образом не замарать себя этой нечистью».

Кроме сестер, она ни с кем не поддерживала дружеских отношений, относясь к выступавшим вместе с ней актрисам «как лютейший скорпион». Она безжалостно высмеивала конкуренток, стремясь их всячески унизить.

Врагов у нее было много, и многие желали ей зла. Нанятая для услаждения архонта города Тира, она чем-то ему не угодила (возможно, оказалась чересчур остроумной) и была изгнана из его дома, а после и из театра. Из-за этого она оказалась на самом дне, испытывая недостаток в самом необходимом. Прокопий сообщает, что гетера была вынуждена торговать своим телом прямо на улице. Для большинства ее коллег это стало бы крахом, ямой, из которой уже не выбраться. Но не такой была Феодора!

Она оставила Константинополь и отправилась в Александрию – город, знаменитый своими гетерами, до тонкостей изучившими искусство любви. Там Феодора научилась многому, в том числе – разнообразным косметическим ухищрениям, позволившим ей надолго сохранить красоту.

Прокопий Кесарийский:

«За телом своим она ухаживала больше, чем требовалось, но меньше, чем она желала. Ранее раннего она отправлялась в бани и очень поздно удалялась оттуда. Завершив омовение, она направлялась завтракать, позавтракав, отдыхала. За завтраком и обедом она отведывала всякой еды и питья, сон же у нее всегда был очень продолжительным, днем до сумерек, ночью – до восхода солнца».

Искусство косметики в то время было весьма развито. Женщины использовали всевозможные помады, румяна, подводили глаза, чернили ресницы. Их грим был вычурным и ярким, даже гротескным, но все же производил нужное впечатление.

Вот как описывает романист XIX века туалет александрийской гетеры[4]4
  Пьер Луис «Афродита», 1896 г. Этот прихотливый и несколько вычурный роман подробно до мелочей описывал жизнь александрийских жриц любви.


[Закрыть]:

«Краски для лица и тела самых разнообразнейших оттенков лежали в небольшом ларчике розового дерева, который привезли с острова Диоскорид. Рабыня окунула кисточку из верблюжьей шерсти в черную краску и подчеркнула изгиб ока, чтобы оттенить синеву глаз. На веки она положила голубые тени; два ярко-красных треугольника легли на скулы. Для того чтобы краска не размазывалась от поцелуев или слез, нужно было натереть лицо и грудь нежной мазью из воска и масла; затем Джала взяла мягкое перышко, обмакнула его в свинцовые белила и провела белые линии вдоль рук и на шее Кризи; обвела контуры губ и подкрасила кончики грудей; пальцы рабыни, которые только что нанесли на щеки румяна, обозначили на боках по три глубокие складки, а на ягодицах – две игривые ямочки. Затем окрашенным кожаным тампоном она провела по локтям Кризи и подновила цвет ногтей. Туалет был окончен».

В Александрии Феодора познакомилась с новыми для себя людьми – христианами-монофизитами. Это богословская доктрина, согласно которой в Иисусе Христе признается только одна-единственная природа – божественная[5]5
  Ересь монофизитов была предана анафеме в VIII веке н. э. Православные, католики и протестанты – диофизиты; они признают в Христе двойственную природу: человеческую и божественную. Близки к монофизитам – миафизиты, считающие что божественная и человеческая природы объединились в Христе в единое целое.


[Закрыть]. Вряд ли гетера испытывала интерес к теологии, но эти люди сумели ее заинтересовать и привлечь на свою сторону, возможно потому, что их мораль и нравы сильно отличались от принятых в Константинополе.

Незадолго до этого в Византии сменилась династия: восьмидесятилетний император Анастасий умер в 518 году, не оставив прямого наследника. Начались выборы нового властителя: во дворце собрались высшие чиновники и патриарх, а на Ипподроме – демы, то есть народ.

Сначала императором назвали одного из офицеров, некоего Иоанна, впоследствии ставшего епископом Гераклеи, и подняли его на щит. Однако венеты не поддержали его, выдвинув свою кандидатуру. Другие фракции предложили своих людей.

Наконец сенаторы согласились на кандидатуру Юстина, дядю Юстиниана. Но были и несогласные: новоизбранному императору даже разбили губу в драке. Однако решение сената было поддержано армией, и демам пришлось смириться. Юстин вышел на Ипподром, «синие» и «зеленые» приветствовали его. Новому императору были вручены знаки царской власти: пурпурные одежды и золотая цепь. Патриарх возложил на его голову корону.

Прокопий Кесарийский пишет, что Юстин не сделал для страны ничего хорошего и ничего плохого, оставаясь и на троне крестьянским мужиком. Он до конца жизни был неграмотным и для подписи указов прибегал к хитрости: обводил буквы по специальному трафарету. Фактически Юстин совершенно не занимался управлением страной, предоставив власть своим чиновникам.

Имена родителей Юстина I до нас не дошли, но совершенно точно, что они не принадлежали к знати. Жену Юстина звали Луппикина, он купил ее в молодости как рабыню. Юстин дал ей вольную и даже женился на ней. Имя Луппикина казалось современникам смешным и неблагозвучным (Лупа по латыни значит и волчица, и проститутка). Став императрицей, женщина стала называться Евфимией. Детей у них не было, и в апреле 527 года Юстин назначил соправителем своего племянника, сына своей сестры Бигленицы, Юстиниана, который несколько месяцев спустя унаследовал трон. Отцом Юстиниана считался некий Савватий, человек ничем не примечательный, но Бигленица, по примеру многих своих предшественниц, постаралась преподнести миру иную версию. «Мать Юстиниана говаривала кому-то из близких, что он родился не от мужа ее Савватия и не от какого-либо человека. Перед тем как она забеременела им, ее навестил демон, невидимый, однако оставивший у нее впечатление, что он был с ней и имел сношение с ней, как мужчина с женщиной, а затем исчез, как во сне», – сообщает Прокопий Кесарийский, добавляя, что «в Юстиниане не было ничего от царского достоинства, да он и не считал нужным блюсти его, но и языком, и внешним видом, и образом мыслей он был подобен варвару».

Именно Юстинианом был подписан декрет о закрытии Платоновой (точнее, неоплатонической) академии в Афинах в 529 году – эта дата традиционно считается событием, завершающим период Античности и знаменующим начало Средневековья.

Иоанн Малала:

«После василевса Юстина I апреля пятого индикта, по антиохийскому исчислению 575 года, в консульство Мавортия воцарился божественный Юстиниан. Он процарствовал 38 лет, 7 месяцев и 13 дней. Был он невысокого роста, широкогрудый, с красивым носом, белым цветом лица, вьющимися волосами. Был он круглолиц, красив, несмотря на то что у него не было волос на лбу, цветущий на вид, (хотя) борода и голова его поседели, великодушный, христианин. Любил партию венетов. Он был фракийцем, родом из Бедерианы».

Побывав во многих городах Востока, много повидав и повзрослев, Феодора вновь вернулась в Константинополь. Ей исполнилось уже около двадцати пяти лет, что при ее образе жизни было немало. Сохранилось описании ее внешности в те годы: Феодора была красива лицом и к тому же исполнена грации, но невысока ростом, бледнолица, однако не совсем белая, но скорее желтовато-бледная; взгляд ее огромных черных глаз из-под темных четко очерченных бровей был выразителен, а после обретения власти – грозен.

Неизвестно, на каком празднике император впервые увидел свою будущую супругу, однако влюбился он в нее сразу и до безумия. Он осыпал ее подарками, выделил ей богатое содержание и даже, желая возвысить свою любовницу, возвел ее в сан патрикии.

Мечтая жениться на любимой, Юстиниан даже уговорил дядю отменить старый закон, запрещающий человеку, достигшему звания выше сенаторского, жениться на блуднице. Василевс – глубокий старик – уже не внушал подданным никакого почтения и плохо понимал, что происходит вокруг. Перед Юстинианом же все в страхе пресмыкались.

Однако старая василиса, императрица Луппикина‑Евфимия, решительно воспротивилась этому браку. Эта невежественная, простая женщина, чуждая всякой испорченности, была крестьянкой ничего не смыслила в государственных делах, зато придерживалась традиционной морали и ни за что не допустила бы брак пасынка с бывшей проституткой. Вплоть до смерти Евфимии Феодора считалась лишь сожительницей, но не женой Юстиниана, а спустя несколько месяцев после кончины старой василисы они торжественно обвенчались в соборе Святой Софии. В апреле 527 года Феодора была коронована вместе с супругом. Старый Юстин умер спустя пять месяцев после их коронации.

Этот брак шокировал многих. По общему разумению, император должен был жениться на женщине благородной, воспитанной вдали от чужих глаз, исполненной чувства глубокой стыдливости и скромности. Скромная благонравная императрица, невежественный император – что может быть лучше для знати и пронырливых госчиновников? Но эти надежды не сбылись.

Нашлись люди, которые принялись роптать и заявили, что считают недостойным повиноваться бывшей гетере. Такие люди просто исчезали: императрица приглашала их во дворец словно для беседы, и больше они домой не возвращались. Ходили страшные слухи о подземной тюрьме, похожей на лабиринт, вход в которую был прямо из гинекея – женских комнат дворца. То были тайные помещения, скрытые, темные и не имеющие никакого сообщения с миром, где не было различия между днем и ночью. Даже если спустя много лет кому-то и удавалось обрести свободу, то на него смотрели как на воскресшего из мертвых. Феодора, став василисой, не упускала случая отомстить тем, кто когда-то унижал ее саму.