Текст книги "Крепостное право"

Глава четырнадцатая

НАСТОЯЩЕЕ. МАРК

Судебная клиника доктора Баррон

Марк, глубоко задумавшись, ритмично постукивал кончиками пальцев по мягкой коже рулевого колеса. Поездка с Грином в дом дала немного. Чертежи фирма предоставила сегодня, у криминалистов не было времени для того, чтобы методично сравнить реальность с бумагой и найти кротовьи норы, а все остальное и Марк, и детектив видели.

Грин снял для себя копию бумаг, на замечание, мол, разве он умеет читать чертежи, не отреагировал и умчался в неизвестном направлении. А Карлин поехал сюда.

Ему нужно было поговорить с Аурелией, состыковать планы и немного перезагрузиться. Но на территорию клиники заходить он не планировал, поэтому ждал психиатра в машине. Ему стоило больших трудов уговорить ее вместе поужинать. Они уже много лет держались строгого профессионального общения, подчиняясь законам света, иногда позируя для СМИ на мероприятиях, куда были приглашены, но сторонились общего прошлого и не позволяли его касаться. На все личное будто опустилось невидимое, но тяжелое покрывало. Поэтому простое приглашение на ужин – с целью поговорить, конечно же, о делах – заставило Карлина переступить через себя. И ее тоже, он был уверен в этом.

В этом огромном городе, который живет по своим законам, где сотни тысяч людей ищут свое место под солнцем, как бы ты ни старался сохранить себя, рано или поздно волна выбивала на поверхность. Если ты хотя бы чуть отличался от большинства, то обречен мириться с журналистами, обожателями, ненавистниками.

Карлин и Баррон были известны. Слишком. С их именами связывали почти каждое громкое убийство. А ориентация Баррон на судебную психиатрию сделала ее мишенью для особой, тщательно выверенной, настоявшейся ненависти. Не один Инквизитор[7]7
  Инквизитор – прозвище, данное убийце отчимов, насилующих своих падчериц. Подробнее об этих событиях в романе Анны Блейк «За грехи отцов».


[Закрыть] отбывал свое заключение здесь, коротая время за написанием книг и интервью. Здесь оказался и Душитель, для которого оправданий не существовало, и еще с десяток отменных подонков, которых, по мнению озверевшей от запаха крови и страха толпы, стоило бы казнить, а не тратить на них казенные деньги.

Звонок телефона прорезал вечернюю тишину, заглушив рокот работающего мотора и вырвав Марка из глубокой задумчивости. Карлин перевел на него замутненный взгляд, пару раз моргнул, возвращаясь в реальность.

Звонили из управления.

Вдох-выдох. Ответ.

– Доктор Карлин, слушаю вас.

– Здравствуйте, доктор, – заговорила трубка приятным женским голосом. – Мы с вами не работали раньше. Меня зовут детектив Ребекка Грант, я из убойного отдела.

Ребекка Грант. После секундного колебания Карлин вспомнил эту женщину средних лет. Ничем не примечательную, не обладающую выдающимися заслугами или внешностью, особенно острым умом или еще хоть чем-то, за что можно зацепиться. Хороший коп, хороший следак, одна из сотен или даже тысяч, не более того. И при этом в ней имелось достаточно упрямства, чтобы вгрызаться в каждое дело бульдожьей хваткой. В Ребекке не было ни грамма рефлексии.

Марк подумал, что было бы интересно подсадить к Грину подобную твердолобую особь. Ему бы стало проще принимать решения и идти напролом, когда того требовало дело.

– Чем могу вам помочь, детектив Грант?

Марк с тревогой глянул на ворота клиники. Ему не хотелось прерывать разговор, но вести его при Баррон он бы точно не смог. К счастью, Аурелия еще не появилась.

– У меня тут труп. Интересный. Я подумала, может быть, вы или кто-то из ваших стажеров захочет присоединиться к расследованию?

– Что, глухарь? – понимающе усмехнулся профайлер и тут же почувствовал себя мерзко.

Раньше он не позволял себе подобной вольности. Подкалывать коллегу, которая – если уж совсем честно – ничего плохого ему не сделала? Это на него непохоже. Карлин славился безупречной вежливостью, но с 2001 года что-то пошло не так и его характер, как и жизнь, полетел по непроторенному пути.

– С девчонки сняли скальп, – просто ответила детектив Грант, не обратив внимания на колкость. Может, привыкла к подобному? Женщины в полиции часто отращивают бронебойную шкуру. Мужчины не терпят конкуренции и нередко объединяются в стайки, чтобы уничтожить представительниц противоположного пола, которые решили забрести на чужую территорию.

Марк нахмурился.

– Я слышал про этот труп. Но у нас тут свой. Извините, но я не могу состоять в двух следственных группах одновременно.

– Доктор Карлин, – в ее голосе причудливым образом сочетались сталь и надежда, за силой она так обыденно прятала хрупкость, что Марку резко стало скучно, – я неправильно выразилась. Не надо входить в группу. Может быть, вы сможете дать консультацию? Пока – да, вы, как всегда, правы – дело пахнет глухарем, а я не могу этого допустить. От него зависит моя карьера!

Все боги этого мира. Да как они достали.

Свободной рукой Карлин ударил по рулю. Если Грин узнает, что профайлер тратит свое время на чужой труп в тот момент, когда по основному расследованию ничего нет, он придет в ярость. А сталкиваться с этим ледяным цунами у Карлина не было желания. С другой стороны, обычно смена объекта для размышлений помогает найти ответ на вопрос. Увидеть новое, ухватить мысль. Если оглянуться на прошлые дела, Карлин часто доходил до нужной гипотезы, перебирая полный бред.

Универсальное оправдание подано, используйте, как посчитаете нужным, доктор Карлин.

– У вас все отчеты готовы?

– Вскрытие ждем от Кора. Завтра будет: он занимался вашей девочкой, моя ждала.

Марк фыркнул.

– Завтра загляну.

– Спасибо, доктор, я в неоплатном долгу!

Карлин вежливо попрощался, отключился и наконец увидел гибкую фигуру Аурелии, которая с улыбкой попрощалась с охранником и, приметив черный седан Карлина, модельной походкой направилась к нему. Он невольно залюбовался ее стремительным шагом. А потом вздохнул.

С корабля на бал. Времени, чтобы перестроиться после разговора с детективом Грант, не оставалось, и Карлин на несколько секунд зажмурился, погрузившись в спасительную темноту и напомнив самому себе, какого дьявола он здесь делает, зачем он приехал сюда на самом деле.

Он собирался поставить под сомнение ее гипотезу относительно множественной личности пациентки Эдолы Мирдол и надеялся получить разрешение пообщаться с ней самому. Во-первых, в мифический, но такой притягательный для психиатров и клинических психотерапевтов диагноз он не особо верил, несмотря на наличие доказательств. А во-вторых, даже если сама диссоциация в таком формате существует, каков шанс, что она есть у Эдолы Мирдол? Он не верил в идеальные сочленения в реальности. Как говорится, жизнь белыми нитками не сошьешь, а у Энн все разрешилось удивительным образом: она сохранила жизнь, получила лечение и защиту. И продолжала портить существование Грину, который застрял в ней, как муха в отравленном меду. Детектива не спасала ни работа, ни отношения с журналисткой (впрочем, отношениями это было назвать сложно). Единственное, что вытолкнуло Акселя из колеи, – смерть Анны Перо. Марк иронично улыбнулся.

Он вышел из машины, замер со стороны пассажира, дождался, пока Аурелия приблизится, и открыл перед ней дверь. Психиатр помедлила. Благодаря шпилькам она была почти одного с ним роста. Усталая. Холодная. Но в его психике навсегда запечатлен другой образ Аурелии, вплавленный туда много лет назад стихийными чувствами первой любви. И ничто не могло его разрушить.

– Привет, – негромко сказала она, сверкнув медовыми глазами. Улыбнулась и, качнувшись вперед, поцеловала его в щеку.

Марк рефлекторно поднял руку к лицу, но Баррон уже не смотрела – она села в машину. Мягкий щелчок – закрылась дверь. Карлин покачал головой, обогнул автомобиль, опустился на свое место, вздохнул и завел мотор.

– Привет.

– Ты действительно думаешь, что меня так легко ввести в заблуждение, Марк? Что я наивная дурочка, которая пытается подтянуть случай под премию, статью и бог весть что? Думаешь, моя мечта – написать книгу?

– Аурелия…

– Марк, я не знаю людей, которые могли бы так играть. После выхода из комы она ни разу не дала нам даже зацепки. За ней осуществляется круглосуточное наблюдение. У меня сотни часов видеозаписей.

– Так ей сейчас ничего особо играть и не надо, – устало возразил Карлин. – Личность не меняется, она «застряла» в Энн. Зачем тасовать маски, если можно выбрать самую удобную?

– Но зачем она писала эти сообщения Грину? – снова бросилась в атаку Аурелия, нервно пригубив вино. – Ее поведение нелогично!

– Логика, – фыркнул Карлин. – Она психопатка, о какой логике мы говорим? Эта женщина собственноручно душила детей. Вешала их! А потом создавала инсталляции и оставляла на всеобщее обозрение. И она работала с детьми. Ты же знаешь ее историю. Почему так легко позволяешь себя обмануть?

Женщина коснулась волнистой пряди, упавшей на лицо, отвела ее за плечо и посмотрела профайлеру в глаза.

– Что ты хочешь?

– Я хочу с ней поговорить.

– Господи, зачем?

– Хочу понять, что ей нужно от Грина, – нехотя признался Марк. – И зачем ты настояла на их встрече?

– Спровоцировать хотела.

Аурелия, кажется, сдалась. Она откинулась на мягкую спинку дивана и посмотрела в окно. Еще пара глотков вина. Марк взял бутылку и снова наполнил бокал. Переживания о личном улетучились.

– Ты спровоцировала, только не ее, а его. Ты не его психолог и не его друг, ничего не знаешь о нем. И не представляешь, какой след в его душе оставила эта женщина.

– А ты как добрый друг пришел его защищать? – снова завелась Баррон. – Почему он сам не…

– Потому что он благороден. И поверил, что все это нужно, чтобы докопаться до истины и, быть может, помочь Энн. Ты дала ему самую чудовищную надежду – надежду оправдать монстра, снять с него подозрения. Оправдать перед самим собой! А для Грина это – смерть.

Баррон глубоко задумалась. Если она и жалела о чем-то, Марк этого не видел. И уже почти не надеялся. Он успел забыть, какой беспринципной скотиной могла становиться эта женщина, если кто-то посягал на ее интересы. Если кто-то ставил под сомнения ее действия. Если кто-то лишал ее уважения.

Наверное, все успешные люди такие. Встают на дыбы, когда их границы нарушаются. Только иногда то, что они считают своими границами, на поверку оказывается зоной безопасности окружающих. Даже не комфорта, а именно безопасности.

– Я имею право использовать любой доступный мне инструмент для постановки диагноза, перепроверки и лечения, Марк.

Ну, что и требовалось доказать.

– Позволь мне с ней встретиться.

– Ты требуешь или просишь?

– Я прошу.

– Зачем тебе это, Марк?

Карлин расправил плечи, небрежно опустил одну руку на подлокотник, вторую – на колено. И посмотрел Аурелии в глаза долгим спокойным взглядом. Она пыталась водить его по кругу, загоняя в сети признания, которое потом использует против него. Какой бы Аурелия ни была лет пятнадцать назад, сейчас перед ним сидел жесткий руководитель, профессионал и человек, который хотел добиться еще больше.

Больше славы.

Успеха. Денег. Власти. Влияния.

Чего угодно. Только не счастья. Она бы никогда не смогла его обмануть. Манипулировать им – да. Но не обмануть. И на дне медовых, безмятежных и спокойных глаз он видел бушующий ураган отгоревших чувств, вместо которых остались только копоть и пустота.

– Одна встреча. В твоем присутствии.

– Ой, да иди ты к черту. Хорошо.

– Вот и славно.

Еще бокал вина. Марк пил крепкий кофе, но Баррон, казалось, нуждалась в стабилизаторе. Он не знал, что происходило в ее голове, и не хотел знать. Сейчас намного важнее было понять, чем заняты мысли убийцы.

Карлин смотрел в окно, пил кофе, не отдавая себе отчета в том, как – вопреки всему – ему комфортно рядом с ней молчать. И насколько он благодарен за то, что она не лезет ему в душу. Кейра Коллинс, девушка, с которой его ненадолго свела судьба, его последняя странная ошибка, иллюзия вседозволенности, символ сумасшедшего нравственного падения, в общем и целом ему не свойственного, тоже находилась в клинике Аурелии. И та знала всё. Марк был уверен, что во время терапии Кейра рассказала доктору каждую деталь, доверила каждую фразу и эмоцию, ссоры и страсть. Рассказала сразу и без утайки.

Баррон молчала.

Она молчала и потом. Когда погибла Урсулла, Марк попал с инфарктом в больницу, а потом вместе с Грином уехал в Таиланд зализывать раны и сшивать разорванную на окровавленные лоскуты душу. Когда он вернулся, Аурелия сама назначила встречу. Ничего не спрашивала. Не играла в доктора. Они сходили в кино, посидели в ресторане. И ему тогда впервые показалось, что он снова начал дышать.

И вот сейчас он поймал на себе ее взгляд. Смягчившийся. Живой. Разговор о делах закончен. Карлин подобрался, будто ждал нападения, но Аурелия слегка наклонилась вперед, тонко грустно улыбнулась.

– Как ты, Марк?

«Как ты».

Хреново? Хорошо? В работе? Боюсь возвращаться домой? Боюсь спать без лекарств, потому что мне снится сын? Было бы хорошо вывалить на кого-то эту прогнившую тоску и стыд. Но он не мог. Не на нее. Не так.

– Много работы.

– Марк…

Она неожиданно пересела к нему и наклонилась. Карлин почувствовал аромат ее духов, но не пошевелился. В его теле не нашлось отклика на то, что раньше свело бы с ума. Он слишком заморозился в отчаянной попытке сохранить дееспособность. Ее тонкие пальцы легли на его ногу поверх расслабленной ладони. Карлин медленно повернул голову. Аурелия тут же отстранилась, коснулась его плеча, как будто хотела обнять, но понимала, что это лишнее.

– Я держусь, Рея.

На ее щеках вдруг вспыхнул румянец.

«Рея». Он не произносил этого имени чертовых двадцать лет.

– Если что, я рядом. Помни об этом.

Глава пятнадцатая

НАСТОЯЩЕЕ. АКСЕЛЬ

Трель телефонного звонка вырвала Грина из удушающего сна. Детектив подскочил на месте, с трудом оторвав голову от скрещенных на столешнице рук, сбив несколько блокнотов и ручек на пол.

Черт. Он опять заснул в кабинете. Всю ночь изучал чертеж, прикидывая, где может обнаружиться тайная комната или дверь в подвал. Должен был поехать домой, но не поехал. Проигнорировал сообщения Лорел. И теперь телефон звонил, жестоко вырывая детектива из и без того тяжелого сна. Причем не личный телефон – рабочий. Аксель взглянул на часы – почти четыре утра. Очень странно. Взял трубку.

– Слушаю.

– Я уже отчаялся с тобой связаться, детектив. – Даниэль Кор явно еще не ложился.

– Черт, вы на часы смотрели, доктор?!

– Спустись ко мне. У меня тут еще одна жертва твоего дружочка.

На мгновение повисла пронзительная тишина. Сон слетел.

– Буду через пять минут.

– Жду.

Аксель швырнул трубку на место, вскочил. Взъерошил челку, схватил пиджак со спинки стула и побежал в туалетную комнату, чтобы умыться. Из мутного зеркала на него смотрел помятый невыспавшийся мужчина со слегка отекшим лицом, но уже твердым и осмысленным взглядом. Навык выходить из любого сна и мгновенно включаться в реальность Грин отточил в армии. Ледяная вода помогла слегка замаскировать последствия использования стола и канцелярии в качестве подушки. Он сунул голову под струю, вспоминая то единственное преимущество коротких волос, которым раньше часто пользовался. Выпрямился. Руками сбил влагу и посмотрел на себя еще раз. Лучше. Пальцами зачесав челку назад, Грин развернулся на пятках, бодрым шагом дошел до кофейного автомата, подождал, пока ему выплюнут стаканчик с химозным напитком, подумав, взял второй для Кора и отправился в секционную.

Больше никаких ночевок на столе! Мог бы и на диван лечь, если так лень было добираться до дома. Как он мог заснуть? Ему не двадцать лет, чтобы играть в ретивого стажера. Увлекся? Злился? О чем он думал? Явно злился. В первую очередь на себя. И разжигал эту внутреннюю ярость как мог. Ярость лучше боли. И в сто раз лучше любого – даже самого слабенького – чувства вины, которое не отпускало сердце детектива с момента раскрытия дела Душителя.

Видимо, выгорел и уснул. Что ж, такое иногда бывает. Плюс в том, что сейчас, даже искусственно вызывая мысли об Энн и Анне, он ничего не чувствовал, кроме все той же холодной ярости. Что ж, лечение прошло по ускоренному курсу, по пути уничтожило в нем еще что-то от того искренне чувствующего человека, которым он некогда был, и дало необходимые для расследования силы.

Святилище Кора встретило детектива Грина мертвенным ослепительным светом ламп, характерным запахом и блестящей чистотой. Аксель в пару глотков расправился со своим кофе, швырнул стаканчик в урну и вошел в секционную, оставив напиток для судмедэксперта в приемной. Даниэль стоял над раскрытой грудной клеткой какой-то женщины и задумчиво смотрел в одну точку.

Патолог выглядел так, будто не спал год. И без того не самое красивое лицо посерело, под глазами залегли круги размером с Тревербергскую кольцевую дорогу, волосы взлохмачены, темные пряди торчат из-под шапочки. Маска на лице будто подчеркивает тьму глаз, в которых застыла одна-единственная, но очень яркая мысль. Доктор Кор обернулся на шум, кивнул, заметив детектива. Его плечи будто расправились.

А внимание детектива уже полностью переключилось на труп. Присмотревшись, Грин увидел, что волос на голове у женщины нет. Как и кожи. Тот самый труп без скальпа, о котором сегодня говорил Тресс. Кажется, никаких интересных подробностей криминалист не выдал. А жаль. Было бы полезно обладать сейчас любой информацией, которая помогла бы быстрее связать два дела или отказаться от этой сумасбродной идеи. Любая, даже негативная, ясность лучше десятка тысяч непроверенных версий.

– Доброе утро, – сказал Аксель. – Принес вам кофе.

– Неожиданно, спасибо, – безэмоционально откликнулся Кор, бросив на него усталый взгляд. – Хорошо, что вы пришли. Возможно, я ошибаюсь, детектив, но надо все проговорить.

Забавная привычка Кора переходить в общении от «вы» к «ты» Акселя почти не трогала. Эксперт будто играл, сокращая и увеличивая дистанцию в зависимости от темы разговора. Или просто забывал, с кем перешел на «ты», а с кем нет. Вечное медицинское «вы» за пару десятков лет службы в полиции сгладилось, и Кор застрял меж двух профессиональных вселенных. В полиции дистанция достигалась без «вы». Здесь все проще, жестче, во-военному. В медицине «вы» слушалось почти издевкой.

Грин включался в эту игру, переходя на «ты» и обратно в зависимости от того, что делал собеседник, и нивелировал возможную неловкость. В конечном счете Акселю было плевать, как к нему обращался Даниэль Кор, если тому имелось что сказать по существу расследования.

– То есть это дело рук не моего убийцы? – спокойно спросил Грин, кивнув на девушку.

– Мелисса Мюррей, двадцать три года, танцовщица в стрип-клубе по ночам и соцработник днем. Не рожала, внутренних патологий нет, – профессионально-нейтральным тоном начал Кор. – Астеник. Причина смерти – асфиксия. Удален скальп. В область сердца посмертно нанесен удар тонким лезвием.

Аксель похолодел. Он понял, почему судмедэксперт начал разыскивать его посреди ночи вопреки собственным правилам работать только в строго обозначенное время. Ураган очередного психопата-убийцы сломал привычный распорядок управления.

– Посмертно?..

– Изнасилована, – кивнув, сказал Даниэль, снова бросив на Акселя темный взгляд. – Вроде бы ничего общего со случаем Анны Перо. Но сочетание асфиксии и удара в сердце меня насторожило. Это странно. Обычно так не делают. Удушение и нож конфликтуют друг с другом. Обычно либо душат, либо режут. Либо режут, а потом душат. Но чтобы убить удушением, а потом ударить в сердце один раз, когда человек уже мертв, – это странно.

– Странно, – согласился Аксель, смотря на труп совершенно другими глазами. – Карлин знает?

Кор устало покачал головой.

– Пока нет, но детектив Грант должна была обратиться к нему, она упоминала об этом вчера.

– Ребекка Грант? – уточнил Грин.

– Да. Она ведет это дело.

– Кое-кого утром ждут неприятные новости, – пробормотал детектив. – Когда вы сможете предоставить заключение, доктор?

– Предварительное – к семи утра, полное – к вечеру. Мне надо поспать хотя бы несколько часов.

Аксель сдержанно кивнул.

– Вам нужны помощники.

– Они работают полный день, – ухмыльнулся Даниэль, отходя от секционного стола. При этом свете он казался то ли привидением, то ли миражом, – а мне достаются самые интересные дела. И еще, детектив. Это тело тоже чистое, но крема тут нет.

Аксель вскинул голову, с трудом оторвав взгляд от раскрытой грудной клетки женщины.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

– Может, есть что-то другое?

Судмедэксперт покачал головой.

– Ни спермы, ни крема. Ничего лишнего. Как будто у этой жертвы все забрали, включая волосы.

«Включая волосы». Надо больше узнать про Мелиссу Мюррей.

Аксель горячо поблагодарил коллегу, вышел из морга и отправился на тренировку. До семи утра он успеет себя измотать и восстановить, прочистить мозг и сосредоточиться на предстоящем дне. Кончики пальцев приятно кололо. Так всегда бывало, когда он приближался к разгадке – разгадке мотива преступления. Не понимая пока почему, детектив был уверен, что отсутствие и наличие крема, отсутствие и наличие волос – это основное.

А еще он думал, что, как всегда в таких случаях, должны быть еще смерти. Между Перо и Мелиссой прошло слишком мало времени. Значит, к ним преступник был готов, давно выбрал себе жертв. Давно подготовил убийства. Спланировал.

Детектив Ребекка Грант стояла посреди его кабинета, широко расставив длинные ноги и уперев кулаки в бока. Ее глаза метали молнии, а тонкие побелевшие от гнева губы слегка подрагивали. Аксель замер у окна, прислонившись лопатками к стене и глядя на коллегу со всем спокойствием, доступным ему в этот момент. Он вызвал Ребекку к себе, как только переговорил с руководством о гипотезе Кора. Шеф управления Старсгард не нуждался в дополнительных аргументах. Он дал детективу свободу, о которой только мечтают его коллеги, и самоустранился из процесса, напомнив, что СМИ уже готовятся разорвать управление на части.

Аксель хотел совсем отстранить Ребекку, но сейчас подумал, что нужно действовать хитрее.

– Вы не можете меня отстранить! – повторила Грант уже тише. Буря в ее глазах почти улеглась, но упрямство никуда не делось. Эта женщина не планировала сдаваться на милость победителя.

– Звучит так, будто вы готовы работать по этому делу под моим началом.

Глаза женщины снова вспыхнули. Она хотела сказать что-то резкое, но остановила себя. Руки опустились, и она медленно села на стул напротив стола Грина, подняла голову, чтобы смотреть Акселю в лицо. Ему понравился этот жест.

– Почему нет? Все вокруг только о вас и говорят. Видимо, пришло время взломать секретный код успеха знаменитого детектива Грина. Посмотреть, как вы работаете, что-то перенять в свою практику.

Он хохотнул.

– Пришли меня инспектировать?

– Или учиться.

Она упрямо вздернула подбородок еще выше.

– Вы не сможете брать другие дела, пока ведете это. Это нужно согласовать с вашим руководителем.

– Боннар не станет возражать, – спокойно сказала она. – Судя по всему, дельце будет громким. Чем больше рук, тем лучше результат, ведь так?

– Не всегда, – усмехнулся Грин, возвращаясь к столу. – Но руки нам точно нужны. Давно вы спускались в архив?

– А что там?

– Надо вытащить все дела за последние десять лет. Общий знаменатель – асфиксия, а потом удар в сердце узким длинным ножом. Ножа на месте преступления нет.

– Посмертный удар?

– Да.

– У вас нет стажеров для грязной работы?

Аксель посмотрел на нее, пока не понимая, стоит огрызнуться или подыграть. На его лице не отразилось эмоций, но глаза, видимо, изменились. Потому что Ребекка резко выпрямилась в кресле и снова закусила губу. Видимо, его взгляд ее обжег.

– Стажеры не видят всего. В этот раз с нами только один стажер – ученица Карлина. И армия помощников.

– Ада, – прошептала Ребекка и отвела взгляд.

Это удивило еще больше, но Грин виду не подал.

– Хорошо, – согласилась Грант, – я спущусь в архив. Но хочу принимать участие во всех планерках. Теперь это общее дело?

– Официально пока не объединили: мало доводов. Но я думаю, что объединят. Мне кажется, он оставляет нам подсказки. Но я не понимаю, как их правильно читать.

– Квесты! – воскликнула Ребекка совсем по-детски. – Обожаю!

Наскоро проведя планерку и представив нового члена группы остальным, Грин уехал в дом, где нашли Перо. Он взял с собой чертежи. А потом сделал то, чего от себя не ожидал: рано утром позвонил Венсану Жанаку, бригадиру, который занимался строительством и реставрацией в Спутнике-7 и с которым его свело расследование в прошлом году[8]8
  Об этих события рассказывается в романе Анны Блейк «Ядовитый воздух свободы».


[Закрыть]. Жанак страшно удивился, услышав голос детектива, но, вникнув в просьбу, согласился приехать.

Их встреча оказалась спокойной, будто не было тягот прошлого года, будто им не приходилось воевать друг с другом, тщательно оберегая границы привычного уклада. Венсан будто помолодел за это время, хотя седина из волос и отросшей бороды не исчезла. Невысокий, но похудевший, поджарый, он ворвался в дом, будто имел на это полное право.

Аксель ждал его в гостиной. Бесполезных криминалистов детектив выгнал и вчитывался в чертежи, запивая мрачные мысли черным кофе.

– Вот, я тут, – вместо приветствия сказал Жанак. – Меня отпустили на день. Этого хватит?

– Думаю, нам нужно несколько часов. Надеюсь, вы помните про конфиденциальность.

Венсан кивнул и опустился напротив Акселя. Тот молча кивнул на кофейник и чашку, бригадир налил себе ароматный напиток и с интересом уставился на чертежи, испещренные пометками Грина.

– Я выбрал четыре места, где может находиться тайная дверца или что-то в этом роде. Мы должны найти помещение, достаточно просторное, чтобы там спокойно мог перемещаться взрослый мужчина, чтобы там можно было поставить большой рабочий стол, как в мастерской. Снаружи входа в подвал нет. Есть въезд в подземный гараж, но его проверили с невероятной тщательностью. Из него никаких входов, никаких рычагов. Просто гараж, стены кирпичные, никаких пустот. Но гараж имеет площадь, соответствующую четверти площади первого этажа дома. – Грин бросил Венсану один из листов чертежа. – Значит, может быть еще одно такое же помещение. Или два. Мы пока не двигали мебель, чтобы все проверить. Нужно выбрать те места, где наличие двери вообще возможно, а потом уже все переставлять. Ведь придется все возвращать обратно.

– Какое бережное отношение к чужой собственности, – усмехнулся Венсан, вглядываясь в чертеж.

Аксель был доволен. Бригадир не задавал лишних вопросов и точно разбирался в строительстве лучше него.

– Дом старый, находится под охраной городской администрации, но его явно реставрировали.

– Ага, лет сорок назад. Тогда же создали эти чертежи.

– И естественно, на документах нет того, что нам нужно.

– Ну, естественно. Зато можно сравнить толщину стен и площадь помещений.

Аксель медленно кивнул.

– Этим я и занимаюсь. Но не понимаю, что искать. Комнату на первом этаже? Это вряд ли. Комнату в цоколе? Да, но где дверь? И какое пространство нужно скрыть на чертеже, чтобы использовать его не только под саму дверь, но и для выведения лестницы вниз? Достаточно просторной лестницы, чтобы по ней можно было ходить, мы же не в средневековом замке.

Жанак усмехнулся. Его глаза вспыхнули от удовольствия, знакомого Грину удовольствия. Аксель наслаждался расследованием, а Венсан – поиском скрытых значений в строительных документах. Как будто кто-то бросил вызов именно ему. Сможет ли бригадир прочитать искаженный чертеж, найти несоответствия и привести следствие к разгадке? Почему-то Аксель не сомневался: безусловно, сможет, и еще как.

– Обеспечу еду и кофе, – сказал детектив. – Вы предпочитаете работать в одиночестве или мне остаться?

Жанак медленно посмотрел на него, с трудом возвращаясь в реальность.

– Можете остаться, только не мешайте. Но мне потребуется оборудование. Я дам список.

– Хорошо. Хорошей охоты.

– И вам, детектив. И вам.

Хитро замаскированная под естественный декор одной из гостиных на первом этаже дверь обнаружилась ближе к ночи. Жанаку понадобилось всего шесть часов, чтобы ее найти и открыть. Сдав работу детективу, он уехал. Возможное место убийства не для посторонних, даже если эти посторонние помогли с техническими моментами. Грин замотал ботинки свежим скотчем, натянул латексные перчатки, взял на всякий случай фонарик и направился в новое помещение. Его гипотеза оказалась верной: небольшая лестница вела в цокольный этаж. В коридоре не было освещения – либо он не нашел выключателя, – и неровный луч фонаря выхватывал опрятные, но простенькие ступеньки, грубо заштукатуренные стены. Кое-где штукатурка обвалилась, обнажив кирпич. В конце лестницы обнаружилась еще одна дверь – неказистая, металлическая, как в бункерах. От этого сравнения его пробила неприятная дрожь, швырнув в ненужные армейские воспоминания. Аксель коротким движением проверил, легко ли вытаскивается пистолет, предварительно зажав фонарик зубами, убедился, что оружие в порядке, и, вздохнув, навалился на дверь. Та поддалась с глухим скрипом. Луч выхватил бурые пятна на полу. В легкие ворвался спертый воздух с привкусом железа и тьмы.

Грин нащупал выключатель, включил свет – и ошарашенно замер, не понимая, что чувствует. Удовлетворение от того, что он был прав, – или же омерзение. Кровью было залито все. Ее явно кое-как смывали, но тут и там остались разводы, а где-то – даже подсохшие лужицы.

Телефон здесь не ловил, и пришлось выбраться на первый этаж. Он вызвал судмедэкспертов и принялся ждать.