Текст книги "Любовь на оливковом масле"

Евгения растерялась.

– Да мне и надеть-то нечего. Только брюки да свитер. Все остальное еще детское, школьное. Сто лет себе шмоток не покупала. Некогда и не на что.

– Что-нибудь придумаю, – пообещала Лизка. – У меня подружка по институту есть. Фарца. С ног до головы упакована. Одолжу у нее для тебя одежду на вечер. Галька передо мной в долгу, а роста вы одинакового, и фигуры похожи. Обе типичные вешалки.

– Спасибо на добром слове, – обиделась Женя.

– Так это же комплимент. Мне такого эффекта никакой голодовкой не добиться. У нас все сейчас на диетах сидят. А тебе задаром фигура досталась. Другая бы от счастья умирала, а ты прячешь. Поэтому будем выводить ее в свет. Задача у тебя на завтра одна: найти хорошие черные туфли. Оптимально – типа лодочек, на каблуке.

– У меня как раз есть! – обрадовалась Женя. – Тетя еще на свадьбу подарила. Я их от силы пару раз и надела.

– Эти? Помню. Годятся, – одобрила Лиза. – «Габор» – вечная ценность. А остальное – моя забота.

– Как-то все же неудобно у чужого человека платье одалживать, – поежилась Женя.

Не бери в голову, – отмахнулась подруга. – Для Галки это пустяк. Самое малое, что она может для меня в ответ сделать. А ты хоть наконец-то по-взрослому в свет выйдешь. Пора, подруга, расти. А то, на тебя глядя, и не подумаешь, что уже мама. Максимум на пятнадцать тянешь. Брючки, хвостики… Скоро Темка старше тебя будет выглядеть. Ты уже взрослая женщина, и оформлять себя надо соответственно. Иначе лучшие годы упустишь. Вроде девочка-девочка, а однажды проснешься – уже старуха.

III

Прошло двадцать лет, а в Жениной жизни все оставалось по-прежнему. Разве что Артем в последнее время все грозился ее покинуть.

– Сниму, мать, квартиру. Давай посмотрим в лицо реальности. Ты еще женщина молодая, но на охоту тебе осталось всего несколько лет. Дальше совсем сложно станет. А я годам к тридцати все же надеюсь жениться, детей родить.

– И прекрасно. Стану внуков воспитывать.

Я предпочел бы, чтобы у тебя, кроме внуков, свои интересы появились, своя семья. Слушай, ведь у тебя ее толком никогда и не было. Должна, в конце концов, испытать, что это такое. Не позволю я, чтобы вся твоя жизнь оказалась угроблена из-за меня. Потом состаришься и начнешь меня пилить: я, мол, тебе всю жизнь отдала, а ты, неблагодарный, стакана воды не принесешь… – Он выдержал выразительную паузу. – Шучу, конечно. Но мне действительно хочется, чтобы ты была счастлива. По-человечески, по-женски.

– А если не выйдет?

– По крайней мере, хоть попытаешься, и не останется у тебя и у меня ощущения нереализованных возможностей.

– Ой, ну, если хочешь, давай поживем раздельно, – сдалась в результате под его натиском Евгения. – Только зачем снимать? Разменяем квартиру.

– Ну да. На две однокомнатные клеточки. Нет уж. Исключено. Уж тогда лучше еще годик подожду, подрасту на работе, возьму кредит и куплю квартиру. Что же я буду рушить любовно свитое тобой гнездо?

– Вот и правильно. Подождем.

У Жени окончательно отлегло от сердца. Вопрос с разъездом откладывался минимум на год.

У Лизы за два прошедших десятилетия в личной жизни тоже мало что изменилось.

Она все так же вот-вот собиралась замуж. Очень хотела! И кандидатура каждый раз была самая подходящая. Потом неизменно что-то не складывалось, однако Лиза не унывала, и на ее горизонте появлялась новая кандидатура, естественно, куда лучше прежней.

Работ за эти годы Лиза поменяла множество. Спрашивать, что Лиза там делала, не имело смысла. Она везде попросту числилась, порой даже не зная, где территориально находится место, на котором она якобы трудится. Длительность пребывания на каждой новой должности напрямую зависела от длительности отношений с очередным любимым.

– И не боишься так жить? – тревожилась за подругу Женя.

– Можно подумать, у тебя стабильность. Ты сама, дорогая моя журналисточка, сколько работ сменила?

– Много, – вздохнула Женя. – Газеты и журналы без конца открываются и закрываются.

Что и требовалось доказать! Обстоятельства разные, а результат один. Да сейчас все так живут. Эпоха перемен! Главное, сидя на одной веточке, приглядеть себе следующую, прежде чем эта сломается.

– Тебя бы, Лизка, в народные мудрецы! – засмеялась Евгения.

В ком-то другом подобное отношение к жизни наверняка вызвало у Жени неприязнь и отторжение. Но Лиза была такая родная! С ней вместе столько пережито! Да и на самом деле она добрая! Сколько та помогала ей! И когда она развелась с Геной. И когда Артем вступил в переходный возраст. И даже эту квартиру помогла ей найти.

Да Лиза и впрямь цинично поступала с мужским полом, но и мужики тоже цинично ее используют. Ни один из них так на ней и не женился. У нее даже детей нет, и теперь уже точно не будет. Неудачный аборт навсегда положил конец этой мечте. Странно. Два таких близких друга – Лизка и Ларик. – и оба как заколдованные. Ну не везет им на личном фронте, и точка! Главное, желание семью построить у обоих огромное, а наделе не получается. Лизка хоть по-прежнему верит в будущее, а Илларион, кажется, отчаялся. Зато ему с работой везет. Раз в год, правда, издание обязательно меняет. Зато каждое последующее место лучше предыдущего. Его постоянно переманивают.

Связи у него везде, и Евгения ими с удовольствием пользовалась. Илларион ей никогда не отказывал. Вот и в последний раз пристроил в банк, пиарить и осуществлять связи с общественностью.

Ларик потом раскололся. Взяли в банк именно Женю, потому что мужик, который одновременно с ней претендовал на место, запросил в полтора раза больше, и жестко стоял на своем. Евгения же посчитала, что лучше синица в руках, чем журавль, которого еще невесть сколько ловить придется. В банке ее все устраивало. Территориальное расположение просто сказка – в соседнем с ее домом переулке, не надо каждое утро в пробках тыркаться. Кроме того, здесь она была сама себе начальником. И банк хоть и небольшой, но с очень солидными учредителями. Есть, короче, шанс зацепиться надолго. Жене уже надоело прыгать с места на место. Когда тебе за сорок, хочется стабильности. Хоть в чем-то.

IV

В воскресенье Женя, всласть выспавшись (с Лизой они накануне засиделись допоздна), первым делом заглянула в холодильник. Пустовато. А Тема собирался сегодня к обеду вернуться, надо бы что-нибудь приготовить. Бутербродами не обойдешься. Молодой мужской организм сына требовал еды, и много.

Можно, конечно, заказать готовое на дом. Самый простой и безболезненный выход. Однако они с Артемом и так в будние дни питаются в общепите. Какая же она мать, если хоть раз в неделю не приготовит нормальной, здоровой, свежей домашней еды! Один только недостаток – пока сама готовишь, нанюхаешься и аппетит пропадает. Наслаждаются в основном другие. Хотя и в этом есть смысл. Много не съешь – фигуру сбережешь.

Выпив чашку черного кофе, она натянула джинсы, куртку, кроссовки и направилась в супермаркет по соседству. Тот самый, где ей сапоги погубили. Кидая в большую тележку на колесиках продукты, Евгения осторожно озиралась по сторонам. Вдруг этот псих снова подстерегает ее с очередной бутылкой оливкового масла? Нет, сегодня ее, конечно, голыми пуками не возьмешь: кроссовки и джинсы старые. С другой стороны, тоже жалко.

Психа, к счастью, не оказалось. Женя спокойно накупила мяса, овощей, йогуртов, хозяйственных мелочей, и набралась у нее тележка с верхом. У кассы очереди не было. Быстро расплатившись, она уже толкала тележку к выходу, когда ее окликнул охранник.

– Остановитесь, пожалуйста.

– В чем дело? – заволновалась она. – Все оплачено. Чек хотите проверить?

Она принялась рыться в пакетах.

– Да не нужен мне ваш чек, – отмахнулся охранник. – Вы лучше ответьте, это на вас два дня назад масло вылили?

– А что, хотите заставить меня за него заплатить? – вскинулась Женя. – Между прочим, это не я его уронила. По-хорошему, мне за это компенсация полагается, как пострадавшей.

– Так вот я как раз насчет нее.

Это что же? Ваш магазин решил мне сапоги компенсировать? – уставилась на него Женя. Такого благородства она никак не ожидала, даже от хорошего супермаркета. В голове зароились догадки. Вероятно, после ее тогдашнего бегства разгорелся настоящий скандал, а они не хотят терять постоянного клиента. Вот и засуетились.

– Да нет, при чем тут магазин, – как-то даже съежился охранник. – Это мужик тот. Мы пока с ним разобрались, вас и след простыл.

– Его след уже сильнее простыл, – сказала Женя.

– Ошибаетесь. – Охранник полез в боковой карман форменной куртки и извлек из него бумажный прямоугольник. – Он вот здесь вам координаты свои оставил. Я ему объяснил, что вы часто здесь бываете, лицо мне знакомо. Ну он и просил передать, как только увижу.

Женя взяла карточку: «Евгений Сергеевич Русаков». Ниже – два телефона: служебный и мобильный.

– И это все? – удивленно осведомилась Женя.

Денег мне не доверил, – торопливо ответил охранник, восприняв ее вопрос по-своему. – Сказал, чтобы вы позвонили.

– Ладно, спасибо. Разберусь.

И Женя покатила тележку к машине. Закидывая покупки в багажник, она рассеянно размышляла, что теперь делать. Звонить или нет? И как интересно: у них, оказывается, одинаковые имена. Он Евгений, она Евгения. Бывает же.

Так звонить или не звонить? С одной стороны, вроде не совсем удобно, но с другой – он же сам просил. Интересно, почему у него на визитке не написано место работы. Обычно и должность, и всякие там регалии. А у этого только фамилия, имя, отчество и телефон. Как это понимать? Варианта, пожалуй, два. Либо Русаков – такой крутой, что ему на все наплевать, или наоборот, никаких регалий не имеет, а возможно, даже работы нет. Хотя служебный телефон есть. Существует, в общем, и еще вариант: визитка для тех, кто не должен знать, что он собой представляет. В том смысле, где работает и на какой должности. Не хочет лишний раз светиться.

Вряд ли, конечно, слишком крупная шишка, раз сам пошел в магазин. Хотя чужая душа – потемки. Вдруг он так расслабляется? Хобби у него такое. Шопинг-терапия после трудового дня. Миллиончик-другой сделал – и в супермаркет, за продуктами. Нашел женщину, маслом облил – полегчало. Можно снова за работу приниматься.

Так звонить или не звонить? Правда, конечно, целиком и полностью на ее стороне. Но как-то унизительно. Выходит, она выклянчивает у него компенсацию. Вот сволочь мужик, повернул ситуацию в свою пользу.

Женя рассердилась. Противно! Не станет она звонить. Сапоги, правда, жалко. И угроханные на них деньги – тоже. В конце концов, она с утра до вечера пашет, чтобы позволить себе хорошо одеваться. Пожалуй, прежде, чем принимать окончательное решение, следует посоветоваться с Лизкой.

Спешно распихав покупки, она набрала номер подруги. Лиза долго не брала трубку, а когда наконец подошла, ее «алло» прозвучало тягуче и томно. Похоже, у нее был очередной любимый.

– Женька, у тебя что-то срочное? – спросила Елизавета. – А то у меня… гости.

– Вообще-то интересная новость, но могу и потом, – отозвалась Евгения.

– Нет, погоди. – Лизу одолело любопытство.

– Да ты же занята?

– Он пока в ванной. Есть время. Излагай кратко и по существу.

– Понимаешь, мужик тот, ну, с маслом, оставил мне в магазине визитную карточку и просил позвонить.

– Врешь! – выдохнула Елизавета.

– Да правда, правда.

– А кто он, мужик-то? – немедленно проявила практичность подруга.

– В том-то и дело, что неизвестно. Имя, телефоны – и только.

– Маскируется! – Воскликнула Лиза. – Значит, есть что скрывать. Ну Женька! Вот повезло. Звони, пока он не передумал.

– А ты уверена, что он скрывает хорошее, а не плохое?

Уверена, – отрезала Лиза. – Если бы он скрывал плохое, у него, знаешь, сколько всего на карточке было бы написано? Любого бандита возьми. У них такие карточки! Нет, если мужик ничего про себя в визитке не написал, значит, в себе уверен. А если уверен, значит, стоящий. Берем, Женька, и срочно. Пока себя виноватым чувствует.

– Лизка, но вроде получается, будто я перед ним унижаюсь.

– Твоей, подруга, совестью Красную площадь можно вымостить! Ты понесла убытки и мучаешься, что перед кем-то унижаешься. Звони, даже не думай. Пусть он мучается. – И без паузы продолжила сладким голосом в сторону: – Любименький, минуточку. У меня очень важный разговор.

– В ответ до Жени донеслось недовольное бурчание.

– Лизка, иди. Тебя ждут.

– А-а, – презрительно протянула та и прошептала в трубку: – Это не основной. Потерпит.

Женя фыркнула.

– Ты пойми, деньги за твои сапоги, конечно, важный момент, но не главный, – вернулась к основной теме разговора Елизавета. – Главное, осмотри мужика как следует и оцени. Провентилируй, кто он. Женат, не женат?

– Может, мне ему сразу анкету предложить? Мол, пока не заполнишь, деньги не возьму.

– Да что я тебя учу, как первоклассницу! Ты же журналистка. Пиарщица. Для тебя это должно быть как дважды два.

– И впрямь! – воскликнула Женя. – Что меня заклинило? Сейчас в Интернете пошарю. Если Русаков и впрямь известный, что-нибудь найду.

– Наконец-то! – возликовала Лиза. – Интерес здоровый проснулся. Ой, извини, пошла. А то сейчас тоже без новых сапог останусь, а я себе в «Праде» такие классные приглядела! Иду, иду, милый! А ты, Женька, работай. Судьба второй шанс тебе подкинула. Неспроста.

Евгения, как загипнотизированная, включила ноутбук и задала поиск. Ссылок на Русаковых оказалась уйма. Чтобы про всех прочитать, месяц жизни угрохать нужно, причем не ходя на работу и вообще ничего другого не делая!

Женя наугад просмотрела несколько ссылок. Сторож из Барнаула. Полный тезка мужика с маслом. Зарубил своего напарника особо жестоким способом. Сперва убил, потом четвертовал. Явный маньяк. И тот, с маслом, тоже очень странный. Вдруг один и тот же? Надо проверить. Женя несколько раз кликнула мышкой. В результате даже нашла фотографию барнаульского Русакова. Ничего общего с московским. Лет на двадцать старше, кривой на один глаз и с огромной белой окладистой бородой. Уже легче.

Поиск продолжился. Несколько новых Русаковых тоже оказались явно не те. Комбайнер, обнаруживший в распаханном поле золотой слиток. Шеф-повар московского ресторана, сотворивший порнографический десерт. Фотография была, но лишь «шедевра». Впрочем, Женя была уверена: шеф-повар оливковое масло нипочем бы не уронил. У них в этом плане профессиональная бережливость. Автор детективов. Этому оказалось всего двадцать лет. В таком духе можно было продолжать бесконечно.

– Мама, я вернулся! Как насчет пожрать?

Голос сына, раздавшийся в передней, вернул Женю к действительности. Проклятие! Об обеде она совершенно забыла! Ну Русаков! Одни от него неприятности! Она торопливо выключила компьютер.

Артем уже заглядывал в комнату:

– Диагноз ясен и безнадежен. Мать трудоголик. Тяжелый крест для растущего организма.

Женя почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо. Знал бы сын, чем она сейчас занималась!

– Тогда раздеваться не стану, – принял решение Артем, – а вот ты одевайся. Где-нибудь по соседству похаваем.

– Да я все для обеда закупила, не успела приготовить, – в полном смущении оправдывалась Евгения.

– И замечательно. Вернемся – сготовишь. Завтра съедим. Вообще, могла бы не мучиться. Слава богу, едальных заведений теперь навалом, на каждом шагу. И мы, по счастью, можем себе это позволить. Давай, давай шевелись, умираю.

Пока Женя одевалась, ей пришла в голову шальная мысль. Если Русаков – известная личность, может, Темка что-нибудь о нем слышал?

– Сын, ответь на вопрос. Кто такой Русаков?

– Мой бывший преподаватель по экономике, – последовал незамедлительный уверенный ответ. – На фига он тебе потребовался? Или я ему нужен? Он что, звонил?

– Нет. Это у меня по делам один контакт. Уточнить кое-что про него требуется. Какой твой преподаватель внешне? – Чем черт не шутит.

– Маленький, толстенький, лысенький, и картавит, как Ленин. И рукой так же размахивает. Прямо как в советских кинофильмах. По-моему, это он так над нами прикалывался. Но мужик очень умный.

– Не тот, – разочарованно выдохнула Женя.

Сын расхохотался:

– Это что, новый вид пиара? Втемную? Не знаешь, с кем дело имеешь? Ой, расскажи. Любопытно.

– Да нет. Просто я через этого неизвестного мне Русакова должна выйти на другого, нужного мне человека. А Русаков, паразит, маскируется. Скрывает, кто он. А мне как раз необходимо узнать, чтобы правильно разговор с ним построить.

– Тайны мадридского двора.

– Пиар – дело тонкое, – сказала Женя.

– И сомнительное, – хихикнул сын. Женя немного обиделась:

– Зато хорошо нас кормит.

– Да я не против, – чмокнул ее в щеку Артем. – Тебе нравится, и порядок. Все женщины интриганки.

Женя надела плащ и осторожно поинтересовалась:

– Тебя что, утром не покормили?

– Во-первых, я уже не грудной, чтобы меня кормить, а во-вторых, Вовкин холодильник пребывает в еще более пустом состоянии, чем наш. Вчера пиццу с ним заказали, и пока подчищали проект, за ночь всю слопали. А днем, когда проснулись, кофейку выпили, и я решил, что до твоего обеда дотерплю.

– А ты разве не у де… – начала было Женя.

Артем перебил:

– Мама, к твоему сведению, когда я не ночую дома, то большей частью работаю, а не с девушками развлекаюсь. То есть иногда то и другое совмещается, но вообще-то я парень серьезный. И… есть хочу! – прорычал он.

– Уже идем, – отомкнула замок на двери Женя.

Когда они возвратились домой, Женя мигом отправилась на кухню. Не пропадать же продуктам!

Шинкуя капусту, она опять начала мучиться. Позвонить Русакову или не стоит? Воскресенье все-таки. Человек отдыхает, может, с семьей время проводит. Неудобно отрывать. А если еще жена трубку возьмет? Объясняй ей потом, кто она, Женя, такая. Мол, я та самая женщина, на которую ваш муж вылил масло. А если жена ревнивая., вообще ужас.

И Женя решила отложить звонок до завтра. Позвонит по служебному телефону. Может, трубку возьмет секретарша. Тогда она сразу назовет организацию. А при умелом построении разговора Женя, вероятнее всего, выведает и должность шефа. Хоть будет иметь представление, что он за птица. А вообще, зачем ей это нужно? Задурила Лизка ей голову. С другой стороны, теперь и самой интересно.

V

В понедельник утром, придя на работу, Евгения первым делом положила перед собой визитную карточку Русакова, но не успела набрать его номер, как ее вызвали на совещание. Уходя, она оставила на столе записку: «Позвонить Русакову».

Полтора часа спустя, когда Женя вернулась к себе, настроение у нее было самое боевое. Ей необходимо было выпустить на кого-то пар. Русаков – самая подходящая кандидатура! Она набрала номер.

– «Гранит-гарант», – ответили ей нежным девичьим голосом.

«Название фирмы или пароль?» – пронеслось у нее в голове.

– Будьте добры, Евгения Сергеевича Русакова, – произнесла она.

– Ой, а вы знаете, его нет.

– А когда будет? Или мне по мобильному позвонить?

– Смотря по какому вопросу, – откликнулась девушка. – Евгений Сергеевич в командировке.

– А когда приедет?

– Завтра поздно вечером. А вы по какому вопросу? Может, я помогу?

– Вряд ли, – быстро произнесла Женя. – Хотя, – в ней проснулась журналистская сметка, – уточните мне должность господина Русакова.

– А вы кто? – насторожилась девушка. – Потому что если журналистка, то я без санкции Евгения Сергеевича разговаривать не могу. У нас уже были по этому поводу неприятные случаи.

– Нет, я не журналистка. Евгения Шильцева. Банк «Оптимал». У нас с Евгением Сергеевичем наметился один совместный проект.

– Ой, извините, – стушевалась девушка. – Тогда давайте я сразу передам, как он приедет. У него есть ваш телефон?

– Да нет. Знаете, мы некоторым образом заочно знакомы. Лучше я сама ему перезвоню.

– Тогда звоните послезавтра, и лучше с утра, – посоветовала девушка.

– Так и сделаю, – пообещала Евгения.

Лишь повесив трубку, она спохватилась:

ведь должность-то Русакова девушка ей так и не назвала! «Стареешь, Женька, ослабевает профессиональная хватка, – мысленно укорила она себя. – Первый-то выстрел получился холостым. Хотя нет, не совсем. Название фирмы я узнала!»

Она задумалась, как и где выяснить, что такое «Гранит-гарант». По смыслу названия не определишь. За ним может крыться что угодно. И банк, и, к примеру, строительная контора, и даже мастерская по изготовлению надгробий. Женя усмехнулась. Весьма близко к тексту. Гранит – мастерская. Мол, гарантируем классные гранитные надгробия! Если так, хорошее же знакомство она завела. Именно гробовых дел мастера ей в жизни только и не хватает. И работа солидная, и тематика веселенькая. Надо Лизке сказать. Вот они вместе посмеются!

Женя снова воспользовалась Интернетом. На сей раз удачно. «Гранит-гарант» оказался страховой компанией. Уже хорошо. Надгробными плитами и не пахнет. Интересно все-таки, кем Русаков там работает? Увы, информации о компании содержалось мало. Лишь самые общие данные, среди которых фамилия Русакова не фигурировала.

Два дня пролетели в полной суматохе. Банк, в котором работала Женя, спонсировал выпуск трехтомной книги воспоминаний Ильи Ковригина.

В день праздника Женя приехала в ЦДЛ загодя. Следовало проверить, правильно ли расположены рекламные щиты их банка.

Первое, что ей бросилось в глаза, когда она вошла, – огромная растяжка над сценой: «Гранит-гарант». Откуда это взялось? Наверное, после какого-то предыдущего мероприятия осталось. Надо немедленно снять! И о чем только люди думают? Хорошо еще, додумалась приехать заранее и обнаружила. Останься тут это «гранитная» прелесть, с нее потом в банке голову бы сняли.

Евгения заметалась в поисках администратора, чтобы организовать с его помощью снятие растяжки. Поиски длились долго, а когда она его нашла, выяснилось, что реклама висит на совершенно законных основаниях.

– Это его спонсор, – дохнув на нее нежным запахом перегара, объяснил администратор. – Письменная договоренность имеется. Снять не могу.

– Не они, а мы – спонсор! – возопила Женя. – «Оптимал-банк»! Понимаете?

– Так мы ваши щиты тоже расставили. Действовали согласно договоренности. Не нравится, как стоят, можем переставить. Сейчас рабочих вызову. – Администратор схватился за мобильник.

– Мне не наши щиты, а растяжка чужая не нравится! – продолжала кричать на него Евгения.

– А это уже меня не касается, – сказал администратор. – Вы спонсоры, они спонсоры, разбирайтесь между собой.

– Но книгу мы ведь выпустили! «Гранит» совершенно ни при чем!

– Я и не говорю, что при чем. Вы книгу выпустили, а они фильм делают.

– Какой фильм? – изумилась она.

– Мне почем знать. Я не режиссер. Писателями тут командую.

– Почему мне про фильм никто ничего не сказал? – Евгения была совсем сбита с толку.

Совсем не ко мне вопрос. Вон там, – указал он пальцем на второй этаж, – мужик из «Гранита» бродит. У него и выясняйте. Между прочим, они против ваших щитов слова не сказали.

– Видно, они про нас знали, а я про них – нет. Покажите мне, пожалуйста, человека из «Гранита», чтобы долго не искать, – попросила Женя.

– Пойдемте, – повел ее в верхнее фойе администратор.

У входа в зал, возле щита «Оптимал-банка», стоял, раскачиваясь с пятки на носок, рослый мужчина в черном костюме.

«Как на похороны пришел», – с неприязнью отметила Женя.

– Вот, – подвел ее к мужчине администратор. – Евгений, хочу вас познакомить. Представитель «Оптимал-банка». – Он покосился на Женю. – Забыл, как вас по имени-отчеству.

– Евгения Владимировна, – машинально пробормотала она.

Вот он, значит, какой, оказывается, этот Русаков! Наконец-то она может его как следует разглядеть.

– Вы? – потрясенно смотрел на нее тот. Администратор заинтригованно хмыкнул.

– Ну познакомил вас и пошел.

Они даже не обратили на него внимания.

– Уже вернулись из командировки? – ляпнула Женя первое, что пришло в голову.

– Откуда вы знаете? – еще больше изумился ее собеседник.

– Звонила вам. Сами оставили мне телефон.

– А-а! – Он просиял. – Выходит, вам передали. А мне не передали.

– Да я не просила. Знаете, сложновато было объяснить, кто я. Не рассказывать же про масло.

Он смутился.

– Наверное, вы правы. Вы уж меня извините. Я эту бутылку от неожиданности уронил.

– Так были потрясены моей красотой? – Женя уже пришла в себя и решила съехидничать.

А он даже, пожалуй, и ничего, украдкой приглядывалась она к нему. Вполне симпатичный. Она перевела взгляд на его руки. Лизка была бы довольна. Кольца нет. Хотя это может ничего не значить. Не каждый женатый мужик кольцо носит.

– Ну-у, можно и так сказать, – с каким-то странным выражением лица протянул Русаков. – А вы… Да нет. Хотя… Так, ничего.

– Не поняла. Хотели спросить, не потрясла ли меня ваша красота? Увы, разочарую вас. Все мое внимание было обращено на мои несчастные сапоги.

Он рассмеялся.

– Они, конечно, невосстановимы.

– Естественно.

– Я компенсирую!

– Ладно уж.

– Нет, я настаиваю.

– Потом обсудим. – Женя глянула на часы. – Ой, скоро уже начинаем, а я еще не выяснила у вас про растяжку. У меня сугубо профессиональный интерес. Что это мне там администратор про фильм твердил? И почему ваша растяжка появилась? Я ничего не знаю.

– Объединили усилия. А почему вы не знаете, я не знаю.

– То есть все законно?

– Стопроцентно гарантирую: санкционировано на высшем уровне.

– От души отлегло, – успокоившись, выдохнула Евгения.

– Хоть чем-то сумел обрадовать. Русаков улыбнулся. «И улыбка у него замечательная», – невольно отметила Женя.

– Волнуетесь? – Как загадочно он на нее смотрит. Загадочно и нежно. Странный все-таки.

– Естественно, волнуюсь. По шапке мне дадут.

– Кто же такой нехороший способен обидеть такую очаровательную женщину? – Он по-прежнему не отрывал от нее глаз.

– Обидчиков всегда больше, чем защитников, – ответила она.

– Тогда я готов вас защищать! – полушутя-полусерьезно произнес он.

– Что вам еще остается, – улыбнулась Женя. – Обидеть меня вы уже успели.

У Русакова сделался жалобный вид.

– Я ведь уже попросил прощения.

– А я еще думаю, простить вас или нет.

– Мне что, на колени перед вами прямо здесь встать, чтобы прощение вымолить? А вот возьму и встану.

И Женя поняла, что он сейчас действительно это сделает.

– Нет, нет, нет! Репутацию мне испортите! Там наш глава ведет виновника торжества. После довыясняем отношения.

Русаков оглянулся.

– Ас другой стороны – наш главный. Слушайте, вам не кажется, что мы с вами почти родственники?

– Еще скажите, что папа нашего главного друг детства папы вашего главного.

– Не папа, а дядя. Асами главные, между прочим, в одном классе учились.

– Прекратите меня смешить! Мне сейчас нужно сделать торжественное лицо. О господи! Я ведь вообще должна была Ковригина у входа встречать! – запоздало спохватилась она.

– Не тревожьтесь. Он вполне доволен. А сейчас внимание: заходим с флангов. Вы слева, я – справа. Осуществляем план перехвата гения и освобождаем наших генеральных от ноши.

– А они отдадут? – засомневалась Евгения.

– Наверняка. Как-никак, два пролета лестницы его на себе тащили. На старт! Внимание! Марш!

– Сейчас умру от смеха! – простонала она.

– А вы подумайте о своих сапогах. Сразу пройдет.

– Садист! Нащупали мое больное место!

Трюк, однако, не помог. Жене вспомнились не сапоги, а изгвазданный Русаковым охранник, и ее начал душить новый приступ хохота.