Текст книги "Полуночные миры"

Обращённая

1.

Истошный крик… где-то на грани кошмарного сна и жуткой реальности.

Я перевернулась на спину, ещё не до конца проснувшись и не успев понять, что это не кошмар. Второй крик, словно удар, оглушил, пробившись сквозь двери и стены. Я резко села на кровати. Толком не осознав, что происходит, осторожно ступила на холодный пол.

В конюшне дико заржали лошади…

Снова крик… Человеческий крик. Я рванула ручку двери и выскочила в коридор. И увидела настежь распахнутую входную дверь, почти что сорванную с петель. Я невольно задержала дыхание, захлебываясь тревожными предчувствиями. Меня окатило ледяным порывом ветра. Кристаллы холода ранили кожу. Добравшись наконец до выхода, я увидела ошеломляющую картину. Отец лежал ничком на пороге дома, распластавшись в неестественной позе. Я бросилась к нему, упала на колени, перевернула его на спину. Он был весь в крови. Я сначала слегка, а потом всё сильнее и сильнее начала трясти его холодеющее тело. Никакой реакции. Он не открыл глаза, не ответил, даже не застонал.

– Папа! – мой голос сорвался. – Папа! Нет! – я не переставала его трясти, хотя в сознание уже начало леденяще проникать понимание произошедшего.

Я отпустила изуродованное тело. Оно безвольно выскользнуло из моих рук.

Я метнулась к маминой комнате. Я ничего не видела от застилавших глаза слёз. Я шла почти на ощупь, повсюду оставляя за собой кровавые отпечатки ладоней. Волна страха накрыла меня с головой, когда я увидела маму, лежащую на кровати. Закричав, я закрыла лицо и отвернулась. Лишь спустя несколько мучительных мгновений я нашла в себе смелость взглянуть. Шатающейся походкой приблизилась. Протянула руку.

– Мама? – с надеждой и трепетом ожидания позвала я. Эти два чувства смешались в одно. Мне казалось, меня бросили на дно пропасти. Ответа не последовало. Моя рука наткнулась на простыню, мокрую от крови. Мне с трудом удалось подавить приступ тошноты. Я прикрыла ладонью рот, стараясь не вдыхать отвратительный запах свежей крови.

Звон бьющегося стекла и глухие удары возвестили о продолжении кошмара. Очередной вопль донёсся до меня, будто бы разрывая внутренности. И через секунду стих. Я задрожала, поняв, что и сестра мертва. Какие жуткие, адские звери могли сотворить такое?! В угасающем сознании теплилась единственная мысль: может, мои племянницы ещё живы… я – их единственная надежда на спасение.

Чужие крики обрушивались на меня со всех сторон, вот-вот – и погребут меня вместе с погибшими родными в этом умирающем доме. Но пульс в ушах стучал громче и громче – и вот уже заглушил все другие звуки. Он стучал, словно огромный барабан, с бесконечными промежутками полной глухоты, отделяющими один удар от другого.

Из оцепенения меня вывел чавкающий звук из угла, зияющего непроглядной чернотой. Я попыталась всмотреться, но смогла лишь различить две массивные фигуры, склонившиеся над распростёртым на полу телом. Словно звери, они буквально рвали маленький труп на куски. Видимо, за поеданием лакомой добычи они не заметили меня, но сейчас… Копошащийся комок угрожающе зарычал. Я не поняла, кто или что это было. Слабого лунного света было достаточно лишь для того, чтобы видеть тёмные силуэты. Интуитивно я поняла – из комнаты надо выбираться очень медленно… только так на меня могут не обратить внимания. Прокралась наружу – а потом опрометью бросилась вон из этого дома. С громким рёвом тени ринулись за мной. Я уже выбралась в коридор, когда на меня сверху упало что-то тяжёлое, повалив на пол. Я инстинктивно ударила его ногой, стараясь сбросить с себя. Но мне не удалось уползти далеко. Невыносимая боль пронзила ногу, увлекая меня в лапы чудовища. В этот момент я уже приготовилась к неизбежному. Но, собрав неведомо откуда появившиеся силы, рванулась прочь.

И вдруг наткнулась на что-то. На кого-то. Я подумала, что это ещё одно чудовище, которое хочет убить меня. Его сильные руки обхватили мои плечи, не давая отстраниться. Я в страхе подняла голову. Передо мной стоял мужчина… странный мужчина… как будто бы до предела измученный жаждой. Это всё, что я сумела понять. Он вглядывался в моё лицо, словно узнав во мне кого-то. Выражение ненасытности таяло, его как будто бы растапливали воспоминания. Сначала сверкающие глаза метались по мне, потом мужчина тихо-тихо, еле слышно выдохнул чьё-то имя. Но, быть может, мне это только почудилось. Неожиданно мужчина обнял меня, привлекая к себе на грудь. Это ещё больше напугало меня. Я забилась в его руках. Он будто опомнился и, взглянув на меня ещё раз, уже более осмысленно, отстранил от себя.

– Не бойся, дитя моё. Я никому не позволю причинить тебе вред. С тобой ничего не случится, – его голос звучал неровно: то понижался до хрипа, то срывался. Но почему-то вселял веру…

Сзади раздался грохот. Незнакомец осторожно выпустил меня из объятий. Я снова сжалась в дрожащий испуганный комок на полу. Выхватив меч (меч?!), мужчина без раздумий бросился в ту сторону, откуда доносился шум. И тотчас же послышались громкие крики и рёв несущейся смерти. Через минуту, а может, и меньше (я точно не могу сказать, потому что для меня это время превратилось в вечность), он вернулся. Его одежда была сплошь залита кровью. Кровь стекала с меча, с полы плаща… Он остановился, переводя дыхание. Седеющие пряди длинных волос растрепались. Но…

Как ни странно, даже в моём воспалённом сознании мгновенно сложилось однозначное мнение насчёт этого человека. Даже в тот момент я не могла не заметить, что от моего спасителя веяло силой и властью. Его окружал ореол уверенности, внушающей чувство безопасности. Я верила ему. Я чувствовала, что он не бросит меня и действительно не позволит никому причинить мне вред.

Снова оказавшись в его тёплых и сильных руках, я зарыдала. Мой спаситель крепче прижал меня к себе. Снял плащ, укутал меня.

– Всё кончилось. Всё уже позади. Ты со мной. Теперь я тебя не оставлю.

Я не знаю, сколько времени прошло, пока я, закрыв глаза, мысленно пыталась унестись подальше от этого дома, от любимых мной людей… уже неживых… Я очнулась от внезапной колющей боли в шее, где-то над ключицей, – и не смогла даже вскрикнуть. А через мгновение – даже и двинуться: боль стала сильной до оцепенения. Ещё мгновение – и я, оказавшись за гранью боли, погрузилась в темноту…

2.

Всадники бесшумно приблизились к спящей деревне. Жажда утоления голода смешивалась в душах хищников со всепоглощающей страстью охоты. Добыча благоговейно спала, не подозревая о своей участи. Всадники остановили измученных животных на полном скаку. Первым из пятерых спешился предводитель. С полным достоинства видом он выпрямился и гордо вскинул голову. Его облик поистине заслуживал внимания. Высокого роста, с длинными, уже седеющими волосами, свободно сколотыми позади, голубыми глазами с пронзительным отблеском. Высокий лоб, жёсткая линия скул, тонкие губы…

Имя мужчины полностью соответствовало его внешности. Победитель. Виктор.

Твёрдым размеренным шагом он направился к ближайшему дому. За ним незамедлительно последовал юный Крейвен. Он шёл чуть в стороне, не обгоняя, но и стараясь не отстать от Виктора. Слуга, следующий за господином…

Но предводитель знал: честолюбивый юнец был вовсе не прочь занять его место. Однако уважение… даже трепет до поры сдерживает его амбиции. А потом… ну, это будет потом.

Первым проснулся отец семейства. Он встречен был Виктором у двери, попробовал сопротивляться незваному визитёру, но тут же получил несколько сильных ударов. После короткой схватки обезображенное тело защитника со сломанной шеей было брошено на порог. Виктор обнажил острые иглы зубов в предвкушении долгожданного удовлетворения жажды. Крейвен молча стоял чуть поодаль. На его угловатом бледном лице не отражалось ни единой эмоции. Он привык к подобным зрелищам…

К возможности собственной гибели он не был бы так равнодушен. Хорошо, что в этом доме больше никто не мог оказать сопротивления. Трусоватость, эдакая слабинка характера, не позволяла Крейвену считаться хорошим воином. Но путь воина – не единственная дорога на вершину. И это пока он получает только объедки, а со временем…

Пока Крейвен утолял жажду остатками пиршества предводителя, тот углубился в дом и в одной из комнат обнаружил лакомое блюдо – двух девчушек лет пяти-шести. Комната за комнатой… добыча за добычей. Виктор шёл по дому, насыщая не столько тело, сколько бестелесную пустоту, когда-то давно заменившую ему душу. А за ним, как гиены, шли остальные, довершая трапезу, кромсая останки. Великий правитель никогда бы не снизошёл до питья из остывающего трупа. Только свежая, горячая, бьющая фонтаном живительная жидкость. А всё остальное – для слуг.

Покончив со своим ужином, он хотел уже уходить. Но рёв приспешников заставил его задержаться. Двое вампиров неслись по коридору, загоняя добычу. Виктор едва заметно улыбнулся: десерт сам бежит к нему в зубы. Слуги бросились на маленькое существо, пытающееся спастись. Повалили его на пол, один, кажется, из них ранил добычу. Видимо, он намеревался растянуть радость медленного убийства. Но, увидев Виктора, жалкий вампиришка отступил, повинуясь негласному закону. Освободившись из цепких лап хищника, жертва мгновенно вскочила и снова бросилась бежать, не разбирая дороги. И угодила в руки Виктора. Он не был настроен играть. Быстро покончить с добычей, отведать горяченького – и довольно. И вдруг, нечаянно взглянув в лицо перепуганной до смерти девушки, застыл на месте.

– Соня…

Этого никто не простил бы Великому Правителю. Но ему в этот момент было безразлично, что о нем подумают. К счастью для Виктора, свидетелей его странного поведения рядом не оказалось: вампиры уже рыскали по дому в поисках затаившейся добычи.

Судьба привела его к этой девушке, словно вернув на сотню лет назад, но здесь, в настоящем, он убил тех, кто ей дорог…

Он всё исправит! Перепишет историю, свершившуюся много полнолуний и рассветов назад.

– Не бойся, дитя моё.

Обернувшись на шум, он опомнился, словно выходя из состояния транса.

«Я верну тебя, Соня. Обещаю», – мысленно твердил себе Виктор. Он намеревался совершить отчаянно сумасшедший поступок, последствия которого, стань они известны, грозили обратить его в обуглившуюся головешку. Невероятным усилием воли он заставил себя выпустить из объятий девушку.

Ураганом вампир понёсся по дому. Он забежал в комнату, где ему подобные мерно доедали убитых. С остервенением Виктор набросился на… не на трупы, а на своих кровных братьев. Он вонзал в них меч, стремительными движениями вызывая у них судороги боли. Они так и остались лежать там, рядом со своими жертвами.

Он уже не думал о том, что теперь может быть. Ощущая рядом ту, которую давно потерял. Она здесь, она словно вернулась из прошлого в настоящее, чтобы в будущем можно было всё возродить. Второй шанс. Виктор предельно мягко и нежно приподнял плачущий призрак надежды с пола. Он так боялся причинить ей боль! Ещё одна капля в чашу её страданий – и всё будет кончено… Она, эта беззащитная девочка, так напоминала Соню… Его дочь.

Он не сразу понял, откуда здесь взялся Крейвен.

Всего лишь несколько мгновений понадобилось молодому вампиру, чтобы сообразить: теперь у Повелителя есть слабое место. И всё же… всё же этого слишком мало, чтобы его сокрушить. Пока что рано. И Крейвен, слегка поклонившись, вышел.

И никто не видел момента обращения.

Виктор нёс закутанную в плащ девушку, всё ещё ощущая на губах привкус её сладкой крови. А за его спиной занимался пламенем обезлюдевший дом.

3.

Мягкая темнота нехотя отступила, и кабинет Виктора наполнился слабым свечением электровакуумной лампы. Жирные тени легли на готический интерьер. В этом кабинете всё было сделано по вкусу Повелителя – по-военному неприхотливо и непринуждённо просто. И главное – никто не мог услышать того, о чём здесь говорилось с глазу на глаз.

Крейвен исподлобья смотрел на господина, не решаясь начать.

– Ты видел и знаешь всё, что произошло, – медленно и негромко начал Виктор. – Это не должно быть предано огласке. Вопрос жизни и смерти. Твоей жизни и твоей смерти, Крейвен.

– Разумеется. Сегодняшняя ночь погребена в моей памяти.

– Смотри, чтобы я не пожалел.

– О чём именно: о доверии ко мне или об обращении этой девушки? – как ни велик был страх перед Повелителем, Крейвен осмелился задать вопрос, который мучил его. Правда, формулировку всё-таки смягчил.

– До неё тебе не должно быть дела, – отчеканил Виктор. – А ты… Помни о том, что ты жив лишь благодаря моей милости.

– Я всегда был верен вам, правитель! Я хранил ваши секреты. Я всегда прикрывал вашу спину, – склоняя голову, начал оправдываться Крейвен. – Но наши братья по крови… Вдруг кто-нибудь догадается?.. – сказано было едва слышно, но предводитель вампиров не имел оснований жаловаться на слух.

– Ты забываешься, слуга, – Виктор не повысил голоса, но прозвучало, как окрик.

– Но, мой Лорд, клан…

– Не твоя забота напоминать о моих обязанностях! Твоё дело – выполнять мои приказы, с усердием и не рассуждая. Если возникнут какие-то разговоры, ты сделаешь всё, чтобы замять их, ясно? – Повелитель прошёлся по кабинету и основа остановился перед Крейвеном, вперив в него взгляд. – Это были оборотни. Мы ввязались в битву, трое погибли. В деревне случился пожар. Я своим словом заверю твои слова. Ясно?

– Я понял, мой господин, – с усилием произнес Крейвен, проглатывая обиду – не первую и не последнюю.

– Надеюсь, потому что это, в первую очередь, в твоих интересах. Кроме того, я хочу знать обо всём, что происходит с этой девочкой. Ты проследишь, чтобы с ней ничего не случилось. Ты должен скрывать правду от всех, в особенности – от неё.

– Да, мой господин.

– Оставь меня одного, – жестом Виктор дал слуге знать, что больше не нуждается в нём.

Молодой вампир вышел, привычно спрятав под личиной смирения ненависть. Ненависть, растущую день ото дня.

4.

Обрывки воспоминаний – моих? чужих? – роились во мне… или около меня. Чьи-то яростные и напряжённые лица, расплывчатые образы. Боль, холод, страх. За кого-то… за себя. Что-то происходит, но я не могу понять, что именно. Только знаю, что должна это остановить. Иначе… видение теряется… и снова голоса… Неузнаваемые. Потом и вовсе – какие-то пятна, цвет не различить… Потом – одна-единственная точка в темноте, песчинка. И в ней был мир. Точнее, она была миром.

Моё сознание заблудилось.

А потом начало возвращаться ко мне. Невыносимо медленно. Стучащей в висках болью и тяжёлым шумом в ушах.

Я попыталась открыть глаза. Не вышло. Просто не было сил. А если попробовать иначе? Опираясь на локоть, я начала приподниматься, и… Острая боль вернула меня в реальность. В реальность ночи, которая отняла у меня всё… всё, кроме жизни.

Прошло немало времени, прежде чем я всё-таки смогла подумать не о прошлом, а о настоящем: надо узнать, где я… и что со мной будет. И ещё больше – прежде чем сумела, наконец, разомкнуть веки. Меня окружала темнота. Ни солнца, ни луны, ни даже светильника. Только очертания предметов… и ощущения. Возле широкой кровати – столик. Неуверенно протянув к нему руку, я попыталась нащупать какое-то подобие ночника. Пусто. Тогда я решила без помощи света отыскать выход из этой темницы.

Я начала было вставать, как лёгкое покалывание напомнило о ноге. Да, точно. Ведь одна из этих тварей зацепила меня. Пробежавшись по мягкой шелковистой поверхности кровати, моя рука прикоснулась… к повязке. Откуда она? Тот, кто защитил меня, не просто спас мою жизнь, он позаботился обо мне. Попробовала встать… терпимо. Только голова кружится. Я ухватилась за деревянный резной столбик, один из тех, что поддерживали балдахин… а теперь – и меня, до тех пор, пока я не нашла в себе силы продолжить путь.

Я сделала шаг – и тут же споткнулась обо что-то большое… и мягкое. Сидя на полу и растирая ушибленное колено, я огляделась. Просторная комната. Не так уж и много мебели. Вроде бы, даже уютно, но кажется, будто раньше эта комната была наполнена теплом и вниманием, а теперь заброшена и забыта.

Препятствием на моём пути оказалось большое кресло. Я хорошо могла различить его высокие точёные ножки, изогнутый стан спинки, мягкий валик сиденья…

…Как я смогла это увидеть?! Вокруг меня по-прежнему была кромешная тьма. Что случилось с моими глазами?.. Теперь я вижу всё, что меня окружает… но почему-то совсем не рада.

Впасть в панику мне не позволил вдруг обнаружившийся свет: тонкая бриллиантовая полоска нехотя поглядывала из-за плотной шторы. Опершись на обитый сукном подлокотник злополучного кресла, я поднялась. Затем осторожно, стараясь не наткнуться на что-нибудь ещё, приблизилась к окну и дёрнула за занавесь, скрывающую от меня долгожданный свет…

В следующую секунду кто-то мощным толчком сбил меня с ног и повалил на пол. Я не сразу поняла, что произошло. От неожиданности я инстинктивно откатилась в сторону и поползла назад, пока ни упёрлась спиной в стену. Сбивший меня парень, встав, демонстративно отряхнулся. А потом принялся на меня кричать, сопровождая своё выступление выразительной жестикуляцией.

– Ты что, с ума сошла? Нельзя открывать шторы.

– Почему? – недоумённо осведомилась я.

– Сейчас день. Свет для нас опасен.

– Для кого – для нас? – широко раскрыв глаза от удивления, спросила я. – И причём здесь свет?

Недовольно скривившись в надменной улыбке, парень соизволил, наконец, ответить, нехотя выдавливая из себя слова:

– Пока не время.

– Да о чём ты?! – гнев оказался сильнее страха.

– Если тебе дорога твоя жалкая жизнь, просто делай, что тебе говорят. Если нет – окно перед тобой. Больше предупреждений не будет, – холодно перебил он меня.

– Да кто ты такой? – вопросов было столько, что не задай я хотя бы один из них – я бы, кажется, взорвалась.

– Крейвен. Меня зовут Крейвен. Советую это запомнить, – протяжно, с каким-то змеиным шипением промолвил надменный тип.

– Что вообще происходит? – не унималась я.

В ответ он брезгливо бросил:

– Тебе всё объяснят. Позже. А пока никуда не выходи и не приближайся к окнам. В противном случае… – он сделал выразительную гримасу и жест, означающий, что он умывает руки. И ушёл.

А я свернулась калачиком в кресле – и вдруг разрыдалась.

Время в этом доме текло как-то странно: сколько времени прошло между тем, как вышел странный тип, и тем, как тяжёлая дверь снова отворилась, я понятия не имела. Затаив дыхание, я ждала, что же будет дальше. Тёмный силуэт… Игра светотеней скрывала поначалу от меня черты облика, но потом словно ток пробежал по моему телу. Будто я была мертва, а потом мощный разряд вернул меня из мира теней. Этот человек, этот мужчина, был мне знаком. Я помнила лишь обрывки произошедшего, но он… Боль, утрата, единственная надежда – он был всем этим для меня в прошлую ночь. Я знала: он мой защитник. Но я боялась его.

Мужчина, как будто бы тоже смущённый, осторожно двинулся ко мне. Остановился в паре шагов и протянул руку. Я отпрянула назад, но, взглянув на него, снова ощутила те же тепло и силу, как ночью. Мне вновь показалось, что быть рядом с ним – безопаснее всего. Он так напоминал… отца!

Оглядев меня, он будто спохватился – кивнул парню, стоящему в коридоре.

– Принеси воды и одежду.

Обернувшись ко мне, мужчина промолвил:

– Я – Виктор. Как тебя зовут, дитя?

Вкрадчивость, с которой это было произнесено, показалась мне странной, будто я и вправду была неразумным ребёнком.

– Селин, – ответила я, едва узнавая звучание собственного имени. – Где я?..

Виктор отвечать не торопился, будто нарочно дожидаясь, когда вернётся слуга.

Он не заставил себя долго ждать: принёс чашу с водой, потом – стопку одежды. Взглянул на меня только раз, но, мне показалось, при этом ухмыльнулся

Подождав пока дверь за парнем закроется, Виктор жестом предложил мне сесть. Я поняла, что предстоит долгий разговор. С ответами на многие вопросы. Это и обрадовало, но и, признаться, испугало меня.

Я вернулась в ставшее уже таким привычным и уютным кресло. Виктор подумал – и устроился на кровати. Мне подумалось: чтобы говорить со мной глаза в глаза. Я заметила, что ему, внушающему трепет, почему-то было трудно начать разговор. Он словно собирался с мыслями. Я достала из воды кусочек чистой ткани, предупредительно принесенный слугой, и легонько отжала. Не успела я поднести тряпицу к лицу, как моя рука была остановлена рукой мужчины.

– Позволь мне.

Не позволить – означало обидеть человека, который спас мне жизнь. И который сейчас пришёл, чтобы поговорить, чтобы рассказать…

Виктор заботливо прикоснулся к моей щеке тёплой тканью, деликатно смывая с неё кровь и грязь.

– Селин, ты теперь в безопасности, – медленно проговорил он.

Его взгляд не позволял мне отвести глаза. Отеческий взгляд. Или это моё измученное сознание, жаждущее безопасности и покоя, выдаёт желаемое за действительное? Это, как ни странно, был не самый мучительный из моих многочисленных вопросов. Пусть судьба ткёт свой ковёр. Или сеть для ловушки. Как угодно.

– Что ты помнишь о прошедшей ночи? – его аристократически белая рука погрузила клочок материи в чашу. Вода стала мутноватой.

– Совсем немногое, – осторожно ответила я. И, не сдержавшись, добавила: – Мне кажется, что я сошла с ума. Или я сплю.

– Успокойся. Я с тобой. Всё вокруг реально. Бояться тебе нечего.

Я медлила, боясь задать самый главный, самый ужасный вопрос. Вернее, получить на него ответ, потому что я не хотела признаваться самой себе в правде. Говорят, надежда умирает последней. Но до этого ты бегаешь по лабиринту разума (или безумия), каждый раз бьёшься о разочарование – и словно умираешь. Вновь и вновь. До тех пор, пока ни погаснет огонь надежды или ты ни устанешь быть подопытной мышью судьбы. Во мне огонёк ещё теплился. Слабый, не дающий ни света, ни жара, он, тем не менее, был важен для меня. И зависел от ответа Виктора. Поэтому, несмотря на боязнь, я задала ему вопрос, прекращая мучение неизвестностью:

– Они ведь все умерли, да?

– Да, – мужчина шепотом произнёс это короткое, режущее, как никогда, слово.

Снова белесоватый туман в глазах. Я опустила голову, не сумев выдержать взгляда Виктора. Он бережно приподнял мою голову, стирая рукой слёзы, что градом катились у меня по щекам.

– Если бы я мог, то избавил бы тебя от всех мук на свете. Но, к моему горю, это не в моих силах, – помолчал, словно на что-то решаясь. – Кроме того, я знаю, что тебе предстоит ещё многое перенести. Ты должна быть стойкой, чтобы пережить будущие потрясения. Но, поверь мне, ты всегда сможешь рассчитывать на мою поддержку, помощь и понимание. Я знаю то, чего пока не знаешь ты. И нас двоих пока только я храню эту тайну. Но это уже в тебе, и это твоя судьба. Ибо наши кровные враги причастны теперь и к твоей жизни. Это они убили твою семью.

– Кто это сделал? – мой шепот перешёл в беззвучное всхлипывание.

– Я должен рассказать тебе о вещах, выходящих за рамки обыденности, – размеренным, успокаивающим голосом начал объяснять Виктор. – Ты жила, не подозревая о существовании другой реальности. Двойник привычной тебе действительности, она схожа с ней во многом. Но всё же это другой мир, тебе пока неведомый. Сегодня ночью ты стала его естественным продолжением, – он поправил мои спутанные волосы. – В каждой стране из поколения в поколение передаются сказания о мужчинах и женщинах, способных жить бесконечно долго, если только они не будут убиты. Также можно услышать множество историй о людях, принимающих облик волков и летучих мышей во время полнолуний…

Я пыталась понять, каким образом эти страшные сказки связаны с моим вопросом. Какие бы твари ни были у нас в доме, это же ведь не летучие мыши… это явно люди!

Виктор предостерегающе поднял руку, делая знак не перебивать его, и продолжил:

– Это не только глупые выдумки и фантазии. Смерть также неоспорима, как и жизнь. Мне жаль, что тебе пришлось в этом убедиться так рано. Два природных явления, обращающихся и вытекающих друг из друга. Но есть и третье. Тонкая грань между жизнью и смертью, не видимая обычным зрением. Нечто особенное. Бессмертие. Так же как верно то, что черепахи живут столетиями, а пчёлы умирают после одного-единствеиного укуса, человек может жить вечно.

Я изумлённо смотрела на него. Не такого ответа я ожидала. Его фраза показалась мне шуткой… жестокой шуткой! Но он был серьёзен.

– Ты ошеломлена. Это заметно и вполне ожидаемо. Нормальная реакция на подобное заявление. Но это правда. Точнее, её часть. Другая часть заключается в том, что есть в ночи те мистические существа, о которых говорится в сказках и легендах. Мы, вампиры, существуем. И ведём кровопролитную войну с грязными животными, обращающимися в полнолуние. Прошлой ночью ты стала одной из нас. Вампиром.

– Я не верю вам, – выдавила я. – Какая жестокая ирония! Вампиров не существует. Скажите, что пошутили! Скажите, что… Я не обижусь!

– Нужно ли говорить, что ты ошибаешься? – печально покачал головой Виктор.

– Это одни слова! Никаких доказательств! Почему вы решили, что я в это поверю? Может быть, вы скажете, что боитесь чеснока или святой воды? – всё это напоминало какую-то детскую игру, в которой один участник должен поймать другого на лжи.

– Не все легенды правдивы. Но всё же мы связаны некоторыми законами. Солнечный свет ограничивает нашу свободу днём, поэтому многие из нас проводят светлое время суток в этом доме. Теперь это и твой дом, – он снова помолчал, вероятно, давая мне время осознать сказанное. – История нашего рода уходит своими корнями в тысячелетия. Я передал тебе дар бессмертия. Сейчас твой выбор – принимать ли свою судьбу. Но это ничего не изменит. Это уже в тебе, это твоя сущность.

– Это сумасшествие, – крикнула я. – Чем вы можете это подтвердить… весь этот бред?!

– Вампиры – сверхсущества, – не меняя тона, ответил Виктор. – Мы намного сильнее смертных, быстрее, ловчее их. Наверняка ты уже заметила некоторые странные, на первый взгляд, изменения. Например, твоё зрение начало обретать способность распознавать предметы в отсутствие света. Разве я не прав?

– Этому может быть много объяснений.

– Да? Каких? – он приподнял бровь.

– Ну… – я растерялась.

– Отрицание… Что ж, иногда такое случается. Но ты привыкнешь. Все обращённые проходили через это. Поначалу бывает непросто смириться. Но, поверь, другого выхода не было. Иначе ты погибла бы, а я не мог этого допустить.

Я пыталась найти причины не верить Виктору. Но и поверить не могла. Как он сказал? Это нормально?

– Есть ещё одно доказательство. Многие навыки приходят со временем и тренировками. Но одно присуще всем вампирам, независимо от опыта и возраста. Скорая регенерация. Можешь убедиться в этом сама. Ночью ты была ранена оборотнем. Прошло всего несколько часов, но и этого времени достаточно, чтобы заметить результат. Сними повязку, – мужчина указал на мою ногу.

На месте раны, которая только недавно мешала мне встать, осталось несколько неглубоких царапин.

– Невозможно. Это невозможно, – я бормотала одно и то же без остановки, надеясь прогнать наваждение. Но оно становилось всё реальнее. – А как же кровь?..

– Животная кровь служит нам пищей.

Я мотнула головой сторону, словно меня ударили. В зеркале я увидела неестественное бледное, но, безусловно, свое лицо, ярко-голубые (у людей не бывает такого оттенка!) глаза и едва розовеющие губы. Провела языком по зубам… два клыка стали ощутимо больше… и острее!

Я всем телом ударила в дверь – и кинулась бежать.

5.

Блондин. Красивый. Он подошёл ближе, остановившись возле стола и что-то небрежно бросив на него позади себя. А затем воззрился на меня. Я смотрела на него украдкой, не желая, чтобы он заговаривал. Но пришедший, судя по его самоуверенному виду, не собирался проявлять деликатность и покидать меня.

– Ты ещё долго собираешься здесь сидеть? – голос бархатистый… как лапа большого хищника, который до времени прячет когти.

Я демонстративно отвернулась.

– Ты, конечно, можешь сидеть так и дальше, никого не замечая, но в этом нет смысла.

Нет, намёков он не понимает!

– Тебе всё равно придётся когда-то выйти отсюда. Ты же не можешь вечно прятаться. И зачем?

А затем, что я не хочу расспросов! И не хочу встречаться ни с ним, ни с другим невыносимым типом… как его? Крейвен? А имени этого я не знаю. И узнать не стремлюсь.

– Почему ты такая упрямая? Уже два дня сидишь так, ни с кем не разговаривая и отказываясь от пищи. Думаешь, это лучший выход?

Я сглотнула, стараясь подавить колющую боль в желудке, а вместе с ней и чувство невероятно сильного голода, непрестанно напоминающего о себе.

После паузы вынужденный монолог вновь прозвучал набатом правды:

– Чего ты добиваешься? Если ты погибнешь, это не вернёт твоей прошлой жизни.

Я заморгала, не давая снова подступившим к глазам слезам пролиться.

Он явно заметил. Но так и не ушел, наоборот, продолжил, не меняя менторского тона:

– Сколько ты ещё сможешь вести себя подобным образом? Ты должна принять пищу. Ты слышишь меня?

Снова не получив ответа, блондин достал из шкафа высокий стеклянный стакан. Вылил в него содержимое одного из принесённых им пакетов. Держа в одной руке сосуд с тёмно-бордовой жидкостью, он приблизился, склонившись ко мне. Я отодвинулась подальше.

– Посмотри на меня, Селин, – очень мягко, почти так же, как Виктор, попросил он. – Ну же, посмотри на меня, девочка.

Я поняла, что дальше так продолжаться не может.

– Вот так-то лучше. Видишь, всё не так страшно… Я кое-что принёс тебе, – он протянул стакан мне. – Ия хочу, чтобы ты это выпила.

– Это кровь, – противным голосом, плаксивым и хриплым, проговорила я.

– Да, это кровь, – спокойно отозвался он. – Если тебя это успокоит, это кровь телёнка. Я вынужден настоять на своей просьбе. Я знаю, что ты очень голодна. Ты сама делаешь себе хуже, продолжая эту пытку. Но ты можешь остановить это прямо сейчас. Взгляни на себя – ты едва жива.

Он положил свободную руку на мою, которую я не успела отдёрнуть.

– Тебе холодно. Слабость будет усиливаться с каждым часом. Ты должна выпить это.

– Я… я не могу.

– Можешь. И должна. Прими произошедшие перемены как должное. Ты жалеешь животное. А тебе не жаль свою семью?

Я рывком убрала руку.

– Прости, – вымолвил он. – Я знаю, ты хочешь мстить. Но для этого нужны силы. И я могу тебе помочь. Пей! Пей, а я расскажу тебе…

– Сперва расскажи!

Не знаю почему, но блондин послушался.

– Да, у тебя будет возможность отомстить. Лучшие охотники на лайконов зовутся Вестниками Смерти. Если ты докажешь, что достойна стать одной из них, то, возможно, тебе позволено будет выходить на охоту. Жизнь воина – почётный путь. Но тебе нужны силы, очень много сил, чтобы бороться. Смерть от голода напрасна. Не оглядывайся назад. Живи. Живи хотя бы для того, чтобы мстить. И первой твоей победой должна стать победа над собой.