Текст книги "Чертог Белой Ночи"

Глава 16. Лоренс

В тиши старого дома витали забытые им в длительных путешествиях ароматы сухой листвы сада и мягкого лета. Ожившие портреты на стенах бросали в его сторону неодобрительные взгляды, а сами стены особняка, хранившие память его некогда знаменитой семьи, теперь словно говорили с ним нравоучительным тоном давней родовой истории. От ее величия остались лишь крохи, но прошлое, полное амбиций и славы, для Лоренса не утихало здесь до сих пор.

Он босиком прошел по мягкому белому ковру к открытому широкому балкону, а легкий ветер раздул прозрачный тюль и полы его черного шелкового халата.

Ближе к вечеру свет в комнате сестры играл, отбрасывая трепещущие тени листьев на светло-зеленые стены. В течение нескольких часов они перемещались от широкой кровати с бежевым балдахином к трюмо, где Ксави обычно красилась. Раньше ее записи лежали там вперемешку с косметикой, и на их краях оставались следы от пудры и росчерки всех оттенков помад. Сейчас стол был пуст, и только тени, проникшие сюда из сада на густо-оранжевых лучах солнца, напоминали о прошлой жизни в особняке. Комната сестры пустовала уже пять лет. После свадьбы с Дерэнтом Ксави поселилась в Италии и больше ни разу не приезжала во Францию.

С лестницы донеслись тихие звуки шагов. Через открытую дверь зашла Матильда. Даже в преклонном возрасте она держала себя так умело и изысканно, что дряблая бледная кожа и длинные белые волосы казались лишь неудачной формой для утонченного содержания. В каждом ее движении чувствовалась элегантность и стать, свойственные прекрасным и властным особам.

– Я почувствовала, что ты вернулся, еще ночью, – вместо приветствия строго сказала она. – Думала, ты сам заглянешь, но вместо этого вынуждаешь меня подниматься. Я больше не могу перемещаться и с трудом передвигаюсь по дому.

– Не хотел тебя тревожить. – Лоренс склонил голову. – Твоя магия иссякла?

Ее бледные голубые глаза, когда-то потерявшие свой небесный окрас, ненадолго спрятались под морщинистыми веками. Лоренс обратил внимание на конверт, который она принесла с собой.

– Я все еще могу прикурить сигарету, – ответила она и открыла глаза. – Но мое время пришло. Мне нужно новое тело.

Лоренс кивнул:

– Я займусь этим.

Она медленно села в кресло, опираясь на широкие резные ручки. Ее домашнее платье из красного бархата было до того ярким, что бледно-зеленая обивка мебели на его фоне будто становилась серой.

– Как твои успехи?

– Уйма слухов о тайном круге магов и никаких фактов, – ответил Лоренс, не скрывая раздражения в голосе.

Костлявые руки Матильды изящным движением завернули конверт в темно-багряные нити энергии, которые переправили его к Лоренсу.

– Месяц назад тебе пришло еще одно письмо. Оно на твое имя и от твоего имени, – она добавила комедийного удивления в голос.

Лоренс вскрыл конверт и узнал свой почерк. Внутри оказался только один лист бумаги с тремя абзацами текста, записанными на скорую руку. Глаза жадно изучили их содержание.

– Я был на острове Сулавеси, – говорил он, принимаясь расхаживать взад-вперед и то и дело возвращаясь к прочитанным строкам. – На реке, где жители добывают золото, видели мага, разговаривающего с птицами. Похоже на местные байки, которые я решил проверить.

– Твоя погоня за ветром ни к чему не приведет, – тихо проговорила Матильда, но Лоренс продолжал:

– Я не помню, чтобы был там, – с пылом объяснял он. – Если дело касается древних легенд, то перед тем, как их проверить, я отправляю себе много писем на разные адреса: обычных, электронных, есть даже такие, которые приходят через несколько месяцев. Это письмо я не помню.

– Раз ты не помнишь, значит, мог встретиться с кем-то, кто сильнее тебя, и встреча эта прошла неважно. Именно поэтому я советовала тебе создать оберег памяти.

– Подсказки, которые не отследить, куда надежнее артефакта, дублирующего воспоминания, – отмахнулся Лоренс. – Я остался жив, а это значит, что все прошло не так уж и плохо. Говорящий с птицами… – нарочно погружая себя в воспоминания, бормотал он.

– Ты мог просто встретить мага сильнее себя, увидеть что-то, что не должен, и не справиться с контролем, который он использовал, чтобы избавиться от тебя, – говорила Матильда, пытаясь отрезвить его голову. – Это может оказаться простым совпадением.

– За год я ни разу не встречал магов сильнее себя, хотя искал только их, – отмахнулся Лоренс и снова тихо повторил: – Говорящий с птицами… что это может значить?

– Если это то, о чем я думаю… хотя это, конечно, маловероятно, – задумчиво произнесла Матильда, и Лоренс снова нетерпеливо перебил ее:

– Мне нужно вернуться на Сулавеси.

– Твоя мать звонила утром, – повысив голос, заговорила она, но старость с болезненным хрипом сломила его.

Эти слова окончательно вернули его из воображения, наполненного долгожданными открытиями, к неприглядной реальности.

– Что ей нужно? – сухо спросил он и швырнул письмо на столик у шкафа.

– Ситуация выходит из-под контроля, – с тревогой объяснила Матильда. – Ребенка с трудом удается сдерживать, и все возвращаются в Италию. Твоя мать сказала, что у них есть план и ты нужен там.

– Вот! – Лоренс разгоряченным жестом указал ей на письмо. – Это важнее, чем маги тайного круга, которые якобы могут знать, чего ожидать от магии Мэй. Мне нужно вернуться.

– Только по-настоящему сильный маг сможет сдержать ее силу, а то, о чем сейчас говоришь ты, – это ничем не подтвержденные легенды. Сказки, если хочешь, – стояла на своем Матильда. – Она растет не по годам и в свои пять лет обладает силой взрослого мага. Еще немного – и мы не справимся с ней.

– Ты с детства поощряла мой интерес к этим сказкам, – разозлился Лоренс. – Тайком от матери водила в семейную библиотеку и читала вслух записи Эмерика, а позже я уже сам изучал дневники его сыновей: Эмиля и Рене, их детей: Эниса, Ромена и Ивеса. Все они были путешественниками, исследователями, искателями, и не говори мне сейчас, что их записи – глупые сказки и ты больше не хочешь, чтобы я тратил на них свое время. Я в это не верю, так как именно ты разожгла во мне интерес к ним, потому что сама верила каждому слову, написанному в нашем семейном архиве.

Матильда слегка улыбнулась, строго, но одобрительно:

– Истории – это не истина. Их рассказывают люди, а врут они без конца.

– Я вернусь в Асуру и займусь поиском объекта для тебя как можно быстрее. Там у меня будет время съездить на Сулавеси, – настаивал Лоренс. – Если с Мэй не может справиться огромный итальянский клан магов, чем смогу помочь я?

– Я считаю, что возвращаться сгоряча опасно. Если это и правда тот, о ком ты думаешь, то второй раз тебе может не повезти остаться в живых. Не торопись и хорошенько обдумай, как вести себя в следующий раз. – Холодный блеск ее голубых глаз говорил ни о чем ином, как о том, что Лоренсу придется продолжать слушать. – Нашей семье необходимо вернуть свое имя. Пока ты живешь при храме среди монахов, это не произойдет. Ты – последний чистокровный отпрыск Ребеля. Это твой долг. Только благодаря этому имени ты тот, кто ты есть. – С усилием дрожащих рук Матильда встала с кресла. – Сделай то, о чем просит семья, и пожалей мои силы. Их осталось слишком мало, чтобы напоминать тебе об этом.

Тем же вечером Лоренс отправился в Италию. Разрывая непроглядную тьму ярко-красными всполохами магических потоков, он опустился на тосканские холмы. Горячий воздух наполнил его легкие, в которых еще стыла ночная прохлада Парижа. Под ногами захрустел гравий. Высыпанная им дорожка вела через сад к старой каменной вилле, внутри которой едва теплился желтый свет. Ветхие деревянные двери были настежь открыты, вокруг ступеней раскинулись кусты цветущей гортензии.

Без стука он вошел в дом. Любимая вилла новой семьи его сестры все так же вышибала тоску простотой и провинциальностью: потолок с деревянными балками, каменные стены, грубый кафель на полу – все это дополняли потертая мебель и едва горевшие старые светильники.

На мягком красном диване перед низким столом, заваленным журналами и книгами о машинах, читал Дерэнт – муж его сестры Ксави и старший из четверых детей Гаэтано Родари – главы влиятельного итальянского клана, с которым они породнились несколько лет назад. Он сдержанно, но приветливо улыбнулся. Улыбка была тем немногим, что теперь напоминало Лоренсу о том Дерэнте, которого он видел почти четыре года назад, когда единственный раз после свадьбы Ксави навещал семью. Он исхудал и отрастил слишком длинную вороную гриву. Овальное лицо с выступающими скулами теперь заостряла короткая борода. Он стал сильнее походить на своего отца.

– Не ждал, что ты появишься так поздно. – Дерэнт встал и, крепко пожав руку Лоренса, похлопал его по спине. – Рад видеть тебя, брат.

– Кто еще здесь? – освобождаясь от итальянского приветствия, спросил Лоренс.

– Мы с твоей сестрой здесь уже две недели. Отец должен был вернуться сегодня, а пару дней назад приехала моя сестра Чиэра. – Он обернулся на звук шагов с улицы.

Сестру Дерэнта Лоренс не видел со дня свадьбы Ксави. Высокая и худая, она двигалась с мальчишеской развязностью и совсем не изменилась: длинные черные волосы были собраны в хвост, а на смуглое лицо падала спутанная челка. Стоило только раз взглянуть в ее янтарно-карие глаза, и становилось ясно, что она обладает нравом, с которым не побоится бросить вызов никому. Вместе с ней в дом с улицы вошла мать Дерэнта и Чиэры, Марцина. Чиэра вела ее под руку, и та заговорила про гостя и про то, что она распорядится всех накормить ужином. Она тараторила, как безумная, а потом замолчала, словно забыла, о чем говорила и с кем. Передав мать появившейся служанке, Чиэра велела отвести ее в спальню, а потом помочь ей самой накрыть стол на веранде.

Лоренс ненадолго отпустил их диалог и повернулся в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. Сначала он почувствовал ее магию и только потом уже увидел свою сестру. Ксави медленно спускалась по каменным ступеням в легком голубом платье. Ее волосы с рыжиной выгорели и теперь стали совсем светлые с едва различимым карамельным оттенком. Они вились и доставали до плеч. Грустные глаза, которые она подняла к нему, засияли радостью. Последние ступени она перескочила разом, и Лоренс оказался в ее объятиях под пристальными взглядами итальянцев. Он приподнял сестру с пола и выдержал чрезмерную паузу, прежде чем отпустить.

Ксави пораженно осмотрела его.

– Я почувствовала тебя, но не сразу узнала – твоя магия стала намного сильнее.

Италия выжгла ее мраморно-белый цвет кожи, сделала по-детски округлые черты лица тяжелее.

– Я тоже заметил, как изменилась твоя сила, – согласился Дерэнт, и его прямые брови, словно начерченные углем с росчерком у висков, сдвинулись. – И теперь не могу не спросить, как ты добился такого прогресса?

– Я жил в общине магов при храме, практикуясь изо дня в день, – Лоренс говорил так, будто это было обычным делом для любого мага.

– Значит, здесь тебе будет уютно, – вставила Чиэра, проходя обратно на веранду с подносом еды.

– Невероятно, – продолжил Дерэнт, когда они все направились на улицу. – Я никогда не сталкивался с таким ростом магии в зрелом возрасте.

– Уверена, что ты никогда не сталкивался с такими, как Лоренс, – гордо заявила Ксави. – Он посвящает жизнь загадкам, которые окружают наш вид, и сила магии – это лишь то немногое, что занимает его.

На улице под деревянным навесом стоял широкий стол с плетеными креслами. Под потолком террасы, покачиваясь, горела лампа, а вокруг нее кружили мотыльки.

– Вы же столько лет не виделись, откуда ты знаешь, что теперь занимает твоего брата? – удивилась Чиэра, выставляя с подноса противень с лазаньей и большую миску салата с прошутто, вялеными томатами и моцареллой.

– Мы почти двадцать лет росли в одном доме. – Лоренс взглянул на Ксави. – Она знает все.

Чиэра только хмыкнула в ответ и передала поднос служанке, которая принесла дыню, домашнее белое вино в кувшине и посуду с приборами.

– У вас будет время наверстать упущенное. Мы все еще ждем наших младших братьев – Терзо и Орсо, – сказал Дерэнт, когда все сели ужинать. – Сегодня я получил от них письмо, в котором Терзо написал, что им потребуется еще неделя или две, чтобы проработать зацепку в Нью-Йорке и получить разрешение покинуть Чертог Грома.

– Чертов Сандермур, – выругался Лоренс. – Не вторая мировая магическая столица, а лагерь с железным занавесом.

– Политика не упрощает нам задачу, – согласился Дерэнт.

– Гоняться за призраками? – Чиэра кинула им насмешливый взгляд, разрезая лазанью.

– Если бы ты больше времени проводила с семьей, а не со своими подругами, ты бы так не говорила, – вмешалась Ксави. – Все сейчас озабочены больше, чем прежде. Мы должны найти хоть кого-то из этих магов тайного круга и как можно скорее.

– Я работаю, если ты знаешь, что это такое. – Чиэра метнула ей короткий презрительный взгляд. – Да, я провожу много времени со своими моделями, но время – это неотъемлемая часть погружения в творческий процесс. – Уверенный голос Чиэры не терял силы, а сама она стойко выдерживала неодобрение своего брата. – Мы должны найти их, но не знаем зачем?

– Отец считает, что это необходимо, – Дерэнт поддержал Ксави, наливая всем вино. – Мне этого было бы достаточно на твоем месте.

– Нет, этого мне недостаточно, – упрямо продолжала она. – Именно поэтому я в этом и не участвую.

Дерэнт встал с бокалом, показывая, что в попытках снова осадить сестру у него созрел тост:

– Ты в этом не участвуешь, потому что наш отец все еще лелеет надежду, что у тебя будет достаточно времени, чтобы одуматься и выйти замуж.

Три бокала звонко встретились под веселый смех Ксави, не дав итальянке ответить. Чиэра осталась стоять рядом со столом, раскачивая бокал в руке, внутри которого вино скользило, словно лепесток.

– Нужно съездить на днях к нашей матери, – заговорила Ксави. – Я так и не была у нее еще. Ты знаешь, что они с Мэй живут в горах?

Лоренс кивнул:

– У меня для нее новости от Матильды.

Глаза сестры с волнением расширились, но она промолчала и заставила себя улыбнуться.

– Я люблю, когда ты улыбаешься. – Дерэнт погладил Ксави по плечу. – И рад, что ты наконец-то выберешься из комнаты. Я отвезу вас. Мне тоже нужно увидеться с отцом и решить кое-какие дела по работе.

– Гаэтано не остановится здесь? – уточнил Лоренс, а Чиэра вылетела с веранды, оставляя воздух за собой искриться.

– Не обращай внимания, – бросила Ксави, провожая итальянку сочувствующим взглядом. – Она только недавно узнала про Гаэтано и нашу мать.

– И ей это далось нелегко… – Дерэнт встал из-за стола. – Пойду поговорю с ней, не хватало еще, чтобы она и завтра что-нибудь выкинула.

– Иди, милый. – Ксави мягко сжала его руку. – Мы закончим, и я уберу все со стола.

Когда Лоренс убедился, что Дерэнт оказался достаточно далеко, чтобы не слышать их, то с озадаченным видом повернулся к сестре, повторяя ее последние слова:

– Уберу. Все. Со стола?

– Вы продали меня итальянцам, как овцу, а они превратили меня в домработницу. – Она ответила иронией на его издевку. – Как-то лицемерно теперь видеть удивление в твоих глазах.

– Я в этом участия не принимал, – он уступил, поднимая руки.

– На тебя я не злюсь, хотя могла бы. Ты совсем меня не навещаешь.

– Ты и сама знаешь, что ни к чему хорошему это не приведет.

Ксави задумалась, а потом, удивляясь сама себе, произнесла:

– Я столько лет тебя не видела, что даже из-за этого у меня не получается злиться на тебя.

Лоренс ухмыльнулся и отпил вина.

– У них же денег в разы больше, чем у нашей семьи, как так выходит?

– Они любят делать все сами. Видел бы ты тот хлев, который Дерэнт называет нашей квартирой. Каждый раз, возвращаясь туда, я вспоминаю свою комнату в нашем особняке, которая теперь уже мне кажется музеем.

– Ты писала, что вы выбирали дом.

– Это было, когда мы думали, что я беременна, в первый раз. Дерэнту нужна причина, чтобы купить и содержать дом, в котором больше чем одна спальня, а у нас с этим сложности. – Ее сизо-синие глаза всматривались в черную пустоту, за которой где-то вдали лежали холмы. – В любом случае сейчас и один ребенок создает слишком много проблем для нас.

– Выходит, что до сегодняшнего дня не все итальянцы знали о Мэй, – заметил Лоренс.

– После того как ты уехал, Гаэтано еще около года удавалось держать почти всех членов семьи в неведении. Потом его жена – Марцина – узнала о том, что наша мать живет со своей дочерью в их горном доме. Она никому ничего не рассказала только из стыда. Сейчас от ревности у нее совсем крыша поехала, и, похоже, она считает, что дочка Розали от Гаэтано, хотя она ни разу не видела ребенка. – По лицу Ксави скользнула насмешка. – Чиэра живет в Милане и почти не общается с семьей, а узнала обо всем не так давно от своей же матери и в таком свете, что результат ты только что видел. Дерэнт же работает с Гаэтано – контролирует почти все здесь, пока сам старый пень ведет дела в других странах, – поэтому он единственный из итальянцев, кто знал обо всем с самого начала. Он принял роман Розали и Гаэтано спокойнее только потому, что я рассказала, чей на самом деле ребенок.

– Похоже, что нас ждет не совет, а семейная драма.

– Точно, – согласилась Ксави, – но у Гаэтано есть идея, как решить проблему с магией Мэй.

– Хорошо, если это так. За столько лет, проведенных в разных частях света, я много слышал о тайном круге магов, но ни разу их не видел. Не видел, когда наша мать жила с одним из них, и не видел, даже когда она родила от него ребенка, – говорил Лоренс со смешанным выражением сомнения и пренебрежения. – Я иногда думаю, что, в отличие от нее, просто не обладаю теми качествами, которые могут их заинтересовать, и мне сложно представить, что мог придумать этот старый итальянец.

– Не стоит недооценивать его и его связи.

Лоренс молчаливо согласился, а потом спросил:

– Значит, все стало опасно и теперь он занялся проблемой лично?

– Похоже на то. Мы живем далеко отсюда, в Сорренто, а Дерэнт мне почти ничего не рассказывает.

– И вы так и не общаетесь с матерью?

– Нет, я не общаюсь с ней со дня своей свадьбы, как и пообещала, но время от времени мне приходится делать вид, что мы нежно любим друг друга и страдаем от того, что почти не видимся, – зло сказала Ксави, а потом продолжила ядовитым и наигранным тоном: – «Наша семья нуждается в новых связях, – говорила она. – Тебе придется выйти замуж за Дерэнта. Посмотри на свою тетю Эстель, которая так счастлива в браке», – закончила Ксави и залпом допила вино.

Вся ее наигранность расплылась. Она взглянула на Лоренса, пытаясь пробить отстраненность, которую он возвел вокруг себя за эти годы, и в ее глазах холодно сверкнула затаившаяся обида.

– Я долго убеждала себя, что справлюсь, но сейчас чувствую, что больше не могу.

– Наша семья уже не такая большая и сильная, как раньше. Сейчас нам нужны итальянцы, и ты это знаешь лучше меня.

– Наша мать охмурила главу итальянского клана! – выпалила Ксави. – Разве этого недостаточно?

– Родари – простаки, но они не идиоты. И я вижу, что наш союз уже не такой прочный. Ты не задумывалась, почему Розали не взялась за Гаэтано сразу, когда он поселил ее в горах в окружении слуг? Итальянцам хватало того, что их старший сын счастлив в браке, но сейчас, когда это уже не так и когда мы нуждаемся в них сильнее всего… – Лоренс сделал паузу. – Розали приходится морочить голову и Гаэтано.

Она встала, чтобы начать собирать посуду, и пара тарелок со звоном ударилась о стол. Он взял ее за руку. Не отрываясь они несколько мгновений смотрели друг на друга, пока на пороге не появилась служанка, и ему пришлось отпустить ее. Ксави скользнула с веранды в ночь. Недолго он еще различал ее светлое платье в темноте, пока она не скрылась из вида. Когда служанка собрала всю посуду, он пошел следом за сестрой. Чтобы найти ее, ему не нужно было ничего видеть.

– Я уже давно считаю, что у меня кроме тебя нет семьи, а в последние годы иногда думаю, что я совсем одна. Скажи мне, что так не будет всегда, что скоро все изменится.

Лоренс молчал.

– Просто скажи об этом! Если не скажешь ты, то не скажет никто, а я больше не могу жить с мыслью, что это мой предел.

– Ты перестала общаться с нашей матерью и забыла, что у ее амбиций нет пределов. Ты все еще ее дочь, и мы все еще одна семья. Все то, что каждый из нас делает, – это только ради нашего будущего. Подумай еще и о том, что, если мы добьемся успеха в ближайшее время, нужны ли потом нам будут итальянцы?

– А если ничего не выйдет? Если мы больше никогда не сможем найти мага из тайного круга и не сможем контролировать сумасшедше сильного ребенка, которого родила наша мать от одного из них?

– Тогда мы проиграем и итальянцы тем более будут не нужны.