Текст книги "Чёрная герцогиня"

Дюпре повёл нас через кухню к лестнице, которая вела в наши комнаты. На стенах в коридоре висели фотографии семейства. Судя по изображениям, родственников у Дюпре было действительно огромное количество.

Путь продолжился мимо нашей комнаты в конец коридора. Граф отворил тяжёлую деревянную дверь, и мы оказались в самой старой части замка, построенной ещё в XV веке, как и замурованные башни.

Это была просторная комната вроде закрытой веранды. Стены внутри отделали белым камнем. Окна, украшенные фресками XV века, смотрели на внутренний двор. У меня сразу создалось ощущение, будто я зашёл в католическую церковь. По сути, конечно, так оно и было. возникло XV

В центре веранды красовалась резная деревянная перегородка, за которой находилась часовня. Древнейшее помещение. Там наверху были вырезаны узкие готические окна, украшенные старинными фресками с изображениями святых. Посреди стоял алтарь с дарохранительницами и высокими свечами. И большой портрет Христа, в основании которого было нарисовано красное сердце. Очень колоритно.

Нора была на седьмом небе от счастья. Я надеялся, что новые эмоции избавят её от лунатизма. Улыбка не сходила с её лица. Она молча трогала все предметы с такой любовью и воодушевлением, как – будто вернулась в давно оставленный отчий дом.

Справа и слева от часовни находились специальные помещения для молитвы, маленькие, рассчитанные на одного человека. На потолке в этих комнатках были вылеплены кривляющиеся рожицы демонов. Как объяснил граф, это было сделано для того, чтобы молящийся не отвлекался от беседы с Господом. Хитро!

Нора была очарована. Она не спеша подошла к деревянным дверям, которые находились на другой стороне веранды. По идее они должны были вести прямо в третью башню. Нора пыталась открыть их, но они были намертво заперты.

– О нет! Вы туда не попадёте. Двери закрыты. Даже мы туда не ходим. Башня в аварийном состоянии, как я говорил… – граф отреагировал на попытки взлома резко и оживлённо, как – будто за этими дверями они прятали миллионы долларов.

– Как? Неужели больше никогда туда не войти? – удивилась Нора.

– Никогда. Это опасно! – граф сильно напрягся.

– А что там раньше было?

– Комнаты детей хозяйки, – быстро ответил Жан.

– Какой хозяйки? – журналистское любопытство Норы не оставляло графу шансов отвертеться.

– А… да! Я не рассказал всё с самого начала. Первой и законной хозяйкой этого замка была герцогиня Луиза. Она происходила из рода Алиеноры Аквитанской, вашей тёзки… Она вышла замуж за герцога де Л*, и у них родилось четверо детей! Собственно, в нашем роду почти все многодетные. Но, для средневековья это было абсолютной нормой. Все богатые аристократы пытались родить максимальное количество детей, так как умирали часто, а наследником состояния должен был стать непременно мальчик, – после этой фразы граф сделал небольшую паузу и пугливо опустил глаза вниз, —

Мы, к сожалению, уже мало что знаем об истории, которая произошла в XV веке в этом замке. Говорят, что с её детьми что-то случилось… После их безвременной кончины все замки Луизы наследовал её родной брат, а потом его дети.

– – Но что же случилось с детьми герцогини, Жан? – Нора не сдавалась.

у заинтриговала семейная история Дюпре.

– – Ходили разные слухи,. кКто-то помнит, что они бесследно исчезли в одночасье, а кто-то говорит, что они умерли от какой-то средневековой болезни. Но это всего лишь слухи, а в старых башнях ничего интересного уже нет.

Зря граф так сказал при Норе. После этой фразы она была уверена, что там как раз и находится самое интересное. Тем более что мы были в одной из башен и видели своими глазами: там сохранилось очень много предметов старины. Почему то же самое не могло сохраниться и в замурованных помещениях?

Дневник Норы.

11.09.2016г.

Боже, я влюблена в этот замок! У меня такое ощущение, что всё здесь мне как родное. Как можно так сильно любить замки? Я сама себя не понимаю.

Это волшебное место. Когда я здесь очутилась, я вдохнула полной грудью! Я чувствовала себя очень сильной энергетически: как будто меня, как гаджет, воткнули в розетку. Мои страхи улетучились. Эту ночь я не была сомнамбулой… Здесь я – что-то более сильное, чем просто человек… Но что я?..

Дневник Антона

11.09.2016г.

Граф повёл нас в башню номер два: внутри она сильно отличалась от третьей. Там была выстроена более современная лестница с широкими каменными периллами вместо древней винтовой. В гостиной XIX века стоял рояль, висели семейные портреты предков Дюпре. Граф сказал, что здесь собирались музицировать их не такие уж и далёкие прабабушки. Стены в гостиной были обиты деревом, большие окна пропускали много света. Здесь не было ни намёка на готику, если не считать старинных буфетов чёрного цвета, которые явно сохранились века с XV. На них были вырезаны фигурки людей и животных. Посреди гостиной стоял диван. Несколько кресел окружали овальный чайный столик XIX века. Очевидно, здесь собирались вечерами в семейном кругу, пили чай, играли на фортепиано и обсуждали последние новости.

Больше, со слов графа, в доме не было ничего интересного, никаких экспозиций. Он снова и снова повторял эту ложь, начинал сверкать глазами и потирать руки, как – будто их моет.

Спустя некоторое время, мы прошли с графом в ту гостиную, где недавно мы с женой приняли преступное решение полазить по чужой собственности. Но эти помещения мы уже видели, так что сильного впечатления они на нас не произвели. На этом осмотр замка был закончен.

После экскурсии мы поехали посмотреть окрестности, посетили замок Брезе. Великолепный памятник старины, построен так же в форме квадрата, и в нём так же, как в Дюпре, есть самые древние части и те, что достраивали в последующие столетия потомки. Всё же есть в этих местах что-то -мистическое, потустороннее.

В этот день мы больше никуда не успели. Поэтому решили вернуться в Дюпре и отдохнуть. Что в переводе с языка моей жены означало – «продолжить лазить по чужой собственности».

– Погода великолепная. Во Франции гораздо теплее, чем у нас, в сентябре, – я искренне восхищался местным климатом. Мы носили тонкие ветровки и джинсы, и нам было жарко.

– Согласна. Давай вернёмся в замок. Мы всё равно больше ничего уже не успеем увидеть. Всё закрыто, – хитрила супруга.

– Кажется, я знаю, почему ты хочешь вернуться, – я засмеялся.

– Перестань! – Нора рассмеялась в ответ. – Ну да, я хочу немного побродить по замку без назойливого взгляда графа. Это же так интересно. Боже мой, неужели там есть замурованное помещение?

Причём по взгляду моей супруги, детски-наивному, было ясно, что она уже придумала, что там может находиться.

– Да, – я не мог сдержать смеха. – Зря граф сказал это при тебе. Кстати, ты не заметила, как на тебя посмотрела графиня, когда мы приехали в первый раз?

– Ну, её немного перекосило. Ты считаешь это странным? – Нора явно не обратила на это внимания, она была фантазёркой по натуре и такие вещи проходили мимо неё.

– Да. Почему вдруг такая реакция? – я решил поделиться своими умозаключениями по этому поводу.

– Может, потому что мы русские? – рассмеялась Нора.

– Да, наверно, – я не стал говорить ей о том, что слышал. В конце концов, это действительно могло ничего не значить.

– Мне странно другое: почему столько закрытых от посторонних глаз комнат?

– Либо тонны золота, либо рабы из Китая, может, кладбище домашних животных? – мне нравилось дразнить её.

– Идиот! – Нора рассмеялась в полную силу. – Не говори ерунды. Я чувствую, там что-то есть…

Вернувшись в Дюпре, мы увидели, что хозяева сидят на новой кухне, в левом крыле замка. Но в том-то и прелесть таких больших сооружений, что мы могли обойти весь дом, а хозяева нас так бы и не увидели.

Оставив вещи в комнате, мы взяли фонарик. В башнях не было электричества.,На улице было довольно светло: всего 18:20 на часах, до сумерек времени достаточно. Однако в башнях могло быть всё закупорено, в том числе окна, если верить предупреждениям графа.

– С чего начнём? – спросил я жену.

– С начала, – улыбнулась она. – Начнём нашу операцию с башни номер четыре – хорошая цифра. Да и хозяева будут далеко.

Всё-таки не так уж и плоха эта стрижка, это кривое каре. Она самая красивая женщина в мире. Не устану это повторять.

– Да, только она замурована.

– Не думаю. Тогда зачем оставили дверь? Её бы тоже заложили… – рассуждала вслух Нора.

– Идём, босс! – я решил не спорить.

Через внутренний дворик мы направились в сторону гостиной XIX века. Оттуда развернулись налево и по коридору пошли вперёд. Мы прошли столовую. Дальше зашли в кухню. Дальше всё было перекрыто. Стена. Граф сказал правду.

– Я же тебе говорил! Чушь всё это. Всё закрыто, – план раскрыть тайну тысячелетия разваливался на глазах.

– Чёрт! Должен быть какой-то вход. Просто должен быть, – жена сильно расстроилась, и я откровенно не понимал, почему всё это её так беспокоит.

– Почему ты так уверена в этом? – спросил я.

– Не знаю. У меня в этом месте возникает странное чувство, оно очень сильное. Как будто я раньше здесь бывала. Я просто знаю, что там что-то важное. Думаешь, я сумасшедшая? – полушёпотом спросила Нора.

– Думаю, что ты фантазёрка, – улыбнулся я в ответ.

– Идём в обход через улицу, – скомандовала жена и бодро направилась к цели.

Через внутренний двор мы прошли в открытый этаж под часовней. Слева оказалось нечто вроде сарайного помещения, в котором хранились лопаты и садовые принадлежности.

Справа виднелась часть стены четвёртой башни. И на ней висел тяжёлый, поблёкший от времени гобелен (этому слову меня научила жена – не «ковры», а «гобелены»). Пол был великолепен. На нём ещё сохранилась древняя замковая плитка, чёрно-белая, как в фильмах про средневековых рыцарей.

Нора решила проверить наличие двери под гобеленом. Она его отодвинула, но обнаружила лишь стену. После чего полезла дальше под этот огромный ковёр, но там тоже была лишь стена. Не обнаружив потайного входа, Нора яростно выбралась наружу.

В тот момент, когда моя жена отряхивалась от вековой пыли, мы заметили, что хозяева уже закончили посиделки на кухне и по одному, не спеша, выходят во двор.

– Быстро прячемся, – прошептала Нора и схватила меня за рукав. Мы попятились за башню, там был выход ко рву. Хозяева нас не увидели. У меня было ощущение, что я снова стал ребёнком. По крайней мере веселился я также как в детстве.

Мы с Норой выскочили на открытую веранду, напоминающую платформу без перил, с которой открывался вид на ров, где когда-то текла вода. Теперь же он был высушен и напоминал огромную страшную яму с пещерами.

Жаль, граф нас не привёл нас сюда во время экскурсии. Конечно, это было небезопасно, поскольку балкончик низкий и упасть в ров не составляло труда. Но до чего же это была интересная историческая панорама! Я заметил, что с этой стороны стены замка были покрыты мхом во многих местах из-за сырости. Это добавляло какой-то таинственности древнему сооружению.

– Смотри, Антон! – жена указала вправо.– Проход куда-то! Около башни.

– Похоже на проходы для оружейников. Думаю, отсюда защищали замок в случае осады. Идём посмотрим.

Мы пошли по узкому коридорчику без крыши, опоясывающему башню. Я шёл вслед за женой.

– Дверь! Антон, вот она! – Нора улыбалась в тридцать три зуба.– Боже, что это?!

На массивной двери была высечена пентаграмма. Не очень приятное начало.

– Латинские надписи… Боже, зачем это? – шёпотом пролепетала Нора.

– Заклинание от туристов? – попробовал я пошутить.– Дорогая, мне это не нравится.

Жена не обратила внимания на моё предостережение и дёрнула несколько раз дверь за массивную ручку. Та зашаталась, но не поддалась. Очевидно, что её надёжно заперли, чтобы не забрел кто-нибудь лишний или любопытный.

– Надо открыть, – твёрдо заключила Нора.

– С ума сошла! Они нас точно оштрафуют! – я, честно говоря, был не в восторге от этой затеи – наживать проблемы заграницей, вместо того чтобы спокойно наслаждаться отпуском.

– Прошу, пожалуйста, давай что-нибудь придумаем! – жена не унималась.

– Хорошо, – тут я вспомнил про сарай при входе.

Я отправился в подсобное помещение поискать какие-нибудь инструменты. В куче инвентаря я нашёл болторез и через пять минут уже взламывал чёртову башню. Всё-таки женитьба – вещь опасная, меня не раз предупреждали.

Наконец отперев дверь, мы смогли заглянуть внутрь. Но там было слишком темно, чтобы что-то разглядеть.

– Идём, – жена включила фонарь и бодро шагнула внутрь.

– Может, не стоит? – попробовал я в последний раз призвать к здравому смыслу.

– Ты что, это же самое настоящее приключение! – Нора снова лучезарно улыбнулась.

– Идём, – ничего не поделаешь, улыбка любимой важнее проблем с законом.

Внутри мы быстро наткнулись на винтовую лестницу, ведущую наверх, как и в третьей башне. Никаких катастрофических следов разрушения там не было. Надо отдать должное жене: она была права. Граф наврал нам. Но зачем?

Глава 5.Исчезнувшие дети

Fortune rota volvitur;

Descendo minoratus

.

Колесо Фортуны делает оборот,

Я оказываюсь внизу…

Карл Орф, «Кармина бурана».

Дневник Элеоноры.

11.09.2016г.

Граф определённо врёт! Всё это странно, и я намерена добраться до сути. Я чувствую, что должна…

Эта башня оставила неизгладимый след в моей памяти. Ничего более щемящего душу я в жизни не видела.

Мы начали подниматься в первую комнату. Там была массивная резная дверь из дерева, немного обветшавшая. Справа от неё, на гвозде, висели чётки. Интересно зачем? Мы открыли тяжелую дверь и увидели нечто невероятное.

Комната совершенно не выглядела разрушенной, скорее запущенной. Было ощущение, что жилец отсюда ненадолго вышел, но скоро вернётся.

Огромная постель стояла у стены справа, напротив располагался большой камин – всё было так же, как и в другой башне. Рядом с окном находился письменный стол, слева от него, вдоль стены, протянулся старый книжный шкаф. Справа и слева от стола стояли старые пыльные сундуки. В помещении давно не убирались, из-за чего, например, орнаменты на сундуках угадывались с трудом. Несмотря на это, мебель являлась настоящим антиквариатом, в этом можно было не сомневаться. Над кроватью висел гобелен с изображением рыцарей, участвующих в кровавом военном сражении.

Мой взгляд упал на древние бумаги, неаккуратно разбросанные на столе и Всё покрытыевали массивныме слоеми пыли, и з – за которой у меня мМоментально засвербело в носуначался кашель. Несмотря на это, я была полна решимости найти что-то, что прольёт свет на происходящее в этом замке.

– Боже! Почему они не следят за всем этим? Это же историческая ценность! – я почти прокричала, потому что была возбуждена от всего увиденного и искренне раздосадована. Я люблю и уважаю древние предметы интерьера, антиквариат. Готика всегда была моей страстью в любых её проявлениях: интерьере, одежде, архитектуре.

– Ты сама слышала, что для них это всего лишь музей в лесу, от которого они хотят избавиться, – ответил Антон.

– Посмотри, это письма, – я попыталась прочитать хотя бы одно из них. – Но я почти ничего не разберу… Они все написаны на среднефранцузском. Здесь написано: «Летний замок… поездка… Отец был на охоте…». Ох, трудно разобрать. Подпись – Франциск де Л*. И дата указана…

– Обалдеть! Это что, XV век?! – на этот раз закричал Антон. – Письма датированы 1426 годом. Это впечатляет. Ещё впечатляет и то, что хозяева их так беззаботно кинули на съедение крысам.

– Да! И сюда они не хотели нас пускать, с ума сойти! А что в шкафу?

Мы с лёгкостью отворили ветхий шкаф, там висели изъеденные крысами мужские костюмы. В основном это были так называемые камзолы, вроде свитера у мужчин, только из тяжёлого бархата. Они были сшиты из разноцветных тканей и украшены камнями, похожими на бисер. Я подробно изучала историю средневековой Европы и знаю, что в XV веке в моду вошли наряды «вырви глаз», разноцветные. И чем ярче был костюм, тем лучше. Цветные ткани дополнительно украшали бисером. Такой костюм символизировал любовь к жизни.

После подробного изучения гардероба моё внимание привлёк массивный шкаф с книгами. Я аккуратно открыла ветхие створки, одна дверца чуть не отвалилась, но я успела её схватить. Внутри были средневековые книги на латыни. Стихи, поэмы. Безумно интересно. Однако чтобы их изучить и года не хватит.

– Боже, представляешь какая это ценность? А они хранят всё это в такой сырости! Ведь здесь не жгли камин, наверное, лет пятьсот! Хотя… может, мы чего-то не знаем? – я приняла всё это близко к сердцу.

– Я не пойму другого. Почему за столько лет помещения XV века не изменились? Неужели никто из потомков не занимал эти комнаты? Как будто здесь всё осталось с того времени. И вообще здесь много непонятного, меня начинает это настораживать, – Антон был прав, во всём этом есть какая-то тайна.

– Согласна, здесь есть что-то непонятное. Однако граф откажется это обсуждать. Идём дальше! Это невероятно, я как будто побывала в средневековье… Не думала, что моя мечта сбудется, – это было прекрасно, но одновременно я почувствовала тревогу и подозрения.

– Ты единственная женщина из всех, что я знаю, которой доставляет удовольствие копаться в пыльном старье, – муж не разделял моей пламенной любви к старине.

Мы вышли на винтовую лестницу. Я остановилась, развернулась и поцеловала супруга из благодарности за такой незабываемый подарок. После долгих поцелуев мы двинулись в следующую комнату. Здесь было видно невооружённым глазом, что комната принадлежала девушке или, скорее, какой-то сказочной средневековой принцессе…

– Получается, Франциск – это сын той самой Луизы, судя по датам на письмах, – заключила я.

– Да, а это, видимо, одна из её дочерей…

Комната обладала непередаваемой атмосферой. Она была тихой, нежной, и одновременно в ней царила тонкая, еле уловимая мистика.

На стенах висели гобелены. Ужасно пыльные, внизу они здорово пострадали от крыс. Несмотря на это, старые рисунки сохранились хорошо. На гобеленах были изображены сады, в которых резвились Амуры и древнегреческие боги, все сюжеты в основном были посвящены любовной тематике. Нигде не было изображено военных сцен или рыцарских поединков, в отличие от первой комнаты. Кровать была высокой с деревянной крышей, пышной периной, проеденной крысами и красивым балдахином нежно-белого цвета. На перине лежало красивое вельветовое покрывало сливового цвета, оно было отдёрнуто, так что мы увидели белую пуховую подушку. У меня возникло ощущение, что недавно в этой постели спали… Даже мурашки побежали по спине. Если бы я своими глазами не видела, что дверь заколочена, я бы предположила, что здесь кто-то живёт.

Каркас кровати был когда-то позолочен, это ещё раз доказывало, что здесь властвовала хозяйка, а не хозяин. Сейчас позолота сохранилась только частично.

Хорошо сохранился туалетный столик у окна. Деревянный, с большим резным зеркалом. На нём стояли шкатулки и флаконы. Я ринулась к столику и схватила один из флакончиков.

– Стой! Ты что, вдруг они уже превратились в яд! – Антон заволновался.

– Я думаю, это просто духи, – я открыла флакон, вдохнула и тут же поморщилась. – Ох, ну и запах! Кошмар. Этим нельзя душиться, – затем я открыла шкатулки по очереди. В самой большой были гребни с деревянными ручками, украшенные камнями, очень аутентично.

– Надеюсь, ты не станешь этим причёсываться? – муж насторожился.

– Я бы хотела… – я смотрела на все эти предметы как зачарованная. – Боже!!!

Я отбросила большой деревянный гребень от неожиданности.

– Что такое? – Антон испугался и подскочил ко мне.

– Здесь волосы, смотри… Белые… Они тоже XV века? – я была слегка в шоке.

– Это отвратительно, если это так. Положи это, – муж перепугался за меня и засунул гребень обратно в шкатулку. Однако это очень странно. Как могли волосы сохраниться через столько веков? Хотя я, конечно, не учёный… Но это явно не волосы Агнес. Мы продолжили исследовать комнату.

Слева вдоль стены стояли платяные шкафы побольше, чем в предыдущей комнате, и массивные сундуки. Женщины в любую эпоху остаются женщинами. Я подошла к шкафам, чтобы посмотреть, что там.

– Осторожно, крысы! – решил пошутить муж, но я не оценила, поскольку была и так немного напугана.

– Очень смешно! – я открыла большой шкаф и ахнула. Там висели наряды по меньшей мере принцессы. Надо признать, они до сих пор выглядели эффектно. Платьев было много, все разных цветов: синего, зелёного, красного… Пошиты на худенькую девушку, скорее, подростка. Многие из бархата, шелка, с атласными рукавами. Пояса и воротники были украшены камнями, которые, конечно, потеряли со временем былой блеск. Эффектно. Наверно, в этом она ходила на приёмы и званые ужины. Однако два платья висели неровно, плечики спадали с вешалок, как будто их хотели примерить… Я взялась повесить их на место.

– Боже мой, Антон! Это лучшая поездка в моей жизни. Спасибо тебе за это. Это платья принцессы. Просто прелесть. Я хочу одно взять домой, – я действительно этого хотела, ведь это живой памятник истории.

– Ненормальная, – улыбнулся муж.

– Всё, идём дальше… Боже, смотри! Мы чуть не проглядели, – я в удивлении указала пальцем на старинный портрет, висящий слева от шкафа.

Неудивительно, что мы сразу не заметили эту картину. Она была небольшого размера, жутко блёклая, с потёртой мраморной рамкой белого цвета. Несмотря на это, на ней отчётливо виднелась молодая белокурая девушка. Портрет рисовал талантливый художник: казалось образ девушки ожил, особенно проникновенным художник изобразил её тяжёлый взгляд.

– Какая прелесть! Это дочь герцогини. Такая молодая. Похожа на куколку, – я была в неописуемом восторге.

Её портрет отражал бургундскую моду XIV – XV веков: в это время женщины старались сбривать брови, либо запудривать их, высоко поднимать линию лба всяческими причёсками и ухищрениями и с помощью косметики делать мертвенно – белым лицо. Считалось, что так они приближают свою внешность к образу Девы Марии и обретают высшую духовную красоту. Но почему-то дочь герцогини производила прямо противоположный эффект: в ней было что-то демоническое. Белокурая и кудрявая, как ангел, с длинными и пышными локонами до пояса. На голове красовалась диадема из серебра, которая туго стягивала волосы на висках. У девочки было очень бледное лицо, брови художник изобразил запудренными почти до невидимости, зато щеки её ярко алели, а губы украшал вульгарный темно-бордовый цвет. Всё это сильно контрастировало с белым платьем, больше похожим на ночнушку. Лицо было весьма необычным: глаза посажены далеко, губы маленькие, как у куклы, широкие скулы, а в целом лицо напоминало заострённое сердце. Но самое зловещее в этой неземной картине было то, что девушка обладала весьма пронзительным взглядом для такой юной особы. Меня даже немного передёрнуло. Она смотрела так прямо, твёрдо и с таким немного хитрым прищуром, и глаза были болотно-зелёного цвета. Я поймала странное ощущение от этого портрета, как будто она смотрит на тебя и говорит: «Кто ты такая?! Убирайся из моего дома!». И эти белые волосы в расчёске… Боже, я наверно что-то нафантазировала себе… Однако если бы я снимала фильм ужасов, эта девочка могла бы играть привидение, уж очень необычная внешность.

Странная вся эта комната. В ней царило присутствие милой юной девушки, но одновременно и какой-то потусторонней тайны, которую нам с Антоном постичь очень трудно. Скажем, чистая, невинная, но дьявольски напряжённая атмосфера. Странное сочетание… находиться тут было немного жутко. Почему всего лишь немного? Не могу ответить на этот вопрос…

Из-за этого мне захотелось подробнее исследовать помещение. Внизу в шкафу нашлось комодное отделение. Я заглянула туда, в один из ящиков: там лежала разбросанная средневековая кожаная обувь. Благодаря натуральным материалам она до сих пор не так уж испортилась. Я повернула голову направо… И увидела ещё одну интересную деталь! Под кроватью валялась пара туфель, как – будто их недавно сняли и кинули туда.

– Посмотри на оружейную! Даже тут видно, что это комната девочки! Всё завешено цветастыми гобеленами, – крикнул оттуда муж.

Я подошла к Антону, чтобы получше всё разглядеть. Действительно, оружейная была превращена в уютный закуток. Там висели гобелены с фрагментами греческой мифологии, стояла скамейка в готическом стиле из тёмного дерева, со спинкой. Я присела, скамья оказалась очень комфортной! Всё же это удивительно! Она была сделана почти пятьсот лет назад, а мне, человеку XXI века, удобно на ней сидеть! Даже современные скамьи не делают так хорошо.

Я посмотрела в щель для ружей, потом механически отодвинула часть гобелена, висящего рядом. Что-то подтолкнуло меня посмотреть, что под ним.

– Ну что ты делаешь? Дорогая, там же вековой слой пыли… – Антон не оставлял попыток призвать меня к здравому смыслу. Но мне так нравилось изучать этот замок, гулять по нему, исследовать эти комнаты… Это особенное ощущение, нигде и никогда не чувствовала себя так наполненно, как в здесь.

Вдруг я увидела вырезанные в камне надписи и цифры:

– Антон! Смотри! Дай фонарь или лучше подержи гобелен, – попросила я.

Супруг отодвинул гобелен, и мы увидели выскобленные в камне надписи: Adelaida, Anna puella, римскими цифрами были отмечены даты 1425 год, 1427 год.

– Антон, смотри… – я указала мужу на 1764 год, далее следовал 1859, – я не понимаю, кто-то приходил и дописывал даты?

– Если даты подлинные, это не могли быть хозяева. Может, семейная традиция?

Антон левой рукой держал гобелен и ей же оперся о стену. Внезапно из открывшейся части стены вывалился завёрнутый листок…

– Давай посмотрим! Вот это да, – меня трясло от предвкушения: наше расследование обретало смысл.

Нашему взгляду открылись записи на среднефранцузском языке, но! На современной бумаге…

– Что за чёрт? – я была удивлена.– Бумага обычная, А4, но написано всё таким древним почерком.

– Интересно, чьи это шутки? – муж напрягся.

В записке нам удалось прочитать следующее: «Я вернусь… никто не может меня выгнать из моего дома… я жила здесь всегда… я буду возвращаться, сколько смогу… так было все века, и сегодня 2015 год».

– Боже! Антон, мне страшно, может, это шутка? – я занервничала.

– Ерунда какая-то! 2015 год! Может, в этом замке живёт сумасшедший, который это пишет? – мужу всё это нравилось ещё меньше. – Наверно, это граф, у него такой бегающий взгляд.

– Давай посмотрим, есть что-то ещё за гобеленом! Наверно, поэтому девочка здесь и сидела, она писала записки и оставляла их в стене.

Мы сорвали гобелен и увидели углубление с нишей. В ней стоял ларец, благо он легко открылся, и действительно, там были некоторые бумаги, но немного.

Это были обычные дневниковые записи. В одном из самых странных было написано: «Мне страшно и одиноко… Нас может вырвать сила… Мама упражняется в колдовских ритуалах, из-за которых мы все в опасности… Звуки воды раздаются надо мной, как дьявольская музыка… Помогите мне, помогите…»; «Любовь больше не заходит в этот дом, кто спасёт нас проклятья?»; «Моя мать чёрная герцогиня, иногда я боюсь её».

– Очень странные письма, – прокомментировал мой супруг, – честно говоря, после всего увиденного у меня больше вопросов, чем ответов.

– Подписываюсь под каждым твоим словом… Но что же случилось с этой девочкой? Вообще, куда она делась? Она же не могла быть вечно маленькой девочкой… Но, судя по интерьеру, она как – будто всегда была подростком…, а потом куда-то делась… И, почему она боялась свою мать, герцогиню Луизу? Чёрная герцогиня… Боже, и вид у девочки какой-то зловещий… У меня мурашки от этой комнаты, ощущение, что кто-то здесь находится прямо сейчас, идём отсюда…

Что ж, поездка становится всё интереснее. Меня не покидало чувство тревожности во время всей этой экскурсии.

Мы решили подняться выше, хотя было очевидно, что ступеньки наверху истончились и крошились от времени. Это могло быть опасно. Но нас, конечно, уже было не остановить. Третья дверь, ведущая в очередную спальню, поддалась так же легко, как и остальные. Справа от неё, тоже на гвозде, висели старинные чётки.

Войдя внутрь, мы увидели небольшую односпальную кровать. Очевидно, здесь жил ребёнок, не достигший подросткового возраста, судя по размерам спального места. На детских столиках стояли деревянные игрушки: лошадки, солдаты. Каждая деталь кричала: эта комната принадлежала мальчику… Это было очень трогательно. Пустая детская всегда навевает грусть, особенно в таких больших заброшенных помещениях. Что же произошло с этими детьми?..

Вдоль стены так же стоял платяной шкаф, а напротив кровати выстроился огромный камин. Дверцы у шкафа отсутствовали, и внутри, кроме пыли, не было нечего. На полу стояли сундуки. Я открыла один из них. Там лежала плохо пахнущая детская одежда, ночные рубашки, маленькие камзольчики, простынки с большими дырами. Запах появился оттого, что одежда попросту задыхалась в этом сундуке и её много лет даже не проветривали. Хотя бы ради уважения к истории надо было бы тут всё привести в порядок. Судя по размеру одежды, мальчику было лет десять. У меня на глаза навернулись слёзы… Это так странно, ведь когда-то эти люди здесь жили и, наверно, были счастливы…

– Боже! Вот это да. Дюпре обладают просто огромным историческим богатством и так небрежно к нему относятся. Я не понимаю их. Зачем было запирать эту башню? Это очень странно… От самих себя?

Я искренне не понимала происходящего. Ведь как раз подобная экспозиция могла принести хорошие доходы, которые можно потратить на ремонт старых частей замка. Да и зачем было наглухо закрывать эти башни, учитывая ценности, которые тут находятся?

– Да, в этом есть что-то ненормальное… Ставить запоры от самих себя и разводить такую антисанитарию, и эта пентаграмма на двери. Я, признаюсь, тоже не пойму. Думаю, есть какая-то причина, о которой мы не знаем. От туристов достаточно было запереть двери. Ну, конечно, не считая тебя, дорогая, – Антон пытался шутить, но было очевидно, что ему не по себе.

– К тому же очевидно, что эти комнаты не изменились с древнейших времён и никто тут не жил, кроме первых хозяев. Как такое возможно? – продолжила я мысль.

– Не понимаю… – и никто из нас не понимал.

Через десять минут мы поднялись выше. Это должна была быть последняя спальня в этой башне. И снова на двери я заметила чётки. Я сняла их, чтобы лучше разглядеть. Это были обычные церковные чётки, но зачем их вешать у каждой двери? Может, это такая французская традиция?

Муж толкнул дверь… Я не удержалась от громкого возгласа:

– Боже мой, Антон! Это Диснейленд! – моей радости не было предела.

Это была детская потрясающей красоты. В готическом стиле, но отделана как-то светло для того времени. Деревянные потолки, железная люстра, только вот дерево было светлого оттенка. В отличие от других комнат, даже стены здесь обили деревом, на котором вырезали различные средневековые сюжеты из святого писания. На стрельчатых окнах виднелась мозаика с изображениями католических святых.