Текст книги "Шоколадная вилла"

Глава 14

Ресторация «Цур Шарлоттенхёэ» в Дегерлохе, в тот же день

– Я не знаю, Карл, но я думаю, что это не очень хорошая идея. – Голос Антона звучал очень убедительно. – А что, если они все сразу вылетят?

– Ну же, Антон! И что? – нетерпеливо сказал Карл и достал самодельную стрелу из деревянного колчана, который он положил на землю. – Лучше стань как следует, чтобы лучше прицелиться.

– А они быстрые?

– Я не знаю, во всяком случае, быстрее, чем ты. – Карл натянул лук.

– И уж точно быстрее, чем ты, – обиженно ответил Антон, однако его тщеславие победило страх.

Карл улыбнулся.

Он точно знал, как может бросить вызов своему брату. А это было важно. Потому что эффект, когда две стрелы одновременно попадают в цель, должен быть очень мощным. Что точно должно было произойти, Карл не знал, но его разрывало от любопытства, и он не мог уже думать о возможных последствиях.

Он сконцентрировался и держал в поле зрения не только воронку в земле, но и Антона, контролируя, как тот также натягивает лук.

– На счет три. Стрелы должны попасть точно в цель, – прошептал Карл.

Антон вдруг опустил свой лук.

– Что ты делаешь? – прошипел Карл.

– Мы не сможем одновременно туда попасть, – констатировал Антон.

– Почему нет?

– Потому что стрелы отобьются друг от друга, – объяснил Антон.

Карл тоже опустил свой лук и поразмыслил.

– Возможно. Тогда будем стрелять друг за другом. Я дам команду!

Антон кивнул. Каждый снова взял свой лук и направил его в цель – норку в траве, где осы устроили свое гнездо.

Карл наблюдал за жужжанием прилетающих и улетающих насекомых. Антон же немного растерянно снова смотрел на отца, который на некотором расстоянии от них разговаривал с банкиром фон Брауном. Мужчины пили вино и не обращали на них никакого внимания.

Собственно говоря, отец не хотел брать их с собой. И Антону было не совсем понятно, почему он вдруг начал так настаивать, чтобы они пошли с ним. Может, он хотел посмотреть, как хорошо уже Карл ходит? Прошло более чем два месяца после того ужасного случая, и он уже был в довольно хорошей форме. Даже доктор Кац сказал, что Карлу очень повезло и что у него железное здоровье.

И вот теперь эта воскресная прогулка.

Воскресные прогулки с отцом были еще хуже, чем домашний арест. Потому как он постоянно находил повод, чтобы перечислить все проступки прошедшей недели и назначить соответствующее наказание. Чтобы не получить еще одно наказание, они пошли без возражений. Спорить все равно не было никакого смысла.

Отец в этот день был полностью поглощен своими мыслями.

Он даже не сразу заметил, что они взяли с собой колчан и лук, а увидел это лишь тогда, когда они были уже далеко от дома, и поэтому не стал спорить. Разумеется, он дал понять, что по возвращении лук будет изъят на целую неделю. Без санкций никогда не обходилось.

Таким образом, их смелость не была вознаграждена, ведь пользоваться оружием им было запрещено. Под угрозой очередных штрафных санкций отец запретил им стрелять.

Недовольные, они шагали за отцом, как вдруг к ним направился знатный банкир фон Браун. Он в фетровой шляпе и с тростью с серебряной рукояткой в руке как раз вышел из своей повозки в нескольких метрах от ресторации «Шарлоттенхёэ» и поприветствовал их отца, пожав ему руку. Очевидно, они договаривались о встрече, потому что сразу же заняли места в саду гостевого дома.

И кто бы мог подумать: ему сразу же стало не до сыновей. Махнув рукой, он быстро отпустил их. Так как Антон и Карл не имели ни малейшего понятия, насколько далеко они могут отходить без риска схлопотать очередное наказание, то оставались в саду и бродили по игровой площадке «Шарлоттенхёэ». Братья искали укромное место, чтобы все-таки сделать пару выстрелов из лука. Но поскольку все до единого места были заняты знатными гостями из города, близнецы никак не могли определиться.

Только лишь когда они дошли до газона возле стойла, Карл заметил осиное гнездо, перед которым они сейчас и стояли с натянутым луком.

– Ну же, на счет три, – сказал Карл тихо.

Антон кивнул.

– Раз, два… три!

Погрузившись в свои мысли, Роберт шел по Кирхгеймерштрассе. У него внутри все кипело, и даже две кружки прохладного пива, которые он выпил, не смогли унять его внутреннее возмущение.

Она встречается с парнем, его милая Бабетта. Он видел это, прячась за кустами. Но это было еще не все. Потому что, хотя время уже близилось к вечеру, она с мужчиной села в Цаке и отправилась в Штутгарт. Шут их знает, что они там собирались делать. Но кокетливая улыбка, с которой она смотрела на своего спутника, пока он помогал ей сесть в вагон, положив при этом ей на спину свою руку, была очень красноречивой.

Роберт уже давно об этом догадывался, но продолжал надеяться, что все не так. Но сейчас было очевидно, что стоит за постоянными исчезновениями и опозданиями Бабетты; стало понятно, почему ее поведение в последнее время так изменилось.

Отсутствие за ужином. Небрежность, с которой она выполняла работу. Ее мечтательность, которую, наверное, заметили все слуги. И, наконец, тот факт, что она таким категоричным отказом реагировала на его осторожные попытки приблизиться к ней.

Роберт был очень расстроен.

Он вообразил себе, что у них что-то получится, у него с Бабеттой. Не сразу, но через пару лет, когда она соберет приданое, а он сам устроится на приличную работу на фабрике. Многие служанки рано или поздно выходили замуж.

Но в этот день все его надежды рухнули. Просто растаяли при виде Бабетты, которая безо всякого стыда вышла на люди с этим весельчаком. Если хозяева об этом узнают, ее уволят.

Чем больше Роберт думал о Бабетте, тем понятнее ему было, что ей нужна помощь. Конечно же, она не понимала, какая опасность может скрываться за этими ухаживаниями. Весь облик этого мужчины, его слишком элегантная одежда, которая абсолютно не сочеталась с неотесанным, слегка отечным от пьянства лицом, не предвещал ничего хорошего. Она была далеко не первой девушкой, которая, приехав в ранней юности из деревни в город, не смогла устоять перед соблазном. Истории о девушках, попавших в плохие компании и в конце концов оказавшихся в водосточной канаве, распространялись с завидной регулярностью среди прислуги Штутгарта.

Бабетта появилась в доме Ротмана в начале года, до этого она уже пару лет работала у других хозяев. Она была родом из бедной рабочей семьи из деревни в окрестностях Штутгарта, и у нее было много братьев и сестер. Так что ее родители были рады, что у них стало одним ртом меньше. Но, оторванная от семьи, девушка, которая попала в узкие рамки работы прислугой и которую эксплуатировали, не была счастлива. Роберт чувствовал это. Рабочий день у Ротмана длился от двенадцати до четырнадцати часов, все дни недели, только каждое второе воскресенье после обеда у них был выходной. А с тех пор как хозяйка уехала, Вильгельм Ротман часто придумывал какие-то задания для Бабетты поздно вечером. То нужно было отчистить пятно на его костюме, то принести что-то поесть. Отдохнуть Бабетта могла только после полуночи. Она редко спала больше пяти часов, так же, как и он. Только Дора была в значительно лучшем положении, ведь она работала у молодой хозяйки и редко получала поручения от Ротмана.

Злость Роберта относительно легкомысленного поведения Бабетты перерастала в гнев по отношению ко всему убогому существованию прислуги. Накопившийся гнев заставлял его идти быстрее. Именно в тот момент, когда он проходил мимо ресторации «Шарлоттенхёэ», из укромного сада этого заведения начали раздаваться панические крики.

Он резко остановился, повернул голову в сторону, откуда доносились голоса, и секунду спустя из ресторации выбежала небольшая группа взволнованных людей. Особенно дамы, словно будучи не в себе, махали вокруг себя руками и зонтиками, издавали жалобные крики, путались в своих юбках, пока мужчины пытались как-то им помочь.

Роберт озадаченно стоял и наблюдал за тем, как напуганные люди устремились вниз по Кирхгеймерштрассе по направлению к зубчатой железной дороге. Они, наверное, хотели сесть в ближайший вагон Цаке и вернуться в Штутгарт.

Но спокойствие еще долго не восстанавливалось.

Когда Роберт подошел ко входу в «Шарлоттенхёэ», он увидел, как в саду суетятся люди. По всей видимости, оставшиеся дамы и господа столкнулись с конкретной опасностью. Они размахивали газетами, шляпами и пиджаками. Зонтики не очень элегантно витали в воздухе.

Любопытство Роберта развеяло его дурное настроение, и он вошел в сад.

– Где хозяин? – прокричал мужской голос, и Роберт сразу же узнал Вильгельма Ротмана.

– Его укусили! – быстро ответил женский голос.

– О господи… приведите его! Это же его ресторан! – опять голос Вильгельма Ротмана.

Роберт увидел своего хозяина вместе с банкиром, который в последнее время неоднократно бывал у них. Пока Ротман с покрасневшим лицом отдавал приказы, но практически ничего не делал, банкир, как сумасшедший, размахивал руками вокруг себя. Бокалы на столе были перевернуты, осколки винного графина валялись на одном из стульев. Красное вино капало на землю.

Суматоха не прекращалась, а воздух был наполнен агрессивным жужжанием. Роберт сразу же понял, какая драма разыгрывалась у него на глазах: рой ос летал над столами и атаковал гостей «Шарлоттенхёэ». Он немедленно отошел назад, чтобы не стать жертвой агрессивных насекомых. Только он подумал о том, что нужно как можно быстрее удалиться с места происшествия, как вдруг кто-то дернул его за правый рукав.

Дрожащий детский голос спросил:

– Роберт, вы же пойдете с нами домой?

Он узнал маленького Антона Ротмана и сразу же за ним его брата-близнеца Карла. Перекошенные от боли лица мальчиков были покрыты большими красными волдырями. Роберт начал осознавать, что между присутствием детей и драмой, которая здесь разыгралась, определенно есть связь.

Он не мог не улыбнуться, но в то же время ему было их очень жаль. Укусы ос чертовски болезненные. И то, что они взяли себя в руки, доказывало, что совесть их не чиста и что они боятся разоблачения. Но прежде чем Роберт успел отреагировать, он увидел, как к ним направляется Вильгельм Ротман.

– Карл! Антон!

Глава 15

В одном Вильгельм Ротман был точно уверен. Никогда больше его персонал не получит выходной в воскресенье после обеда, не согласовав с ним предварительно поминутно каждый час. Действующее до настоящего момента правило, согласно которому все работники дома каждые две недели могли располагать временем между двумя и пятью часами дня как им в голову взбредет, отменялось. Конечно же, тот факт, что в доме Ротмана дело дошло до такого извращенного обычая, был связан с новомодным отношением Хелены к потребностям прислуги и привел к таким разрушительным последствиям.

Если бы в этот день в доме был кто-то из ответственного персонала, ему не пришлось бы самому заботиться о близнецах. А то, что Юдит в этот день была приглашена к подругам и поэтому не могла присматривать за братьями, он просто выпустил из вида.

До настоящего момента он не слишком был занят заботой о сыновьях. Чаще всего он вскользь обращал на них внимание, и то лишь когда предстояло наказание. После того несчастного случая с Карлом он все же старался оставлять их под надзором взрослых. И когда он понял, что к моменту его встречи с банкиром фон Брауном никого не будет дома, чтобы присмотреть за мальчиками, ему не оставалось ничего другого, кроме как взять их с собой в «Шарлоттенхёэ».

Он думал, что там они найдут чем заняться, как это делают послушные дети, пока он будет решать с банкиром вопросы относительно жизненно важного объединения их семей. Но, вместо того чтобы качаться на качелях или играть в мяч, Карл и Антон разворошили осиное гнездо и таким образом поставили его в крайне неприятное положение.

Вильгельм Ротман сидел за своим письменным столом и нервно играл серебряной чернильницей, стоявшей перед ним. Когда он вспоминал о разрушительном исходе того дня, у него на лбу выступали капли пота.

Не было такого человека, на которого за короткий промежуток времени свалилось бы столько неприятностей. Непокорные сыновья, у которых в голове одни только выходки, дочь со своенравными планами на будущее, жена, которая отправилась на юг и оставила семью.

И над всем этим нависала угрожающая темная туча возможного банкротства фабрики.

По крайней мере, последняя проблема должна быть решена в ближайшее время, потому что вопрос о свадьбе Юдит и Альбрехта фон Брауна уже урегулирован. Благодаря чему должны потечь денежные средства, которые ему так необходимы.

Он почесал голову.

Конечно же, Ротман не хотел бы прибегать к таким махинациям ради спасения своей фабрики. Но его финансовое положение не оставляло ему выбора. Как часто за последний год он проклинал тот день, когда купил кучу дорогостоящей недвижимости. Ему гарантировали, что таким образом он намертво вкладывает свой капитал под большие проценты. Сделка была заключена через банкирский дом фон Брауна.

Действительно, намертво вложил, цинично подумал Ротман. Эта инвестиция уничтожила бóльшую часть его личных и корпоративных средств.

Почти в последнюю минуту все повернулось в лучшую сторону. Возможно, фон Брауна мучила совесть, кто знает, но он поддержал союз между детьми.

В любом случае Юдит могла бы попасться партия и похуже. Банкирский дом Брауна пользовался большим авторитетом. Она подарит своему мужу двух-трех детей и будет жить хорошо обеспеченной, спокойной и довольной жизнью.

У него не было причин корить себя.

Будущее шоколадной фабрики, а значит и наследство его сыновей, было в безопасности, а Юдит выйдет замуж, попадет в уважаемую семью, без финансовых проблем. С этим не стоило медлить.

Однако оставалась последняя зацепка: его дочь ничего еще не знала об Альбрехте. И при мысли о том, как она отреагирует на эту новость, Вильгельму Ротману становилось не по себе. Судя по тому, как отрицательно она реагировала на все его намеки относительно ее замужества, Ротман опасался категорического отказа. Он был хорошо с этим знаком на примере его жены Хелены.

В этот момент ему на глаза опять попалось письмо, которое он вчера получил и отложил в сторону. В качестве отправителя был указал Фридрих Эбингер, именно тот Эбингер, его личный противник, которому деньги рекой текли в кошелек.

Хотя он и сегодня не очень-то спешил открывать письмо, но взял конверт. Несколько раз он нерешительно перевернул его с одной стороны на другую, затем взял нож для бумаги и разрезал конверт.

Он внимательно прочитал информацию, указанную на находящихся внутри карточках. Его лицо прояснилось.

В мгновение ока появился изысканный способ поставить Юдит в известность относительно его решения так, чтобы упрямая дочь не разрушила его планы. И благодарить за это нужно было старика Эбингера. Все же он до сих пор терпеть его не мог.

В дверь постучали.

– Да! – крикнул он, отложив в сторону приглашения, и принял строгое выражение лица.

Дверь открылась, и Бабетта завела Карла и Антона. Затем она тихо закрыла дверь и остановилась за мальчиками.

– Уважаемый отец… – сокрушительно начал Карл.

– Замолчи!

Молча и потупив взгляд, сыновья стояли перед ним.

Вильгельм Ротман чуть было не начал их жалеть, но быстро взял себя в руки. Наказание было необходимо. Только так они вырастут порядочными и дисциплинированными людьми. И прежде всего ему нужно было выбить из них все эти проделки, чтобы они повзрослели и смогли впоследствии управлять фабрикой.

Он положил первого на колени и начал пороть по заднице.

– Карл ворчал. Антон не проронил ни звука, но у него по лицу бежали слезы, – рассказывала Бабетта, помогая Герти готовить ужин.

Хозяевам на ужин полагались жаркое из свинины со свежеиспеченным хлебом и яблочный штрудель. Для прислуги был айнтопф[8]8
  Айнтопф – блюдо немецкой кухни, густой суп.


[Закрыть] из чечевицы. К сожалению, без сала. С тех пор как хозяйка уехала в санаторий, Ротман был скуп на мясо.

Дверь в кухню распахнулась.

– Старик… хозяин приказал собраться всем после ужина в вестибюле, – запыхавшись, сказал Роберт.

– Что ему от нас надо? – удивленно спросила кухарка.

– Я догадываюсь, – сказала Бабетта и направилась к выходу.

– Я тоже, – согласился Роберт. – Он хочет лишить нас выходных.

– Я уже слышала. Он говорил это своей дочери, – объяснила Бабетта. – Чтобы не оставлять мальчиков без присмотра.

– Он сам не может справиться со своими сыновьями, – возмутился Роберт.

– Роберт! – предостерегла его кухарка. – Не критикуй хозяев!

Роберт подошел к большой чугунной плите и дернул Бабетту за ленточку фартука.

– Что у вас здесь есть вкусного?

Бабетта оттолкнула его.

– Оставь меня в покое, иначе ничего не получишь!

Роберт засмеялся:

– Я уже унюхал. Вкусно.

Он нежно посмотрел в напряженное лицо Бабетты. Она только искоса окинула его тревожным взглядом.

– Ты же не дашь мне умереть с голоду, Бабетта, – он попытался пошутить. – Иначе у тебя не будет защитника!

Она выпрямилась и посмотрела на него. Ее светло-зеленые глаза заблестели.

– Единственное, что мне не нужно, – это такой защитник, как ты! Ты постоянно за мной шатаешься! – она говорила все громче и пронзительнее. – Ты мне не нужен. Я тебя терпеть не могу. Оставь меня в покое!

Роберт вздрогнул.

Герти громко кашлянула.

– Ну, я не считаю, что Роберт шатается за тобой, – сказала она, поставив корзинку с хлебом на длинный деревянный стол, за которым прислуга собиралась на короткий ужин. – Он просто переживает. Как и я.

Она говорила спокойно, но Бабетта бросила поварешку в чечевицу и вышла из помещения, не сказав ни слова.

Роберт стоял как вкопанный, кухарка вздохнула.

– Я и правда не знаю, к чему приведет вся эта история с Бабеттой.

– В любом случае ни к чему хорошему, – заметил Роберт разочарованно. К его беспокойству добавилась ярость. – Но если нам сейчас запретят выходить из дома, то она, возможно, немного успокоится.

– Что ты имеешь в виду?.. – спросила Герти, но в этот момент в кухне появился Тео со своим «Пахнет вкусно!» в сопровождении Доры.

– Я как раз забрал молодую хозяйку из Штутгарта. Она явно весело провела время! – рассказал он.

– Значит, у нее был хороший день, – проворчала Герти и достала поварешку из чечевицы.

– От нее необычно пахло, – сказал Тео. – Стойлом, что ли…

– Да перестань, это точно не от мадам, а от твоих кляч, – быстро возразила Дора и села за стол. Она знала, что Юдит была в зоопарке, и хотела ее защитить.

– Давайте присаживайтесь, еда готова! – велела кухарка, взяла айнтопф с плиты и принесла на стол.

Тео пожал плечами и сел за стол.

В этот момент пришла экономка.

Она посмотрела на присутствующих.

– Где же опять Бабетта?

На какое-то время все растерянно замолчали, затем Роберт сказал:

– Она плохо себя чувствовала. Наверное, пошла в свою комнату.

Взгляд Маргарет стал очень строгим.

– Это не должно входить в привычку. Есть четкое расписание приема пищи, которого необходимо придерживаться. И еще. Близнецы в ближайшие дни остаются без ужина. Распоряжение хозяина.

– Что? – выкрикнула кухарка. – Но ведь это же дети, им нужно кушать!

– У хозяина есть на то свои причины, которые мы не можем оспаривать! – Экономка поставила Герти на место и села во главе стола.

Во время еды нельзя было громко разговаривать. Роберт действительно был голоден, но есть ему не хотелось. Что он мог сделать для Бабетты? Рассказать Ротману? Но он сразу выставит ее за дверь, и тогда она на самом деле пропадет.

Нет, он, как и прежде, будет наблюдать за Бабеттой, даже если это и приведет к тому, что она перед ним еще больше закроется. Других вариантов не было.

Глава 16

Ветер был неистовый. Он обдувал дом, вырывал кровельную черепицу, сотрясал двери. Раскаты грома предвещали одну из последних гроз этим летом. Молния сверкала всю ночь и через неравные промежутки времени освещала комнату Юдит. Затем упали первые тяжелые капли дождя. Вслед за этим они начали бить по оконным стеклам.

Сначала Юдит не собиралась из-за погоды отказываться от безмятежного сна, однако громкий лязг на улице ее напугал.

Она неохотно откинула мягкое одеяло, подошла к окну, отодвинула тяжелую занавеску, чтобы посмотреть, что же там происходит.

На улице было беспросветно: потоки дождя, льющиеся по окнам, не давали ничего рассмотреть. Было невозможно разглядеть хоть что-то – лишь расплывчатые тени раскачивающихся на ветру деревьев.

Юдит некоторое время стояла в темноте и прислушивалась, может, шум повторится, но, если не учитывать гул ветра, все было спокойно. Разочарованно вздохнув, она задернула занавеску и легла в кровать. Возможно, это разбилось стекло уличного фонаря. Или ей просто послышалось.

Как только она снова задремала, ее разбудили. На этот раз знакомый скрип входной двери ее комнаты.

– Антон? – Юдит села в кровати.

Она услышала пару быстрых тихих шагов, и вот один из братьев уже стоял перед ее кроватью.

– Юдит? – прошептал он.

Юдит протянула к нему руки.

– Иди сюда, садись ко мне, Антон. Ты испугался? Это ведь просто гроза.

– Нет, – тихо сказал Антон. – Карл так голоден. – Он взял ее руки и сильно сжал. – И я тоже!

Юдит не смогла сдержать улыбку, и одновременно с этим она была очень зла на своего отца. Всякий раз, когда ее братьев в качестве наказания лишали ужина, они не могли спокойно спать.

– Я сделаю вам горячий шоколад, – сказала она и снова встала с кровати.

– О да, – прошептал Антон. – Карл будет очень рад!

– Ну и ты, разумеется, тоже, – заботливо сказала Юдит. – А пока возвращайся в кровать, Антон. – Раздался громкий раскат грома, и Юдит инстинктивно обняла брата. Она почувствовала, как он дрожит. – Тебе страшно!

– Нет, мне не страшно!

– Веди сюда Карла, и мы вместе пойдем на кухню.

– А если отец нас заметит? Сегодня же такая неспокойная ночь!

– Это и хорошо. Чем громче снаружи, тем хуже ему будет нас слышно. Давай же, быстрее. И тихо!

Антон пошел за братом.

Тем временем Юдит надела халат на ночную рубашку и зажгла свечу, которая стояла в покрытом эмалью подсвечнике, украшенном яркими цветами. Услышав шепот и шлепки босых ног, она быстро закрыла защитным стеклом пламя свечи и вышла в коридор.

– Юдит! Положи мне побольше сахара в шоколад! – Карл чуть не врезался в нее.

– Эй, тише, Карл! – предупредил его Антон. – Иначе отец заметит нас и опять накажет!

– Антон прав, – сказала Юдит. – А сейчас давайте осторожно проберемся на кухню. Как индейцы по тропе войны. Никто не должен ее найти, иначе их сразу схватят.

Как можно тише друг за другом они спустились в вестибюль, пока на улице бушевала гроза. В тусклом свете молнии в доме виделось что-то тревожное, и Юдит охватило странное чувство, что-то среднее между приглушенным страхом и жаждой приключений, с которой ее братья следовали за ней. Ее свеча мерцала.

Юдит, которая так же, как и ее братья, с удовольствием ходила босиком, было приятно идти босыми ногами по мягкому ковру, затем по бархатно-прохладной поверхности мраморного пола, которая сменилась холодной керамической плиткой в помещении для прислуги.

Она открыла дверь в царство кухарки. Близнецы зашли за ней.

– Может, где-нибудь есть еще и кексы, – вслух подумал Антон и быстро начал обыскивать полки.

– Да, точно, – прошептал Карл и принялся помогать брату.

– Вы там точно ничего не найдете, – объяснила Юдит, отставляя свечу на большом деревянном столе, за которым изо дня в день работала кухарка со своими помощниками. – Кексы хорошо спрятаны. Кроме того, Герти не любит, когда вы здесь лазите и переворачиваете все вверх дном.

Юдит и сама была частым гостем на кухне, поэтому знала, что кухарка не любила внезапные налеты на ее суверенную территорию. Кладовая со своим соблазнительным содержимым была всегда закрыта.

Юдит ловко залезла за висящую на стене форму для выпечки и достала оттуда ключи. Именно в тот момент, когда она собиралась открыть царство лакомств, стукнула дверь в кухню. Не громко, но достаточно шумно, чтобы Юдит сразу же обернулась, а мальчики от страха уронили металлический кувшин для молока, который со стуком упал на пол.

Узкий силуэт остановился на пороге, держа свечу в руке, которая и освещала помещение.

– Кто здесь? – прошептал голос.

– Это мы. – Юдит вышла в видимость огня свечи.

– А, мадам! И близнецы! Гроза привела вас в кухню?

Юдит тихо засмеялась.

– Нет, Дора. Я хотела приготовить двум голодающим горячий шоколад. – Она указала на детей, которые тихо решали вопрос, кто будет поднимать кувшин с пола. Карл настаивал на том, что Антон его упустил и, соответственно, ему и поднимать его. Антон же отрицал свое причастие к произошедшему.

– Это хорошая идея, – сказала Дора, многозначительно посмотрев на мальчиков. – На голодный желудок не уснешь.

– А ты, Дора, тоже голодна?

– Нет, собственно говоря, нет. Я услышала шум и проснулась. И решила пройтись по дому, чтобы посмотреть, все ли в порядке.

– Да, я тоже что-то слышала. Я думала, это с улицы, – сказала Юдит. – А вы двое немедленно успокойтесь! – прошипела она своим братьям, которые как раз начали настоящую потасовку из-за все еще лежащего на полу кувшина.

– Возможно, вы правы, госпожа Юдит. Но на улицу сейчас нельзя, там такой ветер, такой дождь. Я тогда вернусь наверх.

Комнаты Доры и других слуг были расположены на мансарде просторной виллы.

– Оставайся и выпей с нами шоколад, Дора, – предложила Юдит.

Дора уже несколько лет работала в доме Ротмана и в основном выполняла задания горничной Юдит. И задания ее матери, когда та была дома.

– Шоколад, да, с удовольствием, госпожа Юдит. Благодарю.

Пока Дора ставила свою свечу на стол рядом со свечой госпожи, Юдит подошла к ссорящимся детям и взяла их за воротники.

– Сейчас же успокойтесь! Вы разбудите весь дом. Гром не может так громко греметь, чтобы заглушить вас!

Карл и Антон повернулись и успокоились. Антон поднял кувшин и поставил его на полку.

– Вот видите, – довольно произнесла Юдит. – У вас все получается. Собственно говоря, отец прав. Вам действительно следовало бы поголодать ночью. Без наказаний вы не поумнеете. – Она вздохнула. – Карл, возьми кувшин и принеси молоко!

Она опять подошла к двери кладовой.

– Может, окно разбилось, – размышлял Карл. – Я имею в виду, когда на улице что-то зазвенело.

– Что зазвенело? – спросил вдруг мужской голос, и Дора, испугавшись, обернулась.

– Роберт! Дружище, ты меня напугал!

Молодой парень засмеялся:

– В это время тебе следовало бы быть не на кухне, Дора.

Юдит ответила вместо Доры:

– Вам тоже, Роберт!

Роберт насторожился и внимательно вгляделся в сумрачный свет свечи вокруг Доры.

– Добрый вечер, мадам, Антон и Карл. Простите мне мою дерзость, – сказал он отчасти в шутку.

– Ладно, – примирительно сказала Юдит, так как Роберт ей был симпатичен, хотя ее отец и считал, что он потенциальный возмутитель спокойствия в доме.

– Я тоже слышал шум, дребезжание или что-то в этом роде, – объяснил Роберт. – Я лучше проверю. В такую погоду что-то может сломаться.

– Да, мы с Дорой это тоже слышали. Будет хорошо, если вы посмотрите, – ответила Юдит и повернула ключ кладовой.

– Подождите, мадам, я сварю шоколад! – Дора тотчас же подошла к Юдит.

– Нет-нет, Дора. Я сама! – Юдит зашла в кладовую.

– Подождите, госпожа Ротман, там же непроглядная тьма! Вы ничего не увидите! – сказал Роберт, взял керосиновую лампу с полки и зажег ее. Когда на кухне стало светло, он отдал ее Доре. – Вот, посвети ей. А я пока схожу на улицу. А когда вернусь, мне тоже хотелось бы получить горячий шоколад! Так сказать, в качестве благодарности. – Он подмигнул Доре.

Дора смеясь покачала головой.

– Какой же ты наглец, Роберт!

Она взяла лампу и поставила ее так, чтобы кухня и кладовая были освещены. Пока Роберт застегивал свою курточку и направлялся к двери, она подошла к большой украшенной плиткой печи. Она была еще горячей, из-за чего в летние месяцы в кухне постоянно было невыносимо душно. Зато в зимний период помещение становилось особенно уютным, а тепла печи в любое время было достаточно, чтобы разогреть шоколад.

Дора поставила эмалированную кастрюлю на большую темную поверхность, в это время Юдит вышла из кладовой с двумя консервными банками из белой жести. На одной из них была нарисована молодая танцовщица среди цветочных орнаментов, на другой на белом фоне черным росчерком с завитками было написано слово «сахар».

Карл принес из подвала свежее молоко, и Дора осторожно налила его в кастрюлю.

– Сделай пряный шоколад, Юдит! – попросил сестру Антон.

Юдит взяла венчик со стены возле плиты, на которой висело много всякой утвари, и посмотрела на братьев.

– У нас же сейчас не Рождество!

– Но пряный шоколад намного вкуснее, чем обычный, – доказывал Антон.

Карл пришел ему на помощь:

– Точно, обычный на вкус очень скучный!

Юдит посмотрела на Дору.

– Я тоже люблю пряный шоколад, – сказала она и подмигнула мальчикам.

– Ну хорошо. Принесешь приправы, Дора?

Юдит тем временем взяла ложку, тщательно отмерила какао-порошок, затем сахар и насыпала и то и другое в нагретое молоко. В конце она все взбила венчиком, чтобы порошок и сахар растаяли.

Дора добавила щепотку корицы, кардамона и аниса, и сразу же кухня наполнилась необыкновенным ароматом экзотических приправ и шоколада. Юдит словно парила в воздухе вслед за деликатным ароматом, но от звонкого голоса брата быстро спустилась на землю.

– Не хватает ванили! – возразил Карл.

– Я не нашла ни одного стручка, – ответила Дора. – Мы же не можем перевернуть Герти всю кухню.

– Будет вкусно и без ванили, – решила Юдит и передала Карлу венчик. – Теперь ты взбивай, пока не образуется пена.

Карл взбивал изо всех сил, пока шоколад не начал испускать пар.

– Принесешь чашки, Антон? – спросила Юдит.

– И не забудь одну для Роберта! – напомнила Дора.

Под присмотром Юдит Карл осторожно разлил горячий шоколад в пять кружек из фаянса. Близнецы устроились на полу у плиты, Юдит и Дора сели за большой деревянный стол в соседнем помещении, который прислуга использовала в качестве обеденного обеденного.

– Они все еще не наигрались в индейцев, – сказала Юдит, глядя на братьев. – Я уже и не знаю, когда это закончится.

– Мои братья в таком возрасте уже должны были помогать во дворе, – сказала Дора и сделала маленький глоток шоколада. – Работать на поле, ухаживать за животными, рубить дрова. Только зимой было легче, так как было меньше работы. Тогда они могли ходить в школу.

– У тебя много братьев? – спросила Юдит.

– Четыре брата. Но они все сводные. Моя мать умерла рано, поэтому отец женился во второй раз.

– Ты родом из Альба, не так ли?

Дора кивнула.

– Да, из маленькой деревни. Но я уже давно там не живу. Мачеха не очень хорошо ко мне относилась, так всем лучше.

– Да, для меня тоже. Кто бы укладывал мне волосы? – ободряюще сказала Юдит и посмотрела на дверь. – Я думаю, Роберт возвращается.