Текст книги "Дизайн сегодня"

Глава 2
Силы природы

«Технологичность или естественность?» – эта дилемма стояла перед дизайнерами на протяжении всего ХХ века. Отношением к природе было обусловлено противостояние архитекторов «интернационального» стиля и адепта «органической архитектуры» Фрэнка Ллойда Райта. Французский дизайнер и архитектор Шарлотта Перриан от технократической эстетики середины 1920‐х годов к началу 1930‐х перешла к интенсивным экспериментам с природными формами и материалами. Органический дизайн стал важнейшим сюжетом в истории ХХ века – особый взгляд на красоту природы, пиетет и восхищение перед стихиями, растительностью и животным миром подарили миру дизайнеры-скандинавы. В послевоенный период в разных странах появляются дизайнеры, для которых органика была важнее, интереснее и этичнее техники. Как же соотносятся природа и дизайн сегодня?

Современный дизайн динамично реагирует на проблемы экологии. Это связано прежде всего с повсеместным изменением системы ценностей. Новая информационная среда, смена концепции энергопотребления, переход к возобновляемым источникам энергии не могли не повлиять на развитие дизайна в мире. Особенно эта новая система приоритетов затронула страны Европы. Во время энергетического кризиса 1973 года[9]9
  Нефтяной кризис 1973 года был первым и самым крупным энергетическим кризисом в мире. ОПЕК снизила объемы добычи, чтобы повлиять на мировые цены. Главная задача этой акции – вынудить западные страны отказаться от поддержки Израиля. Эмбарго было объявлено 17 октября 1973 года в ответ на то, что президент США Ричард Никсон распорядился о поставке американского оружия Израилю. – Прим. ред.


[Закрыть] сильнее остальных пострадали Дания и Голландия: датчане старшего поколения до сих пор вспоминают многокилометровые очереди на заправках, невозможность перемещаться и массу бытовых проблем.

Энергетические потрясения начала 1970‐х годов заставили европейцев (и не только их) задуматься над разработкой альтернативных источников энергии. И тут природные условия играют не последнюю роль. Расположенные у моря, открытые ветрам равнинные Дания и Голландия сделали ставку на ветрогенераторы, пустынная Саудовская Аравия в своем плане диверсификации экономики Vision 2030 планирует уменьшить нефтезависимость за счет солнечных батарей. Ведущие экономики мира разрабатывают сценарий так называемого устойчивого развития.

«Зеленый курс» взят всерьез и надолго. Так, Евросоюз к 2030 году намерен довести долю возобновляемых источников энергии в структуре энергопотребления до 57 %[10]10
  Eurelectric’s Power Barometer, First edition. P. 2. D/2019/12.105/28. URL: https://cdn.eurelectric.org/media/4005/power-barometer-final-lr– h-3A4C4DC9.pdf.


[Закрыть], а это значит, что уголь, нефть и газ будут все менее востребованы.

Новый люкс

Глобальное изменение экопарадигмы кардинально меняет и восприятие люксовых товаров. Еще лет десять назад роскошью считались товары, балансирующие на передовом крае технологий, сделанные из дорогих материалов или созданные знаменитыми дизайнерами. От дорогих вилл, суперкаров, бизнес-джетов, яхт современный люкс дрейфует в другую сторону. Все бо́льшую ценность приобретают тишина, безопасная среда и достоверность информации. Тихо и комфортно уединиться на природе, защитившись от бесконечных информационных потоков, обилия фейков, пребывать в безопасном и чистом пространстве – это и есть новый люкс.

Неслучайно в последнее время в архитектуре стал популярным жанр смотровой площадки (viewpoint). Такие ландшафтно-архитектурные, а иногда сугубо архитектурные объекты отлично подходят для созерцания природных красот и медитации. Благодаря этим малым архитектурным формам можно долго созерцать пейзаж в тишине, слушать пение птиц, плеск воды или гул ветра в отдаленных, труднодоступных местах. То есть, отправляясь в далекие края, наладить глубоко личный контакт с природой.

Среди стран, где активно строятся смотровые площадки, лидирует Норвегия: повсюду головокружительные виды на горы, фьорды, леса. Неудивительно, что норвежские архитекторы стали законодателями мод в области viewpoint. Так, бюро Reiulf Ramstad Arkitekter (RRA), которое славится умением работать на стыке ландшафтного дизайна и архитектуры, построило целый ряд «обзорных» объектов в разных частях страны.

Один из них – туристический комплекс со смотровой площадкой на маршруте «Лестница троллей» (Trollstigen Tourist Route) в Западной Норвегии. Оказавшись здесь, человек словно парит над облаками, устремив взор на бесконечные горы, и может стоять на «Лестнице троллей» столько, сколько захочет. Немаловажно, что наслаждаться созерцанием природы могут и люди с ограниченными возможностями.

Если перенестись на север страны, то можно увидеть еще один проект RRA – «Туристическую тропу Хавёйсунд» (Havøysund Tourist Route). Это архитектурно оформленный пандус, позволяющий спуститься с дороги в рыбацкую деревушку Хавёйсунд. Там можно припарковать машину и взглянуть на море, на фьорд, побыть в тишине.

Тему архитектуры, позволяющей долго и вдумчиво смотреть на природу, подхватили китайцы. Они тоже не прочь заключить свои природные богатства в архитектурную рамку – смотровую площадку или некий интересный подъезд к головокружительно красивому виду, чтобы саму возможность насладиться пейзажем превратить в туристический продукт. Cреди лучших китайских образцов – «Башня-спираль» (Tower of Spiral), возвышающаяся посреди поля подсолнухов недалеко от Шэньчжэня, проект бюро Doarchi, а также деревянная конструкция «Изгиб» (The Warp), проект архитекторов Оливье Оттевере и Джона Ли, установленная в провинции Юньнань для созерцания окрестностей города Линцзянь, разрушенного землетрясениями 2012 и 2014 годов.

Еще одно направление поисков современной архитектуры, связанное с природой, – желание сделать и само здание, и находящихся в нем людей незаметными на естественном фоне. Например, архитекторы бюро Schneider+Schumacher, имеющие большой опыт создания выставочных пространств, галерей, музеев, предложили свое видение современной немецкой музейной архитектуры. Новый корпус, построенный Schneider+Schumacher для франкфуртского музея Штедель, целиком – со всеми выставочными залами, музейным магазином и звукозаписывающей студией – «утоплен» под землей. Чтобы не лишать музейные залы дневного света, архитекторы придумали систему остекленных люков: посетители видят белые круги, равномерно разбросанные по зеленому газону. В итоге парк сохранен, а весь функционал спрятан под землю.

Не только прятать под землю объекты, но и гипнотизировать зрителей природными формами, например, многократно укрупняя их в размере, под силу современным архитекторам. Японец Арата Исодзаки, автор Катарского национального конференц-центра в Дохе, спроектировал энергосберегающее здание, внутрь которого проникает огромное количество дневного света, и снабдил его естественной вентиляцией и циркуляцией переработанной воды. Но катарский проект Исодзаки впечатляет прежде всего эффектным передним фасадом: по всей его площади раскинулось гигантское выполненное из металла священное для мусульман дерево – Сидрат аль-мунтаха. В исламской традиции это дерево растет на небесах возле престола Аллаха. Символ очевиден только мусульманам, в то время как представители других конфессий, а также атеисты и агностики считывают только эффектный природный мотив, искусно встроенный в композицию здания. О чем говорит тот факт, что арабы позвали проектировать японца? Современный мир стал глобальным. Национальные различия сохраняются, культивируются, но образы, конструкции, инновации перетекают из культуры в культуру совершенно свободно.

Экономия земли требует изобретательности. Вот еще один пример архитектуры, предлагающей новый способ бережливого обращения с территорией. Можно, как в случае с немецким музеем, уходить глубоко под землю, а можно на выделенном участке строить недвижимость разного класса. По требованию девелопера британское бюро FAT Architecture построило на небольшом участке земли недвижимость трех разных ценовых категорий: вокруг небольшого люксового шато возведен многоквартирный дом эконом-класса, внутри его территории встроен еще один дом – бизнес-класса. Все вместе это образует комплекс «Сообщество в кубе» (Community in a Cube).

Северная Европа – законодательница мод в области энергосбережения и, если можно так выразиться, природообожания. На Мраморном пирсе столицы Дании бюро 3XN соорудило UN City Complex – штаб-квартиру ООН в Копенгагене. Проект архитектурно вписан в общую застройку набережных Копенгагена, при этом благодаря сборным емкостям для дождевой воды комплекс имеет полностью автономное водоснабжение. Также в комплексе нет ни одного кондиционера. Снаружи UN City кажется обычной, хотя и с интересным фасадом, модернистской «коробкой», но фантастическая лестница, расположенная внутри здания, делает комплекс весьма небанальным архитектурным высказыванием.

На пути к энергосбережению

Однако энергосберегающей и правильной с точки зрения устойчивого развития архитектура стала не сразу. Первые шаги в сторону экологии были сделаны еще в конце 1980‐х годов. В 1990‐е британцы ввели BREEAM (Building Research Establishment Environmental Assessment Method) – Метод экологической оценки эффективности зданий. Восемь лет спустя была запущена американская LEED (Leadership in Energy and Environmental Design), что в переводе означает «Лидерство в энергетическом и экологическом проектировании».

И BREEAM, и LEED, обладая разной системой оценки, тестируют проект со всех сторон. Во внимание принимают всю совокупность воздействия здания на окружающую среду, и в том числе, например, выброс CO₂ при доставке строительных материалов, вывоз мусора, время эксплуатации здания, способ его демонтажа; устройство водоочистки, вентиляции, инсоляции и так далее.

Обогрев и охлаждение зданий – важнейший экологический фактор. Необходимо тратить как можно меньше энергии на обогрев здания, в том числе в странах, где температура месяцами держится ниже нуля, но также важно экономить на охлаждении помещений в жарком климате.

Первоначально эстетика вообще не попадала в поле зрения проектировщиков: среди получавших высокий «зеленый балл» построек было не так уж и много шедевров архитектуры. Их авторов больше заботили энергосбережение и минимальные значения наносимого вреда городу. Однако со временем архитекторы осознали, что экология и эстетика могут гармонично сосуществовать в одном объекте. И сейчас многие здания, получающие высокий балл по шкале LEED или BREEAM, и красивы, и энергоэффективны одновременно.

Как новое отношение к экологии сказывается на частных заказчиках? Люди, строящие индивидуальные дома, также экспериментируют, двигаясь в сторону устойчивого развития и ответственного отношения к природе. Убедительный пример – частная вилла Когельхоф (Нидерланды), проект бюро Paul de Ruiter Architects. Подобный проект неслучайно появился в такой стране, как Нидерланды, ведь ее можно назвать одним из мировых лидеров в области устойчивого развития. Экономия и умение договариваться с природой веками были основным условием выживания для нидерландцев. Они были вынуждены постоянно отвоевывать землю у моря, совершенствовать технологии безопасного осушения и укрепления земель. Вилла Когельхоф возведена на заповедном участке земли, который подпадает под жесткие правила природоохранного законодательства. Все виды фауны и флоры здесь должны быть сохранены в полной неприкосновенности. Так что в идеале с землей этот дом вообще не должен был бы соприкасаться.

Как поступил архитектор? Он разделил виллу на два объема. Один из них полностью спрятан под землю (уже знакомый нам прием), в нем располагаются гараж на семь автомобилей, кухня, подсобные помещения и кабинет хозяина. Второй объем – видимая часть виллы – поднят над землей. В одной опоре спрятана лифтовая шахта, другая же – весьма скромная – опора в виде опрокинутого циркуля всем видом говорит нам: «Я еле‐еле касаюсь земли, лишь в одной точке опираюсь на землю пуантом». В надземном объеме располагаются спальни, гостиная и парадные комнаты. Архитектура не только хочет быть корректной, она еще и хочет об этом максимально красноречиво сообщить. Рядом с приподнятым над землей объемом вырыт пруд – естественный сток болотистых вод, благодаря которому трудно даже предположить наличие подземных помещений.

Устойчивое развитие, материалы, биомимикрия

Обратимся к теории. Тема природы в трактовке архитекторов, промдизайнеров, фешен-дизайнеров, дизайнеров упаковки, дизайнеров-графиков имеет три главных модуса:

Первый – экология и устойчивое развитие.

Второй – природные материалы.

Третий – биомимикрия.

К природным мотивам и натуральным материалам (дерево, камень, стекло) мастера обращались во все времена. При этом интенсивное использование натуральных материалов не всегда связано с устойчивым развитием. Например, чтобы серийно выпускать предметы из дерева, надо расходовать древесину, то есть уничтожать леса. Таким образом, два первых модуса вполне могут вступать друг с другом в противоречие.

Как подходят дизайнеры к работе с натуральными материалами? Как и зачем актуализировать то, что известно тысячелетиями? Казалось бы, все новое и передовое должно быть создано из искусственных высокотехнологичных материалов, например, полимеров последнего поколения. За ними будущее. Но едва ли это верно. Натуральные материалы до сих пор востребованы в том числе и потому, что они полезны для физического и психического здоровья жителей мегаполиса. Но тут возникает вопрос: должен ли материал быть по‐настоящему натуральным или может всего лишь подражать природному? Проектирование честных вещей и имитация верности природе также имеют, как видим, актуальные трактовки.

Помимо курса на устойчивое развитие и использования природных материалов, общение современного мира с окружающей средой идет также и по третьему пути – биомимикрии.

Под биомимикрией принято понимать эксперименты, концепты и продукты, в которых дизайнеры и проектировщики подсматривают, как конструкции и процессы организованы в природе, и либо подражают этим технологиям, либо буквально переносят их в свою работу.

Допустим, в морских глубинах живут светящиеся организмы. За счет чего они светятся? Давайте сделаем так же, и в домах у нас появятся светильники с подобным светом. Или, например, шелкопряд прядет свою нить. Нельзя ли заставить тысячи шелкопрядов сплести малую архитектурную форму? Или другой пример: на ускоренной съемке видно, как раскрывается цветок, – не может ли обычный бытовой предмет совершать нечто подобное? Биомимикрия – еще один способ диалога современного дизайна с природой.

В этих трех направлениях, или «коридорах»: 1) устойчивое развитие; 2) натуральные материалы и 3) биомимикрия – работают и большие бюро, и именитые дизайнеры, и скромные студии, и пытливые студенты. И во всех трех «коридорах» есть честные проектировщики, действительно желающие быть последовательными до конца. Пусть конечный продукт будет не таким эффектным и привлекательным, но свою идеологию они хотят воплотить от и до. В этом их вызов, идея, а иногда и удача.

Изделия из серии «Странники: астробиологическое исследование» (Wanderers: An Astrobiological Exploration). Нери Оксман/Лаборатория Mediated Matters (MIT), 2014. 3D-печать. Photo: Yoram Reshef. Courtesy: Neri Oxman

Но есть отличные проектировщики с другой стратегией, иным отношением к делу. Понимая всю важность устойчивого развития, они говорят: «Нет, мы не будем заниматься буквоедством, мы будем делать вещи, которые настраивают на общение с природой; пускай они выглядят как экологичные, но технология их изготовления будет традиционной».

Как только началось тотальное увлечение темой устойчивого развития, экономии и ресайклинга, с тех пор как люди начали задаваться вопросом, насколько они сами «эко-френдли», в пресс-релизах европейских и американских фабрик появились так называемые «зеленые» разделы. Все вспомнили, что еще с 1960‐х годов проектировщики озабочены этими проблемами. У деревянных предметов появилась маркировка, что они сделаны из древесины возобновляемых лесов. Пресловутые «возобновляемые леса» довольно быстро обнаружились в продукции фабрик разных стран – немецких, итальянских, французских. Предмет особой гордости производителей – использование вторсырья; если в предмете хотя бы частично использована переработка – отлично, но еще лучше, если в само производство внедрен элемент энергосбережения или какая‐нибудь природоохранная затея.

С биомимикрией дело обстоит так же. Честным, истинным «биомимикристам» противостоят дизайнеры другого направления. Они ценят бионику как стиль, но их проекты к подлинной биоинженерии отношения не имеют.

Рассмотрим головной убор Warriors of Downpour City – дипломную работу выпускницы передовой Академии дизайна в Эйндховене Анны ван Гален. Вся конструкция шлема сплетена в точности как паутина. Она брала фрагменты настоящей паутины, размножала эти фрагменты, как настоящий биолог, в чашке Петри, усиливала материал особой химической обработкой, и в результате получилась прочная, удобная для носки вещь, прозрачная и легкая, как паутина, но не рвущаяся.

Не последнюю роль в проектах, связанных с биомимикрией, играет трехмерная (3D) печать, имеющая широкие возможности для подражания природе. Архитектор и исследовательница Нери Оксман, возглавляющая лабораторию Media Lab при Массачусетском технологическом институте, реализует проекты на стыке биоинженерии и дизайна. Своей специализацией Нери считает экологию материалов, соединяя достижения в вычислительном дизайне (параметрическое, генеративное и алгоритмическое проектирование), синтетическую биологию и цифровое производство (3D-печать).

Среди самых известных проектов Media Lab – «Странники: астробиологическое исследование» (Wanderers: An Astrobiological Exploration). По сути, это коллекция одежды, «носильная кожа» из плаcтика разной плотности, напечатанная на принтере Objet50 °Connex Color, Multi-material 3D Production System[11]11
  URL: https://www.dezeen.com/2014/11/25/neri-oxman-mit-media-lab-stratasys-wearable-3d-printed-structures-interplanetary-voyages-synthetic-biology.


[Закрыть]. Эта одежда генерирует правильное количество воды, воздуха, света, необходимых для поддержания жизни.

«Каждое изделие предназначено для удержания жизненно важных элементов, содержащихся в сосудистых структурах, – поясняет Нери Оксман. – Кислород для дыхания, фотоны для зрения в темноте, биомасса для еды, биотопливо для движения и кальций для костей»[12]12
  URL: https://www.dezeen.com/2014/11/25/neri-oxman-mit-media-lab-stratasys-wearable-3d-printed-structures-interplanetary-voyages-synthetic-biology.


[Закрыть]. Эти юбки, платья, набедренные повязки и даже обувь греют, увлажняют и стимулируют теплообмен, используя синтетически созданные микроорганизмы. В такой одежде «странники» смело передвигаются по враждебным ландшафтам и выживают во вредоносных средах. Им не страшны ни нарушение гравитации, ни удушливый воздух, ни кромешная тьма.

Нери Оксман и вся ее команда увлечены синтетической биологией, в частности исследованиями пчелиных сообществ. Но пчелы волнуют воображение и других дизайнеров. Многим нравится смотреть, как они строят свои соты; попытки имитировать структуру сот предпринимались неоднократно. Дизайнер Марлен Уиссу создала коллекцию «О насекомых и людях» (Of Insects and Men), в которую вошли не очень функциональные столы и напольные вазы. Сама девушка – из семьи пчеловодов, процесс знает не понаслышке. Ее интересует вопрос: «Как промышленные отходы – битое стекло – объединить с природными материалами, например, с биосмолой медоносной пчелы?» «Два типа отходов, природный и промышленный, могут идеально дополнять друг друга, порождая правильную цикличность», – отмечает Уиссу[13]13
  URL: https://www.yatzer.com/marlene-huissoud.


[Закрыть].

Британский дизайнер Томаш Либертини еще в середине 2000‐х годов научился создавать свои дизайнерские объекты, запуская пчел в стеклянный аквариум и заставляя их строить соты в форме ваз и сосудов. Конечно, это был своеобразный аттракцион, поэтому он возил свои аквариумы по разным выставкам. Начинал он с Миланского мебельного салона, а потом переместился на ярмарку Design Miami / Basel в Базеле, где работой пчел любовались коллекционеры современного искусства, привыкшие покупать произведения Дэмиена Хёрста, Джеффа Кунса и Вима Дельвуа.

Ваза из пчелиных сот. Томаш Либертини, 2006. Courtesy: Tomáš Gabzdil Libertíny

В интерактивных столах «Звездное море» (Starry Sea) дизайнера Александра Шаплена столешница сделана из натурального мрамора, добытого на острове Ангилья в Карибском море. В столы встроена система светодиодов. Включать и выключать «Звездное море» возможно с помощью вайфая и пульта, а заряда аккумулятора хватает на триста часов работы. Совершенно очевидно, что сочетание природного камня с передовыми технологиями открыло массу возможностей для проектировщиков.

Солидный итальянский бренд дизайнерских светильников Artemide совместно с Mercedes-Benz Style выпустил биомиметический светильник Ameluna. В названии зашифрованы три слова: сама A(rtemidе), Me(rcedes-Benz), желающая выпускать такие автомобильные фары, и, собственно, Luna – название самой лампы, выглядящей как мистическое люминесцентное глубоководное существо.

Создатели светильника говорят о том, что долго исследовали функции светящихся морских организмов. Результат их штудий незамысловат: два корпуса диаметром восемьдесят сантиметров, в один из них встроены светодиоды. Светящиеся элементы очень яркие, но, поскольку они закрыты еще одним корпусом, фактически получается, что водонепроницаемый фонарь может работать при любых условиях.

Наблюдениями за светящимися подводными организмами оперирует также израильтанка Аяла Серфати. Для нее подводный мир давно стал источником формотворчества. Еще с 1990‐х она на весь мир прославилась светящимися объектами из полимера со вкраплениями стекла, напоминающими то коконы, то гигантских медуз, морскую пену, фрагменты сталактитовых пещер. А испанец Начо Карбонель, живущий в Голландии, вошел в анналы дизайна начала XXI века благодаря коллекции биомимикрических светильников Luciferase (2011), имитирующих уникальное свечение подводных существ.

Но все они заняты имитационной биомимикрией, в то время как пчелки-труженицы Томаша Либертини и Нери Оксман – биомимикрия буквальная.