Текст книги "Белокурый красавец из далекой страны"

Сергей открыл перед ней переднюю дверь, но Мона, как обычно, села на заднее сиденье. Он пожал плечами, но ничего не сказал. Машина влилась в поток транспорта на дороге; минут десять никто не произносил ни слова. Мона понятия не имела, куда они едут. Еще меньше она понимала, зачем вообще согласилась сесть в машину.

– Мне нужно купить пару галстуков, – будничным тоном сказал Сергей. – Надеюсь, ты мне поможешь. Никогда не умел выбирать галстуки.

Мона вновь промолчала, но его, похоже, это совсем не смутило.

Через полчаса они припарковались возле большого торгового центра. Сергей пошел выбирать галстуки; Мона отрешенно смотрела на его действия. Порой он спрашивал совета, и Мона автоматически отвечала; продавщицы поглядывали на них с большим интересом. Наконец Сергей расплатился, и они направились к выходу. Мона чувствовала, как ею овладевает странная апатия – у нее не было сил спорить, не было сил сопротивляться. Только теперь она поняла, как много энергии отдала на борьбу со своим чувством к Сергею – и все безрезультатно. Девушка чувствовала себя щепкой во власти стихии.

– Ты хочешь есть? – спросил он.

Мона лишь покачала головой.

– Тогда пойдем выпьем кофе. Мона, с тобой все в порядке?

– Да.

– Послушай, если… если ты не хочешь здесь находиться, просто скажи мне, и я отвезу тебя домой.

– Я хочу кофе. Потом домой, – ответила Мона, хотя понимала, что ей было бы лучше уехать сразу.

Они сели за столик, и через секунду рядом появилась официантка. От Моны не укрылось, каким взглядом она одарила Сергея.

– Что желаете? – спросила девушка, протягивая ему меню. – У нас прекрасный выбор напитков…

– Пусть сначала выберет дама, – оборвал ее Сергей.

Официантка сердито посмотрела на Мону и нехотя отдала ей меню.

– Капучино.

– Может быть, поешь?

– Не хочу.

– Хорошо. Мне экспрессо и два сандвича с ветчиной.

– Ты привык к такой реакции? – спросила Мона, когда официантка ушла.

– К какой?

– Ты понимаешь, о чем я. Женщины липнут к тебе, словно мухи.

– Не преувеличивай.

– Я вовсе не преувеличиваю.

– Ваши женщины довольно странные, – усмехнулся Сергей.

Мона промолчала.

– К тебе это не относится, – торопливо добавил он.

Повисла неловкая пауза. Официантка принесла заказ, не забыв одарить Сергея улыбкой и полностью игнорируя его спутницу. Он тут же принялся за свои сандвичи, а Мона медленно размешивала сахар в кофе. Мысли ее витали где-то далеко.

– Послушай, я не хочу снова начинать этот разговор, – произнес Сергей, покончив с едой. – Скажу прямо, потому что не привык к вашей манере излагать мысли длинно и многословно. Ты мне нравишься, и мне с тобой интересно.

Мона отвела глаза.

– Но я все понимаю, – продолжал Сергей. Ты египтянка, мусульманка… в конце концов, ты замужем. Я не собираюсь склонять тебя к греху или как-то компрометировать в глазах окружающих. Но, черт возьми, мне бы хотелось иметь возможность хотя бы иногда видеть тебя, – разумеется, если это не будет грозить никакими проблемами. Ты хорошая девушка, и меньше всего я хочу доставлять тебе неприятности. Клянусь, ты можешь мне доверять – у меня нет никаких коварных планов соблазнить тебя или разрушить твою семью.

Мона задумчиво теребила в руках салфетку.

– Мою семью, по всей видимости, уже ничто не спасет, – пробормотала она. – Но это не значит, что я не дорожу своей репутацией.

– А что… с мужем все так плохо? – осторожно поинтересовался Сергей.

– С мужем, пожалуй, не плохо, – усмехнулась она. – А просто никак. Кроме того, у нас нет детей, а это серьезная проблема. Не говоря уже о том, что мы совершенно разные. Но ты же понимаешь, что в наших с тобой отношениях это ничего не изменит? Замужем я или нет, между мной и тобой пропасть.

– Я понимаю. Просто не вижу никакой причины, почему ты не можешь иногда выпить со мной кофе.

У Моны зазвонил телефон. Она схватила трубку и побледнела.

– Вот она, причина. Это свекровь. Умоляю, молчи. – Она заговорила громче. – Да, хамати. Все в порядке. Нет, я вышла с работы, на минуту зашла с подружкой в торговый центр и уже иду домой. Что? Какое лекарство? Вам плохо? Хорошо, я поняла. Да, скоро буду.

– Пора идти? – сочувственно спросил Сергей.

– Да. – Мона торопливо допила свой капучино.

– Я не отпущу тебя, пока ты не ответишь на мой вопрос.

– Послушай, Сергей… Причина, конечно, есть. Как бы ни складывались мои отношения с мужем, я по-прежнему замужем. И уж если мне суждено развестись, то одно дело – просто расстаться с мужем из-за отсутствия чувств и детей, другое – разойтись по той причине, что меня заметили с другим мужчиной.

– Каир огромный город, и шансы встретить кого-то вне районов, где мы живем или работаем, почти нулевые. Так что я не вижу препятствий к тому, чтобы иногда пересечься где-нибудь в кафе. Большего я у тебя не прошу и никогда не попрошу.

– Хорошо, – вдруг согласилась Мона. – Только у меня два условия.

– Вот как? – Сергей улыбнулся. – Интересно, интересно…

– Ты ведь обещал, что не станешь доставлять мне неприятностей, – напомнила Мона. – Так вот, никто не должен знать о наших отношениях. Ни друг, ни коллега – никто. Поверь, египтяне очень болтливы.

– Я понял, – вскинул руки Сергей. – Буду нем как рыба. А второе?

– Ты будешь звонить и писать мне только в рабочее время. Никакой связи по выходным или по вечерам. Свекровь почти всегда рядом, и если она что-то заподозрит…

– А ты, значит, в целях конспирации будешь стирать всю информацию о моих звонках, прежде чем возвратишься домой?

– Да! И тут нет ничего смешного, – добавила она, заметив улыбку Сергея. – Совсем забыла: есть еще третье условие. Джоконда. Ты никогда не станешь называть меня этим дурацким именем.

– Вот насчет этого не уверен. Тебя подвезти? – предложил он, заметив, что Мона собирается уходить.

– Спасибо, я лучше на такси.

– Увидимся завтра?

– Завтра? Нет!

– Тогда послезавтра?

– Посмотрим.

– Я позвоню тебе завтра утром, – с улыбкой пообещал Сергей.

Мона постояла несколько секунд, не зная, что ответить. Так ничего и не придумав, она кивнула и направилась к эскалатору.

Но звонок раздался уже через пять минут, едва она успела сесть в такси.

«Ты же обещал!» – возмутилась Мона.

«Но ведь ты еще не успела добраться до дома, – возразил Сергей. – Ехать отсюда как минимум полчаса, так что нет никакой беды, если мы еще минут десять поболтаем. У тебя даже останется время, чтобы стереть с телефона информацию об этом вызове. Я очень предусмотрительный, да?»

«Ты неисправим».

«Неправда! За весь сегодняшний вечер я ни разу не назвал тебя Джокондой».

«Это так, – нехотя признала Мона. – Но все равно давай закругляться».

Сергей притворно вздохнул и отключился. Мона вдруг почувствовала грусть оттого, что он не стал настаивать.

С каждым днем общение со свекровью становилось все более невыносимым. Мона возвращалась с работы и молилась о том, чтобы не застать ее дома, но ее надежды разбивались о суровую реальность, когда она заходила домой и видела до боли знакомое лицо.

«Почему бы вам не оставить меня в покое? – мысленно вопрошала она, досадуя, что не может найти достойного предлога, чтобы выставить свекровь вон. – У вас же своя квартира. Сидите там, смотрите телевизор. Ну чего вы ко мне пристали?»

За то время, что прошло с момента отъезда Ахмеда в Эмираты, свекровь изменила линию поведения. Она больше не доставала Мону придирками и даже старалась быть с ней любезной, но в ее взгляде, устремленном на невестку, появилось какое-то новое выражение. Мона не могла избавиться от ощущения, что свекровь о чем-то подозревает.

Первое время она сразу стирала все сообщения, что присылал Сергей, и удаляла из памяти телефона всю информацию о вызовах с его номера. Но прошло время, и ей захотелось сохранить некоторые из его сообщений. Поколебавшись немного, она решила обезопасить себя, поставив пароль. Мона знала, что свекровь, как и большинство пожилых людей, совершенно не разбирается в технике, и была уверена, что та не сможет взломать ее телефон. Вообще-то хамати никогда не проявляла интереса к тому, с кем общается невестка, но Мона сочла, что в таком деле лишняя осторожность не повредит; к тому же случайно пойманные взгляды свекрови заставляли ее сердце сжиматься от нехороших предчувствий.

Что касается угрызений совести, Мона давно махнула на них рукой. Не в силах противиться своему влечению к Сергею, она решила, что вполне достаточно поставить их отношения в строгие рамки, не позволяя ему вольностей. Мона просто не находила в себе сил отказаться от их общения: оно было ей необходимо, как глоток воздуха.

«Нам не судьба быть вместе – это факт, – размышляла она бессонными ночами. – Но раз уж мы встретились и понравились друг другу, почему бы не продлить эту встречу настолько, насколько это возможно? Я все равно не в силах избавиться от греховных мыслей об этом человеке… Даже когда мы не видимся, у меня не получается выкинуть его из головы».

У Сергея вошло в привычку звонить ей каждое утро и каждый вечер, по дороге на работу и с работы; вскоре девушка привыкла к ежедневному общению и с нетерпением ждала этих звонков. Сергей как будто установил рамки того времени, когда Мона могла чувствовать себя относительно свободной. Пять дней в неделю, от утреннего звонка до вечернего, – это было то время, когда Мона расцветала; когда она могла вырваться из тюрьмы под названием «Дом» и почувствовать себя почти счастливой. На работе они постоянно переписывались во всевозможных чатах, порою спорили и изредка выбирались пообедать вместе – разумеется, соблюдая все необходимые меры предосторожности. Ради него Мона обновила свой гардероб; впервые в жизни ей по-настоящему захотелось принарядиться для мужчины.

За то время, что прошло со дня отъезда мужа, Мона похудела, похорошела, в глазах появился блеск; даже ее походка стала другой. Конечно, эти изменения не могли остаться незамеченными. На нее стали обращать внимание на улице; сестра и подруги постоянно делали комплименты и интересовались секретом ее преображения, и только мать порой бросала на дочь настороженные взгляды. Мона понимала причину ее настороженности – та считала, что нехорошо так цвести в отсутствие законного супруга. Осознавая, что мать по-своему права, Мона ощущала неловкость и старалась пореже попадаться ей на глаза. Но больше всего девушку беспокоила свекровь – та почти перестала придираться к невестке, но Мона чувствовала, что это затишье не к добру.

Однажды она нарушила собственные правила, согласившись встретиться с Сергеем на выходных. Он нашел в окрестностях Каира ипподром и долго уговаривал девушку поехать с ним, пока Мона не сдалась. Уже через три недели должен был вернуться Ахмед – никогда раньше она не ожидала его возвращения с таким щемящим чувством тоски, смешанной со жгучим стыдом за свое поведение.

«Не слишком ли большую цену я плачу за наши отношения? – размышляла она порой. – Ахмед и Сергей, их двоих слишком много для меня одной. С мужем я никогда не была счастлива… но все-таки до появления Сергея мне не в чем было себя упрекнуть, кроме отсутствия любви к Ахмеду. Теперь же это стало совсем невыносимым. Он приедет на два месяца… целых два месяца. Мне придется как можно больше времени проводить дома, сократив общение с Сергеем до минимума. А ведь времени у нас и так мало; рано или поздно он сообщит мне о том, что уезжает из Каира. Но пока Сергей здесь, и мне так хочется видеть его как можно чаще!»

Все эти невеселые мысли одолевали Мону, когда она возвращалась домой после завершения очередной рабочей недели. Единственное, что не давало ей окончательно пасть духом, – это предстоящая поездка на ипподром. Хоть она никогда не говорила Сергею о своей любви к лошадям, каким-то невероятным образом ему вновь удалось угадать, что ей будет интересно.

«Какая жестокая насмешка судьбы, – с грустью рассуждала Мона, пока такси стояло в традиционной каирской пробке. – Мы с Ахмедом люди одной национальности, одной веры, мы выросли в одной стране и воспитаны в одинаковых традициях, говорим на одном языке. При этом мы – абсолютно чужие друг другу. Ему неинтересно то, что интересует меня, он безразличен к моим увлечениям. Ахмед не любит и не читает книги, никогда не пьет кофе, не понимает моего желания работать… А Сергей – совершенно чужой, как будто инопланетянин, но каким-то магическим образом он чувствует и понимает меня так, как Ахмеду и не снилось. И это при том, что с Ахмедом я живу вот уже четвертый год, а с Сергеем у нас лишь редкие встречи да переписка в течение нескольких месяцев. Как так могло получиться? Почему единственный мужчина, которого я полюбила, – иностранец, да еще и другой веры?»

Дома ее ждал еще один приятный сюрприз: свекрови не было. Обойдя все комнаты и убедившись в этом окончательно, Мона почувствовала себя счастливой. Одна! Наконец-то она одна! Почему окружающие считают, что одиночество – это так плохо? Да она отдала бы что угодно, лишь бы жить независимо от опостылевшего мужа и ненавистной свекрови.

«Мне надо поговорить с Ахмедом о разводе», – поняла Мона. Эти мысли давно крутились у нее в голове, но до этого момента она не могла решиться сделать последний шаг. Мона боялась реакции мужа, реакции ее родных, боялась финансовых трудностей – ведь ей никогда не приходилось обеспечивать себя самостоятельно.

«Волков бояться – в лес не ходить», – вспомнилось ей выражение, которое она однажды услышала от Сергея. Мона вдруг почувствовала в себе силы разорвать этот замкнутый круг и начать жизнь с чистого листа.

«Справлюсь, – решила она, хладнокровно прикидывая свои финансовые возможности. – У начальника я на хорошем счету, и надо бы при случае поговорить с ним о повышении. Но даже сейчас я могу позволить себе снять небольшую квартиру на пару с какой-нибудь девушкой. Придется ограничить свои траты, но это не смертельно. Господи, да ради удовольствия никогда больше не видеть свекровь я готова пойти на любые жертвы! Только бы Ахмед дал мне развод», – при этой мысли Мона нахмурилась[18]18
  По законам Египта муж может развестись с женой достаточно легко, но если муж против развода, тогда процедура будет значительно сложнее и займет больше времени. Развод по инициативе женщины называется «хула» и занимает, как правило, от нескольких месяцев до нескольких лет. – Прим. авт.


[Закрыть].

«Он даст мне развод, – решила Мона, поразмыслив. – Ну какой ему смысл сопротивляться? Нас ничего не связывает. Чувств нет, детей нет, свекровь меня не любит. Скорее всего, Ахмед и сам подумывает о разводе, но, как и я, боится сделать последний шаг. Кроме того, если он решит развестись, то должен выплатить муахр»[19]19
  Муахр – отступные при разводе, прописанные в брачном контракте. Эти деньги выплачиваются, если инициатором развода является мужчина. – Прим. авт.


[Закрыть].

«Конечно, муахр мне бы не помешал, – продолжала рассуждать Мона, ходя из угла в угол. – Но я не готова ждать неизвестно сколько, пока Ахмед созреет. Черт с ними, с деньгами. Свобода нужна мне прямо сейчас! Я смогу видеться с Сергеем хоть каждый день… Конечно, нам все равно придется соблюдать меры предосторожности и не допускать ничего лишнего, – тут же одернула себя Мона. – Но мне хотя бы не придется обманывать мужа, не придется выкручиваться и лгать свекрови, не придется менять пароли на телефоне и стирать переписку с Сергеем. Да будь у меня деньги, я бы сама заплатила Ахмеду за то, чтобы он меня освободил!»

Мона воспряла духом; впервые за долгое время жизнь показалась ей не столь уж бессмысленной. Надо просто набраться смелости поговорить с Ахмедом, а потом… она снимет квартиру и станет свободной, а еще – сможет чаще встречаться с Сергеем. Родственники будут расстроены из-за развода, но им придется смириться. В конце концов, она поддалась на их уговоры, вышла за Ахмеда, и что получилось? Хватит плясать под чужую дудку! Двадцать два года – вполне подходящий возраст, чтобы начать жить самостоятельно, тем более теперь, когда у нее есть работа. А дальше… какой смысл думать о том, что будет дальше?

Засыпая, Мона думала о завтрашней поездке на ипподром и о своем грядущем освобождении. Ей даже казалось, что она ощущает на своем лице свежее дыхание долгожданного ветра перемен.

Глава 7. Разрыв

– Я боюсь, – шептала Мона, судорожно вцепившись в уздечку.

– Мадам, лошадь очень смирная. Мы просто проведем вас по кругу, медленным шагом, – терпеливо объяснял инструктор. – Но если вам страшно, можете слезть прямо сейчас.

Сергей смотрел на нее с лукавством и насмешкой. Несмотря на сильный испуг, Мона заметила, что на лошади он держится превосходно, как звезда Голливуда на съемках какого-нибудь исторического фильма.

«И как ему это удается?» – с досадой подумала Мона. Она с самого детства мечтала обучиться верховой езде и почему-то была уверена, что это дело совсем нехитрое. Однако теперь, с трудом взгромоздившись на спину гнедого жеребца, Мона с испугом убедилась, что находится довольно высоко, – гораздо выше, чем казалось с земли. Кроме того, сидеть в седле было неудобно и непривычно: того и гляди, потеряешь равновесие и упадешь вниз. У нее мелькнула малодушная мысль отказаться от поездки, но, призвав на помощь всю свою силу воли и поймав очередной насмешливый взгляд Сергея, она все же дала инструктору знак трогаться с места. Лошадь, неторопливо переминавшаяся с ноги на ногу, презрительно фыркнула и медленно тронулась в путь. Моне вдруг стало стыдно. Казалось, все трое – Сергей, инструктор и лошадь – осуждают ее за трусость.

– Быстрее, – скомандовала Мона, стараясь побороть дрожь в голосе. Лошадь чуть прибавила ходу. Сергей одобрительно улыбнулся.

– Ты ведь первый раз в седле? – уточнил он. Мона кивнула.

– Не надо лишнего геройства. Я понимаю, что тебе страшно. Не гони лошадей.

– Не гнать? – удивилась Мона. – Она же едва переставляет ноги.

– Это русская пословица, – пояснил Сергей. – Не торопись, вам надо привыкнуть друг к другу.

– Мне казалось, это просто, – призналась Мона. – В кино актеры так лихо вскакивают на лошадь и несутся вскачь. Думала, и я так смогу.

Сергей расхохотался.

– Я вырос на «Гардемаринах» и «Трех мушкетерах».

Мона непонимающе посмотрела на него.

– Известные русские фильмы, где герои постоянно скачут на лошадях, – пояснил Сергей.

– А в России тоже есть лошади?

Сергей расхохотался:

– Вообще-то я из Украины. Ну а лошади, конечно, есть. Или ты думала, что у нас по улицам гуляют одни медведи?

– Не нужно надо мной смеяться. Я и правда понятия не имею об этой твоей Украине. То есть я, конечно, кое-что прочла в Интернете… – Мона осеклась.

– Значит, интересуешься? – Сергей едва заметно улыбнулся. – Зачем в Интернете, я тебе сам все расскажу. Значит, так. У нас вечная зима, нет электричества, по улицам ходят медведи, и еще…

– Издеваешься?

– Ага. – Сергей ухмыльнулся. – Не против, если я на время оставлю тебя здесь?

– Ой, прости… Ты же, наверное, хочешь покататься?

– Я недолго. Только очень тебя прошу: не геройствуй и не отходи от инструктора. Поняла?

– Поняла, – кивнула она, и Сергей тут же пришпорил коня. Сердце Моны болезненно сжалось.

«Когда-нибудь он так же стремительно исчезнет из моей жизни, – с грустью подумала девушка. – И, возможно, даже не вспомнит обо мне, а если и вспомнит – то как о любопытном эпизодическом персонаже из прошлого. А вот я буду бережно хранить эти воспоминания всю свою оставшуюся жизнь, потому что точно знаю: такое больше никогда не повторится».

Через час она почувствовала себя намного увереннее. Тело болело от неудобной позы и постоянного напряжения мышц, но зато ей уже не было так страшно. Инструктор смотрел на Мону одобрительно и хвалил ее успехи, так что она решилась еще немного увеличить темп: лошадь трусила рысцой, а Мона победно улыбалась, ощущая себя настоящей амазонкой.

– Я смотрю, ты освоилась, – одобрительно кивнул Сергей. Мона смущенно отвела глаза. От ветра его темно-русые волосы растрепались, тело под майкой вспотело, но в таком виде он показался ей даже более привлекательным, чем в привычном деловом костюме. Устыдившись своих мыслей, которые грозили завести ее в совсем уж запретное русло, Мона покраснела и пробормотала что-то неразборчивое.

– Не знаю, как у тебя, а у меня разыгрался дикий аппетит. Поехали обедать?

– Да, но… Уже очень поздно.

– Брось, мы здесь всего пару часов. Что ты сказала свекрови? – тихо спросил он.

– Что пойду с подружками по магазинам.

– Вот и отлично. Любая женщина, попадая в магазин, забывает обо всем на свете и совершенно теряет счет времени.

– Да, но… – слабо сопротивлялась Мона.

– Мы ненадолго. Быстро перекусим, и все.

Мона кивнула, презирая себя за уступчивость. Ну почему она ни в чем не может отказать этому мужчине?

Обед растянулся еще на полтора часа, так что домой Мона вернулась уже после магреба[20]20
  Магреб – закат солнца у мусульман и название четвертой по счету обязательной ежедневной молитвы. – Прим. авт.


[Закрыть]. Свекровь была дома, и Мона почувствовала приступ паники.

«Спокойствие, только спокойствие, – повторяла она про себя, стараясь взять себя в руки. Я была с подругами, подруги с работы, свекровь их не знает. Купила пару платков и тунику (на обратном пути Сергей завез ее в первый попавшийся на пути магазин одежды и купил ей несколько вещей для подтверждения легенды). Она ни о чем не догадается, главное – вести себя естественно». – Погрузившись в свои мысли, Мона не заметила, что свекровь уже стоит перед ней.

– Ас-салямуалейкум, хамати.

– Ну, здравствуй, Мона. – Свекровь смотрела на нее с недоверием. – Что-то ты поздно. Как прогулялась?

– Отлично. Да, действительно поздно. Зашла в торговый центр и забыла о времени. Тем более с подружками: одной нужно платье, другой юбку, третья сама не знает, что ей надо. Пока обошли все магазины, перемерили кучу вещей, пока выпили кофе… ну, вы меня понимаете. Время пролетело незаметно.

– Понимаю, понимаю. Когда ж еще ходить по магазинам, как не в молодости. Да, Мона?

– Конечно, хамати.

– Что купила?

– Вот. – Мона протянула ей пакет. Свекровь бегло посмотрела на вещи и, молча кивнув, ушла обратно в комнату. Мона перевела дух. Она вернулась домой расстроенная оттого, что Сергей не пригласил ее на завтра, но сейчас чувствовала облегчение. Нельзя забывать об осторожности. Вся эта конспирация изрядно потрепала ей нервы: врать Мона никогда не любила и не умела.

«Три недели. Через три недели приедет Ахмед, и я сразу поговорю с ним о разводе. Надо бы уже начать подыскивать себе отдельную квартиру», – подумала она, вновь прикидывая свои финансовые возможности. Ей удалось отложить немного денег из тех сумм, что Ахмед давал на хозяйство, плюс зарплата. На первое время должно хватить.

«Только бы дождаться мужа и не наделать глупостей», – мысленно взмолилась она.

Суббота тянулась медленно. Сергей не звонил и не писал, Мона сама просила его об этом, но сейчас почему-то чувствовала себя обиженной. Она постоянно норовила проверить телефон и испытывала странную смесь обиды и облегчения оттого, что Сергей не забыл об их договоренности.

«А вдруг он с другой?» – подумала она неожиданно, и на глаза навернулись слезы. Такому мужчине ничего не стоит найти себе подружку… Впрочем, разве у нее есть право требовать от него верности? Глупо даже произносить это слово – верность… Она ему не жена, не невеста и не любовница, о какой измене может идти речь? Сергей человек свободный, и он вправе проводить свое время с кем угодно, ей же остается довольствоваться редкими встречами и эпизодической перепиской.

Мона понимала, что мысли эти нелепые и глупые и лучше бы выбросить их из головы, но у нее не получалось. К тому же приходилось терпеть общество свекрови, что само по себе было сущей пыткой, – она с трудом поддерживала разговор на совершенно не интересующие ее темы и украдкой бросала взгляды на часы.

Наконец суббота подошла к концу. В воскресенье Мона проснулась рано, предвкушая первый на этой неделе разговор с Сергеем. Он обещал не беспокоить ее в субботу взамен на ее обещание пообедать с ним в воскресенье, и после некоторого сопротивления (впрочем, недолгого) она согласилась.

Его звонок раздался, как всегда, вовремя, – Мона быстро ответила, чувствуя новый прилив бодрости, как будто эти разговоры заряжали ее силой. Как хорошо, что закончились выходные!

Во время обеда Сергей неожиданно сказал, что хочет преподнести небольшой подарок. Мона смутилась. Ей давно хотелось иметь что-то на память от него – просто какую-то вещь, необязательно дорогую, которая напоминала бы ей об этом мужчине. С другой стороны, невзирая на ее чувства и очевидную симпатию Сергея, формально их отношения были чисто дружескими. Он всегда платил за их обеды и совместные вылазки куда-нибудь, мог купить Моне какую-то мелочь. Но подарок…

Сергей заметил ее смущение.

– Это всего лишь абонемент в конную школу, – пояснил он.

– О-о-о, спасибо, – пробормотала Мона. Почему-то при слове «подарок» она сразу подумала об украшении. Все же в Египте мужчины обычно дарят женщинам золото, а не абонементы. – Но зачем он мне? Разве ты не будешь ходить туда вместе со мной?

– Буду, пока я здесь.

– А разве ты собираешься уезжать?

– Пока не знаю, – он пожал плечами. – Но скоро заканчивается финансовый год, и, возможно, через месяц-другой я получу назначение в новое место.

– Через месяц-другой? – От неожиданности Мона повысила голос, и официант посмотрел на нее с удивлением. – Я думала, позже. И куда тебя отправят?

– У нас это происходит довольно неожиданно. Знаешь, никогда не мог подумать, что окажусь в Каире.

– Тебе здесь не понравилось?

– Сначала не понравилось, а теперь – я даже не знаю. Но я точно буду скучать по тебе. А ты?

Мона почувствовала, что вот-вот расплачется.

– Ну-ну, перестань. Я же пока никуда не еду. Вдруг застряну здесь еще на год, а то и больше. В любом случае, как говорят у вас в Египте, на все воля Аллаха.

Мона печально улыбнулась.

– Так говорят не только в Египте, а во всем мусульманском мире. На все воля Аллаха, и нам не дано изменить предначертанное свыше, – произнесла она с грустью.

Настроение Моны вновь резко упало. Она не могла сосредоточиться на работе, а мысль о возвращении домой, к свекрови, вызывала резкий приступ головной боли. Ночью она долго лежала без сна, а затем открыла дневник и стала записывать туда все свои невеселые мысли.

На следующий день Сергей был занят, и они заранее договорились встретиться во вторник, как всегда, выбрав для совместного обеда новое место – это была одна из мер предосторожности, придуманных Сергеем. Казалось, он относился к их конспиративным встречам с большой долей юмора, но с какой-то преувеличенной серьезностью делал все возможное, чтобы об этих тайных обедах никто не узнал. Пару раз он даже предлагал Моне снять платок и вместо него надеть на голову светлый парик, – девушка прыснула со смеху, представив себя в таком виде.

На этот раз место встречи было выбрано заблаговременно – в понедельник Сергей отправил Моне сообщение с названием одного небольшого ресторана в десяти минутах езды от офиса.

Обед начался как обычно. Сергей был в хорошем настроении, шутил и старался отвлечь Мону от грустных мыслей. Но ей было не до веселья: с момента их последней встречи, когда Сергей сообщил о своем возможном отъезде, на душе скребли кошки, а сердце замирало от нехороших предчувствий. Мона механически ела и почти не реагировала на его подколы.

– Как думаешь, Египет ждет очередная революция? – спросил Сергей.

Мона пожала плечами. Она по-прежнему мало интересовалась политикой, но знала о начавшихся забастовках. Приближалась годовщина вступления в должность президента, и Тахрир снова забурлил: ходили упорные слухи, что Мурси не удастся сохранить пост и удержать власть в своих руках.

– Скоро рамадан, – может, все затихнет? Хотя египтяне вполне могут делать революцию и по ночам.

– А чего бы ты хотела?

– Я бы хотела, чтобы ты остался, – честно ответила Мона.

Сергей расхохотался.

– Я имею в виду, в политической плоскости.

– Все, что угодно, кроме новой революции. В начале 2011 года в Каире было очень страшно. А главное, что никаких особых изменений к лучшему с тех пор так и не видно. – И она снова замолчала, погрузившись в свои невеселые мысли.

Вскоре Сергей оставил попытки разговорить свою спутницу, и кофе они пили в молчании. Внезапно Мона почувствовала чей-то взгляд и резко обернулась. Сердце ее остановилось, а затем забилось в бешеном темпе, кровь резко прилила к щекам, а чашка с кофе, перевернувшаяся от неосторожного взмаха руки, залила ее светлые брюки. Все это заняло какие-то доли секунды; Сергей едва ли успел понять, что случилось. Но Мона уже знала, что в эти секунды ее жизнь круто и безвозвратно изменилась, – причем совсем не так, как ей того хотелось.

«Это невозможно!» – беззвучно закричала она.

В паре шагов от нее стоял Ахмед.

Несколько секунд все хранили молчание. Увидев лицо Моны, Сергей сразу все понял. Ему подумалось, что происходящее напоминает то ли немую сцену из «Ревизора», то ли плохой анекдот о некстати вернувшемся из командировки муже, но он постарался прогнать лишние мысли и сосредоточиться на том, как спасти ситуацию, если это еще возможно. Хотя Сергей никогда не видел Ахмеда, он ничуть не сомневался, что стоящий перед ним мужчина и есть муж Моны. По выражению его лица было очевидно, что Ахмед едва сдерживается, чтобы не броситься на них с кулаками. Мона сидела ни жива ни мертва.

«Вот уж попали, – думал Сергей. – И что теперь будет? Как он вообще здесь оказался? Мона не говорила, что муж собирается приехать, – значит, он вернулся неожиданно, да еще и появился в том самом месте, где мы обедаем. Плохо, очень плохо. Это не может быть простым совпадением, – значит, свекровь Моны что-то узнала и сообщила сыну… Черт, что же делать?»

Сергей задумчиво смотрел на Ахмеда; ничто в его спокойном облике не выдавало тревожных мыслей. Ахмед, напротив, не скрывал своих эмоций; у него было лицо человека, который находится на грани и вот-вот начнет крушить все вокруг. Сергей с грустью подумал, что, по всей видимости, мордобоя не избежать. Он вновь перевел взгляд на Мону и почувствовал укол стыда. Бедная девочка, за что ей это? Зачем он настаивал на встречах? Но кто же мог знать, что все так получится?

Молчание затянулось. Воздух наэлектризовался от напряжения, но никто не двигался с места и не произносил ни слова. Мона, казалось, была на грани обморока; Сергей отчаянно размышлял, как вывести ее из-под удара; Ахмед сжимал кулаки. Наконец он выдохнул:

– Я жду тебя на улице. Немедленно, – и вышел вон.

Мона вздрогнула от звука его голоса и уронила голову на грудь. Сергей видел, что она с трудом сдерживает слезы.

– Я пойду с тобой, – тут же предложил он.

– Не надо, – возразила она. – Ты сделаешь только хуже.

– Послушай, мы поговорим по-мужски…

– Сергей, ради Аллаха! Оставайся здесь. Ты мне ничем не поможешь. Возвращайся в офис, прошу тебя.

– Но как же ты? Что с тобой будет? Я не могу просто взять и оставить тебя наедине с этим человеком.

– Если ты не оставишь меня с ним наедине, то разозлишь Ахмеда еще больше. Поверь. Все-таки я его жена. – Мона грустно усмехнулась. – Мне надо идти. И пожалуйста, не звони мне. Я сама постараюсь позвонить, когда будет возможность.