Текст книги "Маяк потерянной надежды. Исповедь невротика"

Напряжение этого тяжелого дня понемногу стало ослабевать, и я начала свыкаться со своим новым статусом, хотя страх перед будущим все еще будоражил мою душу, сбивая с выбранного направления.

– Алис, я уверена, что все к лучшему! Просто пока ты еще в полной мере не осознаешь этого, поскольку находишься в своего рода прострации. Знаешь, когда я только переехала в Москву, у меня тоже длительное время не было определенности и я не знала, что будет завтра. Но я смогла сквозь это пройти и преодолеть свой страх. Сейчас я живу той жизнью, о которой мечтала с детства. И у тебя будет так же! Это твой билет в новую жизнь, и не надо этого бояться. У тебя есть семья, которая тебя всегда поддержит, близкие друзья, собственная квартира и богатый опыт работы. Тебе открыты все дороги! Я уверена, что теперь ты начнешь общаться с другими мужчинами, которые будут ценить тебя. А это все мусор, который тебе совершенно не нужен. Не встречайся больше с Никитой, ни при каких обстоятельствах! Слышишь меня?

– Да, ведь именно для этого я и уволилась с работы. Подумать только: этот мужчина забрал у меня все самое дорогое: здоровье, карьеру и… веру в любовь.

– Значит, для чего-то тебе нужна была именно такая ситуация в жизни, – подруга повторила слова моего психолога. – Вот увидишь, совсем скоро все изменится!

Если бы она только знала, насколько сильно окажется права.

Вот только совсем не таких изменений я ждала…

Глава 5. Здравствуй, депрессия

Знаешь это чувство – когда приходишь куда-нибудь, сидишь и спрашиваешь себя, что ты здесь делаешь?

Вот и я так: все время смертельно хочу уйти.

Где бы я ни был. Уйти куда-нибудь в другое место.

Этгар Керет

В те мгновения, когда мне не хотелось забыться вечным сном от назойливых воспоминаний о Никите, я начинала думать о своей дальнейшей жизни. Теперь я была абсолютно свободна и предоставлена самой себе. Только вот что делать с этой свободой, я пока еще не определилась. Я старалась научиться жить самостоятельно, хотя порой мне казалось, что это невозможно.

Вопрос с работой решился довольно быстро: пока я была не готова устраиваться на новое место (к тому же организму требовались силы на восстановление после болезни) и приняла решение попробовать свои силы во фрилансе. В совершенстве владея английским языком, я могла без труда начать заниматься профессиональными переводами, что я и сделала. Заказы посыпались как из рога изобилия, и мои услуги хорошо оплачивались. Родные одобрили мой выбор: они всегда считали, что я провожу на работе слишком много времени.

Теперь мне не требовалось приезжать в офис к девяти утра, стоять в пробках и возвращаться домой затемно. Я сама могла выстраивать свой график, и это развязывало мне руки. Чтобы не давать себе ни единого шанса думать о грустном, я взяла несколько заказов одновременно и тем самым обеспечила полную занятость с утра и до позднего вечера. Ложась в кровать, я мгновенно засыпала – непривычная, после двухнедельного перерыва, усталость давала о себе знать. Плюс ко всему свою работу выполняли и вечерние антидепрессанты со снотворным эффектом: благодаря им бессонница меня больше не тревожила.

В таком ритме я прожила две недели.

Они пролетели незаметно, и наступал Новый год. Приближающиеся праздники портили настроение и нагоняли апатию. Я и раньше никогда не пылала любовью к новогодней ночи: Никита всегда оставался с женой и приходилось довольствоваться лишь поздравительными сообщениями, короткими звонками и запоздалым подарком. А теперь мне совсем не хотелось отмечать это событие. Я бы предпочла остаться дома и просто лечь спать, но Кира настояла на праздновании в ресторане, вместе с ее коллегами.

Когда мы прибыли на место, уже вовсю шла шоу-программа. Зал был переполнен красиво одетыми людьми, все танцевали, подпевали известным хитам и смеялись. Между столами прохаживались Дед Мороз со Снегурочкой и поздравляли пришедших гостей. В перерывах между песнями и танцами ведущий развлекал зрителей конкурсами и викторинами. Мой мобильный разрывался от звонков и сообщений, но в ресторане было слишком шумно, и я позвонила только родителям и бабушке. Больше никому отвечать не стала, решив оставить это на потом. Да и в целом обмениваться поздравлениями у меня не было особого желания.

Домой я вернулась под утро, в глубине души порадовавшись, что теперь об этом празднике можно забыть еще на целый год.

* * *

Новогодние каникулы прошли бездарно. Я неоднократно обещала себе больше не проводить праздничные дни в Москве, но в этом году с путешествиями не задалось.

Погода стояла почти весенняя и не оставляла возможности для зимних развлечений. Этой зимой я планировала впервые прокатиться на сноуборде, но теперь не было настроения. Решила, что сделаю это как-нибудь в другой раз. Несколько раз я сходила в бар с друзьями; посмотрела новую американскую комедию в кинотеатре – на этом мой досуг и программа развлекательных мероприятий исчерпали себя.

Новый календарный год я решила начать с чистого листа. И первое, что предприняла для реализации этой затеи, – бросила пить антидепрессанты. Мне больше не хотелось ни от чего зависеть: ни от таблеток, ни от отношений, ни от работы. К тому же эффект от лечения был поразительным: симптомы практически сошли на нет, и это придавало мне смелости. Я решила, что слишком сильная, чтобы продолжать сидеть на медикаментах, и смогу со всем справиться за счет собственной воли.

Но тревожные звоночки начались уже через несколько дней. Сначала я стала плохо спать, иногда мне снова не хватало воздуха, поднималось давление. Я успокаивала себя тем, что это нужно просто перетерпеть, иначе я никогда не смогу вернуться к нормальной жизни, без зависимости от медпрепаратов.

Праздники закончились, и все мои друзья вышли на работу. А я не могла заставить себя начать делать хоть что-то. Мокрый снег вперемешку с дождем шел уже вторые сутки. На улице было холодно, промозгло и противно. Но в последнее время такая погода меня даже радовала, ведь она автоматически отменяла необходимость выходить из дома и обеспечивала оправдание тому, чтобы провести весь день в кровати перед телевизором.

Я начала смотреть сериалы, хотя раньше никогда этого не делала: моя жизнь была насыщенной и расписанной на неделю вперед, и на подобные пустые занятия у меня просто не хватало времени. Это был счастливый период амбиций, встреч с разными людьми, интересных событий и постоянной спешки. Тогда мне казалось, что все мечты скоро станут явью и я буду сама себе завидовать. Но вопреки моим надеждам я, как та старуха из сказки, оказалась у разбитого корыта.

«Где я ошиблась? Как упустила момент, когда моя жизнь стала катиться по наклонной?»

Теперь я постоянно ощущала недостаток энергии. Утром я просыпалась уже уставшей. Есть не хотелось совсем, даже любимая еда теперь вызывала отвращение. Я с трудом заставляла себя съесть хоть что-то, чтобы не упасть в обморок. Бессонница изводила меня каждую ночь. Если сон и приходил ближе к утру, он был поверхностным и не приносил ощущение отдыха. Я значительно сократила количество заказов на переводы: сонливость и усталость, вызванные бессонницей, не давали мне сосредоточиться на работе. Усадить себя за рабочий стол стало задачей повышенной сложности, если не сказать, что пыткой.

Я начала понимать значение выражения «потерять смысл жизни». Мне не для чего было просыпаться по утрам и приводить себя в порядок. У меня появилась манера носить бесформенные штаны и растянутые майки. Зачем наряжаться, если единственным человеком, который мог оценить мой внешний вид, была бабушка?

Я ловила себя на мысли, что стала бояться жить дальше и думать о планах на будущее. Раньше мне казалось, что передо мной открыты все двери и судьба обязательно предоставит мне шанс устроить свою жизнь так, как мне хочется. Но теперь эта уверенность ослабевала с каждым днем. Появлялось все больше страхов по поводу того, что ждет меня впереди. Смогу ли я вернуться на правильную дорогу, или моя жизнь превратится в бесполезную рутину? Я чувствовала, как ломается внутренний стержень, который всегда помогал мне преодолевать любые невзгоды. Мне стало трудно существовать с самой собой. И я не знала, что с этим делать. Вся моя прежняя жизнь разваливалась на части, как спичечный домик, а заменить ее мне пока было нечем. Казалось, что это происходит не со мной, ведь я всегда была жизнерадостной, целеустремленной и уверенной в том, что передо мной открыт весь мир. Куда это ушло? Что со мной стало? И удастся ли вернуть ту активную и оптимистичную Алису, какой я была несколько месяцев назад?

В последнее время я все чаще задумывалась о том, чего я достигла к своим тридцати годам. И чем больше думала, тем сильнее огорчалась и растрачивала без того скудный ресурс. Я не могла гордиться тем человеком, в кого теперь превратилась. У меня не было мужа, детей, любовных отношений и постоянной работы. Зато в моем арсенале были панические атаки, мигрени и периодические нервные срывы. Я с остервенением мазохиста припоминала все упущенные возможности, собственную глупость и недальновидность. Я снова стала казаться себе ничтожеством и терялась в догадках, как могла докатиться до такой жизни. Случались и моменты просветления, но их перекрывали новые приступы отчаяния.

Неожиданно я поняла, насколько сильно устала и вымоталась. От боли, страха и постоянных ожиданий новых «сюрпризов». Я всегда казалась себе сильным человеком, но теперь понимала, что на самом деле очень слаба. Мне хотелось отдохнуть от всего мира. У меня не было желания что-то делать и куда-то бежать. Я выдохлась, как тот зайчик из рекламы батареек.

Кира улетела в Париж на недельный мастер-класс какого-то известного стилиста и теперь высылала мне фотографии с видами на Эйфелеву башню и Лувр. Каждый вечер она звонила мне по скайпу и с восторгом рассказывала, как прошел очередной день ее учебы у «великого гуру» и скольких интересных людей она повстречала. Я всегда знала, что моя подруга «всем покажет» и многого добьется в своей профессии.

Вокруг кипела жизнь, и только я как будто оставалась в стороне от нее. На мое рабочее место взяли новую сотрудницу, и она неплохо справлялась со своими обязанностями. По крайней мере, так рассказывала мне Вероника. Судя по ее словам, мой бывший начальник был доволен этой девушкой. От такой новости мне стало еще грустнее. Незаменимых не бывает, и я прекрасно это понимала, но печально было осознавать, что во мне больше не нуждались. Это отрезало мне все пути возвращения к прошлой, привычной и налаженной, жизни.

С начала года Никиту повысили в должности – он стал руководителем проектов. Я знала, как долго он к этому шел, и вот, наконец, у него получилось. По сравнению с его достижениями я чувствовала себя жалкой неудачницей: желанную карьеру я так и не сделала. Собственно, в других сферах мои успехи тоже оставляли желать лучшего. По всему выходило, что мне везде нашли замену: и на работе, и в личной жизни я осталась не у дел. При этом я прекрасно понимала, что самостоятельно приняла решение отказаться и от одного, и от другого.

Любила ли я до сих пор Никиту? На этот вопрос я не могла ответить. Безусловно, такие сильные чувства не проходят бесследно, и я все еще вспоминала о нас, но училась жить без него. После той боли, которую он мне причинил, даже думать о том, что с этим мужчиной я хотела связать свою дальнейшую жизнь, теперь было странно.

Я попросила Веронику больше ничего мне о нем не рассказывать, ведь если я продолжу за ним следить, мои шансы на новую жизнь начнут стремиться к нулю. Я хотела забыть его и оставить в прошлом все, что было между нами, чтобы когда-нибудь получить возможность построить отношения с другим человеком.

* * *

В тот день к бабушке в гости приехала ее двоюродная сестра, поэтому я решила ретироваться из дома. Поддерживать вежливую беседу и улыбаться напоказ у меня не было ни желания, ни сил. Я оделась потеплее и вышла на прогулку, что в последнее время стало для меня большой редкостью.

Проходя мимо девятиэтажки, где раньше проживала семья Жени, моего друга детства, я свернула во двор и села на лавочку. Расстояние между нашими домами не превышало двухсот метров, и мы постоянно бегали друг к другу в гости. Каждый раз, когда я грустила, Женька находил способ меня развеселить. Рядом с ним невозможно было находиться в плохом настроении. В этом озорном мальчишке хранился неисчерпаемый запас смешных историй, над которыми я хохотала до слез. Теперь я не могла этого делать, и когда проходила мимо его дома, на меня всегда накатывала нестерпимая тоска. Парадокс: в детстве мы мечтаем поскорее вырасти, но, став взрослыми, хотим, пусть на мгновение, вернуться в то время, когда все казалось простым и понятным.

На соседней лавочке, уткнувшись в мобильные телефоны, сидели двое школьников. Внешне они выглядели лет на десять-одиннадцать. Никто не играл в футбол на площадке, нигде не раздавался детский смех. Когда мы росли, то не имели гаджетов, телефонных игр и интернета, и я благодарила судьбу за это. Наше детство проходило совсем иначе: мы играли в казаки-разбойники, прыгали в резиночку и строили шалаши из веток. И это были такие счастливые, наполненные восторгом и разнообразием дни. Я очень скучала по тому времени и часто возвращалась туда в своем воображении. Тогда я была такой счастливой: без проблем, разочарований, болезней, неудачных романов и тяжелых мыслей…

Я чувствовала, как ежедневно теряла интерес к жизни. То, что раньше приносило мне удовольствие и казалось интересным, теперь вызывало равнодушие. Настал «день сурка» – каждый новый день был точной копией предыдущего. Моя жизнь лениво брела по замкнутому кругу, и рутина засасывала меня, как болотная топь. Иногда мне казалось, что это происходит не со мной, будто я наблюдаю за всем со стороны. Я стала забывать, какое число на календаре или какой сейчас день недели. Эта информация больше не имела для меня значения.

Когда-то мои дни пестрили событиями и встречами… Мне всегда нравилось общаться с людьми и знакомиться с интересными личностями, я получала от этого удовольствие – теперь же не хотела никого видеть, перестала заходить в социальные сети и даже отвечать на звонки друзей: мне казалось, что в их насыщенных буднях нет места для меня.

Я постоянно чувствовала раздражение и агрессию и не знала, как с этим бороться. Я боялась сорваться на близких, а потому мне было проще оставаться одной.

Подобное состояние сохранялось уже две недели, и я все чаще начала думать, что это никогда не закончится. Тяжелые мысли не покидали мою голову ни на минуту; они угнетали меня и лишали последних сил. Жизнь стала казаться бесполезной и бессмысленной, и я никак не могла настроиться на позитивный лад. Я словно потерялась, оставила свои позиции на жизненном сражении и не могла к ним вернуться. Ощущение потерянности и ничтожности собственного существования с каждым днем отражалось на моей самооценке, падающей вниз со стремительной скоростью. Я чувствовала себя ненужной, одинокой, никчемной.

Иногда мне становилось стыдно за свою хандру, но я ничего не могла с ней поделать. Постоянная тоска и уныние доводили меня до ощущения безысходности и безнадежности своего тягостного положения. Я становилась противна самой себе, поскольку раньше никогда не понимала и осуждала людей, жалующихся на депрессию. А теперь оказалась в их числе…

Я глубоко погрузилась в депрессивное состояние, хотя и отказывалась это признавать.

СПРАВКА

Депрессия (классификация психических расстройств по МКБ-10: F32, F33) – чувство уныния, часто сопровождаемое потерей интереса к собственному существованию и снижением жизненной энергии.

Основные симптомы депрессии:

– снижение интересов или удовольствия от деятельности, которая раньше была приятной;

– нарушения сна;

– отсутствие реакции на события, которые обычно ее вызывали;

– заметное снижение либидо;

– депрессивное, подавленное настроение (грусть, тоска, печаль) продолжительностью не менее двух недель;

– снижение энергии и повышенная утомляемость;

– снижение уверенности в себе и самооценки;

– беспричинное чувство самоосуждения;

– изменение аппетита (повышение или понижение) с соответствующим изменением веса тела;

– тревожность и страхи;

– апатия, снижение активности, нежелание заниматься чем-либо;

– суицидальные мысли;

– соматические боли неясного происхождения;

– снижение памяти и внимания, ухудшение концентрации;

– раздражительность и плаксивость;

– пессимизм;

– снижение работоспособности.

* * *

После долгих уговоров Веронике удалось вытащить меня на совместный шопинг. У меня не было никакого настроения совершать покупки, но я скучала по подруге и только поэтому согласилась на это мероприятие. Но, видимо, ему не суждено было увенчаться успехом.

Когда мы проходили через вращающиеся двери на входе в торговый центр, они на секунду остановились. И тут произошло то, чего я больше всего боялась: мне начало казаться, что пространство вокруг сжимается и вот-вот неминуемо поглотит меня. Резко стало нечем дышать, в глазах помутнело. Я с трудом смогла удержаться на ногах, чтобы не упасть ничком на пол (вероятно, где-то на подсознательном уровне сработал инстинкт самосохранения). Я метнулась в сторону туалета, пытаясь убежать от собственного ужаса. Люди вокруг удивленно смотрели на происходящее и обходили меня стороной.

Мой страх стал иррациональным.

В уборной, почувствовав себя в безопасности, я подбежала к раковине и включила холодную воду на полную мощность. Я умыла лицо и попыталась перевести дыхание, но сердце продолжало бешено колотиться. Следом в туалетную комнату с перепуганными глазами влетела Вероника.

Шопинг не состоялся. После случившегося подруга сразу отвезла меня домой.

Я закрылась в своей комнате и не выходила из нее до самого вечера. Меня все еще трясло, а эпизод из торгового центра не укладывался в голове. Хотелось думать, что мне это приснилось, и тот ад, в котором я жила совсем не так давно, не вернулся вновь.

Какое-то время мне казалось, что я справлюсь сама, что нужно просто отдохнуть, поспать, и все наладится. Но вышло иначе: приступы начали повторяться с завидной регулярностью, снова и снова.

СПРАВКА

Синдром отмены – это состояние, которое может возникнуть после прерывания, сокращения или прекращения приема антидепрессантов после их непрерывного применения в течение не менее месяца. Если для лечения депрессии врачи рекомендуют полугодичный курс, то около месяца должна занимать отмена препаратов. Поэтому, только приступая к лечению, нужно сразу осознавать, что это надолго. Противопоказано менять препараты либо отказываться от них без разрешения специалиста.

Синдром отмены может проявляться следующими симптомами:

– приступы панических атак;

– тошнота и рвота;

– нарушения сна (бессонница, кошмары);

– нарушение координации движений;

– эмоциональная несдержанность;

– потеря аппетита;

– судорожные приступы;

– проблемы с пищеварением;

– лихорадка.

После этого случая моя жизнь опять превратилась в бесконечный кошмар. Панические атаки вернулись и всецело взяли надо мной верх. Приступы стали чаще и длительнее, чем раньше. Паника, страх и постоянная нервозность вернулись ко мне с удвоенной силой. Я ненавидела себя за излишнюю самоуверенность и опрометчивое решение отказаться от антидепрессантов.

Вынести это морально оказалось еще сложнее, чем физически. На нервной почве время от времени у меня даже случались галлюцинации. Будучи не в силах терпеть, я вернулась к антидепрессантам, однако, к моему удивлению, мгновенного облегчения это не принесло.

Мое состояние не улучшалось. Постепенно становилось немного легче (видимо, таблетки начали действовать лишь спустя некоторое время), но в целом картина оставалась безрадостной. Меня бросало в пот от одной мысли, что мне предстоит выйти на улицу и оказаться среди людей. Дорога до аптеки стала настоящим испытанием. Я дышала в бумажный пакет, как советовали на одном из форумов, посвященных вопросам панических атак, но становилось только страшнее. И я с ужасом отмечала, что теперь приступы длились дольше и возникали чересчур часто.

Я снова потеряла сон и часто просто лежала в темноте до наступления рассвета. В те редкие моменты, когда мне удавалось задремать, я резко просыпалась, словно от удара, и потом долго не могла отдышаться. Надежда на возвращение к нормальной жизни таяла с каждым днем. Я чувствовала, что слабее этой заразы и не могу победить ее, как бы ни старалась. Она превосходила меня по всем параметрам.

Я начала бояться абсолютно всего: шорохов, звуков, людей, снов. Стала еще более замкнутой и потерянной. Однажды, прокручивая в голове хаос последних недель, я поняла, что похожа на привидение, с той лишь разницей, что у меня есть телесная оболочка. Моя жизнь рассыпалась на осколки. Я изменилась до такой степени, что, если бы можно было отмотать время на несколько месяцев назад, не узнала бы саму себя.

Все стало гораздо хуже, чем было. Я уже не расшторивала окна, почти не ела, не чистила зубы и не расчесывалась. Каждый новый день приносил лишь новые разочарования и убеждение в собственной никчемности. Думать о том, что ждет меня дальше, становилось невыносимо. Это сводило меня с ума. Хотелось укрыться от всех проблем под ватным одеялом и очнуться в тот момент, когда в моей жизни наступит белая полоса.

Последний месяц я не расставалась с мыслью, зачем вообще продолжать жить, если мое существование приносит мне одни мучения? Однако самое страшное ожидало меня впереди.

* * *

Тем вечером я как обычно сидела в своей комнате и пыталась заниматься переводами. Но сильный грохот в коридоре заставил меня бросить все дела и пулей выскочить из своего «убежища». Картина, которую я увидела, повергла меня в шок: бабушка лежала на полу, но была в сознании.

– Господи, что случилось?! – закричала я, не узнавая собственный голос.

– Не понимаю, что произошло. Я просто потеряла равновесие и упала, – ослабленно ответила она.

Меня мгновенно бросило в жар, руки не слушались, от напряжения я не могла здраво мыслить. Собрав последнюю волю в кулак, я вызвала скорую, борясь с подступающим приступом паники.

Приехавшие врачи сделали кардиограмму, померили давление и заверили, что ничего страшного не увидели. Списали все на возраст, сделали укол и порекомендовали обратиться к кардиологу.

Я пыталась прийти в себя, но внутри все дрожало, как от сильного озноба. Я легла спать вместе с бабушкой, но не смогла сомкнуть глаз всю ночь. Больше я не отпускала ее одну даже в туалет – очень боялась, что этот кошмар может повториться. Тогда у меня промелькнула мысль, что я вовремя уволилась с работы, поскольку оставлять бабушку без присмотра было очень опасно. Я записалась на прием к кардиологу на понедельник, но не знала, как дожить до этого момента и не сойти с ума. Родителям я решила до разговора с врачом ничего не рассказывать. Я ощущала полное бессилие, мне снова было трудно дышать, голова раскалывалась. Я понимала, что причиной тому расшатанные нервы, но не могла заставить себя успокоиться. От одной только мысли, что с бабушкой может случиться что-то серьезное, меня накрывал очередной приступ.

– Пожалуйста, Господи, только не забирай ее у меня! Еще слишком рано, мы столько всего не успели. Дай нам шанс, умоляю, – неустанно повторяла я вслух. – Я больше ни о чем тебя не попрошу, только помоги бабушке поправиться. Мне ничего другого не нужно!

В воскресенье бабушке стало хуже. Я снова вызвала скорую и сорвалась на диспетчера за дежурные вопросы. Внутри все сжалось от ужаса и боли. Врачи скорой помощи озвучили вердикт: «Экстренная госпитализация». Я смутно помнила, как мы оказались в больнице, и все время ощущала, как мои виски стискивает железный обруч – мигрень становилась невыносимой.

Я отказывалась принимать действительность и ненавидела себя за то, что при первом приступе послушала бабушку, не обратив должного внимания на ее состояние. Ведь все могло бы сложиться иначе. Я уже готова была смириться с чем угодно – и с мигренями, и с приступами панических атак – лишь бы она поправилась.

В клинике врачи поставили предварительный диагноз: бронхит, что было довольно опасно в силу возраста и имеющихся проблем с сердцем. Сутки я провела рядом с бабушкой, а на следующий день поехала домой, чтобы привезти ей необходимые вещи, предварительно договорившись с врачом, чтобы этой ночью с бабушкой дежурила сиделка. Теперь ее нельзя было оставлять одну даже ненадолго.

На улице я почувствовала слабость в ногах и поняла, что силы меня покинули. В глазах помутнело, и последнее, что я помню, – как ко мне бросился незнакомый мужчина, чтобы подхватить до того, как я рухну на землю.

Сложно сказать, сколько времени я провела без сознания, но очнулась я от запаха нашатыря в машине скорой помощи. Заверив врачей, что со мной все в порядке, я вызвала такси, чтобы добраться до дома.

Через полчаса в полном изнеможении я переступила порог пустой квартиры. Быстро собрав все, что нужно, я легла в постель, чтобы отдохнуть после тяжелой ночи. Сна не было ни в одном глазу. Я считала овец, слушала медитации и пыталась уснуть под телевизор. Все тщетно. Тогда я встала и начала ходить по комнате. Голова кружилась, в глазах двоилось, дыхание было словно не моим, а спина обливалась холодным потом. Я чувствовала каждый удар своего сердца, и мне казалось, что с минуты на минуту оно не выдержит и остановится. У меня началась паника. В три часа ночи я оделась и выбежала на улицу. На свежем воздухе стало немного лучше. Я бродила по району до тех пор, пока не перестала чувствовать ног. Вернувшись домой, я легла в кровать и смотрела на часы в ожидании утра, чтобы, наконец, хоть кому-нибудь позвонить и просто поговорить. Но время как будто стояло на месте…

С того дня моя жизнь разделилась на до и после. И все, что происходило со мной раньше: расставание с Никитой, увольнение с работы, панические атаки и мигрени, стало казаться сущим пустяком по сравнению с тем, что свалилось на меня теперь. Я отказалась от всех заказов – мне было не до работы. Каждую секунду я думала о том, что может случиться самое страшное, и мысли об этом причиняли мне адскую боль. Страх не давал нормально существовать и думать о чем-либо ином. Меня больше не волновали проблемы с моим здоровьем – я молила Бога только о том, чтобы бабушка скорее поправилась. Я часто просыпалась среди ночи от собственных криков, а потом до утра не могла сомкнуть глаз. Я находилась в постоянном напряжении, и от этого мои головные боли только усиливались. Я не позволяла себе опускать руки, но с каждым днем мне было все сложнее оставаться сильной.

* * *

Мне было очень страшно. Страшнее, чем когда-либо прежде.

Я боялась, что бабушка может не справиться с болезнью из-за возраста. И этот страх сводил меня с ума.

Вот уже несколько дней не наступало никаких улучшений. Бабушке было сложно дышать, она стала совсем беспомощной. Силы покидали ее с каждым часом, и это приводило меня в ужас. Я никогда не видела ее такой. Когда я смотрела на нее, мое сердце обливалось кровью. Я вспоминала, как она плакала, когда упала в первый раз, и ругала себя за то, что тем самым доставляет мне неудобства.

Она всегда была независимой и самостоятельной, и я знала, что ощущать свою беспомощность для нее невыносимо, но тем не менее могла не спать ночами и сколько угодно сидеть возле ее кровати, лишь бы мы смогли победить этот недуг. Бабушка занимала главное место в моей жизни, и теперь, когда с ней случилась беда, все остальное совершенно перестало меня интересовать.

На очередном обследовании врачи диагностировали воспаление легких – положение становилось критическим. Я устроила истерику и кричала, как сумасшедшая, не понимая, как можно было не заметить этого раньше. Но мои крики не могли ничего изменить…

С каждым днем бабушке становилось все хуже. Дальше тянуть было нельзя. Я чувствовала, что не справляюсь в одиночку, и набрала номер мамы. Как только я услышала ее голос, из глаз хлынули слезы.

– Пожалуйста, приезжайте! Бабушка в больнице, с воспалением легких, ей очень плохо! Она больше не может самостоятельно ходить. Я боюсь, мне очень страшно! Мамочка, вы нужны мне!

На следующий день родители уже были в Москве, и тревога, пусть понемногу, но стала отступать. Теперь я чувствовала, что нахожусь не один на один с обрушившейся на меня бедой. Однако страх никуда не делся. Наоборот, с каждым днем он только нарастал.

Я не могла ни спать, ни и есть. За несколько дней похудела на семь килограммов. Сил с каждым днем становилось все меньше. Меня постоянно тошнило, но приходилось насильно запихивать в себя еду, чтобы хоть как-то существовать. Мне нельзя было сдаться в такой момент. Я нужна была бабушке и родителям и не хотела, чтобы все это легло на их плечи. Душа разрывалась от боли. В горле постоянно стоял ком, но слез не было.

Я еще верила, что бабушка скоро пойдет на поправку и все наладится. Но удерживать эту уверенность становилось труднее и труднее. Я изо всех сил старалась не думать о плохом, но сознание продолжало генерировать устрашающие мысли. Мне начали сниться кошмары. Каждое утро я просыпалась в холодном поту, с ощущением, что выбралась из ада. Безрадостная реальность теперь выглядела лучше снов. Я стала бояться спать, поскольку не хотела видеть, что там происходило, и до последнего боролась со сном.

Хотелось стать невидимкой и сутками не включать мобильный. Говорить с кем-либо о том, что со мной происходило, было выше моих сил. Я стала раздражительной, дерганой, нервной. У меня часто случались истерики на ровном месте, со мной было тяжело общаться, и я поражалась, как меня до сих пор терпели близкие, ведь даже мне было крайне сложно с самой же собой.

Подруги подбадривали меня как могли, обещали, что все образуется и бабуля непременно поправится. К сожалению, врачи не разделяли их оптимизма. Они лишь разводили руками и говорили, что в сложившейся ситуации не могут делать никаких прогнозов. Возраст и проблемы с сердцем усугубляли течение болезни. Я постоянно винила себя в том, что не досмотрела, не уберегла и вовремя не обратилась за помощью, потому что была слишком занята своими душевными травмами и неразберихой в личной жизни. Теперь все это казалось мне такой чепухой. Если бы я могла вернуть время назад, я бы вообще не обратила на это внимания! Только в такие моменты понимаешь, что все можно пережить и переболеть, лишь бы родные были живы и здоровы. Я накручивала себя до такой степени, что порой начинала себя ненавидеть.