Текст книги "Степная луна белоголовых"

13

– А как вас вообще в империю-то занесло? – Ирри чувствовала себя слегка неуверенно.

В первую очередь, конечно, из-за случившегося, потому что это, прямо скажем, выходило за рамки приличий… Далеко выходило. Если добрачные отношения с женихом не особенно привествовались, но и не порицались, не Средние века, все же, чтоб распутниц камнями на площадях забивать, то произошедшее недавно…

Ирри о таком и не слышала, и не знала, что так можно… Что так бывает…

Потому и ощущала себя странно… Этому немало способствовало то, что ехала она теперь не на своей лошади.

Ее лошадь, к сожалению, пропала где-то на просторах империи, как и скакуны близнецов.

Воронок вернулся один, немного помятый, усталый, с окровавленной мордой и шальными глазами. И, естественно, ответить на вопрос, куда в итоге делись лошади, догнали ли их разбойники и далеко ли удалось увести погоню, рассказать не мог.

Кровь на морде была явно не его, а вот чья именно: кого-то из преследователей или неудачливого зайца, попавшего на зубок сумеречной твари, тоже выяснить было невозможно.

Близнецы, дождавшись, пока Ирри вдоволь не наласкается с Воронком, развили бешеную деятельность, словно компенсируя то, что столько времени уделили совсем не разведке местности и поиску путей отхода.

Они натянули штаны и, по очереди поцеловав обескураженную заплаканную Ирри, молча разошлись от пещеры в разные стороны. Да так ловко, что Ирри только моргнуть и успела на широченные спины, исчезающие в высокой траве.

Здесь была лесостепь, и близнецы чувствовали себя в ней легко и свободно.

Ирри, сменив под пристальным взглядом Воронка рубашку Янга на свое дорожное платье, уселась рядом со зверем, устроившимся у входа в пещеру, обняла его со вздохом:

– И не говори ничего, Воронок… Я сама ничего не знаю…

Воронок только согласно уркнул и устроил у нее на коленях огромную лобастую голову.

Ирри зарыла пальцы в густющую шерсть на загривке, почесала…

– И как теперь быть? – волк пряданул ушами, и Ирри, убедившись, что он ее внимательно слушает, продолжила, – это же… Это же как-то надо решать, да?

Волк снова уркнул, и Ирри развила тему:

– Ведь это же не может быть просто так? Или может? Они… Ты понимаешь… Они говорили… Они такое говорили… Ох… Мне стыдно, представь… А еще… Они меня доставят к императору и уедут… Да?

Волк вздохнул.

– Вот и я думаю… – тоже вздохнула Ирри, – уедут… Им не место в городе… Зачем они вообще приехали? Ох, – грустно рассмеялась она, – какой ужас… Я ничего про них не знаю же… Вообще… Зато… Зато все позволила… Бедная моя мама… Хорошо, что она этого не видит… И папа… И…

Тут она не выдержала и почему-то заплакала, горько и жалобно, уткнувшись лицом в темную шерсть волка. Воронок, разом присмирев и вытянувшись у нее на коленях, только настороженно таращил глаза и прижимал пушистые уши.

Вдоволь наревевшись, Ирри выдохнула, вытерла нос и щеки и твердо сказала:

– Вот они вернутся, и спрошу. Обязательно. А то как-то неправильно получается…

Волк, явно с ней согласившись, прошелся шершавым языком по мокрым щекам.

Близнецы вернулись через несколько часов, и не одни.

Две лошадки, явно деревенских, неблагородных кровей, с мощными ногами и широченными копытами, привычными к пашне и перевозке тяжестей, мирно шлепали по неровной степи, нисколько не пугаясь внезапных ямочек, нор сусликов и прочих препятствий, способных заставить остановиться любого тонконогого жеребца с родословной.

– Вот, – Янг хлопнул по шее свою лошадь, – хорошо пойдут.

– А они… – Ирри скептически осматривала приобретение близнецов, – не падут через сто шагов? Что-то уж очень… Худые.

– Не падут! – с уверенностью заявил Раст, – они сильные. И по степи, как по тракту, пройдут. А нам того и надо! Нам на дорогу пока нельзя…

Янг, стреножив и без того никуда не стремящегося уйти коня, подошел к Ирри, подхватил ее на руки жадно впился в губы голодным поцелуем.

Ирри задохнулась сначала, а затем покорно обвила его шею руками, позволяя себя целовать так, как ему хотелось.

Позади раздалось неразборчивое ругательство, и через мгновение Ирри повернули и заставили отвечать на поцелуй второго близнеца, еще более голодный и горячий.

Она потерялась опять в ощущениях, испытывая только волнение, сладость невозможную, слыша, как сильно и тревожно бьется сердце… Сердца. Их сердца.

– Луна наша… – простонал Янг, сжимая ее, жадно гладя по груди, талии, словно пытаясь везде сразу достать, – как мало времени… Как мало…

– Мало… – шептал Раст, исцеловывая ее шею, плечи, дергая застегнутый на все пуговки корсаж дорожного платья, чтоб добраться до груди, – мало…

Ирри опять уносило водоворотом, она, ощущая себя одновременно невероятно слабой, беспомощной перед ними и в то же время очень наполненной, цельной, не могла остановить этого безумия, наборот, отвечала, тянулась, гладила братьев, то одного, то другого, заставляя окончательно потерять голову, забыть обо всем…

И только низкое тревожное рычание волка, из-за которого даже смирные и равнодушные ко всему, кроме еды, лошади принялись тихо и взволнованно ржать, заставило замереть, остановиться.

Янг, тихо выругавшись на своем языке, опустил Ирри на землю, заботливо придержал ее, чтоб не упала, и глянул на Воронка, смотрящего на них очень даже недвусмысленно, скалящего здоровенные белые клыки.

Волк переводил настороженный взгляд с одного близнецца на второго, и, наконец, легко ввинтился между ними и Ирри, оттесняя девушку себе за спину.

– Вороночек… – Ирри присела, все еще тяжело дыша и пытаясь угомонить бешено бьющееся сердце, – не волнуйся… Они ничего плохого…

Воронок только ушами водил, не желая успокаиваться, глухо рыча и предупредительно глядя на хмурящихся степняков.

– Он… – Ирри посмотрела на братьев, продолжая придерживать волка за загривок, – он просто волнуется…

– Нечего ему волноваться, – веско произнес Янг, пристально глядя в глаза волку, – ты – наша женщина. Ты – под нашей защитой.

Воронок, судя по усилившемуся рычанию, с этим был категорически не согласен.

И Ирри волевым решением прекратила возможное столкновение домириующих самцов, претендующих на ее внимание:

– Нам ехать не пора?

Братья встрепенулись, глянули друг на друга… И, демонстративно не обращая внимания на продолжавшего отслеживать их недобрым взглядом Воронка, развили бешеную деятельность.

Через десять минут Ирри уже ехала в седле и чувствовала себя очень неуверенно.

Потому что за ее спиной находился Янг, в коротком, бескровном, но очень серьезном поединке взглядами отвоевавший это право у брата. И тяжеленная ладонь старшего близнеца лежала на животе Ирри, закрывая его полностью. Так, что большой палец периодически полз вверх и мягко гладил, приджимал полукружье груди снизу, а дыхание всадника за спиной становилось все тяжелее и горячее…

Рядом в степной траве скользил безмолвной грозной тенью Воронок, неподалеку ехал Раст, поглядывая на брата и Ирри очень даже недовольно и завистливо… И в свете этих событий постоянно касающийся ее груди палец Янга казался чем-то невероятно развратным. Намеком на что-то очень горячее, от чего кружилась голова и сохли губы.

И потому, чтоб отвлечься от этих ощущений и своего, с каждым мгновением все больше теряющего разум любовника отвлечь, Ирри и затеяла непринужденную беседу.

Сначала про погоду и природу, а затем про обстоятельства их появления здесь, в Империи.

Надо же, в конце концов, хоть что-то узнавать о мужчинах, которые с ней такое сделали… И, судя по вообще не намекающим, а прямо говорящим уверенным движениям широченной ладони по животу выше и ниже, намеренным еще не раз повторить это все…

14

– Это обычай такой, Луна, – голос Янга звучал глухо, спокойно, и как-то очень правильно резонировал в груди, наполняя тело Ирри легким гулом, мягко и сладко прокатывающимся от кончиков пальцев до макушки. Словно она – духовой инструмент, или, скорее, та странная металлическая чаша, к которой надобно правильно прикоснуться кончиками пальцев, чтоб извлечь звук… И степняк явно знал науку этих правильных прикосновений…

Бездорожье степи легко преодолевалось их смирными, послушными лошадками, солнце припекало, но не особенно сильно, и сидеть Ирри, вопреки всему, было удобней, чем до этого, в одиночестве. Возможно, потому, что не приходилось держать спину, следить за равновесием и думать ежеминутно о том, как бы не упасть с покатой лошадиной спины.

Теперь это все было отдано на откуп Янгу.

Он сидел позади Ирри, оплетая ее своими мощными татуированными руками, словно канатами самой высочайшей крепости и надежности, и настойчиво попросил опереться на каменную, мерно вздымающуюся грудь спиной, уложить затылок в удобное местечко между плечом и шеей…

И Ирри ехала теперь, словно в мягком кресле, полностью расслабившись, лениво поглядывая по сторонам и ощущая, как тяжелая ладонь ее любовника осторожно, но со значением поглаживает живот и грудь.

Это были странные ощущения, одновременно волнующие и томные… Она подумала, что, наверно, именно так выглядят ленивые, сладкие ласки любовников под утро, после бурной ночи, когда тело уже пресыщено и силы на исходе, а желание все еще никуда не пропало. И хочется скользить, трогать, исследовать то, что тебе доступно…

Она бы не отказалась от такого…

Ирри прикрыла глаза и неосознанно потерлась затылком о грудь Янга. Он тут же задышал чаще, наклонился, и шеи Ирри коснулись горячие губы:

– Не своди меня с ума, Луна… Дай добраться до ночлега…

– Расскажи еще про обычай, – Ирри, прекрасно понимая, что неправильно себя повела, да еще и ревнивый взгляд Раста поймав, выпрямилась и решила продолжить беседу.

– Понимаешь, Луна… В наших краях редко рождаются такие, как мы с Растом… – продолжил мягко гудеть ей на ухо Янг, – это считается хорошим знаком, благословением Луны… А, если такие дети рождаются в семье тагана, то править они будут вместе, связаны друг с другом навсегда, считается, что у нас одно сердце на двоих… И, если убить одного, то и второй вскоре погибнет… Наш шаман говорил, что мы с Растом – это один человек, просто разделенный пополам…

– То есть, то, что вы так… – Ирри запнулась, пытаясь найти правильные слова, затем продолжила, – так ко мне… Отнеслись…

– Разделили с тобой ложе, ты имеешь в виду? – спокойно поправил ее Янг, – взяли тебя вдвоем? Я знаю, Луна, что у вас это не принято… Но у нас это – обычное дело… Женщин рождается меньше, чем мужчин. И потому, если на ложе женщины претендуют двое, и они способны между собой договориться, и она не желает выбирать, то…

Ирри поежилась. С ума сойти, какие обычаи… В империи бы не просто косо смотрели, а порицали бы. И принявшие длань Матушки, и служители Отступника… Да даже воины, поклоняющиеся Ярому Страннику, не поняли бы!

– А мы с Растом всегда выбирали одних и тех же женщин… – как ни в чем не бывало, продолжил Янг.

– То есть, я у вас не первая?.. Такая?..

А вот это был неприятный сюрприз.

Конечно Ирри, обладая вполне логическим складом ума и на редкость трезвым рассудком, понимала, что братья явно не девственниками жили до того, как с ней встретились. Но это ум, это холодная голова говорили.

А вот сердце больно кольнуло. Почему-то ей не хотелось знать, что братья проделывали с другой женщиной то же, что и с ней. Что они ее так же целовали… везде… ласкали, трогали, так же хрипели ей на ушко всякие возбуждающие словечки, так же смотрели…

Почему-то это ощущалось предательством.

Янг, похоже, очень чутко понимая ее, помолчал, а затем сказал осторожно:

– Луна… Ты для нас – единственная. Теперь навсегда.

Ирри помолчала, дожидаясь продолжения. Но Янг, явно посчитав, что сказал все, что требуется, больше ни слова не проронил.

Ирри посмотрела на ускакавшего вперед Раста, затем на вороную мохнатую спину волка, то пропадающего в высокой траве, то появляющегося из нее…

И тоже не стала ничего говорить. В том числе и задавать вопросы, что значат для степняков слова «единственная» и «навсегда». Почему-то ей было страшно услышать не тот ответ, который ожидалось…

– В империю мы попали потому, что наш отец, великий таган тейпа Белоголовых, Янгер Белоголовый, заключил договор с вашим императором… И одним из условий было наше обучение здесь, в вашей стране.

А вот это была новость интересная.

– Какое обучение? – повернулась к нему Ирри.

– Всякое, – пожал плечами Янг, – наш великий отец хочет, чтобы мы с Растом, когда придет время, достойно приняли от него кнут с золотой рукоятью. Он считает, и это верх прозорливости, что Степь не может жить, как раньше, перебиваясь набегами на границы соседей и занимаясь междуусобными войнами. Нам нужно дружить с соседями, тем более, с такими могучими, как вы… Развиваться, торговать, а не воевать… Находить общий язык… А кто это может сделать лучше, чем люди, дружившие с юности, люди, знающие друг друга и, если не доверяющие, то хотя бы понимающие друг друга?

– Но… Тогда почему вы не в столице, я не понимаю… – Ирри никак не могла сопоставить текущую ситуацию со словами Янга, – как вы оказались в свите лордов Карса и Ассандра?

– Потому что самое правильное учение – не зависит от места. Оно зависит от наставников и тех, с кем ты это учение разделяешь…

– Не понимаю все равно… Если исходить из твоей логики, то вы должны обучаться как минимум с сыновьями министров… Или даже с принцем…

Янг хмыкнул весело, и Ирри опять развернулась, посмотрела на него вопросительно… А затем, пораженная внезапно пришедшей в голову догадкой, прошептала с изумлением:

– То есть… Среди вас был… Принц? Да? Ох, Матушка… И кто же из них? Волк? Да нет… Тот мрачный мастер меча с холодным взглядом? Вряд ли… Кто же?

Оставалось только одно имя, один человек.

И Ирри замерла, внимательно вглядываясь в смеющиеся глаза Янга.

– Неужели… О-о-о-о… Но моя бедная сестра… О-о-о-о…

– Ты – очень умная девушка, Луна, – кивнул Янг, посмеиваясь, – не зря тебя нам богиня подарила…

В этот момент раздался резкий свист, а через мгновение Ирри уже оказалась на земле, надежно укрытая от опасности здоровенным телом Янга.

Оглушенная, Ирри, ничего не понимая, попыталась привстать, но тяжелая ладонь степняка надавила ей на затылок, а голос, тихий и жесткий, приказал:

– Лежи, Луна. Просто лежи и не мешай…

Ирри, понятливо уткнувшись носом в траву, больше не шевелилась.

Даже когда такая правильная, надежная тяжесть тела Янга внезапно пропала, оставив вместо себя щемящее чувство беззащитности и одиночества…

15

До этого дня Ирри как-то не задумывалась над тем, насколько разрушительной мощью обладали близнецы. Она, конечно, видела, как легко, играючи, братья справились с тремя офицерами, и кажется, совершенно не запыхавшись. Но тогда она была в шоке от произошедшего, в голове крутилось множество самых нелепых отрывочных мыслей, и потому легкой победе братьев она, конечно же, удивилась, но не так, чтобы слишком.

А вот сейчас, нарушив запрет Янга и все-таки выглянув из высокой травы, Ирри буквально не могла оторвать взора от развернувшегося боя.

Стремительного, кровавого и, тем не менее, в чем-то даже красивого.

Ее любовники были подобны диким зверям, огромным степным пятнистым котам, одного из которых она как-то видела, когда торговцы живым товаром проезжали через гарнизон. Ей тогда запомнилась хищная поджарая фигура невероятно большого кошака, его легкие, экономные движения… И кажущиеся безопасными позы. Он то сидел в огромной клетке, то валялся по ней, мягко ловя мощными лапами брошенный мячик, игриво прикусывая его, и, казалось, вообще не замечая собравшихся вокруг людей. Как нечто, не стоящее внимания.

Он выглядел настолько безопасным, что зрители, забывшись, подходили все ближе, завороженные привлекательной игрой… А затем, в один момент игра прекратилась…

И в лапах дикого зверя заорал слишком близко подошедший в клетке солдат.

Оказалось, что у степной кошки невероятно длинные лапы и невообразимо быстрые движения. А еще смертоносные когти.

Тот солдат остался жив. Но служить больше не мог, кот перервал ему жилы на руке и чуть не перегрыз горло.

А Ирри вспомнила то, уже знакомое, ощущение опасности, неотвратимой, жуткой, когда смотрела, как братья степняки легко, по-кошачьи, выпрыгивали из высокой травы, в которой до того так успешно прятались, прямо за спины всадников и одним движением перерезали им глотки. А потом опять скрывались в траве.

Это было настолько стремительно, что уследить за ними не представлялось возможным.

Ирри насчитала примерно два десятка преследователей… Вначале.

Через пару минут их было меньше уже вполовину.

Разбойники, привычные нападать из засады, внезапно, на не готовых к бою людей, привычные преследовать по ровной дороге напуганных путников, оказались совершенно беспомощными в степи, где, казалось, все было видно, и в то же время все сливалось, не позволяя рассмотреть детали.

Желтая с прозеленью трава рябила в глазах, прекрасно скрывая светлые волосы и золотистую смуглую кожу близнецов, умеющих двигаться настолько стремительно, настолько быстро, что невозможно простому, неподготовленному глазу было отследить их.

Совсем недавно Ирри думала, что ее любовники огромны, массивны даже, тяжелы, слеплены сплошь из литых, каменных мышц… А теперь, глядя, как легко они скользят в траве, как невесомо вспрыгивают на спины храпящих от испуга и неожиданности лошадей, она понимала, что братья – текучие и легкие, словно капли воды. И неотвратимые, словно клинки наемных убийц.

За преследователями было преимущество в количестве, которое они запросто могли бы использовать, если б сработал их план с засадой на дороге.

А вот здесь, в степном бездорожье, то, что их множество, не имело никакого значения. Слишком неповротливы они были, слишком растеряны внезапностью атаки.

А братья пользовались этой растерянностью и неповоротливостью вовсю! Некоторых из всадников они просто за ноги стащили с лошадей и оставили на земле, на растерзание крутившемуся тут же Воронку.

Он, надо сказать, тоже не задерживался с возмездием.

И буквально через несколько минут непонятной, кровавой резни, уже все было кончено.

Братья, больше не скрываясь, бродили между валяющимися на земле всадниками, лениво и методично дорезая тех, кто еще оставался жив.

А Воронок пришел к Ирри для проверки и сунул ей в живот окровавленную здоровенную морду.

Ирри села в траве и растерянно погладила волка по пушистым чутким ушам.

И только теперь поняла, что все это время, похоже, не дышала даже…

Перед глазами кружились звезды, воздуха не хватало, руки дрожали, в целом, Ирри чувствовала себя так, словно это она сейчас дралась с превосходящими силами противника, а не братья.

– Луна, ты как? – голос Раста заставил ее вздрогнуть, оторваться от методичного успокаивающего поглаживания лобастой башки умиленно прикрывшего глаза Воронка, вскинуть взгляд на степняка.

Он опустился перед ней на колени, огромный, напряженный, и Ирри, словно в трансе, провела пальцами по голой груди, перетянутой кожаными ремнями. Кое-где на смуглой коже оставались красные капли чужой крови. Да и сам степняк выглядел диковато, кровожадно. Он отследил движение пальчика Ирри по своей груди, глухо зарычал и, перегнувшись через волка и уперев кулак в землю рядом с бедром Ирри, второй рукой обхватил ее за затылок и жадно прижался к губам. Ирри подалась к нему, раскрывая рот и позволяя целовать себя, грубо, жестко даже, прикусывая нижнюю губу чуть ли не до крови, так по-животному, так безумно, словно Раст с ума сошел в одно мгновение.

Ирри было больно, во рту чувствовался металлический привкус, а голову, в противовес этому безусловному насилию, дурманило так, что становилось страшно: на каком она свете? На том? На этом?

Ирри, не выдержав напора, застонала глухо в губы Раста, и он, сходя с ума окончательно, потянул ее за плечи к себе, заставляя тоже привстать…

Воронок, обиженно скуля, откатился в сторону, расстроенный тем, что Ирри перестала уделять ему внимание, но буквально через мгновение что-то его заинтересовало там, на поле боя, превратившегося в резню, и волк побежал в ту сторону.

А Ирри с Растом этого даже и не заметили.

Раст держал ее теперь уже двумя руками, неистово сжимал, трогал везде, где мог достать, прямо через одежду, словно пытался удостовериться, что все на месте, что с ней все в порядке. А Ирри, позволяя ему все, просто растворилась в этом грубом, жестком поцелуе, который ей почему-то так сильно нравился.

А через пару мгновений жадных, скользящих по ее телу ладоней и жаркого рычания, возбужденных боем зверей стало еще больше, потому что к Ирри и Расту присоединился чуть подзадержавшийся на поле боя Янг.

Он, ревниво сопя, развернул Ирри к себе за подбородок и тоже вжался в измученные влажные губы горячим поцелуем. Раст воспользовался этим, чтоб уделить внимание груди и шее любовницы, и от каждого, теперь уже двойного, слаженного прикосновения Ирри пробивало неудержимой чувственной дрожью.

Братья умели сделать так, чтоб она забыла полностью о том, что творилось буквально в паре метров от нее совсем недавно, о том, что здесь – явно неподходящее место и время тоже, о прошлом и о будущем… Это было так неправильно: забывать, кто она такая и кто они… Но так волшебно…

Неизвестно, чем бы все завершилось, верней, очень даже известно, потому что братья потеряли совсем головы, и Ирри, одурманенная их ласками, поцелуями, шепотом и звериными, острыми запахами тел, тоже ничего не соображала, но вмешалась судьба в лице, верней, морды Воронка.

Он, вернувшись после инспекции поля боя и застав возмутительную картину, сначала порычал грозно рядом, но, осознав, что его вообще не замечают, просто ввинтился между тесно сплетенными телами любовников и просунул свою здоровенную окровавленную морду выше, в лицу Раста.

И улыбнулся ему. Как умел.

Раст, замерев на мгновение и тяжело дыша, поизучал появившуюся вместо милого лица Ирри оскаленную морду Воронка, выругался на своем гортанном языке и с сожалением подался назад.

А Воронок, развернувшись через плечо Ирри, повторил свой трюк с улыбкой специально для Янга.

Тот тоже выругался, провел напоследок по затылку Ирри пальцами, с сожалением расставаясь со своим сокровищем, откинулся на задницу а затем и вовсе лег на спину, глядя в высокое серое небо.

Ирри опять села, вытирая мокрые губы и успокаивая бешено бьющееся сердце. Воронок, довольный своей победой, занял привычное место у нее на коленях и блаженно прикрыл глаза.

А Раст, изучив эту картину, внезапно рассмеялся.

– Да, – сказал он, – надо что-то с этим волком делать, а, брат?

– Надо… – Янг лениво оторвал травинку и сунул ее рот, по-прежнему пялясь в небо и, судя по всему, приходя в себя после боя и неудовлетворенного желания, – места для ночлега выбирать правильные… Чтоб эту скотину подальше держать… А то, если так дальше пойдет, то отвалится все от боли…

– Нам еще три ночи ехать…

– Теперь быстрее поедем, вон, лошадей сколько… И по тракту теперь можно… Сильно сомневаюсь, что есть еще один отряд…

Со стороны поля боя раздался полный боли крик.

Ирри вскинулась, прислушиваясь, потом перевела непонимающий взгляд на Раста и тот, поморщившись, спросил у Янга, вообще не обратившего внимания на крик:

– Плохо связал его, что ли?

– Нет… Наоборот, хорошо…

– А кто там? – спросила Ирри.

– А твой приятель белобрысый… Сам рукводил, надо же…

– А… Зачем вы его?..

– Как зачем, Луна? В столицу отвезем, пусть с ним в конторе твоей сестренки плотно пообщаются. Наверняка, много чего интересного узнают…

Крик раздался опять, и Раст снова поморщился:

– Надо будет еще и его подальше засовывать ночью-то…

– Разбересмся… – усмехнулся Янг.

– А когда приедем в столицу, что будет? – спросила Ирри неожиданно даже для самой себя. Она понимала, что, наверно, не время, но, с другой стороны, а где оно, время? Когда будет? При такой дороге, никогда…

– А когда приедем в столицу, Луна, – повернулся на бок Янг и серьезно глянул на нее, – мы будем разговаривать…

– С кем?

– С вашим императором.