Текст книги "Код страха"

Майорову нужна Наташа

Вечером на погруженной во тьму лестничной площадке, у дверей съемной квартиры, Семен Водкин получил сильнейший удар в челюсть. После чего последовали два профессиональных удара по почкам и в солнечное сплетение. Очнулся он в прихожей своей квартиры. Входная дверь была закрыта изнутри, в лицо бил мощный полицейский фонарь.

– Говори, что задумал, сука, – сквозь шум в ушах услышал Семен знакомый голос.

– Ничего не задумал, – пробормотал Семен разбитыми губами. – У меня и в мыслях ничего такого. Я с уважение к органам, и к вам лично.

– Где Наташа? – продолжил расспросы Майоров.

«Неужели сутенер сдал?», – пронеслось в голове Семена. Он уже хотел слить Майорову адрес дачи, но потом решил потянуть время. Слишком хорош был у него план мести, чтобы после первого же удара в челюсть отказываться от миллионов.

– Она на Мосфильмовской хату снимает.

– Был я на Мосфильмовской, нет ее там, – повысил голос Майоров.

– После презентации она привела Полубоярина на Мосфильмовскую, и я сразу к вам. Зачем же сразу в челюсть?

– Как ты с ней связывался: телефон, электронная почта, скайп?

– Нет у меня ее телефона, – соврал Семен, и тут же получил сильнейший удар ногой в пах. Пока Семен корчился от боли, Майоров вытащил из барсетки Семена два телефона и стал изучать номера, по которым он звонил.

– А вот и Наташа. Ты кому мозг крутишь, сука? – заорал Майров, нанося ногами удары Семену по животу и ногам.

– Это не та Наташа, набери, – прохрипел Семен.

Майоров нажал кнопку вызова.

– Телефон недоступен, – повторил слова телефонистки-робота Майоров. – Я последний раз спрашиваю, где Наташа?

– Я не знаю! Не знаю! Мы ее сами ищем.

– Ищите, твари, ищите! И если не найдете – убью обоих! Ты меня понял, Семен?! А телефоны я у тебя конфискую и верну, когда ты принесешь мне отрезанные от трупа уши. Ты меня понял, гнида! Мне нужна мертвая Наташа. И тебе она нужна мертвой, и подельникам твоим!

Майоров открыл дверь и бесшумно выскользнул на погруженную во тьму лестничную площадку. Потом Семен услышал, как загремели двери лифта.

– Уехал, сука, – сплюнул кровью Семен. – Как был гнидой, так гнидой и остался, но ничего, я тебе этот вечер припомню.

Возвращение на Объездную

Разговор в машине с Семеном заставил задуматься Костю сутенера.

«За полмиллиона долларов можно и рискнуть. Это уже сумма, и на панели торчать не надо», – подумал он, отправляясь на следующий день в Подмосковье. В десять утра Костя Кривой уже был на даче у озера.

– Ты чего в такую рань? – удостоверившись, что в машине сидит один сутенер, спросил таксист.

– На даче посторонние есть?

– Нет. Полубоярин вчера вечером свалил на своей машине. Бабы в подвале. Сидят тихо. Тут мне звонили. Кавказцы должны подъехать – трое. Проституток требуют.

– Тащи сюда Светку. Пусть поработает.

– И долго вы будете держать нас здесь? – увидев сутенера, закричала женщина.

– Орать будешь, до конца жизни в бункере просидишь. А мозг включишь, сегодня любимым делом займешься.

– Я на панель не пойду.

– Тогда возвращайся в подвал. У тебя был выбор. До трех считаю.

– Не надо. Делать что.

– Сейчас сюда три мужика приедут. Покажешь, что умеешь. Если понравишься клиентам – увезу отсюда, нет – в подвал.

– Но я не в форме. Мне ванну принять надо. Привести себя в порядок.

– Не вопрос. Таксист, организуй ванну и бокал шампанского даме. Одежда ей не понадобится. У тебя ксивы здесь или дома остались?

– В сумочке паспорт и загран. Я чего, к мужикам вот так голой и выйду?! – возмутилась женщина.

– Ксивами прикройся, – хохотнул таксист. – Они тебя тепленькой из ванны вытащат. Им твои наряды не к чему. Да и с крючками на лифчике возиться не надо.

– Свежая мысль. Лежи в ванне, пока джигиты не приедут. А ты ей жратвы подгони к шампанскому. Я на озеро пойду, порыбачу, чтоб не мешать процессу.

Часа через три сутенер вернулся на дачу с большим уловом.

– Как ты ушел, подъехали трое «музыкантов» с Кавказа со своими скрипками в футлярах. Мужики видные, качки на тестостероне, – понизив голос до шепота, быстро заговорил таксист. – Я, как договаривались, запустил их к ней. Так Светка им такую карусель в ванной устроила, что мужики уже ничего не хотят. Все видел, но такого…

– Моя школа, – самодовольно улыбнулся Костя Кривой. – Главное в нашем деле – правильно замотивировать бабу. Как Светка кончит, выводи ее за ворота с вещами. И сумку с ксивами не забудь. Мне ее загранпаспорт нужен. А рыжую предупреди, начнет орать, отправишь к кавказцам.

– Так ты Светку забираешь?

– Не хрен ей тут делать. Пусть делом займется.

Минут через пятнадцать открылась калитка, и на пороге в своем платье и с золотым ожерельем на шее появилась сияющая Светлана. В руках она держала элегантную белую сумочку.

– Ожерелье подарили, старинное. Дорогущее, наверное.

– Вкус жизни почувствовала, – подошел к женщине сутенер. – Смотри, какая счастливая.

– Приятно пообщаться с молодыми неженатыми.

– Хочешь, я заберу тебя назад, и работать будешь только с молодыми и богатыми. Чего тебе в той редакции юбки протирать до блеска. Пока молодая, будешь работать с ВИП – клиентами в эскорте. Мир посмотришь. Это другой уровень, другая зарплата. Из эскорта дамы на субботники не ходят. Белая кость. А если понравишься кому-нибудь из иноземных миллионеров, держать не буду.

– Красиво поешь начальник, – усмехнулась женщина. – И в эскорте свои заморочки. Если уеду с тобой – Наташу отпустишь?

– Отпустим, когда она поймет, кто настоящий враг. И что решила, валишь или остаешься?

– Меня тут ничего не держит, – пожала плечами Светлана. – И с Наташей у меня никаких дел, это ее проблемы, вези к своим ВИПам. Все лучше, чем из подвала парашу таскать.

– Только запомни, смерть твоя на кончике языка. Слово скажешь о том, что видела, – убью! Ты меня знаешь. Пусть она сама примет решение. Сама! Хочет мстить своим врагам, мы ей поможем. Но решение она должна принять сама. И не вздумай звонить подельникам Наташи. Они ее погубят.

– А чего мне звонить. Я не телефонистка, – скривила губки Светлана.

– Ты не телефонистка, ты проститутка, и это навсегда. Сколько у меня баб в ногах валялось, отпустить с Объездной «в замуж» просили. Новую жизнь начать хотели. Все вернулись! И ты вернешься, потому что мужики у вас в крови, вы без этого уже не можете. В холод, в дождь села в машину и понеслась душа в рай. Вам кураж нужен. Восхищенные взгляды, и субботники с унижениями и болью во всем теле – в кайф. Если б кому не нравилось, я б уже сидел, несмотря на друзей-заступников. Торговля телом – не внизу живота, она в голове у каждой, даже у самой тупой и отмороженной. Почему я тебя не трогал, потому что Наташа чужая. Она из богатых, из мажоров. Ты для нее конченая шлюха, и в свой круг она тебя не возьмет. А за то, что тебя не тронули в эту ночь, и ты видела все, что творили с ней, и не спасла ее, она тебе не простит до конца жизни. Поэтому я и предложил тебе вернуться. Форму за годы простоя не потеряла, мужики довольны и соглядатай чуть инфаркт не получил от твоих выкрутасов. Ты даже не представляешь, что этот таксист сделал бы с тобой сегодня ночью, если б ты надумала остаться?!

Светлана хорошо изучила сутенера Костю. У бывшего санитара психушки в крови сидел главарь стаи. Если он чего сказал, то все – сливай воду. Переубедить невозможно. Переиграть санитара можно было только хитростью, покорностью и ласковыми словами. Ни крики, ни угрозы, ни истерики на санитара не действовали. Да и сбежать от сутенера в городе было проще, чем из этого лесного притона.

Костя Кривой три часа кружил по лесным дорогам Подмосковья, выискивая дачный массив «Уют». Наконец, они добрались до высокого готического замка, обнесенного массивной крепостной стеной.

– Тебе крупно повезло. Дама, которая должна была лететь на отдых к иноземцам, заболела. А у меня не было подходящей замены, поэтому взял тебя. Веди себя там прилично. О себе ни слова. Закончила МГУ, работала в журнале, – проинструктировал Светлану сутенер. – Замужем. Муж сотрудник МИДа. На этом все. Никаких подробностей. Никому. До твоего прошлого никому нет дела. Дружбу и особые отношения между сотрудницами здесь пресекают самым жестоким образом. И еще одно. На зоне есть принцип: «Не верь, не бойся, не проси». Повторяй на ночь вместо молитвы. Короче, делай, что скажут, и будешь в таком шоколаде, о котором ты и мечтать не могла. Это твой звездный час, а как разбогатеешь, отблагодаришь душой и телом того, кто пристроил тебя в эскорт.

– Так это я могу прямо сейчас, с большим удовольствием, – загорелась Светлана.

– Что за кайф поиметь бабу из подвала, когда она готова лизать пятки от страха, да еще после трех кавказских жеребцов. Это низкий класс, – скривился, как от лимона, сутенер.– Вот когда ты захомутаешь Рокфеллера или какого-нибудь Дюпона – это пощекочет самолюбие даже мне. Выходи, внутрь машинам въезд запрещен.

Светлана прошла на дачу вслед за сутенером.

– Четвертую привез, – сказал Константин женщине средних лет в очках-хамелеонах.

– Времени на подготовку мало для такой поездки, – произнесла грудным голосом женщина. – Но мы сделаем все возможное. У вас загранпаспорт с собой?

– Да, я с ним не расстаюсь, – кивнула головой Светлана. – В отпуск собиралась, в Турцию.

– Я поехал, – пожал руку хозяйке Костя.

– Все сделаю, как договаривались. Не волнуйтесь, – и, повернувшись к Светлане, продолжила.

– Телефоны сдайте. Отсюда звонить запрещено.

– Мой телефон у Кости.

– Это хорошо. Мне не нравится ваш прикид. Придется подобрать одежду на месте. Но перед тем, как идти в примерочную, примите душ и приведите себя в порядок. Потом вами займется визажист и тренер по фитнесу. Особо хочу подчеркнуть – на этой даче мужчин нет. Здесь работают одни дамы. И второе, у вас должен быть безупречный английский. С этой целью мы меняем среду обитания. Все разговоры, просьбы и пожелания исключительно на английском. Кроме этого, занятия с мадам Смит из Лондона, по десять часов в день. Вопросы есть?

Вопросов у Светланы не было.

Диалоги для первой серии

В назначенный день на даче Алексея появился Сергей Иванов. Поздоровавшись со всеми за руку, Сергей обратился к Маркусу: «И как наши дела?».

– Как ваши дела – не знаю, а диалоги в самолете можете забрать, – усмехнулся, не разжимая губ, Маркус. – Мы их успели примерить вместе с Лешей к участникам и свидетелям. Лена говорит, что похоже, хотя и плохо помнит, что с ней было во время полета.

– Алексей, а что вы молчите? Здесь тянуть, как с прошлым фильмом, нельзя, – подозрительно посмотрел на притихшего сценариста продюсер.

– Кто тянет? Две серии, как с куста. Американцы в Голливуде так не работают, – похвастался Алексей. – Диалоги Маркуса легли, как родные. Начинайте снимать, за неделю добью третью, а остальное на площадке втроем с режиссером вытянем.

– Вы самолет весь сделали? Исправлять ничего не будем? Сюжет потом не посыплется? Это ж детектив, тут экспромты на площадке не проходят. Полетят ключевые слова – замучаешься монтировать фильм, – пристально посмотрел на Алексея продюсер.

– У меня такого не бывает, потому что я, в отличие от Маркуса, вначале план составляю с ключевыми словами и эпизодами на весь фильм, и уж потом, к костям мясо прикручиваю согласно ГОСТу ГОСФИЛЬМОФОНДА СССР. А у Маркуса, как и у большинства творцов, все кино в голове. Я правильно излагаю? – повернулся лицом к писателю Алексей. – Вы меня хоть убейте, но я понять не могу, как можно огромнейший психологический роман-детектив из головы писать? Это ж какую башку надо иметь, чтобы удержать в памяти две сотни героев!

– Поживешь с моё, не тому научишься, – самодовольно усмехнулся Маркус. Он считал высшим пилотажем писать романы без конспектов и планов, прямо из головы, следуя за своими героями и не имея представления, чем закончится придуманная автором история.

Пока готовили торжественный обед, Сергей просмотрел написанный Алексеем сценарий и диалоги Маркуса.

– Вроде, неплохо, – наконец, сообщил он Маркусу. – Сегодня же передам режиссеру, и начнем работу над фильмом. Но меня волнует финал. Кто и каким образом накажет зло?

– Думаю, что к концу съемок все станет понятно, а пока живите фантазиями нашего сценариста. Он предлагает взорвать террористов на ялтинской трассе или организовать ДТП с падением автомобиля в пропасть, – с сомнением в голосе произнес Маркус.

– А вы против? – быстро спросил продюсер. – У вас есть другие предложения?

– Вариантов масса. ДТП и взрыв машины – не убеждают телезрителя. Это общее место во всех детективах. Можно сказать – отраслевой стандарт. Я бы предложил нечто иное, но об этом мы поговорим после завершения операции «Возмездие», – улыбнулся Маркус Крыми. – Тут спешить не надо. Правда жизни бывает намного интереснее, чем придуманные писателями и сценаристами сюжеты книг и телефильмов.

Литературный раб с Ваганьковского кладбища

– Семен, я нашел тебе литературного раба! – через два дня после катастрофы порадовал своего коллегу Полубоярин. – Есть человек, который этим делом занимался профессионально.

– И где ты его нашел? Объявление в газету давал? По кадровым агентствам звонил?

– Бери выше! На Ваганьковском кладбище, где писатели и поэты лежат, – торжественно произнес Полубоярин.

– У тебя, что, крышу снесло? На хрена нам покойники? Нам нужен живой литературный раб, который способен быстро отредактировать эту хрень за символические деньги, – повысил голос Семен. – Или ты так шутишь с утра, чтоб мне настроение поднять?

– Кто шутит? Шутника нашел. Тамада звонил с кладбища. Ну, тот, кто на презентации писателя отпевал. Так вот, тамада говорит, что прибился к его бригаде на кладбище никчемушный человек, который байки травит о том, что он детективы с собаками кропал за малые деньги за одну известную писательницу. А потом ушел в загул и его из рабства изгнали.

– Ты хочешь доверить миллионное дело алкашу с кладбища? – с удивлением посмотрел на Вадима Семен.

– Да на кладбище этот тип второй день. Он туда «духом литературным напитаться пришел». Там же вся писательская элита лежит. Но водку хлещет не хуже грузчиков и байки травит складно. А Тамада в этом толк знает. Он «Театральный институт» в свое время закончил. Его не наколешь, – продолжил Вадим.

– На подставу похоже, как-то вовремя он нарисовался в твоем окружении. И что ты предлагаешь?

– Я ничего не предлагаю. Ты загрузил меня «литературными рабами», я подсуетился, нашел кандидата. Не нравится, вали в кадровое агентство. Они тебе трезвенника и язвенника подберут, с хорошей родословной и почетной грамотой от самого Андропыча, – возмутился Полубоярин.

– Не лезь в бутылку. У меня и так башка третий день как чугунный котел. Стукачек он. Не верю я в такие случайности.

– Я за него не подписывался и Тамада его не знает. Я спросил – Тамада рассказал. А можно ему доверять или нет, я не знаю. Но если он действительно тот, за кого себя выдает, то можно попробовать. В конечном итоге мы ничего не теряем. Языком не чеши при нем о наших делах, и вся проблема. А если этот алкаш завалит дело, то старожилы кладбища его сами и похоронят. Там стукачей казнят сразу. У Тамады с этим строго.

– Доказать он чем-то может свою причастность к писательскому бизнесу? – продолжил допрос соратника Семен.

– Тамада видел своими глазами его «трудовую». Там есть запись– «литературный сотрудник». Но не это главное. Сейчас литературный раб на мели. Живет на кладбище. Пьет ежедневно и тяготится своим положением. Тяжелый физический труд явно не для него. Если ему обрезанную повесть Маркуса Крыми кинуть, то он за сутки на эти кости мяса накидает без проблем, – пояснил Полубоярин.

– Это тебе Тамада напел?

– И он тоже, – продолжил Полубоярин. – А у тебя выбора нет, Семен. Тут профессионал нужен, который на этом деле зубы проел. Я сунулся в агентство, и меня тут же послали. Баба из агентства сказала, что ни один уважающий себя писатель за такую работу не возьмется, а этого можно правильно замотивировать.

– Ладно, уговорил, заряжай кладбищенского раба, подгони ему обрезанный текст и сроки поставь жесткие. Аванс не давай: забухает. И еще, Тамаду к нему приставь, пусть проследит за писателем, чтобы тот до окончания работы не попал в психушку с алкогольным психозом. Хотя, нет. Поступим иначе. Я хочу посмотреть этому герою в глаза и выяснить, способен ли он что-либо созидать. Подгони его ко мне в кабинет вместе с Тамадой к четырем часам.

– Семен, а может, мы эту тему гнилую закроем, и прямо сейчас свалим к узбекам на выборы. Сегодня опять опер из ментовки приходил с вопросами: где был, что делал? Откуда писателя знаю? Короче, вроде пустой базар, и опера можно послать, но он и про судимости наши знает. Справки навел.

– Не рви сердце. Идет обычная отработка всех версий. В том числе и теракта. Завтра расшифруют «черный ящик», а там командир вместо тормоза на газ нажал с бодуна. И все, тема закрыта, – возразил Семен.

– А Наташа? С ней вопрос не решили, и подруга ее все знает. Кончать их надо. Таксист и сторож наркоманы. Наширяются, и бабы сбегут. Что тогда делать будешь?

– Нет этой темы. Закрыта. Ни Наташу, ни следаков, ни оперов из СИЗО ты не знаешь. Сидел в СИЗО по беспределу в камере с правильными пацанами, и все. Я выяснял, СИЗО зачистили сразу же после нашего освобождения, ни бумаг, ни видео.

– Хорошо, Наташу вы убрали, но самолет-то остался. Опера землю роют. У нас есть все шансы в СИЗО загреметь за грехи молодости. А тут реальное дело. Мне персональное приглашение прислали. Предлагают спасать демократию в Узбекистане за ЦРУшные деньги. Работы на три месяца. За это время в Москве всех покойников на мертвого пилота повесят, который что-то не то сделал, и мы под оркестр и на белом коне в столицу.

– Красиво поешь, а с книгой, что делать? – задумался Семен.

– Да пошли ты ее на хрен!

– Нет, Вадим, книга – это престиж, бесплатная реклама и серьезные бабки.

– Чую печенкой, эти бабки нам боком выйдут.

– Дело не в деньгах. Я серьезным людям пообещал, что к сороковинам книга будет лежать в магазине. Это не обсуждается.

– Турку, что ли? Семен, я поражаюсь, как ты умудряешься в чистом поле кусок дерьма найти. На хрена ты с ним связался?

– Не лезь в мои дела. Без тебя тошнит. Сделаем так, за неделю запускаем в типографию книгу и валим к узбекам в командировку.

– С издателем ты, когда говорить будешь? – безнадежно махнул рукой Вадим.

– Там серьезный разговор нужен, с экономическими выкладками и предварительными заявками торговых сетей на весь тираж, – произнес Семен.

– Я прозвонил по сетям и некоторым книжным магазинам Москвы. Так вот, на пике рекламы, в течение месяца после катастрофы, они могут взять десять тысяч с полным расчетом. Еще десять тысяч возьмут под реализацию, – доложил Полубоярин. – Пускать книгу в глубинку – не советуют. В области скинуть можно не больше тысячи с рекламными акциями, ТВ-репортажами и статьями в местной прессе. Там геморроя будет больше, чем денег. Был бы жив писатель – послали б его по городам и селам на творческие встречи с губернаторской поддержкой.

– Еще десять тысяч можно сбагрить библиотекам России, но у них ограничения весьма существенные. Уровень рентабельности на социальную литературу не должен превышать 10 процентов.

– «Тринадцатая книга» Маркуса Крыми – социальная литература? – удивленно уставился Полубоярин на Семена.

– А то нет! – Теракты в России – это социальное бедствие. Писатель погиб 13-го, в пятницу, – это магия чисел, короче, Вадим, штука баксов, и оценочная комиссия собрание сочинений Ленина признает социалкой.

– Так бы и сказал, я ж не знал, что они на хозрасчете, – пошел на попятную Полубоярин.

– Там другая проблема – надо правильно сложить цену. А с учетом того, что это бюджетные деньги, то попадаешь в поле зрения контролирующих органов по полной программе. Но это проблемы не наши, а издателя. Мы свое взяли и свалили, а за последствия ответит издатель, – пояснил Семен.

– А наши письма, договора? – посмотрел настороженно на Семена Водкина Полубоярин. – Я бы не хотел лезть в эту мясорубку.

– Получим бабки, и сгорит бухгалтерия со всеми документами на книгу. Первый раз, что ли? Но меня не это волнует. Надо издателя уболтать, чтоб он кредитов под книгу набрал, а у него заложить нечего, кроме квартиры с тещей, – проговорил Семен.

– С кредитом я решу. Это не вопрос. У меня есть на примете бандитский банк, который пережил кровавые девяностые. Там любую сумму дадут под его паспорт. А время придет, если не разбашляется, они из него душу вытрясут. И тогда он все отдаст: и типографию, и квартиру, и тещу, и жену…

– Надо кредит на год оформить. Мы тогда все расчеты закроем вместе с библиотеками. А чтобы наш издатель не брыкался, пусть в цену книги вбивает кредит со всеми его рисками и процентами. Но базарить с издателем начнем завтра, после того, как литературный раб покажет свою работу. И еще, я вчера с Майоровым общался. Ему срочно понадобилась Наташа.

– Так отдай.

– Обойдется. Она мне самому нужна. Но я не о том тебе уши тру. Майоров махал кулаками, чуть зуб не выбил и забрал мои телефоны. Так что отдавай свою мобилу.

– А как я звонить буду? – возмутился Полубоярин.

– Я тебя отправляю в СССР. Будешь звонить с уличного автомата, когда приспичит.

Семен забрал у Полубоярина телефон, вытащил оттуда сим-карту и аккумулятор и со всей силы ударил им по столу.