Текст книги "Код страха"

Любовь зла

Громкие крики на втором этаже разбудили хозяйку дачи. Вначале Анфиса пыталась понять, что нужно было делать с женщиной, чтобы она так дико орала среди ночи. Потом ей показалось, что наверху что-то упало, и началась драка.

Анфиса разбудила мужа.

– Ты слышишь, что там творится?

– Где там? – удивленно посмотрел на супругу Алексей.

– Лена орала, как ненормальная, а сейчас они затихли.

– Затихли, значит, уже все позади. Ты от меня чего хочешь, чтоб я тебя так, как Маркус Лену? – Алексей притянул к себе Анфису.

– Погоди. Я не о том, – оттолкнула мужа Анфиса. – Лена сейчас в таком состоянии, что ей не до секса. Ее надо срочно отправить в больницу. У нее наркотическая ломка, самая настоящая.

– И ты хочешь, чтобы я вызвал «скорую»?

– Нет. Поднимись наверх и посмотри, что там происходит.

– Ну, что там может происходить? Лена пытается оживить «русскую недвижимость», а она не шевелится. Так я ему помочь ничем не смогу – старичку за шестьдесят. Он уже давно на тренерской работе. И если тебе так интересно, то советую дождаться утра и взять интервью у нашего писателя.

– А если она его задушит? Лена сегодня целый день не в себе была. Мне кажется, она уже знает о том, что произошло в Крыму, – понизила голос до шепота Анфиса. – Мне наш продюсер звонил, просил присмотреть за ней.

– И что, присмотрела?

– Я разговаривала с Леной после ужина. При мне она еще крепилась, но, похоже, что ее уже все достало.

– Давай завтра займемся Леной, Маркусом и его друзьями, а сейчас я хочу спать.

От ненависти до любви – флакон мази

Маркусу нужна была помощь. Пальцы обезумевшей женщины сомкнулись на его горле. Ему было нечем дышать. В висках молотом стучала артерия. Нужно сразу было гасить ее ударом в горло или бить пальцами по глазам. Эти приемы из его прошлой жизни были отработаны до автоматизма, но он не хотел причинять ей боль, потому что перед собой видел женщину-мать, а не свихнувшуюся от наркотиков бабу. Маркус еще надеялся на помощь Алексея и Анфисы. Но хозяева дачи делали вид, что наверху ничего не происходит.

Перед глазами у Маркуса пошли красные круги, он понимал, что через минуту он уже не сможет спастись от сжимающих его горло рук. Говорят, что в такие минуты перед глазами человека проходит вся его жизнь, летящая в бездонную пропасть. Маркус вспомнил только один эпизод, а точнее игру, «Добей санитара!». Это была любимая ночная игра санитаров приемного покоя симферопольской психбольницы. На кафельном полу ванной комнаты они устраивали драку между санитарами. Это была борьба без правил. Разрешались любые приемы и удары, но чаще всего они использовали удушающие захваты и удавку. Вафельное полотенце набрасывали на горло противника и тупо его душили. Побеждал тот, кому удавалось отбиться от нападающего и нанести решающий удар противнику. Чаще всего от удушающего захвата и удавки спасал удар по глазам или по горлу. Это были очень опасные удары, которые могли лишить противника зрения, а то и жизни. Но никто об этом не думал. Тяжелые травмы, полученные во время той игры, чтоб не было лишних разговоров, санитары списывали на больных, которых «успокаивал» санитар. Победитель игры «Добей санитара!» получал бутылку пива, а побежденный залечивал раны у дежурной медсестры. Причем оба игрока чувствовали себя настоящими мужиками, способными проявить характер и силу в критической ситуации.

Теряя сознание, Маркус решился сыграть с Леной в игру «Добей санитара!». Пальцами обеих рук он резко ударил по глазам женщину и отшвырнул ее от себя.

– Еще не выросла та, которая сможет добить санитара! – прохрипел Маркус зло и страшно.

Лена лежала на полу, схватившись за глаза, и громко рыдала от боли и бессилия.

– Ты жалкий дряхлый старик, ты должен был умереть от моей любви, от того, что я позволяю тебе прикасаться к моему телу, целовать меня, – неожиданно забилась в истерике Лена. – А ты меня ненавидишь! Я хочу быть с тобой! Неужели ты не понял, что я хочу твоей любви!

– Для того, чтобы я полюбил женщину, она должна быть чиста и непорочна. А женщины из притона, проститутки и наркоманки меня не интересуют. Это класс бабочек, который можно изучать и лечить. Лечить и изучать психиатрам, психологам, наркологам, потому что они не пригодны для любви. И мне бы очень не хотелось, чтобы последней женщиной в моей жизни стала порочная и опасная шахидка.

Маркус усадил женщину в кресло и продолжил зло и громко:

– На следующий день после катастрофы в аэропорту побывал Марат, и ему рассказали, что ты приехала не на белых «Жигулях», а в черной иномарке с тремя кавказцами, которые, прощаясь, страстно целовали тебя в губы. И я знаю о том, что по телефону у стойки вылета ты врала мужу, рассказывая ему, что приехала в аэропорт на «Жигулях» Ахмета, которые закипели на Ангарском перевале. Так где ты была и что делала перед посадкой в самолет? Мне это очень интересно услышать, потому что в самолете ты обманула меня, прикинувшись невинной жертвой.

Лена долго молчала, а потом, решившись, заговорила.

– Ты хочешь знать правду? Хорошо. Я тебе сейчас расскажу правду, всю правду, и после этого рассказа я тебе не позволю тронуть себя. Никогда и ни за что!

– Говори, а что мне делать с тобой дальше, я решу сам, без тебя и твоих советов.

Лена сидела в кресле, не открывая глаз. По ее лицу текли слезы.

– Из санатория я выехала с Ахметом на «Жигулях». В Алуште он поменял машину. В черном «мерсе» было еще два массажиста из нашего санатория. По дороге мы заехали на какую-то поляну… Из-за этой остановки я чуть не опоздала на самолет. Поэтому я приехала в аэропорт вся на нервах. Потом позвонила мужу и прошла в самолет. А там, вместо того, чтоб оказаться рядом с молодым голодным до женщин офицером, я вынуждена была сидеть рядом со вздорным, ни на что не способным стариком, который грузил мой мозг дурацкими историями про людоедов и сумасшедших. Ничего б этого не было, если бы рядом со мной сидел молодой офицер. В гибели самолета виноват ты, и только ты!

Сказав эти слова, женщина замолкла и провалилась в глубокий сон. Маркус пытался привести ее в чувство, но она уже ни на что не реагировала.

Ночное происшествие окончательно выбило из привычной колеи Маркуса Крыми. Он переложил Лену к себе в кровать и, накрыв простыней, перебрался в кресло. Спать он не мог. Временами старик брал руку женщины, считал пульс и, не заметив ничего опасного, возвращался в кресло.

В шесть утра позвонил Марат.

– Посторонние на даче есть?

– Нет, а что случилось? – спросил Маркус.

– Мы Наташу нашли, но она в розыске.

– Вези. Пока я здесь, ее никто не тронет.

Насильники сгорели в огне

Наташа с трудом передвигалась, но была счастлива от того, что мучения ее наконец-то закончились. Наташе на втором этаже выделили отдельную комнату с ванной.

Пока Анфиса оказывала первую помощь пострадавшей, Маркус завел к себе в комнату журналиста.

– Шанель номер пять и стойкий запах дамских феромонов, а вы шалун, братец, – громко произнес Марат. – Пока я в темном лесу сжигал дачу вместе с таксистом и сторожем, вы тут в тепле и уюте сбивали с пути истинного чужую жену. А как же моральные принципы строителя коммунизма? Неужели вы забыли, что прелюбодейство – великий грех, и всех прелюбодеев в аду ждет геенна огненная?

– Марат, не тупи, я атеист, – смутился Маркус. Только теперь он понял, что ему нельзя было приводить журналиста к себе в комнату. – Давай, докладывай, что вы там накуролесили.

– Седина в бороду, бес в ребро, – продолжил ерничать Марат. – У Сергея люди – полные отморозки. Овчарку ножом зарезали. Да и Сергей еще тот доктор. Через забор как пацан перелетел. Короче, докладываю. Мы с Сергеем случайно оказались в Подмосковье на месте взрыва жилого дома.

– Случайно или…

– Маркус, не перебивай. Получил я СМСку на телефон с ориентирами дачи, где держат Наташу. На берегу озера, у дачного массива Лесной. Одинокое здание, к которому идет дорога из аэродромных плит.

До трех ночи мы искали эти плиты. Нашли, стали подходить, а там псы учуяли чужих, подняли лай, забор двухметровый, и тут Серега орет: «В атаку!». Короче, овчарок положили: одну зарезали, двух пристрелили. Бежим к дому, а там два урода пыточную камеру для Наташи устроили. Короче, два трупа – насильники из тринадцатой камеры. Их Наташа положила из ружья.

– Как к ней в руки ружье попало с патронами? – удивился Маркус.

– Там, на даче, этих ружей, как грязи, целый арсенал, и что интересно, все они были снабжены полным боекомплектом. Охранник боялся нападения и зарядил все, что стреляло. После чего, наколовшись морфием, он вытащил из подвала Наташу и стал насиловать ее вместе с подельником, а тут мы нарисовались. Эти уроды подумали, что менты, заметались по дому, а Наташа из охотничьего ружья крупной дробью в состоянии аффекта одному в спину, потом другому.

– И что было дальше?

– Дальше прошло торжественное предание убиенных Богу огня. Таксиста и сторожа облили бензином и положили на газовые баллоны, а умельцы-десантники организовали короткое замыкание электропроводки. Взрыв газовых баллонов и бочки бензина был похлеще любого салюта на Красной площади в Москве. Короче, дача сгорела до последнего гвоздика. Тут можешь не волноваться, все чисто. Никаких следов и улик, – нервно сплюнув на пол, пояснил Марат. – Все натурально. Там баллонов с пропаном было штук пять, да двести литров бензина в гараже.

– Зачем им столько баллонов?

– Резервное отопление на случай отключения электричества плюс две кухни с газовыми плитами. В районе электросети давно не меняли. Нагрузки зашкаливают. Там же деревни были, а сейчас дачные поселки с кучей электроприборов. Сутками зимой света не бывает. Вот и ставят хозяева резервное отопление и аварийные электростанции, работающие на бензине. Так что тут все чисто. Да и искать менты никого не станут. Дача на одного авторитета записана, а авторитет этот в бегах, где-то в Тихом океане на островах банкует. Районным сыщикам совать нос в такие дела по штату не положено. Сгорела дача, и хрен с ней. Это азбука.

– С этим понятно. А вторая женщина где? – строго посмотрел на Марата старик.

– Ее на даче не было. Наташа говорит, что ее увезли на следующий день после того, как она обслужила каких-то бандитов с Кавказа.

– И кто ее увез? – продолжил расспросы Маркус.

– Неизвестно. Наташа ее больше не видела. Она даже не попрощалась. Просто исчезла, и все. Я так прикинул очки к носу, по всем раскладам, ее мог увезти с собой сутенер с Объездной Костя. Наташа говорила, что утром слышала шум машины у ворот дачи и разговор сторожа с каким-то мужиком.

– А не могла эта женщина тебе СМСку сбросить?

– Могла. Светлана ей мой номер телефона продиктовала на всякий случай.

– Надо найти ее и привезти сюда. Ей угрожает реальная опасность.

– Маркус, а у тебя перебора с бабами не будет на этой даче? Одну найди, вторую найди. В Крыму еще два террориста жируют, а я проституток искать по Москве буду.

– Без тебя найдем, если ты такой гордый. А теперь, слушай инструктаж, – сделал официальное лицо Маркус. – Поживешь со мной в этой комнате. К бабам не приставать, даже если они сами начнут вешаться на тебя, как на пальму. Хозяйку обходи стороной. Там тебе ничего не светит, а если Леша узнает, что ты бьешь клинья, – вышвырнет на улицу в момент.

– В это я въехал, но две другие-то временно доступны. Я видел на видео, что твоя Лена творила в Крыму. Очень симпатичное кино. Да и Наташа после удачного выстрела потеплела душой, и готова приласкать нежного и ласкового. Это я тебе как специалист говорю.

– Ты сначала ее московские дела закрой с похищением, взрывом дома и кислотным дождем с тяжкими телесными. У меня вся надежда была на эту дачу и свидетелей, а теперь что мы предъявим органам – пепел?

– Не знаю, алиби и правдоподобные отмазки по твоей части. Пошли в столовую, нас уже хозяйка зовет, – бесцеремонно оборвал Маркуса журналист.

В девять утра все собрались в столовой. Последней к столу пришла Лена. Она заняла стул напротив Марата и молча принялась за еду. Маркус дождался окончания завтрака и заговорил не спеша, делая долгие паузы между предложениями:

– Я признаюсь, что допустил серьезную ошибку при написании сценария. Сегодня ночью я понял, как террористы вербуют шахидок. И этой правды никто бы из вас не узнал, если бы «выжившей в авиакатастрофе» удалось полоснуть меня бритвой по горлу. Но она просчиталась, и я сижу перед вами живой и невредимый. Лена хотела убить меня из-за того, что в Крыму неизвестные лица прикончили массажиста Ахмета и его друзей. Она считает, что Ахмет ни в чем не виновен и его убили по ошибке.

Маркус сделал долгую паузу. Потом, откашлявшись, продолжил:

– Возникает вопрос, что нужно было делать с женщинами, чтобы они превратились в орудие убийства. В самолете я думал, что их кодировали при помощи гипноза. Но оказалось, что никакого гипноза не было, а было нечто другое. Моему другу Марату удалось достать в Крыму видеозаписи, которые были сделаны в соляной пещере. Марат говорит, что видел очень интересное кино. Я предлагаю посмотреть этот фильм перед тем, как закрывать наш проект.

– Смотрите видео, наслаждайтесь игрой актеров, – зло проговорила Лена. —Единственное, о чем я жалею, – что не смогла довести задуманное до финала.

После этих слов Лена, встав из-за стола, хотела уйти, но потом решила посмотреть кино вместе со всеми.

Марат включил компьютер, отыскал нужный видеофайл, после чего уютную кухню наполнили женские крики, стоны и прочие звуки, сопровождающие подобные сюжеты. Непрерывно работающие четыре камеры показывали Лену крупно во всей красе, подчеркивая детали. Из одежды у нее был только дамский платок, повязанный так, как это делают восточные женщины. Вначале рядом с женщиной был один мужчина в черной маске московского ОМОНа. Минут через десять к нему присоединились еще двое в таких же масках. Причем мужчины за все время съемок не произнесли ни одного слова, не издали ни единого звука. ОМОНовские маски и сексуальное насилие внушало зрителям мысль о том, что беззащитную восточную женщину насилуют где-то на Кавказе русские солдаты, а не уголовные преступники, окопавшиеся в Крыму.

После того, как последние кадры мелькнули на экране, Маркус предложил обсудить увиденное.

– Вы сейчас видели, как преступники при помощи наркотиков и феромонов изнасиловали женщину, находящуюся в беспомощном состоянии.

– Маркус, не передергивай, я сама этого хотела. Он сделал то, что просила я, – оборвала писателя Лена. – Не было никакого насилия.

– Тебе лучше знать, – не стал спорить Маркус. – Если не было насилия, тогда объясни, зачем ты надела этот платок. В нем ты похожа на мусульманку.

– Ахмет попросил. Сказал, что ему так будет интереснее. Я не придала этому значения, я же не знала, что они ведут видеосъемку. И еще, запомните вы все. Не было никакого насилия, каждый, кто приходил в пещеру, действовали вполне осознанно. Причем я отдалась ему только после восьмого сеанса массажа. Мужчине этого не понять, я каждый раз покидала массажный кабинет с диким желанием отдаться Ахмету, но он был со мной подчеркнуто вежливый и холодный. Он никак не реагировал на мое обнаженное тело, хотя довольно долго массировал мою грудь и ноги. А на восьмой день я сама положила его руку туда, где хотела больше всего ее ощущать. И только после этого он завел меня в соляную пещеру, уложил на массажный стол и помассировал мое тело так, что я чуть не потеряла сознание от дикого возбуждения и желания. Но даже после этого массажа он мне ничего не предлагал. Инициатива шла от меня, он просто выполнил мою просьбу.

– И все-таки это было изнасилование с использованием наркотиков и ядов, – покачал головой Маркус.

– Можете так думать, но все было иначе, – поднялась из-за стола Лена. – Марат, я хотела бы с вами поговорить без свидетелей.

Журналист молча встал и пошел вслед за Леной.

Сценарий придется переписать

– Маркус, у нас серьезная проблема из-за этих записей, – недовольно произнес Алексей, направляясь к озеру. – Под угрозой весь проект. Если мы изменим концепцию фильма, переделать придется буквально все. Я выстраивал образ невинной овечки, а она оказалась настоящей волчицей. Вся работа коту под хвост.

– Нам не нужна ни овечка, ни волчица, мы с тобой зрителям покажем просто женщину, которую международные террористы втянули в преступную деятельность помимо ее воли, – возразил Маркус. – В этой истории главное – наркотик, а уже потом хорошие манеры террористов, феромоны, разврат и секс. Ты расставь правильно акценты, и тогда нам не придется ничего ломать. Я полагаю, что в этой истории вообще ничего не изменилось, кроме наших оценок и отношения к самой пострадавшей. Мало того, если б у нас в руках не было этого фильма, то мы до конца дней своих считали Лену жертвой, а не сообщницей.

– Кстати, о фильме. Ты обратил внимание, как он смонтирован? У меня такое ощущение, что тот, кто его снимал, учился этому делу не по справочникам. Это или профессиональный кинооператор из ялтинской киностудии, или монтажер, – подсказал Алексей.

– Постороннему они бы такое кино снимать не доверили. Кинооператор, скорее всего, из боевиков, который прошел специальную подготовку у террористов. Там учат работать с камерами и компьютерами. Теракт ничего не стоит, если о нем не пишет пресса. А для того, чтобы написали, – нужны видеокадры не только самого взрыва, но и того, как закладывали взрывчатку. Полные видеоотчеты боевики передают своим хозяевам, а фрагменты – отправляют в Интернет. Эти кадры потом тиражируют телевидение и информационные агентства всего мира. И тогда подрыв БэТэРа или легковушки в Дагестане моментально становится мировой сенсацией, потому что есть видеокадры. А вот сухая информация «без картинки» о том же БэТэРе не сработает. Ее никто не заметит, – пояснил Маркус. – А это значит, что мы выявили не всех участников и пособников. На свободе остались турок и оператор. Надо будет пропустить компьютерную тусовку Ялты и прилегающих поселков через мелкое сито.

– Твое мелкое сито – это шестой труп. А если ошибетесь, как воскрешать будете «невиновного пассажира»? – спросил Алексей. Он был противником самосуда и внесудебных расправ.

– Мертвого не воскресить, тут ты прав. И этих уродов мы бы не стали закатывать в асфальт. Дама с косой рассчиталась с ними за боевое прошлое, а не за мирное настоящее. За содержание притона теоретически им светило не больше пяти, а при той доказательной базе, что накопал в Крыму Марат Барский, группа поддержки из числа баб, получавших от Ахмета «райское наслаждение», развалила бы это дело на стадии следствия. Среди тех, кто лечился в соляной пещере, были и жены высокопоставленных сотрудников МВД. Тут никакое видео не поможет. Пойди, докажи в украинском суде, что под масками московского ОМОНА скрывались террористы. И еще на одну деталь я бы хотел обратить твое внимание. Марат просмотрел изъятые в санатории фильмы. Так вот, все участницы этой ролевой игры были в таких же платках, как и Лена, только с разными узорами.

– Ты думаешь, что они снимали фильм под рубрику «Зверства московского ОМОНА на Кавказе»?

– Я не люблю гадать на кофейной гуще, но это первое, что пришло в голову. А если учесть, что в каждом фильме есть эпизоды, скажем так, грубого обращения с женщинами, то можно смонтировать настоящую информационную бомбу для Запада, которая выстрелит в нужное время и в нужном месте, – продолжил Маркус.

– Похоже, ты прав, – согласился Алексей. – Меня резанула манера оператора, который мельком показывает лицо женщины, в то же время затягивает средний план, на котором главным объектом становится платок, с платка резкий переход на голые ноги женщины и крупно, как ее насилуют. А в перебивках – маска омоновца, губы и глаза под маской. Снова насилие крупно и план – деталь: глаза и губы женщины. И тут опять затянутый по времени кадр. Если из фильма вырезать лицо женщины, оставив только ее глаза и губы, а это легко объяснить тем, что не хотели травмировать родных и близких потерпевшей, то видеофильм ударит в точку – стопроцентное зверство омоновцев на Кавказе. Это настоящая бомба. Причем любой эксперт подтвердит сам факт насилия, который был совершен группой лиц в какой-то пещере.

Маркус остановился у самой воды.

– Пора подбивать предварительные итоги. Скорее всего, на первом этапе Ахмет использовал массажный кабинет в санатории для создания образа народного целителя, использующего для лечения больных только натуральные лекарства и мази. Массажист он был хороший, и на него сразу обратили внимание женщины, которые получали удовольствие не только от самого массажа, но и от общения с массажистом. Потом он решил превратить массажный стол в нечто большое и стал получать деньги за дополнительные услуги: взял в аренду соляную пещеру и поставил на поток, скажем так, массаж для ВИП-клиенток.

– Эта версия ничего не добавила в сценарий. В конце фильма можно озвучить и этот текст. Но я не вижу главного – героиню! Я ее не вижу, Маркус! Тот кошмар, что мы видели сегодня, не для сериала. Героиня и групповуха на массажном столе – это закрытый показ в Доме кино, а мы делаем телесериал для миллионов. Телезрители должны сопереживать героине. Героиня не может быть проституткой! Она не может бросаться на старика с откровенным предложением. Лена – не героиня! Все рухнуло! Ты понимаешь это или нет?!

– Мне бы твои заботы, Алексей. Героиня этого не может, ведет себя неправильно, а она у нас такая. Это – правда жизни! И другой, выжившей в авиакатастрофе героини, у нас нет.

– Может, сделаем ставку на ее подруг. Коллективное сумасшествие без интима.

– Хочешь сохранить лицо героине – убирай подробности.

– Погоди, не лезь в бутылку. У нас же была классная идея. Там, в пожарной машине, ты за основу «психологической бомбы» предложил взять феромоны. Это нормально, красиво: жучки, паучки, рыбки в аквариуме, настоящий профессор в кадре. Пусть объясняет, что при помощи запаха самец привлекает самку, а запах «тревоги» вызывает панику, и от него нет спасения. Это нормально!

– Нормально, но в реальной жизни ничего этого не было! И люди погибли не из-за мифических феромонов, а из-за того, что некоторым дамам захотелось погорячей! Они ВИП-клиентки. У них богатые мужья, им скучно, и они желают сумасшедшей любви. Вот где собака порылась, а эти уроды играли на темных инстинктах пресыщенных сук. Я иду домой, ты меня достал своей цензурой и правилами создания телесериалов.