Текст книги "Мрак остаeтся"

– Пойду займусь завтраком, – промолвил Дэвис и направился в дом.

К этому времени, как встало солнце, явились наемные работники. Они собрались в разбросанной кухне фермерского домика. Сегодня их было всего трое, хотя во время отела или клеймения и стрижки скота число работников доходило до нескольких десятков. Дэвис подал яичницу с ветчиной, а Митчелл сварил несколько чашечек горячего крепкого кофе. Время от времени кто-нибудь из работников шутил, что настоящий ковбойский кофе делается из грязи и воды, а не из французских поджаренных зерен. Но все равно каждый наполнял стаканы минимум три раза.

Пока все ели, Дэвис то и дело переключал каналы небольшого телевизора на стойке, чтобы поймать прогноз погоды в утренних новостях Денвера. Митчелл предпочел бы радио графства Касл. Он добровольно работал там одну ночь в неделю, читал новости и местные рекламные объявления просто для того, чтобы держать голос в форме. Однако у работников сформировался культ поклонения Анне Ферраро, новой ведущей утренних новостей 4-го канала. Поэтому пришлось смотреть телевизор. Глядя на Анну, парни едва не пускали в яичницу слюни.

– Сегодня моя очередь наводить порядок, – сказал Дэвис, когда Митчелл начал мыть сковороду.

Митчелл был не так глуп, чтобы возражать.

– Я уговорю ребят отправиться к северной линии ограждения.

Наемные работники уже неторопливо вышли на улицу, допивая кофе. Митчелл помог им загрузить в грузовичок ремонтное оборудование, пояснил, с какой части забора следует начать, и сказал, что присоединится к ним позже. В грузовике хватало места и для него, но Митчеллу очень хотелось проехать к линии ограждения верхом. Иногда приятно забыть о машинах, инструментах, закладных и об отчетах о состоянии запасов. Когда Митчелл скакал по ранчо, оставляя за собой линии электропередачи, он представлял, как выглядел штат Колорадо сто лет тому назад. Ветер и полынь нисколько не изменились.

Зато мир изменился. Хотя сто лет назад на все смотрели гораздо проще, но также и намного суровее. Какое место отвел бы тогдашний мир ему и Дэвису? И все равно верховая езда умиротворяла. Митчелл отправил ребят вперед, а сам развернулся и направился обратно в дом за кремом от загара. Последнее время Дэвис не выпускал его из дома без крема. Еще одна уступка современности; впрочем, рак никогда не являлся приятной вещью.

Митчелл переступил порог холла. Через открытую дверь кухни доносился звон посуды и низкий гул телевизора. Крем от загара лежал на полке над гигантским камином из песчаника. Сейчас камин зиял темной пустой дырой, но зима не за горами. Митчелл с нетерпением ждал тех дней, когда на ранчо останется мало работы. И он усядется перед камином, починяя седло, а Дэвис установит на кофейный столик свой компьютер и начнет работать над новой книгой. Он опубликовал уже два романтических ковбойских романа и теперь работал над третьим. Они не представляли собой великих произведений литературы, но имели, как любил говорить Дэвис, горячую, лихо закрученную сюжетную линию. Все, что знал Митчелл, когда читал неподшитые страницы, сидя на полу, это то, что в пот его бросало не только от ревущего пламени.

Звон тарелок, доносившийся из-за кухонной двери, утих. Секунду спустя послышался голос Дэвиса, негромкий, резкий и суровый:

– Митчелл, иди скорее сюда.

Неужели в дом снова забралась гремучая змея из прерии? Это уже не в первый раз. Митчелл уронил крем и большими шагами стремительно преодолел расстояние до кухни.

Дэвис стоял у стойки с полотенцем в руках.

– Смотри, – произнес он.

Митчелл проследил за его взглядом. За кадром, изображавшим наполовину построенное здание, вещал голос Анны Ферраро. Если принять во внимание реку и здания на заднем плане, должно быть, это центральная часть Денвера. Митчелл подошел ближе.

– … что работы над Стальным Храмом продвигаются с опережением плана. Когда Храм откроется в следующем году, мили укрепленных балок и закаленного стекла сделают его одним из крупнейших зарытых пространств штата Колорадо. Как вы видите из отснятого вчера материала, здание, которое по проекту должно отражать Скалистые горы, начинает принимать форму. Его проектировщики надеются, что Стальной Храм, как и гора, поможет людям приблизиться к…

– Вон там, – проговорил Дэвис. – Вон он.

Камера задержалась, обозревая прилегающий к строительной площадке парк. Парк был почти безлюден: женщина толкала перед собой детскую коляску, мимо проезжала пара роллеров на коньках, оборачивался какой-то человек.

Нет, там находилась еще одна фигура. Мужчина был высок и одет в черное. На голове бесформенная шапка. В нем не было ничего примечательного, разве что слишком теплая для такого ясного дня одежда. Затем, словно почувствовав на себе камеру, мужчина обернулся.

Митчелл резко вдохнул.

Не может быть. Это не он. Черт возьми, он выглядит совершенно по-другому.

Но, несмотря на все перемены, не оставалось никаких сомнений. Человек в черном – Тревис Уайлдер.

Изображение пропало, и на экране снова возникло безучастно улыбающееся лицо Анны Ферраро. Митчелл выключил телевизор и поднял глаза. Выражение лица Дэвиса было мрачнее обычного.

– Если мы видели и узнали его, то, бьюсь об заклад, все остальные в городе тоже.

Митчелл вздохнул. Дэвису не обязательно продолжать. Если «Дюратек» приезжал к ним на ранчо и расспрашивал о Тревисе, значит, они также будут расспрашивать и остальных. Тревис в опасности, а они не в силах помочь ему. Нужна помощь, и Митчелл знал, что получить ее они смогут лишь в одном месте.

– Звони шерифу, – промолвил он, и Дэвис потянулся за телефоном.

22

– Доброе утро, Митчелл, – произнесла в короткую черную трубку помощник шерифа графства Касл Джейсин Фиделия Уиндом.

Она, как всегда, говорила с решительной интонацией. Джейс все в жизни делала тщательно. Ее медово-коричневые волосы до плеч были ровно пострижены, а форма цвета хаки была аккуратной и отглаженной, как только что развернутая карта дорог. Даже в чертах лица прослеживалась некая тщательность: мелкие, но не изящные, они были совершенно правильными.

В полицейском участке царила тишина. Джейс пришла рано, чтобы заняться документами. В бумажной работе она находила некое удовлетворение. Там, где есть порядок, есть и смысл, и удобство, и надежность. Без этого мир превратился бы в бесконечный пенящийся океан хаоса.

Когда Джейс вошла, то застала помощника Морриса Коултера за чашкой кофе. Джейс отпустила его, затем налила себе чашечку сваренного Моррисом кофе и принялась работать. Она рассчитывала, что у нее есть еще час для того, чтобы заняться своими делами, до прихода шерифа Домингеса. Спустя пятнадцать минут зазвонил телефон.

– Чем я могу тебе помочь, Митчелл? – спросила она, поднимая на всякий случай ручку. Каждому надлежит на шаг опережать жизнь.

Она внимательно слушала глубокий, мелодичный, слегка гнусавый голос на другом конце трубки. Ей не часто приходилось общаться с Дэвисом и Митчеллом Бэрк-Фейверами, поскольку оба большую часть времени проводили на ранчо к югу от города. Однако Джейс любила слушать радиошоу Митчелла, если ей случалось оказаться на станции шерифа в среду вечером. Сколько она их знала, Бэрк-Фейверы хорошо управляли хозяйством. Они вежливо вели себя с соседями и не обижали наемных работников. Графство Касл могло похвастаться немногими подобными гражданами.

Джейс приспособила трубку между ухом и плечом и крупными буквами начертала на листке блокнота:

– Итак, сегодня рано утром к вам на ранчо приезжали двое мужчин?

С другого конца линии донеслось подтверждение.

– Вы раньше, до их приезда, знали этих людей?

Молчание, затем отрицательный ответ.

– А ты можешь описать мне их, Митчелл?

Джейс принялась что-то бегло записывать в блокнот, внимая голосу на другом конце провода. Затем аккуратно положила ручку и оттолкнула от себя блокнот.

– Понятно. Люди из «Дюратека» сказали тебе, что им было нужно?

Джейс услышала лишь два слова, прежде чем рев, прорвавшийся, казалось, прямо ей в уши, заглушил голос Митчелла.

– Тревис Уайлдер.

Джейс знала этот звук. Это был рев океана, что снился ей по ночам, огромного бурлящего моря, ни твердого, ни жидкого, ни темного, ни светлого. Впервые сон явился ей, когда Джейс училась в шестом классе, ровно через год после того дня, когда она закатила в гараж свой розовый велосипед и заметила странным образом раскачивающуюся фигуру, когда взглянула в опухшее лиловое лицо своего отца.

Она все еще стояла там, сжав руль велосипеда и уставившись на сильного, красивого отца, который в возрасте тридцати шести лет повесился на стропиле в том месте, где, как он прекрасно знал, первой найдет его дочь… Она стояла там, когда дверь гаража распахнулась и раздался крик матери.

Большую часть жизни Джейс редко видела сны, только после очень тревожного дня. А таких насчитывалось немного, поскольку ее взрослая жизнь, начиная с двухгодичного колледжа и заканчивая службой в правоохранительных органах, представляла собой серии упорядоченных шагов, с которыми она справлялась так же легко, как с папками на своем столе.

Затем все изменилось, и вся ее логика, вся подготовка оказались ничем в сравнении с тем, что ей предстояло. В течение последних двух месяцев сон приходил к Джейс почти каждую ночь. С тех пор как в пожаре, поглотившем салун «Шахтный ствол», погиб Максимиллиан Бейфилд. С тех пор как исчез Тревис Уайлдер.

Она до сих пор хранила вырезку из газеты июня прошлого года, первой напечатавшей заголовок о новой «Черной Смерти». В том, что Макс подхватил эту болезнь, сомнений не оставалось; все симптомы были налицо. Однако газеты ошибались в одном. Это не чума какого-то неизвестного происхождения. Джейс точно знала, откуда она взялась.

Интересно, видела ли ты сегодня Макса, спросил ее Тревис в тот день в кафе «Москито». Это был последний раз, когда она видела его. Последний день жизни Максимиллиана.

Следующими в списке жизни Джейс стояли замужество и дети, а Максимиллиан был здоров, привлекателен, если не сказать красив, несомненно, умен и, что, возможно, важнее всего, от природы нежен. Любовь относилась к вещам, которые были вычеркнуты из ее списка в тот день в гараже, Джейс твердо знала это. Но она испытывала привязанность к Максимиллиану. И ничего не смогла для него сделать.

Это трудно понять. Верно, Джейс? – сказал ей тогда Тревис.

Он показался искренне обеспокоенным. На мгновение сердце Джейс смягчилось. Затем она взяла себя в руки. Что бы Тревис ни чувствовал, это его вина. Какой-то безликий человек, погибший в салуне, являлся переносчиком, который и занес чуму в Касл-Сити. Из-за прикосновения этого человека заболел Максимиллиан. А безумец в черных одеждах пришел сюда в поисках Тревиса. Хотя Джейс не ведала истинной причины заболевания, она знала, что оно пришло вместе с Тревисом Уайлдером.

– В наши дни все трудно понять, – ответила она Тревису в тот день в кафе.

Она больше не видела ни Тревиса Уайлдера, ни Максимиллиана Бейфилда.

Рев в ушах вновь преобразовался в слова.

– Помощник Уиндом? – Из телефонной трубки раздавался металлический голос Митчелла. – Помощник Уиндом, вы меня слышите?

Судорога пронзила тело Джейс. Она выпрямилась на стуле.

– Да, – ответила она. – Да, я слышу, Митчелл.

Даже когда она говорила, ее разум метался, складывая воедино обрывки того, что сообщил Митчелл Бэрк-Фейвер. Затем, словно бумаги на ее столе, все стало на свои места. Куда бы ни сгинул Тревис Уайлдер, он вернулся. И она знает, где он находится.

На линии воцарилась тишина, и послышался треск помех. Митчелл ждал ее ответа.

Джейс облизнула губы:

– Я доложу о твоем звонке шерифу, Митчелл. – Лгать не так уж и сложно, если ложь основана на правде. – Не волнуйся. Мы проследим за этими людьми и убедимся, чтобы они больше никого не потревожили. Разумеется. Пожалуйста. Передавай от меня привет Дэвису.

Джейс повесила трубку. Подождала минуту или две, возможно, чтобы улетучились последние отзвуки рева, затем подняла глаза на двоих мужчин, стоявших в дверном проеме.

Джейс не знала точно, на каком этапе разговора осознала их присутствие. Но была уверена в одном: это произошло до того, как она повесила трубку. Они умели медленно проникать в сознание. Как будто так привыкли незаметно наблюдать из тени, что для того, чтобы ощутить их присутствие, требовались особые усилия.

– Я же сказала, что они не станут помогать вам, – произнесла она.

Один мужчина, темноволосый, с миндалевидными глазами, пожал плечами и сунул солнечные очки в карман пиджака.

– А мы и не ожидали этого от них, помощник Уиндом, поскольку доверяем вашему мнению. Ваше описание местного населения весьма точно.

Взгляд Джейс скользнул мимо них. Почему-то казалось легче не смотреть на них, когда они говорили.

– Тогда зачем вы поехали на ранчо Дэвиса и Митчелла? На этот раз рассмеялся другой. Это был грубый прерывистый звук:

– Иногда, когда человек не желает помогать тебе, он не сможет этого не сделать. Занимательная вещь, что мистер Бэрк-Фейвер позвонил вам. Интересно, что же поведал старый ковбой?

Джейс не нравился этот блондин. Он был высок и широкоплеч. Но, несмотря на внушительные габариты, имел какой-то бледный и болезненный вид, словно провел слишком много лет под арктическим солнцем и навсегда остался изуродованным, подобно кривому, белому, как воск, побегу фасоли, который она однажды вырастила в темном шкафу в качестве школьного научного эксперимента.

Джейс крепко сжала края стола. Эти люди постоянно говорили намеками и иносказаниями. Эту их черту она терпеть не могла. И теперь из-за них сама начала недоговаривать, лгать и увиливать.

– Мне это не нравится, – бросила она сквозь зубы. – Сообщение, переданное офицеру правоохранительных органов, является конфиденциальным, пока не будет объявлено официально.

Темноволосый приблизился.

– У нас есть более серьезные проблемы, помощник Уиндом, чем бюрократические инструкции. Думаю, вы это понимаете.

Бледный хотел что-то сказать, но второй поднял руку, заставив его замолчать. Джейс правильно оценила ситуацию. Несмотря на громкий голос широкоплечего, именно маленький, изящный мужчина был начальником.

Темноволосый присел на краешек стола:

– Ваш долг – защищать население, не так ли, помощник Уиндом? И появляется человек, который, как вам известно, представляет опасность для всех, с кем входит в контакт. Человек, который нас интересует по сугубо личным причинам – из-за информации, которую он незаконно скрыл от нас, из-за смерти трех наших агентов. Все это в дополнение к смертям по крайней мере двух жителей города. Если вы решили не помогать нам, я не пойму ваше решение, но хотя бы буду ждать, что вы поставите нас в известность.

В груди Джейс вспыхнула ярость, затем так же быстро улеглась. Она почувствовала, как под ней разверзается мир. Она знала, что если закроет глаза, то увидит его: туманный, маслянистый, кружащийся в водовороте океан.

Джейсин не нравились эти люди, но она нуждалась в них. В те дни, после смерти Максимиллиана, для нее ничто не имело смысла. Она плыла, как потерпевший кораблекрушение в сером море, и едва не утонула. Затем непрошено явились они, и их слова стали для нее спасательным кругом. Безумие окружало Тревиса Уайлдера. Но люди из «Дюратека» предложили ей причину, объяснение и логику. И поскольку не осталось ничего, что смогло бы спасти ее от погружения, Джейс ухватилась за свою драгоценную жизнь.

Ей показалось, что стул слегка колеблется под ней. Нет, она не может отступиться. Только не сейчас. Если Тревис Уайлдер и не убийца, он точно несет с собой смерть и безумие, в этом не могло быть никаких сомнений.

Она закрыла глаза, и на секунду они оказались рядом: свинцовые бурлящие волны под небом, что являлось зеркалом, так что представлялось невозможным разобрать, где путь наверх, а где – вниз.

Не следовало тебе делать это, папа, беззвучно прошептала она. Не следовало.

Джейс открыла глаза:

– Я знаю, где он.

Мужчина, сидящий напротив нее, улыбнулся:

– Хорошо, помощник Уиндом. Очень хорошо.

23

Спустя шесть часов после разговора с Адрианом Фарром Дейдра Атакующий Ястреб уложила свой потрепанный вещмешок, выписалась из мрачной однокомнатной квартирки, которую почти неделю снимала в Ист-Энде, и зарегистрировалась в гостинице «Савой».

Портье с вежливым презрением оглядел ее футболку и потертый кожаный пиджак. Однако получив кредитную карточку, которую передал ей Фарр, и взглянув на блестящую поверхность с золотыми буквами, он остолбенел, глаза вылезли из орбит и с губ сорвался слабый писк. После этого молодой человек едва не запутался в собственных руках, пытаясь услужить Дейдре. Он громким хлопком в ладоши подозвал двух коридорных, чтобы те донесли до номера ее багаж, затем спросил, не желает ли она, чтобы ей в номер доставили цветы или шампанское.

– И то, и другое, – с улыбкой бросила Дейдра.

Несмотря на все их недостатки, Ищущие имели одно преимущество: они обладали совершенно волшебной кредитоспособностью. Дейдра не знала, где организация берет деньги. Поговаривали о хранилищах, набитых сокровищами эпохи Возрождения, и сундуках, полных монетами времен Римской империи. Тем не менее Дейдра подозревала, что более вероятная история заключалась в том, что на протяжении веков Ищущие вкладывали средства в международные финансовые концерны. Ничто не может сравниться с пятью столетиями сложных процентов для обогащения банковского счета.

Каким бы ни был источник их состояния, ясно одно: Ищущие баснословно богаты. И Фарр сказал ей снять комнату там, где она пожелает, при условии, что это рядом с базой. Утром они совершат беспосадочный перелет в Денвер, чтобы встретиться с доктором Грейс Беккет и Тревисом Уайлдером, и они не хотели опаздывать.

Зачем ты это делаешь, Дейдра? Ты же клялась, что никогда не будешь иметь ничего общего с Ищущими.

Существовал только один ответ, и он заключался не в том, что появилась возможность попросить прощения у Тревиса. Какими бы ни были их недостатки, какими бы махинациями они ни занимались, Ищущие имели доступ к таким вещам и обладали такими сведениями, какие никто другой не смог бы ей показать. Зная то, что знает она – о том, что существуют иные миры, помимо Земли, – как она может закрыть на них глаза?

Дейдра не принесла Фарру извинений за свое поведение, но все же взяла у него кредитную карточку и согласилась встретиться в восемь утра. Теперь ее наполнили легкость и необузданная энергия, как бывало, когда она мчалась на мотоцикле по извивающимся каньонам. По другую сторону океана Дейдру ожидали ответы, ответы на тайны, о которых она мечтала с самого детства. И хотя не это являлось причиной ее поездки, она все равно извинится перед Тревисом Уайддером. Не важно, что он подумает о ней, она всегда будет считать его своим другом.

Двое коридорных проводили ее до номера, и Дейдра одарила их щедрыми чаевыми из пачки фунтов, которую дал ей Фарр. Они закрыли дверь, и Дейдра осталась одна. В номере стояли огромная кровать, изысканно украшенные диван и стулья и мраморный камин, в котором горел газовый огонь. Шампанское и цветы прибыли вперед нее и теперь красовались на столике перед окном, выходившим на Вестминстерское Аббатство, Биг-Бен и Темзу.

Неплохо.

Дейдра скинула ботинки, расстегнула молнию вещмешка и вытащила оттуда папку с документами, переданную ей ранее Фарром. Она направилась к кровати, выхватив по пути из ведерка со льдом бутылку шампанского и плюхнулась на матрас невероятных размеров.

В течение следующего часа Дейдра попивала шампанское и бегло просматривала документы. Она недолго разговаривала с Фарром в «Знаке Зеленой Феи». Он сказал, что ему нужно уладить некоторые дела до отлета и что сообщит ей дальнейшие подробности в самолете до Денвера.

В папке заключалось немногое, большую часть ее содержимого она видела и раньше. Там были фотографии Тревиса Уайлдера и доктора Беккет, а также различные виды Касл-Сити. Там находилось изображение меча, вырезанное из полусгоревшего журнала, найденного в Лондоне на развалинах книжного магазина Джеймса Сарсина в 1874 году, и фотография ожерелья доктора Беккет, которое, без сомнений, являлось не чем иным, как фрагментом того самого меча, изображенного в журнале Сарсина. Разумеется, Сарсин и Джек Грейстоун – один и тот же человек, друг-антиквар Тревиса, столько веков проживавший в Лондоне, затем переехавший в Колорадо. Каким образом его дело, одно из самых прославленных в истории Ищущих, связано с Грейс Беккет, до сих пор остается загадкой. Но, возможно, на это очень скоро найдется ответ.

Остальную часть содержимого папки Дейдра пролистала быстро. Там были планы салуна «Шахтный ствол», химический анализ образцов, взятых у сгоревших элементов, а также образцов почвы, взятых у приюта «Беккет и Стрейндж». Только в самом конце документа она обнаружила нечто новое для себя: расшифровку телефонного разговора Фарра и доктора Беккет, записанного вчера.

Закинув ногу на ногу и зажав между ними бутылку шампанского, Дейдра просматривала расшифровку. В ней выделялись некоторые слова: «Мы вернулись», затем «Мы все в Денвере».

Она постоянно повторяет «мы». На кого ссылается Беккет? Разумеется, на Тревиса Уайлдера. Но ее слова, кажется, подразумевают присутствие третьего. Никто обычно не говорит «Мы все», имея в виду только двух человек. Затем, уже ближе к кон-, цу, Дейдра наткнулась на слова, от которых внутри нее вскипело нервное возбуждение, подобно пузырькам в бутылке шампанского.

«Мы не одни, с нами друг. Он в больнице, в коме».

Затем вопрос Фарра. И ответ:

«Да, он с Зеи».

Сердце Дейдры бешено колотилось. Если это правда, то это имеет огромное значение для ее исследований альтернативных миров. Она и представить себе не могла, что можно узнать о культуре и биологии потустороннего мира, непосредственно изучая его коренного жителя.

Дейдра прочитала остальной разговор. Последнее предложение потрясло ее.

«Пожалуйста, помогите нам».

Беккет позвонила Ищущим, чтобы попросить о помощи. Но чем они должны ей помочь?

Она закрыла папку и отложила ее в сторону. Шампанское вдруг приобрело кислый вкус. Она поставила бутылку на тумбочку, засунула руку в карман джинсов и вытянула нечто круглое, серебряное и тяжелое.

Спаси меня.

Эти слова сказала ей сегодня, но раньше, та женщина, Глинда, когда сунула монету в руку Дейдры в баре в Сохо. Однако ее мольба оказалась настолько же таинственной, как и просьба доктора Беккет. Спасти от чего?

Дейдра повертела монету в руках. При свете она смогла разобрать символы. На одной стороне изображалась пара башмаков с небольшими, завязанными бантиком шнурками. На другой стороне просматривались буквы «СД». Она не знала, что они означают.

Но, возможно, знает кто-нибудь другой.

Темнело. Дейдра понимала, что нужно ложиться спать. Впрочем, для сна у нее будет девять часов полета в Денвер. И что-то подсказывало ей, что время Глинды иссякает.

Дейдра встала и пожалела, что выпила так много шампанского – у нее закружилась голова. Она несколько раз моргнула, чтобы прояснилось зрение, затем натянула ботинки и схватила куртку. Задержалась в дверях и бросила последний взгляд на свой дорогущий номер-люкс.

Дейдра опросила портье и консьержа, но ни один, ни второй никогда раньше не видели ничего похожего. Лучше всего вернуться в «Знак Зеленой Феи». Она устремилась через боковой вход на узкую улицу. Снаружи стоял один из подсобных рабочих и курил сигарету. Он был молод, худ, как щепка, бледен и сутул, но, несмотря на все это, по-своему красив. Волосы обесцвечены до совершенно белого цвета, а на руках, исчезая под закатанными рукавами белой рубашки, красовались вытатуированные драконы.

– Эй, американка, – крикнул парень. – Отличный пиджачок.

– Спасибо.

Дейдра уже почти прошла мимо, как вдруг интуитивно обернулась. Он чем-то напоминал ей Глинду, крепкую и в то же время слишком хрупкую для этого мира. Она показала парню монету.

Его губы изогнулись в ухмылке:

– Нет уж, спасибочки, малышка. Туда я ни ногой. – Но в последний момент он, кажется, передумал: – Ну-ка, погоди. Думаю, если это тебя заводит, тогда… ну, тогда давай.

– О чем это ты? – спросила Дейдра, прямо поглядев в его затуманенные глаза.

– Так ты не знаешь? Вот черт. Я думал, ты делаешь мне предложение. – Он затянулся сигаретным дымом. – Это символ. Ты сможешь получить бесплатную выпивку в «СД».

– «СД»?

– «Сдавайся, Дороти». Ну, знаешь, в Брикстоне. Я хотел сказать, что ты не похожа на посетителей этого местечка. На тебе нет этих роскошных безделушек. – Он бросил сигарету в сточную канаву и вздохнул: – Проклятие, курево кончилось. Хочешь, пошли со мной, купим пачку? Я знаю комнатку в гостинице, где мы сможем позаниматься этим. У меня кое-где серьга, если ты от этого балдеешь.

Дейдра усмехнулась. Она вытащила из кармана пиджака пачку сигарет и бросила ему.

– Извини. Придется тебе довольствоваться этим.

До Брикстона она добралась на такси. Дейдра заплатила шоферу и вышла из машины. Она вовремя успела убрать руку, когда автомобиль рванул с места, едва не оторвав ее. – Улица была пустынна, но от запачканных фасадов отражались отдаленные крики, и то там, то тут в нишах дверных проемов теснились тени, а перед ними, словно светлячки, зависали темно-красные огоньки сигарет. Дейдра пробежала глазами по темным витринам магазинов и на первый взгляд ничего не заметила. Только оглядев местность три или четыре раза, она увидела маленькую изумрудного цвета неоновую вывеску, которой еще минуту назад, она не сомневалась, там не было. Вывеска образовывала две буквы: «СД». Под ней, тоже в неоновом свете, виднелись очертания пары красных башмачков.

Дейдра направилась к вывеске. Там оказалась узкая, ничем не отмеченная дверь. Она открыла ее и проскользнула внутрь.

Привратник, жилистый карлик, одетый в черную кожу, взгромоздился на высокий табурет за стойкой. Голова выбрита наголо, а на подбородке торчит заостренная белая борода. Глаза карлика сверкали красивым голубым светом. Должно быть, ему не больше двадцати двух или двадцати трех лет. Оглядев Дейдру с головы до ног, он обнажил в улыбке большие белые зубы.

– Нет мест.

Дейдра осмотрела пустой коридор, весь выкрашенный черным цветом, за исключением пола, который отличался обшарпанной желтизной. В глубине пульсировали мерцающие звуки электронной танцевальной музыки.

Дейдра скопировала улыбку привратника:

– Я так не думаю.

– Зря, сегодня мы больше никого не принимаем. Придется вам прийти завтра.

– Сколько? – вздохнула Дейдра. – Пять фунтов? Десять?

Привратник лишь покачал головой.

Дейдра склонилась над стойкой:

– Послушайте, это чрезвычайно важно. Я ищу того, кого встретила сегодня, но немного раньше. Ее зовут Глинда. Мне необходимо знать, здесь она или нет. Она дала мне вот это.

Дейдра положила на стойку монету. Глаза привратника расширились от удивления:

– Черт подери! Что же вы не сказали, что ищете Глинду? – Он выхватил монетку, сунул ее в карман и соскочил с табурета. – Сюда. – Привратник схватил Дейдру за полу пиджака и потянул за собой. – Пойдемте сюда.

Коридор оказался длиннее, чем Дейдра могла представить. Выкрашенные черные стены сбивали с толку, отступая в темноту так, что ярко светящийся желтый пол казался тропинкой, ведущей через неосвещенную долину. Монотонная пульсация переросла в ритмичный музыкальный шторм. Преломленные осколки радуги сели ей на кожу, затем промелькнули мимо, как светлячки, кружащиеся в тяжелом от дыма воздухе.

– Вон она.

Привратник указал на темный угол недалеко от светящейся танцевальной площадки, где из стороны в сторону покачивалось около дкщины фигур, одетых в блестки, перья и яркий пластик. Дейдра заметила вспышку оранжевых волос и блеск безумных лиловых глаз.

Привратник повернулся и исчез в проходе коридора. Дейдра направилась через помещение клуба. С невидимого потолка свисали блестящие нити, под странным углом нависали телевизионные экраны, мелькая образами драгоценных цветов. В затуманенных нишах и темных углах отдыхали люди: одни – маленькие и полные, как привратник, другие – длинные и стройные, устало распластались в ветхих шезлонгах. Дейдра почувствовала на себе любопытные взгляды и поспешила вперед.

Глинда свернулась калачиком на крошечном диване в форме полумесяца. Ее похожие на ивовые прутья руки лежали на спинке дивана, а копна оранжевых волос покоилась на них. Лиловые глаза, такие же пустые, как маленькая пластиковая бутылка, лежащая на диванной подушке, тупо пялились на мерцающие огоньки.

Дейдра тихо выругалась. Она подняла бутылку и присела на диван.

– Сколько, Глинда? Сколько ты уже приняла?

Дейдра прижала руку ко лбу женщины, затем схватила ее за плечи и затрясла. Под скрипящим черным винилом тело Глинды было холодным и оцепеневшим, как глина. В небольших объемах «Электрия» стимулирует повышенно-радостное настроение и ощущение благополучия. В больших дозах угнетает сердцебиение, понижает температуру тела, пока не наступает кома и смерть.

– Глинда, ты должна сказать, сколько…

Она умолкла. На нее глядели глаза женщины, подернутые туманом, похожим на тот, что плыл над полом, но почему-то взгляд казался пронзительным. Темно-лиловые губы раскрылись в улыбке.

– Ты пришла, – тихо прохрипела Глинда. – Не верю своим глазам, ты пришла. Но ты опоздала, милая. Уже слишком поздно.

Дейдра убрала с ее лица спутанные оранжевые волосы.

– Совсем не поздно, Глинда. Только скажи мне, сколько таблеток ты приняла. Я отвезу тебя в больницу.

Глинда выпрямилась.

– Нет, – захрипела она. – Метатели иголок. Кровососы. Нет, не отвози меня туда. Они все одинаковые. Колют и пронзают, выворачивают тебя наизнанку. Что поддерживает в тебе жизнь, милочка? Что течет по твоим венам? Вылезай из кожи, дай нам еще раз заглянуть внутрь тебя, будь умницей. – По ее чрезвычайно тонкому телу пробежала дрожь. – Лео как-то возил меня в больницу. Больше я туда не поеду.

Дейдра взяла женщину за руки, сложила их вместе и сжала между своими ладонями. Руки Глинды были холодны как лед.

– Хорошо, я не стану отвозить тебя в больницу. Обещаю. И не позволю Лео.

Глинда расхохоталась, и этот звук походил на звон разбитого серебряного колокольчика.

– Он не сможет отвезти меня туда, милая.

– О чем ты говоришь?

– Лео мертв. Он думал, что может торговаться с ними, что получит за меня лучшую цену. Глупый Лео. Я говорила ему, они возьмут все, что захотят, только он не захотел слушать. Он иногда бил меня и использовал. Но этого он не заслужил. Никто этого не заслуживает.

Дейдра крепче сжала руки Глинды, но почему-то почувствовала, что они ускользают от нее.

– С кем, Глинда? С кем пытался торговаться Лео? Зачем ты была им нужна? У меня есть… друзья, которые смогут помочь нам.