Текст книги "Мрак остаeтся"

Дарж обернулся, сделал глубокий вдох и наконец увидел, откуда доносился плач. Этот был вовсе не призрачный, а самый что ни на есть настоящий ребенок, мальчик лет четырех-пяти. Он стоял недалеко, на другой стороне улице. Его черные волосы были взъерошены, по круглому личику текли слезы. Скорее всего он потерял родителей. Мальчик плакал, размахивая руками. Пальцев видно не было, потому что рукава его одеяния были слишком длинны и едва ли не волочились по земле.

Дарж озабоченно нахмурился. Дело не в длине рукавов. Одежда ребенку слишком велика. Скорее всего он одет в одежду взрослого мужчины. Судя по виду, раньше ее носил какой-нибудь жрец. Но зачем плачущий ребенок нацепил на себя жреческий балахон? Мальчишка снова огляделся по сторонам, после чего заплакал еще громче и горестнее.

Даржа по-прежнему смущало нелепое одеяние ребенка.

– Дарж! – услышал он. – Пошли!

Это была Эйрин. Она чуть отстала от своих спутников. Девушка знаками показала рыцарю, чтобы тот поторапливался.

Дарж оглянулся на плачущего малыша. К мальчику подошла какая-то женщина и о чем-то разговаривала с ним, явно пытаясь успокоить и узнать название улицы, на которой тот проживает.

Увидев, что ребенок теперь не пропадет, Дарж поспешил за своими товарищами.

Тем не менее детский плач еще долго стоял в его ушах.

42

Когда спутники прошли под сводами Этериона между массивными мраморными колоннами, лучи солнца еще только коснулись верха крепостных стен Первого Круга.

Они шагали по огромному, словно бесконечному коридору. Вскоре с одной стороны стена закончилась, перейдя в каменную балюстраду, за которую поспешно ухватился, споткнувшись обо что-то, Дарж. Когда он увидел открывшуюся его взгляду картину, то подумал, что соорудить такой величественный храм вряд ли под силу даже умелым градостроителям его родного Эмбара. Распростертый над головой рыцаря купол Этериона был настолько огромен, что под его сводами вполне разместился бы целый замок и еще осталось бы немало свободного места. Противоположная стена находилась от них так далеко, что ее невозможно было толком разглядеть. Исполинский купол у Даржа над головой был таким же, каким и снаружи, – небесно-голубым и удивительно похожим на само небо. Наверху располагались огромные круглые окна, сквозь которые в храм проникали золотистые солнечные лучи. В вышине, над головами вошедших, порхали стайки птиц.

Этерион образовывал огромный круг. Вдоль стен рядами стояли массивные мраморные колонны. Дарж насчитал их семь ярусов. Между каждой парой колонн были устроены ложи, в которых могли располагаться зрители. Ложи нижних ярусов оказались настолько малы и тесны, что в них можно было только стоять. Верхние же, напротив, были просторны и уставлены шезлонгами, на которых жрецы могли поудобнее устроиться во время храмовых ритуалов и церемоний. Скорее всего в Этерионе высокое положение значило много больше, чем даже в самом Таррасе.

– Посмотрите-ка на Даржа! – улыбаясь, воскликнула Эйрин. – Сейчас ему в рот птица залетит! Готова поспорить, он охвачен благоговейным ужасом!

– А я утверждаю, – рассмеялся Фолкен, – что он пытается представить себе, как здешние зодчие ухитрились возвести такую громадину!

– Думаю, без посторонней помощи не обошлось, – заметила Лирит, искоса посмотрев на Мелию.

– Пойдемте за мной! – сказала та. – Моя ложа вон там! Даржу наконец удалось переключить внимание с величественной красоты храма на другую тему:

– Твоя ложа, Мелия?! Богиня пожала плечами:

– Вообще-то, будь здесь сейчас Тум, мне пришлось бы делить ее с ним. Ложа предназначена для нас, Девяти богов. Хотя, попытайся мы все вместе занять бы ее, она была бы для нас тесноватой!

Ложа Мелии находилась на шестом ярусе. Выше нее, напротив огромной арки, которая служила одновременно и входом и выходом из храма, располагался только один, высший, седьмой. Ложа оказалась просторной, уставленной красивыми и удобными столами и креслами полированного дерева. Однако всю мебель покрывал толстый слой пыли. Сколько же времени прошло с тех пор, как Мелия в последний раз была в Таррасе? Прежде чем Дарж успел задать этот вопрос, богиня стремительно взмахнула рукой, и пыль тут же куда-то исчезла. Или она только пригрезилась ему?

Посчитав ненужными какие-либо расспросы, рыцарь сел вместе с остальными, выбрав место поближе ко входу в ложу. Дарж не желал быть застигнутым врасплох, если вдруг к ним осмелится войти незваный гость.

Вскоре в ложу действительно вошли, но это оказался всего лишь слуга, который принес кувшин с вином и пять кубков.

Другой слуга принес чашу с фруктами бледно-зеленого цвета, которых Дарж раньше никогда не видел.

– Скажи, Мелия, – обратилась к богине Эйрин. – Ты будешь выступать на Этерионе?

– Вряд ли, дорогая. Во всяком случае, сегодня не буду, – сказала Мелия и протянула баронессе кубок с вином. – Мне почему-то кажется, что теперь я здесь чужая. Просто хочется послушать тех, кто будет выступать, и выяснить кое-что для себя о верованиях некоторых храмов. Как знать, может, те, кто замыслил недоброе против Ондо и Геба, невольно выдадут себя, когда им придется взять слово и выступить перед собравшимися. Так часто случается с истинными виновниками содеянного зла.

В голове Даржа мелькнула мысль, что вероятность этого чересчур мала. Однако говорить об этом вслух он не стал. Те, кто посягнул на жизнь богов, явно не новички в злодейском ремесле.

Заполнена была лишь половина лож Этериона. Не оставалось никаких сомнений, что жрецы опасались покидать стены храмов – ведь убийца все еще разгуливал на свободе. В конце концов, в городе убивали не одних только богов.

– Кажется, сейчас все начнется, – сказала Мелия. – Давайте послушаем!

Она подошла к стене, на которой висел позолоченный рог в виде трубы, и сняла крышку, прикрывавшую его широкую часть.

Дарж сел у двери и оказался таким образом далеко от балюстрады. Ему то и дело приходилось вытягивать шею, чтобы разглядеть то, что происходило внизу. Белый пол Этериона был пуст и гол, за исключением треугольного возвышения из светлого камня, на котором стояли три фигуры в белых одеждах и находился пьедестал с установленным на нем золотым шаром. На том же пьедестале вздымались ввысь три золотых рога, такие же, как и тот, что висел на стене ложи. Дарж снова задумался о том, для чего те могут предназначаться. Если это трубы, то они находятся в неправильном положении.

– Это кто такие? – шепотом спросила Эйрин у Мелии.

– Три Голоса Этериона, – вполголоса пояснила ей богиня. – Каждый год для этой цели избирают новых людей, они должны вести собрание. Первый избирается храмами, жрецы которых занимают два самых нижних яруса, второй – храмами верхних ярусов и третий – храмами средних. Таким образом, представлены все храмы.

Эйрин собралась было задать новые вопросы, но в этот момент один из людей, стоявших на возвышении, поднял руку и заговорил. Это оказался жрец высокого роста, с длинными черными волосами. Даже на расстоянии было видно, что его глаза злобно сверкают.

– Я заявляю, что в Этерионе будет порядок!

Сначала у Даржа мелькнула мысль, что голос жреца совершенно не будет слышен с такого большого расстояния, однако каким-то непонятным образом он был явственно различим в их ложе. Несмотря на мощь голоса стоявшего на возвышении жреца, зрители продолжали переговариваться друг с другом, переходить с одного яруса на другой и заходить в другие ложи.

– Я не совсем уверен в том, что в Этерионе действительно знают, как навести прядок! – пренебрежительно усмехнулся Фолкен.

Мелия на какой-то миг болезненно поморщилась, но ничего не сказала.

Дарж следил за происходящим со смешанным чувством интереса и презрения. Совершенно ясно, что бард прав. Они стали свидетелями не упорядоченного собрания свободных граждан, призванного решать важные вопросы, а скорее подобия беспорядочной рукопашной схватки, в которой роль оружия выполняли слова.

Вскоре Дарж узнал, что жреца, стоявшего сейчас на возвышении, зовут Медрис. Он представлял храм Зета, одного из наиболее могущественных и почитаемых в Таррасе богов. Его культ исповедовал сам император.

Стоявшую рядом с ним женщину звали Банера. Гордой осанкой и ростом она почти не отличалась от Медриса, однако являла собой холодное серебро по сравнению с его раскаленным добела железом.

Из слов жрецов Дарж также узнал, что Банера – верховная жрица храма Ирсайи-охотницы. Когда же об этом услышала Эйрин, у нее перехватило дыхание. Рыцарю было известно, что Ирсайя – самая почитаемая богиня у жителей доминионов, однако на Этерионе Банера представляла лишь жрецов среднего яруса.

Третий человек, представлявший самые нижние ярусы, был облачен в серо-коричневое одеяние. Его имя было Лидерус и он представлял храм Гола – бога отшельников-аскетов.

Дарж знал, что боги на Этерионе отсутствовали, их представляли жрецы их храмов. И все же незримое их присутствие каким-то образом ощущалось, оно было как будто разлито в воздухе. Эмбарцу это напомнило ощущение, которое он испытывал у себя на родине в предгрозовые минуты, когда с севера вот-вот должны были обрушиться ураганные ветры.

– Круг открыт, – произнес Медрис. – Кто желает обратиться к Этериону?

Со всех сторон с балконов лож свисали разноцветные развернутые полотнища. Медрис смерил их пристальным взглядом и продолжил:

– Этерион признает право храма Ватриса Быкоубийцы на слово!

После этого он возложил руку на венчавший пьедестал золотой шар. Раздался негромкий звук, напоминавший хлопанье крыльев, и откуда-то снизу, из тени, что-то взлетело в воздух. Насколько Дарж мог судить, это был огромный кристалл, обрамленный деревянной рамой. Он напоминал окно, вокруг которого не было стен, сделанное из такого толстого стекла, что предметы по другую сторону от него меняли свои пропорции и очертания. К раме крепились два позолоченных рога.

Кристалл покоился на некем подобии каркаса из металла и дерева. С ним причудливо сопрягались всевозможные механизмы и шарниры, назначения которых рыцарь так и не сумел уяснить для себя, так как сидел слишком далеко. Кристалл начал подниматься вверх, к самому верхнему ярусу.

– Достаточно! – крикнул стоявший на возвышении Лидерус.

Голос его был резким, но не слишком громким. Однако он прозвучал в ложе столь же отчетливо, как и голос Медриса. Лидерус шагнул прямо к центру возвышения.

– Как явствует из летописи, на последнем Этерионе заключительную речь держал храм Ватриса с первого яруса. Таким образом, первенство сегодня должно быть передано храму другого яруса, если он пожелает выступить перед собравшимися. Сейчас к Этериону обратится храм Ондо.

Медрис посмотрел на Лидеруса. Гнев в его взгляде читался даже с их верхнего яруса. Затем мужчины посмотрели на Ванеру – та тоже стояла на возвышении, но немного поодаль. Она, в свою очередь, посмотрела куда-то вбок. Дарж только сейчас заметил, что за возвышением находится что-то вроде ямы. В ней сидел писец, яростно водивший пером в книге. Захлопнув ее, он кивнул Банере.

– Да, в летописи сказано именно так, как говорит Лидерус, – громогласно провозгласил он. – Пусть говорит храм Ондо!

Лицо Медриса приняло неприязненное выражение, и он сошел с пьедестала. Лидерус положил руку на золотой шар. В следующее мгновение кристалл снова пришел в движение, и механические руки опустили его на уровень третьего яруса и совершили полукруг по периметру всего Этериона. Дарж наконец понял, что движения кристалла соответствовали движениям пальцев Лидеруса, скользившим по поверхности шара – неким образом он управлял кристаллом.

Кристалл остановился перед ложей, в которой жрецы развернули золотистый флаг. Назначение его стало окончательно ясно после того, как один из жрецов шагнул к кристаллу, и кристалл увеличил изображение его лица так, что оно заняло внутреннее пространство всей рамы. Теперь его мог видеть весь Этерион. Наклонившись к золотистому рогу, жрец заговорил, и его голос теперь был слышен в каждой ложе.

Дарж начал понемногу понимать происходящее. Рога на кристалле выполняли ту же роль, что и рога, в которые говорили стоявшие на возвышении жрецы. Они каким-то образом доносили голос того, кто говорил в них, до всех зрителей, причем значительно усиливая. Это был своего рода фокус, как и сам кристалл. Но, черт возьми, удивился про себя Дарж, оказывается с изображением и звуком можно обращаться точно так же, как с деревом или металлом. Таррасцы воистину гениальные инженеры и изобретатели. Или по крайней мере были ими тысячу лет назад, когда возводили Этерион.

К собравшимся теперь обращался жрец храма Ондо. Он говорил резким, пронзительным голосом.

– Это неслыханно! Да как посмел другой храм заговорить прежде, чем слово возьмем мы, последователи Ондо, лишившиеся своего великого бога? С какой стати храм Ватриса осмелился посягнуть на право быть услышанным первым?! Не иначе именно их бог совершил это злодеяние! – С губ жреца слетали капельки слюны, упав на кристалл, который тут же увеличил их в несколько раз. – Всем известно, что Ватрис Быкоубийца жаждет крови!

Со стороны лож донесся ропот негодования и громче всего – с той стороны, где находились жрецы храма Ватриса. Они принялись энергично размахивать красным флагом.

– Пусть говорит теперь храм Ватриса! – провозгласил Медрис.

Лидерус собрался было выразить протест, но Банера отрицательно покачала головой. Медрис ухватился обеими руками за шар. Кристалл взлетел вверх и поплыл параллельно полу в направлении самого верхнего яруса.

– Вы лжецы! Бессовестные лжецы! – проревел один из жрецов, огромный дородный мужчина. Его толстая шея раздулась от гнева, грозя разорвать ворот его малинового одеяния. – Ни для кого не секрет, что любое слово, произносимое жрецами храма Ондо, – чистая ложь! Так было еще до того, как погиб ваш бог, и с тех пор ничего не изменилось!

Своды Этериона огласили крики негодования и презрительный свист. В знак согласия с говорящим вверх взметнулись десятки флагов. Жрецы храма Ондо явно дрогнули под натиском обрушившегося на них всеобщего возмущения.

Фолкен тихонько присвистнул:

– Похоже, что друзей и сторонников у храма Ондо здесь не так уж много, верно?

– Но все равно убивать его никто не имел права! – ответила Мелия.

– А я и не говорю об этом.

Мелия откинулась на спинку кресла и вздохнула:

– Видимо, они правы. Ондо всегда отличался непомерным себялюбием. Но плохим богом он не был!

– Не беспокойся, Мелия! – заверил ее Фолкен. – Мы найдем истинных виновников!

Однако Дарж не разделял уверенности барда. Этерион продолжался, и слово один за другим брали жрецы других храмов. Казалось, флаги находятся в постоянном движении, а кристалл безостановочно перелетает по всему помещению храма – это Медрис, Лидерус и Банера, отталкивая друг друга, поочередно хватались за поверхность золотого шара.

К тому времени, когда было решено закончить Этерион, обсуждаемые вопросы оказались до предела запутанными. К единому мнению так и не пришли. Храм Ондо обвинял другие храмы в том, что это они задумали злодейское убийство их бога – даже те храмы, жрецы и жрицы которых пали от рук неизвестных убийц. От храма Крысиного Бога не выступил никто, его жрецов почему-то здесь не оказалось. Не успело закончиться обсуждение, как жрецы – мужчины и женщины – стали стремительно покидать свои ложи и поспешно направились вниз. Единственное Дарж понял наверняка – ни один из храмов не имеет представления о том, что происходит в городе, и все жрецы смертельно напуганы. А еще он не сомневался, что ни один из присутствовавших на Этерионе не причастен к убийству Ондо. Это не слишком много, однако достаточно для размышлений.

Спутники рыцаря встали, собираясь покинуть ложу. Дарж открыл дверь и первым шагнул за порог, чтобы убедиться, что им не угрожает никакая опасность. Огромный коридор был полон людей. Мимо проходило множество народу, все торопились к выходу.

Неожиданно внимание Даржа привлекли несколько человек. Шагах в двадцати от него торопливо шагали по коридору три жреца. Они шли против людского потока, к противоположному выходу. Жрецы были одеты в темно-серые одежды, украшенные блестящими нитями. Дарж не мог припомнить, видел ли он сегодня в храме людей в таких одеждах. Кто эти жрецы? Все трое явно торопились, желая побыстрее достичь двери, ведущей на лестницу. Они старательно натягивали на глаза капюшоны, словно хотели остаться неузнанными. Нырнув в дверь, жрецы исчезли из поля зрения рыцаря. Вместе со своими спутниками Дарж шагнул под своды колоннады. Он повернулся к Мелии, чтобы спросить ее об этих жрецах, но прежде чем он успел открыть рот, богиня помчалась вперед по коридору.

– Сюда! Я сейчас поговорю с Орситом! – воскликнула Мелия.

Они приблизились к старому жрецу, которого почтительно поддерживал под руку юный Ландус. Это несколько удивило Даржа, поскольку, когда Орсит свободно парил в воздухе в храме Манду, он показался ему подвижным и полным сил. Однако сейчас, вынужденный передвигаться при помощи обыкновенных, земных средств, он сильно горбился и крепко держался за руки своего молодого спутника.

Дарж заметил в глазах Мелии выражение горестного сожаления – видимо, богиня поняла, что, возможно, видит Орсита в последний раз. Как тяжело, однако, приходится в жизни таким, как Мелия и Фолкен! Они ведь пережили уже многих близких им людей. От этой мысли рыцарю стало грустно.

– Драгоценнейшая, – произнес Орсит, ласково улыбнувшись, – мне показалось, я заметил тебя сегодня в числе собравшихся в Этерионе, и не ошибся. Это ты. Признаюсь тебе, глаза мои в последнее время сильно ослабли. Теперь я одного лишь Манду четко представляю себе. Хвала небесам, что со мной всегда мой добрый Ландус. Из него когда-нибудь выйдет прекрасный жрец.

Юноша поспешно склонил голову, но окружающие успели заметить скользнувшую по его лицу улыбку.

– Хотелось бы услышать твое мнение о сегодняшнем собрании, – сказала Мелия. – Боюсь, оно не слишком удалось.

– А ты надеялась на благоприятный исход, драгоценнейшая? – вопросом ответил ей Орсит. – Нам всем остается лишь надеяться. Надежда – наше последнее пристанище.

Мелия собралась что-то ответить, но что именно, Дарж так и не узнал, потому что в следующее мгновение по коридору прокатилась волна страшного грохота, словно прогремел раскат грома. Затем еще один и еще. На самом деле никакого грома под сводами храма прогрохотать не могло, несмотря на его исполинские размеры. Да и не слишком этот звук был похож на настоящий раскат грома.

В коридоре послышались крики. Люди устремились туда, откуда доносился гром. Дарж обменялся взглядами со своими спутниками, и они все вместе побежали вслед за толпой жрецов в развевающихся одеяниях, оставив Орсита и Ландуса.

Коридор свернул влево, по периметру Этериона. Дарж раскидал в стороны кучку жрецов в шафранного цвета одеждах – те полетели друг на друга и потом еще долго тщетно пытались подняться на ноги. Представшее взору рыцаря зрелище вынудило его и его спутников застыть на месте. На беломраморном полу коридора лежали три неподвижных тела. Вокруг растекалась лужа крови. Один из убитых, запомнившийся Даржу дородный жрец, лежал на спине. Глаза остекленело смотрели вверх, на лице застыла маска мучительного удивления. Да, это был он, жрец храма Ватриса. Судя по цвету одежд, двое остальных принадлежали к тому же храму. Все они, вне всякого сомнения, были мертвы.

Дарж и Фолкен приблизились к мертвым телам. В воздухе висел дым с острым, неприятным запахом.

Рыцарь и бард опустились на колени, чтобы получше рассмотреть тела убитых. В одном месте одежда дородного жреца была разорвана. Фолкен потянул за лоскуток, и оторвал его дальше. Взгляду предстала небольшая рана на груди убитого. Из нее все еще сочилась кровь. Рана совсем не походила на рану от стрелы, которую в свое время получил Дарж. Поблизости не было никаких намеков на то, каким оружием убили жреца.

Фолкен встал. Руки его были перепачканы в крови.

– Не понимаю. Каким же заколдованным оружием воспользовался убийца?

Дарж также не мог этого взять в толк. Зато ясно было одно. Даже в Этерионе находиться небезопасно.

43

Лирит шла по пыльным улочкам Пятого Круга. Бесчисленные торговцы наперебой предлагали ей купить самые разные товары – серебряные кольца, ковры, фрукты, разноцветные шали, жареное мясо. Это был внешний круг Тарраса, где обитали бедняки и изгои общества. Лирит снова закрыла глаза, мысленно вытягивая нить из Паутины жизни.

Где же вы, сестры? Вы должны быть где-то рядом. Подскажите мне, где вас найти!

Ответом была только тишина и негромкий шум жизни, неизменно и неустанно сопровождающий Паутину жизни.

Открыв глаза, она увидела старика. Тот сидел на ковре, расстеленном прямо на мостовой, и торговал деревянными амулетами и статуэтками. Это были миниатюрные идолы, изображавшие новых богов. Почитатели этих богов обычно носили их с собой, храня в кармане или привязав узелком к шали. Лирит узнала некоторых из них – грубо вырезанного из дерева быка с иглой в боку почитали приверженцы культа Ватриса Быкоубийцы, человечка с лошадиным лицом – приверженцы Йоруса. Других идолов девушка не знала, например, четырехрукую богиню с безмятежной улыбкой на лице, бога с белоснежными крыльями или еще одного бога с козлиными рогами и ногами, зловещей улыбкой и огромным фаллосом.

Лирит больше не стала задерживаться возле торговца идолами и зашагала дальше. Что ж, может, она ошибается, и ее сестер здесь нет. Может, новые боги действительно изгнали ее из этих мест.

Но ты же знаешь, что это не так, сестра. Сайя находится повсюду, даже в этом городе, где властвуют новые боги.

Лирит пошла дальше. Ей попадались лица самых разных оттенков кожи. Некоторые были такими же смуглыми, как она, а у отдельных прохожих кожа оказалась даже темнее. Лирит уже давно не встречала людей, столь сильно внешне с ней схожих. Совсем немногих она встретила в Коранте, и еще меньше – в доминионах. Неужели она той же крови, что и здешние жители?

Этого ей никогда не узнать. Как не сможет она спросить о своем происхождении у родителей. Известно лишь то, что они не всегда жили в Толории, а еще до того, как она, Лирит, появилась на свет, побывали во многих странах. Больше она о них ничего не знала.

Девушка вышла на площадь. Одетые в лохмотья детишки бегали от краснолицых торговцев, а женщины наполняли глиняные кувшины водой из грязноватого фонтана. На одной стороне площади прямо на булыжной мостовой сидели, прислонившись спиной к стенам домов, несколько мужчин и женщин. Сначала Лирит подумала, что это уставшие от работы ремесленники присели передохнуть. Подойдя ближе, она поняла, что ошиблась.

Их глаза были полузакрыты и смотрели в пространство бессмысленным, отупелым взглядом. У всех были высохшие, как палки, конечности, грязная, дурно пахнущая, обтрепанная одежда. Вокруг обожженных жарким солнцем лиц роились мухи. На лицах блуждали безумные улыбки. Покрытые лиловыми пятнами губы растянуты в неприятной ухмылке. В руках – пустые деревянные чашки.

Повинуясь непонятному импульсу, Лирит потянулась мысленным взором к Паутине жизни в поисках нитей этих людей. От этой затеи она тут же отказалась, потому что от омерзения ее едва не вырвало. Но Лирит успела рассмотреть их нити, они были темными и какими-то сморщенными.

– Не хотите ли чашечку, сударыня? – услышала она чей-то хриплый голос.

Прямо перед ней вырос какой-то мужчина. Когда-то он, видимо, имел довольно привлекательную наружность, но давно уже лишился зубов, а кожа лица висела складками, как будто не соприкасалась с черепом. До Лирит донесся сладковато-приторный запах гниения. Его губы были покрыты такими же лиловыми пятнами, как и у тех, кто сидел на мостовой.

– Что? – спросила девушка, едва не задохнувшись от зловония.

– Это новый напиток, сударыня. У него бесподобный вкус, какой вам никогда не доводилось пробовать. – Мужчина протянул ей чашку, подняв ее на уровень лица. – Его называют

Эликсиром Прошлого. Выпейте его, и к вам вернутся самые заветные ваши воспоминания! Вы снова переживете сладостные минуты прожитых лет.

К горлу Лирит поднялась тошнота. Пережить снова и снова свое прошлое?

– Нет! – решительно произнесла она, все еще борясь с тошнотой.

И зашагала дальше. Мужчина, казалось, даже не заметил ее ухода и повернулся к другому прохожему, предлагая все тот же Эликсир Прошлого. Тот протянул монету и получил за нее чашку. Лирит поспешила покинуть площадь.

Наконец, когда ей все-таки удалось справиться с приступом тошноты, Лирит решила свернуть на другую улицу. Наступил полдень, а она все не нашла того, что искала. Ее спутники будут ломать голову над тем, где она сейчас, ведь Эйрин она сказала, что идет немного прогуляться по городу.

Куда ты, сестра? Их следует искать именно здесь!

В следующее мгновение Лирит увидела в каменной стене похожую на грот арку. За ней простиралось затемненное золотисто-зеленое пространство. Как зачарованная девушка приблизилась к гроту.

Под сводами арки оказались чугунного литья ажурные ворота, через прутья которых Лирит увидела сад. От него веяло прохладой. Девушка толкнула ворота, но они были заперты.

Лирит принялась рассматривать ворота. Они оказались на замке, на запоре, но не металлическом или деревянном. Роль замка выполняли живые виноградные лозы, которые плотно оплетали железные прутья. Девушка задумалась. Странно. Для того чтобы лоза разрослась так сильно, должно пройти немало времени. Однако сад казался ухоженным, как будто рука человека касалась его только вчера.

До Лирит вскоре дошло. Ворота были на самом деле заперты, но лишь для того, кто не знал, каким «ключом» следует их открывать. Лирит просунула руку через решетку и провела пальцами по лозе. Заклинание оказалось совсем несложным, так что ей даже не пришлось закрывать глаза. Она мысленно представила себе, как прикасается к нитям растений и распутывает их.

Лозы тут же отпустили прутья решетки.

Лирит толкнула ворота, и их створки отворились внутрь. Она шагнула под свод грота. За спиной что-то проскрежетало, но не понадобилось даже оглядываться – это ворота снова закрылись у нее за спиной. Девушка зашагала вперед по узкой тропинке, мимо ровных рядов фруктовых деревьев и цветов.

Голоса звучали очень тихо, так что Лирит сначала приняла их за журчание невидимого фонтана. Затем мысленно услышала негромкий шепот и поняла, что она не одна.

Кто это такая ?

Самозванка. Почитательница новых богов.

Нет, дочери! Она знала заклятие. Она искусно расплела его.

Значит, она откуда-то с севера.

Но у нее смуглое лицо.

Пусть даже она с севера, все равно в ее жилах течет южная кровь.

Что же нам делать? Она тут же почувствует, что мы собрались на шабаш!

Но она уже здесь!

Затем наступила тишина. Лирит замерла в ожидании. Вокруг нее трепетала листва, хотя никакого ветра не было. Девушка открыла свой разум и свои мысли, чтобы сестры могли понять, кто она такая. Их было не меньше дюжины, а может, даже больше.

Выносить эту звенящую тишину у Лирит больше не было сил. Она собралась что-то сказать, когда в ее голове прозвучал хор негромких голосов.

Добро пожаловать, дочь Сайи!