Текст книги "Когда ты уже съедешь?! Как помочь взрослому ребенку начать жить самостоятельно"

Одно из важнейших изменений, происходящих с выпускниками, – ослабление родительского надзора. Сначала контроль неизбежно ослабляется, а затем и вовсе исчезает – причем большинство подростков осознанно ждут, хоть в глубине души и боятся этого.

Не забывайте: мир школы во многом удобен детям, потому что за его устройством следят взрослые.

Каждый учебный день выстроен определенным образом – подросток проводит время в конкретном месте, выполняя определенные действия. Даже если особо непослушные дети не ходят в школу или бездельничают в ее стенах, она все равно работает день ото дня в установленном порядке. В школе учатся бунтари, которые идут вопреки требованиям взрослых и восстают против надзора с их стороны. Однако даже в повстанческом поведении видна некая последовательность, набор связанных между собой задач и некая мятежная цель, пусть даже и противоречащая здравому смыслу.

Многие из тех юношей и девушек, что приходят ко мне, обожают играть с родителями и учителями в кошки-мышки. Они тайком сбегают из дома по ночам; скрывшись от взрослых, курят травку и пьют алкоголь; списывают домашнее задание у одноклассников; врут, не желая признаваться в совершенном, и так далее. Происходящее и правда напоминает игру – не весельем, а наличием кое-какого замысла и правил, на основе которых можно продумывать свои действия и ставить перед собой определенные поведенческие задачи. И все же подростковая «игра в бунтаря» зиждется на устройстве школьного «мира», где границы уже обозначены, – некой игровой площадки, огороженной заботливыми взрослыми. В связи с этим даже подросток, пренебрегающий установленными правилами, чувствует, что знакомый и родной мир после выпускного неизбежно разрушится.

Выпускники на глазах учатся по-новому общаться со взрослыми: они требуют больше свободы и все чаще отказываются от поблажек. Лучше всех это видят близкие родственники, поскольку родительский надзор все чаще встречает дерзкое несогласие или равнодушное небрежение; кроме того, для подросших детей становятся не так важны установленные родителями рамки и ограничения, а порой они и вовсе остаются без внимания. В школе выпускники зачастую осознанно стремятся соблюдать правила и вести себя прилично. Если подросток и нарушает регламент – например, шалит или прогуливает занятия, – то делает это скорее из безудержного желания отбиться от последних попыток надзора со стороны взрослых.

В течение последнего года обучения большинство подростков все яснее осознают, что скоро им придется покинуть понятный школьный мир и отправиться в «свободное плавание». Многие ждут (но и обеспокоены этим), когда им никто не будет запрещать гулять допоздна; назойливо «напоминать» об обязанностях; учить тому, как правильно распределять время; ворчать из-за увлеченности чем-то или недоработки. Вместе со всем этим в прошлом останутся требования, ожидания и правила (вселяющие уверенность в любого подростка, даже в самого непослушного и безответственного), к которым ребенок так сильно привык.

Подростки, привыкшие откладывать дела в долгий ящик, прятать голову в песок и при этом обещать себе, что однажды обязательно начнут готовиться к взрослой жизни – подтянут оценки, или найдут работу, или придумают, что делать дальше, – наконец-то сталкиваются с действительностью. Пора платить по счетам. В дверь уже стучится будущее, которое они как могли оттягивали, от которого прятались, воображая, как станут знаменитостями, или представляя себе иное несбыточное и излишне упрощенное развитие событий (я вот собирался стать профессиональным гольфистом!), вместо того чтобы задуматься о чем-то более насущном. Тем, кто привык откладывать дела и решения, приходится выплачивать всю сумму разом.

Трудные – с точки зрения эмоций, или учебы, или просто собранности – выпускники чувствуют, как ослабевает надзор и влияние со стороны родителей. Получается, уже скоро они лишатся привычной поддержки, все эти годы позволявшей им сохранять душевное равновесие: учителя больше не будут наседать с заданиями; родители больше не помешают курить травку или пить; никто больше не будет отрывать от компьютера, если засидишься.

Именно это и осознавал Кайл, наш проблемный старшеклассник. Желая помочь ему с учебой, родители и учителя вмешивались в его жизнь: сокращали ему учебную нагрузку, нанимали репетитора, чтобы буквально волоком дотащить по финишной прямой до выпускного. Неудивительно, что уже по итогам первого курса колледжа Кайл оказался на грани отчисления. Юноша так и не научился полагаться на свою ответственность и осознанное отношение к учебе, без которых в колледже крайне тяжело.

В прошлом Кайла отчетливо видно следующее: подросток еще в старших классах подспудно осознавал, что не готов поступать в колледж, где никто следить за ним не будет и придется усаживать себя за учебу самому. Своим поведением в выпускном классе он буквально кричал: «Я НЕ ГОТОВ». К сожалению, взрослые этого крика так и не услышали, а потому к моему совету отложить выпускной или повременить с поступлением в колледж не прислушались, решив положиться на удачу и отправить не готового к взрослой жизни ребенка в самостоятельное плавание.

По счетам платить приходится не только в учебе – некоторые выпускники так и не прошли все положенные этапы эмоционального развития. У таких молодых людей необходимость покинуть школу и начать независимую жизнь вызывает противоречивые ощущения.

Одной из тех девушек, которым не удалось успешно завершить все этапы подросткового развития, стала Брайди.

Я познакомился с ней через год после того, как она окончила школу, а незадолго до нашей встречи у нее произошел острый приступ депрессии. Вскоре после выпускного, в разгар перепалок с матерью, Брайди покинула родительский дом и переехала в другой город, на съемную квартиру к старшей сестре, которая училась на врача. Девушка твердо решила найти работу, чтобы обеспечивать себя, на корню оборвав связи с родителями. Однако взрослая жизнь потребовала от нее больше усилий, чем она ожидала, и через восемь месяцев «проверки на самостоятельность» Брайди спала по четырнадцать часов в день, перестала появляться в ресторане, где на неполную ставку работала администратором, и больше почти не ухаживала за собой.

Родители приехали, чтобы забрать дочь домой; она записалась ко мне на курс психотерапии. В первую очередь я обратил внимание, что Брайди столкнулась с трудностями, обычно свойственными раннему подростковому возрасту, а ее отношения с мамой и папой больше походили на отношения родителей с подростком.

В раннем подростковом возрасте дети начинают обособляться от родителей и часто ссорятся с ними по мелочам, например из-за личного пространства и свободы. Так, Брайди не позволяла матери стирать ее одежду и даже прикасаться к ней, особенно нижнее белье. Подобное поведение свойственно подросткам двенадцати-тринадцати лет, однако к двадцати годам люди обычно перестают настолько яростно бороться за независимость. Отношения Брайди с родителями не преодолели основополагающий этап в раннем подростковом возрасте девочки, из-за чего наши встречи были больше похожи на краткий курс о подростковой жизни, нацеленный не только на девушку, но и на ее родителей.

Некоторые выпускники так и не прошли все положенные этапы эмоционального развития, а потому необходимость покинуть школу и начать независимую жизнь вызывает у них противоречивые ощущения.

Ученики выпускного класса, такие как Кайл и Брайди, сталкиваются с неприятным, но неизбежным осознанием: воображаемые «перила», оберегавшие подростков от падения в бездну в школе, а также меры безопасности, настолько естественные, что почти не привлекавшие внимания, вскоре исчезнут. Несколько лет назад передо мной сидел заурядный ученик двенадцатого класса крупной государственной школы, который понятия не имел, как ему пережить поступление в колледж.

– Что ты собираешься делать? – спросил я у него. С обезоруживающей честностью он сказал то, что говорит большинство будущих выпускников, оказавшихся в похожем положении:

– Ничего. Родители рано или поздно сами все уладят. Куда-нибудь да пристроят.

Что мы можем сказать о восемнадцатилетних подростках, по общим меркам вполне себе готовых вступить во взрослую жизнь? Как правило, они прилежно учатся, чтобы поступить в колледж или устроиться на работу, уверенно чувствуют себя в школьной среде, выработали здравые трудовые привычки и выглядят вполне самостоятельными старшеклассниками. Готовы ли они к взрослой жизни?

Ну, возможно.

По всем признакам эти дети на верном пути, однако они вынуждены преодолевать те же трудности самостоятельной жизни, с которыми сталкиваются их менее подготовленные сверстники. Им точно так же придется пережить коренные изменения – болезненное разрушение привычных устоев повседневной жизни, которые в последние годы помогали им познавать, воспринимать, оценивать себя, вселяли уверенность.

Все психологи, работающие со старшеклассниками, и все психотерапевты, взаимодействующие с молодежью, хотя бы раз сталкивались с выпускником, который всегда хорошо учился, слушался родителей, прилично себя вел, а в последний год обучения внезапно сорвался. С мальчиком, который по необъяснимым причинам перестал посещать занятия; с девочкой, у которой на ровном месте развилось нарушение пищевого поведения; с ребенком, который, вымотавшись, внезапно стал несобранным и начал избегать всего, что связано с поступлением в колледж и другими действиями, нацеленными на будущее. Чаще всего одаренные, самостоятельные молодые люди, которым прочат успех, будто всеми силами пытаются остановить ход времени. Просто готовыми к будущей жизни их считают взрослые, чье мнение может и не совпадать с мнением самого подростка.

Окончание школы – это когда душевное равновесие обязательно нарушается, точно так же цирк разбирает палатки, пакует вещи и вот-вот уедет в другое место.

Самая болезненная часть взросления – необходимость расставаться с друзьями. Представьте: подросток годами искал свое место среди других обитателей школы. Пережив влияние, к сожалению, неустойчивой общественной среды в пятом-девятом классах, старшеклассник обычно занимает и упрочивает определенное положение, заводит друзей, принимает на себя временную роль и ведет общественную жизнь (в том числе формируя свой «имидж» в социальных сетях). Все это дается ребенку непросто, и доказательства тому можно найти в многочисленных фильмах о том, как подростки преодолевают свой страх перед взрослой жизнью («Последний киносеанс», «Смертельное влечение», «Милашка в розовом», «Американский пирог», «Джуно», «Леди Берд» и так далее). Но как бы сложно ни было найти и укрепить свое положение в обществе старшеклассников, большинство из них к выпускному году справляются с этой задачей на ура. У таких подростков, обретших свою личность, есть друзья. Однако все достижения и основанное на них душевное равновесие временны – и это в числе прочего беспокоит и удручает выпускников.

Некоторые старшеклассники, готовясь к будущей жизни, меняют формат общения со сверстниками. Они могут отбиться от «компании», с которой общались в раннем подростковом возрасте, начать серьезные отношения или подружиться с теми, кто больше подходит по уровню зрелости. Есть и такие старшеклассники, кто склоняется к противоположному поведению – едва ли не в отчаянии держится за давних друзей и старые связи в попытке сохранить привычное положение и душевное равновесие.

Помню, один мой клиент летом после выпускного заложил свои переживания в основу настоящего обряда, настолько они с друзьями волновались по поводу поступления в колледж и не хотели терять прежней связи. Каждую неделю вечерами ребята разводили костры, собирали всех знакомых сверстников, потягивали пиво и вспоминали о том, как славно проходили их годы в школе. Чем ближе подходила осень, тем сильнее мой клиент нуждался в этих встречах. Я помню, как в конце августа, когда символические встречи стало посещать все меньше подростков, он с горечью, если не со скорбью, заявил мне: «Я будто потихоньку исчезаю».

Да, звучит преувеличенно. Однако в чем-то он прав.

Окончание школы по своей сути некий кризис, конец одного этапа развития и начало другого. По правде говоря, это экзистенциальный кризис – то есть время, когда душевное равновесие обязательно нарушается, точно так же цирк разбирает палатки, пакует вещи и вот-вот уедет в другое место.

Самая болезненная часть взросления – необходимость расставаться с друзьями.

Экзистенциальным этот кризис можно назвать потому, что человеку необходимо пересмотреть основы своей личной жизни. Некоторые трудные взрослеющие, такие как Ник, Кайл и Брайди, не знают, как воспользоваться своим правом на перемены, а потому тонут в водовороте подросткового мировосприятия. Привычная школьная жизнь разрушается, а они бездействуют, поскольку сердцем чувствуют, что не готовы идти дальше, и боятся вступать во взрослую жизнь. И все же в глубине души они понимают: пора повзрослеть.

Почему взросление так пугает и тревожит подростков? Быть может, повзрослеть не так просто, как кажется?

Родителям на заметку

• выпускники переживают экзистенциальный кризис: им впервые приходится пересматривать свое самоощущение и задумываться о том, какое положение они займут в новой жизни. Естественно, они переживают и боятся!

• тем не менее родителям не стоит сидеть сложа руки, если имеют место тревожные знаки в духе хронической прокрастинации, касающейся важных задач (например, поступления в колледж или поиска работы), или откровенно безответственного поведения (например, когда ребенок внезапно перестает следить за собой, или забрасывает подработку, или забывает об своих обязанностях);

• многие трудные взрослеющие жалуются, что им не хватает свободы, однако на самом деле большинство боится желаемого – и, если родители не услышат тревожных звоночков в старших классах, их ребенок наверняка отправится в вуз просто-напросто не готовым к взрослой жизни.

Глава 3. Когда я почувствую себя взрослым?
Новый научный подход к взрослению

Если выражаться образно, то Ник, Кайл и Брайди буквально на следующее утро после выпускного оказались в мире, в котором от них внезапно потребовалось стать собраннее, самостоятельнее, целеустремленнее и независимее. Одна ночь – и они пересекли незримую границу чужого мира, оставив позади знакомые ландшафты, не имея на руках необходимой карты, путеводителя, а также не обладая смелостью для самостоятельного исследования нового мира. Представления этих молодых людей о взрослой жизни, если они вообще у них были, оказались ужасающе неправильными.

Брайди полагала: для того, чтобы повзрослеть, достаточно уехать подальше от родителей. Поскольку всерьез о взрослой жизни она даже не задумывалась, ей казалось, будто стать взрослым – значит избавиться от влияния и давления родителей.

Для Ника, который тоже не очень-то задумывался о будущем, быть взрослым означало состоять в негласном братстве завсегдатаев бара и пользоваться расположением более опытных его посетителей.

А Кайл… ладно, он о взрослой жизни вообще не думал, поскольку старательно избегал всего, что хотя бы косвенно было с ней связано.

Как же помочь трудным взрослеющим?

Во время работы с Кайлом – мы встречались год после его неудачного студенческого опыта – я в первую очередь обращал внимание на внутренние размышления, которым предаются многие трудные взрослеющие в попытках понять, что же такое взросление и что значит быть взрослым. Как я говорил, Кайл вообще не задумывался о взрослой жизни – ни о подготовке к ней, ни о том, что он будет в ней делать. Отвечая на простые вопросы в духе «Кем ты хочешь быть?» или «Как думаешь, чем ты будешь заниматься через пять, десять, пятнадцать лет?», юноша пожимал плечами: «Понятия не имею», – и он был искренен. Он просто не смел задумываться о подобном.

Вообще.

И дело не в том, что ему было лень – как мне, например, было бы лень думать о шахматах или кулинарии, которые меня не волнуют. Чтобы относиться к будущему равнодушно, Кайлу приходилось проявлять старание, упорство и целеустремленность – а иначе его охватывало непреодолимое ощущение тревоги.

Во время терапии я помог юноше признать и прекратить попытки заглушить мысли о взрослении. Как только он начал говорить о будущем, все встало на свои места. До этого он имел в корне неверное представление о том, как люди «обычно» взрослеют и как «обычно» ведут себя взрослые. Как и многие другие трудные взрослеющие, Кайл полагал, что вряд ли (или даже вовсе не) осилит этот путь.

С одной стороны, подросток был убежден, что сейчас, в свои девятнадцать, должен представлять, как проведет оставшуюся жизнь. Но поступление в колледж представлялось ему ужасающим: одной мысли об этом было достаточно, чтобы потерять уверенность в себе и своих знаниях: на кого люди «обычно» учатся? Разве можно делать ставку на что-то одно?

– А если я проучусь несколько семестров и пойму, что это не мое? – спрашивал он. – Что, если на самом деле я вообще не такой умный, каким меня считают окружающие?

С Кайлом я строил разговор таким образом, чтобы он понял, как люди взрослеют, превращаясь из подростков во взрослых, на самом деле. За свою практику я сотни раз вел подобные беседы – разными словами и дозированно, – но если собрать все в одну большую речь, получится что-то в духе:

«Спроси у родителей, у их друзей и коллег, у школьных учителей и профессоров – у всех взрослых, которые, как тебе кажется, довольны своей жизнью и занимаются любимым делом, – как они взрослели. Какой путь они прошли? И ты поймешь, что никто не шел к счастью напрямую. Каждому приходилось метаться из стороны в сторону. Такое происходит со всеми людьми твоего возраста. Если спросишь знакомых взрослых, то обнаружишь, что почти никто из них в твоем возрасте понятия не имел, чем будет заниматься в будущем. Будущее – это не что-то определенное. Это не специальность, которую ты выбираешь, и не работа, на которую тебя принимают. Будущее скрыто за горизонтом. Если бы прямо сейчас тридцатилетний ты из будущего распахнул дверь моего кабинета, вошел, сел рядом и рассказал о своей жизни, мы бы изумились количеству неожиданных поворотов. Прямо сейчас ты – это Льюис и Кларк, которые покидают Сент-Луис; Фродо, который вот-вот пересечет границу Шира; Люк Скайуокер, который готов проститься с Татуином. Ты никак не можешь знать, куда приведет тебя твой путь. Сейчас ты должен всего лишь выбрать направление; видишь, насколько все просто? Прямо сейчас тебе необходимо ответить на два вопроса: что тебе нравится и что тебе удается. Если ты сделаешь это сейчас, то впоследствии встретишь будущего себя – который ждет не дождется тебя настоящего».

* * *

Дело в том, что трудные взрослеющие, которые приходят ко мне на приемы – дети, похожие на Ника, Брайди и Кайла, – в основном не понимают, что люди не взрослеют в одночасье и никто никогда не бывает полностью готов к взрослой жизни. Как только подростки приходят к этой мысли, я обычно спрашиваю, сколько, по их мнению, нужно времени, чтобы повзрослеть. Наиболее трезвомыслящие называют «пять или десять лет», и это неплохой ответ. Однако истина в том, что человек взрослеет всю жизнь – ему всегда есть чему учиться.

Недавно я говорил об особенностях взросления с преподавателями старших классов и родителями учеников этих школ; мы затронули несколько вопросов развития (их я освещу во второй части этой книги). В результате не менее полудюжины присутствующих – высокофункциональных, успешных взрослых людей, которые уже давно вышли из подросткового возраста, – признались мне, что они сами до сих пор взрослеют и сталкиваются с перечисленными мной трудностями.

Даже взрослые так или иначе взрослеют.

Недавно я услышал хорошую шутку от одного из своих старших братьев. Несколько лет назад он завершил выдающуюся карьеру и вышел на пенсию. Это долго и счастливо женатый человек, который вырастил четверых ярких и успешных детей. Я опубликовал статью в New York Times под названием «How to Help a Teenager Be College Ready» («Как помочь подростку подготовиться к колледжу»), в которой обрисовал многие проблемы, освещенные в этой книге, и получил от него записку: «Хорошая новость: твоя статья мне понравилась. Плохая: кажется, к колледжу я не готов».