Текст книги "Приключения среди муравьев. Путешествие по земному шару с триллионами суперорганизмов"

4
Инфраструктура

Я поймал в объектив моей камеры серого с элегантным серебристым блеском рабочего Diacamma, шагающего с целеустремленным видом, и добавил увеличения[108]108
  Эта глава написана в основном на базе M. W. Moffett (1989). Nesting, emigrations, and colony foundation in two group-hunting myrmicine ants // Advances in Myrmecology. Ed. J. C. Trager, G. C. Wheeler. New York: EJ Brill. P. 355–370; и M. W. Moffett (1987). Division of labor and diet in the polymorphic species Pheidologeton diversus // Nat. Geogr. Res. 3. P. 282–304.


[Закрыть]. Я проследил, как он взошел на насыпь из мягкой почвы. Муравей перешел вершину и оказался аккурат посреди муравьев-мародеров, следовавших по фуражировочной дороге на другой стороне насыпи. Шестеро рабочих пригвоздили его к месту, а рабочие, нагруженные едой, отступили; затем прибыл солдат и добил диакамму сокрушительным ударом, бросив труп прямо возле дороги, где несколько мелких рабочих закопали его в грязь, и доставка еды возобновилась.

Семьи мародеров поддерживают быстрый, постоянный, хорошо защищенный поток еды и рабочей силы на своих постоянных фуражировочных дорогах. В то время как маленькие муравьиные семьи, как и люди в маленьких обществах, могут без дорог добыть и распределить запасы, которые им нужны, более крупные сообщества зависят от настолько сложной инфраструктуры, что у муравьев-мародеров она соперничает с нашей системой автодорог. Здесь приложима идея сверхорганизма: если микроскопический организм вроде бактерии может положиться на простую диффузию, чтобы распределить питательные вещества по своему телу, то большой организм, подобный человеку, нуждается в кровеносной системе[109]109
  H. Samaniego, M. E. Moses (2008). Cities as organisms: Allometric scaling of urban road networks // J. Trans. Land Use 1. P. 21–39; и J. Tyler Bonner (1988). The Evolution of Complexity. Princeton: Princeton University Press. В отличие от систем кровообращения позвоночных, системы магистральных дорог человека, как правило, децентрализованы, как и тропы у таких видов, как муравей-портной (см. главу 9).


[Закрыть].

Семьи мародеров избегают и заторов, и межвидовых стычек, как с тем рабочим Diacamma, когда дороги находятся в хорошей форме. Усилия по созданию хайвеев – часть логистики общества, обеспечивающая как пути подхода свежих бойцов на фронт, так и пути для доставки домой награбленного[110]110
  Муравьям дешевле держаться чистых троп, чем ходить по пересеченной местности. Об этом см. у J. H. Fewell (1988). Energetic and time costs of foraging in harvester ants, Pogonomyrmex occidentalis // Behav. Ecol. Sociobiol. 22. P. 401–408.


[Закрыть]. За муравьиными магистралями хорошо ухаживают – так их можно отличить от временных путей, создаваемых рейдами.

Каждый размерный класс рабочих участвует в создании дорог. Все субкасты убирают неровности с поверхности фуражировочной дороги: пока рабочие среднего размера и солдаты корчуют торчащие корешки и камешки, рабочие мелкого размера вынимают почвенные гранулы, формируя слегка вогнутую в поперечнике форму дороги. Отходы отбрасывают по краям тракта, где они накапливаются в виде насыпей, вроде той, через которую перевалил муравей Diacamma. Когда земля влажная, мелкие и средние рабочие достраивают крепостные валы до сплошных земляных перекрытий в виде галерей с тонкой крышей из почвы, взятой с поверхности дороги или из шахт – тупиковых туннелей около дороги, служащих карьерами.

Солдат муравья-мародера поднимает муравья Diacamma, убитого при вторжении на фуражировочную дорогу семьи. Выброшенный труп был похоронен мелкими рабочими

Участники строительных команд тратят свои силы больше на добывание строительных материалов, чем на поиск еды. Очень похоже, что они не передают друг другу никаких коммюнике[111]111
  См., например, A. S. Aleksiev, B. Longdon, M. J. Christmas, A. B. Sendova-Franks, N. R. Franks (2007). Individual choice of building material for nest construction by worker ants and the collective outcome for their colony // Anim. Behav. 74. P. 559–566.


[Закрыть]. Скорее, как каменщики с навязчивой идеей, неспособные пройти мимо незаконченной стены, проходящие муравьи реагируют на строительный проект в действии, и строения возникают безо всякого активного сотрудничества. Участки стен, которые удобно расположены и сформированы вдоль дороги, привлекают наибольшее внимание со стороны прохожих, несущих кусочки земли. В результате сводчатые галереи возводятся до готовности там, где больше всего нужны, без чертежей, а их повреждения чинятся позже без суеты.

Выполнение больших проектов без коммуникации называется стигмергией. Подход мародеров к строительству был взят на вооружение специалистами по робототехнике, обнаружившими, что цели – например, собрать в кучу мелкие предметы группой простых роботов, реагирующих на уже проделанную работу, – легче и дешевле достичь, чем при использовании одного большого и более разумного робота[112]112
  R. Beckers, O. E. Holland, J.-L. Deneubourg (1994). From local actions to global tasks: Stigmergy and collective robotics // Artificial Life IV: Proceedings of the Fourth Workshop on the Synthesis and Simulation of Living Systems. Ed. R. A. Brooks. P. Maes. Cambridge, MA: MIT Press. P. 181–189. Дополнительные примеры стигмергии См.: G. Theraulaz, J. Gautrais, S. Camazine, J – L. Deneubourg (2003). The formation of spatial patterns in social insects: From simple behaviours to complex structures // Philos. Trans. R. Soc. Lond. Ser. A, 361. P. 1263–1282; и Th. D. Seeley (1995). The Wisdom of the Hive. Cambridge, MA: Harvard University Press.


[Закрыть]. Стигмергия используется в таких веб-сайтах, как Wikipedia и Google, где многие люди добавляют свои мысли к утверждениям и выбору других[113]113
  M. A. Elloitt (2007). Stigmergic collaboration, Ph. D. thesis, University of Melbourne, Australia.


[Закрыть].

Солдаты мародеров исполняют роль, которую люди отводят тяжелому строительному оборудованию. Я называл самых крупных солдат гигантами с того дня, как впервые увидел одного, выбиравшегося из гнезда в Суллии, к радости мистера Бирамойдина и других служащих лесничества. Вообразите человека и слона, работающих вместе на строительстве дороги; разница в размере между гигантом и крошечным рабочим почти в десять раз больше.

Фуражировочная дорога муравьев-мародеров с земляными бортами и частичными земляными перекрытиями, проложенная через листовой опад в Джохоре, Малайзия

Относительно редко встречающиеся гиганты выполняют работы, которые хоть и нечасты, но требуют их мастерства. В то время как мелкие муравьи так вездесущи, что их дела так или иначе будут сделаны, изъятие всего лишь пары гигантов из рабочей команды может вызвать деградацию тропы[114]114
  Солдаты небольшого размера тоже выполняют расчистку, но с более ограниченной эффективностью. Такова ирония умелого выполнения работы в обществе: вместо того чтобы в результате увеличивать свою численность, как это делают городские голуби, умеющие строить гнезда на каждом подоконнике, эффективно управляемая семья обходится меньшим количеством специалистов-экстремалов – и, возможно, когда их обязанности достаточно редки, опасно малым. См.: E. O. Wilson (1968). The ergonomics of caste in the social insects // Am. Nat. 102. P. 41–66.


[Закрыть]. Упавшие предметы вроде веток и листьев нарушают движение и должны быть убраны, чтобы дорога оставалась пригодной для использования. Когда один из этих гигантов прибывает к такому препятствию, он подлезает под него, затем высоко поднимает голову, вставая на цыпочки. В итоге он спихивает предмет на одну сторону, если не с первой попытки, то со второй или с третьей, в манере, сходной с тем, как слоны расчищают человеческие дороги. Когда земляные крыши галерей проседают, крупные муравьи-мародеры чувствуют давление своими головами, когда проходят под этими участками, и приподнимают их снизу. Капитан Чарльз Томас Бингэм, ирландский офицер, живший в Бирме, называл муравьев-солдат «совковыми лопатами и трамбовками муравьиного Департамента общественных работ». Их действия поднимают провисающие своды и, по-видимому, увеличивают их целостность путем трамбовки частиц почвы. Земляные кровли тонко гранулированы снаружи и сглажены изнутри воздействием муравьев-солдат.

Помимо ограждения своих дорог, муравьи-мародеры строят более толстые земляные сооружения над ценными фруктовыми или мясными кусочками, структуры, которые облегчают потребление провианта. Рабочие охраняют наружные стены, пока другие едят в узком зазоре между этим наружным слоем и внутренним настилом, поглощающим любую влагу, из-за которой обедающие могут в противном случае попасть в грязь.

Перекрытые проходы и прикрытые пищевые кусочки аккуратнее всего содержатся в местах нахождения толстой подстилки или растительности, которая обеспечивает физическую опору, поэтому требуется меньше заботы, чтобы их поддерживать. Для чего все эти усилия? Это непохоже на защиту от буйства стихий. Земляные работы разваливаются под дождем и распадаются, когда земля сухая. Крыши галерей достаточно тонки, чтобы их можно было проткнуть пальцем, и, значит, дорога работает вне зависимости от погоды, лишь когда проложена в подземном туннеле, возможно выкопанном другим животным и потом заброшенном. В ином случае около гнезда муравьи могут сделать подземную дорогу сами: со временем строительные бригады могут соскрести так много земли с поверхности тропы, что хайвей погружается и исчезает из виду, и тогда муравьи могут обустроить более толстую, непроницаемую для дождя крышу, которая сливается с окружающим ландшафтом.

Главное назначение этого неутомимого строительства – защита. Поскольку фуражировочные дороги простираются на десятки метров, они проходят по территориям, контролируемым другими видами муравьев. Поэтому муравьи-мародеры должны организоваться для защиты своих фуражировочных дорог от агрессивных соседей или даже от незадачливого прохожего вроде Diacamma. Довольно странно: когда земляных валов нет или они проломлены, работа по защите дорог достается самым расходным муравьям в семье – увечным и дряхлым. На том месте, где я увидел, как убили Diacamma, вдоль каждой стороны дороги стоял ряд мелких рабочих и небольших из средней размерной группы, готовых отразить сколько угодно сородичей покойного, которые могли бы сюда забрести. Мародеры темнеют с возрастом, меняясь от светло-кофейного до темного оттенка какао, и многие из этих стражей были старыми, судя по их почти черным покровам. Безногие и немощные изо всех сил пытались оставаться в вертикальном положении, атакуя случайных вторженцев из соседнего гнезда муравьев Diacamma.

Обычно у муравьев с возрастом рабочие склонны больше рисковать, демонстрируя, что их долгосрочная ценность для семьи снижается по мере старения. Огненные муравьи, например, в возрасте нескольких месяцев участвуют в битвах с соседними семьями, в то время как те, которым несколько недель от роду, убегают, а те, которым несколько дней, притворяются мертвыми[115]115
  D. L. Cassill, K. Vo, B. Becker (2008). Young fire ant workers feign death and survive aggressive neighbors // Naturwissenschaften 95. P. 617–624.


[Закрыть]. Старые и раненые мародеры часто служат на наихудших позициях, таких как охрана дорог. Они также выбрасывают мусор из гнезда на общественную помойку, или свалку, где работают, пока не падут, присовокупляя свои тела к остальному мусору семьи.

Для семьи мародеров, которых беспокоили Diacamma, вся суета из-за спорного участка дороги улеглась за несколько часов, за которые была достроена галерея: рабочие Diacamma теперь могли пройти над фуражировочной дорогой, в блаженном неведении, что под ними что-то происходит. Если дорогу заглубить под землю, она защищена, как проход в армейский бункер, и ей не угрожают даже шаги человека.

Заграждения, сооружаемые над дорогами и продуктами, предупреждают также битвы между соперничающими семьями мародеров. Когда их нет, противостояние может продолжаться целый день с участием тысяч мелких рабочих, которые прибывают и прибывают на линию столкновения двух армий. Иногда эта свалка из муравьев достигает метровой ширины. По сравнению со всеобщей свалкой, которая разражается при ловле добычи, эти битвы разворачиваются чрезвычайно аккуратно. Сначала мелкие рабочие изучают друг друга скорее как партнеры в танце, чем как борцы. Драки начинаются, когда пары сцепляются мандибулами, затем несколько минут пребывают в захвате, потом освобождаются и маневрируют в поисках лучшей позиции. Смертельные случаи нарастают, когда дополнительные рабочие вцепляются в одного из схватившихся муравьев. Сражающиеся могут подгибать заднюю часть тела, затрудняя другим захват за их хрупкую талию. Тем временем они заняты стридуляцией – машут брюшками так, что похожая на пилку для ногтей ребристая поверхность на нижней части брюшка трется о скребок, расположенный под тонкой талией, создавая треск, похожий на звук, как если провести пальцем по расческе; это можно расслышать, слегка зажав крупного рабочего и поднеся к уху. Это может быть призывом о помощи, хотя муравьи, будучи глухими, чувствуют треск лишь как вибрацию через субстрат. Через несколько минут борьбы одна из конечностей муравья отрывается, как рука жертвы средневековой пытки, растянутой на дыбе. Медленно и неотвратимо рабочие рвут друг друга на части.

Среди муравьев в целом большинство смертельных боев – это варианты именно такого рукопашного боя. Некоторые виды избегают длительных схваток, вместо этого применяя подход «кусай-и-беги», быстро нанося урон, а затем бросаясь прочь. Многие из них используют своего рода газовый баллончик, распыляя инсектициды из брюшка. Никакого другого способа безопасно наносить урон на расстоянии муравьи не разработали, а у людей подобного типа конфликты привели к изобретению копья. В одном замечательном случае исключение составляют рабочие Dorymyrmex, которые мешают своим противникам добывать пищу, окружая вражеское гнездо и сбрасывая камни на гнездовые входы и на головы врагов, когда те пытаются выйти, – нелетальная, но эффективная техника[116]116
  Про оборонительное поведение в общем см.: A. Buschinger, U. Maschwitz (1984). Defensive behavior and defensive mechanisms in ants // Defensive Mechanisms in Social Insects. Ed. H. R. Hermann. New York: Praeger. P. 95–150; и M. H. J. Möglich, G. D. Alpert (1979). Stone dropping by Conomyrma bicolor: A new technique of interference competition // Behav. Ecol. Sociobiol. 6. P. 105–113.


[Закрыть].

Какая семья мародеров побеждает? Одним особенно палящим днем в Сингапурском ботаническом саду я провел эксперимент с балончиками краски. Распыляя понемногу разные неоновые краски на двигающиеся по дороге толпы, я смог пометить небольшую часть рабочих нескольких семей. Через три дня я наткнулся на битву между двумя группами из этих гнезд. Озирая тысячи дерущихся муравьев, я видел, как более крупный батальон «розовой» семьи в конце концов затопил «зеленых», которые отступили всего лишь с сотней убитых с обеих сторон, и дальше сражение не пошло. В схватках между гнездами медовых муравьев в Аризоне особые «разведывательные рабочие» передвигались по полю брани, чтобы оценить размеры противостоящих армий, а затем выводили новые отряды или организовывали поспешное отступление, в зависимости от ситуации[117]117
  C. J. Lumsden, B. Hölldobler (1983). Ritualized combat and intercolony communication in ants // J. Theor. Biol. 100. P. 81–98.


[Закрыть]. Я понятия не имел, каким образом «зеленые» поняли, что пора сдаваться и нет шансов победить, но в некий момент их армия явно решила покинуть поле боя, а не сражаться дальше.

Так как у муравьев-мародеров нет разведчиков, которые могли бы отслеживать чужаков вокруг их гнезда, конфликты между ними имеют мало отношения к территориальности – контролю над местностью. Схватки бывают лишь случайными, когда рейд одной семьи встречает рейд или фуражировочную дорогу другой. Этого можно избежать – даже около чужого гнезда, – когда дороги проведены скрытно. Поскольку размеры армии муравьев-мародеров, похоже, тем больше, чем ближе битва к их гнезду или к той еде, которую они защищают, та семья, которая потеряет больше в случае проигрыша, обычно сметает другую и побеждает.

Как для большинства видов муравьев, для муравья-мародера характерно центростремительное фуражирование (central-place forager), то есть его запасы еды направляются в единственное центральное гнездо, в котором размещается царица и ее потомство. Именно здесь семья больше всего вкладывается в защиту, что делает выкапывание гнезда мародеров одинаково мучительным как для исследователя, так и для насекомых.

Но мне пришлось это сделать. Изучать муравья-мародера, не заглянув в его гнездо, имело бы столько же смысла, как изучать людей, не заглядывая в их дома. Я также знал, что муравьи вряд ли легко согласятся с моей попыткой шпионить за их домашней жизнью. Продумывая заранее все это дело, я выбрал себе боевое снаряжение: длинные штаны, футболка с длинными рукавами, пара плотных вязаных носков и прочные ботинки. Придя в Сингапурский ботанический сад, я заправил футболку в штаны, а штаны в носки и двинулся к гнезду с остро наточенной лопатой. Зависнув над муравейником, я глубоко вдохнул, прежде чем вонзить лопату в землю, затем подцепил маленький кусочек почвы, и немедленно наружу полилась масса раздраженных муравьев. Я откинул почву в сторону и копнул снова. И снова. Мне удалось сделать всего несколько движений, прежде чем рабочие всех размеров набежали на мои ботинки и носки, вверх по штанам и футболке до первого участка открытой кожи, который смогли найти: до моей шеи и запястий.

Когда не смог дольше терпеть сотни укусов, я отбежал туда, где меня не могли достать нападающие, и отряхнул муравьев с кожи и одежды. Затем снова схватил лопату и бросился обратно в бой.

Повторив этот цикл несколько раз, я обнаружил, что орда мелких рабочих, изливающихся из расширяющейся бреши в земле, продвинулась в стороны на много метров. К проблеме добавилось то, что муравьи, которых я стряхнул с себя, заняли безопасные участки, использованные мною раньше. В конце концов мне приходилось отбегать от гнезда, чтобы немного отдохнуть от отчаянных защитников.

Азарт раскопок заключается в поиске самки. Самка мародеров хорошо бегает, и за то время, что нужно для выкапывания гнезда, она вполне может куда-нибудь переместиться, поэтому трудно ее найти. При моей первой попытке она была покрыта свитой из рабочих, и в результате – ох! – ее до боли трудно было поймать.

Вот еще один пример ценности средних рабочих и солдат: сражения между семьями ведутся только мелкими рабочими, а более крупные муравьи – тяжелая артиллерия – переходят в полный боевой режим лишь в самый отчаянный час, когда под угрозой оказывается гнездо. Это разделение труда имеет смысл в военное время. В 1914 году британский инженер и военный теоретик Фредерик Ланчестер обосновал преимущество численного превосходства над противником даже при условии использования в бою отрядов низкой квалификации, если сражение идет в больших масштабах. Следовательно, мелкие рабочие, требующие небольших затрат ресурсов для их выращивания и содержания, образуют некую «расходную касту» и для сражений, и для охоты. Во время межсемейных конфликтов бои ведутся один на один, битва идет на измор, в ней победитель давит количеством, а не качеством[118]118
  N. R. Franks, L. W. Partridge (1993). Lanchester battles and the evolution of combat in ants // Anim. Behav. 45. P. 197–199; и S. D. Porter, C. D. Jorgensen (1981). Foragers of the harvester ant, Pogonomyrmex owyheei: A disposable caste? // Behav. Ecol. Sociobiol. 9. P. 247–256. Печальная правда военной истории человечества заключается в том, что размещение самых расходных солдат на передовой часто окупается. Хотя современные вооруженные силы делают все возможное для защиты своих солдат (например, проводят ковровую бомбардировку перед их отправкой), не случайно на момент написания этой статьи последней войной, в которой американский генерал погиб в бою, была вьетнамская – и эта смерть была вызвана падением вертолета в густом тумане, а не огнем противника.


[Закрыть].

Став свидетелем раскопок, Падди Мерфи заявил, что восхищен моей терпимостью к укусам мародеров. Награда за укусы оплатила все: я увидел изнутри домашнюю жизнь мародеров. Их гнезда часто располагаются у комля дерева, где семья занимает доступные пустоты, такие как заброшенные норы грызунов, полости, оставшиеся от сгнивших корней, а то и закопанные кувшины – любое пространство под землей им сгодится. В этих пустотах среди толп рабочих размещаются яйца, личинки, куколки и пищевые запасы, такие как семена и безногие тела животных. Также в состав муравейника входят меньшие, отдаленные камеры, вырытые самими муравьями, деятельность которых приводит к появлению красноречивых груд почвы вокруг основания дерева. Они находятся рядом (но обычно отделены) с мусорными кучами семьи муравьев – семенной шелухи и выброшенных останков насекомых.

В этих отдаленных камерах находится бледная молодь – взрослые муравьи, но такие юные, что их экзоскелеты еще не совсем затвердели. Здесь молодые мелкие рабочие играют роль нянек, заботясь о расплоде. Также эти камеры набиты рабочими-«бочками» (replets) среднего и крупного размерного класса – это особая субкаста мародеров, отличающаяся от прочих средних рабочих и солдат. «Бочки» служат живыми кладовыми, набирая в раздутые брюшки и затем отрыгивая жидкую пищу для остальных членов семьи. (Пища эта маслянистая, поскольку «бочки» наедаются богатых маслами семян.) Раскапывая первое гнездо, я рассматривал «бочки» как некое подобие жировых клеток в человеческом теле и задумывался над тем, какое их количество необходимо для семьи, чтобы она оставалась здоровой. Этот вопрос все еще без ответа. Жидкие запасы в «бочках» лишь часть накопленных ими резервов: рабочие также запасают семена и мясо недавно пойманных насекомых. Поскольку запасы в «бочках» не портятся, возможно, что их опорожняют в самые голодные времена.

Неясно, каким образом выбирают мародеров, которые будут вести ленивую жизнь «бочки», предоставив другим работать снаружи муравейника, но их жизнь максимально отличается от жизни рабочих особей. Ремонтируя дороги и терзая добычу, обычные рабочие среднего размера и солдаты высоко поднимаются на ногах при ходьбе. Во тьме гнезда их сородичи-«бочки» ползают, таща брюшко по земле, или закапываются посреди расплода, сцепившись вытянутыми ногами с отдыхающими мелкими рабочими.

Определение численности мародеров в гнезде – обычно в пределах между 80 000 и 250 000 рабочих особей – может тоже стать приключением. Для раскопок в Таиланде, например, я поехал к северу от Бангкока в национальный парк Там Дао в компании приматолога Уоррена Брокелмена, изучавшего обезьяну-брахиатора гиббона. На станции внутри парка мы слышали истории о местном тигре, который так обнаглел, что запрыгивал в открытые окна и вытаскивал тела своих жертв. В первую же ночь на открытой веранде Уоррена я был разбужен звуком урчания в темноте. На рассвете Уоррен показал мне тигриные следы в грязи.

Позже тем же утром я пошел вместе с Уорреном посмотреть на пару кампучийских гиббонов, поющих дуэтом в маленькой долине. Заметив поблизости тропу мародеров, почти невидимую в толстом слое листового опада, я опустился на колени и около часа понемногу продвигался по тропе, с удовольствием забыв о всех этих позвоночных, чье простое поведение типа прыжков в окна делало суперорганизованные толпы муравьев еще более впечатляющими, крохотные они или нет. Забыв о времени, я продвигался вперед, пока не обнаружил себя около вершины какого-то холма. На гребне возвышался колонноподобный ствол диптерокарпового дерева, а у основания дерева, помеченное выброшенной почвой и раскиданным вокруг извилистых корней муравьиным мусором, наконец-то обнаружилось гнездо! В течение нескольких безрассудных секунд я продвигался вокруг дерева на четвереньках в классической «компрометирующей позе». Затем что-то заставило меня посмотреть вверх, и там, всего в двух метрах от меня, был слон. Морщинистый и серый, он стоял абсолютно неподвижно и молча, приподняв правую ногу, как будто собирался шагнуть вперед. В тот момент двигались только его глаза, ресницы поднимались и падали при моргании. Когда же он повернулся и двинулся в лес, все, о чем я смог подумать, это насколько же неизмеримо больше, чем слон, я должен выглядеть с точки зрения муравья.

Опомнившись после нервирующей, но захватывающей встречи, я выкопал муравьиное гнездо складной лопаткой, положил несколько килограммов муравьев и земли в пластиковый мешок и поковылял обратно к джипу Уоррена, оставшемуся в получасе ходьбы. Тем вечером в столовой паркового хостела я убедил повара позволить мне положить мой драгоценный мешок в кухонный холодильник. Мне надо было заморозить муравьев – то есть обездвижить или убить, – чтобы отделить их от земли для пересчета. Я пошел спать, удовлетворенный дневными трудами.

Но на следующий день дежурил другой повар. Никто не сказал ему о моих муравьях, и он убрал мешок из холодильника и поставил его на пол. Муравьи ожили, прогрызли пластик и затопили кухню. Я сумел окружить их и собрать примерно за час, терпя бесчисленные укусы за пальцы. К счастью, мои познания в тайских ругательствах были скромными, и я сумел умилостивить нового повара двумя бутылками пива и множеством комплиментов его обжаренной лапше pad see ew. Болезненные укусы и тайские проклятия были забыты сразу, как только я подбил данные и отправился расслабиться в грязную столовую общежития, где ел липкий рис под десятиваттной лампочкой, пытаясь произвести впечатление на двух девушек, приехавших на каникулы из Австралии, тем, как круто быть энтомологом (а когда это не сработало, то фотографом из National Geographic). Но я забыл один из важнейших уроков, преподанных изучением муравьев-мародеров: после стычки всегда остается один рабочий, ожидая подходящего момента для точной мести. На этот раз это случилось в середине моей трапезы. Я начал орать и охлопывать себя, и девушки исчезли.