Текст книги "Миг. Пьеса"

Сцена третья

Прежняя гостиная. За столом Бранин и Ирена.

Бранин. Ну, вот все и прояснилось. Можно больше не беспокоиться.

Ирена. А я и не беспокоилась. Ты меня удивил.

Бранин недоуменно смотрит, но тут же его лицо разглаживается, он улыбается.

Бранин. А я сегодня ноги промочил. Задумался и забрел в лужу на улице. Представляешь?

Ирена. Это глупо. Не вижу, что тут смешного. А вот насчет Мига…

Бранин (вставая). Не желаю больше слышать об этом. Все теперь ясно, и хватит.

Ирена. Не хватит. Или хватит, на самом деле. Но я хочу знать. Ты бы действительно выгнал его из нашего дома прямо сейчас? И тебя удержала только его история?

Бранин. В первый момент да, но сейчас я принял решение.

Свет гаснет, загорается. Теперь за столом Бранин и Кревс.

Бранин. И что же?

Кревс. Ничего.

Бранин. Как-то бессмысленно. Ты узнал что-нибудь?

Кревс. Прости, но я работаю в департаменте, который занимается беженцами, а не в секретной службе.

Бранин. Я, тоже прости, не понимаю.

Кревс. Как и про большинство людей, которые к нам прибывают, мы доподлинно ничего не знаем. Это в самом деле какие-то «миги».

Бранин. То есть все на одно лицо и с неясным прошлым.

Кревс. Ну, ты же философ, в конце концов. Прекрасно понимаешь, что и имя, и история прошлой жизни – вещи весьма относительные.

Бранин. Насчет имени – это безусловно. Но вот прошлое…

Кревс. То же самое. Подумай, сколько раз ты был влюблен, пока не остановился на Ирене?

Бранин. Было пару раз.

Кревс. Не ври. Мы с тобой дружим еще со школы. Ты был влюбчив как павиан.

Бранин (удивленно). А павианы влюбчивые?

Кревс. Очень. Они очень энергично интересуются любовью.

Бранин. Хорошо, я был павианом. Что с того?

Кревс. Это твое прошлое, твоя история. Скажи мне – глядя на себя самого сейчас в зеркало, ты можешь этому поверить? То есть тот павиан и этот господин профессор – это один и тот же человек?

Бранин. За другими павианскими женщинами я, пожалуй, уже не готов по веткам скакать. К тому же, я ведь тебе говорил – я снова влюбился в Ирену. Так что ты хотел сказать?

Кревс. Очевидно, что «окончательные жены» – это те, в кого снова и снова влюбляешься. Хотя, может быть, просто дело в том, что твоя жена сейчас проводит больше времени с посторонним мужчиной. Больше, чем с тобой, я имею в виду.

Свет гаснет, загорается. За столом Бранин и Дина.

Дина. Значит, наш прелестный чиновник так ничего и не узнал.

Бранин. Мига, как это называется… словом, его проверили специалисты. Поговорили с ним – он действительно разбирается в обслуживании самолетов. И когда он выучится языку еще более… основательно, то, может быть, сумеет сдать экзамен и работать в аэропорту.

Дина. Страшная у него история. Если это правда, конечно. Чего не придумаешь, чтобы тебя приняли. Но как бы то ни было, я лично против, чтобы такие как он работали на аэродроме.

Бранин. Почему?

Дина. До первого взорвавшегося самолета этот вопрос будет теоретическим. А если рванет – то бессмысленным. Не надо ничего проверять.

Бранин. Бессмысленно думать, что вокруг тебя исключительно враги. Так с ума можно сойти.

Дина. С ума сошли те, кто впускают в страну неизвестно кого. Про которых ничего не известно и не понятно. И от которых неизвестно что ждать.

Бранин. Но, видишь ли, в его стране действительно идет война.

Дина. В которой он, быть может, и участвовал. А сейчас просто скрывается.

Бранин. Я не могу за все это отвечать. Я не знаю. Я просто хотел помочь.

Дина. Он станет счастлив и за твою помощь станет тебе руки целовать.

Бранин. Не станет, да и не надо. Какие у тебя несусветные фантазии. Это ведь просто человек…

Дина. Такой же, как и мы. Это ты имеешь в виду? Я хорошо знаю этот миф и заверяю тебя, что подобная идея не просто не соответствует самому простому здравому смыслу и наблюдательности, но еще и очень опасна. Пока все в порядке, этот твой чудесный «точно такой же человек» сидит себе тихо и никого не трогает. Но поверь, он в любой миг может перевоплотиться, и новый его вид может тебе ужасно не понравиться. Тебе надо быть очень осторожным.

Бранин. О чем это ты?

Дина. Он целыми днями проводит в обществе твоей жены. Тебя это никак не тревожит?

Бранин. Да вы как сговорились, честное слово!

Свет гаснет, загорается в правой части. В комнате Бранин и Ева.

Ева. А Коле уже лучше. Он теперь не только выходит гулять. Сегодня попросил купить ему новый холст, хочет поработать.

Бранин. Я очень рад за него. Невезучий он какой-то все-таки.

Ева. Да, Коля такой. Ты ведь столько лет его знаешь – с ним всегда что-то происходит. Я имею в виду, что если кто-то может поскользнуться и упасть, то это будет он.

Бранин. Ничего, со всеми бывает. Хотя, откровенно говоря, без тебя бы он просто не выжил. Он, конечно, страшно талантливый, но в остальном абсолютный ребенок.

Ева. Да. (Несколько мнется.) Именно как ребенок. Поэтому, поэтому… не знаю, как сказать.

Бранин. Я могу чем-то помочь?

Ева (решившись). Да. Видишь ли, дело в том, что Коля действительно не совсем взрослый человек. Поэтому у нас уже давно нет никакого секса. Ему это не нужно, а мне нужно. Но я ведь не могу ему изменить.

Бранин. Да, я понимаю. Но что тут я могу сделать?

Ева. Вы с ним друзья. Поэтому с тобой это не будет изменой. Ты просто поможешь другу.

Бранин. Подожди… то есть ты предлагаешь… чтобы мы с тобой занялись любовью?

Ева. Я знала, что ты меня поймешь.

Бранин. Я, конечно, понимаю тебя, но ты забываешь об одном деле. Я ведь женат.

Ева. Да ты что! (Машет на Бранин рукой.) Ирена – моя лучшая подруга.

Бранин. Ну вот. Как ты думаешь, будет ей приятно узнать, что я изменил ей с лучшей подругой?

Ева. А разве она узнает об этом?

Бранин. Ну, конечно, можно ей не говорить, но все равно это будет некрасиво. Просто жуть, что ты это обсуждаешь со мной. Это же обыкновенное предательство. Гадость.

Ева. Послушай, ты прекрасно знаешь, что некоторые считают меня круглой дурой. Я не против. Никакого для себя ущерба в этом я не нахожу. Но еще ты прекрасно знаешь, что я совсем не дура. Следовательно, отчетливо понимаю, что такое предательство. И я тебе, Бранин, скажу откровенно, если ты не переспишь со мной, то я выберу для этой цели какого-нибудь по-настоящему неприятного типа, а потом расскажу тебе, как все было. В подробностях. Чтобы ты свое предательство прочувствовал основательно.

Бранин (в растерянности чешет лоб). Да, конечно, я знаю, что ты совсем не глупа. Но пойми, что если ты для Коли в определенном смысле его мать, то, следовательно, не должна спрашивать разрешения… господи, что я говорю. Словом (повышает тон), у меня с Иреной совершенно другие отношения, и странно, что ты этого не понимаешь. Я люблю ее! Сейчас даже больше, чем раньше. Она очень дорога мне! Она верна мне! И хотя бы поэтому я не могу обмануть ее!

Ева (твердо). Можешь.

Бранин (в оторопи). Что ты имеешь в виду?

Ева. Ты совершенно свободно можешь изменить Ирене, если единственное препятствие для тебя – это ее верность.

Свет на сцене снова меняется. За столом Бранин и Кревс.

Бранин. Я совершенно измучился.

Кревс. Это ты про Мига? Про то, как поступить? Да выгони его наконец, и на душе у тебя сразу станет ясно, как в стакане…

Бранин. С чем?

Кревс. С прозрачной родниковой водой.

Бранин. Я не могу. Во-первых, все мне просто уши прожужжали, что я потенциальный рогоносец. Кстати, ты первый! И ты не одинок. Словно все мои друзья превратились в Яго. Как это будет во множественном числе?

Кревс (смеется). Не знаю. Зато, наверное, если Яго – это женщина, тогда она будет Баба Яга.

Бранин (зло). Перестань. Я верю Ирене, не могу не верить, ведь не спрашивать же ее напрямую. Это все глупость и пошлость какая-то. И если я именно сейчас выставлю Мига, кто-то может подумать, что я что-то заподозрил, и я, таким образом, сделаю только хуже.

Кревс. Нет ничего проще. В конце концов, ведь это из-за меня он у вас появился. Давай я объявлю, что эксперимент удачно завершен, и мы его выселим хоть завтра.

Бранин (с надеждой). Это выход. Да, было бы совсем неплохо так и сделать. Но есть еще одно обстоятельство. Я, видишь ли, не могу избавиться от него по той удивительной алогичной причине, что чувствую себя перед Иреной виноватым.

Кревс (делает удивленное лицо). Постой, что же ты это натворил такого алогичного, что не можешь отправить ко всем чертям красавца, к которому ревнуешь собственную жену?

Бранин. Я не имею права ревновать ее.

Кревс (как бы догадываясь, нащупывая). Ты имел право ревновать, а теперь у тебя этого права нет. Ну и ну! Что же такого сделал? У меня в голове вакуум. В самом деле – ты ведь не изменил ей?

Бранин. Именно что изменил.

На лице у Кревса появляется и застывает гримаса огромного удивления, смешанного с недоверием.

Кревс. Это невозможно. То есть, конечно, возможно, но зачем? Я ничего не понимаю. Представить, что тебя охватила внезапная страсть, я, прости, не могу. А если не так, то зачем?

Бранин. Тут главное не зачем, а с кем.

Кревс. Опять загадка? Хорошо, раз уж ты сам начал, то рассказывай все до конца.

Бранин. С Евой.

Кревс. С ней?! (Смеется.) Ну, тогда спешу тебя успокоить, это не считается. Можешь не переживать.

Бранин. Почему это? У тебя какая-то идиотская реакция. Что тут смешного?!

Кревс. Дорогой мой профессор, дело в том, что ты, наверное, единственный человек, который не знает, что Ева абсолютно легковесно ведет себя и совершенно доступна… ну, не то чтобы для всех, но для многих. Да что там говорить, как-то раз, как она мне рассказывала, у нее одновременно было четверо или даже пятеро любовников.

Бранин (пораженный). Как тебя понимать? Почему она тебе об этом рассказывала?

Кревс. Но это же очевидно. Потому что одним из любовников был я. Так что не переживай, еще раз тебе говорю. Интрижка с Евой – это даже не приключение. Это легкий завтрак, если угодно. Я лично был уверен, что у тебя с ней уже было, и не раз. Она – как бы тебе сказать поточнее – в этом смысле ведет себя даже не аморально. Потому что моралью тут и не пахнет. То есть ей даже в голову не приходит, что она делает что-то плохое или неправильное. Поэтому секс с ней, понимаешь… не может быть для тебя изменой. Просто так случилось, что вот ты не ел этого никогда, тебе даже в голову не приходило попробовать, а тут тебе подсунули. Забудь про это поскорее – вот мой тебе совет.

Бранин. Я совершенно отвратительно себя чувствую. И теперь ты понимаешь, почему я не могу выпроводить Мига.

Кревс. Я понимаю одно – что ты очень нежный и смешиваешь две совершенно разные истории.

Бранин. А мне кажется совсем по-другому. Мне кажется, что это все одна история, и эта история сейчас в одном миге от чего-то очень неприятного. Чего-то ужасного.

Кревс. Нервы.

Свет вновь меняется, и в комнате теперь Бранин и Ирена.

Ирена. Ты поговорил с Андреем и принял решение. То есть ты теперь уверен на сто процентов. И я по-прежнему твоя жена. Значит, должна подчиниться.

Бранин. Ну что ты! Я не уверен. Но, видишь ли, невозможно, чтобы наедине с тобой все время находился посторонний мужчина.

Ирена. Ты ревнуешь? Ты думаешь, что я тебе с ним изменяю?

Бранин (делая трагический жест). Прекрати этот разговор! Ничего подобного я не думаю! Но дальше так продолжаться не может. Вот мое решение – он пробудет у нас дома еще неделю, а потом будет объявлено, что эксперимент закончился, и он отсюда съедет. Куда? Не знаю, Андрей сказал, что ему что-нибудь подыщут. И все у нас будет как раньше.

Ирена. Хорошо. Значит, осталась одна неделя.

Конец третьей сцены

Сцена четвертая

Гостиная. За столом Бранин в одиночестве.

Бранин (обращаясь к залу медленно и лениво). Вот не вспомню, кто мне это рассказал. Наверное, Андрей, он это дело любит. Да, наверное, он. Миф такой. Как будто если выпивать коньяка помногу и часто, например, в понедельник, среду и пятницу по бутылке, то якобы через некоторое время вырабатывается удивительная стойкость к внешнему миру. Это от того, что мозг от коньяка сначала перевозбуждается, а потом впадает в ступор, и так много раз подряд. Так что вместо мозга образуется нечто вроде мышцы. Этот мозг ничем не пронять. Он ко всему готов. (Встает и начинает ходить.) Врет, наверное, мой милый друг. Потому что, во-первых, пока достигнешь нужной степени совершенства, помрешь определенно от каких-нибудь сопутствующих болезней. А во-вторых – вот взять меня. Меня дергают и трясут довольно регулярно уже почти два месяца, но никакой тренировки я в себе не ощущаю. Мечтаю лишь, чтобы все это побыстрее закончилось. Может, лучше перейти на коньяк?

Дверь в комнату Мига открывается, и на пороге показывается сам Миг. Он проходит к столу и останавливается перед Браниным.

Миг. Мне кажется, вы хотели со мной поговорить.

Бранин. Неправда. Если откровенно, я просто хотел бы, чтобы вас поскорее здесь не стало. Я ждал, я жду. Это не значит, что я хочу с вами говорить.

Миг. Но почему? Ведь за все время, пока я пользовался гостеприимством вашего дома, вы беседовали со мной только несколько раз – а это очень странно для меня.

Бранин (начиная злиться). У меня много работы. Я занят. Понимаете – занят! И знаете, давайте лучше прекратим этот разговор. Еще несколько дней, и мы расстанемся. Так будет лучше.

Миг. Только не для меня. Если я правильно выражусь сейчас – ваш дом стал для меня как остров…

Бранин (громко). Что?! Кто вам сказал?! Но это же я… только Андрею, значит… Кто вам сказал про остров? Что человек на острове – это символ одиночества?

Миг (растерянно). Но это же так… я забыл слово. Все знают, что если нельзя никуда уйти и не с кем поговорить, то это одиночество.

Бранин. Это банальность.

Миг. Да, вот это самое слово. Только у меня все наоборот. Я не знаю, куда мне идти из вашего дома. Хотя понимаю, что это рано или поздно придется сделать, мне страшно об этом подумать. Потому что только здесь я чувствую себя в безопасности. Мне хорошо у вас, как… дома.

Бранин (смягчаясь). Но это не ваш дом.

Миг. Объясните, пожалуйста, за что вы сердитесь на меня? Ведь вы сами согласились меня принять. Чтобы я жил у вас. Учил ваш язык. Чтобы я смог понять, как мне нужно поступать. Разве не так?

Бранин (досадливо). Да, конечно, все так. Но… видите ли, изменились обстоятельства.

Миг. Вы ждете гостей?

Бранин. Нет.

Миг. Приезжают родственники?

Бранин. Нет. И ремонта у нас тоже не будет. Мы не будем перекладывать полы и делать из кухни и туалета одну комнату. Все будет хорошо.

Миг. Но вы не можете меня выгнать.

Бранин. Интересная новость. Это почему еще?

Миг. Потому что ваше правительство говорит, что я беженец, значит, вы должны мне дать где жить и что есть.

Бранин (с раздражением). Что? Я лично вам ничего не должен.

Миг. Вы заблуждаетесь.

Бранин (с возрастающим удивлением). Ну-ка, ну-ка, о чем это вы?

Миг. Я могу пожаловаться на вас за то, что вы меня выгоняете. Потому что в нашей стране, я думаю, что и в вашей тоже, не принято сначала позвать человека в гости, а потом выгнать его. Нельзя сначала говорить, что я хороший, поэтому буду помогать попавшему в беду, а потом говорить, что вам это надоело.

Бранин (с возмущением). Здорово! И сколько, по-вашему, я должен вам помогать? Год, два или уже до вашей старости?

Миг. Это невозможно, потому что я намного моложе, чем вы, и, скорее всего, вы умрете раньше.

Бранин (замолкает и только качает головой). Слишком. Все это слишком поразительно, чтобы я это и вправду услышал. Это абсурд какой-то. (Серьезно.) А почему это вы решили, что я умру раньше вас?

Миг. Потому что вы старше. Вы мне как старший брат и поэтому не можете настаивать, чтобы я ушел. Я вас слишком уважаю. И вашу жену. Она для меня тоже как старшая сестра.

Бранин. Значит, вы относитесь к Ирене как к сестре?

Миг. Я могу поклясться жизнью. Как к любимой сестре.

Бранин (устало). Перестаньте. Чьей жизнью вы хотите поклясться – своей… или моей? Я окончательно запутался. Не то вы мне угрожаете, не то издеваетесь надо мной. Но в любом случае осталась всего пара дней. Потом можете жаловаться.

Миг. Но я ведь ничего не сделал.

Бранин. Не сделали? Ну, вот и слава богу. А сейчас все. Баста.

Конец четвертой сцены

Сцена пятая

В темноте, которая окутывает сцену, тикают часы либо как-то по-другому дается понять, что идет время. Свет загорается – на сцене Бранин и Ирена.

Ирена. Значит, ты все-таки выгоняешь его.

Бранин (улыбаясь, успокаивая, гладя по руке). Ну что ты, конечно, не выгоняю. Время эксперимента вышло. Ему пора уходить.

Ирена (с чувством). И тебя не интересуют мои…

Бранин (быстро). Стоп. Не надо. Ты сейчас едва не сказала лишнее. (Нежно.) Пожалуйста. Ничего не было. Его ведь нет уже. Миг пролетел.

Ирена. Не шути. Куда он пошел?

Бранин. Андрей распоряжается. Сейчас Миг у него в департаменте. Потом мы все узнаем.

Ирена (задумчиво). Всего два месяца, а как все поменялось. Пигмалион отказывается от своего дела.

Бранин (по-прежнему нежно). Наверное, я все же не Пигмалион. Мне не хочется никого воспитывать и переделывать. Мне хочется просто жить. С тобой жить. Я бы с тобой не расставался даже на секунду. Но, к сожалению, сейчас, прости, мне нужно на кафедру. Но я скоро вернусь. Мы, наконец, останемся вдвоем. (Целует, выходит.)

Ирена. Конечно, ты не Пигмалион. (Пауза.) Потому что Пигмалион – это я. И я отказываюсь от своего дела. Которое так успела полюбить. (Встает и начинает ходить.) Я стала грустным Пигмалионом, потому что меня лишили моего творения, моей работы. Я даже не сразу запомнила, как он выглядит. (Обращаясь к залу.) Вы знаете, как это бывает. Тебя знакомят с новым человеком, и через секунду ты уже не помнишь, как его зовут, а на следующий день не можешь сказать, какого цвета у него волосы. Потом запоминаются какие-то отдельные черты. Какие-то интонации, слова привычные. Смех. То, как человек молчит, как он думает. Бывает, вначале он тебя даже раздражает, как в моем случае – потому что мне казалось, что ученик может и больше стараться. Я вообще не понимала, зачем он нужен в нашем доме. Теперь я к нему привыкла, но он исчез. И постепенно будут стираться в памяти его облик, отдельные привычные слова, интонации и все остальное. Что я могу сделать теперь? Что в моих силах? По-крайней мере, я могу с ним попрощаться. (Выходит в боковую, не входную, дверь.)

Гаснет свет, вспыхивает, во входную дверь входит, влетает Бранин.

Бранин (возбужденно, весело). Ты где? Ты дома? Ирена, ты дома? Я забыл портфель и забыл сказать тебе самое главное – я очень тебя люблю! Как хорошо, что ты не ушла! (Прислушивается.) Неужели ушла? Но куда? Я ведь практически сразу вернулся. (Раздается телефонный звонок. Бранин берет трубку.) Да-да, это я. Заседание кафедры отменили? Я могу не приходить сегодня? Да, спасибо. Да, хорошо, что вы меня предупредили – я смогу наконец заняться своими делами.

Звонок в дверь, она отворяется, и в комнату входит Коля с чем-то, упакованным в бумагу.

Коля. Как замечательно, что я тебя застал. Я наконец все доделал, и мне кажется – получилось даже лучше.

Бранин. Проходи. Рад, что ты уже без повязки и окончательно на ногах. Но убей меня, если я понимаю, о чем ты говоришь. Что ты доделал?

Коля (с некоторой обидой). Как ты мог забыть? Это же подарок тебе на день рождения.

Бранин (с улыбкой). А, ты об этом. Это так давно было. Но садись скорее. Не понимаю, как Ева тебя выпустила.

Коля (недовольно). Что значит «выпустила»? Я ведь не птица, чтобы меня выпускать. (Успокаиваясь.) Успею еще насидеться. Лучше я тебе покажу работу. (Разворачивает бумагу.) Вот. (Устанавливает к залу картину, на которой изображено лицо человека, который словно смотрел в зеркало в тот момент, когда в зеркало попадает камень.) (Удовлетворенно.) По-моему, я ухватил самую суть.

Бранин, который вначале улыбается, глядя на картину, начинает мрачнеть.

Бранин. Кто это?

Коля (недовольно и с обидой). Как кто? Разве ты не узнаешь? А мне показалось, что я великолепно передал сходство. Присмотрись еще. Посмотри на эти багровые мазки вот здесь, в уголках его глаз.

Бранин (мрачно). А где тут глаза?

Коля. Как где? Да вот же. (Показывает.) Ты это нарочно? Я в этот раз практически отступил от своих принципов построения пространства для того, чтобы сходство было максимальным. Это Миг. Кстати, где он? Я бы хотел и ему показать картину. Уж он-то без сомнения себя узнает. Я сам поражен, как мне удалось достичь такого сходства.

Бранин (кивает). Да. В самом деле, да. Я как-то сразу не обратил внимания… на багровые мазки. Но, к сожалению, оригиналу портрет показать не удастся. Он, видишь ли, нас покинул.

Коля (в ошеломлении). Как покинул?! Ты имеешь в виду… что он умер?

Бранин (к которому возвращается хорошее настроение). В определенном смысле. Не волнуйся, он, конечно же, жив и здоров, но больше, я надеюсь, в этом доме он не появится. Сейчас он у Кревса в департаменте, а после его куда-нибудь определят.

Коля (недоумевая). Но почему? Что случилось?

Бранин. Прости, но ты говоришь странные вещи – что значит «почему»? Это же не наш родственник. Но даже и родственник не может жить у тебя вечно. У него, в конце концов, должна быть своя жизнь.

Коля (с подозрением). Или это ты его выгнал?

Бранин. Что? Мне еще и оправдываться? Не понимаю, почему ты за него заступаешься, учитывая, что его дружки тебя поколотили.

Коля (пылко). Значит, ты это сделал? Это непорядочно, это бессовестно! Нельзя сначала принимать человека, а потом выставлять его за дверь! Ты вот говоришь, что на меня напали, так, как будто он это все организовал, но это же чудовищная глупость! И даже если так, то это ведь я пострадал, тебе-то он лично ничего не сделал! Вспомни, наконец, что мы посылали войска в его страну, и не исключено, что именно нашей ракетой был сбит самолет с его родителями!

Бранин (успокаивая). Перестань. Ну, перестань же наконец. Ты меня так во всех самых невероятных грехах обвинишь. Во-первых, надо разобраться, не связан ли он с теми, кто на тебя напал. Согласись, как-то глупо жить бок о бок с бандитом. (Останавливая Колю, поднимая руку.) Вот поэтому и надо разобраться.

Коля. При чем здесь бандит?! Он же герой – разве герой может быть бандитом?! Что ты такое говоришь?!

Бранин. Я знаю, что говорю. Я все-таки профессор. История показывает, что именно бандиты со временем приобретают в народном воображении героические черты. Взять хотя бы Робин Гуда: сидел в лесу, грабил проезжающих – чем не бандит?

Коля. Но Миг-то ни у кого ничего не украл! Он вообще ничего не сделал.

Бранин. Надеюсь. Надеюсь, что не успел. И я от него вовремя избавился.

Коля. Ты сошел с ума. Ты говоришь невероятные, странные вещи. Ты выгнал на улицу совершенно хорошего, отличного человека, а теперь несешь какую-то околесицу. Я тебя ненавижу.

Бранин. Ну, покричал и хватит. Пойми же наконец. Для всего есть основания.

Коля. Я тебя ненавижу еще и потому, что ты оправдываешься, а оправдываются только те, кому есть за что.

Бранин. Мне надоело. Послушай – есть у меня права. Самые обычные права. Ирена, видишь ли, слишком много времени проводила с нашим… гостем. Мне это надоело. Плюс намеки эти бесконечные.

Коля. Как, ты выгнал человека из ревности? Это чудовищно! Ты ведь не Отелло, ты же нормальный человек.

Бранин (зло). Я – нормальный! Совершенно нормальный, и совершенно не Отелло. Но из этого ведь не следует, что я спокойно должен смотреть, как мне изменяет жена!

Коля. А она тебе изменила?

Бранин. Не знаю. Не думаю. Надеюсь, что нет. Я точно не знаю.

Коля. А если бы знал точно?

Бранин. Я бы тогда их убил.

Коля отшатывается.

Коля. Ты и вправду сошел с ума?! Ты готов убить двух хороших людей из-за пустяков?!

Бранин (устало). Я сказал, что убил бы обоих. Ну, это я погорячился. (Машет рукой.) Я ведь действительно не Отелло и поэтому прикончил бы только мужчину.

Коля. Но за что, объясни же мне наконец? За то, что он влюбился в твою жену, а она ответила ему взаимностью?!

Бранин. А ты бы что сделал? Ну, вот если бы я, например, с твоей женой… (Звонок в дверь, входит Ева.)

Ева. Что вы тут обсуждаете с таким удивительным пылом?

Коля. Бранин спрашивает, что бы я сделал, если бы узнал, что ты мне с ним изменила?

Ева (с интересом). Ну и что же?

Коля (улыбается). Странный вопрос. Конечно, ничего.

Ева (тоже улыбается, глядя на Бранина). Да, видишь ли, Коля прекрасно обо всем знает.

Бранин (ошеломленно). О чем знает?

Ева. Про то, что я… скажем так, сохраняю сексуальное здоровье с другими мужчинами. Ты собираешься осудить его за это?

Коля (с энтузиазмом). Ужасно все эти штуки про убийства слышать от тебя. Ты ведь профессор, можно сказать, элита нашего общества, нашей цивилизации, в конце концов. Ведь согласись, давным-давно стало ясно, что женщина отнюдь не предмет, не собственность, что это абсолютно равный нам во всех отношениях человек, к любым поступкам которого мы должны относиться с пониманием, так же, впрочем, как и он к нашим. Или ты считаешь, что Ирена – это твоя собственность?

Бранин. Вы так об этом говорите, как будто точно знаете, что Ирена мне изменила.

Ева. Я ведь тебе говорила уже. Для того чтобы догадаться об этом, вовсе не надо рядом стоять. Все и так ясно.

Бранин вскакивает, ерошит себе волосы.

Бранин. Этого не может быть! Этого не может быть!

Коля (улыбаясь). Твоя жена делит ложе с героем (поворачивается к портрету), а ты кричишь как младенец.

Бранин. Я тебе сейчас (делает угрожающий жест)!

Ева (резко поднимаясь и заслоняя Колю). Только попробуй, и ты можешь оказаться в по-настоящему дурацком положении. Остынь. Хорошо?

Бранин (совершая над собой усилие). Хорошо. Но только я не желаю слушать больше ваши выдумки. Ирена верна мне. Она скоро вернется, и все встанет на свои места.

Ева. А где она? Разве не с Мигом?

Бранин (твердо). Нет. Конечно, нет. Она вышла.

Коля. Не будь трусом. Конечно, она с ним.

Бранин (с гневом). Хватит! Мне это осточертело! Заткнись!

Ева. Тише. Я ведь тебя предупредила.

Бранин. Я больше не хочу ничего обсуждать.

Короткий звонок в дверь. Порывисто входит Кревс.

Кревс. Что обсуждать?

Ева. Бранин почему-то страшно сердится на Мига.

Кревс (с веселым облегчением). Ах, это? Ну, тут обсуждать нечего. Неожиданно, правда, но все закончилось благополучно.

Коля. Ничего хорошего. Бранин только что собирался убить Мига. Причем непонятно за что. Меня, кстати, тоже едва не избил.

Кревс (с тем же веселым изумлением). Ну и ну! У вас тут просто шекспировские страсти. Давайте по порядку. Про Мига я знаю. Признаться, как я уже говорил – это я виноват со своим экспериментом. Нет (не дает сказать Коле и Еве). Конечно, не следовало… я имею в виду, что Миг вовремя исчез. Он слишком задержался.

Бранин. Я не желаю ничего об этом слышать больше.

Кревс (подходя и кладя руку Бранину на плечо). Как я уже сказал, обсуждать больше нечего. Больше вы его не увидите.

Коля. Миг умер?

Кревс. Перестань. Какое у тебя все-таки… удивительное воображение.

Ева. Но тогда куда же он делся? Исчез? Испарился?

Кревс. Скоро. Испарится буквально в ближайшее время. Буквально час, и все. Скоро, одним словом.

Все смотрят на Кревса, который держит паузу.

Бранин. Свинство какое. Скажи наконец.

Кревс (довольным тоном). Вы не поверите. Я решил с ним сам поговорить в департаменте. Не стал никому доверять. Все-таки, можно сказать, я имел к его судьбе прямое отношение. Предложил места, где он может поселиться. Курсы, где он мог бы получить какую-нибудь начальную специальность.

Бранин. Интересно, что он выбрал.

Кревс. Он выбрал. (Пауза.) Он выбрал. Он сказал мне, что хочет вернуться домой. В свою страну.

Коля. Он – герой.

Ева. Не может быть, чтобы тут не была замешана женщина.

Коля (к Бранину). Вот видишь, ты его ревновал, мы сидим здесь, а вот он взлетит навстречу опасности и смерти. Когда мы остаемся здесь в сытости и роскоши.

Ева. Да, денег маловато, но ничего.

Бранин (к Кревсу). Непонятно. То есть ты с ним поговорил, он развернулся и поехал в аэропорт. А билет? А откуда он узнал, во сколько ему вылетать? А вещи, у него же были какие-то вещи?

Кревс. Миг сказал, что билет у него уже есть. Он его купил несколько дней назад. В самом деле, сейчас ведь не обязательно ездить за билетом в кассу.

Бранин. Да, все вроде так. Но откуда у него деньги?

Кревс. Беженцы часто скрывают деньги. Это ведь понятно. Было бы удивительно, если бы они прибывали с полными карманами. Хотя… я помню, что Мига принимали при мне. У него в самом деле не было ни кредитных карт, ни наличных.

Ева. Может быть, ему одолжил кто-то из своих?

Коля (оживленно). Конечно. Он же выходил несколько раз. Его снабдили деньгами, и он отправился продолжать борьбу.

Кревс. Вряд ли. Это слишком фантастично. Чтобы один беженец одолжил другому денег, чтобы тот вернулся туда, откуда оба они бежали? Чепуха.

Коля (горячо). Мы не все знаем! Может быть, это был план. Мигу необходимо было спрятаться на время.

Ева. А может быть, ему дала деньги Ирена?

Кревс. Это зачем еще?

Ева. У него здесь было не так много знакомых, а Ирена постоянно общалась с ним. У них была симпатия.

Коля (громко). Я понял! Я все понял!

Все взгляды сосредотачиваются на нем. Бранин, обхватив голову руками, тоже смотрит напряженно.

Кревс. Ну же!

Бранин. Коля, я тебя очень прошу!

Коля. Ну, что же вам непонятно. Он увлек ее за собой. Она сейчас в аэропорту вместе с ним.

Ева (осторожно). Ты хочешь сказать, что… они улетают вместе?

Звонок в дверь. Все вздрагивают, поворачиваются, дверь открывается, и появляется Дина.

Дина. Что это у вас, друзья мои, лица такие перекошенные? (К Коле.) На тебя опять напали?

Коля. Ничего не напали. Просто Ирена уехала с Мигом.

Дина. Ушиб мозга. Вы, голубь мой, совсем сбрендили. Давайте по порядку. (К Кревсу.) Во-первых, вы тут самый разумный, где наш заморский гость?

Кревс. Бранин попросил его оставить, м-м-м, свой дом. Миг решил вернуться к себе на родину.

Дина. Что-то подозрительно много я пропустила. (К Бранину.) Значит, ты его выставил? Очень хорошо. Давно пора было. (К Кревсу.) Дальше.

Кревс. Я ведь уже сказал. Миг решил уехать.

Дина. Как? Совсем? Тоже неплохо. И когда же он покинет нас окончательно?

Кревс. Самолет взлетает буквально через час, если только не будет задержки.

Дина. Очень хорошо.

Бранин. Все очень плохо. Похоже, правда, что Ирена улетает вместе с ним.

Дина (с великим изумлением). Что?! Это ты сам придумал? Или (оглядывает остальных с недовольным удивлением) кто-нибудь из наших красавцев?

Бранин. Я не уверен, поэтому я хочу поехать в аэропорт и удостовериться, что ее там нет.

Ева. А если она там?

Коля. Ты все равно не успеешь.

Бранин (горячо). Успею! Если этот мерзавец хочет увезти мою жену… Наверное, он чем-то одурманил ее. Я догоню их и…

Дина. Что «и»? Я с самого начала говорила, что он мне не нравится. Но я не верю, что Ирена может быть с ним. Я думаю, надо дождаться ее здесь. (К Бранину.) Позвони ей – это самое простое. А дурацкое слово «погоня» забудь. Мы тебя никуда не пустим. (Подходит к двери, поворачивает ключ в замке, вынимает его и кладет в карман.)