Текст книги "Миссия той пассии"

Женишок-индюшок

Харун-агай, самый скупой человек в нашей деревне, выдавал замуж свою единственную дочь.

На свадебный стол он лишних денег не выбросил, зато гости состязались друг с другом, выкладывая перед молодыми дорогие подарки.

И тут скупой Харун превзошёл сам себя – вместо подарка он преподнёс молодым клетку с живым индюком, приговаривая:

– Пусть, зятёк, ваше богатство станет таким же огромным, как эта птица!

Увидев раздувшегося индюка, гости рассмеялись. А жених покраснел больше чем индюк, но, стараясь подавить обиду, выдавил из себя:

– Каков красавец! Люблю индюков!

Тогда-то кто-то из гостей и выпалил:

– Женишок-индюшок!

А Харун-агай ликовал: дёшево от зятя отделался!

Но не прошло и месяца после свадьбы, как в дом Харуна пришёл Сураман-зять.

– Не могу я жить с вашей дочерью! – сказал он.

– Погоди, зять, не кипятись, говори толком. Что случилось?

– Да что говорить! Сами же знаете, после свадьбы вся деревня потешается. Все меня теперь только и кличат: «Женишок-индюшок!» А того индюка уже на прошлой неделе зарезали. Одним словом, дорогой тесть, точнее бывший тесть, нам придётся расстаться.

У Харуна задрожали колени.

– Не бери так круто! Сначала обсудим, обдумаем, а про индюка давай-ка лучше забудем. Вот я тебе дарю барашка с телёнка величиной.

– Барана? Не надо! Хоть с корову величиной! Не хватает только того, чтобы ко мне кличка «Сураман-баран» прилипла! кстати, насчёт коровы, ваша дочь каждое утро требует чая с молоком.

– Смотри-ка, окаянная, – сказал Харун, как будто в самом деле ругая дочь. – Раньше заставить её не могли пригубить чай с молоком, а теперь, как вышла замуж, стала любить молоко. ну ладно, зять, не огорчайся, бери корову и топай домой. Считай, что это мой подарок.

Расстаться с коровой было не так-то легко. но Харун-агай утешил себя: «если будут жить дружно, оставят меня в покое!»

Однако его надежды не оправдались. капризный зять, повесив нос до пола, опять приплёлся к нему.

– Не могу я жить с такой женой! ни днём, ни ночью не даёт покоя. Всё одно и то же. Понимаешь ли, ей зазорно ходить пешком. Соседи, говорит, даже в кино ездят на своей машине. Так невозможно жить. Развожусь! Пусть найдёт себе жениха с машиной!

Почесав немного затылок, Харун-агай сказал:

– Не вздумай из-за какой-то ерунды семью разрушать. Бери мою «Ладу» и мчись домой. Иди, иди, всё равно в гараже ржавеет.

Представляете, как тяжело было жадному старику расставаться с машиной. Он и для себя жалел ею лишний раз воспользоваться. А тут от неё лишь облако пыли осталось! «ну уж теперь-то они от меня отвяжутся!» – решил Харун.

Но просчитался он и на этот раз. не прошло и недели, как пришёл Сураман. Лицо его было более хмурым, чем небо в ненастный день.

– Всякому терпению наступает конец! – закричал он с порога. – Забирайте свою корову, машину и дочь. Точка! Всё!

Наконец и у Харун-агая лопнуло терпение:

– Хватит тебе, зять! – крикнул он, совсем выходя из себя. – Чего ещё тебе нужно?

– Мне-то ничего не надо. Да вот дочь ваша не хочет жить в избушке величиной с курятник. Сама она стала шире печки, ребёнка ждёт.

У Харуна вдруг смягчился голос:

– Ребёнка? Значит, у меня будет внук?

– Не волнуйтесь, алименты буду платить аккуратно.

– Ах ты, шайтан окаянный! Хочешь оставить моего внука сиротой? Я тебе!..

И тут Харун-агай со злости замахнулся на зятя, но вдруг, опомнившись, махнул рукой:

– Знаешь, зять, давай-ка вы переселяйтесь в наш дом, а мы переедем в ваш. Старикам много ли надо?

Молодожёнов не надо было долго упрашивать, они тотчас переселились в большой дом родителей. А когда перешагнули порог нового жилища, Сураман сказал жене:

– Кто говорил, что мой тесть скупой человек?

Метаморфоза

Бабушка Шамсиямал сидела у пузатого самовара и наслаждалась чаем. В дверь постучали. Не успела сказать «войдите», в дверях показался широкоплечий, коренастый парень в солдатской шинели. Настоящий сказочный батыр!

– Здравствуй, бабушка! Как ты тут поживаешь? – солдат обнял старушку.

Она растерялась: какой обаятельный, добрый молодец! Кто же он? Вроде и знакомый. Старушка долго всматривалась в него, наконец спросила:

– Чей сын-то будешь?

Солдат рассмеялся.

– Неужто зрение подводит, бабушка?

– Хвастаться уже нельзя, но и не жалуюсь пока. А кого тебе нужно, миленький? Сын мой со снохой в гости пошли. Вернутся только завтра.

Однако солдата эта весть не обеспокоила.

– Ничего. Мне и с тобой очень хорошо, бабушка ты моя!

Бабка Шамсиямал вдруг вспомнила внука, который ещё ни разу не обращался к ней так ласково – «бабушка». Он сейчас тоже в армии. Но он, Булат, – совсем другой парень. Придёт бывало домой, нехотя бросит: «Привет, бабулька!» – швырнёт одежду куда попало и завалится на диван. А бабушка вокруг него – как белка в колесе…

Солдат тем временем разделся и повесил свою шинель в шифоньер. Он с дороги, наверное, проголодался, подумала бабушка Шамсиямал и пригласила к чаю.

Парень не заставил ждать. Быстро покушал, поблагодарил и постелил себе на кровати. По-солдатски выправив гимнастёрку, брюки, повесил их на спинку стула.

Старушка не могла нарадоваться такой аккуратности парня. Невольно сравнивала его со своим внуком. Да что там! Как небо и земля! И откуда берутся такие воспитанные ребята?!

Бабке Шамсиямал этот солдат теперь казался даже роднее внука.

В семь утра она встала, решила приготовить блины. На цыпочках подошла к кровати. И вдруг увидела её заправленной. Солдат как в воду канул.

Не найдя его дома, бабка Шамсиямал вышла на улицу. И глазам её предстала такая картина. Солдатик, раздетый до пояса, убирал снег.

– Родненький! – вскрикнула старушка. – Ведь простынешь так!

Через секунду она прибежала с шубой. Воин улыбнулся:

– Не надо, бабушка, мне и так жарко, – и, бросив лопату, принялся обтирать себя снегом.

– Ай-яй-яй! – качала головой бабка. – Вот бы моему Булатику такую закалку!

Тут появились вернувшиеся из гостей её сын и сноха.

– Кто это? – удивились они, увидев обтирающегося жгучим снегом парня.

– Это я! Разрешите доложить в соответствующей форме!

Солдат вбежал в дом и вскоре предстал перед всеми в сверкающей пуговицами кителе.

– Дорогие мои родители! – отчеканил он. – Гвардии рядовой Булат Рахимов, отслужив срок действительной военной службы, прибыл домой!

– Сынок! – мать бросилась в его объятия.

Бабка Шамсиямал онемела. Всё ещё не верилось, что этот пышущий здоровьем солдат и есть её внук – бывший замухрышка Булат. И никак не могла понять: со дня рождения она безуспешно нянчилась с внуком, а за год службы в армии тот изменился до неузнаваемости.

Криворогий баран

Когда наступила пора сабантуев, я решил поехать размяться в близлежащее село. Молодой, холостой, ничем не обременённый, нужно же дать какой-то выход моей кипучей энергии…

Приехав в село, сразу направился на майдан, однако неожиданно меня остановил детина с красной повязкой на руке.

– Не суетись, батыр! – пробасил он. – Сначала борются наши, деревенские, а приезжие – потом.

– Почему такое наплевательское отношение к гостям? – возмутился я.

– Потому что вы в городе каратэ занимаетесь. Дай вам волю, то все призы увезёте. Теперь мы сделали два приза. Один для нас, другой для вас, – объяснил он и ткнул пальцем в ту сторону, где стоял маленький беленький баранчик.

Ну, доложу я вам, не баран, а эдакое блеющее облачко. Я как увидел его, сразу решил – мой будет. И когда судья пригласил на майдан желающих, я выскочил первым. И оказался единственным. Кроме меня, никто не изъявил желания оспаривать приз.

Стою я в гордом одиночестве. А зрители уже роптать начинают. Мол, надо барана обратно на ферму отвести. Зачем его вручать без борьбы?

В разгар этой шумихи на середину майдана вышел пожилой крепыш и во всеуслышание объявил:

– Сабантуй так сабантуй! Я буду бороться!

В предвкушении зрелища народ зааплодировал.

Когда нам кинули по полотенцу, мы приблизились друг к другу, и пожилой шепнул мне:

– Ты, братишка, не торопись. Какой я тебе соперник?! Вышел только ради того, чтобы такой чудесный баран зря не пропал.

Я, конечно, был признателен ему за поддержку – однако мне до того не терпелось бесплатно завладеть блеющим облачком, что я без лишних церемоний швырнул соперника через бедро и припечатал лопатками к земле.

Судья пожал мне руку и вручил барана.

Целый день я сидел на сабантуе, искоса любуясь своим приобретением. Шутка ли, мой баранчик, мой! Что захочу, то с ним и сделаю. Теперь у меня имеется солидная собственность. Правда, голову сверлила одна мысль: как доставить это облачко в город? Не такое уж оно и лёгкое.

Вечерело, когда возле меня притормозил мотоцикл с коляской. За рулём сидел мой пожилой соперник.

– До города подвезти? – предложил он.

Я обрадовался:

– Конечно!

– Лимончик.

– Почему так дорого? – возмутился я. – Обычно отсюда полтыщи берут.

– И я так беру. С каждого. Вас двое… Доставлю со всеми удобствами. Даже шлем тебе дам. Дал бы и барану, да ему рога мешают.

Пришлось согласиться на столь кабальные условия.

Хозяин мотоцикла – его звали Шаймарданом – усадил барана в коляску, меня – на заднее сиденье, и вскоре мы с ветерком домчались до города.

Тут я понял, что каждый владелец рогатого скота сталкивается с рядом трудноразрешимых проблем. В общежитие комендантша меня не пропустила.

– Пойми меня правильно, Тариф, – сказала она. – Если бы ты находился в комнате один, тогда – добро пожаловать. Приводи хоть целую отару. Но поскольку, кроме тебя, там живут ещё два человека, то нарушать покой своих жильцов я никакому животному не позволю.

Не знаю как баран, но я вышел из общежития на унылую ночную улицу без всякого энтузиазма. К счастью, Шаймардан ещё не уехал. Он сказал:

– Давай повезём его ко мне и сделаем секир-башку. Устроим шашлычок. А из шкуры справим тебе дублёночку.

Но я категорически отверг подобные притязания на мою кровную собственность. Видя моё возмущение, Шаймардан пошёл на попятную и предложил поселить блеющее облачко на своём балконе. Он даже соглашался кормить постояльца. Но при этом за питание заломил чуть ли не ресторанные цены. Поэтому я снял для рогатого друга лишь жильё.

Отныне каждый день я таскал барану мешками свежую траву. Вскоре он раздобрел, из облачка превратился в тучу, начал проявлять излишнюю агрессивность и в один прекрасный день вышиб рогами дверь балкона. Шаймардан хотел было выселить буйного квартиранта. Хорошо ещё, что я оплатил жильё за месяц вперёд. Денег он возвращать не хотел. Правда, и от новых отказался. Поэтому вскоре я и мой рогатый приз вновь очутились под открытым небом. Бросить-то его жалко, всё-таки своё добро. У меня не оставалось другого выхода, как пойти с ним в лес. Соорудил я там шалаш, и начали мы жить-поживать.

Баран в лесу быстро освоился. Чего не могу сказать о себе. Бывало, сидишь на ночь глядя у костра и представляешь, как ребята из нашей бригады пошли на стадион, или в кафе, или на день рождения Зулейхи. А тут сидишь да слушаешь волчий вой. И так иной раз тоскливо на душе сделается, что сам завыть готов.

Вскоре я узнал, что в ближней деревне состоится последний в этом сезоне сабантуй. И в воскресенье утром, прихватив барана, отправился туда.

Прибыли мы как раз в тот момент, когда судья сообщал через рупор трагическую весть:

– Поскольку наша ферма была вынуждена выполнить план по сдаче мяса, у нас не осталось ни одного барана. В этот раз победитель будет награждаться цыплёнком…

– Не согласен! – говорю. – Пусть батыр получает этого барана.

Завидев мой подарок, организаторы очень обрадовались – они приняли меня за представителя благотворительного фонда.

В это время на майдане появился Шаймардан. Схватив полотенце, он закричал:

– Ну, кто готов бороться со мной?

Он выкликнул это несколько раз подряд, а желающих не было. Я с ужасом подумал, что если борьба сорвётся, то барана вернут мне. Но сил на его воспитание у меня не оставалось, и я решительно вступил в круг.

От неожиданности Шаймардан сначала оторопел, а когда мы сошлись, зашептал:

– Ты, братишка, не швыряй меня так, как в прошлый раз. У меня до сих пор поясницу ломит…

Пока он причитал, я шмякнулся наземь да так удачно, что, падая, прихватил Шаймардана, который свалился на меня и был признан победителем.

Сразу после торжественного вручения барана Шаймардану я пошёл в сторону города. Словно гора свалилась у меня с плеч. Приду в общежитие, увижусь с друзьями, буду отдыхать без всяких забот…

Я шёл, весело насвистывая, когда услышал, что за мной кто-то бежит. Оглянулся – мой криворогий друг семенил, волоча на верёвке своего нового владельца.

Выбежав на дорогу, я с риском для жизни запрыгнул в кузов проезжающего грузовика и скрылся от погони. А вслед мне ещё долго нёсся умоляющий голос Шаймардана:

– Погоди, браток, в этом подарке и твоя доля есть!..

Раздевайтесь!

Ни с того ни с сего заболел живот. Надо, думаю, к врачу.

Врач попался молодой, такой интересный с виду. Ну, вы знаете ихнюю врачебную привычку. Когда на приём придёт женщина, особенно такая, как я, они сразу предлагают раздеться.

Захожу, значит, к врачу и говорю:

– Ну, чё, раздеваться, что ли?

– Не, не надо, – говорит он. – На голых баб уже по телевизору надоело смотреть. Хоть на работе хочется отдохнуть от всего этого. Садитесь, пожалуйста. Давайте просто задушевно поговорим. Без всяких раздеваний. Вообще, как у вас дела?

Признаться, удивилась я. Неужели и врачи начали разговаривать задушевно? Может быть, и в медицине начинается это самая модер… как её правильно? Да, модарнизация.

– Плохи мои дела, – говорю я. – Живот болит, голова кружится.

– Эх, сестрёнка! – врач только рукой махнул. – Что там твой живот. Или голова. Мне, ты думаешь, легче живётся?

– Неужели и вы болеете? – удивилась я.

– Это бы полбеды, если бы только я болел, – сказал он. – А то ведь теперь все люди болеют.

– Да, это верно, – согласилась я, – люди здорово мучаются от болезней.

– А мы, медики, особенно. Весь день ведь с больными, как тут самому здоровым остаться. Поневоле заболеешь. От такой жизни.

Признаться, мне даже жалко его стало.

– Может быть, – говорю, – вам надо принять таблетку, подлечиться. Вообще, временно уйти от этих дел.

– Куда? В дурдом? – усмехнулся врач.

– Зачем в дурдом?! На курорт, например.

– Хорошо бы на курорт, – вздохнул он. – Только путёвку туда не достанешь.

– Мой муж достанет, – сказала я.

– Он что у тебя, фокусник?

– Не фокусник, но чиновник. У него путёвок там целая куча. В любой уголок страны. На Кавказ, например, можно.

– Боязно как-то на Кавказ, – засомневался врач. – Там… стреляют. А у меня ни автомата, ни пистолета нет.

– Тогда в Крым. Там не стреляют.

– Но туда нет моста.

– Куда же вы тогда хотите?

– Мне бы лучше на Янгантау. Это для меня самое подходящее место.

– Пусть будет на Янгантау. Завтра же приходите за путёвкой.

– Легко сказать, приходите за путёвкой. А кто её мне даст бесплатно?

– А что, у вас денег нет?

Неловко как-то мне стало.

– Ну откуда у нас деньги! Мы ведь вас бесплатно лечим. Вот я с вами уже целый час беседую, а денег с вас не беру. Если, например, будет платная медицина, вы могли бы со мной разговаривать, предварительно не заплатив? А, как вы думаете?

– Хорошо, – говорю, – завтра выкуплю вашу путёвку и сама принесу вам.

– Вот это совсем другое дело, – тут же повеселел врач. – Сразу видно, что вы сознательный пациент. Так что там, говорите, у вас болит? Голова или живот? Раздевайтесь!..

Если бы…

Если бы я был женщиной, то в праздничный день 8 Марта не стала бы будить ранним утром мужа и укорять его за невнимание к своей персоне, а сама встала бы пораньше, побежала на рынок и купила бы свои любимые красные гвоздики. Потом поставила бы их в вазу и занесла в спальню, где продолжал бы сладко спать мой дорогой муженёк.

Ах, если бы я был женщиной!..

Я ходила бы по дому на цыпочках, чтобы не развеять приятных сновидений детей и мужа, и принялась бы накрывать праздничный стол. И только после этого я бы ласково разбудила свою половину, поздравила с праздником и поднесла ему букет цветов, пахнущий ароматами весны, и поблагодарила бы его такими словами:

– Спасибо тебе, родной, за эти прекрасные цветы!

И даже если бы он спросонья оттолкнул вазу, я бы не обиделась на него, а поцеловала бы в щёчку и принесла бы ему в постель чашечку горячего кофе. И даже если бы он отстранил и его, я опять, вместо обиды, проявила бы чуткость и поднесла бы его любимый огуречный рассол.

Выпив этот незаменимый напиток, он, конечно же, сразу бы преобразился и согласился бы сесть за праздничный стол, где стояли бы его любимые кушанья.

После того, как он поел и стал курить сигарету, я бы завершила уборку дома. И если бы он при этом стал ворчать, то не стала бы его затруднять просьбой вытрясти палас, а уговорила бы пройтись по свежему воздуху или посмотреть по телевизору передачу, посвященную женскому дню, с тем, чтобы он потом рассказал мне, что там было интересного.

За это время я успела бы постирать бельё, убрать дом и накормить детей.

И если бы он предпочёл прогулку на свежем воздухе, а возвратился домой под утро, я бы не стала донимать его глупыми подозрениями, а встретила бы улыбкой, искренне поверив в то, что он встретил своих друзей и провёл время в сугубо мужском обществе.

Ах, почему я не женщина?!

А, впрочем, слава Богу, что не женщина!

Заботливый муж

– Смотри, смотри, – сказала жена, подтащив меня к окну. – Наш сосед Мингаж-бабай несёт своей жене подарок!

Взглянул я в окошко и увидел Мингажа-бабая с цветами в руках. Дед со своей старухой живёт вдвоём. Несмотря на преклонный возраст, он сохранил любовь к своей супруге – какие красивые цветы купил для неё!

– Вот это муж! Как он любит свою жену! – восхищалась моя жена, не отрывая глаз от окна. И потом начала пилить меня: – А ты тоже мне мужчина! Не можешь подарить своей жене даже одного цветка. Вот, бери пример с бабая!

Мне стало невмоготу, и я вышел из дома. У подъезда встретился со стариком Мингажем.

– Где ты достал, бабай, эти цветы? – спросил я.

– На рынке. Южные джигиты привезли. Купил уж, хоть недёшево обошлось. Куда же деваться, если на женский праздник не подаришь цветы, моя старуха покоя мне не даст. А так спокойнее. Пусть подавится старая карга! – он хитро улыбнулся и спросил меня: – А что, и твоя соловушка цветы требует?

– То-то и оно, – сказал я и направился в сторону рынка. По примеру «заботливого» мужа.

Жорж-морж – просто гений

У Биби-апай дочь Алсу в городе. Якобы учится где-то. Потом, правда, пронеслись слухи, что её исключили, будто бы за неуспеваемость или что-то ещё такое.

Биби-апай забеспокоилась. Тем более что давно уже от дочери никаких вестей. Соседка ещё рассказывала: видела, мол, она Алсу в городе, накрашенная такая, нарядная, шла под руку с каким-то молодым человеком с длинными волосами – сразу не поймёшь даже: парень или девушка.

Биби-апай опечалилась. Что это за странный молодой человек, и почему дочь ничего не пишет?

И вдруг… не письмо – а телеграмма: «Ваша дочь тяжело болеет. Приезжайте срочно».

Перепуганная Биби-апай тотчас собралась в дорогу. Что с ней, с её единственной, любимой Алсу? Господи, да что же это такое? И, главное, так неожиданно, ни с того ни с cего…

Приезжает она в город, приходит по адресу, указанному в телеграмме, а там – шум за дверью, как будто какое-то веселье. Биби-апай удивилась. Что-то здесь неладно. Осторожно открывает дверь и облегчённо переводит дух: слава Аллаху, Алсу жива-здорова! Мало того, бегает с подносом, шутит, балагурит, гостей обслуживает.

Растерялась Биби-апай от такой неожиданности. Что же всё-таки происходит? А как же телеграмма с сообщением о болезни?

Алсу смеётся, и остальные гости – тоже.

– Да не переживай так, мама, из-за этой дурацкой телеграммы, – обнимает её Алсу. – Это просто такая хитрость, чтобы тебя с работы отпустили. Кстати, идея Жоржа!

Не успела Биби-апай сообразить, что это за хитрость, как ей волосатого молодого человека подводят:

– Вот и он!

– Автор идеи!

– Ваш гениальный зять Жорж.

– Ну, здравствуй, зять Морж! – говорит Биби-апай, от волнения переврав имя новоявленного родственника.

– Не Морж он, а Жорж! – смеются гости. Да и сам Жорж-Морж улыбается, чувствуется, не обижается по-свойски на всякие такие родственные штучки.

– У вас что, свадьба, что ли? – вполне естественно любопытствует Биби-апай.

– Нет, не свадьба. Празднуем рождение твоего внука, – и выносят малыша. Ой какой красивый младенец!

– Пусть он, мама, у тебя поживёт, пока мы квартиру не получим, – говорит Алсу. – Кстати, идея Жоржа. Он у меня просто гений!

– Да это благодать, когда внучок погостит у бабушки, – подтверждает Жорж.

Биби-апай хотела было заметить, что «пожить» и «погостить» всё-таки слова разные по смыслу, но не успела. И Алсу, и Жорж, и все остальные гости дружно вызвались проводить её до вокзала. И по дороге всё толковали о том, какая она, Биби-апай, счастливая, что у неё такой замечательный внук, заботливо так усадили в вагон и пожелали счастливого пути.

Во время «счастливого пути» Биби-апай пригорюнилась и даже всплакнула, то ли от радости, что и дочь жива-здорова, и такой симпатичный внук родился, то ли по другой причине.

Кто ж знает, отчего так любят иногда всплакнуть наши старушки-бабушки, не важно, русские или башкирские…