Текст книги "Сердцу не прикажешь"

Глава 22

БОГДАН.

Дыхание поверхностное, шумное. Мой голос размеренно вибрирует напряжением, но на лице держу хладнокровие. Глаза жжёт, не свожу их с ублюдка, словно смотрю через прорезь прицела.

Кузнеца же колотит, эмоции рвутся во все стороны, расплёскивает себя, бьётся на месте как треска о мостовую.

Принял уже что-то. Абсолютно не владеет собой. Зрачки лезут на лоб, нервно лижет губы, пересушена слизистая, свистит воздухом.

Как он собрался драться?

Даже тормознуть себя не может. Или не хочет.

Окружающие умело прикидываются идиотами, ничего не замечают. Им нужно красочное шоу, хотят крови, динамики. Высоко оценивают уникальность случая. Липатов против Кузнеца. Известны оба. Величие против беспощады. Самая дорогая и закрытая вечеринка. Наше состояние публику не колышет, вообще в ус не дуют.

– Ты раскатал мою сестрёнку на прощание? – надрывно кидает мне с другого конца клетки оппонент. Цокает губами, чешет языком передние дёсны.

Хочет дожать меня до критического состояния. Не ведусь. Воспринимаю отрыжкой тупорылого. Пусть петушится. Отмалчиваюсь.

И всё же руки твердеют.

Я тебя сейчас раскатаю, сука! Снесу, больше не встанешь!

Баранов давит на плечи, удерживает, думая, что сейчас рвану:

– Уклоняйся, Богдан! Уходи с линии, не давай ему достигнуть центра! Враз порвёшься!

– Не учи учёного. – роняю я сердитым голосом.

– Заткнись и слушай что говорю!! – оглушающе громко припечатывает друг. – Не ставь себя на карту! Он того не стоит! – накачивает меня истеричными требованиями.

– Не зуди. – резко веду плечом, чтобы утих. Дальше нельзя, завалю. Прикрываю веки и делаю глубокий вдох.

Обнуляюсь. Оставляю всё позади, суживаю внимание только до Кузнеца. Даю себе волю детально вспомнить прошлое, вытащить из заточения старую боль. Назад уже не спрятать, пусть подгоняет.

– Тебя ждут дома, Богдан… – тихое за спиной. – Если не жалеешь себя, пожалей её.

Вечно цепляет малыхой. Шарит, чем меня взять. Но не в этот раз. Да, Яся ждёт дома. Но чтобы так и оставалось, я должен удавить гада.

Приближаемся. С сокращением дистанции, бронирую себя костяным панцирем. Сдавливаю капу челюстями, скулы пронзает боль. Пускай. Вытягиваю из себя всё, что есть. На предел. Сердце набирает скорость. Воздух плотными кольцами сжимает лёгкие. Разум слепит образ мёртвого Арсена, выжирает мозг. Захлёстывает ненависть.

– Как будем биться? – спрашивает с оскалом в виде улыбки.

– На смерть. – принимаю стойку.

– Мизинцы скрепим? – слух заслоняет шизоидный смех.

Звучит сигнал к бою и я мгновенно выношу руку вперёд, стирая с морды твари отвратную гримасу.

Кузнец злорадствует, словно я совершил ошибку.

Вот одноклеточное.

Прыгает, дёргается. Скоро начнёт капать слюна.

Уже заведомо просрал бой. Нахера струить в себя отраву, что размывает движения? Не выгребет.

Соберись, падла! Я уничтожу тебя честным путём, никакой жалости, никаких неувязок. Хоть по тебе и верёвка плачет, всё будет по правилам спорта. Лишь включу одно понятие – сын за отца.

Здесь и сейчас я выступлю как учил меня Арсен. Не уподобляясь скоту, не исподтишка, а как должно бойцу с честью.

Несколько шагов, встряска головой и Кузнец накидывается на меня с серией ударов, пытаясь пробить грудь.

Отдаю должное, кулаки бетонные, бьёт резко.

Искусно блокирую, затем уклоняюсь, приседая, прикрываю живот.

Шаг вперёд, выпад, ответная атака, пушечный удар. Кузнец снова отлетает.

Какого хера так просто?

Сталкиваемся снова, двигаемся вдоль канатов. Он прибегает к грязным приёмам, пытается захватить меня. Отталкиваю, плотно прикрываю корпус. Метит в болевые точки. Чувствую как горит грудь, остатки травмы. Рывок и Кузнецов снова нападает. Разъярённо. Забрасывает меня боковыми справа. Жёстко обрубаю, но парочку ударов принимаю. Кожу обжигает, тянет предплечье. Подаюсь вперёд, стараюсь вывести противника из равновесия, но он психует и наваливается всем телом, чтобы опрокинуть. Брейк. Его оттаскивают.

Сплёвывает, орёт, что я покойник.

Уже слышал такое. Скучно.

– Я выжгу из неё любые упоминания о тебе!! – выкрикивает конченная мразь. – Выжму так, что о тебе не вспомнит!!

Выблядок! Девчонка на твоём семейном древе, тварь! Продолжение рода! Как можно про неё плохое думать, мать вашу? Родная кровь!! Последняя, что к тебе имеет отношение!

НИКОГДА! Никогда она о тебе не узнает! Шагу к ней не ступишь! Разнесу весь город, сяду за убийство, но Яся в твои лапы не попадёт! Не усомнится в своей семье! Не будет переживать и плакать из-за тебя!! Сдохну, но Кузнецовой она никогда не станет!! Была Кузиной, станет Липатовой! Тебя не было, нет и не будет!

В памяти вспышкой взрываются копии личных дел из всех учреждений, где паскуда числился.

«3 года. Принят в садик. Долгий период адаптации. Не вписывается в общепринятый режим.

4-5 лет. Задержка речевого и психического развития. Частое возбуждённое состояние. Перевод в специализированную группу.

6-7 лет. Углублённая программа с психологом. Подготовка к школе.

8 лет. Родительский комитет поднял вопрос об отчислении. Террор одноклассников.

9 лет. Принят в детский дом.

Полнейшее отсутствие уважения к старшим. На контакт не идёт. 

10 лет. Нездоровое желание изводить слабых. Признаки тирании.

11-12 лет. Проявляет агрессию с садистскими наклонностями. 

13-14 лет. Излишнее внимание к противоположному полу, с особенностью возрастной разницы. Вызывает подозрения, взят под пристальный надзор.»

Не думаю, что это взялось из ниоткуда. Я разных уродов в детдоме повидал. Да, многих жизнь сломала, но большая часть лишь спустила с тормозов то, что уже было заложено. Кузнецов родился падлой. Уж не знаю какие у него там истоки, но от этих же родителей появилась Яся. Ангел во плоти. Полная противоположность. Я бы тоже на месте бабок забрал бы только её. Зачем тащить на себе монстра? Куда им такие проблемы? В девочку успели заложить хорошее, пацан же оттачивал кровопролитие. Знали ли они о его скотских повадках?

Зверею. Позволяю ему наброситься на меня. Пока он тратит впустую последнюю энергию, сшибаю одним ударом его челюсть. Руку прорезает боль, но меня это только больше разжигает. Замахиваюсь, чтобы разворотить его пасть ещё сильнее, но звучит команда «стоп», нас разводят по углам.

Баранов умывает мне лицо, прощупывает плечо и ухо. Хмурится.

– Выдохся. – заключаю я, смотря на то, как плющит Кузнеца, пока ему обрабатывают раны.

– Боли в груди, в животе есть? Тошнит? – мимо ушей, у Серёги ориентир только на моё здоровье.

– Не чувствую. – заострён на удары, другое смазано.

– Потом наверстаешь! – прикладывает ватку к моей щеке. – Иди! С правым плечом аккуратнее!

Подрываюсь на ноги и уже собираюсь возвращаться в центр ринга, как улавливаю знакомый звук. Тот самый, от которого душа несётся в пятки. Оборачиваюсь и с ужасом смотрю, как Баранов достаёт из кармана брюк мой телефон, что я дал ему на сохранение. Тот разрывается от сигнала тревоги. Ясины часы. Она нервничает. И понарастающе сильно.

ЯСЯ.

– Зачем? – лёгкие сковывает мелкой судорогой, резко хватаю губами воздух.

– Узнаешь, когда приедешь на место! – шаг ко мне и Разин заполняет собой всё пространство, перекрывая единственный выход. И взгляд у него чёрный. Жестокий. Неулыбчивый.

– Богдан знает? – перевожу дыхание, прикидывая свои возможности, как громко смогу крикнуть, но выжимается лишь сухой надтреснутый звук.

– Конечно! Он меня сюда и прислал! Без тебя ему бой не выиграть, хочет рядом видеть!

Боже, он врёт!! Богдан открыто обозначил, что…

«Помирать буду – не позову.»

Что мне делать?

– Почему же тогда сразу с собой не взял? – выдавливаю из себя, превозмогая оцепенение.

– Переоценил свою выдержку! – склоняется над моим лицом, водит глазами по моим дрожащим губам. – Растерял сноровку! Стал зависим от обстоятельств, от тебя… развинтился твой Липатов.

Волосы на загривке встают дыбом, когда его взгляд спускается по шее вниз, скользит по краю выреза майки. Со сверхзвуковой скоростью внутри прошибает паника.

– Хорошо, только отпрошусь у Николая! – едва не подскакиваю на месте, взвинчено пытаюсь протиснуться между титаном и стеной.

– Коляна не трогай! – две железные ладони обхватывают мои плечи, стискивают голую кожу, с нажимом двигают вплотную к мужскому телу. – Он по своим делам занят, сама дойдёшь!

Безысходность пробирается в каждую клеточку моего тела, в каждый нерв. По венам бежит липкий страх.

– Но я…

– На выход, красавица!

– Можно мне хотя бы переодеться?

– Нет времени! – опасно низко вибрирует голос Алика. – Да и всем насрать во что ты одета! Шуруй! – лёгким движением выталкивает меня в коридор, налетаю на стеклянный столик, сшибаю декоративные часы.

Очень хочется разреветься. Ещё немного и плотину прорвёт, вот прям уже на подходе. Нервно кусая губы, потираю запястье, которым напоролась на острый угол стола.

Ругаясь сквозь зубы, Алик больно хватает меня под локоть и тащит вперёд, искоса подглядывая на потолок и стены.

Камеры! Меня же снимают! Где охрана??

Еле успевая передвигать за титаном ноги, пытаюсь дёрнуться с лестницы на кухню, но застываю, когда поясницы касается что-то очень острое.

– Улыбайся, Ярослава! – тихий угрожающий рык за ухом. – Иначе вгоню нож под позвонок, в момент инвалидкой станешь!

Господи-Боже!!

– Кивни мне и улыбнись, сказал!! – яростный шёпот. – Выполняй!

Не спешу с приказом, оглядываю скрытые камеры. Шевелю губами зов о помощи, выпучиваю глаза.

Без толку. Что происходит?

В какой-то момент давление на спину усиливается и я чувствую как остриё впивается сильнее, разрезает кожу. Издав писклявый всхлип, выгибаюсь, чтобы облегчить боль.

– Улыбнись и кивни! – страшно громыхает Разин.

Натужено растягиваю губы, двигаю головой, но боль не исчезает. Мужчина будто забавляется, колет лезвие глубже. Сердце заходится тахикардией. Кто-нибудь помогите!!

Повинуясь толкающему напору Алика, иду к главной железной двери. Со стороны, наверное, выглядит, что мы выходим в обнимку. Прорываясь сквозь сбитые страхом мысли, нахожу в себе отголоски рассудка. Сейчас будет охранный пост. Даже если он пырнёт меня ножом, я всё равно подам сигнал. Возможно, меня потом спасут, откачают… или нет… но он, так и так, не должен уйти.

Смыкая зубы, чтобы не заорать раньше времени, медленно шагаю как того хочет Разин. Мы оказываемся на улице, центральный двор всегда набит патрульными, но сейчас мои глаза лезут на лоб – я вижу лишь трёх из них, вдалеке, у ворот.

Хоть бы оружие было при них!

– Пикнешь, сука, и я засажу тебе так глубоко, что вылезет через живот! – обдаёт моё тело новой волной боли.

Рефлекторно подаюсь вперёд, но меня с силой тянут назад. Дыхание моментально тяжелеет, возникает знакомое чувство онемения. Нет-нет! Только не обморок! Тогда он точно с лёгкостью меня заберёт!

– Что такое, парни? – меняет тон голоса Разин, сразу лёгкий, приветливый, к которому все привыкли. – Почему никого нет?

– Радар засёк приближение нескольких сигнальных точек. Тачки напичканы оружием. – отчитывается мужчина с суровым лицом. – Поехали проверять.

– Твари, выждали момент, когда Богдан отсутствует! На неё покушаются! – фальшиво негодует Алик и я, набираясь последней смелости, умоляюще взвываю:

– Пожалуйста, вы должны мне помочь!!! Он не…

Но не успеваю договорить, как на границе нашей территории раздаётся оглушительная автоматная очередь.

– ЧЁ ВСТАЛИ?? БЕГОМ ТУДА!! Я ПОКА СПРЯЧУ ЕЁ! – нечеловеческим воплем орёт на них Алик и охранники согласно несутся на шум стрельбы.

– Нет… – выдыхаю прежде, чем на спину обрушивается короткий, но тяжёлый удар.

Даже согнуться пополам не получается, этот монстр больно сгребает мои волосы и вновь ставит меня в вертикальное положение.

– Молчи, блядь!! – рявкает, задирая мне голову. – Быстро в машину!!

Хоть из глаз и ручьём текут слёзы, я умудряюсь различить на другом конце двора клетку с алабаями. Моими гигантскими друзьями. За время, что я их кормила, они перестали видеть во мне врага и жратву на ночь. Только им удастся сейчас мне помочь…

Вдох-выдох. Господи, помоги!

Через жёсткий натяг полушарий мозга, врубаю инстинкт самосохранения и вспоминаю азы самообороны, которым меня учил Богдан. Как он там говорил? Если держат сзади за голову, то нужно схватить кисть нападающего, резко крутануться, вывернуть ему руку и пинать по морде…

Ага, проще сказать, чем сделать! Я быстрее без скальпа останусь и свёрнутой шеей, чем сдвину такого титана на миллиметр.

Была-не была! Главное, добежать до псов с ножом в пояснице, на волосы уже плевать.

Раз, два, три!!

Приложив все силы, что ещё остались, рывком цепляюсь за ручищу Разина и так резко выворачиваюсь, что чувствую, как нож острым лезвием проходится по всему моему боку, распарывая кожу до крови.

Взвизгнув, наваливаюсь всем телом на мощную руку Алика, склоняя к земле и ударяю его коленом в лицо. Ногу простреливает, ахаю так, что закатываются глаза. Куда уж мне против тяжеловесного бойца? Кости только поломала!

Но то ли это везение, то ли из-за того, что меня обучал лучший из лучших, мне всё-таки удаётся выкрасть несколько секунд, пока Разин удивлённо трогает свой нос.

Не мешкая, надрываю горло и с бешеным криком мчусь к своим алабаям, которые уже кидаются на прутья, грозясь прогрызть железо и отгрызть Разину башку.

Хоть и не оборачиваюсь, знаю, что он бежит следом. Такая мешанина из звуков. Стрельба, разрывающаяся сигнализация, мой крик, лай собак, рычание Алика. Оглохнуть можно.

Добравшись до собак, я вдруг с настоящим глубоким отчаянием понимаю, что ключи от клетки у кого-то из охранников, а запасной комплект висит в патрульном пункте.

Всё, это конец!

Вжимаюсь в вольер, готовая потерять сознание, и широко распахнув глаза, смотрю как на меня надвигается разъярённый титан.

Остаются считанные секунды до его приближения, как сзади меня что-то щёлкает и решётка клетки отходит назад. Не успеваю даже рот открыть, как запертые зверюги оказываются на свободе и одним прыжком валят Разина на землю.

Кто-то открыл вольер дистанционно! Господи, здоровья этому человеку и до отвала! Вовек не забуду!

Сердце проламывает грудную клетку также быстро, как и алабаи рвут Алика на части. Продолжая валяться у собачьей клетки с напрочь отшибленным сознанием, заторможенно наблюдаю как с другой половины участка в нашу сторону бегут с десяток охранников. Что-то кричат, целятся в Алика. Несколько из них подбегают ко мне, рассматривают, поднимают на руки, несут в дом. Другие оттаскивают алабаев от изрядно погрызенного бойца. Ловлю себя на жестокой мысли, что ему ещё мало досталось. Так… царапины.

Пока меня аккуратно опускают на диван и уверенно твердят, что я в безопасности, в дом вбегает, размахивая пистолетом запыхавшийся и вспотевший Макар Каримов.

– Ох, Ярослава… – сипит он, вытирая лоб.

Вместо ответа обнимаю себя за плечи и начинаю горько плакать.

– Всё-всё-всё… – бормочет мужчина, поглаживая меня по спине. Наткнувшись на порез, темнеет взглядом и леденящим голосом приказывает охране вызвать мне врача. – Остальные на подмогу! Мы почти добили их! Богдан уже едет сюда!

Всхлипываю и вытираю глаза. Мой бугай скоро будет! Он наведёт здесь порядок! Тогда и дышать нормально смогу.

– Ты остаёшься с нами! А вы обыщите дом! Колю на камерах не видно! – даёт чёткие указания Каримов и нервно подкладывает мне подушки.

– Что это такое, Макар? Что происходит?

– Предательство. – задерживает на мне долгий взгляд, а затем нажимает на смартфоне вызов Богдану.

Глава 23

БОГДАН.

– Дай сюда! – буквально вырываю мобильный из рук Баранова и вбиваю пароль для входа в охранную систему дома.

Выбираю точку слежения с именем малыхи и вглядываюсь в происходящее. Покидает дом вместе с Аликом. Не понял. А Разин там каким боком?! Он же должен быть тут!

Включаю в приложении режим громкой связи.

– Коля!! – несколько раз зову своего управляющего. – Где ты, мать твою?! Коля! – интонации в голосе скачут от низа до верхов.

В ответ тишина. Судорожно щёлкаю по комнатам, шарю глазами по служебкам, заглядываю в каждый угол, нигде его нет.

Немыслимо. За столько лет службы он отзывался за долю секунды.

По спине ползёт холод, дурное предчувствие. Внутренности скручивает в узел. Дом пустует. Разин убрал препятствие, чтобы… что? По каким причинам он пошёл против меня?

– Что такое, Липатов? – крик с ринга. – Что за пауза? Почему заставляешь ждать?

Похрену. Пусть хоть усрутся, пока не выясню что с Ясей, будут ждать.

– Вызывают, Богдан! – заметно нервничает Серёга, жестами тормозит рефери за моей спиной. – Нельзя тянуть! Они деньги заплатили! Разорвут!

– Срочно звони Каримову. Пусть едет ко мне домой. Пошли туда группу быстрого реагирования. Оружие наизготовку.

– Погоди! Там же Алик! – с неожиданной силой хватает меня за руку Серёга. – Не дури! Она же с ним! Зачем это всё?

– Без моего ведома. – жёстким тоном разбиваю его протест. – Коля не выходит на связь. Мою женщину сейчас против моей воли выводят наружу. – переключаюсь на караульное отделение и сердцебиение доходит до критической отметки. – Никого нет… – надломленный выдох. – Звони! – лязгает моя челюсть и Баранов замирает, используя драгоценное время на осмысление и принятие решения.

– Не будь ссыклом, Богдан! – рассекает воздух зловещий рёв Кузнеца. – Иди и закончи!!

Зрители поддерживают бойца громкими возгласами, на меня обрушивается всеобщее раздражение. Дыхание сбивается, сжигаю Баранова проклинающим взглядом, вынуждаю набрать Каримова.

Позади меня раздаётся очередной выхлоп скрипучего ржания:

– Какие-то проблемы, Богдан?!

– Выношу последнее предупреждение, Липатов! – параллельно звучит голос судьи. – Продолжите бой, иначе я вас дисквалифицирую! Вам будет засчитано поражение!

– Требуем перенесение боя! – вступается за меня Баранов, закончив разговор с Макаром и оттягивая время, что я трачу на дозвон своим охранным службам.

Где старший патрульный? Почему никого нет на линии? Почему они, мать вашу, игнорируют мои сигналы? Где сопровождение Яси? Чем все заняты? Чем руководствуется Разин?

– Исключено! – отклоняет судья под неуравновешенный смех Кузнецова.

– У нас есть все основания полагать, что допинг-пробы оппонента фальсифицированы! – не унимается мой защитник. – Его поведение вызывает подозрения!

– Ваши обвинения беспочвенны! – заступается за Кузнецова его представитель. – Все наши тесты отрицательны!

Толпа взрывается негодованием. Моё внимание полностью сосредоточено на поиске хоть одного подконтрольного звена, что отвечает за безопасность Яси.

– Тем не менее, мы требуем создание комиссии и повторного теста независимых экспертов! – отвлекает всех Баранов.

– Липатов, вы будете продолжать поединок?

– Липатов, я останавливаю бой!

– Липатов, куда вы?

Даже не оборачиваюсь. Уже не слышу. Отсоединяюсь. Срабатывает сигнализация, приходит оповещение всех наружных систем, что охраняемые зоны подвергнуты несанкционированному нападению. Отслеживаю передвижение всей своей дежурной смены. Точки прыгают по всей территории, но только не там, где малыха. Что за бараны?? Нахожу камеру слежения со двора. Напрягаю глаза, увеличиваю картинку изображения. От увиденного кадра, где Разин вбивает кулак в спину моей девочки, у меня между рёбрами проходит треск электрического разряда, грудную мышцу рвёт на обрывки, а затем с безжалостной силой размазывает на кровавый фарш.

На одно мгновение я полностью теряю контроль над собой. Короткое замыкание, словно перерубает кабель. В голове гулкий хлопок, бросает в нестерпимый жар, яркая вспышка засвечивает взгляд, из глаз брызгает сноп искр и над моим телом поднимается облако пара. Полнейшая растопка чувств и эмоций. Абсолютная дезориентировка. Временное слабоумие.

Соберись, Богдан! Она там одна! Вся охрана сгруппировалась против внешних факторов.

Экстренно покидаю ринг, ноги несут к парковке. На пути встают недовольные, мои парни слажено освобождают проход к выходу, начинается хаос. Какофония звуков, перемешка тел.

– Ахаха! Поздно, Богдан! Её уже взяли! – под общий шум доносится злостный выкрик Кузнеца. Если сейчас дам слабину и обернусь, потеряю время и контроль над ситуацией. А это недопустимо. Осознаю, что напуган сверх меры. Впервые так разбит. От меня требуется холодный расчёт, а меня раскидало и я никак не могу организовать себя. В меня внезапно летят три ножа и я теряюсь, не зная какой из них войдёт глубже. От какого избавляться первым?

Не ожидал, что меня разом подкосит предательство друга, угроза жизни малыхи и упущение врага.

Яся важнее всего, но что ждать от двух других?

Неотрывно пялюсь в экран телефона, на ходу придумываю план действий. Всё не то. Группа захвата ещё в пути, а мои недомерки отстреливаются, позабыв о самом важном – о Ясе.

– Сдохнешь неудачником, Богдан!! – на высокой ноте вопит Кузнец.

Устал метаться. Не получается честно. Я пытался. Буду по старинке. Не сегодня дожму, так завтра. В этот раз не дам осечку.

– Взять его на выезде. Живым. – поручаю своим ребятам.

– А его прикрытие? – на микросекунду сходимся взглядами со старшим по званию.

– Развлекайтесь. – и возвращаюсь к наблюдению за Ясей.

Моя маленькая поражает до самой глубины. Драться пытается. Как я показывал. Помнит… Мир останавливается, пока я смотрю как она борется с Разиным. Этот Брут ещё и с ножом! На девчонку, что ему по колено… В груди клокочет от осознания всей чудовищности. Алик не отстаёт, но Яся всё равно бежит… к моим мясоедам!

Умница, девочка! Беги скорее! Они всегда ненавидели этого ублюдка!

Ловите, ребятки. Сегодня на ужин крупный рогатый скот.

Пульс зашкаливает, пока я вскрываю управление замками и нахожу звериный участок.

Бешено жму на «открытие вольера» и до боли задерживаю дыхание, так, что от сухоты царапает стеклом горло.

Выпустил!! Фас, парни! Сожрите эту сволочь!

– Богдан Дмитриевич! – вдруг проходит звонок от начальника охраны. – Вооружённое нападение! Мы уже занимаемся их устранением! Мы…

– Сука! – сердито бью кулаком по машине, к которой подошёл. – Быстро к алабаям! Валите Разина! Спасайте Ярославу!!

Гудки. Перемещение сразу нескольких точек. Уносят малыху в дом. Скручивают Алика. Тварь! Поранил одну из собак, лежит, тяжело дышит.

О, бля! Каримов бежит с подкреплением! Успел на конец фильма…

«Следи за ней. Окажи нужную помощь. Я еду.» – шлю ему сообщение и лихорадочно тру ладонями лицо. Стереть, содрать с себя эту плёнку, что не даёт дышать. Как в чан с маслом кипящим окунули. Обволокло, стянуло, теперь причиняет адскую боль.

Не верится, что её вытащили… в самый последний момент. Моя непутёвая, но такая нужная малыха. В полной неразберихе, с минимальными потерями, но снова осталась со мной.

***

Только зайдя в дом и ступив в гостиную, гоню прочь всех и каждого. Подхожу к дивану, где на животе лежит моя девочка, опускаюсь на колени, ничуть не боясь уронить своё достоинство в её глазах. Я сейчас уязвим, обнажён перед ней. Раскрыт, броня распадается на куски, можно убить одним касанием, но именно Яся служит защитой. Моим отрезвлением, насыщением, точкой опоры. Голова падает ей на плечо, зажмуриваю веки, утыкаюсь лбом в её шею, вдыхаю сладкий запах, впитываю идеальную теплоту кожи. Вот и всё, что нужно для склейки моих ран. Слиться воедино с моей малыхой. Сумятица отступит, починится то, что сломано, скрепится по частям былая уверенность, вернётся твёрдость в ногах, я смогу снова рационально мыслить. Мне лишь нужно её чувствовать… рядом, без передышки, соприкасаясь, всегда. Спасительная комбинация.

– Больше никого не подпущу. – дыхание срывается, горло душит спазм.

– Мне было очень страшно… Он… он… – рваный шёпот, мягкие губы целуют мой висок, нерешительно ползёт ладонью по затылку.

Понимаю о чём она, удара изнутри, от своего, я и сам не ожидал. Во сне и не снилось. Только не от Алика.

– Мне тоже. – хриплю постыдное признание. – Но иногда это даже полезно. Сильный страх генерирует в нас скрытые возможности, достаёт со дна самую разрушающую силу… Теперь мы готовы ко всему. Я готов…

…убить врага с лицом лучшего друга.

Умышленно разоблачаю себя, ведь именно это передаёт всю мою потребность в ней, обязательство оберегать. Всегда говорю не то, что правильно, но в этот раз посыл точен как никогда. Ухо опаляет Ясин тяжёлый вздох, она уже привыкла к тому, что у нас разнятся выражения чувств, что я подбираю не те слова, что все мои переживания сумбурны и неразборчивы.

Раньше я ничего не боялся, сейчас же страшит всё то, что может отобрать у меня девочку. Под подозрение теперь попадёт каждый, кто дышит. Пусть она знает об этом. Я проверю всех до единого. И больше никто не проберётся в наш дом. Это её убежище, она должна быть здесь спокойна, должна быть уверена, что я вытащу её из любой разрухи, не спущу с неё глаз. Теперь это мой неписанный закон, ведь я намертво к ней привязан.

– Покажи. – едва шевелю губами, сводит корень языка. Мне мучительно больно смотреть на порезы на гладком девичьем теле. Моргаю, надеясь, что они рассеются. Яся поднимает на меня заплаканные глаза, а мои руки уже тянутся к обнажённой, заштопанной и обработанной спине. Не тая волнения, дотрагиваюсь пальцами до оголённой кожи, обвожу лопатки, чуть касаюсь припухшего синяка от гнусного удара Разина. Сдавленно сглатываю, удерживая в себе ту ярость, что способна разнести всё в щепки. Сцепляю зубы и каменею. Подмывает взорваться и разодрать от крика горло.

Малыха вдруг улыбается, с истеричным смешком.

– Ты хоть победил?

Скольжу подушечками пальцев возле её рассечённой кожи, запоминаю неровные края, воспалённый цвет, сильную отёчность, чтобы потом в стократ сильнее повторить это на теле Алика.

– Не успел. – тянусь губами к хрупкому плечику, пачкаю засохшей кровью с подбородка.

Представляю какой у меня видок. До сих пор чувствую, как пульсирует ухо, наверняка кровит.

– А что там за воротами? Кто стреляет? – силится приподняться Яся.

– Не думай об этом. Их уже убрали. – глажу её руку, слегка придавливаю, призывая расслабиться.

– А где…? – с гнетущим опасением оборачивается на дверь, по её коже ползёт озноб.

– Его здесь больше не будет, обещаю тебе.

В голове затягивает шумом. Пробиваются отголоски звериного рычания Разина, когда его грузили в тачку.

«– Везите его на склады. Мой дом пахнуть смертью не будет.

– Ах вы, пидоры! Я вас всех запомнил!! Давай-давай, Богдан! Утешь свою сучку, а потом приходи, наговоримся всласть, вспомним былое!»

Я приду, Алик, приду. Это будет наш последний разговор. После него я забью тебя, а мясо отправлю в утиль. А потом всё. Чернота будет. Выжгу тебя из памяти как переболевшее, выкину как мусор, что было и что стало. Алика Разина существовать больше не будет.

– Богдан Дмитриевич! – без стука врывается в гостиную один из охранников, малыха с перепуга вздрагивает.

– ЧТО??

От резкости моего тона он резко тормозит и медленно бледнеет:

– Колю нашли…

– Жив? – впиваюсь требующим взглядом и прикрываю собой полуголую Ясю.

– Затылок разбит! Пульс слабый!

Воздух из лёгких выбивает словно ударом. Рядом также всхрипывает девочка.

– Медиков! – сердце нехило подбрасывает в груди, пронзает острыми пиками. За старого друга.

– Уже занимаются!

– Где нашли?

– Внизу, в проходе гаражного отсека, в том углу, где камеры не достают!

Вот падла, Разин! Использовал мой промах! Я ж тебе тогда случайно сболтнул про слепую зону! Будто чёрт подбил!

– Вышел. – бросаю застывшему лбу, глазеющему на меня и мою женщину.

– Богдан? – звучит взволнованный тоненький голос Яси, руками цепляется за те ничтожные сантиметры между нами.

– У меня остались незаконченные дела. – обхватываю её ладони, подношу к губам, целую пальчики. – Отдохни пока. С тобой будет охрана и врачи.

– Бандитские разборки?

– Они самые, маленькая. – чуть приподнимаю край губ, вселяя в неё толику позитива. – Потерпи. Я приду.

И целую. Целую. Целую. Каждую клеточку, каждый миллиметр красивого лица. Заправляю спутавшиеся волосы ей за ухо, массирую заднюю часть шеи, выдыхаю на спину. Морщусь при виде её расползающейся гематомы, но мгновенно принимаю серьёзный вид.

– Только не нервничай. Будет плохо – скажи врачу. Не замалчивай.

– Хорошо. – бодрый кивок и я силком тащу себя наружу, оставляя свою малыху на попечение других людей. А мне пора избавиться от проблем. Уже невозможно.

***

– Они признали бой несостоявшимся! Кузнецов отказался пересдавать допинг-тесты! – слушаю Серёгу, что остался улаживать конфликт после моего ухода и параллельно подсчитываю раненных из своей службы. Повезло, что наши выехали раньше и успели взять уродов тройным кольцом. Малой кровью отделались. У тех больше пострадавших, всех под дверью местной дежурки скинули. Рожи ходовые, давно в базе. Годовой план им закрыли.

– Тебя занесли в чёрный список, дисквалификация на два года. – возмущённо сопит в трубку Баранов. – Я пытался сократить, честно! Но против тебя подсуетились. Куда мне тягаться с ними? Я ж на пальцах от твоего имени, не разбираюсь в нюансах… это тебе самому надо решать…

– Не парься. Мне не горит. – провожаю взглядом бригаду скорой помощи, они на каталке Колю в карету тягают. Выдыхаю, машу им рукой.

С добром, пусть поторопятся.

– Я так понимаю, что снова вы с Кузнецовым так и так не сойдётесь?

– Правильно понимаешь. – рублю эту тему сразу. – Давай в больницу. Вытащи Колю.

– Всё сделаю… – уверенным тоном. – Богдан? – а вот это уже вполголоса.

– Что?

– Я буду постоянно на связи, если понадоблюсь… – знаю к чему клонит, отговорить намерен, в душу вломиться, вот только с совестью у меня с некоторых пор порядок.

– Ты уже нет. А вот номер труповозки скинь.

Пауза. В стиле Баранова. Хоть и тишина, но так и звенит нравоучениями.

– Не разочаровывай. – и сбрасывает звонок.

Что ж, ожидаемо.

Подзываю к себе Каримова, когда вижу, что выезд очищен, а ребята готовы к продолжению банкета. Можно выдвигаться.

– Что с собаками? – взгляд цепляется за лужу крови у вольера. Передёргивает. Там была Яся…

– Одного увезли. – с сожалением выдаёт Макар. – Кровоточит сильно, Алик пропорол ему спину, но ветеринар даёт хороший прогноз.

– Пиздец, сколько проблем от одной твари. – зло сплёвываю, прикрепляя к поясу кобуру. – Весь дом мне перерезал.

– Что будешь с ним делать? – концентрирует на моих движениях тёмный взгляд, зрачки сужаются на пистолете.

– Убью. – с лёгкостью это из себя выталкиваю. Даже слишком.

– Ты серьёзно?? – последний звук заглатывает, пережимая связки напрягом.

– Завязывай с этим вопросом. – взглядом блочу, достал. – За шутника меня держишь?

– Это статья, Богдан! – на шёпот переходит, цедит воздух.

– Две. С Кузнецом в одном мешке будут. – отрешённо взваливаю на него ещё одну правду.

– Мы никогда не ходили по тёмной… – на лице друга густеет осуждение. Оттянуть от беды меня хочет.