Текст книги "Потребители будущего. Кто они и как их понять"

16. Сети 80/20 – центры-стимуляторы и лазейки для трендов

Такие случаи нельзя объяснить одной только теорией колоколообраз-ной кривой, но объяснение можно найти, если поставить ее с ног на голову – в прямом смысле слова. Перевернем кривую вверх ногами и наклоним вбок, так что теперь она стала немного похожа на провисшую дугу. У верхнего конца кривой есть множество узлов, имеющих всего несколько связей. А внизу – несколько узлов с большим количеством связей. Этот график показывает, как выглядит сеть, а также, например, комната со множеством людей, перенасыщенный брендами рынок или сфера розничной торговли: у одних магазинов всего несколько связей, а у других магазинов (то есть суперцентров) – множество.

Итак, мы получаем множество узлов с малым количеством связей на верхнем отрезке кривой, способность которых передавать данные, нести идеи или влиять на другие узлы сильно ограничена. И наоборот, расположенные на противоположном отрезке кривой немногие центры со множеством связей обладают огромной мощью: каждый центр кипит жизнью и прокачивает данные, информацию, идеи и знания через по–добные ему центры с таким же высоким количеством связей. Вот почему основное движение происходит именно на этом отрезке.

Звучит знакомо? Это называется «принцип 80/20», или правило Па-рето – в честь итальянского экономиста XIX века Вильфредо Парето, который первым заметил, что в любой стране или экономической мо–дели 20% населения контролировали и производили 80% богатства.

Закон силы объясняет, почему в любой комнате, ресторане или группе потребителей есть ключевые игроки, или «суперсоединители». Найдя их, вы откроете лазейку, через которую можно передать свое сообщение всем частям группы по принципу 80/20.

20% населения контролировали и производили 80%

Дарвин по-своему отметил это в своей работе о происхождении ви–дов: 20% изменений во флоре и фауне Земли привели к 80% сущест–венных эволюционных сдвигов в природе. Та же закономерность была подмечена в командной работе, создании идей, инновациях, а также политических, социальных и экологических изменениях.

Изучая сети, именно это заметил и Барабаши со своей командой: большинство действий в сети приходилось на маленькую, но мощную группу центров. Они назвали ее «центрами силы». Этот вид деятель–ности осуществляется в соответствии с законом силы, который по возрастающей демонстрирует тот факт, что в большинстве реальных сетей «у большинства узлов есть всего несколько связей, – объясняет Барабаши, – и что эти крошечные узлы сосуществуют с несколькими большими центрами – узлами с аномально высоким количеством свя–зей». «Тех немногих связей, которые соединяют меньшие узлы с более крупными, недостаточно, чтобы сеть была полностью связана. Эту функ–цию выполняют несколько относительно редких центров, которые не дают реальным сетям развалиться». Это – люди, благодаря которым клубы, организации или тренды существуют как единое целое, а также образуются связи с другими людьми и другими областями культуры.

Вот почему успеха достигают некоторые продукты даже с высоким критическим порогом их принятия. Выйдя на рынок пусть и в непод–ходящее время, но умудрившись подключиться к нужным центрам сети (немногочисленным, но всемогущим), они способны распростра–ниться по всей сети так молниеносно и напористо, что сопротивление бесполезно!

Можно ускорить распространение идей в массах, если обнаружить, где расположены суперцентры. Но это не означает, что идея обязательно достигнет успеха. Если она сама по себе слаба или не соответствует тренду, то превратится в худший вид идей – краткосрочное увлечение, живущее лишь один сезон и оказывающее в лучшем случае ничтож–ное воздействие на культурный ландшафт и ваши долгосрочные прибыли.

Понимание сетей 80/20 и осознание того, что они работают по опреде–ленным правилам и имеют определенные внутренние ритмы, которыми можно воспользоваться, усиливает нашу давнюю убежденность: сети способны оказывать влияние на культуру и, что еще важнее, подклю–чаться к ней и действовать как наши «глаза и уши» – сейсмографи–ческие центры, способные распознавать даже слабейшие изменения в мире или на рынках вокруг нас. Они могут быть расположены вдоль культурных «линий разлома» – например той, которая идет от Хокстона к Шордичу, а оттуда к Уоппингу и Степни (где находится офис Future Laboratory), – в клубах, барах, районах, городах и странах или облас–тях теоретической и практической науки, искусства, дизайна, графики, кинематографа и видеофильмов, где «тектонические сдвиги» в культуре можно заметить и зафиксировать быстрее.

Однако нет никакого смысла проводить исследования в областях, которые считаются «среднестатистическими». Результаты таких иссле–дований скажут лишь о том, что люди делают и думают сейчас, и не дадут никакой информации об их вероятных будущих действиях или мыслях. «Обитатели края» или «творцы» – вот чьи идеи и взгляды, ско–рее всего, повлияют на наше общее будущее. Ведь эти люди через свои сети подключены к «новому» (или же тому, что отклоняется от нормы). Так считает специалист по региональным стратегиям Ричард Флорида и поэтому называет их креативным классом. По его оценкам, такие люди составляют 30% рабочей силы в США, обладают множеством связей, осуществляют очень активное взаимодействие и оказывают огромное влияние. Флорида утверждает, что эти люди не только стимулируют культурные изменения в США; места их проживания словно магнитом притягивают их единомышленников.

Флорида впервые заметил это явление, познакомившись с Гэри Гей–тсом, докторантом в университете Карнеги—Меллона в 1998 году. Гэри исследовал схемы распределения гомосексуалистов и лесбиянок – где они живут и почему захотели жить именно там. Как оказалось, Флорида в то время делал нечто подобное для своей диссертации о местораспо–ложении отраслей высоких технологий и талантливых людей. Как он объясняет в своей книге «Креативный класс: люди, которые меняют будущее», многие из полученных Гейтсом данных о том, как и почему гомосексуалисты и лесбиянки сосредоточиваются в определенных райо–нах и как это впоследствии влияет на культуру вокруг них, частично или полностью совпали с данными, которые обнаружил Флорида, исследуя отрасли высоких технологий.

То же самое произошло с результатами другого проекта, над которым работал Флорида: «богемного индекса», целью которого было составить карту проживания художников, писателей, исполнителей и музыкантов в определенном районе и определить их концентрацию. Как и прежде, Флорида хотел оценить, как их расположение воздействовало на данный район – и не только на его культуру, но и на прибыли, полученные от их работы и бизнеса.

Флорида и Гейтс обнаружили группу типов, или сеть типов, которые выглядели не только фактором, но и стимулятором новаторства, разно–образия и творчества. По сути, это исследование подтверждает то, что известно из практики: творчество, разнообразие, энтузиазм и бурная энергия – то, что нужно для подъема таких районов, – появляются там именно благодаря тем людям и культурным действиям, к которым организации и «отстающие» относятся настороженно и подозрительно. Иммиграция, этническое разнообразие, сексуальные возможности, но–вые способы образования и сплочения семей, которые мало связаны с биологией, еще меньше – с браком, но больше относятся, например, к любви и желанию расширить свой кругозор.

Как обнаружил Флорида, сообщества с высокой концентрацией го–мосексуалистов и лесбиянок или богемным «альтернативным» классом обычно являются более радикальными, передовыми, склонными к риску и богаче талантами, чем районы, заселенные белыми представителями американского среднего класса.

Для доходов в первом типе районов, где жизнь бьет ключом, обычно характерна спорадичность в краткосрочной перспективе, но в долго–срочном плане они оказываются высокими. Обитающий здесь деятель креативного класса зарабатывает в среднем $48 000, а представитель «синих воротничков» во втором типе районов – $28 000. Кроме того, благодаря наличию множества «творцов» в первом типе районов выше вероятность появления новых идей, новых клубов, музыки, социаль–ных групп и способов ведения бизнеса или управления компаниями, чем в более спокойных районах проживания белых людей или «синих воротничков».

Похожие результаты обнаружились в ходе разных исследований соци–альной структуры и моделей стиля жизни в Остине (штат Техас). Менее чем за десять лет этот город превратился в творческий, культурный и социальный центр; по словам социолога Роберта Кушинга, прово–дившего исследование, эти преобразования можно объяснить только такими измеренными показателями, как приток гомосексуалистов и лес–биянок в город, рост количества представителей творческих профессий, деятелей СМИ, альтернативной музыки и индустрии досуга. «Когда вам говорят о городах, где есть гомосексуалисты и представители богемной буржуазии, это звучит не очень научно, а надуманно…»

Это действительно кажется надуманным, но, как говорит Флорида, при–быльность городов и энергия районов повышается из-за роста разнообра–зия. Разнообразия, несхожести и поощрения терпимости к отклонениям от нормы и круглосуточной активности – факторов, благодаря которым и возникают эти явления. «Креативный класс как группа предпочитает активные виды отдыха, а не пассивные и регламентированные; его пред–ставители предпочитают местную культуру на уличном уровне – кафе, уличных музыкантов и небольшие галереи и бистро, где трудно провести четкую линию между исполнителем и зрителем».

В этом можно найти параллели с выводами, которые Джейн Джейкобс сделала в своей классической книге 1961 года «Смерть и жизнь великих американских городов». Она справедливо утверждает, что в гибели го–родов виноваты не люди, а градостроители или, скорее, законодательное разделение городов на функциональные зоны. Из-за этого возникают культурные пустыни и деловые гетто, жилые анклавы и районы магази–нов: такое разграничение убивает именно то, что нужно для процветания районов, разнообразия жизни улиц и мощного потока идей. Это очеред–ной пример вынужденного слияния, о котором говорилось выше!

В большинстве случаев процветают (или проявляют все признаки скорого процветания) те города или районы, где энергия возникает незапланированно, спонтанно и распространяется снизу вверх. А го–рода и районы, где преобладает белое население в возрасте 30-50 лет, обосновавшееся там надолго, проявляют все больше признаков вялости, социальной апатии и упадка культурной жизни.

«Для экономического успеха городам нужны не торговые центры и ком–плексы для конференций, а эксцентричные люди… Без разнообразия, без чудачества, без различий, без терпимости ко всему необычному город умрет. Та же участь постигнет компании и сети, цель которых – создать в вашей организации мощный поток нацеленных на будущее идей или сведений о предстоящих трендах», – утверждает Флорида.

Из 26 изученных Флоридой городов с большим количеством пред–ставителей рабочего класса в составленную им десятку самых твор–ческих городов вошел только Хьюстон (Техас). А остальные страдали от того, что экономист Манкур Олсон назвал «институциональным склерозом» – отвердением культурных и творческих артерий из-за отсутствия «свежей крови» в виде новаторства и разнообразия.

Несмотря на это, как указывает Флорида, города (и бренды) все еще пытаются обхаживать и привлекать людей с дипломом MBA или супру–жеские (то есть стабильные) пары в возрасте около 35 лет. Такие города строят спортивные залы, деловые комплексы и лишенные индивиду–альности варианты Кремниевой долины в надежде на то, что это даст местной экономике долгожданный толчок.

Флорида уверен, что это явление будет существовать и дальше, потому что политические деятели, архитекторы и градостроители все еще созда–ют города и сообщества, где не рвутся жить творческие люди: города, чья привлекательность ограничивается спортивными залами и стадионами, торговыми центрами и тщательно спланированными домами для семей. «Креативам, – утверждает Флорида, – нужна круглосуточная стимуляция, постоянный доступ и районы смешанного предназначения, где на одной и той же улице можно найти бары, офисы, клубы, творческие мастерские и квартиры для работы и жизни». Им нужна возможность работать, от–дыхать, развлекаться и планировать в одном и том же районе, и тогда в культуру благодаря их присутствию и творческой энергии будут врываться новые идеи, продукты, блестящие догадки и технологические новшества.

Создавая нужные типы сетей или нацеленные на будущее компании, следует запланировать места присутствия людей, которые живут, работают и активно участвуют в росте этих творческих и инновационных узлов.

Флорида продолжает: «Возьмем Миннеаполис, который уже долго является центром новаторства в музыке. Принц, Боб Моулд, Джимми Джем, Терри Льюис и хор гомосексуалистов городов-близнецов гораздо важнее для того региона с экономической точки зрения, чем новый тор–говый центр или комплекс для конференций». Что еще лучше, Флорида показывает, что креативный класс («творцы» и процветающие рядом с ними творческие профессионалы) стоит за многими трендами, которые мы подтвердили документально, – культура интернет-компаний, гибкий рабочий график руководителей, «нарядные пятницы», круглосуточная жизнь, повышенная мобильность, отели-бутики, «культура ощущений», «самураи» (любители экстремального спорта), богемная буржуазия, даже Linux и открытые сети. Если применить это правило, города обретут новую жизнь, а культура или компания, находящаяся на последнем из–дыхании, получат убедительный творческий заряд. Ведь можно будет подключиться к людям, которых в большинстве городов, сообществ и культур до сих пор не встречают с распростертыми объятиями: геям, афроамериканцам, пуэрториканцам, беженцам, музыкантам, художникам, танцовщицам, исполнителям, программистам, диджеям, специалистам по поиску талантов, издателям журналов с микроскопическими тиражами и субъектам, чьи желания не соответствуют принятым нормам.

В эту разношерстную толпу могут входить люди, рискующие откры–вать круглосуточные клубы, бары и магазины в застойных районах; чер–ный мужчина и белая женщина, решившие пожениться и обосноваться в ультраконсервативном районе; пары, выбирающие для своих домов в пригороде или центре города дизайн, противоречащий стилю ретро, кото–рый иногда предпочитают близорукие местные власти; и те, кто рассмат–ривает свой город или район как сложный живой и дышащий организм, где важны люди, а не фирмы, где при планировании дорог учитываются не только автомобили, но и пешеходы с велосипедистами.

По сути, «креативный класс» Флориды состоит в основном из того типа людей, которые рассматривают города, места и продукты не так, как ос–тальные. Людей, которые видят, что район или город успешен не потому, что он стабилен (то есть в состоянии застоя), и не потому, что его обита–тели – однородная масса белых семей, представителей среднего класса, которые прочно там обосновались. К творчеству располагают те места, где поощряются новые ощущения, активные действия, выходы «в свет», участие в происходящем, создание чего-то нового и вызывающего и установление связей. При этом создается не только социальный, но и творческий капи–тал. Становится понятно, почему с 1950-х годов так сократилось членство в клубах – в том типе стратегических социальных сетей, который тради–ционно сплачивал сообщества в «золотой век» нуклеарной семьи.

Признавая это, Флорида справедливо спрашивает: «И что?» Он уве–рен, что эти явления переживают упадок, потому что они больше не соответствуют нашему сегодняшнему образу жизни, который требует дольше работать (47,7 часа в неделю), преодолевать все большее рассто–яние до работы (3,4 часа в день, чтобы добраться на работу и обратно), но также позволяет работать по собственному графику (1 из 14 человек работает на дому) и устанавливать менее строгие требования к своим отношениям. Кроме того, повысилась мобильность: мы чаще переезжаем из одного района или города в другой не только из-за работы, но и по причинам, связанным с культурой, социальными соображениями или желанием испытать что-то новое.

Что бы ни заявляли журналисты, мы стали терпимее к людям и яв–лениям, которые отличаются от того, к чему мы привыкли, больше приветствуем этническое, социальное и сексуальное разнообразие и сильнее стремимся испытать новые ощущения, испробовать новые блюда и места для отдыха.

Как это отличается от закрытого, социально ограниченного и ограни–чивающего мира, в котором жили наши родители, бабушки и дедушки! Более чем 50% из них жили и умерли в пределах 8 км от места своего рождения. Скорее всего, у них было много знакомых по типу сильных связей, но мало – со слабыми связями, и поэтому их круг общения был закрыт для нового и изолирован от широких культурных изменений.

И если подумать, какие институты они лелеяли – гольф-клуб, Жен–ский институт, Британский легион, клубы рабочих, боулинг-клуб, тен–нисный и крикетный клубы, бережно хранимые в нафталине, – многое из этого нужно оставить в прошлом.

Как указывает Флорида в своем «богемном индексе», именно те города, которые больше всего поощряют такое ностальгическое представление об атрибутах полноценного района или города, проиграли творческим центрам, или центрам творческих сетей, – например Сиэтлу, Остину, Дублину, Марселю и Берлину (где расположен Рейхстаг архитектора Нор–мана Фостера и здания других архитекторов мирового класса, сделав–шие город центром креативного класса среди немцев и представителей других национальностей). Недавно в Манчестере, Солфорде, Уолсолле и Гейтсхеде были сделаны некоторые шаги для поощрения творческих центров – знакомство с работами и взглядами архитекторов, художни–ков и дизайнеров, которые не только бросают вызов норме, но и дают толчок развитию сетей со слабыми связями, которые приведут к более значительным изменениям в этом направлении.

Но есть утописты, подобные принцу Чарльзу; их заветная мечта – поселения в стиле Паундбери с типичным для них населением. Если уж этих утопистов можно убедить лишь финансовыми аргументами, то вот еще одно открытие Флориды: годовая прибыль в изученных им «творческих» городах оказалась в среднем на 30% выше, чем в застойных. Следовательно, именно в таких местах нужно располагать наши сети и таких людей нужно в них включать – чтобы управлять ими, направлять их и правильно истолковывать поступающие от них данные.

17. Организмы с отклонениями – и становление маркетинга «на краю»

Отклоня–ющиеся – это те, кто избегает следовать норме, действует вопреки ей и по-своему пытается разрушить ее и создать заново

Авторы статьи в журнале Fast Company Райан Мэтьюз и Уоттс Уэккер утверждают: «Отклонения от нормы – источник всего новаторства. Это неиссякаемый источник новых идей, новых продуктов, новых личностей и, в конечном счете, новых рынков… Отклонение от нормы в его са–мом строгом смысле – это когда любой из нас делает измеряемый шаг в сторону от умеренной середины. Сделайте еще один шаг и увидите, что попали из комфортной области общепринятого в динамичный мир инициатора трендов. Еще один шажок – и окажетесь в утонченной атмосфере сверхмодного авангарда. Осмельтесь еще на один неуверен–ный шаг – и попадете в мир культов и фанатизма, местами соблаз–нительный, но более пугающий. А самый последний шаг перенесет в центр социальной тьмы: мир неприкрытых и в основном устрашающих, беззастенчивых отклонений в чистом виде…»

Замените «отклонение» словами «творчество» или «сеть» – и ста–нет ясно, что мы говорим о том же самом. В хорошей сети должны быть люди с нужными отклонениями от нормы или творческие типы, а нужные отклонения делают людей хорошими участниками сети! Можно выразиться точнее: по сути (но не по названию), сети – это отклоняющиеся организмы, особенно если согласиться с поняти–ем, что отклоняющиеся – это те, кто избе–гает следовать норме, действует вопреки ей и по-своему пытается разрушить ее и создать заново.

Диапазон отклонений от нормы весьма широк: от Паладжии, садо-мазо-госпожи в Нью-Йорке, женщины с оливковой кожей и соблазнительными формами, которая организовала оргии «секса в ответ на террор» после 11 сентября 2001 года, до Лизетт Батлер, 43-летней английской медсестры, которая, как 20% других женщин 1960 года рождения, решила не заводить детей и быть при этом счастливой, бросая вызов норме.

Заметив резкий рост количества пар, искавших «секс без последствий» в чатах и по объявлениям, Паладжия стала первой в растущей армии работников секс-индустрии, владельцев клубов, организаторов вече–ринок и предсказателей трендов в стиле жизни, кто позволил «сексу в ответ на террор» получить огласку и при этом ликвидировать многие юридические или связанные с самоцензурой ограничения, которые бары и клубы свингеров ввели во времена пребывания консерватора Джули-ани на посту мэра Нью-Йорка.

А потом «секс в ответ на террор» уступил место «гетерогедониз-му» – тренду повышения количества беспорядочных половых связей, свободных отношений и мероприятий со сменой партнеров, которые раньше ассоциировались с гибким стилем жизни гомосексуального со–общества Нью-Йорка.

Лизетт Батлер, с другой стороны, входит в растущее, не испытывающее чувства вины поколение пар – гетеросексуальных и однополых, которые считают, что отношения и «серийный карьеризм» важнее наличия детей. Они не «бездетные», а «чайлд-фри». Их примеру следует 42% женщин во всем мире; сегодня считается, что они отклоняются от нормы. А завтра они войдут в число самых подвижных и склонных к самоопределению групп потребителей, с которыми нам придется иметь дело.

Но Батлер и Паладжиа – лишь два примера растущего числа отклоня–ющихся типов, которые должны быть в вашей сети, если хотите, чтобы ее своеобразная работа приносила прибыль. Если посмотреть на базу населения в целом, то в сеть нужно включать людей не только с такими отклонениями от нормы стиля жизни, как у Лизетт. Например, растет количество женщин старше 50 лет, которые входили в рассмотренную нами группу «бывшая радужная молодежь» и сейчас не хотят становиться бабушками или нянчить внуков, несмотря на все давление со стороны своих дочерей и общества в целом. Вместо этого они предпочитают со–средоточиться на карьере и воспользоваться все новыми возможностями проведения досуга.

Наблюдается рост «мостового карьеризма»: мужчины и женщины в возрасте под 60 или за 60 лет начинают вторую или даже третью ка–рьеру, перебрасывая между ними «мостики». Они «сжигают» свои ак–тивы – дома, пенсии, сбережения и инвестиционные портфели, чтобы «жить долго и умереть без гроша», а не оставлять заработанные упорным трудом деньги грызущимся детям и прочим расчетливым родственникам. Это «поколение Джаггера»: они умеют жить с размахом до конца, а не уходить на покой.

Еще есть пары «пробного брака»: люди в возрасте 21-39 лет («гибкое поколение») женятся, разводятся, а затем вступают во второй брак, ко–торый всегда продолжается дольше, а первый послужил как бы «гене–ральной репетицией».

Можно включить в свою сеть одного из склонных к протестам, активных «солнечных подростков», которые считают себя заинтере–сованными оптимистами с широкими взглядами и готовы бороться за то, во что верят, даже если для этого придется нарушать закон. Они стремятся к самовыражению, самообучению, саморекламе и к широким системам поддержки менее обеспеченных людей, обладают высокой мотивацией, являются сторонниками меритократии и реально смотрят на вещи.