Текст книги "Хозяйка ночи"

Глава 2

– Бриони! – громко крикнула Молли.

Бриони, сидевшая на ступеньках возле дома, влетела в комнату.

– Что случилось, ма?

– Ступай к мистеру Дамасу и возьми у него деньги, – произнесла Молли сквозь зубы.

Девочка кивнула и начала натягивать сапоги. Молли смотрела вслед дочери, и ее сердце сковывал страх. Надо следить за Бриони.

Молли взяла чайник и вздохнула. Вот уже год, как Эйлин живет в доме мистера Дамаса. С тех пор их комната очень изменилась. Теперь в ней стояли две добротные кровати с хорошими перьевыми матрацами, на полу лежали яркие цветные коврики, даже удалось каким-то образом втиснуть в комнату стол и стулья. У них всегда горел огонь в камине и было много еды. Молли скопила достаточно денег, чтобы переехать в маленький домик в Окслоу-Лейн. Переезд, конечно, будет великим событием, но мысли о нем не доставляли Молли радости.

Ее сердце разрывалось от горя, когда она думала о том, каким чудовищным способом они получили эти деньги. Последний ребенок Молли родился мертвым, а ее доченька, ее любимая Эйлин, некогда такая веселая и полная жизни, стала лишь тенью прежней Эйлин. Раз в две недели она приезжала к ним в гости, разодетая в пух и прах, но ее милое личико всегда оставалось бледным и несчастным. На нем было отчетливо написано, что ей пришлось пережить в доме мистера Дамаса. И с каждым приездом Эйлин становилась все печальнее.

Бриони шла к дому мистера Дамаса в приподнятом настроении. Ей нравилось там бывать. Ей нравился маленький садик, нравились красивые ковры и сладкий аромат, витавший в комнатах. Как правило, она задерживалась там, так как Эйлин всегда ее чем-нибудь угощала. По дороге она улыбалась и махала рукой знакомым. Ее маленькую фигурку в больших черных сапогах, купленных на деньги мистера Дамаса, и длинном пальто кирпичного цвета, подаренном Эйлин, многие уже хорошо знали. Ее выбившиеся, как обычно, из-под ленты рыжие волосы кольцами вились вокруг мордашки и ниспадали на плечи. Ей недавно исполнилось десять лет, и хотя ростом она не вышла, но привлекала внимание живыми зелеными глазами, с интересом смотревшими по сторонам, открытым лицом, молочной кожей, усыпанной веснушками.

Наконец она очутилась на той улице, где жил мистер Дамас, и ее взгляд упал на кружевные занавески внушительного особняка и вычищенные ступеньки, ведущие к двери. Вокруг нет ни грязных детей с их вечными ссорами, ни пьяных мужиков, горланящих что есть мочи. Это было очень красивое место – так считала Бриони. Рядом находился городской парк, и все просто кричало о респектабельности. Бриони прошла по дорожке и постучала в огромную парадную дверь.

Дверь открыла Кисси, и девочка вошла в прихожую.

– Привет, Кисси. Как там моя сестра? – Бриони выскользнула из пальто и протянула его девушке. Кисси взяла пальто и перекинула через руку.

– Не очень хорошо, Бриони. Я думаю, скоро у нее начнутся критические дни.

Бриони нахмурилась и кивнула. У Эйлин до сих пор не было месячных, хотя им уже давно следовало начаться. У нее увеличилась грудь, на лобке появились волосы. Мистер Дамас не часто тревожил ее в последнее время, к радости Эйлин и огорчению Бриони. Болтушка Кисси рассказала ей, что, когда девочка созревает, мистер Дамас теряет к ней всякий интерес. А это означает только одно – не будет больше никаких двух фунтов в неделю. Бриони в ужасе закусила губу. Если не будет денег, то не будет ни еды, ни нового дома в Окслоу-Лейн, ни школы.

Кисси провела Бриони в гостиную, где возле камина сидела Эйлин и рядом с ней на столике стоял поднос с чаем и лепешками. Эйлин вскочила навстречу сестре, они обнялись и расцеловались. Кисси подмигнула Бриони и вышла.

Длинные черные волосы Эйлин были собраны на затылке в пучок. Она сказала с грустной улыбкой:

– Присаживайся, я налью тебе чаю. Угощайся лепешками. Бриони схватила лепешку и целиком запихала ее в рот. Жуя, она рассматривала Эйлин. Когда та разливала чай, ее руки дрожали, и Бриони испытала минутную жалость к сестре. Запив лепешку большим глотком молока из кувшинчика, Бриони улыбнулась.

– Ты в порядке, Эйлин?

Та подала сестре чай и уставилась на огонь.

– В порядке, да не совсем. У меня не проходит боль в животе. Надеюсь, Бриони, это месячные, очень надеюсь.

Бриони отпила чаю и выругалась – чай был очень горячим. Эйлин укоризненно взглянула на сестру:

– Ты не должна ругаться, Бриони. Женщинам это не подобает. Мама сошла бы с ума, если бы услышала тебя.

– Но она же не слышит, – со смехом ответила Бриони. Эйлин тоже тихонько рассмеялась: хорошо быть такой, как ее сестра.

– Как мистер Дамас, Эйлин?

Эйлин тяжело вздохнула, ее руки, лежавшие на коленях, задрожали.

– Ох, он в порядке, я думаю.

– А как это… ну, ты знаешь… все остальное?

– Ох, Бриони, это ужасно. Честно говоря, я не знаю, как люди могут этим заниматься. Это просто отвратительно!

Бриони с раздражением закатила глаза:

– Я не спрашиваю, нравится ли тебе это! Я спрашиваю, часто ли он к тебе приходит?

Эйлин затрясла головой:

– Нет, слава богу.

Бриони прищурилась и посмотрела на сестру.

– Что ж, хорошо.

Но это было нехорошо. Совсем нехорошо. Она услышала, как открылась входная дверь – мистер Дамас вернулся домой. Эйлин вжалась в кресло, и сестра подмигнула ей:

– Не дрейфь, Эйлин, бывает и хуже, прорвемся!

Эйлин снова уставилась на огонь, и у Бриони возникло огромное желание подскочить к сестре и встряхнуть ее, да так, чтобы зубы щелкнули. Эти деньги нужны семье, и Эйлин не должна корчить из себя недотрогу. Ведь Эйлин могла заниматься и худшими вещами за куда меньшие деньги. Она могла бы работать до изнеможения по четырнадцать часов в день в каком-нибудь вонючем магазине и тогда поняла бы, почем фунт лиха и что это такое – вкалывать до седьмого пота. Бриони усмехнулась – на сегодняшнее посещение она возлагала большие надежды.

Мистер Дамас вошел в комнату. Он широко улыбнулся девочкам и, подойдя к ним, поцеловал каждой руку. Бриони вздохнула от удовольствия, ощутив себя настоящей леди. Она посмотрела на мистера Дамаса, на его полосатые брюки, сшитые у хорошего портного, на его модный пиджак. В ее глазах этот мужчина выглядел королем. Она послала ему ослепительную улыбку, и он улыбнулся в ответ. Бриони соскользнула на пол и уселась возле кресла сестры. Мистер Дамас сел в освободившееся кресло.

– Я приказал принести еще чаю и пирожных, – сказал он и посмотрел на Бриони.

Девочка просияла. Он всегда кормил ее пирожными до отвала, зная, что она большая сладкоежка. Эйлин затравленно взглянула на мистера Дамаса, и его лицо омрачилось: печальный ребенок действовал на него угнетающе.

– Принеси мне мой кошелек, Эйлин. У нас в гостях хорошая девочка Бриони, которая пришла за твоим жалованьем.

Эйлин как ужаленная выскочила из кресла и пулей устремилась к двери, радуясь, что может хоть ненадолго избавиться от хозяйского присутствия.

– И заодно спроси у миссис Хорлок, что у нас сегодня на ужин, – крикнул мистер Дамас ей вслед.

Эйлин чуть приостановилась, кивнула и исчезла. Мистер Дамас остался наедине с гостьей, с этой рыжеволосой кокеткой. Когда дверь за Эйлин закрылась, Бриони пересела на место сестры и ухмыльнулась, глядя на мужчину напротив.

– Мне нравится приходить сюда, мистер Дамас, – сказала девочка, постаравшись вложить в свои слова все свое обаяние. Это не ускользнуло от внимания мужчины.

– Серьезно, Бриони?

– Да, мистер Дамас. Как бы я хотела здесь жить. Я полагаю, что я еще не слишком взрослая для этого. Мне только десять, – сообщила она, теребя свой рыжий локон и порой хватая его губами. Сама того не подозревая, Бриони попала в цель: для мистера Дамаса не было эротичнее жеста, чем этот.

– Я сделаю все, чтобы жить здесь. Абсолютно все. Мужчина и маленькая девочка посмотрели друг на друга. Этим взглядом они заключили между собой молчаливое соглашение. Мистер Дамас очень удивился, обнаружив в столь юном создании такую проницательность.

Пэдди Каванаг вошел в кабинет, держа кепку в руке.

– Вы хотели видеть меня, сэр? Мистер Дамас слегка улыбнулся.

– Дело касается Эйлин. Я думаю, пора ей возвращаться домой.

Он с удовольствием отметил, что лицо Пэдди помрачнело.

– Что… я хочу сказать… что случилось, сэр?

Как, черт возьми, они будут жить без денег Эйлин? Даже Молли уже смирилась и, несмотря на все свои протесты, не отказывалась от тех денег, которые получала каждую неделю.

– Мне хочется уже чего-нибудь новенького, Пэдди. Ты знаешь, как это бывает.

Патрик молчал. Нет, он не знал, как это бывает, потому что маленькие дети его никогда не интересовали.

– Бриони такая красивая девочка. Вчера она была у меня и ясно дала мне понять, что… – Мистер Дамас поднял руку, опасаясь, что Пэдди перебьет его. – Она ясно дала мне понять, что с радостью согласится – как бы это сказать? – занять место Эйлин.

Пэдди облизнул губы. Он испытывал огромное желание как следует, с разворота, врезать хозяину в морду. Прямо в зубы. Но, увы, претворить это желание в жизнь Пэдди не мог. Каким бы мерзавцем ни был Дамас, но он был богачом, владел фабриками и доками, пользовался уважением общества, щедро жертвовал на благотворительность. Его тесть был лордом. Пэдди знал, что и он сам, и его семья пропадут без денег мистера Дамаса. Однако он также знал, что этот всемогущий господин не получит его Бриони за какие-то ничтожные два фунта.

– Я думаю, что в этот раз мы можем договориться о двух с половиной фунтах, – вкрадчиво произнес мистер Дамас.

– Три фунта, – резко бросил Пэдди. В его голосе было столько силы, что это удивило и его самого, и мистера Дамаса.

– Три фунта?

– Совершенно верно, сэр. Моя Бриони стоит этих денег.

Мистер Дамас закусил верхнюю губу и прищурился:

– Это поможет облегчить боль ее матери, сэр, потому что у нее случится припадок, когда она обо всем узнает, – добавил Пэдди. – Она плохо перенесла разлуку с Эйлин, но с Бриони, с ее любимой Бриони… Она точно сойдет с ума. Молли и так собиралась идти к миссис Проссер Эванс из-за Эйлин.

Пэдди с радостью отметил, что мистер Дамас побледнел при одном только упоминании о миссис Проссер Эванс. С этой женщиной приходилось считаться. Она со страстью боролась за права низшего класса, и эта страсть поражала всех, кого с миссис Эванс сводила судьба.

Пэдди видел, что хозяин колеблется.

Сумасшедшая социалистка и скандал или маленькая рыжеволосая девочка и десять шиллингов сверх ничтожной еженедельной суммы. Нечего даже и сравнивать.

– Хорошо, три фунта в неделю. Приводи ее сегодня ко мне в шесть вечера и сможешь забрать эту, как ее… – Он щелкнул пальцами, пытаясь вспомнить имя ребенка.

– Эйлин, я заберу Эйлин.

Не сказав больше ни слова, Пэдди надел кепку и вышел из кабинета. Уже через пять минут он оказался в «Буйволе». Там он потребовал большой стакан виски, который тут же выпил залпом. Вытерев губы тыльной стороной грязной ладони, Пэдди положил голову на стойку бара и издал громкий стон.

Ему даже и в голову не приходило, что можно не приводить вечером Бриони к мистеру Дамасу. Три фунта в неделю есть три фунта в неделю.

Молли закончила готовить обед, когда Пэдди появился в дверях.

– Что, черт возьми, ты делаешь дома в такое время? – спросила она подозрительно.

Пэдди схватил ее за талию, дыхнув перегаром. Она с отвращением отпрянула.

– Отстань!

Керри захихикала. Выхватив из большого глиняного горшка горячую деревянную ложку, Молли треснула дочь по рукам. Керри облизала руку, на которой остался сок от рагу с крольчатиной.

Бриони сидела за столом и кормила Розали. В семье только у Бриони хватало терпения, чтобы впихивать еду дурочке в рот.

– Бри… Бри… – бормотала Розали, пытаясь схватить сестру за волосы.

Та наклонилась и поцеловала ее в круглое личико. Розали захлопала в ладоши от удовольствия.

Наблюдая за ними, Пэдди почувствовал, как сжимается его сердце.

– Ну? Отвечай мне, почему ты пришел домой так рано?

– Мистер Дамас послал за мной, – ответил Пэдди и сел на сломанный стул.

– Зачем? Что-то с Эйлин? Она заболела?

– Нет, женщина. Ничего подобного. Черт побери, женщина, ты что, не можешь выслушать не перебивая?

– Но что же тогда случилось?

– Эйлин ему надоела. Сегодня я приведу ее домой. Молли откинула со лба волосы, и по ее лицу, красному и блестящему от готовки, пробежала тень облегчения.

– Я рада, что ребенок возвращается домой, в безопасное место.

Пэдди вскочил со стула и с гримасой отвращения обвел комнату рукой.

– Да уж, здесь она будет в полной безопасности. Она будет в полной безопасности, когда ударят настоящие морозы, лопнут трубы и дерьмо потечет в комнату, когда она сляжет с очередной простудой. Плакали наши два фунта в неделю. Там она разодета в пух и прах, ест когда и что захочет. Она жутко обрадуется, оказавшись в нашем безопасном месте. Ей придется работать, им всем придется работать, если мы переедем в Окслоу-Лейн. Даже этой идиотке, – он кивнул в сторону Розали.

Молли стукнула деревянной ложкой по ладони.

– Что ж, чему быть, того не миновать.

Все ее мечты таяли на глазах: симпатичный маленький двухэтажный домик с садиком, переезд из подвала, хорошая еда на столе. Больше не на что будет покупать девочкам ботинки, а она не сможет пить чай когда захочет. Раньше Эйлин приходилось каждый вторник носить ростовщику в заклад вещи – на это они и жили. Значит, очень скоро все вернется на круги своя.

– Ну, жена, что сделано, то сделано. Надеюсь, ты скопила немного деньжат, чтобы мы могли продержаться до весны?

Молли не ответила: чем меньше Пэдди Каванаг знает о деньгах, тем лучше.

– Этот Дамас, такой весь из себя, говорит мне: «Пэдди, не хочу больше видеть это вечно унылое создание». Какая наглость! – Патрик бросил взгляд на Молли и продолжил свой рассказ, медленно подбираясь к сути: – А потом, Молли… Я бы с радостью разбил ему морду, честное слово, но ты же знаешь, что я не могу сделать этого. Ну так вот, он и говорит мне: «Я дам тебе два с половиной фунта за Бриони!»

Молли аж подпрыгнула.

– Он что, спятил?!

– Два с половиной фунта? – Пэдди ударил себя в грудь. – Два с половиной фунта? Да я не отдам вам свою дочь и за пятьдесят фунтов в неделю! Так я ему сказал!

Молли кивнула, сжимая в кулаке деревянную ложку, словно жезл.

– «Тогда три фунта, – говорит он мне. – Три фунта, и мы снова вернемся к этому разговору через полгода и все обсудим».

Войдя в роль, Пэдди начал всячески приукрашивать свой рассказ:

– Не бывать тому! Ни за какие деньги мира! Убирайся, грязный извращенец, держись от меня подальше, сказал я.

Молли снова кивнула:

– Ты поступил правильно, Пэдди. Ты поступил правильно. Когда я думаю о том, что пришлось пережить моей Эйлин в прошлом году… – Голос Молли дрогнул от стыда и отвращения.

У внимательно слушавшей Бриони душа ушла в пятки. Отец совсем слетает с катушек после пары стаканов виски. Он и сам уже верит во всю ту ерунду, которую сейчас несет. Бриони была достаточно умна, чтобы понять: за деньги Пэдди мать родную продаст. Она вышла из-за стола и подошла к матери.

– Я пойду к мистеру Дамасу, мама. Подумай, что ты сможешь сделать с этими тремя фунтами в неделю. Я совсем не против того, что мне придется делать. И… к тому же Эйлин вернется домой.

Молли положила руку на голову девочки.

– Нашу семью и так уже достаточно опозорили, Бриони. Бриони начала тараторить:

– Но, мама, ты не понимаешь. Я совсем не против того, чтобы пойти туда… Честное слово, не против! Думаю, я его не разочарую, мистеру Дамасу понравится, а девочки смогут ходить в школу, а ты сможешь переехать в этот домик в Окслоу-Лейн, и мистер Дамас вчера сказал, что…

Молли крепко схватила Бриони за ухо и треснула ее ложкой по голове.

– Что мистер Дамас сказал тебе вчера, а? Ну-ка, давай, просвети нас!

Девочка поняла, что допустила ошибку, и посмотрела на отца, моля его о помощи.

Молли скрутила ее ухо, и Бриони выкрикнула:

– Он сказал, что я нравлюсь ему, что я смогу занять место Эйлин, потому что она не хочет быть там. Что я смогу заработать больше денег, потому что я более живая.

Молли отшвырнула ее от себя, и Бриони упала на грязный пол. Она молча лежала, глядя на свою мать. Что бы ни случилось, но она пойдет сегодня к мистеру Дамасу.

– Бог мой, ты сама хочешь пойти туда? Ты действительно хочешь пойти? Ты точно знаешь, что тебе придется там делать, и ты все равно хочешь туда пойти?! – Молли не могла в это поверить.

Бриони встала. Глядя в лицо матери, она закричала:

– А как же Эйлин? Она-то пошла туда, хотя и не хотела этого, а ты до сих пор получаешь по два фунта каждую неделю! Я хочу пойти. Я жду не дождусь, когда пойду туда. Там у меня будет красивая одежда, вкусная еда и настоящая шикарная спальня. И я, черт побери, сделаю все, чтобы понравиться мистеру Дамасу, и что бы он ни сделал со мной, нет ничего хуже, чем быть голодной, замерзшей, грязной и бедной!

В комнате стояла гробовая тишина, и Бриони испугалась собственного крика. Но мать не сможет помешать ей пойти в тот дом. Она уже все решила. Ей хотелось получить все то, что обещал мистер Дамас. Хотелось хорошо есть и мягко спать, и если для этого потребуется, чтобы мистер Дамас прикасался к ней, а она прикасалась к нему, – пожалуйста, лично она ничего не имеет против.

– Если ребенок хочет, пусть идет, – проворчал Пэдди.

– О да, Пэт, твое воспитание! Ей только десять лет, но она всегда была не по годам развита. Да у нас здесь выросла шлюха! Полагаю, скоро она окажется у Нелли Дикинс.

– Но почему Эйлин пошла туда, хоть и не хотела этого, а я хочу пойти, причем за большие деньги, и не могу? Ты можешь мне объяснить, мама?

– Тебе этого не понять, Бриони, потому что ты такая же, как и твой отец. Ты продашь душу дьяволу, лишь бы получить то, что хочешь. Хорошо, иди, девочка, но я предупреждаю тебя: если уйдешь, домой можешь не возвращаться!

Бриони долго смотрела на мать и на притихших сестер, сидевших вокруг стола.

– Знаешь, мама, забавно получается: я буду платить за дом, в который не смогу прийти. От трех фунтов ты все равно не откажешься, правильно?

Поцеловав по очереди сестер, она надела пальто, натянула сапоги и, кивнув отцу, вышла из комнаты. Усевшись на ступеньки подвальной лестницы, Бриони стала поджидать отца. Ей было очень больно. Она хотела помочь, а в ответ получила оскорбления. Ничего, три фунта скоро смягчат сердце матери.

В любом случае она сделала свой выбор и теперь пыталась приободриться, думая о горячей ванне, о своих волосах без единой вши и о красивой мягкой ночной рубашке, которую ей непременно дадут. Об остальном она старалась не думать.

Пэдди стоял в прихожей мистера Дамаса, чувствуя себя не в своей тарелке. В этом доме было так чистенько, уютно и тихо, что он постепенно начинал злиться. Здесь он казался сам себе грязным и неуклюжим и оттого делался страшно неловким. Собственная стеснительность бесила его. До сих пор его мучила совесть из-за Эйлин, а теперь вдруг Бриони, единственная из всех его дочерей обладавшая живостью ума и характера, сама захотела прийти в этот дом. Просто дождаться не могла, чтобы прийти! Она всю дорогу только об этом и трещала. И хотя Пэдди было неприятно ее слушать, в глубине души он не винил ребенка.

Бриони всегда отличалась от своих сестер. Она была очень сообразительной, не по годам разумной. Пэдди мог понять стремление дочери улучшить свою жизнь. Молли никогда не уделяла Бриони особого внимания, она видела в ней лишь незаменимую помощницу и няньку для Розали. Только Бриони удавалось уложить Розали спать или успокоить, когда та впадала в истерику, а такое случалось нередко. Молли была вся поглощена Эйлин и Керри. Керри она считала золотым ребенком, одаренной девочкой, именно из-за нее она и хотела переехать Окслоу-Лейн. Керри следовало расти в нормальных условиях, в хорошем доме, а остальные не слишком интересовали Молли. Самой странной из пятерых дочерей была Бернадетт. Обычно она вела себя спокойно, но иногда в ней просыпался дьявол. Берни всегда казалась какой-то потерянной, не от мира сего. Даже бабушка однажды сказала, что ребенок не доживет до старости, и хотя девочка никогда не болела по-настоящему, в ней чувствовалось безразличие к жизни, и временами это пугало Пэдди.

Он засунул руки в карманы и уставился на свои старые сапоги. Казалось, он стоит здесь уже целую вечность, у него даже пересохло в горле. Сейчас было бы неплохо пропустить стаканчик виски, а еще лучше – несколько стаканчиков.

Вдруг Пэдди услышал на лестнице шаги. К нему во весь дух неслась раскрасневшаяся Бриони.

– О, папа, я буду жить в комнате Эйлин! Она уже почти собралась. Мистер Дамас сказал, что она может забрать все свои вещи и одежду, очень любезно с его стороны, да?

Пэдди облизнул губы.

– Ага, очень любезно. Скажи Эйлин, чтобы она поторопилась, я не могу ждать ее здесь всю ночь.

Вслед за Бриони в прихожей появился мистер Дамас. Он подошел к Пэдди и протянул ему три фунта.

– Эйлин уже скоро выйдет. Не желаете выпить виски, пока ждете дочь?

Пэдди просиял:

– Да, сэр, спасибо.

Дамас отметил в его голосе почтительность и улыбнулся про себя.

Впервые Пэдди разрешили войти в спальню, и то, что он увидел там, потрясло его до глубины души. В изразцовом камине ярко горел огонь. Стены были покрыты темно-голубыми гобеленами, там и сям высились невиданные растения в расписных кадках. Длинный кожаный диван и два кресла лоснились в свете камина. На маленьких столиках теснилась масса удивительных безделушек. На полу лежал узорчатый ковер, и Пэдди даже сквозь подметки сапог ощущал его мягкость, словно у него под ногами росла трава. Он присел на краешек одного из кресел и взял предложенный стакан виски.

Нет, он не осуждал Бриони. Она видела все это. Ей позволили одним глазком взглянуть на жизнь богатых людей, и она захотела стать частью этой жизни. Кто, находясь в здравом уме, посмел бы осудить ее? Даже будучи десятилетней девочкой, Бриони точно знала, чего хочет. Потягивая виски, Пэдди размышлял о будущем.

С теми мозгами, которые ей дал Господь, Бриони использует это место как стартовую позицию. Вкусив однажды все радости богатого дома, его дочь захочет большего. И Пэдди Каванаг, залпом осушив стакан, мысленно пожелал ей удачи.

– Эйлин, заверни одежду как следует, а то пока ты приедешь домой, от нее останутся одни лохмотья! – с раздражением сказала Бриони.

Эйлин так спешила поскорее убраться восвояси, что просто побросала одежду в кожаный чемодан, любезно предоставленный мистером Дамасом.

– Бриони, она и так скоро превратится в лохмотья. Днем раньше, днем позже, какая разница? Помоги мне собраться и побыстрее свалить из этого дома.

Кисси увидела, что Бриони уже раскрыла рот, приготовившись отчитать сестру.

– Сходи на кухню, Эйлин, – поспешила сказать Кисси. – Миссис Хорлок что-то тебе приготовила.

Эйлин выскочила из комнаты.

– Она раздражает меня, Кисси, – фыркнула Бриони. – Неблагодарная маленькая сучка, вот она кто! Ты только посмотри, сколько вещей!

Кисси начала упаковывать вещи и ответила вполголоса:

– Не надо ее судить так сурово. Она ненавидела это место. Не все же такие, как мы с тобой. Мы сможем извлечь выгоду из любой ситуации, в которой окажемся. Не все же такие сильные, есть и слабые люди. А теперь помоги мне с вещами. Как только мы отправим ее домой, ты сможешь принять ванну. Миссис Хорлок уже подогрела воду.

Бриони считала Эйлин не то что слабой, а просто ничтожеством. Девочка восторженно обвела глазами спальню. Как здесь красиво! Да и весь дом очень красивый. Скоро ее как следует отскребут в медной ванне в судомойне, а уже завтра она сможет мыться в огромной ванной комнате рядом со спальней. Ох, она упадет в обморок от счастья! Бриони нежно погладила роскошное дорогое покрывало. Все это теперь принадлежало ей, и, в отличие от размазни сестры, она собиралась задержаться здесь на очень долгое время.

И не важно, что ей придется ради этого делать.

Бриони стояла в ванне с поднятыми руками, пока миссис Хорлок вытирала ее полотенцем. Сквозь иссиня-белую кожу девочки отчетливо проступали тонкие ребрышки. Ее крошечные, не больше горошины, соски затвердели от холода, проникавшего с улицы в нетопленую судомойню. Впервые в жизни миссис Хорлок обняла ребенка и, завернув девочку в полотенце, усадила ее к себе на колени.

Бриони машинально обвила старушку руками и обрела в ее лице друга на всю жизнь. То, что Бриони была такой крошечной, такой беззащитной, очень привлекало мистера Дамаса и очень пугало миссис Хорлок. Впервые она беспокоилась за ребенка, думая о том испытании, которое ему предстоит. Тем не менее она надела на Бриони белую ночную рубашку и повела в спальню, где ее ждал Генри Дамас.

Генри был поражен переменой, происшедшей с девочкой. Она сидела перед камином, болтая с ним, а тем временем ее волосы начали подсыхать. Пряди рыжих волос начали одна за другой закручиваться в тугие спирали. Это привело его в восторг, и он улыбнулся. Девочка – само совершенство. Маленькие ножки – длинные и тонкие, а какие точеные ступни…

Бриони сначала растерялась, когда хозяин упал перед ней на колени. Пришло время платить, и прежняя львиная смелость была готова покинуть ее. Но девочка заставила себя расслабиться, так как Кисси сказала, что если не расслабиться, будет еще больнее. Опустив глаза, Бриони увидела, как хозяин поднимает ее рубашку, и невольно вскрикнула. Генри Дамас с тревогой покосился на нее. Он ее даже и пальцем еще не тронул!

Выпрыгнув из кресла, Бриони сняла рубашку и аккуратно повесила ее на спинку кресла. Затем, полностью обнаженная, она подошла к Дамасу и села ему на колени, обхватив его шею своими худенькими ручками. Глядя мужчине прямо в глаза, она робко улыбнулась:

– Я все правильно делаю, мистер Дамас?

Ее тоненький призывный голосок чуть не заставил его наброситься на нее немедленно, однако он сдержался. Вместо этого он уложил девочку на ковер перед камином и принялся водить кончиками пальцев по ее телу.

– Ты правильно все делаешь, Бриони, очень правильно.

Он начал целовать ее, а она тем временем изучала глазами комнату. Полностью отключившись от происходящего, она думала только о тех вещах, которые завтра купит, когда отправится по магазинам с миссис Хорлок. Купит все – от длинных штанишек до хорошего бархатного пальто. Когда он вошел в нее, она закусила губу и закрыла глаза. Предательская слеза скатилась по щеке, и она слизнула ее языком. Да, Эйлин права, это больно, безумно больно. Бриони приоткрыла один глаз и посмотрела на Генри Дамаса. Его лицо блестело от пота, язык торчал из уголка рта. Он был полностью поглощен ее телом. Внутри у Бриони словно прозвенел колокольчик – она поняла: чтобы сделать с ней подобное, мужчины пойдут на все. Это явилось для нее великим открытием. Теперь Бриони чувствовала себя гораздо лучше, так как ей стало ясно: произошла незримая смена власти.

Она поняла, что мистер Дамас хотел ее слишком сильно. Он хотел ее даже сильнее, нежели она хотела всех тех милых вещичек, которые он мог ей дать.

Что ж, да будет так. Она-то своего уж точно не упустит.