Текст книги "Будь моей няней"

Глава 9
Из курицы в птицу и обратно

Я не удивилась, увидев девушку, с которой мы столкнулись около черного входа. Розамунда побледнела, но быстро взяла себя в руки.

– Я успела? – обращаясь к отцу, тревожно спросила Камилла.

– Ты почему в таком виде? – хмуря брови, спросил тот.

Он как раз успел вытереть косметику с лица, и если раньше его суровость вкупе с накрашенным лицом вызывала смех, то теперь он выглядел грозно, как и положено отцу семейства.

Граф ждал ответа, хотя что тут непонятного? Девушка в попытке незаметно сбежать из дома оделась сообразно своему представлению о служанке или горничной. Или за кого она себя хотела выдать, чтобы на нее не обратили внимания? Между тем, смешав все, что можно, как раз наоборот, привлекала его еще больше.

– Я же в сад гулять выходила, так какая разница в чем? – пожала та плечами. – Ты меня искал, папа? Что случилось?

Девушка пыталась принять вид самой невинности, но получалось у нее плохо. Как и одежда, невинный вид шел ей как корове седло. Острые скулы, выдающийся нос с горбинкой, крепко сжатый рот и сросшиеся на переносице широкие черные брови указывали на характер строгий, упрямый и неуступчивый.

Как странно, что дочери графа, внешне не взяв от отца ничего, характером и поведением, судя по всему, пошли как раз в него. Покойная графиня, по всем отзывам и воспоминаниям, была само обаяние. Вряд ли бы ее красоте и легкому нраву пели такие дифирамбы, если бы у нее был такой же тяжелый взгляд исподлобья, как у всех ее дочерей.

– О твоем поведении поговорим позже в кабинете, – припечатал отец. – А сейчас познакомься: ваша новая гувернантка мэлл Розамунда. С завтрашнего дня приступает к обязанностям. Прошу любить и жаловать. И надеюсь, это было мое последнее собеседование. Пусть мэлл только пожалуется на вас! – Граф обвел дочерей тяжелым взглядом. – Тогда мне придется принять крайние меры. И, уверяю вас, вам они не понравятся.

– Ты отправишь нас в пансион, как угрожал? – дрогнул голос Надины.

– Не сомневайся, Памела, отправлю.

Девочки вздрогнули и понурили головы. На лице Розамунды вспыхнуло торжество. С такой поддержкой ей нечего бояться. Может, и правда графские дочки присмиреют и не будут доводить Розамунду. А та в свою очередь будет стараться им угодить.

Граф распрощался и покинул нас. Остались девочки, Розамунда, я и Ливия. Экономка вопросительно посмотрела на новую гувернантку:

– Останетесь еще на чашечку чая или вас ждать завтра? – вежливо поинтересовалась она, проверяя, сбежит ли та или попробует наладить контакт с девочками уже сейчас.

– С удовольствием останусь и познакомлюсь поближе с девочками, – решительно сказала Розамунда. – Имма, согласна?

– Да, я тоже не против пообщаться, – подмигнула я расстроенным Мирелле и Надине.

В этот раз я села рядом с Розамундой на софу напротив девочек, отводя подруге роль первой скрипки. Камилла села в кресло слева от нас. Она молча пила кофе, погрузившись в свои мысли, так и не сказав ни слова до нашего ухода. Впрочем, как и девочки, которые сидели напротив и, опустив головы, угрюмо слушали щебетание Розамунды.

Она расписывала им свои планы, распорядок дня, чем они будут заниматься, во что играть, чему учиться. Попробовала поспрашивать их, но они отвечали скучно, вяло и односложно, и Розамунда решила как-то спасти беседу своим веселым щебетом.

Поняв, что большего от них сегодня не добиться, она встала и собралась уходить.

– Жду не дождусь завтра, когда я смогу вас снова увидеть, мои милые девочки, – сияя, сказала она.

Ливия, которая оставляла нас одних, появилась, словно подслушивала за дверями, и повела нас на выход.

– Проводишь? – шепнула я Мири.

Та кивнула, и я попрощалась с Надиной.

– Была рада познакомиться с тобой и твоим чудесным домиком. Давай иногда Мирелле поиграть под твоим присмотром. Если хочешь, буду передавать через Розамунду сделанные своими руками детали интерьера, которые не жалко будет давать играть Мири.

– Да, – кивнула Надина.

Мири пошла за нами, и, пока довольная Розамунда раскланивалась с Ливией, мы попрощались с Миреллой.

– Я рада, что пошла с Розамундой и пережила это маленькое приключение по имени Мирелла. На самом деле ты никакой не пегий зимородок, а ласточка. И сама всегда помни об этом, – подмигнула я девочке.

– А ты не курица, – облагодетельствовала меня наконец Мирелла. – Она вот курица, – кивнула она в сторону Розамунды. – А ты – нет.

– А кто я? – улыбнулась я маленькой вредине.

– Вот изучу энциклопедию и скажу, – серьезно ответила та.

– Ладно, надеюсь, дождусь. Ты ведь не соврала, что умеешь читать, да? – подмигнула я ей, дразня, потому что та выглядела как-то трогательно и жалко, а маленькие вредины не должны так выглядеть.

Она показала мне язык.

– Ты все-таки курица! Курица, курица!

Я расхохоталась.

– Зяблик! – не осталась я в долгу, вспомнив Надину.

На этом мы и расстались. Уходя, я сглотнула ком, который встал в горле от вида хрупких угловатых фигурок Миреллы и подошедшей Надины, застывших в дверях особняка.

С чего мне их жалеть? У них все хорошо. А если станут как следует себя вести, то будет еще лучше. А мне ненужная жалость ни к чему. Однажды я уже погорела на жалости, лишившись всего. Больше я такой ошибки не повторю.

Глава 10
Неожиданное предложение

– Шебутные девчонки. Но я вижу, ты всем довольна, – бросила я молчаливо шагающей Розамунде, чтобы вывести ее на откровенность.

– Да, очень. Со старшей, конечно, будут проблемы, но все оказалось даже проще, чем я думала. Ты видела, как граф меня поддержал? В кабинете в разговоре тет-а-тет он признался, что больше поисков не выдержит, я последняя, кого он берет. Если у меня не получится, он отправит их в храмовую школу на год-другой на перевоспитание. Девчонки не верят, но побаиваются, так как разговоры об этом возникают все чаще. Так что у меня есть верный козырь для запугивания.

– Не думаю, что это хорошая идея – строить отношения на запугивании.

– Нет, конечно, я не буду с этого начинать, что ты. Я хочу с ними подружиться. Но если не получится… Ты же видишь, они очень разбалованы и не воспитаны. А в воспитании, как и в приручении диких животных, требуется в одной руке держать пряник, в другой кнут. Я постараюсь обойтись одним пряником. Нет – пусть пеняют на себя.

– Но если они тебе не понравились, зачем тебе это место?

– Имма, я тебе уже говорила, – раздраженно повела плечами Розамунда. – Зарплата – раз, – стала загибать она пальцы. – Кстати, я выторговала себе даже больше. Полный пансион, одежду за счет работодателя, отдых – раз в четыре месяца я буду на неделю ездить отдыхать на море, обращение к семейному доктору графа в случае болезни за его счет, ну питание и проживание у них, это понятно. Но я отстояла и аренду съемной квартиры, которую будет оплачивать граф – не хочу жить у них все время, буду брать выходные. И вообще, должна же у меня быть личная жизнь?! Еще выторговала отдельную зарплату за поиск учителей по разным дисциплинам для его дочерей. Их буду нанимать я, – довольно улыбнулась девушка. – И все это к тысяче тинов, можешь себе представить! – Ее глаза азартно блеснули. – Скоро все будут искать моего внимания и одобрения. Видишь, я становлюсь важной птицей, – засмеялась она.

Угу, павлином, который распушил свой хвост от важности.

А она тем временем продолжала:

– Два – это карьера, почет и уважение, – загнула она второй палец. – Все-таки работать на графа и иметь в подчинении преподавателей – это совсем иное, чем вкалывать на ятариновой фабрике, согласись? И в-третьих, граф вдовец… – многозначительно муркнула Розамунда. – Еще не старый и одинокий… а рядом будет крутиться молодая веселая девушка. Как думаешь, долго он устоит? Ставлю, что через неделю он окажется в моей постели. А если я найду подход к его дочерям, то зачем ему вообще кого-то искать? Ему нужна прежде всего мать для его детей! А кто будет лучшей матерью, чем их гувернантка?

И она счастливо захохотала. Словно уже стала графиней Мармелайд. И во всем этом спиче ни слова о любви. Впрочем, наверное, Рози права, любовь – это лишнее. Но я все же поинтересовалась:

– Тебе он хоть нравится?

– Очень! Высокий, красивый, богатый! Что еще нужно для счастья?

– Я несколько о другом, Розамунда, – упрекнула я, смеясь.

– Да нет, он мне правда понравился. А ты разве не находишь его симпатичным? – удивилась она. – Без жуткой косметики, конечно.

И мы расхохотались, вспомнив утренний конфуз с графом.

– Он уже был накрашен, когда ты пришла на собеседование? Кстати, почему вы так долго? Неужели все торговались за твои условия?

– Нет, он согласился на все сразу. Даже не спорил, – словно даже разочарованно отмахнулась Розамунда. – Я долго ждала его, он вел какие-то переговоры по змеевику связи со столицей. Просили подождать. А косметики в начале разговора не было, она стала проявляться к концу. Представляешь мое удивление? – снова расхохоталась Розамунда.

И я следом. Да уж. Значит, точно магические приколы. Дочурки постарались. Интересно, вместе действовали или по инициативе кого-то одной? Миреллы скорее всего. Надина мне показалась поспокойнее. Впрочем, мне какое дело? Я должна выбросить их из головы.

Но мне не дали этого сделать.

На следующий день Розамунда отправилась на новую работу в графский особняк, а я на фабрику. К большому удивлению, после смены на выходе меня поджидал граф Мармелайд собственной персоной.

– Добрый вечер, Имма. Где бы вы предпочли поговорить – здесь, в кофейне, в экипаже, у себя дома?

– Что-то случилось? – испугалась я, даже не зная за кого – за девочек или за подругу.

– Пока ничего, – усмехнулся граф. – Я желал бы обсудить с вами один вопрос.

Я растерялась и оглянулась. Не хотела, чтобы нас увидели вместе – потом пересудов не оберешься.

Недалеко протекала речка, огибавшая город по западной границе, с благоустроенной набережной. Туда я и повела графа. Сегодня было ветрено и пасмурно, вечером в такую погоду прогуливались единицы, все-таки это не центр города, где располагался чудесный парк для прогулок. Мы сели на лавочку в конце набережной.

– Я слушаю вас, – ежась от порывистого ветра, обратилась я к графу, который при свете дня выглядел еще хуже, чем вчера в мягком освещении комнаты. Совсем осунулся. Мешки под глазами, уголки губ опущены вниз жесткими складками.

– Я предлагаю вам место гувернантки в моем доме, – сразу перешел к делу граф.

– А что, Розамунда уже все, не справилась? – поразилась я.

– Нет, пока держится. Но это ненадолго. И мне она не нравится. И детям не нравится…

– Вашим детям никто не нравится, – парировала я.

– Именно. А вы понравились. Вас не удивило, что девочек Розамунде представили одними именами, а вам они представились другими?

– Удивило, – пожала я плечами. – Но это не мое дело…

– Я дал им имена из моего рода: Камилла, Памела, Эллионария. Моей жене не нравились эти имена. Ей вообще мало что нравилось из моего окружения, кроме статуса и денег, – горько усмехнулся граф. – Впрочем, речь не об этом. Она дала вторые имена девочкам: Левандрия, Надина и Мирелла. И так их называла назло мне. Камилла, когда выросла, сама выбрала себе имя, Ракшана не стала с ней спорить, но для Надины и Миреллы, которые рано потеряли мать, эти имена много значат. Они никому не позволяют так себя называть, кроме тех, кто входит в их близкий круг. Только друг другу и Ливии. Понимаете, что это значит? Младшая дочка сразу вам доверилась, назвавшись Миреллой. Розамунде она не дает так себя называть.

– Это случилось как раз потому, что она не увидела во мне угрозы в качестве гувернантки, – усмехнулась я.

– Нет, вчера они с Памелой сказали мне, что хотели бы видеть вас в этой должности.

Я пригляделась к графу – врет, чтобы я расчувствовалась, или нет? А ведь я и правда расчувствовалась, вспомнив девочек при прощании. Снова встал ком в горле, но я его проглотила.

– Как бы то ни было, но я отказываюсь, граф. Я не хочу быть няней, давайте уж называть вещи прямо. В отличие от Розамунды, у меня нет опыта работы с детьми, и я не знаю, с какой стороны к ним подступиться…

– Но вчера у вас это прекрасно получилось.

– Это был всего лишь час или два, проведенный вместе с девочками. Мы нашли общий язык, потому что нам ничего не надо было друг от друга, понимаете? Нас не связывали никакие обязательства. Другое дело стать их няней! Я должна буду приказывать им, чего-то требовать, заставлять слушаться. Я понятия не имею, как это делается! У меня нет педагогического образования! Как, по-вашему, я справлюсь с Камиллой?

– С Камиллой вы не справитесь, как не справится и Розамунда. Старшую дочь я беру на себя. Вы нанимаетесь только для Памелы и Элли.

– Я вам объясняю…

– Три тысячи тинов, Имма. Три тысячи!

– Вы с ума сошли?! – поразилась я.

– Да, я сошел с ума! – взорвался граф. – Я давно схожу с ума, с тех пор как лишился жены. Моя жизнь превратилась в преисподнюю. У меня дочери, с которыми я, родной отец, не справляюсь! И мне нужна та, которая с ними справится. И если это вы, я сделаю все, чтобы вас заполучить!

Состояние графа вызывало опасения.

– Я пойду на все, понимаете? – угрожающе наклонился он ко мне.

– Н-не п-понимаю, – испуганно пискнула я. – Что вы со мной сделаете?

– С вами – ничего. Но я могу сделать так, что вас уволят с работы и не примут ни на какую другую!

– Вы мне угрожаете? – не поверила я.

– Угрожаю. Запугиваю. Подкупаю. Уговариваю. Все, что хотите. Только идите ко мне.

Прозвучало как-то двусмысленно, и я мысленно фыркнула.

– Да у вас все признаки истерии, граф Мармелайд.

– Будет тут истерия… – не стал опровергать он.

Запустил руки в волосы и застонал:

– Мне давно уже надо уехать. Я запустил все дела. И ничего не могу поделать, потому что мне не на кого оставить детей.

– А как же Ливия? Она же ладит с детьми?

– Ладит? Ну да, ладит. Как может холодная рыба ладить с огненной саламандрой. Я могу быть спокойным за безопасность Ливии, зная, что девочки ей не причинят вреда. Но не могу доверить детей Ливии.

– Мне жаль, правда. Я сочувствую вам. Но как я буду выглядеть перед Розамундой? Ей нужна эта работа. Дайте ей шанс. Детей ей, во всяком случае, можно доверить.

– Вы уверены в этом?

– Ну, опыта у нее точно побольше моего. И желание есть. Поймите, быть няней чужим детям – не моя мечта. Я еще молода, меня впереди ждут еще свои дети, с которыми я успею понянчиться. А сейчас положить на это свою молодость… – Я поймала горький разочарованный взгляд графа и на миг снова пожалела этих чужих мне людей, но тут же отогнала ненужное сострадание. – К тому же я человек ответственный и подхожу к своим обязанностям со всей серьезностью. Я знаю, что значит гувернер – это и друг, и учитель, и няня, и родитель в одном флаконе. Он должен подставить плечо, когда плохо, вдохнуть силы и уверенность, когда их нет, передать опыт и мудрость, которыми владеет. Чем владею я? Мне всего двадцать четыре года, какой у меня багаж? Я сама себя иногда ребенком чувствую. И у меня нет желания нянчиться с чужими детьми.

– Я понял. – Граф встал, играя желваками и стараясь не смотреть на меня. – Извините, что отнял ваше время. Всего хорошего.

– Спасибо. И вам…

Отчего, ну отчего мне хочется остановить его, сказать, что я передумала, что я готова взять на себя их проблемы и жить их жизнью? Это чужие люди. И я им чужая. Я снова впущу в свое сердце тех, кто выжмет меня как лимон, а потом выкинет в мусорку, как уже однажды поступили со мной. Нет, больше я такого не допущу!

Глава 11
Звездный час Розамунды

С Розамундой мы увиделись через неделю. Она отпросилась на вечерок встретиться с подругой за чашкой кофе.

В кофейне дядюшки Бонборино она произвела фурор. Ведь Розамунда первая из местных, кто задержался у графа больше трех дней и даже нашел общий язык с его дочерями-монстрами.

Бывшие кандидатки тоже пришли в кофейню и, не скрывая любопытства и зависти, пытались уязвить новую графскую гувернантку.

– О, Розамунда! – притворно обрадовалась одна из них, низкорослая рыжая толстушка. – Ты еще живая? Маленькие стервочки не отравили тебя за завтраком?

– Она знала на что идет, – хмыкнула высокая худая блондинка, тоже бывшая гувернантка. – Наверное, ест на кухне с прислугой.

Возмущенная Розамунда открыла было рот, чтобы отчитать нахалок, но я предусмотрительно толкнула ее локтем в бок. Скандал в кафе, конечно, очень интересен посетителям, но ей совершенно не нужна слава несдержанной и вспыльчивой особы.

– Нет, дорогие мои, – пропела Розамунда нежным голоском. – Девочки милы и приветливы, а ем я за семейным столом вместе с ними.

– И с графом? – уточнила тетушка Нуттелла, которая ради новых сплетен даже покинула свой пост за стойкой с десертами.

– Граф с нами только ужинает. Встает он очень рано, а днем слишком занят, чтобы присутствовать на обеде, – объяснила Розамунда.

– Говорят, в доме есть специальная морозильная комната, где граф прячется каждый вечер. Он плохо себя чувствует, если не побудет на настоящем морозе хотя бы пару часов. Правда? – спросила одна из кумушек.

– А еще говорят, что старшая, Камилла, тайно встречается с конюхом! – выпалила тетушка Бебетта. – Кто бы мог подумать, девушка из приличной семьи!

– Такие нынче нравы, милая. В наше время благородные девицы ничего подобного себе не позволяли, – вздохнула тетушка Продэкта.

Розамунда поставила чашку на столик, отложила вилочку для пирожного:

– Камилла приличная девушка, все это слухи! – рассердилась она. – И морозильной комнаты в доме нет, что за глупости? Я свободно разгуливаю по всему дому и обязательно бы ее увидела.

Отставная рыжая гувернантка усмехнулась:

– Так мы тебе и поверили! Знаю я этих девчонок, будут они с тобой по дому гулять. Лучше признайся, что ты ищешь их, чтобы заставить хотя бы причесаться.

– Да, девчонки редкостные грязнули, – поддержала рыжую блондинка. – За два дня, что я у них провела, ни одна не подошла к воде! Зато пакости придумывать они мастерицы.

Оказывается, кто-то из сестер заметил, что гувернантка обожает сырные шарики и за столом съедает их целую груду. На обеде в ее тарелке оказался неприятный сюрприз – в сырном шарике лежал маленький камушек.

– Я чуть зуб себе не сломала! – пожаловалась блондинка.

От подобного откровенного наговора возмутилась даже я:

– Как дети могли узнать, какой именно шарик из блюда возьмешь ты? Значит, камень попался случайно, это вина кухарки.

Кухарка тоже оказалась ни при чем: готовые шарики закупались в сыроварне. Но и там открестились от камня, продемонстрировав безупречную чистоту и стерильность.

Кумушки пытались вызнать сплетни про графа, чтобы потом было что обсуждать.

– Розамунда, душечка, – проворковала тетушка Нуттелла. – Я слышала, что граф ужасно скучает в одиночестве. Да так, что по ночам бродит по саду, бедняжка. Не страшно ему?

Розамунда заверила, что по ночам она лично в сад не заглядывает. Да и граф, скорее всего, тоже.

– Откуда у него столько денег? – вмешалась в беседу тетушка Бебетта. – Тратит, тратит, а они все не кончаются. Не иначе граф знает какой-то магический секрет.

– Женщины к нему часто приходят? – поинтересовался дядюшка Лепетано. – Помоложе заглядывают или как?

– А почему он не женится? Нестарый еще мужчина, симпатичный, – задумчиво заметила тетушка Продэкта. – Ты не замечала, может, он больной? Не потеет? Во сне не кричит? Нога у него не дергается время от времени? Вот так, в колене. – Тетушка Продэкта чуть приподняла длинную, в пол, широкую цветастую юбку и наглядно продемонстрировала, как должна дергаться нога графа, чтобы подтвердить ее подозрения.

Розамунда подробно отчиталась, что граф выглядит вполне здоровым, ест как все люди, не чешется, не дергает ногой, не трясет головой и не икает. Что она не знает, как он спит и потеет ли. Что женщин у графа она тоже не видела, ни молодых, ни старых.

От ее ответов у кумушек поскучнели лица и в глазах потух азартный огонек. Вот так, испортила людям вечер – ни тебе посплетничать со вкусом, ни косточки перемыть графской семье.

Когда наконец нас оставили в покое, я спросила Розамунду, как дела у девочек.

– Нормально, – пожала та плечами. – Мы договорились, что я не лезу к ним, а они не ведут против меня войну. Папе я буду их нахваливать и рассказывать об успехах.

– Но так же нельзя!

– Я объяснила им, что мне очень нужно это место, а им нужна верная гувернантка, которая будет действовать в их интересах. И знаешь, что натолкнуло меня на эту мысль? Разговор о портовом грузчике! Когда ты сказала, что он продержался дольше всех, потому что ему не было до них дела, у меня в голове щелкнуло – вот он выход!

Я подумала, что это закончится плохо. Энергия и фантазия предоставленных самим себе девочек выльется во что-нибудь опасное. И дай богиня, чтоб никто не пострадал.

Я попыталась это донести до Розамунды, но та в очередной раз отмахнулась:

– Скоро граф уедет в деловую поездку. Кажется, я сумела завоевать его доверие. Я останусь без надзора, и наконец будет больше свободного времени. Не брала выходные, чтобы выслужиться перед Антуаном. Зато потом оторвусь. – Она довольно потянулась.

Почему-то меня резануло имя графа из ее уст.

– Ты говорила, что он через неделю будет в твоей постели. И как, получилось? – стараясь не выдать себя голосом, весело спросила я.

Розамунда приняла томный загадочный вид, потом тяжело вздохнула и уныло сказала:

– Нет. Он шарахается от меня, как от заразной больной. Крепкий орешек. Понадобится больше времени, но я найду к нему подход, как и к его дочерям.

Услышав такой ответ, я облегченно выдохнула. Наверное, граф все-таки задел струну моей жалости, иначе с чего бы мне радоваться? Я все-таки не желала ему такой спутницы, как Розамунда. Мы хоть и были когда-то подругами, но с того дня, как вместе перешагнули порог особняка графа, дружба наша дала трещину, которая с каждым словом Розамунды превращалась в пропасть. А ведь я сказала графу, что ей можно доверить детей.