Текст книги "Будь моей няней"

Глава 12
Души порывы, чтоб им неладно было

Следующая неделя, несмотря на яркое светило и безоблачное небо, замечательную погоду и улыбки всех прохожих, тянулась для меня медленно и безрадостно. Вроде бы и на работе все хорошо, и вообще жаловаться не на что, а что-то занозой засело в сердце, что не давало радоваться жизни, как совсем еще недавно. Я подумала, возможно, это потому, что я лишилась подруги и чувствую себя одиноко. Но я скучала по той Розамунде, которую я, оказывается, совсем не знала. По той подруге, которую придумала себе сама.

На место Розамунды на фабрике взяли милую хорошую женщину, которая после работы спешила к своей семье. А я по привычке в одиночестве шла в кофейню к дядюшке Бонборино, чтобы понаблюдать за ее посетителями. Это единственное мое доступное развлечение в этом городе.

С удовольствием я наблюдала и ежедневные пикировки тетушки Нуттеллы и дядюшки Бонборино, в которые иногда вовлекались третьи лица.

Два дня назад, когда усы дядюшки Бонборино радостно вздрогнули, глаза засветились и он поспешил налить в чашку огненный кофе, не надо было оглядываться на дверь, чтобы понять, что в зал вошла тетушка Маджента.

– Маджента, уважаемая, попробуйте новый десерт. Наша Нуттелла опять сумела всех удивить.

Тетушка Маджента кокетливо улыбнулась и отодвинула от себя тарелочку с пирожным.

– Спасибо, Бонборино. Выглядит очень вкусно, но сегодня я без десерта. Слишком поздно для сладкого.

Тетушка Нуттелла, которая стояла в стороне, обиженно поджала губы. Как? Кто-то отказался от ее новинки!

– В моем возрасте уже следует заботиться о фигуре, – доверительно сообщила Маджента.

Бонборино закатил глаза, пошевелил усами и подвинул тарелочку к Мадженте:

– Какой возраст?! О фигуре вам не беспокоиться еще лет двадцать! К тому же одно маленькое пирожное не принесет вреда. Съешьте, умоляю. За счет заведения.

Если до этого тетушка Нуттелла просто хмурилась, то сейчас по ее лицу пробежала туча. Мало того что уговаривает, еще и за счет заведения!

– Бонборино, не будьте навязчивым, – сказала она. – Некоторые помешаны на подсчете своих лишних грамм. – Она выразительно посмотрела на чуть выпирающий животик дядюшки Бонборино. – Представляете, как трудно расслабиться с такими людьми!

Тетушка Маджента решительно откусила пирожное:

– Пожалуй, вы правы, милый Бонборино. С моей фигурой не стоит беспокоиться. Тем более что в глазах влюбленного я все равно буду прекрасна, не правда ли?

– Абсолютнейше! Авторитетно заявляю, – растекся сливочным маслом под неодобрительным взглядом Нуттеллы Бонборино.

Вчера после работы я застала самый разгар событий: тетушка Амарэтта стояла напротив тетушки Мадженты, уперев руки в круглые бока, и размахивала перед ее носом широким зеленым листом лопуха.

Маджента сжимала в ладонях пузатую банку с непонятным содержимым грязно-желтого цвета. Рядом на стуле, с закатанной до колена штаниной, сидел дядюшка Бонборино и крутил головой, слушая оппоненток.

– А я вам говорю, что лопух здесь – первое средство! – азартно доказывала Амарэтта. – Им еще бабушка моя колени лечила!

– Что, лопух приложила и побежала? – уточнил дядюшка Бонборино.

– Нет, бегать она не могла, на костылях ходила, – призналась Амарэтта. – Но лопух все равно помогал. Каждый вечер…

– Моя домашняя мазь для суставов незаменима, – перебила Маджента, открывая пузатую банку. – Мазь надо накладывать два раза в день, утром и вечером.

Едва Маджента сняла крышку, по кафе пополз ужасный запах. Посетители начали чихать и морщиться, я закрыла нос салфеткой.

– Из чего вы ее делаете? – уточнила Амарэтта. – Из дохлых кошек?

Маджента обиженно фыркнула, закрыла банку и хотела убрать ее, но дядюшка Бонборино схватил ее за руку.

– Нет-нет, отдайте мне! Я уверен, что ваша мазь мне поможет. Все, что сделано вашими чудесными ручками, должно приносить только пользу и облегчение.

Тетушка Амарэтта демонстративно чихнула, зажмурилась и закрутила головой. Но дядюшка Бонборино не позволил ей возмутиться и выхватил лопух.

– Спасибо, любезная Амарэтта. Как приятно, когда о тебе заботятся добрые и милые дамы.

Он проворно намазал колено вонючей мазью, прилепил сверху лопух и опустил штанину.

– Я уже чувствую улучшение, – заверил Бонборино, ковыляя к стойке.

Но граф Мармелайд еще не успел уехать, как случилось то, чего я опасалась после разговора с Розамундой. Как я потом узнала, эта вертихвостка, воспользовавшись тем, что граф отбыл на целый день в академию, договорилась с девочками, что каждый занимается своими делами. И отправилась на свидание с учителем танцев, которого уже успела нанять. Вернее, он подкатил к ней со всем своим обаянием, она не устояла, наняла его к дочерям графа, да к тому еще и закрутила с ним интрижку.

Пока она гуляла и флиртовала с этим ловеласом, предоставленные сами себе младшие девочки пошли купаться в пруду на территории сада. Погода в тот день стояла жаркая, и Мирелла отказывалась выходить из воды, не слушая приказов Надины и Ливии. Она плескалась, играла, с удовольствием отдаваясь прохладе воды. И вылезла только тогда, когда аппетит победил желание купаться.

Вечером у малышки начался жар. Ей стало так плохо, что вызванный семейный доктор велел везти ее в лечебницу. И всю ночь доктора боролись за ее жизнь, у нее началось воспаление легких.

Об этом я узнала от самой Розамунды, в слезах и соплях появившейся утром на пороге моей квартиры.

– Меня уволили! Уволили! – рыдала она.

А я еще, не зная подробностей, начала ее утешать. Пока не узнала причину.

– Богиня! Да как же так можно, Рози! Ты рыдаешь, что тебя уволили, тогда как жизнь Мири сейчас в опасности! Как ты могла оставить девочек одних?! Тебе ведь доверили детей! Где Мири?!

Я примчалась в лечебницу, где у палаты Мири меня поймал бледный и осунувшийся граф. Если мне в последнюю встречу показалось, что он выглядит плохо, то сейчас на нем лица не было.

– Куда вы так спешите, Имма? – остановил он меня.

– Как Мири? Я только что узнала от Розамунды! Мне так жаль…

– Чего? Того, что вы уверяли, что ей можно доверять?

– И это тоже… я правда так думала… Неужели вы думаете, что я стала бы вас уверять в этом, зная обратное?! – возмутилась я.

– Ради того, чтобы помочь подруге? Почему нет?

– Нет! Я бы не стала рисковать девочками! – Моему возмущению не было предела. – Что с Миреллой? Как она? – поторопила я его с ответом.

Взгляд графа смягчился.

– Ее жизнь вне опасности. Но последствия болезни пока спрогнозировать трудно…

– Богиня! – осенила я себя знаком богини. – Я помолюсь за нее. Можно ее увидеть? Пожалуйста!

Граф в нерешительности покусал губы и ответил отказом:

– Нет, Имма. Сейчас не лучший момент. Элли обижена на вас и вряд ли захочет видеть. А ей сейчас противопоказаны сильные эмоции. Любые.

– Хорошо, вы правы. А почему… Элли обижена на меня? – назвала я девочку, как привычно графу.

– Она услышала мой разговор с Памелой. Та просила, чтобы место гувернантки я отдал вам. Я сказал, что предлагал вам, но вы отказались, не захотели нянчиться с такими противными девчонками. Что если бы они вели себя хорошо, возможно, у них уже давно была бы хорошая гувернантка… Что они сами виноваты в том, что не смогли наладить отношения со всеми, кто приходил…

– Да как вы могли! – Гнев мой требовал стукнуть графа по его пустой башке прямо сейчас.

– Но разве это не так, Имма? – пронзил меня своими синими глазами граф. – Разве вы не отказались потому, что у меня трудные девочки, с которыми не так легко справиться? Разве бы на ваше решение не повлияло, если бы они были послушными, кроткими и воспитанными? Вы просто не захотели приложить душевные усилия…

– Да что вообще вы обо мне знаете, чтобы так рассуждать! – прервала я его, кипя от гнева.

Нет, граф точно заслуживает пару ударов моего кулака по его темечку. Как раз по размерчику.

– Ничего не знаю, вы правы. Просто доверился интуиции дочерей. И ошибся. Что вы вообще здесь делаете? Вы дали мне четкий отказ, который не подразумевает двоякого толкования.

– И я передумала! Я иду к вам в гувернантки, – выпалила я.

Граф удивленно вскинул брови и сверлил меня своими синими глазами, которые вызывали во мне беспокойство. Они напоминали море перед бурей, когда непонятно, пронесет мимо или сметет шквалом своего урагана.

– Если предложение еще в силе, – сглотнула я под его пронизывающим взглядом.

– Сейчас вам придется еще труднее, чем когда я предлагал. Так как девочки оскорблены вашим отказом.

– По вашей вине! Зачем было так говорить?! – представила я реакцию девочек и чуть не расплакалась.

– Вам не кажется, что начинать собеседование при приеме на работу с обвинений в адрес работодателя – не лучшая тактика? – усмехнулся граф. – К тому же я хоть и сказал все другими словами, но, по сути, ведь вы имели в виду именно это.

– Ваши слабые умственные способности в настоящую минуту извиняет ваше нервное напряжение в последнее время. Я сказала, что у меня нет опыта и профессионализма для такой сложной задачи.

– И желания.

– И желания тоже, да.

– И что из этого появилось за последнюю неделю? – выразительно поднял брови граф.

– Только желание, – вызывающе посмотрела я ему в глаза.

– Можно узнать, почему вдруг?

Потому что дети не должны отвечать за ошибки взрослых. Со мной ребенком подло поступили взрослые. А сейчас я, будучи взрослой, решила так поступить с детьми. Но это несправедливо по отношению к ним. Это другая история, не моя.

Но графу я этого не скажу.

– Я чувствую часть своей ответственности и вины за то, что случилось с… Элли. Ведь я просила и девочек, и вас довериться Розамунде.

Граф еще немного посверлил меня взглядом и сказал в сторону:

– Хватит прятаться, Памела, выходи. И решение будет за тобой. Берем мы Имму или нет?

Глава 13
Ну вот и все, приговор самой себе подписан

Я растерянно оглянулась. Словно из стены появилась Надина, подошла к отцу, взяла за руку и исподлобья на меня смотрела. Да, несмотря на разный цвет глаз, тяжесть взгляда у них наследственная.

– Магия невидимости? – охнула я, вопросительно посмотрев на графа.

– Нет, маскировки, – усмехнулся тот. – И это не все сюрпризы, мэлл Имма… Лимманн. Так что спрошу еще раз. Вы уверены, что хотите стать гувернанткой моим дочерям? – выделил он слово «гувернанткой», намекая на то, какое определение я дала этой должности и что в нее вкладываю в нашем с ним разговоре.

– Я готова попробовать. Не могу обещать, что из меня получится идеальная гувернантка, – повторила я его интонацию, – но я отнесусь к своим обязанностям со всей ответственностью и душой.

Надина сжала своей хрупкой ладошкой папину огромную, отвернулась и убежала в палату.

– Ну что ж, моя дочь дала вам второй шанс, Имма. Надеюсь, вы его оправдаете. Но я не допущу вас к своим дочерям, пока вы не назовете свое настоящее имя. Я должен знать, с кем имею дело, – жестко сказал граф.

– Ваше право, – кивнула я. – Но Имма Лимманн – мое настоящее имя. Вам же хочется узнать, откуда вы меня знаете или где видели. Хотя я удивлена, не помню, чтобы мы с вами встречались у герцога Маррокуна. Он был моим опекуном.

Глаза графа вспыхнули узнаванием. А еще в них промелькнула какая-то непонятная мне эмоция. Промелькнула и пропала.

– Да, точно. У него в доме я вас и видел.

Я покосилась на него, но промолчала. Не сказать чтобы граф со своим ростом и фигурой был незаметен. Странно, что я его не помню. Впрочем, нет, не странно. В то время все мои мысли и внимание занимал другой. Кроме него я никого не видела и никого не замечала. Это отметил и сам граф после того, как спросил:

– Почему вы ушли от него?

– Обычная история, – непринужденно соврала я. – Влюбилась в его сына и, когда тот женился, не смогла этого вынести.

– Да, я, помню, обратил на вас внимание, уж очень герцог нахваливал ваш ум и кротость. Но вы были так влюблены в Лероя, что никого, кроме него, не замечали. Значит, он женился?

– Да, и довольно давно. Честно говоря, я уехала и больше ничего о них не знаю. Мне так легче.

– Странно, что он выбрал не вас. Мне казалось, он отвечает вам взаимностью.

– Возможно, когда-то так и было. Но герцоги не женятся на простолюдинках, граф. Вам ли этого не знать, – усмехнулась я.

– Не могу отвечать за всех. По любви иногда женятся. Я вот женился на Ракшане, хотя она была всего лишь цветочницей. Очень красивой цветочницей, – добавил он со странной кривой улыбкой.

– Ракшане повезло. Мне – нет, – отрезала я. – Я удовлетворила ваше любопытство?

– Вполне. Хотя непонятно, как герцог оказался опекуном простолюдинки.

– О, это долгая сентиментальная история. Как-нибудь расскажу вам, – отмахнулась я. – Если совсем коротко – оказалось, что я его дальняя родственница. Не по прямой линии, конечно, а по линиям внебрачных связей некоторых родственников.

– Понятно, – усмехнулся граф. – Но я все же с удовольствием как-нибудь выслушаю подробности.

– Любите сентиментальные истории, граф?

– Очень. Особенно про миловидных девушек. Мэлл Имма, вы можете приступить к обязанностям с сегодняшнего дня. Правда, никаких дел у вас на сегодня и ближайшие дни нет. Элли в лечебнице, мы с Пэм будем здесь. Как и Камилла, но мы с вами договаривались, что я нанимаю вас только для младших дочерей…

– Но я бы хотела, чтобы Камилла не знала об этом, – прервала я.

– Почему? – удивился граф.

– Тогда я на нее вообще не буду иметь влияния. А так есть шанс, что хоть иногда я буду услышана.

Граф одобрительно посмотрел на меня, и впервые за все это время в его усталых глазах промелькнуло что-то вроде надежды или облегчения.

– Я во всем вас поддержу, Имма, – заверил он меня. – Обращайтесь, если что. И советую не затягивать, идти ко мне сразу, как возникнет проблема.

Я неуверенно кивнула. Конечно, хотелось бы со всем справиться самой, но не стоит переоценивать свои возможности, как это сделала Розамунда. Надо помнить о последствиях, какие, например, случились с ней. И с поддержкой графа, возможно, у меня получится.

– Если мои услуги пока не нужны, я бы предпочла выйти тогда, когда можно будет увидеться с Мири… Элли, простите… без вреда для ее здоровья. А пока я решу свои насущные вопросы. С работой, жильем…

– Мое предложение остается в силе, Имма, – сказал граф. – Три тысячи тинов…

– Нет! Вы пообещали их мне в минуту отчаяния. А я отказалась. Надо было пользоваться моментом, – улыбнулась я. – Тысяча тинов прекрасная зарплата для няни без опыта работы.

– Вы не учитываете такой фактор, как мои дети, которых в городе уже прозвали монстрами, – отплатил ответной улыбкой граф.

– Мэллорд граф… – растерялась я.

– Называйте меня либо мэллордом, либо графом. Наедине можете звать по имени, Антуаном. Общие дети, знаете ли, это так сближает, – подмигнул он мне, как заправский ловелас.

Только выглядел при этом многодетный отец так, будто его мочили несколько дней в уксусе. И я рассмеялась.

– А Элли зовите, как хотите. Вернее, как она вам позволит. Боюсь, честь называть ее Миреллой вы уже утратили и восстановите не скоро, – вздохнул граф.

Из палаты Миреллы вышло двое лекарей, и граф поспешил к ним, быстро попрощавшись со мной. Сказал, что все условия, которые выторговала для себя Розамунда, кроме привилегии отпуска, он предоставляет и мне. Посоветовал пока оставить квартиру за собой, он оплатит.

Интересно, зачем? Граф сам не верит в успех? Не верит, что я задержусь надолго? Думает, что сбегу, как предыдущие, от первых трудностей?

А сама-то я в себя верю?

Глава 14
Раскаяние Розамунды

Но мне не только надо было уладить вопросы с работой и жильем. Я узнала, что профессор, встречи с которым я так долго ищу, почтит своим присутствием лекцию по магическим проблемам современности, которая будет общедоступна для всех посетителей. И состоится она только через два дня.

Когда я вернулась, меня, переминаясь с ноги на ногу, поджидала Розамунда. Выглядела она бледной и поникшей.

– Как Элли? Ты ведь к ней ходила?

– К ней. Но меня не пустили. Тебе правда интересно?

– Конечно, Имма! Я уже успела привязаться к малышке! Возможно, я излишне эмоционально отреагировала на увольнение, но это потому, что сильно расстроилась. Я не успела наладить отношения с девочками, мне не хватило времени.

– Розамунда, только передо мной не надо играть спектакль. Если бы ты хотела наладить контакт с девочками, ты бы проводила время с ними, а не сбегала при первом удобном случае.

– Я просто хотела развлечься! Немного отдохнуть! Ведь работа такая напряженная и ответственная! Как думаешь, граф даст мне еще один шанс, если я смогу убедить его, что раскаиваюсь и такого больше не повторится?

– Почему не повторится? Я тебе сразу сказала, это кончится плохо. С таким отношением…

– Нет-нет, я исправлюсь. Я буду вести себя по-другому. Постараюсь все наладить, – заломила руки Розамунда. – Я стану лучшей подружкой девочкам, их нянькой, заменю им мать – все что угодно…

– Боюсь, что свой шанс ты уже использовала, – сказала я.

– Но людям надо давать второй шанс, тем более если они раскаиваются. Как же тогда они смогут исправить ошибки? И богиня говорит: раскаявшемуся дай искупить свою вину, ибо такой шанс однажды понадобится и тебе.

Я вздрогнула как от удара. В голове раздался умаляющий голос из прошлого: «Имма, пожалуйста, дай мне шанс исправить свою ошибку». – «Нет! Ты получил, что хотел, наслаждайся и живи с этим». – «Пожалуйста, Имма! Я умоляю. Это нужно нам обоим. Прощение смоет твою ненависть, которую ты носишь в сердце и которая съедает тебя изо дня в день, как меня съедает чувство вины. Мы оба очистимся». – «Этим ты не зачеркнешь прошлое, не исправишь его. Я не хочу, чтобы ты очистился. Я хочу, чтобы ты нес последствия своих поступков и страдал, как страдала я от вашего предательства».

– Розамунда, я не знаю, что тебе сказать. Я бы на твоем месте не надеялась. Все-таки речь идет о детях графа, вряд ли он тебя к ним еще подпустит.

– Но скажи, ты на моей стороне? Мне так нужна поддержка, Имма. – Умоляющие глаза ее были наполнены слезами. – Может, ты поговоришь с графом? Убедишь его?

– Я? – удивилась я. – С чего бы графу меня слушать? Мы с ним виделись один раз, когда я ходила с тобой на собеседование.

– И он прислушивался к тебе тогда. Имма, пожалуйста. – Она схватила меня за руки, встала передо мной на колени. – Умоляю. Я осталась без работы. На мое место уже взяли другую. А моя сестра осталась вдовой с пятью детишками.

Розамунда горько разрыдалась, прислонившись лбом к моим рукам.

Было ли мне ее жалко? Отчасти. Но всю жалость смывало, как только я представляла худенькую хрупкую фигурку взлохмаченной Мири на больничной койке. Розамунда с самого начала знала, на что шла, это было последствием ее продуманных умышленных действий и халатности, а не несчастного случая.

К тому же я представила, как, поддавшись в очередной раз ее уговорам, я снова отказываюсь от места, упрашивая дать шанс Рози. Что теперь почувствуют девочки, преданные мной дважды?

– Мои соболезнования твоей сестре, – сказала я мягко, поднимая Розамунду. – Я помогу тебе с деньгами на первое время, у меня есть накопления. Но с графом я говорить не буду.

Смалодушничала я только в одном – не сказала, что уже заняла место Рози.

Розамунда всхлипнула, кивнула, не поднимая головы, и пошла к себе.

Мне не хотелось пребывать в одиночестве, на душе остался неприятный осадок, который хотелось смыть. И я пошла в уютное кафе дядюшки Бонборино.

И хорошо, потому что застала там милейшую картину. Тетушка Нуттелла распекала виновника погрома на кухне. Сам виновник лежал посреди зала, тяжело дышал и прижимал уши, делая вид, что не слышит возмущенных криков хозяйки. Кот лишь изредка подрагивал толстым пушистым хвостом и иногда, когда тетушка Нуттелла требовала немедленного ответа, приоткрывал один глаз.

– Тебе еды мало? Голодаешь? Я тебе сливок не даю? Сметанки? Колбаски? Зачем на кухню полез, засранец ты этакий?! У, наглая морда! Еще и молчит! Я кому говорю? Отвечай!

Тетушка Бебетта помешала в чашке сахар и громко заметила:

– В вашем возрасте, дорогая Нуттелла, просто неприлично так кричать.

Тетушка Нуттелла развернулась к ней:

– В моем еще можно, дражайшая Бебетта, я вас лет на десять моложе. Вот в вашем уже не хорошо.

– На десять? – Бебетта выпрямила спину и расправила плечи. – Да мы почти ровесницы!

– С чего бы вдруг? Помнится, когда вам искали подходящего жениха, я еще бегала в коротких платьях.

– Потому что ваши родители были слишком экономны. Вот и экономили на ткани, – огрызнулась Бебетта.

– Зато ваши были готовы новый дом отдать, лишь бы вас замуж взяли! – не осталась в долгу Нуттелла.

– Этот дом папа строил для меня! – парировала Бебетта.

– Конечно, дом строил, чтобы вас пристроить!

Обиженная тетушка Бебетта вскочила с места. Легкий стул, на спинке которого висела ее сумка, потерял равновесие и рухнул рядом с котом. Кот с воплем взметнулся вверх, прямо перед Бебеттой. Та взвизгнула от неожиданности, всплеснула руками и плюхнулась на стол. Под ее весом хрупкая кофейная чашка издала громкий треск, из-под объемной попы потекла кофейная струйка.

– Бебетта! – закричал дядюшка Бонборино и поспешил на помощь.

Вокруг пострадавшей суетились тетушка Нуттелла, с извинениями за несносного кота и дядюшка Бонборино с полотенцем. Инцидент с возрастом был забыт, кота дружно осудили и приговорили к наказанию – запретить вход на кухню.