Текст книги "В погоне за артефактом"

– В покоях тогда останавливался волшебник Джун Шир.

– Мириец?

– Нет, он из этих… волшебнитских национальных меньшинств.

– Прекрасно, продолжайте.

– Шир попросил меня узнать, что об артефакте есть в королевской библиотеке, но я нашел только одну книгу, там не оказалось совершенно ничего полезного.

– Хорошо, дальше.

– Шир предложил приличную сумму, если я подменю слугу, который обычно выносил золотой лист. Ну, пришлось добавить немного слабительных капель в еду сослуживца, а потом заменить его во время церемонии.

– Хранитель не возражал?

– Он не знал. Сообразил, когда увидел меня у дверей, но заменять было некем, а я уже выяснил, как примерно проходит ритуал. Например, листок следовало держать на определенной высоте над полом, но не выше, чтобы куда требуется примагнитился. С какой целью надо было подменить слугу, я не знаю.

– Не знаете. Я даже не сомневаюсь в этом, как и в том, что рассказанная мне версия в точности повторяет ту, которую вы поведали дознавателям. Но что, если я доведу до сведения этих милых людей информацию о разлитом вами растворе? – сказала наобум, желая проверить собственную версию происхождения металлического пятна на обоях. – Думаю, тогда вы не отделаетесь обычным увольнением из дворца.

Бедняга после моих слов так сильно побледнел, как не бледнел от соседства Фомкиной рубашки. У него даже губы затряслись.

– П-прошу вас, не рассказывайте. Я случайно… И… мне пришлось, ведь иначе денег было бы не видать как своих ушей, а если король узнает… Потом ведь артефакт исчез! Очень вас прошу.

– Итак, – я хлопнула лупой по ладони, – говорите четко и по порядку, тогда, кроме нас с вами, об этом разговоре никто не узнает. Вы разлили…

– Это была обычная бутылка с полировочным раствором, я не знаю, зачем господин настаивал, чтобы я обязательно побрызгал им листок и отполировал его.

– Прекрасно. Так чем же вы брызгали, если разлили раствор?

– Я… – слуга понизил голос до шепота, – я случайно. Просто открыл понюхать и выронил. Бутылка упала на тумбу, а жидкость пролилась прямо на обои. Только на дне немного осталось. Я быстро придвинул тумбу, а бутылку пришлось спрятать под кровать, потому что волшебник вернулся с деньгами. Я тогда, чтобы он не заметил, стал торговаться, попросил накинуть еще две сотни за риск. Он согласился только на одну и снова вышел.

– И вы воспользовались этим, чтобы долить в бутылку…

– Обычной воды, но это было незаметно. Бутылка из темного стекла, а если откроешь, на поверхности металлическая пленка, как прежде.

– Хм, – я покрутила в руках лупу, – какую версию событий вы рассказали дознавателям?

– Когда артефакт исчез, ко мне сразу подступили насчет золотого листка, поскольку я последний держал его в руках. Пришлось рассказать о бутылке.

– От которой вы к тому моменту избавились?

– Да. Я сказал, что она уже стояла на подносе, и я подумал, что раз это жидкость для полировки, то необходимо натереть золотой лист перед выносом.

Какие удивительные деловая хватка и сообразительность у этого милого человека! И нашим и вашим угодил. Для своего нанимателя все натер, для дознавателей остался невинной подставленной жертвой, деньги получил и легко отделался. Готова поспорить, теперь еще и на бирже пособие имеет как безработный, и в профсоюз не замедлил обратиться как пострадавшая сторона, чтобы стрясти с казны проценты за увольнение. Есть же такие пройдохи! Не ровен час даже рекомендации получит. Эти профсоюзные церберы кого хочешь изведут ради благого дела защиты несчастных тружеников, даже если те совсем не несчастные.

Ну да ладно, разбираться с совестью пронырливого слуги не мое дело, для нас сейчас важнее удрать из королевства, а также найти следующего свидетеля по имени Джун Шир.

– Где вы были в день похищения, если вас не оказалось во дворце?

– Караулил в условленном месте, чтобы передать Ширу посылку от посла.

– Что в ней было?

– Я не видел. Небольшая запечатанная коробка.

– Все успела выяснить? – прервал нас вышедший из душа напарник.

– Да. – Я оглядела Фомку во влажной рубашке и штанах, которые он старательно вытирал полотенцем. Ну да ничего, на улице тепло, все просохнет, а Фома крепкий, не простынет.

– Тогда быстро умывайся и погнали дальше.

– Фомка, ты уверен, что здесь стоит останавливаться на постой?

– Это единственная гостиница на несколько километров в округе, а дальше лес и тропинка до границы с Волшебнией. У нас последняя возможность поспать на кровати и что-то путное съесть, пока до другой страны не доберемся. Желудок не казенный, королевскими благодарностями за распутывание этого дела сыт не будет.

– Благодарности – это при благополучном исходе расследования.

– Заканчивай пессимизм разводить, у нас другого результата быть не может. Я со своей головой дружу и отдавать ее незнакомому палачу не собираюсь.

– Я тоже дружу, хотя с палачом знакома неплохо, однако эта гостиница мне не нравится.

Я оглядела приземистое двухэтажное здание, большинство окон в котором оказалось без стекол и зияло крайне неприветливыми черными провалами.

– Полно модиться, живи, как водится, Аленка. Сколько времени ноги от погони уносим? Позавчера в стогу ночевали, а сегодня хоть кровать подвернулась. Кончай кисейную барышню из себя строить.

– Ладно, ладно, только ради твоего комфорта. Но учти, я от тебя на шаг не отойду, меня от этого места в дрожь бросает.

– В мою постель, что ли, собралась ложиться?

– И ни в чью другую.

– Я на спине сплю, храплю и на всю кровать разваливаюсь.

– Ничего, разочек на боку поспишь и с краю.

Фомка глянул на меня очень «дружелюбно», но промолчал. Бодро зашагав по направлению к гостинице, сыщик не оставил мне выбора, кроме как следовать за ним.

Хозяин оказался, мягко говоря, под стать своему уютному убежищу для блуждающих путников. Длинные сальные волосы, наполовину закрывающие лицо, грязный фартук поверх мрачного одеяния из чего-то среднего между фраком и пиджаком и зауженных брюк (вверху очень зауженных, а внизу широких, спадающих воланами на жутко грязную обувь).

Этот самый хозяин вышел из боковой дверцы в стене, за которой я разглядела помещение, подозрительно похожее на кухню. Бурые пятна на заляпанном, посеревшем фартуке напоминали кровавые подтеки. Прикинув размер и частоту расположения капель, сделала вывод, что поражающий с первого взгляда мужчина сам готовит для своих постояльцев и, возможно, из любой животины, которая неосторожно забредет во двор этого гостеприимного заведения.

– Нам номер с двуспальной кроватью, – велел Фомка, кидая на прилавок монету. Я спряталась за спиной напарника от взгляда маньяка, брошенного на меня хозяином, и принялась изучать окружающее пространство. Потемневшее дерево пола со следами грязных подошв, оборванные местами обои на стенах, пропыленная, страшно грязная дорожка на лестнице. Ступени терялись в темноте, поскольку на втором этаже не было освещения.

– Пошли, – повернулся ко мне Фомка, сжав в огромном кулаке ключи.

Вообще-то я сыщик со стажем, и нервы у меня почти железные, но ведь у каждого есть свои слабости, правда? Некоторые вон мышей боятся или канализации, а я… я – привидений. Ужасно боюсь. Хотя они, конечно, безвредные, но воют так, что кровь в жилах стынет. А еще вечно норовят из стены выскочить, когда совсем этого не ждешь. И тут нужно различать настоящих таких опытных привидений, которые точно знают, когда выскочить, чтобы сердце в пятки ушло, и волшебных духов типа артефактов. Первые прозрачные и поднаторели в искусстве брать на испуг, а вторые просто волшебные и, что главное, непрозрачные, вдоль стеночки или по потолку не стелются, в уши не завывают, издеваются, правда, мерзавцы, но все же лучше привидений.

В общем, шла я наверх, уцепившись за Фомкину рубашку и настороженно косясь по сторонам. Брр, в таких вот гостиницах всяких привидений пруд пруди, как тут спать можно, если ты не Фомка?

– Может, я на диван? – с сомнением уточнил напарник после весьма странного на вкус ужина, о составляющих которого даже страшно было подумать, когда я залезла на кровать и застыла где-то на ее середине. Натянув на самые глаза старое дырявое одеяло, глянула на видавший виды диван и ответила:

– Если соседство клопов тебе милее.

– Эх, придавлю, – грустно вздохнул Фомантий и полез на кровать с другой стороны. – Твой артефакт не приревнует? – хмыкнул напарник, устроившись на самом краешке двуспального ложа, которое даже накренилось в его сторону. Я самым наглым образом прилипла к спине Фомки, еще и закинула на него ногу, а рукой придавила шею и ослабила захват, только когда сыщик захрипел. – А то, вспоминая опыт Мика… Неохота с лестницы падать.

– Ученые уже, – ответила я, – больше не побежим. А если он даже подбросил горошину, нам это только на руку. Значит, идем по верному пути.

– Ну ладно, – сказал Фомка и через минуту захрапел. Даже на боку захрапел. И совсем не тихо. Это как же он тогда на спине трели выводит? Сам себя будит?

Кровать завибрировала от богатырских звуков, но я отползать подальше не стала. Лучше вибромассаж, чем отодвигаться от Фомки. Опять же плюс – никаких потусторонних шумов не слышно.

Я немного поерзала, устраиваясь поудобнее, напарник уснул крепко и стал храпеть чуточку тише, моя рука на его шее плавно поднималась и опускалась, широкая спина грела, и глаза стали понемногу закрываться.

– У-у-у! – раздалось возле самого уха, и сон как рукой сняло.

– Ой, – прошептала, еще плотнее придвигаясь к сыщику. – Фомочка.

Мой шепот не перекрыл богатырского храпа, не говоря уж о том, чтобы разбудить.

– У-у-у! – завыло в ухо еще громче.

– Ай, – прошептала я и снова вцепилась в шею напарника.

– У-у-у! – перешло на шепот подобравшееся поближе нечто, а я зажмурилась посильнее и прижалась к Фомке. – Внемли моему предупреждению-ю-у-у-у!

– К-какому-у-у? – спросила, зная, что с привидениями лучше не спорить.

– Бегите, иначе будет поздно-о-о, – продолжало шептать привидение.

– К-куда бежать?

– Правильный вопрос – не куда, а через что.

И вот тут я раскрыла глаза, потому что завывания и шепот сменил совершенно обычный насмешливый голос, не узнать который я не могла.

– Артефакт! – закричала так громко, что Фомка, в ухо которого влетел этот вопль, подскочил на кровати. Он подскочил, а кровать просела. То есть, когда Фомка после прыжка приземлился обратно, ножки нашего двуспального ложа подкосились, и мы рухнули на пол вместе с провалившимся днищем, а солнечный поганец исчез, я его даже увидеть не успела.

Что я говорила про волшебных духов? Что они лучше привидений и в уши не завывают? Забудьте об этом!

– Какого лешего здесь происходит? – попытался выбраться из-под обломков ложа Фомка.

Я не сумела ответить, а напарник поозирался в темноте, пошарил среди постельного вороха и извлек меня наружу.

– Артефакт, – выдохнула, все еще окончательно не придя в себя. Вот так всегда случается, когда мирно спишь или сладенько дремлешь, и вдруг происходит резкая побудка. Мы с Фомкой малость ошалели.

– Что он сказал?

– Уходить, пока не поздно, и что правильный вопрос – через что.

Повторив слова артефакта, я вдруг ощутила, как в колотящееся сердце потихоньку закрадывается паника, и в тревоге покосилась на закрытую дверь, ожидая, что в любой момент ее могут открыть со стороны пока еще тихого коридора. Лихорадочно пошарив вокруг себя, нащупала одеяло и протянула его напарнику.

– Вот, Фомка, рви, будем связывать и выбираться через окно.

Взъерошенный сыщик потер глаза, тряхнул головой, собираясь с мыслями, но спорить не стал, ухватился своими ручищами за дырявое одеяло и за несколько минут порвал его на ровные полосочки, которые я тут же связала между собой. Напарник привязал наш канат к ножке тяжеленного комода возле окна, а потом подсадил меня на подоконник и взялся страховать. Поправив лямки рюкзака, я покрепче уцепилась за импровизированную веревку и начала осторожно ползти по стене, поглядывая вниз и замирая при каждом подозрительном шорохе.

Благо спуск прошел удачно, я подергала веревку, подавая сигнал, а сама прижалась к стене гостиницы, встревоженно вглядываясь в освещенный лунным светом тихий пустынный двор. С виду все выглядело очень мирно, но что, если именно сейчас к двери нашей комнаты кто-нибудь подбирается? Может, вызванные хозяином бандиты или погоня, затаившаяся в темном коридоре, осторожно крадутся, надеясь взять нас тепленькими?

Фомка с кряхтеньем перебрался через подоконник и стал спускаться. Я напряженно следила, как напарник перебирает ногами по стене. Со стороны комнаты некому было присмотреть за ножкой комода и обмотанной вокруг нее веревкой, да и сам сыщик уродился малость тяжеловатым, возможно, тяжелее дубовой, сделанной на века мебели. В ответ на мои мысли в ночной тишине отчетливо проскрипело, а затем хрустнуло.

– Быстрее! – громко шепула я.

Напарник стал активнее перебирать руками и ногами. До земли оставалось расстояние примерно в мой рост, когда не выдержали веревка или комод. Фомка рухнул вниз и приземлился прямо на свои полупопия. Я успела отскочить в сторону, а потом кинулась к напарнику, пытаясь помочь охающему товарищу подняться. Потерев седалище, Фомантий помянул парой ласковых всех, кому вздумалось мешать мирным путникам спать, приплел к списку короля и его прихвостней, прошелся немного по тем идиотам, которые крадут чужие артефакты, и напоследок вспомнил волколотика. Выговорившись, он с чистой совестью закинул на плечи свой вещмешок и хлопнул меня по плечу.

– Пошли, раз надо бежать и на сегодня сон откладывается, – и первый направился к ответвляющейся от более широкого тракта тропинке, уводящей в темный лес, который неприветливо шумел на ветру листочками.

Глава 7
Волшебния и аллергия к магии

Кого напоминают двое сыщиков лучшего агентства в королевстве рано утром после ночного марш-броска по колючим кустам и непролазным чащам? Лесных разбойников. А как они себя при этом чувствуют? Как примитивные одноклеточные. Голова мало что соображает, ноги идут чисто по инерции, но стоит притормозить, и всем телом встретишься с матушкой-землицей.

Боюсь, что добрести своим ходом до границы после подобного путешествия мы вряд ли смогли бы. Именно по этой причине, выбравшись на дорогу и услышав за поворотом скрип колес, мы не рванули обратно в лесное убежище, а замерли на обочине, с надеждой вглядываясь в предрассветный туман.

– Эгей! – долетел окрик, и на дороге показались две разноцветные повозки, на которых расположились бродячие артисты. Маленькие, но крепкие корсольские лошадки тащили свой воз с присущей этой породе выносливостью.

– Эй, путники, – снова крикнул возница, чернобородый дядька в разноцветном колпаке, – куда путь держите?

– В Волшебнию, – просипел в ответ Фомка, – подбросите куда, пока ноги отдохнут?

– А то! Довезем до самых ворот, сами путь во дворец держим, к ихней принцессе! Любит она на бродячих артистов поглядеть. Ну а какие мы странники, если добрым людям по пути не поможем, верно я говорю?

– Верно, верно, – закивали и мы, и сидящие на повозках люди, кто в колпаке, кто в забавной жилетке, а кто и просто в потертой, видавшей виды одежде вроде нашей. Солнышко тем временем потихоньку окрашивало небосвод в серебристо-серые тона, сменявшие чернильный цвет ночи.

– Прыгайте, – гостеприимно предложил хозяин бродячей труппы.

Фомка помог мне забраться во вторую повозку, потеснив кого-то из артистов, сам сел рядом, а я прислонила голову к плечу напарника и, блаженно вытянув усталые ноги, закрыла глаза.

– А ну становись! Слезайте с телег, будем проводить осмотр.

Широкие сияющие ворота чужого королевства были распахнуты, а стражники дали сигнал сойти на землю всем, ехавшим на повозках.

Телеги завезли внутрь и остановили у небольшой сторожки, из которой вышел приземистый мужичок в колпаке волшебника и, покряхтывая, направился к нашему транспортному средству. Мы вместе с артистами пошли через открытую калитку мимо строгих застывших охранников.

Волшебник обошел телеги вокруг и потребовал у хозяина бродячей труппы документы на въезд, а также королевское приглашение и перечень ввозимых магических вещиц и веселящих эликсиров, если таковые имеются.

– Олжужие, малхотики? – вопрошал он громким басом, постукивая длинным посохом по телегам, а зеленое сияние, изливающееся из набалдашника, окружало извилистыми щупальцами и повозки, и замерших в сторонке людей.

– Запрещенного не возим, – отвечал главный артист, – контрабанды не имеем.

Мы с Фомкой встали рядышком со сбившимися в кучку актерами, причем мой напарник оказался рядом с двумя братьями-силачами и в кои-то веки не возвышался над толпой. Братья одобрительно посмотрели на широченную ладонь Фомы, пожали ему руку и по-дружески похлопали меня по спине своими не менее широченными ладонями.

– Цель поездки?

– Развлечение ее высочества, – ответил руководитель труппы.

– Надолго приехали? Когда обратно?

– Через три дня.

– В случае задержки придется оформить временную регистрацию, вы знакомы с правилами?

– Не первый раз приезжаем.

– Тогда вот здесь распишитесь. А паспортов, как я понял, у вас нет.

– Только лицензии свободных бродяг, начальник.

– На этих ваших лицензиях и печати о въезде не поставишь.

– Международный документ, соответствует нормам средикоролевского союза.

– Не учи ученого, и сам в курсе, что такое ваши лицензии. Учти, недолго им осталось, скоро отменят. А то непорядок, понимаешь.

– Да вот они все, проверяйте, – протянул бланки руководитель. – Здесь оригинальные документы, а здесь – бланки переводов, заверенные универсальной печатью.

Коротышка-маг глянул на толстую пачку бумаг, зевнул, почесал левый глаз и махнул рукой.

– Загружайтесь в телеги, при въезде во дворец еще одна проверка будет, полный обыск, вы в курсе?

– В курсе.

– Ну и чешите отсюда, – велел волшебник и снова широко зевнул, поглядывая на разгорающийся восход. Почесав бок, он отошел к одному из охранников и спросил: – Когда смена? Запарился уже – всю ночь на дежурстве.

– Да вон скачут, – кивнул такой же измученный на вид страж.

Не дожидаясь смены караула, наши телеги медленно покатили по дороге и, притормозив, пропустили троих всадников, по виду караульных.

– Кого впустил? – расслышала я вопрос.

– Артисты бродячие, принцесса снова выписала.

– Документы проверил?

– Проверил.

– Тут нынче вышел новый указ главного министра. Получили запрос из соседнего королевства – всех досматривать и проверять личности. У них там пара государственных преступников из-под ареста сбежала, ожидают, что могут пробраться к нам. Будьте начеку. Этих внимательно осмотрел, телеги просканил?

Коротышка нервно поправил воротник и кивнул.

– Ну гляди, ты меня знаешь, если какой недочет, шкуру спущу. Смена прибудет скоро, а пока смотрите в оба, чтобы муха не пролетела.

– Вот гад! – вырвалось у меня, когда телеги снова тронулись в путь. Тихо вырвалось, но Фомка расслышал.

– Ты про короля? – шепотом спросил он. – И то верно. Сначала позвал, затем под арест посадил, потом и вовсе другого сыщика взял. Теперь вот до преступников опустил, а мы чисты как младенцы. Хотя… если проболтаемся о поддельной шкатулке, будет межкоролевский скандал.

– Да я не про монарха, с ним все понятно, он о своей шкуре печется, я про мерзкий артефакт. Нет, ну только подумай: «А то поздно будет!» Теперь ты понял?

– Понял, что не успели бы уйти.

– Не уйти, а пройти. Границу не успели бы пройти, но что мешало объяснить по-человечески?

– Так, погодь, это ты сейчас хочешь сказать, что мы могли обычным путем выйти из гостиницы?

Я смущенно промолчала.

– Аленка, – прошипел Фомка, – ну ты даешь, Аленка! У меня зад до сих пор болит!

– Фом, да он нарочно эту фразу подкинул и запутал меня спросонья. Ну ведь уходят через окно, если стоит вопрос: «Через что?»

– Через дверь люди тоже уходят! Нормальные люди! – заявил в ответ напарник. – За это время могла бы уже изучить своего артефакта.

– Он не мой, и он не повторяется, – насупилась я в ответ и перевела взгляд на светлеющий небосвод, по которому уже прыгал первый солнечный луч.

Ну ладно, ничего, и на моей улице будет праздник. Доберусь до золотого, совсем-совсем скоро доберусь. Не ускользнет шарик волшебный. Заполучу в ручки мою пр-р-е-э-элесть, и уж тогда… – Я злорадненько похихикала и очнулась, когда Фомка ткнул пальцем в бок, привлекая мое внимание.

– Во дворец как попадем без пропусков? – склонился ко мне сыщик. – Посол там проживает. Или у них тоже есть канализация?

– Они же маги, Фом, у них все самоперерабатывается.

– А я на то и намекаю. Чего-то ты, Аленка, уже и сарказма не различаешь.

– Я с некоторых пор приноравливаюсь к иному виду юмора, такому ненавязчивому, наносящему телесные повреждения.

– Хм, ну приноравливайся, запоминай, потом, может, применишь.

– О, еще как применю. А во дворец мы не пойдем. Сначала отыщем мага по имени Джун Шир.

– Тоже пытать будем? Учти, у меня нет другой рубашки, а эту куда повонючее запихивать не буду.

– Эх, Фома, мы с тобой сейчас как бродяги, ни в один приличный дом нас не впустят, тем более в чужом королевстве. Будем действовать иначе.

– Ну думай, ты у нас в этом деле голова. – И Фомка обхватил меня рукой за плечи, прижимая потеснее к себе, чтобы удобней было шептать на ухо и не вызывать подозрений у наших попутчиков.

– Красивая вы пара, ребятушки! – высказалась вдруг женщина в костюме танцовщицы. Наверное, танцевала она и правда божественно, поскольку особой красотой не блистала. Так обычно и бывает, когда нужно компенсировать талантом неброскую внешность.

– Как свадебку надумаете сыграть, нас вызывайте. Уж такой организуем праздник, всем запомнится! – поддержал ее сидевший по правую руку карлик.

Я умиленно покраснела и обхватила Фомку за талию, сопроводив объятия очень одухотворенным выражением лица. Все заулыбались, а я, прижавшись головой к плечу напарника и занавесив лицо волосами, продолжила шептать дальше:

– Есть у меня одно подозрение. Смотри сам, подделку изготовили в Волшебнии, это раз, золотой листок делали там же, это два, а вот поставщика магических вещиц королевский двор менял лишь единожды, это три. Отсюда вывод: Джун Шир, оплативший странные манипуляции нашего слуги с листком, очень даже в курсе свойств этой вещи, более того, он может быть непосредственно связан с тем самым поставщиком, которого сменили. Он из нацменьшинств, так слуга говорил, то есть представитель коренного населения Волшебнии, у них основы мастерства передаются из поколения в поколение, а хранитель сказал, что заказы двор делает только у проверенных магов. Посол сразу отпадает, у него явно нет задачи магические штучки изготавливать, а вот Шир подходит под все определения и может оказаться тем поставщиком, которого сменили. Как и в нашем случае – взяли да убрали слишком много узнавших сыщиков.

– Логично, – коротко, но емко подтвердил напарник, – пытки откладываются. Будем давить на самолюбие?

– Еще как будем. Фомка, а как нам получить результат экспертизы по составляющим того самого раствора, если мы удрали из королевства?

– Не боись, на этот случай все продумано, Савсенович передаст по своим каналам результат. Выясним про пятно, будет тебе еще кусочек пазла.

– Да, – я широко зевнула, – пазлы – это хорошо.

Прикрыв глаза и покачиваясь в такт движению телеги, я так и уснула на своем мягком напарнике.

…Когда транспорт затормозил, дверца кареты отворилась, и мне подал руку мужчина в красной бархатной маске под цвет моего роскошного платья с длинным мерцающим шлейфом. Я отметила про себя удивительное изящество красивых длинных пальцев и в то же время их крепость, говорящую о явной принадлежности сильной мужской руке, и спустилась на землю у крыльца высокого сияющего дворца. Казалось, что его шпили пронзают небо, а под ногами вдруг оказались облака. Повернув голову к спутнику, который уверенно повел меня вперед, я вдруг резко затормозила, разглядывая, как губы мужчины изгибаются в знакомой усмешке.

– Артефакт! – прошипела, выдергивая руку и делая шаг назад.

– Алена. – Он непостижимым образом оказался совсем близко, а ладонь разместилась на моей талии.

– Злыдень, что ты здесь делаешь? Я ищу тебя в другом месте.

– Ищи, неповторимая, это твоя работа.

– Ну, знаешь ли! – Я возмущенно сложила руки на груди, а вокруг все вдруг поплыло, подернулось дымкой, и на смену великолепному, освещенному разноцветными огнями сияющему дворцу пришел сад. Золотой сад, поскольку все растения в нем казались сделанными из золота.

– Где это мы? – позабыв про возмущение, огляделась, рассматривая совершенно нереальное место.

– В волшебном саду.

– Я вижу, что он волшебный. Где он находится?

– Там, где находился всегда.

– Какой же ты! – Я вновь развернулась к самому вредному существу на земле. – Сколько можно говорить загадками?

– А по-другому я не могу, прелестная.

– Ах, конечно, помню. Задавай правильные вопросы. Хорошо, про тебя не спрашиваю, про окружение тоже, но зачем я здесь?

– Потанцевать.

Вы видели, как у людей лица вытягиваются от удивления? Мое сейчас точно так же удлинилось.

– Я не буду танцевать, я на работе. Мне скоро допрос предстоит вести. С пристрастием.

– Очень жаль. – Артефакт натурально вздохнул, но из рук меня не выпустил, а, наоборот, положил на талию еще и вторую ладонь. – А я ждал того, что последует в конце.

– А что последует? – отклонилась я как можно дальше в его крепких объятиях. Еще чуть-чуть сожмет, и дышать станет труднее.

– В конце романтического танца следует умопомрачительный поцелуй.

– Вот кто-кто, а уж ты мне, – я специально выделила «мне» интонацией, – вряд ли сможешь помрачить разум своими поцелуями. Будь ты, например, Миком… – Я романтично вздохнула, а артефакт промолчал.

С подозрением взглянула в лицо мужчины, ожидая увидеть досаду или гнев, но имела счастье лицезреть очаровательную улыбку.

– И поцелуя я лишен вместе с танцем?

– Ты всего лишен. За вредность.

– А Мику все можно?

– Ему да. Мечте все дозволяется.

– Это ужасно, – с притворной мукой застонал артефакт. – Так я еще поцелуев не добивался!

Отпустив меня, он вдруг развернулся вокруг собственной оси и превратился в Мика.

– Ой! – Я выдохнула в восторге – полнейшее сходство! А Мик уже протянул руки, и я сама шагнула в его объятия, устроила ладошки на плечах и стала счастливо вглядываться в темные глаза, светившиеся совсем не Микиным лукавством.

– Есть разница, – я нахмурилась, – у него взгляд…

– Не важно, – перебил Мик-артефакт, – для обычного сна ты поразительно много думаешь, а я заслужил поцелуй за обращение. И – склонился ко мне.

– Хм, высоковат для Мика, по росту как Фомка.

– Твоя привычка все анализировать убивает романтику момента, – заявил в ответ не-Мик, а я пожала плечами.

– Все так говорят. Ничего не могу поделать, это профессиональное.

– И как с этим быть? – озадачился фальшивый сыщик, глаза которого блестели слишком весело. – Сон для этого специально и придуман, а ты целоваться не хочешь.

– А на что тебе? – сразу же заподозрила я прохиндея в коварных целях. Прищурив глаза, вгляделась пристальней в лукавую физиономию, которая все больше становилась похожа на артефактскую.

– У меня чисто исследовательский интерес.

Интерес исследователя был настолько ближе моему сердцу, что я прониклась и решила пойти на уступки.

– Обратись кем-нибудь милым и не таким ехидным, тогда подумаю.

– Лапушка, ты просто вьешь из меня веревки, – заявил артефакт и вдруг стал котиком. Большим таким, белоснежно-пятнистым котиком.

– Ой, – восторженно выдохнула я, зарываясь рукой в мягкий мех прижавшегося к моему боку пушистика.

– Это у кого такие ушки, кто у нас такой хорошенький, уси-пуси, – засюсюкала я, ухватившись за морду большущего барсика с янтарными глазищами, – так я тебя точно поцелую, – и прижала нос к мокрому носу котейки. Кот фыркнул и чихнул, а потом непостижимым образом поднялся на задние лапы, обхватил меня передними и по плечи обернулся мужчиной. Когтистые лапы очень нежно обняли меня за спину, острые коготки чуточку вдавились в кожу сквозь тонкую ткань платья, а вокруг моей талии обмотался длинный мягкий хвост. Это белоснежное чудо тут же привлекло внимание и показалось даже соблазнительнее вытянутых трубочкой мужских губ. Я не смогла удержаться, чтобы не погладить то, что само просилось в руки, и словила совершенно нереальное выражение на лице артефакта. Ладонь как-то сама дернулась и провела по хвостику против шерсти.

– Фрр, – дернулся и скривился артефакт, прищурил на меня один глаз и окончательно выпустил из очень даже мягких и теплых объятий.

– Гладить не умеешь, – заявил он и с силой вытянул хвост из моих не желавших разжиматься пальцев. А потом, невзирая на явное разочарование, укоризненно взиравшее на него с моего лица, еще раз обернулся и лишился своей самой привлекательной части. Сад вокруг нас вдруг тоже замерцал и исчез, как и мое чудесное платье.

– Эй, а где же… – Я разочарованно покрутилась, глядя на привычные штаны и рубашку не самой первой свежести. Выстирать их более тщательно не было времени.

– Платье прилагается к поцелую и романтическая атмосфера тоже, – твердо заявил мерзавтус и, обаятельно улыбнувшись, стал похож на невиннейшего ангела. Потом как бы между прочим нежно провел пальцами по моей щеке, убрал в сторону выбившиеся пряди, опустил ладонь по плечу, руке и ниже, еще ниже, уже почти неприлично низко – и вдруг меня ущипнул.

– Эй! За что? – Я резко открыла глаза и увидела приземистые домики на том берегу, фруктовые сады вокруг них и небольшой мостик, у которого остановилась телега артистов.

– Пошли, Аленка. – Напарник снова меня ущипнул, приводя в чувство, и, спрыгнув с телеги, протянул ко мне руки.

Я с готовностью упала в сильные ручищи, а потом, прощаясь, помахала вслед отъезжающей телеге. Нам радостно и синхронно замахали в ответ, повозка с бродячими артистами затряслась сильнее, и в результате парочка лицедеев едва не перевалилась через бортик.

– Фух, – перевела я дух, – решила уж, Фомка, что нас и правда поженят, так что и оглянуться не успеем.

Сыщик философски пожал плечами.

– Жениться – не пропасть, как бы на жену-дуру не напасть.

– Это что еще за присказка такая? Кто здесь жена-дура?

– Не ты – точно. Пока свою светлую голову не выключаешь, дурнеть не начинаешь.

– Сомнительный комплимент, однако.

– Ну а что? Так часто бывает. Ухаживаешь за чудной милашкой, влюбляешься по уши, женишься, а потом девицу будто подменяют. Никакого житья и сладу с ней нет, пилит и пилит каждый день, только и остается, что локти кусать.

Я прищурила глаз и оценивающе взглянула на Фомку, заподозрив в нем некий тайный опыт на данную тему.

– Откуда такие познания?

– Друганы поделились.