Текст книги "Прозрения сновидца. Часть 2 (стихи, 2015)"

«Ещё бы спать. Но как-нибудь встаёшь…»

Ещё бы спать. Но как-нибудь встаёшь

И шелестишь сплошной листвой аллей лишь.

К пяти часам смертельно устаёшь,

А к девяти и близких не жалеешь.

Прервать бы бег, но замкнут тесный круг.

Не только ты – так, кажется, у многих.

Объять весь мир, увы, не хватит рук,

А психологий или педагогик

Недостаёт и на себя. В дыму

Осенних парков красят листья в рыжий,

Как золотистым – ногти. Почему

Я не решилась подойти поближе

Тринадцать с половиной лет назад?

Ты в узких брюках, в куртке с белым мехом.

Поймать теперь вишнёво-карий взгляд

И предложить с невольным нервным смехом,

Забросив всё, отправиться в Париж.

Ты содрогнёшься осенью постылой

И, может быть, когда-нибудь простишь

Меня (за то, что я считаю милой

Твою улыбку, ямочки у губ),

Перебирая сухость хлебных крошек,

Из скудных сил разогревая суп.

Я не пытаюсь выглядеть хорошей.

Моложе б стать, направить время вспять,

Ещё бы что-то чувствовать (как колко

От мёрзлых звёзд!), разбросанную чёлку

Перебирать… да только нужно спать.

И ты ложишься, выключив ночник,

Но засыпаешь, кажется, нескоро.

А я читаю найденный дневник,

И на ветру колеблется опора…

(28.03.2015, г. Волгоград)

«Насыщается земля – ведь…»

Насыщается земля – ведь

Время бурных рек.

А меня не оставляет

Этот человек.

Оказавшись иноверцем

(До сих пор на «Вы»),

Не идёт никак из сердца

И из головы.

Переписываю вязью —

Накопилось за

Год. Кармические связи,

Карие глаза.

Если раньше было ровно —

Нынче за окном

Диск луны во власти Овна.

Сядем и всплакнём.

Звёзды россыпью алмазов,

Горсткою овса.

Потерпи, не всё же сразу —

Только два часа.

Не боюсь теперь пропасть я.

Напишу как раз

Странный, искренний отчасти,

Сдержанный рассказ.

Разве искры трудно высечь?

Я почти права,

Но играю, словно в бисер,

В мелкие слова.

Далеко ещё до рая,

Чувствую вину.

Ты рискуешь, доверяя:

Ну как обману?

Мы с тобою долго шли за

Бликом. Хочешь пить?

Мне нужна отнюдь не близость —

Светоч, может быть.

Мне уже совсем не больно.

Камни в пыль дробя,

Сквозь тебя смотрю – и только

Познаю себя.

Винограда грозди – съешь их;

Мы бродили – Он

Их растил. Я ветер вешний,

Я хамелеон.

Обратиться к дневнику бы.

Говорю теперь,

А сама смотрю на губы.

Если хочешь, верь.

У меня к тебе не страсть, но

Мерно ткётся нить.

Я боюсь тебя напрасно

Погубить, пленить.

Тронув ласковой рукою

Медь твоих волос,

Я с утра спрошу спокойно,

Как тебе спалось.

Мы не то чтобы жестоки.

Одиноки – да.

Жаль, что ты, вплетаясь в строки,

Льёшься, как вода.

Не тебе, взлелеяв завязь,

Ягоды срывать.

Я во всём тебе призналась —

Есть ли смысл скрывать?

Тонкий вьюн – почти петля вот.

Тяжесть в складках век.

Но никак не оставляет

Этот человек.

Нервы, странные манёвры,

Спутанность манер.

Быть бы первой. Зыбок образ —

Трудно брать пример…

(31.03.2015, 18:18, г. Волгоград)

«Ты – центр моих психических атак…»

Ты – центр моих психических атак.

Я видела таких уже немало.

Но вспоминать, зарывшись средь бумаг,

Как я тебя спонтанно обнимала, —

Приятно. Занавески из кисей,

С лимоном чай, уютно солнце греет.

А образ был красивым, но, как все,

Обидно, неминуемо стареет.

Толочь слова, тоску переливать.

Пески для зáмков, сахарные кубы.

Мне хочется тебя поцеловать

В холодные бледнеющие губы,

Прижать к себе и спрятать ото всех.

Увы, не повернула время вспять я,

Хоть помогали этот нервный смех,

Тревожный взгляд и розовое платье.

Черешенная мякоть и сладка,

Да только жажда подступает снова.

Понять, едва коснувшись завитка,

Что не желаешь никого другого —

А только то, чем бредишь столько лет.

Но получить теперь бы всё и сразу,

Из антресолей вынуть тёплый плед,

В углу поставить глянцевую вазу

И посадить бордовые цветы,

Склониться к вербам, верным (вот пример вам).

Меня никто не чувствовал, как ты.

Я до сих пор живу в две тысячи первом.

Там я была юна и хороша,

Усталая, растрепанная даже —

На этом фото. Но моя Душа,

Прекрасная и сильная, – всё та же.

И я не знаю, что там впереди,

Но не хочу бороться. Кто спасётся —

Переживёт осенние дожди

И обнаружит мартовское солнце.

Асфальт пробьёт зелёная трава.

Передо мной раскинулась бумага —

На ней проступят нужные слова.

Но как трудна порой попытка шага…

(31.03.2015, 18:46, г. Волгоград)

«Моя мечта изящна и звонка…»

Моя мечта изящна и звонка.

Твои глаза прекрасные – как ночь, но

Твои слова не сходят с языка,

Твоя Душа тревожная порочна.

Я набираюсь с каждым днём полней.

Пока луна полночная тиха, мы —

В дали. И то, что мне открылось в ней,

Наверняка не выразить стихами.

Толочь песок да из пустого лить

В порожнее – смиренная забава.

Я всё тебя пытаюсь исцелить,

Но на надежду не имею права.

От тесноты легко сойти с ума.

Пусть все тетради старые сожгли, но

Я всё опять придумала сама,

Воссоздала из пены волн и глины,

Из темноты и холода, шутя.

Меня влечёт забытое иное:

Та, кем была (наивное дитя),

В который раз стоит передо мною.

Я пью любовь, но не имеет дна

Сквозная чаша. Утро – и по новой.

Спасибо, я почти не голодна

(Меня пугает бой часов в столовой).

Пройдя сквозь наслоения времен,

Повязываю шарфик вновь на шею

И понимаю, как Пигмалион

Искал свою земную Галатею…

Слова текут свободно и легко —

Какой в них смысл? Спокойно созревает

Наш виноград, не тронутый рукой,

Ведь сад о многом не подозревает.

Уснуть, поцеловав горячий рот.

Момент так редок. Капли рвутся с веток.

Здесь утомлённый старый кукловод

Не выбирал путей марионеток.

Ну почему мне так всегда их жаль?

Они уже немолоды, я вижу.

Лети, стрела, больней меня ужаль.

Коснусь волос твоих небрежно-рыжих.

Жизнь только опыт. В профиль и анфас

Я рисовала многих. Время лечит?

Сон оказался вещим. Море плещет.

Так происходит всякий новый раз…

(1.04.2015, 14:08, г. Волгоград)

«Душа кипит. Опять тетради рви…»

Душа кипит. Опять тетради рви,

Опять словами бренными связуй всё.

И сколько нужно ласки и любви,

Чтоб исцелить уродства и безумства.

Тебе же никуда меня не деть.

Я странная порывистая дама.

Душа теперь мне признаётся прямо,

Что жаждет обладать, любить… владеть.

Но я не тороплюсь её судить —

Так важно принимать себя любыми,

Чтоб ощущать невидимую нить,

Воспринимать неназванное имя.

Она клокочет… Бедная Душа,

Ты ощущаешь жизнь как тягость плена.

Ты говоришь, что всё обыкновенно

И лишь мечта – безумно хороша.

Я соглашаюсь, кажется, с тобой,

Но не имею права на публичность.

Мой взгляд на фото светло-голубой.

В шестнадцать я ещё ценила личность,

Отдельность, цельность. Мучась и дрожа,

Бреду сквозь жар сердечного рубина.

Мое Дитя, Любовь мне не рабыня,

И я её отнюдь не госпожа.

Я не могу забрать Дары себе

И принести тебе желанной жертвой.

Но есть и предначертанность в Судьбе.

Красноречив причудливый пример твой.

И я опять прошу тебя простить,

Благодарю, люблю и сожалею.

Темны, почти по Бунину, аллеи.

По ним сквозит сентябрьская стыть.

Приходит образ (сколько снов сбылось) —

Поймать его в объятье на бегу бы.

Перебираю золото волос,

Смотрю с тоской в бледнеющие губы.

Ласкает карий бархат томных глаз.

Меня не привлекает новизна, не

Тревожит юность. Искренность признаний

Перенесём на следующий раз.

Душа, соприкоснись с другой Душой,

Когда тебе позволят это сделать.

Пусть этот мир, прекрасный и большой,

Поймёт своих отчаявшихся бéлок.

Под звон тарелок, под осенний дым

Я сотни раз уже тянулась к ним.

А вымысел касается строкою.

Мы постигаем таинство покоя…

(1.04.2015, 14:39, г. Волгоград)

«Мечтой я задыхаюсь, ведь она…»

Мечтой я задыхаюсь, ведь она,

Как горный воздух, полнится озоном.

Наносит хной причудливый узор нам

На кисти или голени вина.

Когда я просыпаюсь по ночам

От слёз, мой ум с досадой говорит мне,

Что нужно быть спокойнее и скрытней.

А мне приснилось, как мы пили чай,

Как локоны спадали с тонких плеч

На гибкую обтянутую спину,

Как я переживала, что постигну

И больше не смогу тебя беречь.

Нечастость встречи, спутанность её —

И осторожность сделанного шага.

Душа чиста, как белая бумага,

В неё коварно целит остриё

Пера. Мы беззащитны перед ним.

Когда звонишь мне (это слишком хрупко —

Рука дрожит, и я роняю трубку),

То я прошу: давай поговорим.

Я по тебе с тех пор скучаю так,

Что ты не представляешь этой мýки.

Забыться б, взявшись бережно за руки,

У моря, где песок и алый мак,

От боли и зависимости. Нам,

Конечно, не распутать этих нитей,

Людей, и обстоятельств, и событий,

И мест. Но пахнет кофе по утрам.

Браслет на тонкой ласковой руке.

Безумства неприемлемы, но пусть вам

Отплатят эти записи о чувствах

И небе, отразившемся в реке.

Там напряжённость, страстность, даже риск.

Романтика, причудливость фантазий,

Стихи и сны. Пульсируя в экстазе,

Случайно в явь сегодня обратись

И будь со мной, хоть миг. А что потом?

Немые пальцы бродят по заплатам

И швам. А нас расселят по палатам.

Не виноватых, жадным алым ртом

Глотающих холодный воздух – он

Не насыщает крови кислородом.

Так трудно быть из странной сказки родом

И плакать над нелепым дневником.

Мечты не облегчают. Резкий крик

Разбудит ночь, отдавшуюся стужам.

Никто и никому, увы, не нужен.

Мой энергичный ищущий язык

В горячей сокровенности слова

Сплетает в строки с горечью и солью

На послевкусье. Я борюсь – и, с болью

Смирившись, здесь не более права.

Из-под земли трава. Слегка печёт.

Из склепа жуткой куколки выходит

Затейливая бабочка, по моде

Раскрашенная. Жизнь себе течёт…

(1.04.2015, 15:14, г. Волгоград)

«Я больше не боюсь себя. Душа…»

Я больше не боюсь себя. Душа,

Я вновь люблю себя и принимаю.

В борьбе с собой легко сойти с ума и

С пути, который – след карандаша.

Я больше не боюсь любить. Стена

Меня к себе впервые подпустила.

Я поделилась здесь теплом и силой

И оказалась более полна.

Я больше не боюсь чужих дорог.

Измучилась от поисков и стуж, но

Вдруг поняла, что это было нужно,

А рядом с Богом ты не одинок.

Я не боюсь реакции других.

Не думаю об отклике упрямо,

Когда вдруг поступаю странно, прямо

Переплавляя боли в звонкий стих.

Я больше не боюсь сумбурных строк,

Непостижимо льющихся из сердца

И выдающих сущность иноверца,

Что золотых песков не уберёг.

Я не боюсь мерцающих крупиц

И колких звёзд, но проживаю день я

Легко и полно. Беглых сновидений

Я тоже больше не пугаюсь: снись,

Когда захочешь. Я теперь люблю

Тебя, себя и целый мир в придачу.

В пустых карманах нервных рук не прячу,

Не призываю рыбу к мотылю.

Но всё жалею, всё благодарю:

И серость туч, и скромность дел и крова.

Мне говорят: я, верно, нездорова,

Но, может быть, поправлюсь к сентябрю.

А в сентябре мне будет тридцать лет.

Перебираю скрытые страницы —

И есть ли смысл надуманно стремиться

Иль сокрушённо вглядываться вслед?

Я больше не боюсь себя саму

И не боюсь текущего момента.

Из тонких прядей выскользнула лента —

Позволь, её на память подниму.

Она касалась медной рыжины.

Она легка, как красная полоска.

Я не боюсь своей судьбы. Мы просто

Друг другу снова, кажется, нужны.

И так нежны. За ямочки у губ,

За мягкость карих глаз, за хрупкость пальцев —

Не жаль любви. Пожалуйста, останься.

Лишь превратить нам в полный круг дугу б.

Я не боюсь ни времени-песка,

Ни псевдонимов-масок, коих много,

Ни этих чувств. Мы оба дети Бога,

Его веленьем я тебе близка…

(1.04.2015, 15:46, г. Волгоград)

«Залюбоваться мочками ушей…»

Залюбоваться мочками ушей

И превратиться в золотые серьги?

Прошу тебя: пожалуйста, не верь мне —

Я заплутала в собственной Душе.

Великолепны ямочки у губ.

Порочный круг. Но чуждого не надо.

В моей руке фольга от шоколада —

Она шуршит, и невесомый куб

Танцует в красном чае. А зима

Спокойно растворяется под солнцем.

Когда мой ангел искренне смеётся,

Я до сих пор боюсь сойти с ума.

Теперь-то все влюблённости свои

Я понимаю несколько иначе.

Мы каждый раз становимся богаче

У лучезарной жизненной струи.

Переплетаю порванный браслет,

Перебираю скудость чёрствых корок.

Спустя три дня кому-то будет сорок.

Я всё ребёнок в двадцать девять лет.

Иные хороши и в пятьдесят.

Дороги заплетаются, как косы.

Влюбляться то в каштанововолосых,

То в медно-рыжих. Помнить и спасать.

Оберегать, теперь-то до конца;

Своих эмоций больше не бояться.

Я узнаю оттенки интонаций,

Частицы выражения лица…

Коснусь губами, пальцами. Резка,

Порывиста. Скажи, ведь что-то есть в нас?

А если так, мы смотрим прямо в Вечность —

Зачем бояться времени-песка?

Я по портретам знаю чёткость скул,

И напряжённость лба, и мягкость карих

Прекрасных глаз. Я приняла как дар их.

В моей Душе затих тревожный гул…

(1.04.2015, 16:29, г. Волгоград)

«Твои глаза с коньячной рыжиной…»

Твои глаза с коньячной рыжиной.

Небрежность карандашного нажима.

Тринадцать с половиной лет со мной.

Я и теперь почти недостижима —

Поскольку то порочна, то мягка.

И мы друг друга, кажется, погубим.

Сны воплощались в строчках дневника,

Передавали что-то разным людям.

Я в них искала беглые штрихи,

Твои черты, искусственно тая, что

Лишь о тебе всегда мои стихи,

Мечта одна нужна мне настоящей.

Вернулась… столько времени спустя.

И не жалею, кажется, об этом.

Не повзрослело бедное дитя.

Слова текут слезами по манжетам.

Непросто быть поэтом. На часах —

Глухая осень. Не вставай со стула.

Я затеряюсь в терпких волосах,

Скользя губами по щекам и скулам.

Я не боюсь признания в любви.

Ты улыбнёшься мило и смущенно.

Храни страницы памяти иль рви,

Мы все по рекам времени течём, но

Я не хочу иллюзий. Этот миг

Невыносимо искренен и дорог.

Я изучу таинственный язык

По древним свиткам. Чёрствость хлебных корок,

Огарки свеч, чернильница, тетрадь —

Своеобразность зеркала в прихожей.

И если нужно будет выбирать,

То прикоснись ко мне атласной кожей

Своей живой светящейся Души.

Рассыпав, вновь собрать карандаши.

Ты так пьянишь глубоким карим взглядом.

Давай всю жизнь и дальше будем рядом.

Не уходи; не думай, что нельзя,

Не запирай себя, бесцельно снясь и

Томясь. Чисты коньячные глаза,

И глубоки кармические связи…

(1.04.2015, 16:55, г. Волгоград)

«Лаборатория страсти. Подопытной белкой…»

Лаборатория страсти. Подопытной белкой

Рыжая Дарла всё бьётся в своём колесе.

Ранняя зрелость действительно видится мелкой

Через попытки казаться такой же, как все.

Вновь разливаем обед по тарелкам. Спасибо.

При поцелуе мы как-то смущённо горчим.

Дарла с годами становится только красивей

И беспроблемно меняет богатых мужчин.

Провинциален бессмысленный страх запятнаться,

Не обнаружить свою состоятельность впредь.

Жутко стареть. Я веду дневники, как в шестнадцать,

И продолжаю спокойно на что-то смотреть,

Чтобы о чём-то писать. То, что грустно, сотрись и

Не повторяйся. Спастись ли от белой зимы,

Жёсткого снега и холода злого? Актрисе

То одиночество, что описали бы мы,

Вряд ли знакомо: лишь лампа, бумага и я, – но

Лист еле слышимо хрустнет под стройной ногой

Дарлы. Недавно тебя привлекала Дайана.

Завтра, возможно, понравится кто-то другой.

Официант, принеси-ка вина и налей нам.

В пальцы впечатался холод чугунной скамьи.

Тайно изведана сладость любовного плена.

Дальше живи и сумбурные чувства таи.

Строки сто раз повторяются. Критики правы.

Парки пусты. Мы с тобой остаёмся на «Вы».

Суп как-то пресен, и я подсыпаю приправы —

Мелкого семени или сушёной травы.

Время-песок иссякает. Не жалко себя нам.

Слёз по ночам, разговоров почти невзначай.

Пусть остывают и яблочный кекс с марципаном,

И восхитительный свежезаваренный чай.

Смейся пока, сорокавосьмилетняя Дарла.

Жизнь – это, в общем-то, милый забавный пустяк.

Жаль, что не знаю, достались мне чувства как дар ли.

Предпочитала бы воспринимать это так.

Существовать по законам фальшивого мира,

Стёртые маски раскрашивать – не для меня.

Правда, мой ангел, сегодня на улице сыро?

Золото строчек ложится, ажуром звеня.

Скрытые страсти страшнее физической боли.

Было так тихо, спокойно, приятно – но вот:

Я продолжаю выдумывать новые роли,

Вас достаёт безучастный седой кукловод…

(2.04.2015, 23:12, г. Волгоград)

«Заходит солнце. Белая луна…»

Заходит солнце. Белая луна

Встаёт над миром, что силен и горд, но

Слегка устал. Я муками полна,

Устала и желала б жить комфортно.

Цель будет мне покорна – лишь посметь.

Мне всё равно: листва, осколки луж. Нам

Остались только олово и медь,

А ты, пожалуй, то, что мне и нужно.

Великолепны горький шоколад

И этот взгляд, уже немного талый,

Как лёд в бокале. Кто из нас богат?

Что серебро и золото? – Металлы.

Полупрозрачный тонкий минерал

Надев на грудь, я ощущаю холод.

Кто в эту Душу тёмную нырял,

Как в некий омут? Тот герой не молод.

Остановись и тихо оглядись.

Домой вернуться, медленно разуться.

Тревожит высь, но тело тянет вниз.

Влюблённость настигает как безумство.

Луна кипит и плавится в крови,

Но – осторожно, сдержанно живи.

Зачем им знать? – С собою унесем всё.

Я сохраню в янтарной капле солнце,

Коньячность глаз и прядей рыжину.

Расклад светил – опять в начальной фазе.

Тебе – всю жизнь любить меня одну;

Не разорвать кармические связи…

(2.04.2015, 23:40, г. Волгоград)

«Рассыпать чай, сушёную траву…»

Рассыпать чай, сушёную траву,

Муку, изюм, зернёные песчинки.

Зачем-то ищешь тысячи причин ты,

Чтоб доказать себе, что я живу,

Что я тебя действительно люблю,

Что я с тобою вовсе не играю.

Ложишься с краю. Ты стремишься к раю.

Я посылаю ветер кораблю.

Закат в окне пленительней огня.

Осколки звёзд сквозь дым – как аметисты.

А я себя всегда считала чистой —

Зачем ты провоцируешь меня?

Великолепный яркий тёплый юг.

Вода в бювете кажется солёной.

На анемоны девочкой влюблённой

Гляжу, не простирая тонких рук.

Я «научилась слышать и молчать» —

Слова звучат неискренне и грубо.

Поцеловав тебя в сухие губы,

Я тайной наложу на них печать.

Ты не уйдёшь взросления и нег.

Я разрешу однажды эти узы,

Оставшись для тебя беспечной музой.

Как соль, в ладони тает серый снег.

В моих стихах – и жалость (примечай),

И страсть порой. Фаянсовость тарелок.

Я на тебя мучительно смотрела,

Когда ты собирал увядший чай,

Траву, муку, изюм. Берёт тоска.

Одолевают мелкие пороки.

Я увязала столько нитей в строки,

Но не сложить текущего песка.

Река впадает в море. Воздух чист.

А мы живём бесцельно. Тяжело не

Узнать, как солнце всходит на Цейлоне

И пробивает землю чайный лист…

(6.04.2015, 7:16, г. Волгоград)

«Прекрасная осень. Люблю тебя очень…»

Прекрасная осень. Люблю тебя очень.

Потоки волос по плечу.

Отдать тебя прочим, чужим и порочным,

За столбик монет – не хочу.

И пусть это каждую ночь будет сниться,

Пусть в Вечность песком утечём,

Пусть боль иногда заливает страницы

Чернилами и сургучом.

Повяжешь ли красную ленту на свиток.

Горячие губы сухи.

Издатель и льстив, и угодлив, и прыток —

Но это всего лишь стихи.

И мне их не жаль – пусть бегут, ускользая,

Сквозь белые камни, за круг.

Мне только глядеться б в родные глаза и

Касаться стареющих рук.

Я не научилась любить вполовину,

Топить перспективы в вине.

Я перед тобой так чиста, неповинна,

Что ты отразишься во мне.

Ведь я молода, золотистоволоса…

Как много с тобою могли.

Душистый нектар – наслаждаются осы,

Жужжат напряжённо шмели.

А птицы поют, и зерно созревает.

Ныряют под арки, в проём

Дверной самолеты. Заметь, я права ведь,

Мы снова остались вдвоём.

И как удалось по отдельности выжить?

Язык увязает в словах.

Погладить бы кончик волос твоих рыжих

И пальцы бы поцеловать.

Теперь-то, я верю, мы оба спасёмся —

Не бойся сближения лишь.

Останутся море, закатное солнце

И небо над пригоршней крыш.

Блестят кое-где островерхие шпили.

На вымощенной мостовой

Булыжник дробится и крошится. Мы ли

Сплетаемся с ржавой листвой?

И красные стены причудливых замков —

Старинных, увитых плющом —

Влекут нас. И чувства находят внезапно.

И строки совсем не причём…

(6.04.2015, 18:54, г. Волгоград)

«Ты робко глядишь на фрагмент моего дневника…»

Ты робко глядишь на фрагмент моего дневника,

Пока шелковистая бабочка, скрытая в кокон,

Настойчиво бьётся. Течёт золотая река

Закатного солнца сквозь стёкла раскрашенных окон.

Душа твоя, верно, теперь успокоится – нет

Загадок. Пылинки на зеркало тихо присели.

Я выбрала прежних эмоциям новый объект

И ставлю по ходу игры фантазийные цели.

Ответ непрестанно находит насущный вопрос.

На ломкую доску ступает спасительный ферзь, и

Ты видишь, что эти стихи, как и самый невроз,

Струятся из скрытых, забытых, подавленных версий.

А Фрейд гениален. Привычно хрустят под ногой

Головки созревшего мака. Кузнечики. Кто мы?

Вначале мне, кажется, нравился кто-то другой,

Поскольку с тобою мы были ещё не знакомы.

Чего мне бояться? Всмотрись с упоением вдаль.

А улицы гулки. Не время теперь для прогулки.

Дрожащие пальцы легко очищают миндаль

И перебирают сушёные вишни на булки.

Опять расшипелись часы. А сегодня среда.

Ты, бровь приподняв, всякий раз улыбаешься ловко.

Знакомая маска. Боюсь, что уже навсегда —

Цветы, узкогорлая ваза, лучи, драпировка.

Мне грустно и больно. И медленно сводят с ума

Старинные ветхие карты, которые зрячи,

Горящий камин, и колеблемая бахрома,

И глаз твоих бархат. Однажды всё будет иначе.

Мы вместе проснёмся. Песок растворится в вине.

Бродить при луне, бледно-жёлтой и каменной, – сладко.

Есть выход вовне. Наконец, ты доверишься мне.

Распахнутый плащ, и небрежная светлая прядка,

И красный, горячий, мучительно жаждущий рот.

Я всё расскажу тебе. Люди справляются: кто вы?

Мы – те, кто от жизни уже ничего не берёт,

Довольствуясь малым – глубинами замка пустого.

А время уже полшестого, и город старей.

Скорей попытайся зерно на муку растолочь-ка.

Дорога и линии тусклых ночных фонарей —

Как нити усов переросшей свою оболочку

Причудливой бабочки. Утром не будет темно.

Проснуться бы так, чтобы всюду цветение вишен

И солнце – лучи беспечальные льются в окно

Укромной каморки, устроенной нами под крышей…

(8.04.2015, 2:18, г. Волгоград)