Текст книги "Искушение"

Глава 3

«А-а-а!» – первая мысль нового утра была именно такой, без слов. И вторая тоже. И третья. Потом отношение к жизни оформилось в обреченное: «Твою ж мать!» И только после этого начало рассыпаться на отдельные фрагменты. И каждый из них – словно гвоздь в крышку ее гроба.

Это Мишин сын. Позаботилась, блин. Помогла другу… Твою ж мать!

За домогательства к сотрудникам только на Западе преследуют или у нас тоже? Как-то не было повода это выяснить. Хотя он не сотрудник. И стажером еще не успел оформиться…

Твою ж мать! Она даже не знает, как его зовут. Из-за этих чертовых переговоров не удосужилась спросить.

Он хотя бы совершеннолетний? Ну не отправил же старый друг к ней первокурсника!

Вика стала судорожно считать. Так, Миша учился на два курса старше… И поступал уже после армии… А значит, ему сейчас… Всё равно получается какая-то ерунда.

Мозг не хотел считать, он хотел, чтобы она умерла прямо сейчас. Или хотя бы выпила чего-нибудь холодного и умерла потом. Остальной организм был с ним согласен.

Вика поднялась с кровати и угрюмо поплелась к холодильнику. Рядом неторопливо вышагивала кошка, тактично намекая, что вчера ее не покормили.

Счастливые люди – те, кто наутро после крепкой выпивки ничего не помнит! Конечно, обязательно найдутся доброжелатели, которые подробно проинформируют беднягу о его вчерашних художествах… Но это как бы и не считается. Если с собственными воспоминаниями такой рассказ не коррелирует, наверное, можно слушать его спокойно, словно всё это случилось с кем-то другим. Хуже, конечно, если в подтверждение имеется видеозапись. В Сети. С парой сотен просмотров.

Вике запись не требовалась. Она помнила всё в мельчайших деталях. Помнила, как опрокинула стажера на офисный диван. Зачем вообще в офисе стоит диван?! Там работать надо, а не на диванах сидеть! Или даже не сидеть…

Не разрывая поцелуя (вчера это казалось очень важным – ей категорически не хотелось, чтобы мальчишка как-то комментировал происходящее, и она искренне радовалась, что нашла такой простой и чудесный способ этого избежать)… Так вот, не разрывая поцелуя, она стала расстегивать его рубашку. Запуталась в пуговицах. Ненадолго зависла. И сделала еще одно восхитительное открытие – воистину, это была ночь открытий! – снимать рубашку вовсе не обязательно. Более того, это нецелесообразно и вообще неэргономично. И переключилась на ремень в джинсах. Ремень был не менее упрямым, чем рубашка, и тоже не давался.

Где-то на этом этапе стажер окончательно освоился, разобрался в ситуации и ловко расстегнул пуговицы на блузке. Сдвинул в сторону кружево бюстгальтера, мягко коснулся соска – сначала пальцами, а потом и губами. Втянул его в рот и легонько прикусил, высвобождая из кружевного плена вторую грудь, которая охотно прыгнула в его руки. Сжимая и тиская ее груди горячими ладонями, стажер поцеловал ее в шею и прикусил ее второй сосок. И это было с ума сойти как приятно и восхитительно.

Вика не смогла сдержать протяжный стон, а руки стажера уже задрали юбку и…

И вот тут всё кончилось. Существо, которое заменяло обычную Вику в этот вечер, каким бы пьяным оно ни было, вспомнило, что белье-то на ней сегодня… Ну не ахти. Удобное, конечно, практичное. Но вот совсем не то, которое нужно демонстрировать человечеству, а особенно его симпатичным представителям.

Вика не с первой попытки, но поднялась с дивана, поправила прическу и строго вопросила:

– Что вы себе вообще позволяете?

Нелады с дикцией не дали этой фразе прозвучать убедительно, но для опешившего стажера этого оказалось достаточно.

Вика развернулась и гордо удалилась, на ходу застегивая блузку. Аргументировала свое бегство она тем, что ей немедленно нужно кормить кошку.

По поводу кошки почему-то потребовались пояснения. И Вика заверила стажера, что животина у нее одна и вторую она заводить не собирается, а уж тем более десять.

Занавес!

Вика мрачно размешивала кофе в чашке и размышляла о том, как бы не возвращаться сегодня в агентство, а еще лучше – как-нибудь вообще оттуда уволиться. Но куда ты уволишься из собственной компании? И даже в командировку не уедешь – новый контракт требует постоянного присутствия. По всему выходило, что на работу идти придется.

* * *

В офис Вика явилась после двенадцати. Как человек, который накануне жертвовал собственной печенью во имя процветания агентства, она имела на это полное право. Взгляд сам собой обратился к тому углу, в который она вчера поместила стажера. Красавчика там не было, зато за компьютером восседала какая-то посторонняя девица.

– Это еще кто? – Вика поймала за рукав пробегавшую мимо секретаршу и указала на незнакомку.

– Это? – Леночка восторженно пискнула и, скосив в указанную сторону блестящие от предвкушения глаза, заговорщицки прошептала: – Это наша серая мышь Иванова. Видимо, встретила фею-крестную. Правда, потом что-то пошло не так, и вместо бала она, как всегда, притащилась в офис. Впрочем, с некоторых пор у нас тут тоже водятся принцы.

И Леночка прерывисто вздохнула.

Принцы? Твою ж мать…

Вика присмотрелась. Джинсы и маечка обтягивали вполне аппетитные формы, которые, оказывается, там были. Стрижка, макияж, туфли на каблучках… И кто бы мог подумать, что из такого хм… бесполого существа, как Иванова, можно сделать что-то… эдакое, женщиноподобное?

Она оглянулась по сторонам. Все девицы в офисе сегодня были чудо как хороши, сверкали подведенными глазами, благоухали французскими ароматами и, в принципе, вполне могли бы полным составом прямо сейчас выдвигаться на подиум. По крайней мере, за их наряды было бы не стыдно.

Даже уборщица тетя Паша нацепила новый цветастый платок и подкрасила губы извлеченной из глубины веков ярко-морковной помадой. Вика вздохнула. Кажется, этот офис уже никогда не будет прежним. А ведь еще какой-то час назад она думала, что хуже уже быть не может. Все-таки мало в ней оптимизма и веры в светлое будущее. Может, и еще как.

Она торопливо отправилась в свой кабинет. Уж хотя бы там-то должно быть все по-прежнему? Но нет. На ее столе, прямо среди бумаг, в обычном стакане стоял букетик подснежников.

– А это еще что?

Секретарь оказалась под рукой. Видимо, нарочно крутилась рядом, чтобы не пропустить такое зрелище: явление цветов строгому начальнику.

– А это ваш новый стажер принес. Ян. Милый мальчик.

Угу, милый… Ян, значит. Вот и познакомились. Одно радует: кажется, иска о домогательстве не будет. Вряд ли к такого рода искам прилагаются цветы.

– Пригласи-ка его ко мне в кабинет. И пусть возьмет эскизы.

Разговор, который ей предстоял, не сулил ничего хорошего. Собственно, из всех намеченных на сегодня дел это было самым неприятным. Но Вика не была бы собой, если бы откладывала неприятные дела на потом.

Ян вошел в кабинет, аккуратно прикрыл дверь и остановился у порога: чистенький, свеженький, словно в девять вечера лег спать, а не занимался черт знает чем полночи в офисе. И снова посмотрел на нее тем самым взглядом, от которого хочется закрыться руками, покраснеть и сбежать. Или наоборот… Броситься навстречу, прижать к косяку и выдать карт-бланш суровой хозяйке гарема. Стоп, о чем это она. Твою ж мать! Как, черт возьми, он это делает? Впрочем, неважно. Что бы там ни было – она справится.

– Подснежники занесены в Красную книгу, – отчеканила Вика, на всякий случай избегая смотреть стажеру в глаза. – Не знаю, в курсе ли ты, но один из принципов нашего агентства – это забота о природе. Возьмешь у секретаря наш меморандум на эту тему. Мы не используем в производстве вредные вещества. Мы не… Ладно, потом прочитаешь сам. Так вот, когда наши европейские гости придут ко мне в офис и увидят это, – она кивнула на синий букетик, – думаю, они будет очень удивлены.

Теперь раздевающий взгляд исчез, мелькнув напоследок странным разочарованием. Ян смотрел на нее исподлобья. В глазах – весь холод Арктики вместе со льдами и северным сиянием (того и гляди ресницы инеем покроются), на щеках – пятна лихорадочного румянца. Повстанец перед казнью, ни дать ни взять.

– Так что в будущем, – продолжила она, проигнорировав зарождающийся бунт, – если ты снова захочешь заняться флористикой или, к примеру, набить чучело, чтобы как-то украсить наш непрезентабельный офис, пожалуйста, убедись, что не используешь для этого ничего редкого или вымирающего. Надеюсь, ты меня понял, уважаемый Ян Михайлович.

– Мое отчество Александрович, – стажер сжал губы в тонкую линию и слегка развернулся, словно уже собирался вылететь из ее кабинета, громко хлопнув дверью.

А вот это ей вообще без надобности. Сразу же пойдут разговоры.

– Я еще не закончила! – повысила голос Вика.

Он остановился у двери и медленно развернулся. Губа зло закушена, глаза мечут молнии – вот это темперамент! Впрочем, чисто по-человечески Вика его понимала, но как хозяйка агентства, в котором с минуты на минуту все посыплется к чертям из-за какого-то мальчишки, должна была действовать жестко и без эмоций.

– Покажи эскизы.

Ян молча протянул стопку бумаг. Она взяла рисунки и указала ему на стул. Пусть присядет и выдохнет. Пока она будет делать вид, что рассматривает его художества, он успеет остыть и выйдет к людям в приличном виде.

Вика стала небрежно листать эскизы и… И почти забыла о стажере, который все еще сидел напротив. Черт побери! А он хорош! А если всё это он сделал буквально на коленке за один день, то он очень хорош! Нет, что там хорош – шикарен! Если бы то же самое ей показала любая из прежних стажерок, Вика бы в лепешку расшиблась, чтобы это сокровище заполучить себе. Но тут совсем другая история.

Возвращая эскизы, она впервые за сегодняшний день посмотрела Яну в глаза. И сразу поняла: он уже считал ее реакцию на рисунки. Вид у стажера был самый что ни на есть самодовольный. С точки зрения дисциплины тоже не слишком здорово, но, по крайней мере, хлопать дверью он теперь вряд ли станет.

– Очень неплохо, – сдержанно похвалила Вика. – Думаю, мы сделаем вот что. Эту неделю ты доработаешь с Ивановой, наберешься опыта, поймешь основные требования. А потом на весь срок стажировки будешь в команде по нашему новому проекту. Надеюсь, ты понимаешь, какие это возможности и какая ответственность?

Он кивнул.

– Не подведи меня, пожалуйста.

Он снова кивнул.

– Можешь идти.

Кажется, эту проблему удалось решить. Наверное, нужно было что-то сказать по поводу вчерашнего. Извиниться, что ли. Но как-то не сложилось. Ну и ладно. Вика взяла пачку документов и углубилась в чтение, давая понять, что разговор закончен. Ян вышел, и она перевела дыхание.

Одна мысль не давала ей покоя.

Если отбросить лирику и мишуру, что получится в сухом остатке? Она только что подключила ничего не смыслящего в их работе стажера к самому важному для агентства проекту. Зачем? Чтобы вырвать его из рук внезапно преобразившейся Ивановой?

Глава 4

С Мишей они встретились в кафе. А что такого? Могут же старые приятели выпить по чашке чая и поболтать!

– Привет, дорогой! – Вика постаралась как можно непринужденнее чмокнуть его в щеку и подала знак скучающей неподалеку официантке. Народу в кафе было немного, так что была возможность спокойно поговорить.

– Что-то случилось? – настороженно поинтересовался Мишка, обхватив ладонями свою чашку, словно опасался, что ее могут стащить. – Ты извини, что я так тебя напряг… Ян что-нибудь натворил?

– Нет, – улыбнулась Вика.

Вообще-то, это она что-нибудь натворила. Но молодому папаше знать о таком необязательно.

Подлетевшая официантка получила заказ и оперативно исчезла.

– Просто ты никогда… – растерянно пробормотал молодой папаша. – Да мы последний раз виделись лет сто назад! Все по телефону да по телефону…

Что верно, то верно…

– Ну и ты раньше никогда не радовал новостями о том, что у тебя есть взрослые дети, – повернулась Вика к старинному приятелю и с любопытством уставилась ему прямо в глаза. – Меня заинтересовала твоя «Санта-Барбара». Я, может, тоже люблю посплетничать. Женщина я или где?

Миша смотрел на нее с сомнением. В его глазах явно читалось: «Или где». Черт! Надо срочно что-то делать с имиджем…

– Да тут такая история… – выдавил он и жадно отхлебнул из своей чашки. – Еще в школе дело было.

– Ну ты, Федотов, даешь! – Вика удивленно взметнула брови. А ее старый друг не промах! Она-то в школе уроки учила и на вечеринки до десяти еле-еле у родителей отпрашивалась. А он… – Я-то думала, ты тихоня.

– Да случайно получилось. На олимпиаде.

На олимпиаде? Вот оно что! Мишка и в универе был впереди планеты всей. А уж в школьные годы наверняка отдувался за целую школу.

Дождавшись, пока официантка поставит перед Викой заказанный чай и отойдет подальше, Мишка вздохнул и продолжил:

– Мы на три дня ездили. Ну всех разместили в одном общежитии: математиков, филологов, химиков… Девочка там была. Нет, там много девочек было… Но эта… Такая…

Вика кивнула.

– В общем, после первого дня кто-то принес шампанское. Я сначала отказывался, я ж никогда, ты же знаешь. Ну вот. А потом не отказался… Потом кто-то сбегал за добавкой. И вроде бы даже еще за добавкой. Понимаешь?..

Да не то слово!

– Ты даже не представляешь, Миша, как я тебя понимаю! – совершенно искренне сказала Вика. – А дальше что?

– А дальше просыпаюсь, а рядом – она.

– И что, ничего не помнишь?

– Ну почему… Помню… чего.

– И-и-и?

– Про вечеринку узнали, всем нагоняй устроили и разбросали по разным общежитиям, уж не знаю зачем. В общем, вернулся я с олимпиады, в комнате ее нет, где искать – не знаю. Да и надо ли искать? Я, знаешь, и в школе тот еще Ален Делон был. А она красивая… Очень красивая…. Наверняка уже десять раз пожалела. Зачем я ей такой?

– А дальше?

– А дальше всё. Это я только недавно узнал, что не всё. В общем, родители у нее нормальные, когда выяснилось, что она в положении, велели рожать без разговоров. Меня особо не искали, она даже фамилию не знала.

– А ты как про сына узнал? – Вика подалась вперед, напрочь забыв про остывающий чай. – Он написал в «Жди меня»?

– Нет. Выставка у меня была. Ну и в интернете картинки. Вот я на фоне работ, вот я на фоне посетителей. Она увидела и узнала.

– Алименты за все годы потребовала?

– Нет. Я хотел заплатить, ты не думай… – вскинулся Миша. Вика и не думала. Насколько она его знала – отдал бы последнее. – Но она ничего не взяла. Она такая…

Мишкины глаза светились. Ага-а, а кто-то у нас влюблен без памяти! Теперь они поженятся и заведут еще кучу симпатичных Янчиков. Отличный сюжет для женского романа. Если, конечно, Мишка не засамокопается по самые уши, неся всякий бред на тему «Я-ее-не-достоин».

– Попросила только сына пристроить, – вздохнул самокопатель и гордо добавил: – У него талант. А в их захолустье что с талантом, что без – максимум в учителя рисования.

– Очень романтично, Миш. А дамочка-то замужем?

– Нет… кажется.

– Кажется? Что значит «кажется»?! – совершенно искренне возмутилась Вика. – Ты это, давай-ка букет в зубы – и бегом в захолустье.

По кислой физиономии Федотова стало понятно, что фокус с букетом в зубах уже был проделан и безрезультатно.

– Не нужен я ей… – буркнул он и залпом осушил свою чашку.

Что-то подсказывало Вике, что, прояви Мишка чуть больше настойчивости, провинциальная красавица наверняка бы упала в его объятья. Но где Мишка, а где настойчивость…

Ну что ж, она не устроитель чужого счастья. И встреча со старым другом ей нужна была исключительно в терапевтических целях – чтобы впредь как можно ровнее смотреть в ту сторону, где сияет улыбкой новый стажер.

Ибо нефиг.

И последний вопрос. Так, из любопытства.

– А Александрович-то он у тебя почему?

– Ну… Так в загсе записали. Отец у нее Саша. Вроде как в честь него.

Глава 5

Больше стажер неприятностей не доставлял. Уже прошла неделя – и никаких сюрпризов. Ян исправно приходил в офис, забивался в угол к Ивановой, вполголоса обсуждал с ней что-то, выполнял все, что ему поручали, вежливо здоровался с начальницей, если они сталкивались в коридоре, цветов не носил, глупостей не делал… Вел себя как велено и даже болтающим с сотрудницами замечен не был.

В общем, не придерешься, даже если захочешь.

Вика настолько успела привыкнуть к тому, что все спокойно и хорошо, что почти перестала вспоминать ту историю, испытывать по этому поводу неловкость и вроде бы совершенно выбросила стажера из головы.

Входила утром в офис, равнодушно кивала, обнаружив, что он на месте, и окуналась в водоворот срочных, очень срочных и просто жуть каких срочных дел.

Ей даже стало казаться, что это равновесие уже нельзя нарушить. И, разумеется, она ошибалась. Сбой произошел, когда она и не ожидала. Она, как всегда, явилась на работу утром, как всегда, нажала кнопку лифта и ухватила краем глаза совершенно неожиданную картину. Настолько неожиданную, что даже слегка запнулась, входя в лифт.

Ее стажер беседовал с молодым человеком. Не то чтобы беседовал… Он стоял, прижавшись спиной к стене, а его приятель нависал над ним, опершись рукой на ту же стену. И смотрел он на парня совсем не по-товарищески… Как смотрел на него Ян, она не видела: его лицо заслоняла та самая рука. И вообще Вика бросила в ту сторону лишь мимолетный взгляд.

Не сказать, что она была поражена. Вика всю жизнь сначала училась, а потом и работала в творческой среде, так что недостатка в знакомых геях у нее не было. Собственно, скабрезная шуточка о том, что дизайнер – это не профессия, дизайнер – это ориентация, гуляла в их кругу еще со студенческих времен.

Но, черт возьми, не Ян же!

Хотя почему бы и не Ян? Хорошенький, одевается с иголочки, волосы всегда уложены…

Теперь ее пьяная выходка представала совершенно в другом свете. Но главное, невольно увиденное почему-то больно царапнуло где-то там внутри, где давно уже ничего не царапало. Возможно, в душе.

Это что, ревность? Ну конечно, нет.

Просто она беспокоится за мальчишку, в конце концов, это же Мишкин сын. Кстати, о Мишке. Наверное, надо ему сказать… Или не надо?

Твою ж мать! Вика начинала на себя злиться. Совсем сдурела. Осталось еще и в няньки к этому пацану записаться! Ей его не в детский садик и не в группу продленного дня привели. Парень взрослый, совершеннолетний, с собственными отношениями и с собственным отцом разберется как-нибудь сам.

Ориентация работе не вредит, а значит, ее это вообще никоим образом не касается! Вика решительно включила компьютер и придвинула пачку еще вчера принесенных Леночкой на подпись бумаг.

И тут раздался тихий стук в дверь.

– Виктория Сергеевна, можно я на минутку?

На пороге стоял Ян, неловко переминаясь с ноги на ногу. Щеки помидорового цвета. В голубых глазах – вся скорбь еврейского народа. Неужели и правда решил, что она побежит ябедничать папочке?

– Если только на минутку, – Вика не очень понимала, как себя вести в такой ситуации, а потому предпочла бы никак не себя вести, а отправить стажера восвояси.

– Это не то, что вы думаете, – он покраснел еще больше, хотя, казалось бы, куда уже больше.

Заметил ее все-таки! Почему-то словно камень с души упал. И дышать сразу стало легче. Вика развернула к парню монитор, на котором в экселевской таблице стройными рядами стояли цифры.

– Агентству нужно расширяться. Объем заказов слишком большой – не справляемся. Свободных денег хватит или на то, чтобы арендовать нормальное помещение – и поставить туда так себе технику. Или купить нормальную технику – и ютиться в тесноте, да не в обиде. Вот об этом я думаю. А не о том, что ты там себе насочинял.

Ян помолчал, словно смысл сказанного дошел до него не сразу.

– Арендуйте нормальное помещение, а технику возьмите в кредит, – спокойно сказал он и вышел из кабинета.

Вика хмыкнула. Умник нашелся. Это все она знает и сама. Вообще-то, юристы уже составляют обоснования для кредитов. Целью этого спича было наглядно продемонстрировать стажеру: ей не до него.

А ей почему-то до него.

Глава 6

Проект набирал обороты. Если Вика хотела видеться с Яном пореже, решение подключить его именно к этому проекту было не самым удачным. Эти чертовы ямочки теперь постоянно маячили перед глазами, и с каждым днем становилось все труднее убеждать себя в том, что ничего особенного не происходит.

Кое-что особенное происходило. Вика, взрослая серьезная женщина, теперь чувствовала себя как влюбленная старшеклассница. Впрочем, нет, в старших классах она как раз была не по годам взрослой и рассудительной и всегда гордилась тем, что никогда не теряет голову. Парни табунами ходили за симпатичной и талантливой девчонкой, но она избегала шумных компаний, редко выбиралась на свидания. Она уже тогда четко знала, чего хочет от этой жизни. Счастливый брак, детишки и прочие тихие радости если и были в ее списке желаний, то где-то в самом конце, а посему не стоило тратить время и силы на вечеринки и прогулки под луной.

Она всегда представляла себя модным дизайнером или владелицей своей дизайнерской студии. Красивой, подтянутой, деловой и богатой, обязательно богатой. Ее семья существовала где-то на грани бедности: интеллигентные, невероятно умные родители считали, что стремиться к богатству – это что-то недостойное. И не стремились. Совсем. Вика с детства знала, что главное украшение девушки – скромность. Да-да. Этот аксессуар единственный подходил к ее платьям, купленным преимущественно в секонд-хенде. Интересно, если бы в те годы у нее были красивые наряды, она также проводила бы время за учебой и эскизами? Или все-таки вела бы себя как-то иначе? Впрочем, теперь этого уже не узнаешь.

Из скромной девушки она своими силами выплавила другую – смелую, уверенную в себе. Это оказалось не так трудно. Если хочешь стать сильной, притворись сильной, а дальше как-нибудь сложится.

Теперь такая решительная, рассудительная, а местами даже жестковатая Виктория Сергеевна каким-то невероятным образом превращалась в полную свою противоположность.

Хорошо было «нашей мымре» из «Служебного романа». Новосельцев – человек взрослый, семейный, обремененный аж двумя детьми, такому достойному выбору все могут только поаплодировать. А мальчишка, да еще и сын институтского приятеля? Это что вообще такое? В такой симпатии даже самой себе признаться сложно, не говоря уже о том, чтобы дать этим чувствам ход.

Она и не давала. Запрещала себе даже думать о нем.

Ага, конечно, если б еще эти запреты воплощались на практике! Да, Ян больше не делал ничего такого, что можно было бы назвать нарушением субординации, да и Вика обращалась к нему подчеркнуто официально, даже, пожалуй, строго, и лишний раз предпочитала к нему не подходить. Только это не могло ничего изменить. Как ни старалась она не смотреть в его сторону, взгляд сам собой скользил туда – где он склонялся над эскизами, закусив губу. Иногда он откидывался на спинку стула и устало потягивался, вскинув руки вверх. Он всего лишь разминал затекшие мышцы, а у Вики мутилось в голове и перехватывало дыхание. Черт побери все на свете!

Он больше не работал под началом Ивановой, но продолжал сидеть в том самом дальнем углу, за соседним с Оксаной столом, перетащив туда свободный компьютер. Выходя из своего кабинета, Вика нет-нет да и замечала, как они, склонив друг к другу головы, что-то азартно обсуждают, кликая мышками и показывая пальцами то в один, то в другой монитор. Конечно, по работе, как же иначе, но странное, абсолютно нелогичное недовольство все равно глухо ворочалось где-то внутри.

И если бы только это!

Целый день, с утра до вечера, с утра до вечера, и в рабочее время, и в обед, без перерыва, без конца и края, постоянно из-за приоткрытой двери неслось:

– Янчик, солнышко, посмотри логотип. Не слишком перегружено?..

– Я тут ходила в магазин, принесла пончиков… Ян, будешь? Горячие!

– Ой, а что это у тебя? Какая прелесть! Цветовое решение – просто роскошное! Ян, ты гений!

Многоголосье радостного девичьего щебета… Да уж… Ему-то она запретила разговаривать с сотрудницами. А им как запретишь? Издать соответствующий приказ? То-то будет веселье!

Поэтому она не предпринимала ничего и лишь морщилась, когда до нее доносилось:

– Ян, иди пить чай, мы уже налили…

– Слушай, Ян, я вот тут не могу разобраться, глянь, пожалуйста!

Интересно, с каких это пор Сидоренкова не может разобраться сама со своим заданием?! С тех самых, как в офисе появился симпатичный стажер?! Могла бы хоть тише вопить об этом. Вика поморщилась, закрыв уши руками. Твою же мать! Никогда никакой шум не мешал ей работать, она научилась мастерски отключаться от всего, что не имело отношения к тому вопросу, которым в данный момент занималась. И вот теперь отлаженный механизм дал сбой. Такое ощущение, что в мозг внезапно самопроизвольно встроился чертов фильтр, который отсекал любой шум и срабатывал только на одно кодовое слово: Ян. И, как только она слышала это имя, автоматически начинала слышать и все остальное, а это мешало. И злило. Хотелось выйти из кабинета и рявкнуть подобно шаблонному самодуру-начальнику: «Вам всем что, заняться нечем? Работа закончилась?» Вот только самодуром Вика никогда не была и на своих подчиненных голос повышать считала недостойным. Да и придраться, если честно, было не к чему. Работа спорилась, и еще как. Словно с приходом талантливого красавца мальчишки весь дамский коллектив подобрался, вдохновился по самое не могу, мобилизовался и устроил между собой негласное азартное соревнование, кто лучше и круче.

Значит, ей оставалось только одно: сидеть в своем кабинете, плотно прикрыв дверь, и по возможности не высовываться.

Вика подняла голову от бумаг. Сегодня не было никаких совещаний, брейн-штурмов и разборов полетов. Она почти целый день не выходила из кабинета, просматривала финансовые отчеты, консультировалась с юристами – сознательно посадила себя на “безъяновую” диету. Это почти сработало. За целый день они ни разу не увиделись. Даже обед она заказала в кабинет.

Часы показывали десять вечера. За окнами начинало темнеть. Ну что ж, можно считать, день прошел успешно. А то, что болезненно ноет где-то внутри, это не считается.

Она выключила компьютер, выбралась из уютного кресла, вышла из кабинета и… И застыла на пороге, не веря своим глазам. Твою ж мать, да что это такое?! Ян сидел за своим столом, рядом дымилась чашка кофе. И вся эта ситуация – они одни в офисе поздно вечером, он работает, а она стоит у входа, вернее, на этот раз у выхода – сразу же напомнила ей другую, совсем недавнюю. С поцелуями и бесстыжими ласками. Со всем тем, о чем она совершенно не собиралась вспоминать.

– Ой, а вы уже закончили? – Ян подскочил с места, едва не опрокинув чашку.

Он выглядел таким растерянным, словно и правда воровал секреты. Она бы обязательно в чем-то подобном его заподозрила, если бы у их организации эти самые секреты были.

– А ты здесь что делаешь? – строго спросила Вика, изо всех сил борясь с нагрянувшим дежавю.

– Работаю, – Ян сразу весь как-то подобрался. Он отчитывался торопливо и официально: – Есть несколько идей к завтрашнему обсуждению, хочу довести до ума.

Совсем запугала парня. Он ее теперь боится, что ли?

Вика окинула его взглядом. В свете офисных ламп мальчишка выглядел не слишком здорово: он как-то осунулся, под глазами залегли темные круги. И сейчас он совершенно не производил впечатление того солнечного мальчика, каким пришел сюда всего-то несколько дней назад.

Выставить его из офиса, и немедленно, пусть идет отдыхать. Не хватало, чтобы Миха еще винил ее в загубленной молодости своего отпрыска. Она уже собиралась четко и уверенно объявить о конце рабочего дня, но вместо этого почему-то сказала совсем другое:

– Ты хоть ел сегодня?

– Да, – Ян старался говорить очень убедительно, тем самым тоном, которым обычно говорят, когда бессовестно врут.

– И что же? – усугубила свой допрос Вика.

Взгляд Яна сделался виноватым:

– Пирожки в обед, честное слово.

Вика бросила взгляд на часы. Обед у них вроде бы как в час дня, а сейчас уже пошел одиннадцатый вечера.

– Пойдем, никуда не денутся твои идеи. В крайнем случае подашь их завтра неподготовленными, мы переживем.

Дождавшись, пока Ян выключит свой компьютер, она вырубила свет в офисе, заперла дверь и отконвоировала голодного стажера к лифту. Уже в кабинке, спускаясь на первый этаж, Вика вдруг поймала себя на мысли, что на этот раз она не чувствует неловкости и того нервного беспокойства, что овладевают ею всякий раз, когда она оказывается в тесном помещении с кем-то посторонним. Как будто бы Ян уже и не посторонний, будто она знает его давным-давно и, вероятно, они даже близки, так близки, что можно просто ехать рядом молча и не придумывать никаких тем для разговоров.

Лифт плавно остановился, створки с шелестом разъехались, и, шагнув в холл первого этажа, Вика встряхнула головой, отбрасывая это ненужное и обманчивое ощущение. Ян вышел следом и вопросительно посмотрел на нее.

– Тут рядом есть кафе, – ответила Вика на незаданный вопрос. – У нас в офисе не принято, чтобы сотрудники умирали с голоду.

– Отлично, когда цели компании полностью совпадают с личными. Я вот тоже пока ничего такого не планировал.

Он лениво улыбнулся, и у Вики перехватило дыхание. Весь его нездоровый вид разом исчез, и перед ней снова был тот самый Ян, с ямочками на щеках и дерзким взглядом, от которого мгновенно стало щекотно в позвоночнике. И она уже не была уверена, что совместный поздний ужин – это такая уж и хорошая идея.