Текст книги "Искушение"

Глава 18

– С завтрашнего дня ты здесь не работаешь.

Да-да, и только так будет правильно. Вика уже не девочка, ее мир не перевернулся, принципы не изменились и никуда не делись, а служебные романы не перестали быть злом. Завести интрижку на работе – это самый верный способ потерпеть неудачу и в работе, и в личной жизни одновременно.

– М-м-м-м?.. – Ян медленно повернул голову, и Вика сглотнула, напоровшись на его пристальный жадный взгляд.

Да уж… Похоже, он даже ее не слышал. В его глазах было все что угодно, кроме понимания. Там по-прежнему клубился тяжелый, темный, знакомый жар, от которого внутри ответно сладко похолодело, напряглось от неясного предвкушения.

Так, стоп! Достаточно предвкушений! И того, что следует за ними, тоже достаточно! По крайней мере, здесь, в кабинете. Ей тут еще работать!

При воспоминании о том, что они с Яном только что вытворяли здесь, в кабинете, по телу прокатилась волна дрожи и хмельным вином ударила в голову.

Словно почувствовав это, Ян вдруг оказался совсем близко, его лицо склонилось над ней, жадные горячие губы почти касались ее губ. Он перехватил ее запястья и завел ей за спину так, что Вика невольно выгнулась, впечатавшись в его рубашку голой грудью, и задохнулась от головокружительного и сладкого чувства беспомощности. Больно не было, только приятно до умопомрачения. Никогда еще Вика не чувствовала себя такой… живой, такой желанной. И даже немыслимо развратная поза – на столе, с задранной юбкой, широко раздвинутыми бедрами, с нахально выпяченной вперед грудью, в нежную кожу которой впивались пуговицы мужской рубашки, с плотно зажатыми за спиной руками – лишь усиливала возбуждение, лишь заводила. Между ног запульсировало, соски напряглись и заныли. Вика качнулась и со стоном потянулась к его губам….

Это был не поцелуй…

Это был небольшой термоядерный взрыв, который разметал все, что можно было разметать, выжег весь воздух, и остатки света померкли в ее глазах.

И в раскаленном черном дурмане, среди ошметков мыслей и картинок, Вика в какой-то момент поняла, что уже не сидит на столе, а лежит на столешнице грудью, а сзади Ян медленно, невыносимо медленно стягивает вниз ее трусики, и его горячее дыхание касается ее ягодиц, промежности, бедер… Острое, почти невыносимое возбуждение полоснуло по телу, заставив ерзать, поскуливая от нетерпения.

– Т-с-с…

Сильные мужские пальцы скользнули между ног, поглаживая, потирая, дразня, доводя до края и вновь отступая.

И, когда ей казалось, что она больше не выдержит этой изысканной пытки, он одним рывком вошел в нее. Мощно, на всю глубину. И задвигался – сначала неспешно, потом быстрее, быстрее…. Хрипло и коротко дыша, балансируя в полушаге от ослепительного удовольствия. И черный жаркий дурман сгустился и задвигался вместе с ним, рассыпаясь колючими искрами под кожей, скручивая тело в болезненном предвкушении чего-то немыслимого, невозможного… Остро, пряно, бесстыдно…. Почти нестерпимо хорошо. Скорее, скорее, еще…

Низ живота скрутила сладкая судорога, Вика застонала и обмякла, содрогаясь в потрясающе сильном оргазме. Некоторое время она лежала, распластавшись по прохладной поверхности стола, не в силах пошевелиться.

– Ну, поскольку с завтрашнего дня я здесь не работаю… – произнес преступно хриплый голос за спиной. Ага, все-таки слышал. – То, может…

Теплые пальцы легонько сжали голую ягодицу, и Вика мгновенно соскочила со стола.

– Нет, не может! – торопливо сказала она, одергивая, натягивая, поправляя и застегивая – в общем, быстро ликвидируя образовавшийся разврат в одежде. Ян бесстыдно пялил глаза в расстегнутую блузку. – Хватит!

Нет, если говорить откровенно, это было совершенно бесподобно, но, вообще-то, ее стол для таких вещей не предназначен.

О господи, да она после сегодняшних … э-э-э… упражнений и смотреть-то на этот стол спокойно не сможет, не то что работать. Точно придется покупать новый. Все равно он не очень удобный, давно пора было поменять.

Да, ей придется поменять стол, а Яну – место работы, ничего не поделаешь.

Ян, которого она только что уволила, неторопливо отошел от стола и вальяжно развалился в ее директорском кресле – большом, широком, из золотистой экокожи. Вика специально такое заказывала, перелистав кучу каталогов: чтобы с мягкой спинкой – высокой, выше ее головы, – с разлапистыми подлокотниками, с широким, очень широким сиденьем, чтобы можно вечером было, когда остаешься одна, скинуть надоевшие за день туфли и сидеть на нем, забравшись с ногами…

И вот теперь в ее кресле развалился Ян, даже не подумав застегнуть рубашку – о, боги, когда она успела ее расстегнуть?! – и привести в порядок хм… свои брюки. Он полулежал и покачивался, жадно ее рассматривая и вовсе не думая отводить ласкающий ненасытный взгляд. И все его тело, молодое, совершенное, полураздетое, словно дразнило, искушало, призывало и предлагало: «Я здесь, я – в полном твоем распоряжении, я – твое… Давай же, возьми меня…»

Вика нет-нет да и бросала украдкой взгляд в это кресло. Так. Достаточно. Надо скомандовать Яну, чтоб немедленно одевался и…

Что «и», она подумать не успела, потому что сильная рука ухватила ее за запястье, слегка дернула, и через долю секунды Вика уже сидела на коленях у Яна.

Жаркий и жесткий поцелуй смял ее губы, заставив тихонечко пискнуть от удовольствия, увлек обратно в темное марево страсти, выключив, казалось, весь свет в этом чертовом офисе, словно Ян знал волшебную кнопку и нажал ее и на Вике, и на окружающем мире. Томная нега, черная, как безлунная южная ночь, окружила колючим теплом, страстью и отрешением от всего, кроме этих немыслимо вкусных губ, требовательных, упругих, родных, кроме кольца сильных рук – захочешь, не вырвешься, да кто б хотел, только не она, не Вика, – кроме горячих коленей под не менее горячими бедрами, такими горячими, что ткань юбки казалась проглаженной гигантским утюгом. Она жгла, и мешала, и терла ставшую болезненно чувствительной тонкую кожу, кололась, как солдатская шинель….

– Вика… – хрипло шептал Ян, целуя ее припухшие губы.

– Но мы не должны! – упрямо прошептала она, лихорадочно вспоминая, почему они «не должны». Вроде бы из-за стола. Точнее не вспоминалось.

– Не должны… – легко согласился Ян. – Но можем?

Он провел губами по щеке Вики, лизнув уголок губ. По телу моментально прокатилась волна жара, сознание попросилось в отпуск и сгинуло в тартарары. И черт с ним.

– Можем…

И снова это безумие. Черт! Как же потрясающе это было – целоваться жадно, неистово, упоительно, не в силах оторваться друг от друга. Вкус его губ. Вкус ее губ, ее и его дыхание, делимое на двоих, запах его кожи, ее кожи, бесстыдный танец языков, трущихся друг о друга. Поцелуй становился все глубже, жарче, тело ломило от желания, первобытного и жадного, без наносной шелухи цивилизации и ханжеских правил. Оно горело и плавилось, исходило томительным жаром, тянуло неутоленной тоскливой пустотой внизу живота. И терпеть больше не было сил. Он не стал расстегивать блузку, просто вытащил ее из юбки и задрал до подмышек, вместе с недавно так аккуратно поправленным лифчиком, и стиснул горячими ладонями голые груди, смял их, терзая сильными пальцами ноющие от возбуждения соски.

Она ерзала по его коленям, пытаясь плотнее прижаться к паху, чувствуя, как вдавливается между ног сквозь ткань тугой горячий бугор.

Он приподнял ее, рванул юбку вверх, сбив на талию, и стащил трусики – Вика отстраненно перешагнула через них, отбросив ногой, – посадил к себе лицом на колени, раздвинув ее бедра и перекинув их через мягкие подлокотники кресла, провел горячими пальцами по налитой колючим огнем плоти, призывно распахнутой перед мужским взглядом. По коже мгновенно прокатилась волна дрожи, под кожей вспыхнули и погасли миллионы сладких жгучих искр, и от этих искр, подобно лесному пожару, заполыхало внутри, и пламя мгновенно охватило все тело, и стало так жарко, что плавились кости и тянущей жаждой крутило низ живота.

Он сжал до боли ее ягодицы, придвинул плотнее к себе…

Теперь ничего не мешало, ничего, никакая дурацкая ткань! Вика чувствовала его возбужденную твердую плоть всей своею плотью, жаркой и влажной, и со стоном поерзала, прижимаясь как можно ближе, задыхаясь от желания ощутить ее в себе, всю, целиком, такую упругую и правильную, такую необходимую…

Он помедлил у самого входа в нее, слегка надавливая, дразня, доводя до сумасшествия…

– Ян… – едва дыша, гортанно простонала Вика. И было в этом слове все: и дикое, неистовое желание, и согласие, и приглашение…

Он вонзился в нее полнее и глубже, чем в первые разы, и вонзался все быстрее и быстрее, и яростно вколачивался в ее плоть, кажется, совсем потеряв голову. Вика опустила глаза вниз, завороженно наблюдая, как соединяются их тела. Развратное, непристойное, но умопомрачительно возбуждающее зрелище… Остро… Пряно… Бесстыдно… Его ладони, обхватившие ее ягодицы, с силой дергали ее на себя в диком чувственном ритме, ее бедра, перекинутые через подлокотники, вздрагивали, болтаясь в воздухе, лишь добавляя нотки пикантного удовольствия в этот упоительный коктейль почти болезненного наслаждения.

Кажется, Вика что-то говорила, вцепившись в широкие плечи, подгоняя, подбадривая, умоляя о чем-то, о чем – не знала сама. А может, почудилось…

По телу расползался сладостный туман, в голове мутилось, сердце выпрыгивало из груди, бухало кровью в висках…И в жаркой темноте лишь поскрипывали подлокотники кресла и яростно двигалась внутри горячая твердая плоть. Быстрее, еще быстрее…

Взрыв, вспышка, землетрясение…

И Вика изогнулась и обмякла, навалившись на Яна, уплывая в блаженную негу. Тело сотрясали сладкие судороги, отголоски пережитого одного на двоих потрясающего оргазма.

«Никогда не думала, что ручки моего золотистого кресла можно использовать именно так, – вяло подумала Вика, не в силах оторваться или хотя бы отодвинуться от Яна. – Может, они специально для этого конструировались? Не зря у этого кресла цена как у хорошей машины!»

И это была первая мысль после того, как мир перестал крутиться, и вместо душной темноты в родном, вернувшемся из параллельной реальности кабинете засияли лампы. А потом пришла вторая. Как многого, оказывается, она не знала в этой жизни, как безумно много упущено…

И третья, вполне уже Викина, без всяких дурманов в голове. Правильно она все решила. Перед собой Вика никогда не притворялась и прекрасно понимала, что после всего, что тут только что произошло, да еще и не один раз, смотреть на стажера она спокойно не сможет. Что уж говорить о неопытном мальчишке. Хм, да уж, неопытном. Впрочем, это опыт другого рода. А поэтому вместе им теперь не работать однозначно.

Потому что, как только он снова появится здесь после болезни, будь они даже профессиональными шпионами, готовыми работать под прикрытием, уже через пару часов все начнут шушукаться. Украдкой брошенный взгляд, короткое касание, когда, кажется, никто не видит. Нет, влюбленные слишком быстро теряют бдительность, и их секрет становится достоянием общественности. А если эта самая общественность сплошь состоит из слабого пола… Такой ад начнется, только держись.

– Если ты затеял все это ради повышения по службе, – улыбнулась Вика, отлепляясь, наконец, от Яна и аккуратно застегивая последнюю пуговичку на блузке, и Ян разочарованно вздохнул, – то, боюсь, ничего не выйдет.

Он рассмеялся, притянул ее поближе и поцеловал.

– Ну все, ты меня раскусила, даже и не знаю, что теперь делать.

Вика поднялась, едва удерживаясь на ногах – коленки так тряслись, что не заметить этого было практически невозможно, – поправила юбку и, отыскав сорванное белье, неловко засунула его в сумку. Не хватало еще тут все это надевать!

– Правда, и какие есть варианты? – с любопытством спросила она, небрежно расчесывая волосы.

– О, целых три. – Ян так быстро поправил одежду, что впору было усомниться: а не почудилось ли все ей?

– Слушаю внимательно. – Вика вытащила из сумочки пудреницу и поправила смазавшийся макияж, а потом обернулась к Яну, не без удовольствия наблюдая, как пляшут веселые черти в голубых глазах.

– Вариант первый: мы сейчас собираемся и едем ко мне.

– Так, – потянула она. – А какие есть альтернативы?

– Ну, вариант второй. Мы сейчас собираемся и едем к тебе.

– Серьезное заявление! – Теперь Вика смотрела уже с искренним интересом.

– Согласен. Не уверен, что наши отношения уже достигли той стадии близости, когда ты можешь познакомить меня со своей кошкой.

– Знакомство с кошкой – это слишком серьезный шаг. – Вика едва сдерживала смех. – Так что придется рассмотреть третий вариант.

– Третий вариант – самый простой: мы остаемся здесь.

Взгляд Яна задумчиво скользнул по столу, с энтузиазмом остановился на золотистом кресле и задержался на угловом диванчике, назначение которого оставалось для Вики тайной, но секретарь Леночка убеждала, что для посетителей. – И вообще никуда не собираемся.

Ну уж нет, одного стола и кресла вполне достаточно. Не хватало еще во всем офисе мебель менять! А дома у Яна их уединение может нарушить внезапно воспылавший родительскими чувствами Миха. Нет уж, спасибо! Да и кошка вряд ли простит хозяйке еще одну ночь без еды и внимания.

– Выбираю вариант номер два! – решительно заявила Вика. – Едем ко мне.

– Ого, – воодушевленно воскликнул Ян. – Это такая честь для меня и такая ответственность! – А затем, наклонившись к уху, прошептал: – Я был великолепен, да?

– Но-но! – тут же обрубила его Вика. – Не зазнавайся. Мы, конечно, едем ко мне, но думаю, что кошке пока ничего не скажем.

Глава 19

Публика курсировала по огромному залу, плавно перетекая от картины к картине, с умным видом качала головами, разглядывая и обсуждая их. То и дело слышалось приглушенное «концептуально», «экспрессия», «нестандартное решение»… Еще бы! Открытие выставки молодых талантливых и подающих надежды. Тут без «экспрессии» и «концепции» никак. Выражали свое «я» молодые и талантливые по-разному, начиная с классических нежных пейзажей и портретов, заканчивая загрунтованными как попало холстами, облитыми невнятной смесью красок, с налепленными сверху грязными тряпками и кусками мятых газет. Что ж, у каждого свое «нестандартное решение». В громадной галерее с прикольными елочками у входа и внушительного вида швейцаром в галунах, полной воздуха и света, было тепло и чисто. Медово сиял под ногами натертый до блеска паркет, трудноопределимого цвета стены обрамляли нетленное и вечное. В самом углу громоздились инсталляции – от крохотных до устрашающе-внушительных, собранных из чего попало. Вика подозревала, что из ассортимента соседней помойки, но вслух, конечно, этого не говорила, всем известно, что художники – натуры ранимые и трепетные. А раз уж на такое кто-то смотрит, значит и это «искусство» имеет право на жизнь. Впрочем, Вика ни на инсталляции, ни на картины не смотрела – уже все видела, она разглядывала посетителей. Среди них бродили и несколько ее старинных клиентов – это она посоветовала им прикупить кое-что стоящее, пока оно не стало стоить баснословно много. Вика отпила немного шампанского из бокала и вновь покосилась в дальний правый угол. Туда, где были выставлены картины Яна.

Когда ей позвонил старый приятель из галерейщиков и спросил, нет ли на примете какого-нибудь юного дарования с десятком готовых работ, которые уже завтра можно включить в каталог выставки, ей и пришла в голову шальная идея: а почему бы этому парню не стать модным художником? Раз уж так сложилось и кто-то из молодых талантливых и подающих надежды внезапно зазвездился и вместе со своими картинами уехал то ли в Англию, то ли в Германию. Покорять, так сказать, Европу.

А у Яна появился шанс. И вот теперь возле самого юного участника выставки толпились журналисты и прочий бомонд, преимущественно представительницы прекрасного пола. Вряд ли эти зубастые хищницы – акулы пера – всерьез разглядели что-то в работах мальчишки. Скорее всего, разглядели его самого, прекрасно разглядели: яркого, стильного, белозубого. Зря, что ли, они вчера исколесили полгорода, собирая прикид по нескольким бутикам.

Ян рассмеялся в ответ на чью-то фразу и поверх голов нашел взглядом Вику. Она едва заметно отсалютовала бокалом и улыбнулась. Хорош, чертовски хорош. И эти плечи, обтянутые ирландским джемпером, и эти ямочки на щеках, и невозможно синие шальные глаза, и темные, щеточкой, брови, и непокорная прядка, которую так всегда хочется аккуратно, едва касаясь рукой, убрать со лба. И эти руки с длинными сильными пальцами, и крепкие ягодицы, аппетитно обтянутые джинсами… М-м-м… Так бы и… Нет, лучше не вспоминать, как они сегодня одевались, вернее, сколько раз они сегодня одевались, в итоге едва не опоздав к открытию выставки… Вика сглотнула и отвернулась. Щеки горели, а в голове проносились столь жаркие и непристойные фантазии, что хозяйке гарема и не снились. Черт, надо срочно подумать о чем-то другом. Например, о концептуальности и экспрессии вон того шедевра темно-коричневого цвета с редкими охристыми мазками. Вика всмотрелась в название и едва не поперхнулась шампанским. «Сантехники идут…» Что ж, действительно э-э-э… концептуально. И свежо, очень. И цвет такой… ну очень многообещающий.

Прогулявшись вдоль целого ряда картин подающего большие надежды художника и немного постояв у кучи металлолома, увешанного заляпанными краской тряпками, с многообещающим названием «рождение – о господи… – человека», Вика вновь развернулась и бросила быстрый – не хватало еще, чтобы кто-то из знакомых, которых здесь полно, заметил, как бессовестно и влюбленно она пялится, – взгляд в сторону Яна.

Возле него как раз остановилась дама с собачкой. Холеная сытая дама, ухоженная от кончиков ногтей до безукоризненной прически, волосок к волоску. Макияж, которого вроде бы и нет, и оттого он стоит бешеных денег у хорошего стилиста. Неброское безупречное платье, явно от какого-то кутюрье, причем сшитое именно по ее меркам. Элегантный минимум украшений: пара сережек с бриллиантами да кольцо с таким же камушком. Простенько? Очень. Если не знать, что такой вот комплект стоит примерно как годовой бюджет какого-нибудь небольшого государства. Да. Чтоб так выглядеть, нужно иметь большие деньги. И не просто большие – очень, очень большие. Явно жена кого-то из олигархов. Дама розовела щеками и, склонив голову, мило щебетала. Ян заинтересованно кивал, белозубо улыбался, умиляя ямочками на щеках, проникновенно шептал в ответ. Впрочем, он, кажется, больше общался как раз с собачкой. Пушистое мелкое недоразумение, поблескивающее пудрой и бантиками со стразами, задрав приплюснутую мордочку к его лицу, исступленно поскуливало, он внимательно слушал, небрежно почесывая розовое собачье пузо, и от движения его пальцев у Вики мутилось в голове. Дама забрала, наконец, свое недовольно пискнувшее чудо и, невесомо коснувшись наманикюренной лапкой руки Яна, что-то ему сказала.

«Мальчик взял старт…» – мелькнула в голове невесть откуда взявшаяся глупая и неуместная мысль, и где-то внутри неприятно кольнуло. Впрочем, почему неуместная и глупая? Сразу вспомнилась разница в возрасте и то, как ловко Ян выхватил Вику из всех возможных дам в новом окружении, хотя хорошеньких в ее агентстве было не так уж и мало. Даже Иванова, хоть и сбросила жабью шкурку и превратилась в довольно милую девушку, не удостоилась его внимания. Он сразу нацелился на Вику. А не по той ли причине, что в этом самом агентстве именно Вика – самая главная и, что немаловажно, самая состоятельная дама?

Нет, Ян никогда не намекал ни на какие блага. Более того, исправно носил розы. А на все вопросы Вики, мол, не дорого ли, смеялся: если у художника есть доступ к интернету и при этом он не может заработать денег, он, видимо, настоящий гений, а он, Ян, ни фига не гений, ему гениальность не жмет и не мешает нарисовать портрет по фотографии или сообразить еще какую-нибудь полезную штуку.

И все-таки именно Вика вывела его в свет…

Да уж, кажется, она немного заигралась. Ян, безусловно, чертовски мил, и рядом с ним на нее всегда накатывает странное умопомешательство и что-то там внутри переворачивается, но, наверное, лучше вовремя уйти с вечеринки. С достоинством уйти, с высоко поднятой головой. Первой. И сейчас она имеет в виду не только эту чертову презентацию! Вика уже направлялась к выходу, когда кто-то подхватил ее под локоть.

Она обернулась, готовая дарить дежурные протокольные улыбки, но застыла. Сзади стоял Ян, а рядом с ним – несколько едва не пищащих от восторга девочек, то ли блогерш, то ли сотрудниц серьезных изданий. Сейчас их не отличишь.

– Разрешите вам представить. Виктория, моя муза, моя вдохновительница и моя любовь.

Сначала сердце радостно подпрыгнуло и ревность, как кошка, выпустившая было коготки, спрятала их обратно и, урча, свернулась калачиком. А уже в следующее мгновение Вика мысленно обругала и Яна, и себя, расплывшуюся в довольной улыбке.

Что он творит?! Это же будет такой скандал.

* * *

– Ты не должен был! – Вика отчитывала Яна как мальчишку.

Да он и есть зарвавшийся мальчишка, который только что камня на камне не оставил от ее репутации. Теперь в глазах всех она не успешная самостоятельная женщина, независимая и все такое, а богатенькая дамочка, покупающая себе молодых любовников.

Они только вернулись с этой чертовой выставки, где один глупый, хоть и очень привлекательный художник отправил в тартарары репутацию одной бизнес-леди. Викина кошка на глаза не показывалась. Вот как раз она – существо умное и точно знает, когда лучше не трогать хозяйку.

– Что не должен был? – прищурился Ян, пряча за этим прищуром обиду и разочарование. Напрасно старался, они все равно звенели в его голосе. – Я должен был оставаться твоей небольшой прихотью, которую ты прячешь ото всех, будто я недостаточно хорош для тебя? А может быть, дело в том, что это все временно и ты уже присмотрела себе какого-нибудь серьезного и скучного банкира? Вот это подходящая партия! А не то что…

Вика не сразу нашлась, что ответить, потому что… Потому что, вообще-то, он был прав. Не насчет банкира, конечно, – боже, какой бред и чушь! – вот насчет «прятать»… Они действительно мало где появлялись вместе, встречались в основном у нее в квартире. У нее и в мыслях не было, к примеру, познакомить его со своими подругами.

Даже Кира, спасавшая его от простуды, не в курсе, кем приходится Вике этот… пациент.

Она не заглядывала далеко, не думала, вернее, старалась не думать, что с ними будет через неделю, две, три. Гнала эти мысли прочь, если они появлялись, потому что важно только то, что сейчас, в данный момент, в данную секунду, когда они вместе. И уж, конечно, не строила никаких совместных планов вроде того, куда они поедут отдыхать следующим летом. Нарочно не строила. Потому что где-то в глубине души все еще считала, что лишь на время преступно присвоила себе то, что на самом деле принадлежит какой-нибудь первокурснице.

И, в принципе, была готова к тому, что скоро Ян исчезнет из ее жизни так же, как и появился. Вопрос только в сроках.

Пауза затягивалась. Вика действительно не знала, что ответить.

Залился трелью телефон, Вика выхватила его из сумочки, почти радуясь, что их отвлекли. Но, как только она увидела, кто звонит, радость тут же испарилась, уступив место панике.

Мишка… Кажется, она догадывалась, зачем он звонит в этот раз. Он с гордостью прочитывал от корки до корки все, что писали об этой выставке, смотрел все без исключения выпуски новостей. И если то, что сказал Ян в окружении блогерш и журналисток, уже просочилось на экраны или в сеть, то наверняка счастливый отец только что изумился тому, какое у музы его сына ужасно знакомое лицо. Зато сразу нашелся ответ для Яна. Вика демонстративно потрясла экраном перед его потемневшими глазами и сердито выпалила:

– Вот поэтому никому не следовало о нас знать.